Текст книги "Истории из другой жизни (сборник)"

Ольга Кузнецова
Истории из другой жизни

Взлететь или разбиться

 
Макс Рэй Ангел и Демон – загадочно звучит…
Светлый и темный, как Луна в ночи.
Их убежденья противоположны,
Миссии различны и стремленья тоже.
 
 
А мы с тобою – люди. Мы – посередине.
Право на выбор – вот, в чем наша сила.
В нашей власти создавать событья.
Мы имеем выбор. Нужно только выбрать!
 

Это был прыжок в пропасть! Тот, кто никогда не прыгал, не сможет взлететь… Или разбиться – одно из двух. Только вчера я была еще дома в Кыргызстане[1]1
  Кыргызстан — горная страна в средней Азии. Ее жители до сих пор придерживаются древних традиций кочевников и передают их из поколения в поколение. Страна известна своими живописными горными озерами и реками, а также горными вершинами, покрытыми вечными снегами. Кыргызстан называют Швейцарией средней Азии из-за необычно красивого гористого пейзажа Центрального Тянь-Шаня.


[Закрыть] – и вот я уже в Швеции, в Стокгольме! Я эмигрировала сюда с любимой женщиной Ингой и ее сыном. Ох уж эта эмиграция, сладко пугающее слово! Никто не знает, какие подводные камни ждут его именно в том месте, с которым были связаны самые лучшие надежды!

Был месяц апрель, когда мы ступили на чужую для нас землю. Весна манила своим очарованием и новыми надеждами! Мы надеялись на лучшую жизнь тут, в Швеции, поскольку на родине будущего для нас не было.

Какое может быть будущее для лесбийской семьи, да еще с ребенком, в азиатской стране? На Западе нас в первую очередь.

* * *

Мне шесть лет, и я бегаю по двору вместе с братьями, веселая и беззаботная. Я еще слишком мала, чтобы задумываться о чем-то серьезном. Я просто радуюсь жизни и своей детской свободе! Сама не понимая, почему, я всегда играла с мальчиками. Мир девочек был загадочным и непостижимым для меня… Мне были непонятны их игры и разговоры и, в тоже время, я испытывала к ним какой-то странный, немного болезненный интерес.

Сегодня к нам приехали гости из Узбекистана, друзья отца. Мы встретили их во дворе и проводили в дом. Родители познакомили меня с девочкой – дочкой наших гостей, моей ровесницей. Зульфия была необычайно красива! Ее огромные блестящие глаза и густые темные волосы, заплетенные в многочисленные косички, просто очаровали меня. Я долго с интересом рассматривала ее, прежде чем предложить какую-нибудь игру… Пока взрослые сидели за столом, мы разговорились и разыгрались. Я показывала новой знакомой наш двор и все потайные местечки в нем, стараясь вызвать ее интерес и привлечь к себе как можно больше внимания. Я рассказывала ей самые интересные эпизоды из своей детской жизни, и Зульфия заливисто смеялась. Она бегала и лазала за мною повсюду до самого вечера, и мне было радостно и весело, как никогда! Но вот нас позвали в дом. Пришло время ложиться спать…

Как же мне хотелось, чтобы она спала со мной в одной комнате, а еще лучше – в одной постели! Тогда я могла бы полюбоваться на нее, когда она уснет, погладить по волосам, подержать за руку… В тот момент я еще не осознавала, что мой интерес к этой девочке незаметно перешел грань дружеского, и я испытываю к ней совсем не детские чувства…

Зульфию и ее маму определили спать в комнату для гостей, очень далеко от меня… Я была разочарована! Пол ночи я ворочалась, вспоминая события дня и наши игры с новой подругой… Ни к кому еще я не испытывала такой глубокой симпатии! Проснувшись чуть свет, я побежала в комнату для гостей пожелать Зульфие доброго утра. Ее матери уже не было в комнате: вместе с моей мамой они с раннего утра хлопотали во дворе… Нужно было приготовить еду для всей семьи, что было обычной, ежедневной обязанностью женщин.

Зульфия еще крепко спала… Ее щеки разрумянились, а волосы разметались по подушке. Она казалась сказочной спящей красавицей, ждущей своего принца. Я робко подошла ближе к ее кровати, еще ближе… Еще один шаг – и я наклонилась над спящей девочкой. Немного полюбовавшись ею, я невольно коснулась ее губ, и мой трепетный поцелуй действительно был поцелуем влюбленного принца! В тот момент я почувствовала нечто такое, чего никогда не испытывала ранее… Нечто до боли прекрасное и волнующее! Теперь я понимаю, что этот первый интерес к девочке был ничем иным, как непонятным мне тогда сексуальным влечением к ней…

* * *

О мои безумные мечты о свободе, о понимании! О мои надежды на лучшую жизнь! Думала ли я когда-нибудь, что вы растаете, как утренний туман, показав мне суровую реальность во всей своей красе… Как же правда жизни порой сильно отличается от наших представлений и ожиданий! Знала ли я, что меня ожидают проблемы и трудности, ничуть не меньшие, чем были на родине… В то время я не задумывалась об этом, целиком поглощенная хлопотами по переезду и огромной любовью, которую испытывала к самым близким мне людям – к любимой женщине и ее сыну! Хотя… Иногда люди встречаются для того, чтобы осуществить что-то важное в своей судьбе. Думаю, что мы встретились с Ингой не случайно, а, видимо, именно для того, чтобы поддержать друг друга на важнейшем этапе жизни. Я никогда не пожалела о том, что мне пришлось воевать за свою женщину еще в Кыргызстане, вырывая ее из рук мужа – беспощадного семейного деспота, который унижал ее и издевался, как только мог…

Мы приземлились в стокгольмском аэропорту Арланда. Никто не встречал нас, и мы боялись, что нас задержат на таможне и сразу же отправят обратно в Кыргызстан… Адреналин просто зашкаливал, когда мы проходили вдоль длинных коридоров, где стояли, вальяжно опершись на стены, охранники! Казалось, будто мы идем сквозь строй! Я надела темные очки, чтобы скрыть тревогу в глазах. Слава Богу, все обошлось благополучно – нас никто не тронул…

Стокгольм поразил нас обилием машин на улицах, своеобразием северной архитектуры и людьми, одетыми, как нам показалось, очень странно и, по азиатским понятиям, немного вызывающе… Создавалось впечатление, что мы прилетели на другую планету, настолько все, что мы видели, было незнакомым и пугающим. С аэропорта мы поехали на такси до здания РФСЛ – общества для людей нетрадиционной ориентации в Швеции. Мы отдали за проезд 150 евро, что было слишком дорого… Таксист протянул нам сдачу, но мы не взяли ее, поскольку были рады уже тому, что нам удалость попасть именно туда, куда мы хотели.

В помещении РФСЛ было тихо и малолюдно. Мы плохо ориентировались в незнакомом месте, и просить помощи было не у кого… Голодные и уставшие после перелета, мы хотели только одного – найти место, где можно просто спокойно отдохнуть… Сынишка захотел в туалет, и вместо унитаза пришлось использовать большой цветочный горшок, в котором росло какое-то раскидистое растение…

К нашему счастью, адвокат, к которому мы планировали попасть, оказался на месте, хотя время было уже позднее. Мы не знали языка, но все же стали пытаться каким-то образом объясниться с ним, рассказать о том, кто мы такие и зачем мы здесь… Адвокат поначалу ничего не понял, кроме просьбы о помощи, но потом он позвонил своему русскоязычному коллеге, который перевел наш сумбурный, полный эмоций рассказ…

Кончилось тем, что мы получили билеты в пункт приема беженцев, где нас определили на место жительства в крошечную деревушку с таинственным названием Хедемура, которая находилась в трех часах езды от Стокгольма. Там нам выделили маленькую однокомнатную квартирку, и началась наша новая жизнь, полная самых радужных надежд…

Место, где нас поселили, было необычайно живописным: с балкона можно было увидеть могучий северный лес, а недалеко от дома раскинулось огромное озеро, в котором я впоследствии часто ловила рыбу. Природа Скандинавии потрясла нас своей первозданной красотой! Среди лесистых массивов высились величественные нагромождения скалистых пород, которые больше напоминали разрушенные замки троллей…

К сожалению, первый же день нашего приезда был омрачен одним неприятным моментом. Инга выглянула в окно, любуясь окружающей природой, и какая-то проходившая мимо русскоязычная женщина, увидев новое лицо, грубо сказала ей: «Ну и зачем вы сюда приперлись? Тут такая задница, какой вы никогда еще не видели… Вот погодите, узнаете сами!» Эти слова произвели на мою впечатлительную Ингу очень тяжелое впечатление. Она сразу как-то поникла и стала хандрить…

Спустя недели две после нашего приезда, она впала в депрессию. Ни природа, ни озеро больше не восхищали ее. Целыми днями она лежала на диване, печальная и безучастная ко всему окружающему… О как же мне было больно тогда! Мое сердце просто раскалывалось на части! Видеть любимую женщину в таком состоянии казалось мне невыносимым! Мне казалось, что я медленно теряю ее, день за днем, капля за каплей… Я вспомнила, что частые меланхолии и депрессии мучили ее еще на родине, но и тут началось то же самое… Этого я никак не ожидала! Я думала, что изменив свою жизнь к лучшему, человек забудет о том, что было в прошлом и будет радоваться новой жизни, но увы – чаще всего его натура все равно берет верх, и он невольно скатывается к привычному для себя состоянию… К сожалению, Инга никогда не была оптимистом по жизни… Я страстно мечтала о том счастливом дне, когда наша жизнь наконец-то наладится, и ее страдания прекратятся! Но моим чаяниям не суждено было сбыться: все произошедшее с Ингой было всего лишь началом. Впоследствии ее состояние еще более усугубилось и стало намного хуже, чем было на родине…

Наши томительные и однообразные будни в беженстве я не могла бы назвать счастливым временем… Мы выживали на мизерное пособие, стараясь ни в чем не отказывать хотя бы ребенку. Забота об Андрее было тем, что придавало смысл нашей жизни и очень поддерживало в тот нелегкий период. Мы старались, чтобы он был хорошо одет и обут, посещал школу, чтобы у него было все, что есть у его ровесников. Единственное, чего мы не могли ему позволить – это иметь собаку, поскольку содержание домашних животных требовало очень больших дополнительных затрат…

* * *

В юности был у меня закадычный приятель Санек. Мы частенько вместе коротали время за бутылочкой пива или колодой карт… Однажды он пригласил меня к себе домой посмотреть на щенят, рожденных его дворняжкой Марфой. Никогда не забуду это трогательное зрелище: в углу убогой комнатушки на старом матрасе возлежит пегое симпатичное кареглазое создание в окружении пятерых скуляще-пищащих отпрысков! Санек сказал, что собирается продать щенят, когда им исполнится месяц. Я пребывала в умилении и подумывала: уж не купить ли и мне одного из этих очаровашек? Щенки были толстые, пушистые, очень забавные! Они тыкались в мои руки своими мордочками и с любопытством смотрели на меня блестящими, темными, как у их мамы, глазами… Их окрас напоминал окрас овчарок, хотя им было далеко до породистых собак. Я брала щенят на руки, гладила их по мягкой шерстке и просто таяла от нежности и умиления!

…Прошло некоторое время, прежде чем мы снова встретились с Саньком. Моим первым вопросом, естественно, был вопрос о судьбе щенков. Удалось ли их продать или они все еще дома? Тяжко вздохнув, Санек признался, что не только продать, но и даже отдать бесплатно щенков не удалось… Никому не нужны беспородные псы. Люди интересуются породистыми собаками, а никак не дворнягами… «Жаль, конечно, но, наверное, придется утопить их», – печально заключил Санек. Мое сердце сжалось… Такого допустить я никак не могла! «Я заберу их всех! Отдай их мне», – попросила я приятеля. «Да забирай хоть сегодня!» – обрадовался Санек. Тем же вечером, не мешкая, я заявилась к нему домой и забрала всех пятерых уже подросших щенков.

…В годы моей юности по телевизору частенько шла реклама собачьего корма «Педди Гри». Звездой этого рекламного ролика была шикарная Бернская овчарка, очень популярная в те времена порода собак. Я быстро смекнула, что щенята по окрасу очень сильно напоминают Бернскую овчарку… А что, если…? Да, это не слишком честно, но таким образом можно спасти жизнь этих милых, беспомощных созданий! Решено! Я обзвонила всех знакомых и сообщила, что продаю породистых щенков по символической цене… За неделю у меня не осталось ни одного щенка! С уговорами забрали даже последнего, моего самого любимого песика, которого я хотела оставить себе…

Прошло несколько лет… Я долго не была в родных местах и вернулась на какое-то время, чтобы повидать родных и друзей. На городском рынке я случайно встретила своего знакомого, который когда-то стал счастливым хозяином одного из щенков «Бернской овчарки»… За ним, весело потявкивая, бежала низкорослая, таксообразная собачка с висячими ушками… Смутившись, я хотела было скрыться где-нибудь за прилавком, но приятель заметил меня. Мы поздоровались, поговорили о том, о сем… «А вот и твоя Бернская овчарка, полюбуйся!» – сказал приятель, указывая на присевшего у его ног песика. Я быстро нашлась: «Ты кормил ее специальным кормом Педди Гри? Нет?! Ну так на что же ты рассчитывал? Бернских овчарок кормят только специальным кормом! А ты? Чем кормил, то и выросло…». Приятель рассмеялся, качая головой… Подмигнул мне… А потом встал на корточки около своего пса и ласково потрепал его за ухом.

* * *

Жизнь не раз показывала мне, что наше общество очень не любит тех, кто чем-то выделяется. Оно любит серый цвет… И если ты хоть чуть-чуть отклоняешься от общепринятой нормы, то все вокруг пытаются втолкнуть тебя в привычную, изъезженную колею, кладут на прокрустово ложе и усредняют, подгоняя под стандартный шаблон… Но при всех, даже самых исключительных обстоятельствах, нельзя терять веру в себя. Нужно всегда оставаться самим собой! Не стоит слепо идти в толпе и следовать каким-то строго установленным нормам, необходимо иметь свое мнение и видение жизни. Когда человек понимает свое предназначение и осознает свою цель – это выделяет его из толпы и делает особенным!

В нашей деревушке жило много людей мусульманского вероисповедания из стран ближнего Востока. Были и люди из бывшего Советского Союза, воспитанные еще в советском менталитете… Все они стали относиться к нам с неприязнью и осуждением, когда узнали, что мы лесбийская семья. Инга со своей чисто женской наружностью была в более выигрышном положении, на меня же постоянно показывали пальцам на улице и шушукались за спиной.

Я часто задумывалась о своем прошлом и невольно проводила аналогии – ведь и тогда, еще в юности, я была таким же изгоем, причем среди самых дорогих и близких мне людей и, по сути, являюсь беженцем всю свою жизнь…

* * *

Как же мне хочется отведать маминых лепешек! Как же сильно я по ним соскучилась! Вот уже полгода я, как неприкаянная, брожу по улицам родного города, и только небо – мой вечный и верный спутник. И вдруг мне пришло в голову, что нужно каким-то образом незаметно пробраться домой, чтобы осуществить свою давнюю мечту – отведать свежих маминых лепешек! Ночь была тихая. Я, крадучись, шла по своей родной улице, на которой выросла и откуда сбежала пол года назад… А вот и мой родной дом! Его вид словно придал мне сил – уже никто и ничто не могло бы помешать мне осуществить задуманное! Я остановилась перед забором в надежде перелезть через него. «Ого! – подумалось мне. – Какой же все-таки высокий у нас забор!» Я начала прыгать, чтобы уцепиться за его край, и через несколько попыток мне удалось это сделать! Держась руками за край, я забралась на забор и перелезла через него.

Первым, кого я увидела, была наша дворовая собака по кличке Дружок. Пес узнал хозяйку – радостно завилял хвостом и сразу же подбежал ко мне. Теребя собаку по шерсти, я разговаривала с ним, невольно задавая самый важный для себя вопрос: «Как же мне попасть внутрь времянки, если она всегда запирается на замок?» Дружок, будто поняв всю серьезность ситуации, посмотрел мне в глаза многозначительным взглядом и побежал в сторону гаража. И тут меня осенила идея пробраться в гараж и взять какой-нибудь инструмент, чтобы с его помощью вынуть небольшое стекло из кухонного окна. Непреодолимое желание съесть мамину лепешку, полежать на любимом диванчике и послушать музыку толкало меня на этот рискованный поступок.

В голове, между тем, крутились мысли: «Это же надо дожить до такого, чтобы пробираться в свой родной дом, словно мелкий воришка!» Все это – мое бегство из дома, неприкаянность и скитания – происходило из-за того, что я была категорически не согласна с деспотическим режимом отца, который он установил в семье…

Мне было боязно и как-то не по себе, но я все же решила не останавливаться на полдороги и действовать дальше. Мне не составило большого труда найти плоскогубцы в гараже, поскольку я хорошо знала, где лежат инструменты. Я взяла плоскогубцы и подошла к окну кухни. Передо мной стояла задача: как можно быстрее и тише вынуть кухонное стекло. Оглядев окна, я сразу поняла, какое именно стекло можно выставить, и начала лихорадочно отгибать гвозди, вытаскивая их плоскогубцами. Мои глаза привыкли к темноте, и я хорошо ориентировалась, однако мое сердце готово было выпрыгнуть из груди, и мне казалось, что его стук эхом раздается по всей улице! Это было особенно ощутимо в тишине ночи… Я боялась, что родители услышат стук моего сердца и проснутся! Вскоре стекло было выставлено, и я попыталась пролезть в окно. Голова и плечи прошли сразу, но вот задней частью своего тела мне пришлось долго крутить и так, и этак, чтобы она тоже пролезла через узкую оконную раму.

Но вот я уже внутри! Через вынутое мною окно светились звезды. Они словно подмигивали мне и говорили: «Мы ждем тебя обратно!» Я поспешно подошла к кастрюле, в которой, по обыкновению, должны были лежать лепешки. О, этот вкус я не могу ни с чем сравнить! Мамины лепешки самые вкусные в мире! Это был вкус беззаботного детства, юношеской мечты, зовущей вдаль, вкус материнской любви и заботы. Я налила в кружку молока и откусила огромный кусок лепешки, наслаждаясь домашней едой. Прожевав кусок и, немного утолив голод, я почувствовала непреодолимое желание поспать. Я прилегла тут же на диванчике и решила немного вздремнуть… Запах домашнего очага и уюта вскоре сделал свое дело – я погрузилась в сладкий сон.

Проснулась я от шума открывающейся двери и поняла, что это мама, которая всегда встает в четыре часа утра читать молитву-намаз и заниматься хозяйством. Мама вошла и по традиции поздоровалась с невидимыми духами-хранителями домашнего очага. Она шепотом произнесла: «Ассалам-алейкум». И я невольно ответила ей своим чуть хрипловатым голосом: «Алейкум-ассалам!» Мама от неожиданности выронила из рук коврик для намаза. Она взволнованно произнесла: «Кто тут?» и стала лихорадочно перечислять имена своих детей: «Эрмек? Баттияр? Ыхтияр?» Я не выдержала: «Мама, это я…». Мама узнала меня, ее взгляд смягчился, и она произнесла слова негодования на киргизском языке, означающие приблизительно: «Забодай тебя, комар!» Но она совсем не сердилась. Мама крепко обняла меня, заплакала и сказала, что когда читает свою молитву, то в первую очередь молится за меня, потому что сильно тревожится о моей судьбе… Она стала расспрашивать меня о бродячей жизни. Я отвечала ей, стараясь ничем не расстроить и уверяя, что у меня все хорошо… Мама посмотрела на меня грустными, заплаканными глазами и, как истинная мусульманка, спросила: «Дочка, наверное ты пробовала свинину?», на что я шутливо ответила: «Мама, когда ты голодный и холодный бродишь по улице, то вполне можно съесть и кошку. А свинина, по-моему, еще даже вкуснее…». Мама глубоко вздохнула, посмотрела на меня пристальным взглядом и разрыдалась… За разговорим мы не заметили, как забрезжил рассвет.

И вдруг дверь резко распахнулась. Это отец! С быстротой молнии я бросилась под обеденный стол. Он был низким и длинным. За этим столом мы всегда обедали всей семьей, сидя на специальных подушках… Я вовремя успела спрятаться! Еще бы одно мгновение – и отец увидел бы меня! Он не спеша уселся за стол на свое почетное место, которое всегда занимал. Мама была в оцепенении и замешательстве, поскольку очень боялась за меня, а я лежала, вся съежившись, под низким столом… Это было крайне неудобно, к тому же наш кот по имени Маркиз приветливо мурлыкал и тыкался своей мордочкой прямо мне в ухо. Наверное это был самый долгий завтрак моего отца, и мне казалось, что он вообще никогда не закончится! Отец, как всегда, был в плохом настроении. За завтраком он вспомнил про меня и начал говорить ужасные вещи, называя меня семейным уродом, проституткой и извращенкой. Он говорил, что меня необходимо отвести к мулле, чтобы он прогнал из меня злых духов, которые, якобы, в меня вселились! От всего услышанного, мысли путались у меня в голове, слезы комком стояли в горле, а тело задеревенело так, что рук и ног я совсем не чувствовала… Я не могла ни вздохнуть, пошевелиться. Только Маркиз, единственный, кто был всегда всем доволен, продолжал тереться о мое ухо и негромко мурлыкать…

На мое счастье, в кухню зашла моя старшая сестра и сказала: «Папа, Вас просят к телефону». Я возблагодарила Небеса и вздохнула с облегчением! Отец наконец-то закончил свой завтрак и направился к выходу, попутно ругая меня последними словами. Досталось и маме, которая, якобы бы, избаловала меня и воспитала из рук вон плохо! Уже выходя из кухни, отец пригрозил, что подаст в розыск и, когда меня найдут, он насильно сведет меня к мулле, который изгонит-таки из меня дьявола. После этого, по его словам, меня ждет замужество и переезд в южную часть Кыргызстана, где сила старых традиций уже не даст мне сбиться с правильного пути…

После ухода отца, я с трудом выползла из-под стола, еле шевеля одеревеневшими руками и ногами. Мое лицо и ухо были помяты и облизаны Маркизом, выразившим свое расположение ко мне таким вот образом, а моральное состояние было на грани срыва от напряжения и угроз отца в мой адрес. Я чувствовала себя изгоем, никому не нужным, никчемным человеком, приносящим всем своим близким только горе и бесконечные проблемы. Мама плакала и говорила, что я нисколько не люблю ее и совсем о ней не думаю – ведь отец постоянно упрекает ее в том, что их дочь растет извращенкой, и я своим аморальным поведением, якобы, отняла у родителей несколько лет жизни…

Сердце мое не выдержало, и я, даже не попрощавшись с мамой, выскочила на улицу. Оказавшись за воротами, я пустилась бежать, куда глаза глядят, с немыслимой скоростью, не разбирая дороги и не видя ничего перед собой. Я мчалось так, что на мгновение мне показалось, что кто-то невидимый подхватил меня на руки, и я лечу, чувствуя полную свободу и независимость каждой клеточкой своего тела. Пробежав так некоторое время, я ничком упала на траву. Я долго лежала, вдыхая запах свободы и ощущая в себе прилив новых, неведомых ранее сил… В тот момент я поняла одну очень важную для себя вещь: если тебе кажется, что нужно что-то менять в своей жизни, то тебе это вовсе не кажется! И тут я окончательно приняла твердое решение: пусть лучше я сгину на улице и останусь вечным уродом в глазах близких, чем буду медленно умирать в традиционной замужней бытовухе, именуемой у нас «нормальной жизнью»…

* * *

На почве постоянных проблем и отрицательного отношения к нам со стороны окружающих, былая глубокая привязанность, которая так тесно связывала нас с Ингой, начала постепенно угасать… Отношения между нами стали ухудшатся с каждым днем. Да и как могло быть по-другому, когда по нескольку раз в неделю нас вызывало Миграционное ведомство и требовало документы, которых у нас не было? Это сильно нервировало и раздражало нас, поскольку являлось прямым, совершенно неприкрытым давлением на психику! Работник Миграционной службы в круглых очках, похожий на старого прокурора, умело и методично капал нам на мозги, нарушая и без того хрупкое душевное равновесие… Нам казалось, что для этой работы выбирают самых равнодушных и сухих людей из всей Швеции! Мы не чувствовали ни моральной поддержки, ни теплоты, ни понимания… Мы и этот человек были словно разделены высокой невидимой стеной, которую никогда не удастся преодолеть! Формальное следование закону в ущерб человечности – вот что мы четко увидели во многих работниках Шведского Миграционного ведомства!

С другой стороны, нас постоянно осуждали жители нашей деревни, такие же беженцы, как и мы сами. Им не нравился мой внешний вид, они не понимали, как Инга может жить с женщиной, и имеем ли мы вообще право воспитывать ребенка! Особенно сильно это все отражалось на Инге, а через нее и на нашем сыне, который любил нас обеих и остро переживал происходящее.

Еще один очень серьезный и болезненный момент – это выживание в чужой стране, не зная языка… Андрей постоянно жаловался на местных подростков, которые дразнят и оскорбляют его, а непонимание им шведской речи очень забавляет их… К нему относились, как к бесплатному развлечению, до тех пор, пока он не начал более-менее нормально разговаривать по-шведски. У меня не раз складывалось впечатление, что к приезжим и эмигрантам местные жители относятся, как к совершенно ненужным и бесполезным людям, и желают только одного – поскорее отправить их восвояси.

Со временем я твердо поняла, что людям со слабой психикой здесь не место! В моей семье возникли серьезные проблемы: Инга стала обвинять меня в том, что я разбила ее семью, лишила ребенка отца и притащила их сюда, в эту дыру, где подвергла жестоким испытаниям и заставила страдать… Трудно выразить словами те чувства, которые я испытывала, слыша подобные обвинения из уст любимой женщины… Ко всему этому примешивался страх депортации на родину, куда нам не было возврата. Мы уже не смогли бы жить там даже морально, успев отвыкнуть от жестких азиатских устоев…

Андрей слышал все наши ссоры и споры и не понимал их причины, поскольку привык считать нас одной семьей и всегда воспринимал меня, как близкого и родного человека… Ему, как и любому ребенку, хотелось иметь дружную семью, в которой все любят и поддерживают друг друга… Мальчик очень тяжело переживал нестабильность наших с Ингой отношений. А как же разрывалось мое сердце! Когда ты беспокоишься только за себя – это одно, но я несла полную ответственность за людей, ставших моей семьей, за свою женщину и ребенка! Я старалась, как могла, и делала все возможное, чтобы нам жилось лучше… Мизерное пособие не могло обеспечить нам сытую и безбедную жизнь, и были моменты, когда мне приходилось даже воровать для Андрея вещи и еду, чтобы он ни в чем не нуждался… Однако, когда я стала подрабатывать, я перестала воровать – это было моим моральным принципом.

Я отлично знала, что в деревне к нам относятся с осуждением и не уважают нас за, якобы, аморальную жизнь… Но мне вспомнился один случай, когда я заставила-таки уважать себя! Началось с того, что я стала ходить в тренажерный зал, чтобы хоть немного поддерживать себя в форме. Один раз туда пришел местный парнишка, и мы оказались на соседних тренажерах совсем близко друг от друга. На мне была надета майка, оголяющая плечи, а на плече красовалась татуировка в виде оскалившегося волка, очень качественная и впечатляющая… Увидев ее, парень спросил: «Ты что, сидела в тюрьме? Это вроде бы тюремная татуировка?» Не задумываясь, я ответила: «Да, тюремная! Я действительно сидела в тюрьме». «Серьезно?! А за что?» Я на ходу придумала легенду: «Ты знаешь, я завалила одного мужика…». «Как завалила? За что?» «За то, что он задавал слишком много вопросов и доставал меня ненужными советами! Вот я и сорвалась… По крайней мере, я всегда смогу постоять за себя и никому не позволю себя обидеть!» Эта шокирующая новость о моем прошлом быстро разнеслась по деревне, и ко мне стали относиться с некоторой опаской. На улице на меня перестали показывать пальцем и шушукаться за спиной чуть ли не вслух. А некоторые соседи даже начали здороваться. Странно, но сила почему-то всегда берет верх над всеми остальными человеческими качествами…

Некоторое время спустя, Инга стала подрабатывать по своей специальности – парикмахером. А поскольку она была парикмахером высшего класса, у нее очень быстро появились клиенты. Я тоже подрабатывала – помогала фермеру в поле и по хозяйству. В семье стали водиться деньги, но периодические депрессии у моей любимой женщины не прекратились, наоборот, стали еще сильнее и мучительнее. Обстановка усугубилась еще и тем, что из Миграционного отдела нам пришло извещение о том, что Швеция отказывает нам в предоставлении убежища. Эта новость была тяжелейшим ударом для нас! Она поставила под угрозу всю нашу дальнейшую жизнь и семейные отношения…

Я поймала себя на том, что начинаю, как и Инга, сама того не замечая, медленно скатываться к упадническому, полудепрессивному состоянию… О если бы я могла себе это позволить! Я понимала всю ответственность за свою семью и, как бы тяжело мне ни было, брала себя в руки и, стиснув зубы, продолжала бороться за нашу жизнь. Я уже не надеялась, что эта борьба когда-нибудь закончится, но и не имела права сидеть, сложа руки…

Как часто приходится слышать от людей: «Мне так плохо! Я не могу ничего изменить! Обстоятельства сильнее меня!» Да, сила обстоятельств велика, но есть и еще более великая вещь: работа над собой! Ведь часто бывает так, что человек сам формирует жизненные обстоятельства силой своего восприятия окружающей действительности. Он опускает руки, покоряется судьбе и медленно плывет по течению, пеняя на силу обстоятельств… Он отрицает свою слабость и преувеличивает значение внешних сил. В самые трудные периоды жизни я говорила себе: «Нет, мой друг, так не пойдет! Давай-ка осознаем для начала, что есть в тебе такого, что мешает твоему счастью и препятствует гармоничному течению жизни! Примем это в себе, а потом уже начнем осознанно и медленно, капля за каплей, выдавливать ненужное из своего характера, из своего восприятия…».

Нередко человек ищет счастье вовне, думая: «Вот будет у меня много денег, тогда… Вот встречу я свою Любовь… Вот поменяю работу на более престижную…». Но, как ни странно, это не всегда приносит счастье… Потому что оно спрятано не где-то вовне, а внутри нас самих. И искать гармонию нужно в себе, не дожидаясь пока придет добрый Некто и принесет нам желанное счастье. Если вы потеряли себя, ищите себя в себе! И нигде больше… Потому что нигде больше вас нет.

* * *

Что-то холодно мне, и совсем темно вокруг… Поздняя ночь. Тихо на улице. Все спят. Куда же я иду? В никуда…

Иногда в покоях кромешной темноты и тишины оживают минуты, падающие в океан времени. Их шепот едва слышен, словно легкое шуршание снежинок, кружащихся в причудливом танце. Их очертания расплывчаты, словно плавность линий на ладони вечности. Минуты плачут слезами сердца, оставляя следы в дневнике уединения… Они что-то пытаются сказать мне, но я слышу лишь печаль бесконечности и гулкое завывание холодного осеннего ветра. Сейчас он мой единственный собеседник и слушатель. Я невольно задаю ему мучающий меня вопрос:

– Не знаешь, почему все люди так серьезно относятся к иллюзиям? Может быть, вся наша реальность – это всего лишь иллюзия, просто сон, длиною в жизнь?