Текст книги "Трудные вопросы истории России. Выпуск 2"

Между тем уже в конце ноября в Петрограде начали усиленно говорить о том, что большевиками готовится разгон Учредительного собрания. Эсеры отмечали, что эти слухи среди солдат гарнизона «вызывают возбуждение и отрицательное отношение» [3, л. 56]. Слухи эти приобрели свое определенное подтверждение в связи с прибытием в столицу латышских стрелков. В связи с этим «появились предположения, что латышские стрелки вызваны в Петроград с целью содействовать разгону Учредительного собрания» [3, л. 112].

На Петроградской военной конференции партии социалистов-революционеров, состоявшейся 17 декабря, среди ее участников был проведен опрос с целью выяснить отношение воинских частей к разгону Учредительного собрания. Он показал, что подавляющее большинство частей, за исключением 2–3, да и то под знаком вопроса, на разгон Учредительного собрания не пойдут [3, л. 179–186].

Поэтому появление латышских стрелков в Петрограде в немалой степени, видимо было вызвано определенной позицией столичного гарнизона, о которой, безусловно, знали и большевики. Троцкий также прямо говорит об этом: «Ленин распорядился, между прочим, о доставке в Петроград одного из латышских полков, наиболее рабочего по составу. “Мужик может колебнуться в случае чего, – говорил он, – тут нужна пролетарская решимость” [39, с. 207].

В декабре прошли обыски на квартире лидера эсеров Чернова, аресты некоторых социалистов-революционеров в Москве и других городах. 16 декабря был арестован также и один из видных деятелей эсеровской партии Авксентьев, бывший председатель Временного совета Российской Республики и член Учредительного собрания. Фракция правых эсеров этого собрания расценила его арест как «первый шаг к ликвидации Учредительного собрания» [16].

20 декабря на заседании фракции правых эсеров – членов Учредительного собрания было принято воззвание ко всем Советам крестьянских депутатов, думам, земствам, партийным организациям, редакциям, в котором большевиков обвиняли в заговоре против Учредительного собрания. Сообщалось об аресте среди членов Учредительного собрания и в особенности фракции правых эсеров. Информируя об этом своих избирателей, фракция отмечала, что, несмотря ни на что, откроет Учредительное собрание в ближайшие дни, и призвала всех на поддержку и защиту «в борьбе за народовластие, землю, волю и мир» [17].

Рабочая группа правоэсеровской фракции Учредительного собрания также обратилась непосредственно к рабочим Петрограда с призывом не допустить насилия над членами Учредительного собрания, защитить его [1, л. 13].

31 декабря 1917 года в своем бюллетене фракция правых эсеров – членов Учредительного собрания писала в обращении ко всем гражданам, что над Учредительным собранием нависла «смертельная опасность», и призывала их «грудью стать на его защиту» [1, л. 9].

Вне всякого сомнения, значительная часть населения страны, и, прежде всего крестьянство, видела в Учредительном собрании высший орган государственной власти, возлагала на него большие надежды и выступала в его защиту.

Накануне Учредительного собрания, 4 января 1918 года, в «Правде» и «Известиях ЦИК» было опубликовано написанное Лениным постановление ВЦИК, в котором говорилось, что власть в Российской республике принадлежит Советам и советским учреждениям. «Поэтому всякая попытка со стороны кого бы то ни было или какого бы то ни было учреждения присвоить себе те или иные функции государственной власти будет рассматриваема, как контрреволюционное действие. Всякая такая попытка будет подавляться всеми имеющимися в распоряжении советской власти средствами, вплоть до применения вооруженной силы» [28, с. 266].

В этот же день были образованы Военный штаб и Чрезвычайный комитет по охране города.

Учредительное собрание начало работу в соответствии с постановлением Совнаркома 5 января 1918 года в Петрограде.

Здание Таврического дворца, где оно проходило, тщательно охранялось, но, несмотря на это, в зале присутствовали не только депутаты. Балконы, двери, проходы были заполнены солдатами, матросами и красногвардейцами. Они, как впоследствии писал лидер эсеров Чернов, избранный председателем собрания, кричали, пронзительно свистели, топали ногами, целились из винтовок и револьверов в неугодных ораторов. По мнению Чернова, это делалось, чтобы «инсценировать «народное сочувствие» большевикам» [6, л. 103–104].

Открывавшего собрание старейшего по возрасту из всех депутатов эсера Швецова отстранил появившийся на трибуне Свердлов и предложил депутатам принять написанную Лениным «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа». Вне всякого сомнения, данный состав Учредительного собрания одобрить эту декларацию не мог. Этим он признавал бы не только законность большевистской власти и декреты, принятые Совнаркомом, против чего выступали эсеры и другие партии, но и санкционировал бы роспуск Учредительного собрания. Поскольку в Декларации было четко записано: «Поддерживая советскую власть и декреты Совета народных комиссаров, Учредительное собрание считает, что его задачи исчерпываются установлением коренных оснований социалистического переустройства общества» [29, с. 223].

Предложение Свердлова об обсуждении Декларации большинством собрания было отклонено, и начались прения по подготовленным эсерами законопроектам о земле и мире. Во время перерыва, которого потребовали большевики и левые эсеры для совещаний по фракциям, Ленин выступил на заседании большевистской фракции с предложением огласить перед депутатами Учредительного собрания написанную им Декларацию фракции большевиков и покинуть Учредительное собрание. Фракция приняла это предложение.

В Декларации, которую зачитал большевик Раскольников, констатировался отказ большинства Учредительного собрания признать советскую власть. Далее говорилось, что партия правых эсеров, получив большинство в собрании по устаревшим партийным спискам, которые выражают вчерашний день революции, и называя себя социалистической и революционной, на деле является партией буржуазной и контрреволюционной. Обещая на словах все и вся народу, что показали и прения в Учредительном собрании, – отмечалось в Декларации, на деле партия правых эсеров решила бороться против советской власти. Поэтому, не желая «прикрывать преступления врагов народа», большевики заявляли о своем уходе с Учредительного собрания и передаче окончательного решения вопроса об отношении к контрреволюционной части собрания советской власти [30, с. 227–228].

После ухода большевиков левые эсеры, которые колебались в отношении Учредительного собрания, предложили проголосовать вопрос об отношении к мирной политике, проводимой советской властью. Большинство Учредительного собрания не поддержало это предложение, и левые эсеры также покинули зал. Затем наркомом по морским делам Дыбенко, отвечавшим за охрану Таврического дворца, был отдан приказ караулу закрыть заседание Учредительного собрания.

6 января Совнарком принял декрет о роспуске Учредительного собрания, а в ночь с 6 на 7 января ВЦИК утвердил его.

В нашей исторической науке до последнего времени роспуск Учредительного собрания трактовался учеными-историками как вынужденная мера, к которой прибегли большевики после того, как оно

оказалось неспособным принять декреты советской власти. Однако, на наш взгляд, судьба Учредительного собрания была решена задолго до начала его работы.

В день открытия Учредительного собрания, 5 января, в городах России прошли демонстрации, митинги в его поддержку.

В Петрограде в день открытия Учредительного собрания проходила многотысячная демонстрация в его поддержку, в которой принимали участие различные слои населения: солдаты, матросы, служащие, учащиеся, рабочие. Она носила мирный характер. Демонстранты шли с красными знаменами, лозунгами «Вся власть Учредительному собранию!» и пением революционных песен. Однако демонстрация была большевиками расстреляна [6, л. 103–104]. По различным оценкам, в этот день погибло от 8 до 21 человека [20, с. 59]. А всего убитых вместе с ранеными насчитывалось около 100 человек [33, с. 104].

Сами большевики отрицали факт расстрела демонстрации. В обращении «Ко всему населению Петрограда» исполком Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов писал, что эти слухи распространяют враги народа, контрреволюционеры и саботажники. Заявлялось, «что уже установлено, что имели место провокационные выстрелы в рабочих, солдат и матросов, охранявших порядок в столице» [19].

ЦК партий социалистов-революционеров, РСДРП (объединенной), народных социалистов обратились с воззванием к рабочим и всем гражданам, в котором осуждались расстрел большевиками безоружной демонстрации, разгон Учредительного собрания. Все это рассматривалось как попытка укрепить власть совета народных Комиссаров. Рабочие, крестьяне и все граждане призывались продолжать борьбу «за полное народовластие против произвола и насилия одной партии» [19].

В газете «Дело народа» фракция правых эсеров – членов Учредительного собрания писала: «Расстреляна воля народов земли русской, брошены в грязь ее мечты и надежды» [15].

Ленин, по словам Троцкого, говорил ему по поводу разгона Учредительного собрания: «Конечно, было очень рискованно с нашей стороны, что мы не отложили созыва, очень, очень неосторожно. Но, в конце концов, вышло лучше. Разгон Учредительного собрания Советской властью есть полная и открытая ликвидация формальной демократии во имя революционной диктатуры. Теперь урок будет твердый». «Так, – писал Троцкий, – теоретическое обобщение шло рука об руку с применением латышского стрелкового полка» [39, с. 208]. И делал вывод: «Дальнейшее победоносное развитие пролетарской революции после открытого, явного, грубого разгона Учредительного собрания нанесло формальной демократии тот благодетельный удар, от которого ей уже не подняться никогда» [39, с. 209].

Таким образом, эсеры стремились путем Учредительного собрания примирить российское общество, увести его от гражданской войны, сосредоточить основное внимание на интересах подавляющего большинства населения России. Большевики таких путей примирения не видели. Ленин, выступая во ВЦИКе с речью о роспуске Учредительного собрания, с иронией говорил об эсере Чернове и меньшевике Церетели, – которые продолжают «нудно ныть о прекращении гражданской войны». И подчеркивал, что «пока существует Каледин и под лозунгом "вся власть Учредительному собранию" скрывается лозунг "долой советскую власть", мы гражданской войны не избегнем, ибо ни за что на свете Советской власти не отдадим!» [31, с. 242].

Разгон Учредительного собрания разрушил возлагавшиеся на него надежды большой части населения России, углубил политическую конфронтацию, способствовал дальнейшему расколу российского общества на две враждебные группировки, окончательно похоронил возможность мирного развития последующих событий, и во многом привел спустя несколько месяцев страну к началу общероссийской, широкомасштабной Гражданской войны.

Источники и литература

1. Государственный архив Тульской области (ГАТО). Ф.1861. On. 1. Д. 4.

2. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 60. On. 1. Д. 6.

3. РГАСПИ. Ф. 60. On. 1. Д. 15.

4. РГАСПИ. Ф. 274. On. 1. Д. 13.

5. РГАСПИ. Ф. 274. On. 1. Д. 15.

6. РГАСПИ. Ф. 274. On. 1. Д. 40.

7. РГАСПИ. Ф. 564. On. 1. Д. 1.

8. Центральный государственный архив Москвы (ЦГАМ). Ф. 2. On. 1. Д. 6.

9. Центральный государственный архив Московской области (ЦГАМО). Ф. 66. On. 1. Д. 168.

10. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 12. Д. 42.

11. Владимирская жизнь. Владимир, 1917. 25 ноября.

12. Владимирская жизнь. Владимир, 1917. 29 ноября.

13. Владимирская жизнь. Владимир, 1917. 30 ноября.

14. Владимирская жизнь. Владимир, 1917. 2 декабря.

15. Дело народа: Орган ЦК партии социалистов-революционеров. 1918. 16 января.

16. Земля и Воля. Тула, 1917. 2 декабря, 14 декабря.

17. Земля и Воля. Тула, 1917. 23 декабря.

18. Знамя труда: Орган ЦК партии левых социалистов-революционеров. Петроград, 1917. 30 ноября.

19. Знамя труда. Петроград, 1917. 7 января.

20. История Отечества (Краткий очерк, выпуск I). М.: О-во «Знание» РФ, 1992.

21. Ленин В. И. Выборы в Учредительное собрание и диктатура пролетариата // Поли. собр. соч. Т. 40.

22. Ленин В. И. Речь по вопросу об Учредительном собрании // Поли. собр. соч. Т. 35.

23. Ленин В. И. Декрет об аресте вождей гражданской войны против революции // Поли. собр. соч. Т. 35.

24. Ленин В. И. Проект декрета о роспуске Учредительного собрания // Поли, собр. соч. Т. 35.

25. Ленин В. И. Тезисы об Учредительном собрании // Поли. собр. соч. Т. 35.

26. Ленин В. И. Речь на заседании ЦК РСДРП(б) 11 (24) декабря 1917 г. Протокольная запись // Поли. собр. соч. Т. 35.

27. Ленин В. И. Проект резолюции о временном бюро фракции большевиков в Учредительном собрании // Поли. собр. соч. Т. 35.

28. Ленин В. И. Постановление ВЦИК 3 (16) января 1918 г. // Поли. собр. соч. Т. 35.

29. Ленин В. И. Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа // Поли. собр. соч. Т. 35.

30. Ленин В. И. Декларация фракции РСДРП (большевиков), оглашенная на заседании Учредительного собрания 5(18) января 1918 г. // Поли. собр. соч. Т. 35.

31. Ленин В. И. Речь о роспуске Учредительного собрания на заседании ВЦИК 6 (19) января 1918 г. //Поли. собр. соч. Т. 35.

32. Морозов К. Н. Судебный процесс социалистов-революционеров и тюремное противостояние (1922–1926): этика и тактика противоборства. М.: РОССПЭН, 2005.

33. Наше Отечество. Опыт политической истории. М.: Терра, 1991. Т. 2.

34. Политические партии России. Конец XIX – первая треть XX века. Энциклопедия. М.: РОССПЭН, 1996.

35. Протасов Л. Г. Всероссийское Учредительное собрание: история рождения и гибели. М.: РОССПЭН, 1997.

36. Протасов Л.Г. Депутаты Учредительного собрания: проблемы идентификации // Отечественная история. 2008. № 2. С. 38–47.

37. Протасов Л.Г. Люди Учредительного собрания: портрет в интерьере эпохи. М.: РОССПЭН, 2008.

38. Спирин Л. М. Россия, 1917 год: Из истории борьбы политических партий. М.: Мысль, 1987.

39. Троцкий Л.Д. К истории русской революции. М.: Политиздат, 1990.

Вопросы и задания

1. Как мы можем оценить итоги выборов в Учредительное собрание?

2. Какие дискуссии в партии большевиков вызвал вопрос о созыве Собрания? Какие меры готовились, чтобы не допустить его?

3. В чем заключалась миссия Учредительного собрания для России? Как повлиял его разгон на становление новой государственности?

Рабочий протест в СССР и Российской Федерации (1918–1999 гг.): причины, тенденции, уроки

Д. О. Чураков

В рамках преподавания дисциплины «История самоуправления в России» приобретает определенную значимость изучение форм самоорганизации, имеющих не только конструктивную направленность, но и дезинтеграционную. В этом ключе могут быть рассмотрены, например, различные формы протестных выступлений. С одной стороны, они могут способствовать активизации диалога между обществом и властью в тех с лучаях, когда между ними образуются слишком существенные разрывы и власть перестает прислушиваться к требованиям рядовых граждан. Кроме того, протестные выступления могут приводить к институционализации новых форм самоуправления, более отвечающих задачам текущего момента. С другой стороны, протестные выступления способны еще больше накалить ситуацию в обществе, сорвать устремления к социальному компромиссу и партнерству, способствовать усугублению экономических трудностей. Поэтому столь важно проследить динамику протеста, в частности, рабочего на протяжении всей постреволюционной истории, выявить основные его формы, закономерности развития, результаты, а также изучить методы снижения общественной напряженности и разрушительного радикализма в нем.

Изучение рабочего движения в нашей стране имеет важное научное и практическое значение. Насколько полно данная проблематика нашла отражение в новейшей научной литературе?

Исследования в области истории русских рабочих дореволюционного времени, включая работы по рабочему протесту, в прежние годы выходили регулярно и в большом количестве. Что же касается рабочего протеста уже эпохи строительства социализма, то советские историки от этой тематики старались держаться подальше. Выходившие все же время от времени работы, где сообщались отдельные факты рабочего протеста, например эпохи Гражданской войны, были сильно политизированы и с научной точки зрения слабы. Фактически изучение массовых выступлений российских рабочих в послеоктябрьский период началось лишь после разрушения СССР и отказа от социалистического проекта.

К сожалению, с первых же шагов в освоении этой темы в современной отечественной историографии продолжают преобладать соображения скорее идеологического, чем научного свойства. К примеру, еще в советской историографии наметилась тенденция протестные выступления до прихода к власти большевиков и после рассматривать отдельно как явления, не связанные между собой. Выступления рабочих в период самодержавия и Временного правительства изображались как результат роста сознательности рабочих, их организованности. Выступления, которые происходят уже в период советской власти, наоборот, преподносились как результат деятельности контрреволюции.

Похожая картина складывается и при изучении протестных выступлений, в том числе рабочего протеста 1990-х годов. Во-первых, мы видим очень слабое внимание исследователей к данной стороне современной истории. Во-вторых, никуда не исчезает политическая заданность некоторых публикаций по этой проблеме. В результате в оценке рабочих выступлений ельцинского времени также наблюдается определенная дуалистичность. Так, забастовки конца 80-х годов прошлого века нередко освещаются как результат роста сознательности рабочего класса под влиянием критики застоя и других пороков советской системы. А вот массовые протесты 90-х годов XX века, направленные уже против либерального курса российской власти, подчас изображаются как результат ложной пропаганды со стороны оппозиции.

Тем самым, несмотря на определенные попытки создания научной картины рабочего протеста 1918–1999 гг., данная задача все еще полностью не решена. А в последние годы интерес к ней еще и заметно охладел. В этой связи представляется важным продолжить изучение причин данного явления, тенденций и результатов его развития. Сопоставив специфические черты рабочего протеста на разных этапах отечественной истории XX века, попытаемся выявить его базовые закономерности. Лишь взгляд на рабочий протест как на изменяющийся во времени процесс позволяет включить его в контекст научного освоения прошлого страны.

Источники по истории рабочего протеста интересующего нас времени разнообразны, но все еще редко вводятся в научный оборот. Особенно активно печатались материалы по протестному движению периода Гражданской войны [2]. Гораздо слабее представлены документы, отразившие рабочий протест в последующие периоды советской истории [9]. Определенные сложности стоят перед исследователями рабочего протеста в современной Российской Федерации. Здесь на помощь исследователю, помимо архивов, приходят разрозненные публикации в прессе.

Можно ли говорить, что рабочее движение в нашей стране в разные годы представляло собой нечто неизменное или же, как и другие исторические процессы, оно меняло свой облик?

Становление рабочего протеста в советский и ранний (горбачевско-ельцинский) постсоветский период прошло ряд этапов.

На какие годы приходится первый этап развития рабочего протеста в советской России?

Начальный период развития рабочего протеста после Октября 1917 года приходится на месяцы, когда шло становление советского режима и большевики осуществляли свои первые мероприятия во внутренней и внешней политике в качестве правящей партии. Начало этого периода естественным образом совпадает с моментом установления советской власти в Петрограде, а его завершение приходится на лето 1918 года, то есть на время, когда интервенция стран Антанты становится по-настоящему широкой, когда идет формирование регулярных фронтов Гражданской войны, разворачиваются процессы огосударствления промышленности и рабочих организаций. Специфика этого этапа в развитии рабочего протеста обуславливалась многими факторами, но, прежде всего, непредопределенностью будущего социального, политического и экономического устройства страны, слабостью центральной большевистской власти. Кроме того, в этот период еще сохранялась известная независимость рабочих организаций, существовали рабочие организации, оппозиционные большевикам.

Самоустановление советской власти во многом связано с развитием осенью 1917 года широкого рабочего движения. Конечно, победа революции в Петрограде должна была как-то повлиять и повлияла на последующее поведение рабочих. Вместе с тем установление советской власти не могло переломить ситуацию в рабочих кварталах в один момент. На протяжении всех предшествующих месяцев (что называется – «от февраля к октябрю») господствовала тенденция обострения социальных конфликтов, тенденция нарастания рабочего протеста. Одними лозунгами и благими пожеланиями усмирить разбушевавшуюся стихию было невозможно.

Первые недели после Октября были наполнены трудовыми конфликтами между рабочими и предпринимателями. Помимо этого, непосредственно в октябре 1917 года большевики столкнулись с отдельными выступлениями рабочих, вызванными уже их собственными управленческими решениями. Наибольший масштаб в октябре – начале ноября 1917 года приобрели конфликты вокруг формирования однородного социалистического правительства, а также вокруг принятия декрета о закрытии оппозиционной печати. Обычно этот конфликт связывают с позицией руководящих органов профсоюза железнодорожников. Вместе с тем в конфликт были втянуты и другие профсоюзы.

Уже в эти дни, то есть с момента прихода к власти, большевикам пришлось иметь дело с самыми разнообразными формами рабочего протеста, имевшими разную природу и разную направленность, но одинаково угрожавшими общественной стабильности и экономическому развитию. В дальнейшем большевикам удалось временно нормализовать положение в рабочей среде. Протесты, направленные против отдельных мероприятий советской власти, были смягчены решительной социальной политикой и готовностью революционных властей к диалогу с рабочими. Протесты, направленные против прежних владельцев, удалось локализовать, подчинить юридическим формальностям, направить в выгодное большевикам русло, когда экономические потери определенным образом компенсировались в политической и социальной сферах.

Однако даже эти первые успехи большевиков в рабочем вопросе не могли устранить все причины, порождающие рабочий протест. Наиболее напряженно на этом первом этапе развития послеоктябрьского рабочего протеста ситуация складывалась весной – летом 1918 года. В эти месяцы размах рабочего протеста был вполне сопоставим с тем, что наблюдалось в январе – феврале 1917 года накануне Февральской революции. Численность рабочих, втянутых в эти месяцы в различные формы массового протеста, может быть определена пока только приблизительно, но, по всей видимости, она колебалась от 100 тыс. до 300 тыс. человек. И хотя политически рабочий протест этого времени не был однозначно антисоветским или даже антибольшевистским, он создавал для большевиков реальную угрозу. Летом в ряде городов, прежде всего на Урале, происходит несколько крупных заводских восстаний. Угроза вооруженных беспорядков возникает даже в Петрограде. По мере разрастания конфликтов усиливается организованность, появляются силы, стремящиеся использовать рабочий протест в своих политических целях. С критической ситуацией большевикам удалось справиться только после начала Гражданской войны и крупномасштабной национализации – в новых условиях рабочие поддержали большевиков с большей готовностью.

То есть первый этап рабочего движения в условиях «государства рабочих и крестьян» приходится на время его зарождения? Удалось ли в дальнейшем преодолеть возникавшее непонимание?

В целом удалось, но далеко не в полной мере. Следующий этап становления рабочего протеста в Советской России связан с эпохой военного коммунизма. В период интервенции и Гражданской войны единого рабочего движения в нашей стране фактически не существовало, так как на ее территории находилось несколько конкурирующих правительств. Их политика, в том числе в рабочем вопросе, имела существенные различия. Тем не менее протестные выступления рабочих вспыхивали в это время как на территориях, подконтрольных большевикам, так и на территориях, управлявшихся антибольшевистскими режимами. В контексте нашего исследования особый интерес представляет развитие рабочего протеста против советской власти. В годы военного коммунизма самостоятельность рабочих организаций была резко ограничена. Массовые стихийные протесты рабочих большевиками воспринимались как следствие усилий контрреволюционеров разных мастей и решительно пресекались.

С конца 1918 года по начало 1921 года на советских территориях могут быть выделены несколько всплесков рабочего протеста. Как и в предшествующие годы, начиная по крайней мере с 1915 года, обострение трудовых конфликтов приходилось на весну – лето, что легко объяснимо усилением именно в весенние месяцы продовольственных трудностей. Первое серьезное осложнение ситуации в городах Советской России в этот период пришлось на март 1919 года. Рабочий протест весной 1919 года не может быть ограничен каким-то одним городом. Вместе с тем, как представляется, наиболее активно события развивались в Петрограде. Как показывают новейшие исследования, городские власти Петрограда к этому оказались не готовы. Поэтому протестные выступления не были пресечены сразу же. Начавшись как чисто экономические, они вскоре приобрели политический характер.

Часто у руководства стачечниками оказывались вчерашние союзники большевиков по правящей коалиции – левые эсеры. Иногда дело доходило до вооруженного подавления рабочих отрядами матросов и красноармейцев.

Однако, если окажется верным наблюдение российского историка С. В. Ярова, трудовые конфликты весной – летом 1919 года существенно отличались от аналогичных событий прошлого. Начиная со времени революции 1905 года для выступлений рабочих была свойственна повышенная, иногда запредельная, оппозиционность. Рабочий протест подрывал существующий в стране политический режим, являлся отражением его радикального неприятия низами. И хотя стачек и демонстраций в отдельные годы между двумя русскими революциями было не так уж и много, но речь идет в данном случае о неприятии со стороны рабочих отнюдь не только политического, но и экономического, и социального укладов, существовавших в стране. В 1919 году, рабочий протест в целом вписывался в систему новых общественных отношений. Хотя выступления рабочих наносили некоторый ущерб экономике и престижу властей, они уже не были направлены на радикальное отрицание существующих политических институтов и социальных отношений. Рабочие протестовали против отдельных несправедливостей и злоупотреблений, но, как правило, не против советской власти как таковой [10, с. 46–47].

Эта тенденция получила свое закрепление в дальнейшем. Накал весеннего недовольства рабочих в 1920 году был уже ниже, чем год назад – весной 1919 года. Падает общее количество протестных выступлений. Фактически не возникают политические требования. В целом конфликты носят непродолжительный характер. Правда, события весны 1921 года, казалось бы, перечеркивают отмеченную тенденцию. Весной 1921 года протестное движение рабочих усиливается фактически во всех регионах страны. В определенной мере можно говорить даже о некоторой политизации рабочего протестного активизма. На первый план в это время вновь выдвигаются события в Петрограде, что связано с восстанием в Кронштадте. Однако именно события весны 1921 года подтверждают произошедший перелом в характере рабочего протеста с особой наглядностью и убедительностью. Результатом произошедших изменений можно считать тот спасительный для большевиков факт, что, в отличие от многочисленных крестьянских «вандей», рабочая «Вандея» в 1921 году не состоялась.

То есть переход к НЭПу снял многие вопросы во взаимоотношениях советского режима и его социальной базы, которой считались рабочие? Или же опять какие-то проблемы сохранились?

Факты свидетельствуют о том, что и НЭП имел свои оборотные стороны в социальном плане, особенно для рабочих. Можно утверждать, что НЭП стал для многих из них временем тяжелых испытаний.

По некоторым оценкам, к началу НЭПа их численность упала в два и даже более раз. Многие заводы, фабрики, домны и шахты простаивали. Промышленность страны стагнировала. Казалось бы, если исходить из современных представлений, переход к НЭПу, к рыночным механизмам должен был открыть для рабочих «эру благополучия», «золотой век». Но этого не произошло. Переход к НЭПу, серьезно ожививший экономику страны, для рабочих подчас оборачивался новыми горькими разочарованиями. Интересные наблюдения на этот счет содержатся, например, в монографии уральского историка И. В. Нарского. О «благословенных годах НЭПа» он пишет: «При ближайшем рассмотрении будней времен “новой экономической политики” рождается образ не “золотого века”, а кричаще броского костюма с ветхой и кишащей насекомыми подкладкой, шитого гнилыми нитками. Повседневная жизнь в НЭПе для большей части населения оставалась безрадостной и неуютной». Нарский отмечает нищенское положение уральских рабочих в годы НЭПа, но та же самая картина была характерна и для всей остальной Советской республики [6, с. 335 и др.].

В период революции и гражданской войны представители советской власти внушали рабочим, что победителями в революции, хозяевами страны являются именно пролетарии. Теперь же, при НЭПе, рабочие видели перед собой нарядных нэпманов и красных чиновников, разъезжающих в иностранных авто и веселящихся в коммерческих ресторанах. «За что сражались?» – задавались вопросом многие рабочие. Тем более что их собственный жизненный уровень улучшался медленно, а иногда даже ухудшался. Раньше государство снабжало рабочих всем необходимым, пусть и по ограниченным нормам. В годы военного коммунизма бесплатными были и транспорт, и жилье. Теперь же, при переходе к рынку, за все приходилось платить, а зарплата постоянно отставала от быстро растущих цен. Иногда зарплату не платили по несколько недель. Атрибутом НЭПа стала уже забытая за годы военного коммунизма безработица. К концу 1920-х годов работы не имело почти 2 млн человек [1].