Текст книги "Трудные вопросы истории России. Выпуск 2"

Ситуация в советском обществе в годы НЭПа была чревата мощным социальным взрывом. Не случайно в годы НЭПа состоялось сотни стачек и других трудовых конфликтов. Их причины были самыми элементарными: недовольство зарплатой, ее невыплаты, грубость чиновников и мастеров. На настроения рабочих оказывало влияние положение со снабжением городов, поэтому военные ожидания могли сопровождаться брожением в рабочей среде. В годы НЭПа отмечалось преобладание конфликтов на экономической почве. Тем не менее среди причин, вызывавших недовольство рабочих, можно отметить и такие, которые носили политический характер. По своему характеру стачки и другие формы рабочего активизма периода НЭПа напоминали происходившие в России до революции. Сложной ситуацией последних лет НЭПа сумела воспользоваться группа И. В. Сталина. По целому ряду причин именно Сталину, а не левой оппозиции удалось в своих целях использовать недовольство, имевшееся у значительной части рабочих, и повернуть его против оппозиции и против НЭПа.

А как обстояло дело с рабочим протестным движением в период, который часто называют «сталинским»? Недовольство рабочих было подавлено? Или им все нравилось, и протестовать им не хотелось?

На рубеже 1920-1930-х годов, действительно, многие проблемы эпохи военного коммунизма и НЭПа остались в прошлом. Но в процессе осуществления политики ускоренного экономического развития возникли новые проблемы. Исследования, посвященные времени сталинского правления в СССР, часто отрицают существование в советском обществе каких-либо форм протеста. В свое время на таких позициях стояли советские историки, не желавшие признать, что многие решения властей отторгались населением. Сегодня наличие протестного компонента в советском обществе 1930-1950-х годов готовы отрицать некоторые представители так называемой тоталитаристской школы. Советское общество тех лет изображается ими как аморфное, полностью управляемое, не способное и не стремящееся противостоять идущему сверху диктату. Обе эти оценки следует признать устаревшими. Новейшие исследования историков разных направлений, в том числе отдельных приверженцев неототалитаристского направления, показывают, насколько сложным, неоднородным организмом было советское общество 1930-1950-х годов, насколько противоречивые процессы определяли его внутреннее состояние.

Среди этих процессов оставалось место и разнообразным формам протеста, в том числе на производстве. Даже если разнообразные формы сопротивления и протеста в системе ГУЛАГа вывести здесь за скобки, то и тогда отношения в области трудовых отношений в 1930-1950-е годы невозможно будет представить как совершенно идеальные. Другое дело, что перелом, произошедший еще в годы военного коммунизма в характере рабочего протеста, привел к тому, что к 1930-м годам выступления рабочих уже не являлись чем-то таким, что могло серьезно поколебать существовавший в стране общественный строй. Но различные массовые выступления рабочих, в том числе с приостановкой работы, отмечались и в те годы.

Многочисленные трудовые конфликты возникали даже на «ударных стройках коммунизма», создававшихся и воспринимавшихся как «витрина» советской экономики.

Как пишет Е. А. Осокина, один из современных историков, специализирующихся на вопросах социальной истории 1920-1930-х годов, обобщающих данных о масштабах массовых выступлений рабочих в 30-е годы XX века не существует. Однако и в архиве экономики, и в архиве ФСБ, а также, вероятно, и в местных архивах имеется немало разрозненных сведений о трудовых конфликтах эпохи первых пятилеток. Осокина, например, приводит следующие данные: на Урале в первом квартале 1932 года произошло 10 забастовок, в апреле – еще 7, их причиной стало плохое снабжение. Крупнейшей из них стало выступление Боткинского завода. В стачке на этом заводе приняло участие 580 человек. Чрезвычайно крупные беспорядки вспыхивали на текстильных предприятиях Тейкова и Вычуги Ивановской области в апреле 1932 и феврале 1933 года. Плохое снабжение стало причиной стачек, «волынок» и даже демонстраций в Донбассе, Нижегородском крае и других районах страны [7, с. 126].

Иногда протестные выступления рабочих приобретали массовый характер, как это было, например, в первые месяцы Великой Отечественной войны. Документы о положении рабочего класса в то время показывают, что многие промышленные центры оказались в эпицентре серьезных стихийных рабочих протестов. Нередко эти протесты сопровождались насилием, а также имели реальный политический компонент. Подобные события могут быть отмечены не только в провинции, скажем, среди ткачих Иванова, но и в Москве, где рабочие приняли участие в беспорядках в середине октября 1941 года, вызванных слухами о возможной сдаче столицы врагу. Так, в справке начальника УНКВД г. Москвы и Московской области М. И. Журавлева «О реагировании населения на приближение врага к столице» за 18 октября 1941 года отмечалось: «Группа лиц из числа рабочих завода № 219 (Балашихинский район) 16.Х. с. г. напала на проезжавшие по шоссе Энтузиастов автомашины с эвакуированными из г. Москвы и начала захватывать вещи эвакуированных…» Далее в справке говорилось: «16.Х. с. г. в 7 часов утра рабочие колбасного завода Московского мясокомбината им. Микояна, уходя из цехов в отпуск, растащили до 5 т колбасных изделий. Беспорядки были прекращены с помощью партактива, сторожевой охраны комбината и бойцов истребительного батальона…» В справке содержались сведения по заводу «Точизмеритель» им. Молотова, Реутовской текстильной фабрике и целому ряду других предприятий Москвы, а также Московской области [5, с. 116, 117 и др.].

А какой климат в рабочем движении складывался после прихода к власти нового руководства в послесталинский период?

Последовавшая после смерти Сталина частичная либерализация советского режима изменила процессы, протекавшие в рабочей среде. Этот период советской истории в настоящее время является наименее изученным, но картина рабочего протеста в эти годы, тем не менее, в общих чертах подлежит первичной реконструкции. Первое, что обращает на себя внимание, это всплеск протестных выступлений, который приходится на конец 1950-х – начало 1960-х годов [3]. По размаху протестный активизм рабочих в эти годы в определенной степени сопоставим с тем, что наблюдалось в годы НЭПа. С другой стороны, ответ властей на массовые выступления рабочих в эти годы становится гораздо более суровым, нежели даже в последние годы сталинского правления. Как правило, выступления рабочих при Н. С. Хрущеве носили экономический характер. Отдельные выступления с политическими лозунгами представляют редкое исключение. Тем не менее практически любой протест тогдашнее советское руководство было склонно рассматривать как антисоветские происки и принимало «соответствующие меры» против «смутьянов».

В ряду конфликтов того времени на первое место, естественно, выдвигаются события в Новочеркасске. Но повышенной остротой отличались и другие конфликты тех лет. Многим из них характерна резкая эскалация насилия как со стороны протестующих, так и со стороны властей. Многие трудовые конфликты в это время перерастали в погромы и бунтарские выступления. И это роднит рабочий протест конца 1950-х – начала 1960-х годов уже не со временем НЭПа, а со временем военного коммунизма. Хотя это мало вписывается в современные представления о «блаженной» «либеральной заводи» времен «оттепели», на практике центральные и региональные власти в конце 1950-х – начале 1960-х годов находили лишь одно средство борьбы с беспорядками – насилие. Очень часто это насилие было вооруженным, как в том же Новочеркасске, Темиртау, Тбилиси и других промышленных центрах. Причем события 1962 года в Новочеркасске по несоразмерности примененных властями мер подавления выглядят уникальными во всей советской истории. После того как в конце 1964 года курс на либерализацию был пересмотрен, происходит стабилизация советского режима. Под аккомпанементы пропагандистских заявлений о построении в СССР «развитого социализма» и неотрадиционалистской риторики намечается ощутимый спад рабочего протеста. Вместе с тем трудно согласиться с выводами исследователей, пишущих о «полном штиле» в плане массовых протестов в годы «брежневского застоя». Эти выводы строятся на неполных данных, предоставленных КГБ партийному руководству в начале периода «горбачевской перестройки». В них, кроме того, отражены только крупные выступления, да и то далеко не все. Однако наиболее распространенными в 1960-1980-е годы были локальные формы протеста, микропротесты, когда в трудовые и другие конфликты втягивалось незначительное количество участников.

Сведения о подобного рода фактах социальной активности трудящихся отрывочны, но они позволяют предполагать, что и в годы так называемого застоя рабочий протест носил сложную природу. Исследователи не пришли пока к единому выводу, являются ли формой массового протеста кражи с производства, но, во всяком случае, они явно свидетельствовали о неблагополучии в сфере отношений на производстве. Наверно, каждый, кто жил в это время, помнит, какое большое распространение получило среди наемных работников разочарование в официальных рабочих организациях, прежде всего в профсоюзах и партии. Массовым стало уклонение от участия в проводимых ими мероприятиях, партийных и профсоюзных собраниях. Определенное распространение в эти годы получает такая форма протеста, как письма в газеты и партийные инстанции. В ряде случае можно говорить о стихийном кратковременном прекращении работ. Словом, хотя к детальным исследованиям рабочего протеста в 1960-1980-е годы еще только предстоит перейти, нет никаких оснований считать эти годы абсолютно бесконфликтными.

Парадоксально, но факт – прерваться традиции рабочего протеста в годы стабилизации советского режима не давала официальная пропаганда. Ведя свое происхождение от революционной партии большевиков, КПСС по традиции через все идеологические органы, искусство и телевидение пропагандировала опыт и традиции рабочего протеста революционной эпохи. Нередко этот опыт, полученный посредством школы, кино, агитпропа, играл важную роль в организации массовых выступлений. Так было, в частности, в период Новочеркасска. Но так было и потом, когда начатая М. С. Горбачевым очередная волна либерализации советской системы стала порождать новую волну протестного активизма рабочих. Можно утверждать, что стачки шахтеров конца 1980-х годов, другие массовые рабочие протесты того времени опирались на крепкий опыт стачечной борьбы. Но у большинства рабочих это был не личный опыт, а опыт, сформированный учебниками по истории, историческими фильмами и художественной литературой. Организаторы стачек той поры, видимо, понимали это и активно использовали феномен «книжной памяти». Вероятно, именно в этом, а вовсе не в разорванности традиций рабочей борьбы за свои права как таковой, следует искать причину марионеточного характера рабочего протеста последних лет перестройки. Следуя «искусственным» стереотипам, возникшим в совершенно иных исторических условиях, рабочие стали тараном, разрушившим последние остатки советского строя. После того как рабочий протест сделал свое дело, он очень быстро идет на спад, и новейшая история собственно российских реформ начинается в условиях полной пассивности рабочего движения.

Но вот заканчивается советская эпоха. Идет социальное расслоение. Возникают группы людей с чрезвычайно высоким достатком. Рабочие, похоже, к ним совершенно не относятся. Происходят ли протестные выступления в последнее постсоветское десятилетие XX века? Отличались ли они принципиально от тех явлений, о которых говорилось выше?

Надо признать, что 90-е годы прошлого века действительно отмечены рабочими протестными выступлениями. Современный рабочий протест, несмотря на свою молодость, уже успел стать объектом активного изучения. Современная эпоха дала такие новые формы рабочего протеста, как стачкомы, массовые голодовки, марши протеста на столицу. И, конечно же, в общественное сознание того времени прочно вошло новое значение такого понятия, как «рельсовая война», которое стало означать не закладку мин партизанами на оккупированных врагом территориях, а массовые перекрытия железных дорог протестующими шахтерами.

Исследователям удалось показать, что развитие протестных настроений в среде наемных работников в последние годы прошло несколько этапов. Если в начале 90-х годов прошлого XX века рабочий протест был явлением, фактически незаметным в масштабах российской политики, то к концу десятилетия реформ он заметно оживился. Вместе с тем, следует отметить одно важное обстоятельство: в отличие от конца 1980-х годов, массовые выступления рабочих и других людей, живущих на зарплату, на протяжении всех 90-х годов XX века носили не политический, а преимущественно экономический характер. Политические требования, конечно, время от времени выдвигались. Но принципиальность постановки политических вопросов во время рабочих протестов вызывает большие сомнения. Как только оказывались в самом минимальном объеме выполнены экономические требования, политические сразу же забывались. Очевидно, это девальвировало и само протестное движение ельцинского времени, и его воздействие на формирование курса, проводившегося тогда. И поэтому не приходится удивляться, что конец XX века завершился для России периодом очередного глубокого спада рабочего протестного движения.

Итак, рабочий протест в XX веке: от Октября до Путина. Какие же этапы, ступени его развития мы можем выделить?

Проделанный выше обзор развития рабочего протеста от Октября 1917 года до конца XX века позволяет выделить следующие его периоды:

1. Период возникновения и первых преобразований советской власти (осень 1917 г. – лето 1918 г.).

2. Период военного коммунизма (и Гражданской войны) (1918–1921 гг.).

3. Период новой экономической политики (1921–1928 гг.).

4. Период строительства мобилизационной экономики (1929 – середина 1950-х гг.).

5. Период первого кризиса советского проекта (середина 1950-х – начало 1960-х гг.).

6. Период стабилизации советского строя (конец 1960-х – начало 1980-х годов);

7. Период слома советского строя (вторая половина 1980-х гг);

8. Период становления в современной Российской Федерации постсоветской политико-экономической системы (1990-е гг).

Характер каждого последующего периода в той или иной мере предопределялся развитием протестного движения рабочих в предшествующий период. Более того, определенная преемственность и общие черты могут быть выделены и в более длительной перспективе, а именно между дооктябрьским и послеоктябрьским развитием протестного рабочего движения. Это позволяет предположить, что на протяжении всего XX века тенденции развития рабочего протеста определялись одними и теми же или близкими по своей природе закономерностями и причинами. Разумеется, для более точного анализа в дальнейшем потребуется более внимательное рассмотрение каждого из названных периодов, анализ существовавших внутри них различных подпериодов, изучение протестного активизма рабочих разных возрастных и профессиональных групп, разных регионов страны и т. д. Но некоторые обобщающие наблюдения можно привести уже сейчас.

Во-первых, обращает на себя внимание тот факт, что активизация выступлений рабочих необязательно связана с изменениями их материального уровня. Наоборот, в некоторых случаях падение жизненного уровня рабочих могло по времени совпасть со спадом их протестного активизма. Такая ситуация характерна для нескольких периодов отечественной истории, например для начала и середины 1930-х годов. В еще больших масштабах это явление характерно для некоторых этапов Гражданской войны. Гражданская война как явление сопровождалась существенным падением жизненного уровня самых разнообразных слоев населения, но таких массовых протестов, как в 1917 году, в России уже не наблюдалось. Точно так же первые годы после упразднения СССР наблюдается настоящий обвал жизненного уровня большинства населения Российской Федерации, но на некоторое время протестное движение в стране сходит почти на нет. Очевидно, что на динамику протестного активизма рабочих в разные годы оказывали влияние и другие, нематериальные, факторы. Только этим может быть объяснен приведенный выше парадокс.

Во-вторых, ситуация в протестном движении рабочих на протяжении всего XX века коррелировалась с общим положением дел в системе «гражданское общество – власть». Можно выразиться более конкретно – формы, а также степень радикализма рабочего протестного активизма в значительной степени определялись состоянием государственной власти, проводимой ею политикой. Практически все периоды ослабления государственных начал в стране сопровождались активизацией рабочего протеста. Это, к примеру, годы НЭПа, когда некоторые послабления в экономике привели к изменению роли государства в различных, часто связанных с экономикой лишь опосредованно сферах жизни общества. Точно такая же картина наблюдалась и во время правления Хрущева, когда власть буквально растранжирила свой авторитет. Аналогичным образом слабость государства подпитывала рост протестных выступлений и в годы перестройки, когда начинается разрушение прежнего механизма центральной власти.

Поясним изложенную выше закономерность конкретными примерами. Так, очевидная зависимость форм и степени радикализма протестных выступлений рабочего класса от прочности и действенности государства, от его политической линии сполна проявилась уже в первые месяцы существования большевистского режима, а именно весной – летом 1918 года. Протестное движение этого времени, хотя и было порождено общими для всей страны причинами, но в разных регионах оно развивалось в различных формах.

В частности, в Московском промышленном районе преобладали стихийные формы протеста, иногда довольно радикальные. Но широкомасштабных вооруженных конфликтов между рабочими и большевиками здесь не было. Что же касается организованных форм протеста рабочих Центрально-промышленного района, то здесь они развивались в основном через традиционные пролетарские организации, такие как профсоюзы, рабочая кооперация или Советы. Иная специфика рабочего протестного движения наблюдалась в Петрограде. Лицо рабочего протеста здесь определялось массовыми стачками, нередко носившими организованный характер, а так же деятельностью рабочих в рамках альтернативных пролетарских организаций – так называемых чрезвычайных конференций уполномоченных фабрик и заводов. Именно Петроград становится центром движения уполномоченных во всероссийском масштабе, отсюда на протяжении некоторого времени шла координация деятельности рабочих уполномоченных и в других городах Советской России.

Наконец, особые черты рабочего протестного движения проявляются на Урале, ставшем центром повстанчества, в том числе рабочего антибольшевистского повстанчества, высшим выражением которого можно считать знаменитое Ижевское восстание. Ижевско-Воткинское восстание можно считать крупнейшим рабочим восстанием на данном историческом этапе, да и во всей советской истории вообще. Результатом этого восстания стало свержение советской власти в одном из наиболее стратегически важных городов на востоке страны, а также трехмесячное существование режима так называемой третьей силы – сепаратистского правительства, во главе которого стояли эсеры, меньшевики и радикальное консервативное офицерство. По отношению к рабочим повстанческие власти проводили двойственную политику популизма и террора, в результате чего вскоре сами столкнулись с поднимающимся рабочим протестом.

Чем была вызвана отмеченная неоднородность рабочего протеста в разных районах России летом 1918 года? Представляется, что различия в формах и методах рабочего протеста тех месяцев были во многом обусловлены существенными различиями в политике местных властей в области решения рабочего вопроса. Так, в Петрограде, к примеру, Г. Е. Зиновьев настолько «заформализовал» рабочие организации, сковал их бюрократизмом, что иного пути, как только попытаться создать какие-то новые формы рабочего представительства и самоуправления, у петроградских рабочих, похоже, и не оставалось. В Москве ситуация контролировалась «центристским», а по многим параметрам даже «правоцентристским» руководством большевиков. Велико здесь было и личное влияние В. И. Ленина. Ленин, в отличие от многих своих сподвижников, вождей второго ряда, не боялся маневрировать, идти на уступки, порой значительные, которые вполне допустимо было бы назвать маленькими пролетарскими «брестами». В результате конфликты между рабочими и революционным государством в Московском регионе удавалось гасить, не доводя дело до большой крови. На Урале же власть делили левые большевики, левые эсеры и максималисты. Своим радикализмом они отсекали любые возможности компромисса и подчас не оставляли протестовавшим рабочим ничего другого, как браться за оружие.

Немало материала для анализа проблемы влияния политики властей на состояние рабочего протеста дает и время правления реформаторов ельцинского призыва. Так, например, активная апелляция власти к населению, в том числе к рабочим, в начале 90-х годов XX века для легитимизации курса реформ давала свои результаты. Рабочий протест в это время носил эпизодический, неорганизованный, чаще всего умеренный характер. Но по мере падения поддержки курса реформ протестные настроения приобретали все более массовый и организованный характер, заметно радикализовались. Обычным явлением стали митинги под красными знаменами, демонстрации, пикеты, стачки протеста.

Развитие протестных настроений привело к резкому осложнению ситуации во второй половине 1990-х годов. В то время оппозиции и профсоюзам удалось провести несколько всероссийских акций протеста, в которых приняли участие миллионы людей. Так, во Всероссийской акции протеста 27 марта 1997 г., проводимой Федерацией независимых профсоюзов России при поддержке КПРФ, «Яблоко» и других политических и общественных сил, приняло участие по данным правоохранительных органов 2 млн, а по данным организаторов акции – 20 млн человек. Вслед за рабочими в акции протеста включались другие категории наемных работников, прежде всего так называемые бюджетники. К примеру, работники сферы образования, уровень жизни которых сегодня катастрофически низок. В частности, только во Всероссийской акции протеста 20 мая 1998 г. приняло участие 576 тыс. работников образования в 58 городах страны [8]. Но стоило только власти поменять свою тактику, вернуть в арсенал своей политики популистские приемы, наконец, продемонстрировать населению неэффективность и иллюзорность официальной оппозиции, как рабочий протест резко идет на убыль.

Можно выделить и другие закономерности, общие для всех этапов развития протестного движения в нашей стране в XX веке. В частности, обращает на себя внимание решающее влияние, которое оказывает на рабочий протест культурная традиция, социальный слой, который является носителем этой культурной традиции, – интеллигенция. Формы этого влияния менялись от прямой подпольной агитации до создания киноэпопей о Максиме и других рабочих – героях революции. Менялись и результаты воздействия, его эффективность. Но политическая культура самих рабочих самым тесным образом зависела от тех элементов, которые были привнесены в его среду извне, из более культурного и образованного слоя. Обращает на себя внимание также отмечаемая на протяжении всего XX века неустойчивость форм рабочего протеста. Рабочие сохраняли способность удивительно быстро переходить от самых разрушительных форм своей борьбы к полной пассивности, и наоборот. Нельзя не сказать и о довольно специфической роли в структурировании рабочего протеста рабочих организаций, в целом о специфике рабочих организаций в нашей стране. Многих на Западе, да и не только на Западе, удивляет упорное стремление (общественных по своей сути) рабочих организаций слиться с властью, стать частью власти, стать самой властью.

И какие выводы можно сделать в завершении беседы? Какова специфика отечественного рабочего протеста? Какие, хотя бы в самом общем виде, можно сделать прогнозы на будущее?

Рассматривая динамику рабочего протеста в минувшем веке, приходишь к выводу, что на протяжении всего предшествующего времени, и даже в наши дни протестные выступления рабочих в России существенно отличаются по характеру от протеста рабочих большинства других ведущих держав (а Россия остается одной из ведущих держав даже сегодня). Приходится говорить о некотором архаизме протестного движения российских рабочих. По своему характеру рабочее протестное движение в нашей стране соответствует протестному движению, возникающему на этапе перехода к современному индустриальному обществу западного типа. Соответствующие исследования проводились специалистами по рабочей истории на материалах, в частности, США и Германии. Динамика рынков труда порождает соответствующую динамику трудовых отношений, в том числе трудовых конфликтов.

Можно попытаться возразить, что для России этот вывод может быть применим только к событиям первой четверти, по крайней мере первой трети XX века. В дальнейшем СССР превратился в мощную индустриальную державу, и для него должны были действовать закономерности, определяющие динамику рабочего протеста развитых государств. Однако в действительности индустриальное развитие СССР влияло на развитие общества парадоксально. С одной стороны, на протяжении всего советского периода действительно шло сближение Советского Союза с западным миром: экономическое, культурное, цивилизационное. Отчасти именно к этому апеллировали различные теории конвергенции, указывающие на сближение двух систем, в том числе теории о возможном взаимообмене опытом между рабочим движением России и запада. Но одновременно с этим развитие СССР шло по пути реанимации и консервации некоторых элементов традиционализма. Тем самым советское общество в своей основе оставалось обществом переходного типа: так же, как в дореволюционной России, в СССР сосуществовали и почвеннические тенденции, и многочисленные заимствования. Иногда они конкурировали, иногда взаимно дополняли друг друга.

Нынешняя Российская Федерация также сохраняет множественные элементы, позволяющие говорить о ней как об обществе переходного типа. Политические деятели современной России постоянно претендуют на то, чтобы Россия была признана страной с рыночной экономикой. В их понимании это повысит престиж государства, поможет решить какие-то экономические проблемы. Однако сам по себе поворот к товарно-денежным отношениям не может перестроить человеческие отношения и психологию людей – субъектов товарно-денежных отношений. Работник в современной России все еще существует и осознает себя частицей всеобщих патерналистских связей. Но точно так же к наемному работнику относится и работодатель, и государство. Только в патерналистской экономике зарплата может за пару лет снижаться практически в два и более раз, а резкого сокращения населения не происходит. Только в стране, где экономика является лишь периферийной сферой общественной жизни, гиперинфляция, рост безработицы и ограничение экономических прав трудящихся могут не сопровождаться ростом массового протеста.

Стоить прогнозы – это занятие не историков, а футурологов. Не станем отнимать у них хлеб. Но некоторые наблюдения и размышления все же приведем. Изучение динамики рабочего протеста в XX веке позволяет в самых общих чертах прогнозировать основные тенденции, которые будут определять лицо рабочего протеста в XXI веке, если произойдет его реанимация.

В одночасье Россия не сможет совершить резкий рывок ни к открытому обществу, ни вернуться к прерванному в прошлые десятилетия национальному развитию. И «капитализм», и «коммунизм» для большинства российских граждан по-прежнему на долгое время останутся «бродящими призраками». Соответственно, на возникновение и развитие рабочего протеста будут влиять поэтому те же факторы, что и вчера, и позавчера. Переходный характер экономики нынешней России, сохранение традиций советского периода, еще не умерших в сознании и практике большинства граждан страны, – все это будет подталкивать к определенному застою форм и природы современного рабочего протеста. Сохранятся и механизмы, которые будут либо сдерживать, либо усиливать разрастание рабочего протестного активизма.

И центральным звеном для общественной стабильности, как и прежде, останется отношение населения к власти, моральные требования к государству. В сегодняшней России это так же актуально, как и пятьдесят, и сто лет назад.

Источники и литература

1. Демографическая характеристика безработных. 1900-1930-е гг. //Население России в XX веке. Исторические очерки. В 3 т. Т. 1. 1900–1939 гг. М., 2000.

2. Ижевско-Боткинское восстание / Сост. А. А. Каревский, К. А. Кулагин, Д. О. Чураков; Под ред. В. Ж. Цветкова. М., 2000.

3. Козлов В. А. Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе (1953 – начало 1980-х гг.). Новосибирск, 1999.

4. Конец рабочей истории? / Под ред. Марселя ван дер Линдена. М., 1996.

5. Москва военная. 1941–1945. Мемуары и архивные документы. М., 1995.

6. Нарский И. Жизнь в катастрофе: Будни населения Урала в 1917–1922 гг. М., 2001.

7. Осокина Е. За фасадом «сталинского изобилия»: Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации. 1927–1941. М., 1998.

8. Солидарность. 1998. № 10.

9. Трудовые конфликты в Советской России 1918–1929 гг. М., 1998.

10. Яров С. В. Горожанин как политик. Революция, военный коммунизм и НЭП глазами петроградцев. СПб., 1999.

Вопросы и задания

1. Почему после победы большевиков в Октябре 1917 года рабочие протесты не прекратились, а временами даже вновь обострялись?

2. Какие основные этапы можно выделить в развитии рабочего протеста в 1917–1999 гг.?

3. Какие требования характеризовали протестные выступления рабочих в разные годы становления советского проекта?

4. Имелись ли в рабочем протестном движении 1917–1999 гг. созидательные и разрушительные стороны? Какие наиболее опасные для стабильности общества формы мог приобретать рабочий протест в разные годы?

5. В какие организационные формы выливался протестный рабочий активизм в разные периоды советской истории?

6. В чем вы видите основные причины протестных выступлений в рабочей среде на протяжении всего периода после Революции 1917 года? Актуальны ли эти причины в наши дни?