Текст книги "Гуманитарное знание в структуре высшего образования"

Глава 2
Культурно-языковые аспекты гуманитарного образования

2.1. Государственный язык – русский

Не большой секрет, что в среде филологов отношение к феномену государственного языка имеет самый широкий спектр оценок. От скептического неприятия самого введения этого термина и понятия до серьезного и вдумчивого исследования этой проблемы. А проблема, как кажется, двусторонняя – она и лингвистическая, и юридическая одновременно.

Совершенно очевидно, что принятый в 2005 году Закон о государственном языке РФ требует серьезных доработок, и прежде всего, в лингвистическом сегменте. По крайней мере, три позиции требуют прояснения:

– что же такое государственный язык относительно близких ему понятий «литературный язык», «официальный язык» и нек. др.?

– все ли сферы использования государственного языка, обозначенные в Законе, демонстрируют его нормы, если учесть тот факт, что на сей счет есть специальное Постановление правительства?

– можно ли его исполнить?

По поводу первой позиции, возможно, главной надо говорить особенно.

Есть несколько мнений:

1) государственный язык – функция общенационального языка, но какая? Быть средством государственной коммуникации? Т. е. таким средством, что обеспечивает эффективную связь государства и общества? – В таком случае, не деловой ли это стиль литературного языка, в котором есть эта функция – обеспечивать отношения в сферах деловых, официальных, документных, юридических и т. д. Там есть норма, есть строгости в виде стилистических ограничений и разрешений?

2) государственный язык – это просто статус, своеобразный ярлык на государственность, закрепленность в Законе, ничего больше. В данном случае – это русский язык, он как государственный для всех и у всех, живущих в государстве Российская Федерация – он есть и язык нормированный, и ненормированный, это всего лишь признание одного языка относительно других языком общей коммуникации.

3) государственный язык – часть литературного. Он есть тот его «кусок», который обеспечивает понятное общение между гражданами, между государством и властью, между органами власти, между профессиями и прочее? – В этом случае это онтологически уже другое членение национального языка. Однако критерий понятности – сложно представить неабстрактно. Для профессионалов, например, самый понятный – язык профессиональный, со специальными терминами, а для людей простых именно он и станет языком разъединения.

Что же говорит Закон? Каков он, государственный язык в Законе?

А в Законе попросту нет этой дефиниции – государственный язык.

В статье первой говорится:

В соответствии с Конституцией Российской Федерации государственным языком Российской Федерации на всей ее территории является русский язык [1, п.1, ст. 1].

Лингвист не может не заметить – здесь нет никакого уточнения: какой язык имеется в виду – весь, общенациональный, или только «нормированный русский»? Ведь общенациональный – это и диалекты, и жаргоны, и просторечие и – что еще ужаснее – нецензурная брань (о ней – ниже).

Еще более непонятно, что же такое нормы государственного языка?

На этот счет есть отдельное Постановление, в котором удивительным образом представлено определение норм литературного языка в качестве государственного: Постановление Правительства РФ от 23 ноября 2006 г. № 714. «О порядке утверждения норм современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации, правил русской орфографии и пунктуации»:

<…> под нормами современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации понимается совокупность языковых средств и правил их употребления в сферах использования русского языка как государственного языка Российской Федерации [2].

Перед нами классическое «закольцованное определение»: формально оно кажется исчерпывающим, замкнутым, а потому очень логичным. Кажется, названы сферы использования русского языка как государственного, следовательно, они и демонстрирует эти самые нормы.

Но содержательно здесь противоречий множество. Потому что сферы использования, которые обозначены в Законе, вряд ли могут быть демонстраторами норм (прежде всего) литературного языка в качестве государственного. Реклама и СМИ, прежде всего, вся творческая деятельность которых, как правило, направлена на отталкивание от норм литературного языка ради эффектного и суггестивного текста.

Итак, сферы использования языка как государственного не проясняют его сути, а даже вскрывают внутреннюю конфликтность его трактовки в Законе и обыденном понимании: государственный – значит, представляющий государство, презентирующий нашу жизнь в государстве.

Проблема применения Закона еще более туманна.

Мало кто в стране знает о существовании Закона и его требовании исполнять в различных сферах нормы русского литературного языка.

Часто суть Закона сводится к решению вопросов культуры речи. Но за нарушение культуры речи не наказывают и даже (сейчас – увы!) почти не бранят. Совершенно очевидно, и это знакомо каждому филологу, что лингвисту очень сложно жить в предлагаемых условиях. Настоящий филолог – не только знает, но и любит слово, а как любить не защищая? Наши сегодняшние профессиональные претензии к различным нарушениям норм русского литературного языка во многих сферах жизни вызывают, в лучшем случае, снисходительные улыбки, часто грозят вылиться в открытый конфликт. Вспоминается Довлатов: А почему у вас лещ с мягким знаком? – Какой завезли, такой и продаем!

В этой связи (в самом широком смысле слова) экспертная деятельность лингвистов должна быть максимально актуализирована государством. У филологов должно быть право – по профессии, по роду своих занятий – действительно влиять на языковую обстановку в стране, городе, поселке, отдельном учреждении и т. д.

Для иллюстрации противоречивости и лингвистической недоработанное™ текста Закона, а следовательно, невозможности его исполнять в полном объеме, можно привести еще один пример:

При использовании русского языка как государственного языка Российской Федерации не допускается использование слов и выражений, не соответствующих нормам современного русского литературного языка (в том числе нецензурной брани), за исключением иностранных слов, не имеющих общеупотребительных аналогов в русском языке [1, п. 6, ст. 1].

В этой статье Закона многое кажется неточным и двусмысленным, но содержание скобок (о нецензурной брани) хочется прокомментировать отдельно.

Она – это пресловутая нецензурная брань – не входит в сферу русского литературного языка изначально, а потому отдельное ее упоминание, как будто, избыточно. Однако понятно, что это наиболее ясная для большинства наших граждан категория слов и выражений, подпадающих под запрет, а категория «русский литературный язык» – кажется пространной и неопределенной.

А между тем споры о составе этой группы слов (нецензурные слова) и выражений не утихают, и границы ее определяются всякий раз по-разному. И сочетание «нецензурная брань» ни в одном из лингвистических терминологических словарей не значится.

В связи с этим хотелось бы привести несколько выдержек из статьи кандидата юридических наук А.Л. Тена «Нецензурная брань как объект административно-правового регулирования и правосознания», весьма показательных:

Что есть нецензурная брань, в законодательстве не установлено, а в протоколах из этических соображений «бранные слова» не фиксируются. Из этого следует, что определение тех или иных слов как нецензурной брани является полномочием сотрудников милиции, которые, кстати, не могут дать определение нецензурной брани и зачастую сами «грешат» таким злословием [4].

И не это даже важно. А важно то, что и протокол, и выступление на суде, где, скажем, разбирается дело о хулиганстве и использовании нецензурной брани, – это тоже сфера употребления государственного языка, где – по Закону – все должно свидетельствовать о нормах литературного языка. Потому показательно и далее содержание статьи А.Л. Тена, в которой он приводит сомнения судей на сей счет – что можно по этому Закону произносить и писать в официальном общении, а что – нельзя. И далее – рассуждения о границах этой самой нецензурной брани.

Скрывая реальность, некоторые пишут в протоколах: «Он назвал меня представителем сексуальных меньшинств в грубой нецензурной форме» или: «Он угрожал мне сексуальной расправой».

И есть разница в грубой нецензурной брани для учительницы словесности, там и «дуры» хватит за глаза, и для ППС, которого вообще ничем не удивишь [4].

И таких случаев «сложностей» исполнения Закона о государственном языке множество. Из этого, следует два момента: 1) необходимо учитывать при исполнении этой части закона, а также при экспертной оценке, принцип уместности, коммуникативной оправданности употребления той или иной единицы, не входящей в норму русского литературного языка (в теории культуры речи этот критерий прописан достаточно ясно); 2) давно назрела необходимость выпуска словаря русской инвективы, о чем замечательно пишет и давно ратует Н.Д. Голев [3].

Традиционная и богатейшая русская лексикография не может, к сожалению, послужить в полной мере квалификации инвективной, бранной лексики. Словарные пометы в них, прежде всего, стилистические, служат совсем другим целям.

Думается, что термин «государственный язык» соотносим больше с экстралингвистической характеристикой общенационального языка, а именно – с его символической (государственной) функцией, прежде всего.

Символ – как правило – нечто высокое и одновременно всем понятное, а потому консолидирующее явление. Таковы государственные символы – гимн, флаг, например. Таков и русский язык – он на всей территории Российской Федерации есть язык объединительный, причем всюду – и на заводе, и учебной аудитории, и в суде, и в парламенте…

Литературный же язык есть язык нормированный, поставляющий свои нормы в различные сферы жизни, в различные сферы, где естественным образом, в соответствии с Конституцией, действует государственный язык – русский.

Источники

1. Федеральный закон от 1 июня 2005 г. № 53-ФЗ «О государственном языке Российской Федерации».

2. Постановление Правительства РФ от 23 ноября 2006 г. № 714 «О порядке утверждения норм современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации, правил русской орфографии и пунктуации».

Литература

3. Голев Н.Д. Об объективности и легитимности источников лингвистической экспертизы // Юрислингвистика-3: Проблемы юрислингвистической экспертизы. – Барнаул, 2002.

4. Тен А.Л. Нецензурная брань как объект административно-правового регулирования и правосознания [Электронный ресурс] // URL: http:// www.buroadvokat.ru/index, php/2010-02-15-20-35-09/1013-2011 (дата обращения: 19 апреля 2017 г.).

2.2. Языковая политика Казахстана

Язык является не только средством коммуникации, он способствует объединению и сплочению наций, является средством воспитания и опорой, связывающей взаимоотношения людей. В Казахстане не первый год отмечается День языков, что является явственным признаком дружбы, родства и единства всех граждан страны. Ведь дружба народов, взаимопонимание и сотрудничество являются главной опорой строительства нового Казахстана.

День языков народов Казахстана был объявлен Указом Президента Республики Казахстан (РК) от 20 января 1998 г., и он стал общим праздником всех казахстанцев. В нашей стране проживают представители более ста наций и народностей. У каждого языка своя история, своя судьба, связанная с судьбами других языков. Через язык люди находят друг друга и учатся понимать духовную культуру, обычаи и обряды народа [4: 6].

Расставляя приоритеты работы в сфере образования, глава государства в своем Послании народу Казахстана «Стратегия «Казахстан-2050»: новый политический курс состоявшегося государства» отметил, что, как и во всем мире, Казахстану необходимо переходить на новые методы образования. В основе политики триединства языков лежит требование знания гражданами страны казахского языка. Особое значение в языковой политике Казахстана придается русскому языку, который является одним из мировых языков и имеет широкое распространение в современном мире. Третьим по значимости является английский язык, который занимает в современном мире доминирующее положение. Английский язык открывает казахстанцам окно в мир, окно в глобализацию. Казахстан все шире и глубже вовлекается в международные процессы и контакты. Сегодня в обществе никого не надо убеждать, что знание английского языка является важнейшим ресурсом профессионального роста человека[3: 12].

Ответственная языковая политика является одним из главных консолидирующих факторов казахской нации. В настоящее время Казахстан принимает активные меры по созданию условий для того, чтобы представители молодого поколения, наряду с казахским, активно изучали русский и английский языки. А в ходе интерактивной лекции в стенах Назарбаев Университета Лидер нации (официальный титул президента Казахстана. – С.З.) поручил правительству внедрять трехъязычие: «Первое – на основе передового международного опыта внедрить современные методы обучения в воспитательных учреждениях, они должны быть инновационными, креативными. Второе – детально разработать системное предложение на предмет охвата образованием детей. Третье – на уровне образования обеспечить повсеместное внедрение трехъязычия. Так мы можем построить логическую систему овладения языками. Азы будут изучать на уровне детского сада, в школе базовый уровень, в университете или в колледже – профессиональный язык по специальностям» [3: 56].

Идея Нурсултана Назарбаева о трехъязычии продиктована интеграцией нашей страны в мировое сообщество и желанием преодолеть языковой барьер, оставшийся с советской эпохи. Не случайно наш Президент в своем Послании народу Казахстана отмечал важность владения несколькими иностранными языками, чтобы стать развитым конкурентоспособным государством, мы должны стать высокообразованной нацией. Наши граждане должны быть готовы к тому, чтобы постоянно овладевать навыками работы на самом передовом оборудовании и самом современном производстве. Необходимо также уделять большое внимание функциональной грамотности наших детей, в целом, всего подрастающего поколения. Это важно, чтобы наши дети были адаптированы к современной жизни [3: 89].

Когда-то великий Абай мечтал о поднятии казахской культуры и литературы до русского и европейского уровня. Это сыграло огромную роль в развитии нации, помогло раздвинуть рамки прогресса. Но Лидер нации, учитывая реалии современного мира, поставил новую более сложную задачу трехъязычия. К сыгравшему свою позитивную роль русскому языку добавляется английский, который поможет расширить рамки современных знаний, успешно овладевать новыми технологиями, раздвинуть границы бизнеса. И это ни в коей мере не ограничивает применение традиционного русского языка, о чем наглядно сказал Президент на встрече с общественностью Карагандинской области 2 декабря 2012 г.: «Постепенно казахский государственный язык будет главным языком страны. И этот язык будет всех объединять и делать всех равными. А русский язык нам всем надо знать. И детям надо это на носу зарубить, потому что казахи благодаря русскому языку вышли на мировую культуру. И потом, у нас многовековая совместная жизнь здесь».

Кроме этого, Президент Казахстана выделил несколько достоинств русского языка: «На каком языке я выступал бы с трибуны ООН, если бы не русский язык? Нельзя терять богатство, которое ты имеешь. А чем больше человек языков знает, тем культурнее он становится. К тому же, русский язык – это великий язык, язык великих писателей». А говоря о пользе трехъязычия, Н. Назарбаев подчеркнул: «Это не праздный вопрос. Нам, детям нашим надо знать английский язык. Сейчас в любую школу прихожу, все дети говорят на трех языках. Это правильный подход». Особенно востребован английский язык в технических вузах. Если на протяжении многих десятилетий мы обходились в этой сфере только русским языком, кстати, достаточно эффективно, то сегодня новые современные технологии, лучшая научная литература на английском языке. Поэтому невладение этим языком служит тормозом для овладения передовыми знаниями, а наши специалисты завтра могут оказаться невостребованными на рынке труда [3: 77].

Таким образом, трехъязычие крайне востребовано для того, чтобы поднять квалификационный уровень казахстанских специалистов. Ведь без знания технической терминологии на русском и английском языках невозможно работать на современном производстве. Вместе с тем трехъязычие нужно вводить исходя из изучаемых дисциплин. К примеру, историю, литературу и другие гуманитарные науки лучше преподавать во всех учебных группах на казахском языке.

Стоит отметить, что с 2013 года внедряется план разработки трехъязычного образования, методических пособий для учителей по использованию подходов CLIL (интеграция содержания и языка), командного преподавания и языкового погружения. Главный ориентир этой стратегии: развитие казахского языка, поддержка русского и внедрение английского. Внедрение системы трехъязычного образования – комплексный процесс, поэтому важными являются не только обучающие программы, но и процесс воспитательной работы. В этой комплексной программе важна не только образовательная сторона, но и воспитание в студентах человека, гражданина, патриота. Реальность времени, глобализация требуют умения не только жить сегодняшним днем, но заглядывать в будущее, стремительно меняющееся, подготовить студентов к реалиям жизни в перспективе. Программа триязычного образования внедряется через непосредственное преподавание казахского, русского и английского языков, а также через обучение отдельных предметов на трех языках и внеурочную деятельность. Основные и языковые предметы направлены на развитие функциональной грамотности, коммуникативных навыков и способности критически мыслить [5: 42].

Проблема трехъязычия за рубежом и в нашей стране стала одной из основных, привлекая к себе все больше внимания как отечественных, так и зарубежных языковедов. Проблема полилингвизма являлась предметом обсуждения нескольких международных лингвистических конгрессов (VIII конгресс в Осло, IX конгресс в Кембридже и др.). Однако еще нет единого мнения в понимании самых основных понятий, как нет и полного единства в терминологии.

В научном мире адекватное представление о языковом сознании было выработано в рамках понятийной парадигмы: деятельность – культура – сознание – личность. Языковое сознание субъекта системно организовано и является результатом его предшествующего речевого опыта. При освоении второго или иностранного языка происходят изменения языкового сознания, сформированного на базе родного языка, в результате чего образуется некая гибридная структура, вмещающая в себя несколько знаковых систем. При этом более поздняя знаковая система, как бы встраиваясь в уже существующую, внедряется в языковое сознание индивида. Кроме того, усвоение новой языковой системы влияет и на общую картину мира в когнитивной сфере. Однако, по мнению экспертов, оптимальной моделью является полилингвальная модель картины мира, структурируемая из компонентов, дополняющих, расширяющих и углубляющих образ мира, отраженный в языках. Сознание человека и его отдельные образы детерминируются внешним и внутренним миром человека, его культурой и языком, на котором он разговаривает. Человек осваивает язык так же, как и окружающую действительность; при этом наряду с логической (понятийной) картиной мира возникает и языковая, которая не противоречит логической, но и не тождественна ей. Иными словами, картина мира существует как модель, отражающая совокупность знаний и механизмы их получения и интерпретации [2: 76].

Казахстан – одна из немногих стран, которая разрешила проблемы языковой политики без острых коллизий и конфликтов. В стране реализуются закон «О языках», Концепция языковой политики и новая Государственная программа функционирования и развития языков на 2011–2020 гг. Государство всемерно поддерживает процесс развития языков, в том числе продолжается сохранение общекультурных функций русского языка. Наряду с государственным языком в государственных организациях, а также в органах местного самоуправления официально употребляется русский язык. Он изучается повсеместно, является обязательным предметом в государственных и негосударственных учебных заведениях. Русский язык исторически и традиционно имеет сильные позиции. Бесспорно, он проложил дорогу к развитию, к общению. И сегодня большой поток информации из внешнего мира мы получаем посредством русского языка [6: 42].

Сохранение сферы функционирования русского языка отвечает стремлению Казахстана к интеграционным процессам и является мощным конкурентным преимуществом Казахстана в условиях глобализации. Знание государственного и владение несколькими языками становится фактором личной конкурентоспособности граждан страны. На государственном уровне вырабатываются установки, что каждый казахстанец должен владеть как минимум тремя языками: казахским, русским и английским. Это откроет перед выпускниками огромные возможности для самореализации, поможет ему значительно расширить кругозор и стать максимально полезным своей стране. В условиях суверенитета и новой государственной языковой политики в Казахстане выросло поколение молодежи участвующее в формировании новой языковой ситуации.

Трехъязычие, по сути мультилингвизм, безусловно, обогащает. Исследователи характеризуют преимущества мультилингвизма: «…это существенный фактор становления глобалистского менталитета»; «это способность не только говорить на нескольких языках, это еще и особый тип мышления, впитывающий в себя культурные ценности нескольких цивилизаций, иначе, мышление, открытое к диалогу».

Известный российский политолог Юрий Солозобов отмечает: «Несмотря на то, что у казахов в XX веке была непростая, а порой даже трагичная национальная история, казахский народ оказался чужд национальной мстительности. В отличие от многих республик бывшего Советского Союза казахский этнос не начал предъявлять счета Москве, не стал наживать политический капитал на огульном отрицании советского прошлого. Республика Казахстан – единственная страна на всем постсоветском пространстве, избежавшая негативного отношения к современной России. Вполне логичен и оправдан особый статус казахского языка как единственного государственного, так же как и русского языка как языка межнационального общения. Кстати, РК – единственная часть бывшего Союза (помимо России), где русский язык имеет высокий официальный статус».

Выступая на конференции в Евразийском Национальном университете им. Л.Н. Гумилева в Астане, Юрий Солозобов сказал: «Я изучаю казахский язык, чтобы лучше понимать казахский народ». А в одном из интервью он пояснил: «Не зная национального языка той страны, которую ты изучаешь, невозможно понять специфику его национальной культуры, особенности психологии. И, как следствие, многие мотивы, по которым принимаются ключевые политические и геоэкономические решения в Казахстане, будут оставаться непонятными и даже загадочными для некоторых российских экспертов. Казахский язык поможет мне ближе узнать культуру той страны, которая является предметом моего научного исследования и самой искренней симпатии».

С 1 сентября текущего года в 32 вузах Казахстана начата подготовка 5500 учителей для преподавания предметов на английском языке. Поставлена цель – создать развитые системы дистанционного и онлайн-обучения, активно развивать государственный язык и трехъязычие. Начался переход на трехъязычие во всех школах Казахстана; изучение английского языка будет вводиться с первого класса, а в дальнейшем – отдельные предметы будут преподаваться на английском языке [5: 541].

Интересную закономерность выявила социолог Зарема Шаукенова. Владение государственным языком наряду с другими культурными инструментами нации (традиции и обычаи) является одним из заметных факторов определенного социального комфорта, успешной адаптации тех или иных этнических групп к общественным процессам. Так, данные соцопросов показали, что в выигрышном положении оказываются те граждане, которые владеют казахским и русским языками, и они высказывают более оптимистичные оценки относительно текущего развития страны и ее перспектив. Уровень удовлетворенности жизнью среди казахоязычных составляет 73,2 %, владеющими двумя языками (билингвов) – 71,9 %, русскоязычных – 53,9 %.

Любопытны данные статистики, затрагивающие ментальные, психологические основания этноязыкового бытия людей. 62 % всего населения Казахстана, согласно итогам общенациональной переписи, проведенной в 2009 г., свободно владеет государственным казахским языком. При этом понимают устную речь на государственном языке 74 % населения Казахстана; свободно владеют русским языком 84,8 % населения, 94,4 % – понимают устную речь на русском языке. Английским языком свободно владеют в Казахстане 7,7 % населения страны, в два раза больше людей понимают устную речь на английском. 98,4 % казахов понимают устную казахскую речь; 2,3 % – свободно читают; 93,2 % – свободно пишут и читают. В пояснениях статистического агентства указывается, что лицо, умеющее свободно писать, как правило, свободно читает и понимает устную речь; а лицо, умеющее свободно читать, как правило, понимает и устную речь [2: 213].

Сейчас в Казахстане активно обсуждается один из исторически важных вопросов – переход казахского письма на латиницу. В Стратегии-2050 Президент страны, убеждая в необходимости этого шага, создающего «условия для интеграции в мир, лучшего изучения нашими детьми английского языка и языка Интернета, и самое главное – для модернизации казахского языка», обозначил сроки завершения этой работы – 2025 год. Часть общественности предлагает ускорить этот процесс и завершить его уже к началу международной выставки ЭКС-ПО-2017 в Астане.

По данным СМИ, подавляющая часть общественности считает это обращение Президента важным решением, затрагивающим все сферы жизни государства и общества. Реформа казахской графики – это внутреннее дело самого народа и потребность в модернизации и развитии казахского языка; оно не направлено на попрание прав представителей других этносов.

Лингвисты отмечают, что действующий сейчас на основе кириллицы казахский алфавит неточно передает фонетическую систему родного языка. Латинская графика может компенсировать эти недостатки. Сейчас в казахском алфавите имеются 42 буквы: 33 буквы русского языка и девять собственных специфических букв. А звуков в фонетической системе казахского языка всего 28. В латинском алфавите 26 букв. Вопрос о латинизации казахского алфавита дискутировался еще с 1989 г., когда был принят закон о языках в Казахстане. Затем он поднимался Президентом страны в 1995 и 2006 гг. на сессиях Ассамблеи народа Казахстана, причем лидер государства предлагал тщательно изучить все возможности.

В истории казахов перевод с одного алфавита на другой осуществлялся не раз. В 1929–1940 гг. по инициативе советского правительства казахи использовали латиницу. В тюркоязычных республиках тогда были противоположные мнения, к примеру, казахский просветитель Ахмет Байтурсынов, не приветствуя латиницу, предлагал остановиться на усовершенствованной арабской графике, автором которой он был; ею пользовались казахи до 1929 года.

Время вновь напомнило о необходимости смены алфавита и тюркской интеграции. В 1992 году в Турции состоялся тюркологический конгресс с участием представителей тюркоязычных народов независимых государств (ныне их в мире семь), на котором говорилось о необходимости создания унифицированной графики для тюркских народов. К тому времени на латиницу уже начали переходить Узбекистан, Азербайджан и Туркменистан.

Сегодня осуществляются шаги по упорядочению терминологии тюркских языков и созданию сравнительных терминологических словарей. Так, при Тюркском совете – совещательном органе, созданном по инициативе и при поддержке глав четырех тюркоязычных стран: Азербайджана, Казахстана, Кыргызстана и Турции, образован Терминологический комитет. Тюркский мир объединяет ныне 200 млн человек. Это такой же общецивилизационный рынок, как и Таможенный союз с населением около 170 млн человек.

Все это – показательные штрихи многовекторной внешней политики Казахстана. Однако общественное мнение по вопросу о внедрении латиницы в Казахстане разделилось. Сторонники апеллируют к тому, что это будет благоприятствовать информационному обмену с другими странами, в особенности, с тюркоязычными странами. Часть даже питает надежды и уверена, что переход на латинскую графику и внедрение новых норм в языке придаст новый импульс развитию самого казахского языка, остановит процесс разделения казахского социума.

Противники же мероприятия приводят аргументы, что это потребует больших финансовых затрат и возникнет угроза потери духовно-культурного наследия, сформированного в течение 70–80 лет [7: 69]. Актюбинский профессор, доктор философских наук Амангельды Айталы, выражая скептицизм по отношению к «эйфорической надежде, что с переходом на латиницу проблемы государственного языка будут решены, и языковой нигилизм преодолен», высказывает сомнение в изменении вообще языковой ситуации в стране: «В обществе, где нет спроса на государственный язык, будет ли потребность в использовании латиницы?» [1:5].

Другие приводят в пример Китай, Корею, которые, хотя и используют из века в век никому не понятные, кроме них самих, иероглифы, но это не мешает им динамично развиваться и достигать чудес в экономической сфере. Интернет ведь сегодня развивается и на китайском, арабском и других алфавитах.

Между тем политическое решение принято, и сегодня вопрос состоит в выработке плана и конкретного алгоритма действий. При всех спорах и сомнениях по поводу языковой ситуации и ее перспективах – очевидно одно: постепенно, неуклонно и методично все идет к достижению желаемых целей в языковой политике и строительстве нации. По прогнозам политологов, в ближайшие три-четыре года произойдет полная коренизация партийно-политического поля, и становится понятным, что человек, который не владеет государственным языком, не сможет претендовать на какие-нибудь выборные должности, невозможно будет сделать карьеру в государственных учреждениях, сфере услуг, правоохранительной и судебной сфере.