Текст книги "Экономическая история мира. Том1. Экономика Древнего Востока, Древней Греции, Древнего Рима, Древней Руси"

2.2. Шумер

Колыбелью европейской цивилизации была крито-микенская культура. Но переход к цивилизации человеческого общества вообще начался с Шумера, с низовьев рек Тигра и Евфрата. Здесь раньше, чем где бы то ни было, возникли города-государства – уже в IV тыс. до н. э. Здесь раньше, чем в других местах, родилась письменность – на рубеже VI и III тыс. до н. э. Вавилон и Ассирия заимствовали эту письменность у шумеров, а с ней – и значительную часть культуры и мировоззрения. Знаменитый кодекс Хаммурапи был, в сущности, компиляцией из шумерских законов.

Не удивительно, что с Шумером связаны и библейские сюжеты. Отсюда была заимствована легенда о всемирном потопе и ноевом ковчеге. Потоп не был всемирным, затоплена была только территория Шумера. Во время весенних разливов Тигр и Евфрат действительно затопляли всю эту низменность, так что на поверхности оставались только холмы, на которых располагались населенные пункты. Но когда разлив сопровождался ураганным ветром с моря, они покрывались водой. Это было местное наводнение, но для шумеров весь мир и составляла их земля, поэтому для них это был мировой потоп, и даже свою историю они разделяли на два периода: до потопа и после потопа.

А Ной жил в шумерском городе Шуруппаке. Только звали его не Ной, а Ут-Напиштим. В клинописных записях сохранилось предание о том, что бог приказал Ут-Напиштиму: «Ты, человек из Шуруппака, построй себе корабль, брось свое имущество и спасай свою жизнь! Возьми с собой на корабль немного семян всего живущего!» [12, с. 150]. И на землю сошел Ут-Напиштим не у Арарата, а у горы Нисир восточнее Тигра.

В Библии упоминаются многие города Шумера. Например, библейский патриарх Авраам жил в городе Ур, и лишь оттуда он переселился в Ханаан.

Какие обстоятельства послужили причиной столь раннего возникновения городов и государства? Тигр и Евфрат во время ежегодных разливов приносили сюда массу плодородного ила, покрывая им прилегающую местность. Это плодородие возобновлялось каждый год без каких-либо усилий со стороны людей. К тому же аллювиальные почвы – мягкие, такие почвы легко обрабатывать. Результат – сказочная урожайность. Уже в III тыс. до н. э. средняя урожайность зерновых здесь составляла сам-36, иногда доходя до сам-104, тогда как в период расцвета Римского государства в Италии I–II вв. до н. э. она составляла только сам-6, а в России в середине XIX в. – сам-3,5 [1,с. 43].

Такая высокая урожайность обеспечивала получение большого прибавочного продукта, без которого невозможен переход к цивилизации, невозможно отвлечение значительной части людей от производства продуктов питания и необходимых предметов потребления. Высокий прибавочный продукт в Шумере позволял занимать значительную массу населения на строительстве ирригационных систем, строительстве грандиозных храмов – зиккуратов. Это были столь значительные сооружения, что породили легенду о вавилонском столпотворении.

Для строительства только одной террасы храма в городе Уруке (о котором, между прочим, Библии тоже говорится) требовалось, чтобы 1500 человек работали по 10 часов в день в течение 5 лет [13, с. 206].

Но здешние места стали обильными и богатыми лишь в результате деятельности человека. Изначально они были не приспособлены к жизни людей. Как уже говорилось, Шумер регулярно затопляли воды Евфрата и Тигра, а после спада воды оставалась цепь болот. В этих условиях заниматься земледелием было невозможно.

Первые орудия человека – это дерево и камень. Но на этой болотистой равнине не было месторождений камня. Лесов здесь тоже не было, поэтому дерево считалось ценностью. Покидая свое жилище из глины и тростника, хозяева забирали с собой деревянную дверь. И когда герой здешнего эпоса Гильгамеш, военный вождь Урука, отправляется в поход на город Киш, окруженный лесом, он заявляет: «Нарублю я кедра» [15, с. 24].

Здесь в изобилии была только глина, и поэтому все делали из глины: жилища, крепостные стены, дворцы и даже серпы. Казалось бы, глина – наименее подходящий материал для режущих орудий, тем не менее и серпы здесь были из обожженной глины.

Глина послужила и материалом для письма, причем материалом очень устойчивым: ведь она, будучи обожженной, не гниет и не горит. И Шумер нам оставил огромные глиняные архивы.

Но все же орудия каменного века – это камень и дерево, поэтому в период каменного века Шумер не был заселен. Человек здесь появился лишь в период энеолита.

Люди сюда пришли в V тыс. до н. э. с гор, расположенных восточнее Тигра. Для своих горных богов они стали здесь строить искусственные горы – зиккураты.

Селились они, конечно, на холмах, и эти селения стали основой будущих городов. Так возникла культура Убейд. С самого начала, т. е. уже в V тыс. до н. э., им пришлось заниматься мелиорацией, потому что без этого здесь земледелие был просто невозможно. Особенность здешних мест заключалась в том, что надо было не только орошать поля, но и прежде всего осушать их, освобождать от воды, затоплявшей землю во время разливов, осушать болота. И делать это надо было постоянно: даже при кратковременном прекращении мелиоративных работ поля заболачивались.

По представлениям шумеров земля – это местность, пересеченная каналами, и только прорытием каналов был завершен процесс мироздания.

В Западной Европе достаточно было примитивно обработать прилегающую к общинному поселению землю и засеять ее. Общинное хозяйство было самодостаточным. Земледелие не требовало дальнейшего объединения. А здесь было невозможно вести мелиоративные работы силами маленькой общины. Нужно было, чтобы кто-то объединил труд огромной массы людей, организовал проведение мелиоративных работ. Это и привело к возникновению государственной власти. Мелиорация стала главной ее функцией. И цари городов-государств Шумера в описании своих деяний обязательно подчеркивали, что они прокладывали каналы.

Переход к государству начался с храмового хозяйства. Первым общественным сооружением, которое возводилось в поселении на холме, был храм – зиккурат. Он становился центром хозяйственной жизни.

Поскольку сохранялись общинные отношения, то существовал общественный фонд – запасы продовольствия и предметов, которые были общими для жителей селения. Естественным местом хранения этих запасов были помещения храма. Организация мелиоративных работ оказывалась также в ведении храма. Таким образом, в руках храмового персонала оказалось сосредоточено «общественное дело». И значение этого «общественного дела» определяло мощь жрецов.

Вся земля считалась собственностью бога, но та пашня, которая вводилась в оборот путем строительства мелиоративных сооружений под руководством храма, оказывалась под прямым контролем жрецов.

Впрочем, первоначально земледельческие работы не входили в состав храмового хозяйства. Земледелием занимались свободные общинники, но определенную часть урожая они должны были отдавать на содержание храма, т. е. жрецов и обслуживавшего их персонала.

Кроме этой натуральной повинности, жители селения должны были исполнять трудовую повинность, т. е. участвовать в строительных работах и работах по сооружению и содержанию в порядке мелиоративных систем.

Как уже сказано, при храме и в самом храме жили не только жрецы, но и обслуживавший их персонал: мололыцицы муки, пекари, повара, мастера по изготовлению одежды и украшений. Правда, ремесло в составе храмового хозяйства играло второстепенную роль.

Поскольку в храмах находились склады жизненных припасов, то при них были и «заведующие складами», которые вели учет поступления этих припасов и их расхода. Невозможно было все это держать в памяти, и в процессе этого учета рождалась письменность.

Самые ранние документы, относившиеся к концу IV тыс. до н. э., были обнаружены при раскопках города Урука. Это было еще пиктографическое письмо – условные рисунки, обозначавшие тот или иной предмет или действие. Со временем рисунки становятся все более условными и перерастают в клинопись. Знаки наносились тростниковой палочкой на глиняной плитке (табличке или таблетке). Письменные знаки получались в виде клинышков. Потом табличка обжигалась.

Поскольку эти таблички возникли для учета запасов, а потом для распределения земельных участков, они отражали в основном экономическую жизнь общества. Потребность в письме была столь важной, что уже в начальный период шумерской цивилизации при храмах действовали школы писцов, причем автором учебных пособий обычно был глава храмового хозяйства – сангу.

Между тем общинные отношения сохранялись, и кроме храма, действовал второй центр общественной жизни – совет старейшин. Такое «двоевластие» рождало определенные противоречия и привело к переходу от храмового хозяйства к энсиальному.

В общинных отношениях рождались элементы строя военной демократии. Кто-то должен был возглавлять вооруженные силы. Очевидно, их возглавлял выборный военный вождь. Известно, что власть энси первоначально была выборной. О том, что военачальником был один из жрецов, сведений нет. В Европе такие военные вожди в итоге оказывались во главе государства (например, короли франков первоначально были военными вождями).

Это происходило и в Шумере, только в условиях господства храма такой военачальник приобретал титул энси – верховного жреца и полубожественную власть, а храмовое хозяйство становилось энсиальным, или царским (энси в исторической литературе принято называть царями).

Рождение энсиальной власти раскрывается в главном эпосе шумеров – поэме о Гильгамеше. Гильгамеш – это историческое лицо, военный вождь Урука Бильгамес, живший приблизительно в 2800–2700 гг. до н. э. Гильгамеш предложил совершить военный поход на город Киш, от которого Урук находился в зависимости. Совет старейшин Урука выступил против этого похода. Тогда Гильгамеш обращается непосредственно к народу и получает согласие. Поход закончился победой и усилением власти Гильгамеша. Основное внимание историков привлекает именно конфликт между военным вождем и советом старейшин – богатейшей верхушкой города, которая и выдвигала военного вождя, военачальника. Выступая перед народом, Гильгамеш противопоставляет себя этой богатой верхушке – «тем, кто ездит на ослах».

Итак, Гильгамеш – это прежде всего военный вождь. Но клинописные источники нам ничего не говорят о том, как разрешался второй конфликт, как военные вожди подчинили себе жрецов и встали во главе храмового хозяйства. Несомненно лишь, что определенную роль в этом играла вооруженная сила, которая стояла за его плечами, и его личные качества предводителя.

Имеет право на существование и предположение, что будущие энси – цари – выдвигались из самой храмовой администрации, из состава жрецов, но это менее вероятно. Скованные традициями действия жрецов не позволяли выдвинуться кому-либо из них в положение абсолютного владыки.

Государственность в Шумере, как уже сказано, рождается уже в конце IV тыс. до н. э. Вокруг крупных храмов возникают города – государства: Ур, Урук, Шуруппак, Лагаш, Ниппур, Эриду. Но окончательно государственная власть оформляется в III тыс. с выдвижением царей – энси.

О могуществе этой власти, о том, насколько царь возвышался над своими подданными, свидетельствуют царские захоронения, получившие у исследователей название «шахты смерти».

Захоронения остальных людей, в том числе и очень богатых и занимающих высокое положение в обществе, – это простые могилы, куда, правда, вместе с покойником помещались обиходные предметы, например, керамические сосуды и украшения.

Царские же захоронения представляли целую анфиладу выложенных кирпичом подземных помещений, где находился богатый инвентарь, золотая и серебряная посуда и украшения. Но главное – вместе с царем на тот свет отправлялось до 80 человек, которые должны были его обслуживать. Это были отнюдь не рабы, а придворные, при жизни занимавшие высокое положение. Таким же образом хоронились и члены царской семьи. В знаменитом захоронении царицы Шубад археологи обнаружили останки 68 придворных дам, имевших такие же богатые украшения, как и сама царица. Захоронения остальных людей в Шумере не сопровождались человеческими жертвами.

Как уже сказано, в это время, т. е. в середине III тыс. (26–25 вв. до н. э.), храмовое хозяйство перерастает в энсиальное, т. е. непосредственно подчиненное царю, который теперь был и главным жрецом – энси. Более того, имя божества как верховного владыки храмового хозяйства исчезает. Это хозяйство уже рассматривается как собственность энси и членов его семьи.

Но этим не исчерпывались изменения в организации хозяйства. Прежде материальным производством непосредственно занимались общины, которые лишь часть этой продукции отдавали на содержание храмов и жрецов. Храмовое хозяйство представляло лишь верхушку хозяйства города, предназначенную для обслуживания храмового персонала.

Теперь же складывается система единого государственного хозяйства, управляемого из единого центра. Энсиальное хозяйство многократно увеличивается, охватывая все отрасли, а община в организации хозяйства оттесняется на задний план.

По расчетам исследователей, в энсиальных хозяйствах было занято около трети всего населения, а в распоряжении государства находилось теперь больше половины обрабатываемой земли. Эта земля обрабатывалась работниками царского хозяйства, которые вначале назывались шублугалями, а позже гурушами. Правда, был еще один термин – земледельцы, но так назывались представители администрации, которые ведали отдельными участками сельскохозяйственных работ.

Гуруши не были рабами. Это видно из того, что к этой группе относились и воины, а за свою работу в царском хозяйстве они, кроме продовольственного пайка, получали земельные наделы. Иногда исследователи их называют «свободные неполноправные», потому что они не состояли в общинах и не участвовали в общинной жизни [14, с. 36]. Как считает А. И. Тюменев, это «общинники, вовлеченные в царское хозяйство» [11, с. 422].

Вся энсиальная земля делилась на три части. Одна часть обрабатывалась отрядами шуб-лугалей, или гурушей, и продукция этих полей щла на государственные склады. Другая часть называлась «земля кормления» и распределялась между представителями царского персонала, в том числе гурушами, составляя, в сущности, часть заработной платы. Такие участки получали не только рядовые работники, но и представители администрации. Третья часть, «земля возделывания», раздавалась участками всем желающим за уплату долей урожая.

Техника сельского хозяйства совершенствовалась. Уже в конце IV тыс. мотыжное земледелие сменяется пахотным. Появляется плуг, точнее соха, которая взрыхляла землю. Более того, это пахотное орудие было снабжено специальной воронкой, через которую пахота засевалась зерном. Пахали на ослах, реже на быках. Лошадей у шумерцев пока не было. В пахоте участвовало три человека: один погонял ослов, второй направлял соху, а третий сыпал в воронку посевное зерно. Очевидно, это было не очень удобно.

В шумерской поэме III тыс. до н. э. плуг и мотыга спорят, кто из них важнее. Побеждает мотыга. Именно она прокладывает каналы, проводит все работы по осушению и орошению полей, а это было важнее взрыхления почвы.

Сеяли ячмень, полбу, дурру (вид сорго), пшеницу сеяли редко и мало. Важное место занимали плантации финиковой пальмы, которая считалась священным деревом. Финиковая пальма выращивалась не только для получения фиников, но и древесины – ценного строительного материала.

В составе государственного хозяйства было и скотоводство, причем нередко очень специализированное: в ведении отдельных пастухов находились, например, ослиные матки и молодые бычки.

Главным в прогрессе сельскохозяйственной техники было не появление пахотного орудия, а совершенствование мелиорации. Поэтому-то мотыга в споре и победила плуг. Первоначально использовались многочисленные естественные протоки Евфрата и Тигра, а потом стали прокладывать искусственные каналы, покрывшие всю территорию Шумера, и каждый царь – энси, перечисляя свои заслуги, выделял эту сторону своей деятельности.

Но в строительстве каналов, в мелиоративных работах персонал энсиального хозяйства, шублугали и гуруши, не участвовал. Эти работы проводились под руководством администраторов энсиального хозяйства крестьянами-общинниками, для которых это было важнейшей государственной повинностью.

Второй государственной повинностью общинников были строительные работы. Строились все более крупные храмы, дворцы правителей, города теперь обносились крепостными стенами, но и в этих строительных работах персонал царского хозяйства не участвовал. Эти работы тоже велись руками общинников.

А поскольку мелиоративные и строительные работы производились по инициативе государства и под руководством энсиальных инженеров и администраторов, то централизованное государственное хозяйство охватило и труд общинников, которые формально в состав этого хозяйства не входили.

В энсиальном, т. е. государственном хозяйстве трудились и ремесленники: столяры, кузнецы, кожевники, портные, пекари. Важное место занимало изготовление изделий из тростника. Поскольку дерево было дефицитным материалом, из тростника изготавливались корзины для хранения продуктов и документов, циновки, которые использовались и для погребения покойников, а первоначально – суда. Довольно крупными были хлебопекарни. В одной из них на выпечку хлеба за два месяца была испрльзована тысяча гур (200 т) муки.

Ремесленники относились к все тому же сословию гурушей, обеспечивались продовольствием и получали земельные наделы, игравшие роль приусадебных хозяйств. В этом отношении не было разницы между людьми, занятыми в сельском хозяйстве и ремесле.

Натуральное довольствие в среднем составляло 60 сил (36 кг) зерна в месяц для мужчин и 30 сил (18 кг) для женщин. В некоторых случаях зерно заменялось хлебом. Это дополнялось небольшим количеством растительного масла и фиников. Административный персонал и квалифицированные работники получали снабжение «по отдельным табличкам» (по особым спискам), т. е. по повышенным нормам. Кроме продовольствия, работники государственного хозяйства получали некоторые предметы потребления, например, шерсть на одежду.

Кроме этих натуральных выдач, работники государственного хозяйства получали от государства наделы земли. Обычный надел составлял от 1]3 бура до 1 бура (от 2 до 6 га). Вместе с наделом давалось зерно для посева, сельскохозяйственные орудия и рабочий скот (обычно ослы).

Ремесленники получали сырье и материалы с государственных складов и на склады сдавали готовую продукцию. Существовали строгие нормы выработки, в соответствии с которыми использовался даже специальный термин – «человеко-день». Он отличался от знакомого нам трудодня именно тем, что труд был нормирован, и человеко-день соответствовал определенному объему работы, которую следовало выполнить. Например, на изготовление судна вместимостью в 60 гур (7,5 т) требовалось затратить 900 человекодней.

Система учета и отчетности была доведена до такой степени, что проводились контрольные ревизии – проверка соответствия отчетов низших руководителей реальному положению дел. Такие контрольные акты сохранились в архивах глиняных табличек.

Рабочий персонал энсиального хозяйства делился на две группы: людей, которые обслуживали общие потребности хозяйства, и людей, обслуживавших энси и членов его семьи. Наивысшего развития достигли отрасли ремесла для обслуживания царской семьи и придворных: ювелирное дело, деревообработка, изготовление музыкальных инструментов и т. п.

В конце III тыс. до н. э., в период так называемой третьей династии Ура (22–21 вв. до н. э.), когда цари Ура практически объединили весь Шумер, подчинив энси других городов, централизация государственного хозяйства еще усиливается. В сфере ремесла это выражалось в появлении крупных мастерских. В самом Уре было 8 таких мастерских: кожевенных, столярных, кузнечных, по изготовлению тканей и одежды. Прекращается выделение ремесленникам наделов для удовлетворения их личных потребностей: теперь они переводятся на полное обеспечение со стороны государства.

По мере развития ремесла усиливался торговый обмен между городами и с окружавшими Шумер народами. Но и этот обмен был в основном тоже в руках государства. Этим занимались государственные торговые агенты – дамгары. В качестве мерила стоимости сначала использовались скот и зерно, а затем металлические слитки. До денег шумеры еще не додумались.

Для управления этим хозяйством был необходим огромный государственный аппарат. Чиновники этого аппарата составляли теперь новую, служилую знать, противостоявшую старой родовой знати. Эти чиновники обычно были выходцами из тех же гурушей и по своему правовому положению были «свободными неполноправными», т. е. полностью зависимыми от воли царя. Чиновниками теперь практически становились и жрецы, и даже энси зависимых городов. Естественно, как представители верховной власти, они имели существенные привилегии по сравнению с остальным населением.

Итак, основную часть людей, занятых в материальном производстве Шумера, составляли свободные общинники и государственные работники – гуруши. Статус гуруша настолько отличался от статуса раба, что гуруш мог стать и государственным администратором. Рабы составляли незначительную долю занятых и лишь в некоторых отраслях хозяйства, причем не столько рабы, сколько рабыни. Например, текстильным производством (прядением шерсти) занимались именно рабыни. Уже в самых ранних надписях, в период складывания шумерской цивилизации, упоминаются рабыни под названием «женщины горной страны»: очевидно, основным источников поступления рабов были военные столкновения с горным Эламом и захват пленных.

Шумерские законы отнюдь не исключали рабовладения. Отцу разрешалось продавать в рабство своих детей, и дочерей часто продавали в рабство. Цена раба составляла 14–20 шекелей серебром (117–168 г серебра) [1, с. 47–48]. Но, как уже сказано, их удельный вес в материальном производстве был незначителен

Это и понятно. Натуральное хозяйство крестьянина-общинника велось трудом семьи, а в государственном хозяйстве было выгоднее использовать даровой труд населения. Ведь раба тоже надо было содержать. И рабы постепенно растворялись в общей массе персонала.