Текст книги "Комментарий к Федеральному закону «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» (постатейный, научно-практический)"

13. Итак, суть принципа «компетенции-компетенции» состоит в первоочередном принятии решения составом арбитров в отношении собственной компетенции при оспаривании (в том числе по этому основанию) действительности арбитражного соглашения одной из сторон и возможности последующего контроля действительности арбитражного соглашения (наличия компетенции арбитража на рассмотрение спора) со стороны компетентного государственного суда на стадиях оспаривания или признания и приведения в исполнение арбитражного решения6464
  Данный принцип также называют «правилом хронологического приоритета» (см.: Fouchard, Gaillard, Goldman on International Commercial Arbitration / E. Gaillard, J. Savage (eds.). P. 396).


[Закрыть]. Если более коротко – наличие первоочередной компетенции арбитража на рассмотрение вопроса о своей компетенции (принцип так и называется – «компетенции-компетенции») с возможностью ее последующего контроля государственным судом.

14. Содержание принципа «компетенции-компетенции» проявляется в образовании двух правовых эффектов: позитивного и негативного. В «чистом» виде они состоят в следующем: 1) позитивный эффект принципа «компетенции-компетенции» связан с наделением арбитров полномочиями на рассмотрение вопроса в отношении действительности арбитражного соглашения при оспаривании его одной из сторон; 2) запрет на рассмотрение государственным судом вопроса в отношении юридической «судьбы» арбитражного соглашения (наличия компетенции третейского суда) до вынесения решения по этому вопросу арбитражем составляет негативный эффект6565
  При этом необходимо отличать данный эффект от негативного эффекта самого арбитражного соглашения. Негативный эффект арбитражного соглашения (в отличие от позитивного) лишь пересекается, но не совпадает с негативным эффектом принципа «компетенции-компетенции». Если передача спора в арбитраж в рамках негативного эффекта арбитражного соглашения и его действительность полностью исключают возможность разрешения данного спора (по существу) государственным судом, то негативный эффект принципа «компетенции-компетенции» лишь «откладывает» возможность рассмотрения вопроса о наличии компетенции арбитража при оспаривании ее стороной в компетентном суде до момента вынесения решения по этому вопросу третейским судом.


[Закрыть] принципа «компетенции-компетенции». Существование позитивного эффекта принципа «компетенции-компетенции» обусловлено тем обстоятельством, что вопрос определения пределов компетенции арбитров является одной из составляющих общей компетенции арбитража, а также соображениями прагматического характера, позволяющими избежать затягивания арбитражного разбирательства стороной, необоснованно от него уклоняющейся, оспаривая компетенцию арбитража в государственном суде.

15. Как отмечается в доктрине, источники принципа «компетенции-компетенции» лежат не столько в самом арбитражном соглашении, сколько в арбитражном праве места проведения арбитража и праве тех государств, в которых может признаваться решение арбитров, вынесенное по поводу их собственной компетенции6666
  Fouchard Ph., Gaillard E., Goldman B. Traité de ľarbitrage commercial international. Litec, 1996. P. 414 (§ 658).


[Закрыть].

16. Принцип «компетенции-компетенции» в настоящее время признается основными международными конвенциями, относящимися к международному коммерческому арбитражу, а также большинством национальных законодательств и арбитражных регламентов постоянных арбитражных центров6767
  Ансель Б. Указ. соч. С. 546.


[Закрыть].

17. Как показывает практика, в «чистом» виде данные принципы фактически не существуют. Большинство же правопорядков, в том числе и российский, исходят из концепции неявного разграничения компетенций государственных и третейских судов по вопросу действительности арбитражного соглашения, закрепленной в п. 3 ст. II Нью-Йоркской конвенции, ст. 8 Типового закона ЮНСИТРАЛ и Закона о МКА: «Суд, в который подан иск по вопросу, являющемуся предметом арбитражного соглашения, должен… направить стороны в арбитраж, если не найдет, что это соглашение недействительно, утратило силу или не может быть исполнено». Тем самым негативный эффект принципа «компетенции-компетенции» по сути отрицается, поскольку государственный суд не должен дожидаться, пока третейский суд исследует действительность арбитражного соглашения6868
  «В системах, воспроизводящих Типовой закон ЮНСИТРАЛ или модель Нью-Йоркской конвенции 1958 г., арбитр не пользуется никаким приоритетом, в то время как судья обладает полномочиями по рассмотрению арбитражной оговорки в полном объеме. С учетом особенностей, свойственных каждому из них, здесь можно объединить право Федеративной Республики Германия (§ 1032 ZPO), английское право (Arbitration Akt, 1996, sect. 9), а также голландское и бельгийское право, право Северо-Американских Соединенных Штатов, право Российской Федерации (п. 5 ст. 148 АПК) и право Испании, несмотря на ст. 7 Закона от 23 декабря 2003 г., поскольку п. 1 ст. 11, посвященный заявлению об арбитраже, не ограничивает полномочий суда для рассмотрения арбитражного соглашения prima facie» (Ансель Б. Указ. соч. С. 553).


[Закрыть]. При этом, как отмечает Б. Ансель, проявляется договорный6969
  В отличие от других известных теорий арбитражного соглашения (см. выше).


[Закрыть] характер арбитражного соглашения: «государственный судья обладает такой же компетенцией для вынесения решения о существовании действительности, обязательном характере договора об арбитраже, какой он обладает в отношении любого другого договора»7070
  Ансель Б. Указ. соч. С. 553.


[Закрыть]. Данный подход может служить обоснованием возможности выхода за пределы заявления об арбитраже при передаче спора в государственный суд и констатации возможности подачи самостоятельного иска о признании недействительности арбитражного соглашения, что конечно же оказывает негативное влияние на независимость арбитража как частного способа разрешения спора (института частного процессуального права) и развитие арбитража в этих правопорядках. В этом отношении справедливо утверждение Б. Анселя: «…арбитражное соглашение отличается от других соглашений; фактически оно несет в себе значительный процессуальный заряд, поскольку создает юрисдикционное образование (несомненно, эпизодическое и – что важно – частное, внегосударственное по своему характеру). Именно такой направленностью и оправдывается особый режим». Автор отмечает, что в юридических системах, в которые в известной степени преданы монистической конструкции права, продолжают придерживаться договорной теории арбитража. Это особенно проявляется в английском праве, где даже в тех случаях, когда после полного рассмотрения возражения по поводу действительности арбитражного соглашения сделан вывод о наличии компетенции арбитра, судья лишь приостанавливает государственное судопроизводство7171
  Там же. С. 558.


[Закрыть], исходя из того, что «в common law арбитражное соглашение не может отнимать у судей их юрисдикцию»7272
  Poudret J.-F., Besson S. Droit comparé de ľarbitrage international. Bruylant; LGDJ; Schulthess, 2003. P. 447 (5.4.6).


[Закрыть]. А.А. Костин справедливо полагает, что не представляется возможным подавать иски в государственные суды о признании недействительным и тем более расторжении арбитражного соглашения7373
  В этом отношении классическим примером для арбитражного разбирательства в России считается случай из практики Арбитражного суда Краснодарского края (решение от 13 ноября 2000 г. по делу № А-32-15365/2000 – 21/35), представленный известным отечественным правоведом Е.А. Сухановым на страницах журнала «Третейский суд». Компетентный суд посчитал возможным одностороннее расторжение «внутреннего» третейского соглашения с обоснованием его гражданско-правовой природы (впоследствии это решение было отменено вышестоящей инстанцией) (см.: Третейский суд. 2000. № 5. С. 45–55).


[Закрыть], ибо обратное противоречило бы прямому указанию законодателя о том, что никакое вмешательство не должно иметь места, кроме как в случаях, когда оно предусмотрено законом (ст. 5 Закона о МКА)7474
  Комментарий к Закону Российской Федерации «О международном коммерческом арбитраже»: постатейный, научно-практический / Сост. Г.В. Севастьянов; под ред. А.С. Комарова, С.Н. Лебедева, В.А. Мусина. С. 73 (автор комментария к ст. 16 – А.А. Костин).


[Закрыть]. В ходе осуществления третейской реформы данная норма нашла свое отражение и в комментируемом Законе (см. ст. 5). Несмотря на этот аргумент, современная практика Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ допускает возможность обращения с иском о признании недействительной третейской оговорки7575
  «При оспаривании третейской оговорки общество не представило доказательств и не заявило о нарушении свободы воли при выборе третейского органа или об иных пороках воли (заблуждении, принуждении, обмане) при выборе третейского суда.
  <…> …истец… не доказал, что наличие в договоре третейской оговорки само по себе нарушает его права» (Определение ВС РФ по делу от 2 декабря 2015 г. № 308-ЭС15-10232 // Третейский суд. 2015. № 6. С. 28).


[Закрыть].

18. К теории «компетенции-компетенции» тесно примыкает другой теоретический подход, оказывающий непосредственное влияние на правовое обоснование действительности арбитражного соглашения (наличие компетенции арбитража), который заключается в следующем: при решении вопроса о собственной компетенции арбитраж должен исходить из того, что арбитражная оговорка, являющаяся частью договора, должна трактоваться как соглашение, не зависящее от других условий договора (см. п. 1 ст. 16 Типового закона ЮНСИТРАЛ, п. 2 ст. 21 Арбитражного регламента ЮНСИТРАЛ)7676
  Очень образно и одновременно точно определяет характеристику теории автономности (независимости) арбитражной оговорки А.А. Костин, говоря о положении арбитражной оговорки в основном контракте как о «государстве в государстве» (Костин А.А. Указ. соч. С. 53).


[Закрыть]. Из этого положения следуют два важных следствия: 1) вопрос о действительности арбитражного соглашения должен рассматриваться третейским судом отдельно от вопросов о совершении (заключении) или о недействительности основного договора; 2) третейский суд (арбитраж) сохраняет свою компетенцию на рассмотрение спора даже в том случае, когда основной договор признается недействительным7777
  Арбитражный процесс: Учебник / Отв. ред. проф. В.В. Ярков. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2008. С. 729 (автор главы – Е.А. Виноградова).


[Закрыть].

19. Таким образом, как это на первый взгляд ни парадоксально, недействительность основного договора отнюдь не означает автоматической недействительности охватывающего его арбитражного соглашения. Этим обстоятельством, с одной стороны, констатируется отличие правовой природы арбитражного соглашения от основного договора, т.е. материально-правового договора7878
  Как отмечает А.А. Костин, «автономный независимый характер арбитражного соглашения, имеющего свой собственный предмет, отличный от предмета контракта, к которому он относится, и соответственно свое собственное правовое регулирование, выраженное в арбитражном законодательстве и международных соглашениях» (Костин А.А. Указ. соч. С. 53).


[Закрыть], а с другой, – как справедливо отмечает О.Ю. Скворцов, именно автономность арбитражной оговорки позволяет показать независимость арбитража как института, основанного на волеизъявлении самих сторон по спорному материальному отношению, от всех иных факторов, включая публичную власть. Практическое значение автономности третейского соглашения (арбитражной оговорки) заключается в том, что в случае возникновения спора о недействительности основного договора третейский суд в любом случае первоначально будет рассматривать вопрос о действительности третейского соглашения (так называемая доктрина prima facie) и, только признав действительность третейского соглашения, сможет рассматривать вопрос о недействительности основного договора7979
  См.: Скворцов О.Ю. Третейское разбирательство предпринимательских споров в России. Проблемы. Тенденции. Перспективы. С. 360–361.


[Закрыть].

20. Отделимость арбитражной оговорки от договора, ею охватываемого, дает возможность арбитрам самим сделать вывод о действительности или недействительности основного договора. В противном случае ссылка стороны арбитражного соглашения на недействительность основного договора могла бы автоматически «торпедировать» возможность разрешения спора о судьбе основного договора третейским судом и лишала бы его компетенции как таковой, что позволяло бы недобросовестной стороне уклоняться от арбитража, злоупотребляя своим правом на заключение арбитражного соглашения. В результате, чтобы воспрепятствовать действиям арбитров и уклониться от арбитража, усилия должны быть направлены несколько выше – против самого арбитражного соглашения как единственного основания для компетенции арбитров8080
  Ансель Б. Указ. соч. С. 558.


[Закрыть]. И все же у автономности арбитражной оговорки есть и обратная сторона: как справедливо отмечает Е.А. Виноградова, законодательное закрепление принципа автономности третейской (арбитражной) оговорки является основанием для разрешения третейским судом спора, возникшего из признанного им недействительным договора, при условии, что основание недействительности договора не является одновременно основанием недействительности арбитражной оговорки8181
  Арбитражный процесс: Учебник / Отв. ред. проф. В.В. Ярков. С. 729 (автор главы – Е.А. Виноградова).


[Закрыть]. Это утверждение дополняет О.Ю. Скворцов: «Точно так же недействительность третейского соглашения не влечет недействительность основного договора»8282
  Скворцов О.Ю. Третейское разбирательство предпринимательских споров в России. Проблемы. Тенденции. Перспективы. С. 360.


[Закрыть], поскольку основания их недействительности также могут не совпадать8383
  Так, в одном из дел, рассмотренных МКАС при ТПП РФ, состав арбитров пришел к выводу об отсутствии собственной компетенции по спору между российской организацией и иностранным ответчиком, признав незаключенным и не имеющим юридической силы содержащий арбитражное соглашение контракт, поскольку этот контракт не был подписан ответчиком. В этой связи арбитражное соглашение, предусмотренное данным контрактом и являющееся его составной частью, не было признано заключенным сторонами (Дело № 420/1992 (постановление от 05.05.1995) // Практика Международного коммерческого арбитражного суда: Научно-практический комментарий / Сост. и авт. комментария М.Г. Розенберг. М.: МЦФЭР, 1997. С. 106–108).


[Закрыть]. А.А. Костин, выражая солидарность со своими коллегами, полагает, что «не следует абсолютизировать независимость арбитражной оговорки, утверждая, что оговорка всегда «переживет» контракт, ибо на оговорку как на соглашение сторон распространяются и общие положения обязательственного права о действительности договоров. Таким образом, если условие (условия) недействительности контракта, например, вопрос о полномочиях, в равной мере применимо к арбитражной оговорке, последняя также может быть на этом основании признана недействительной. Другое дело, что условия действительности арбитражного соглашения определяются в первую очередь нормами специального законодательства об арбитраже и зачастую могут не совпадать с условиями действительности самого контракта»8484
  Костин А.А. Некоторые проблемы международного арбитража. С. 54.


[Закрыть]. Отмеченное выше позволяет выделить, с одной стороны, такие основания недействительности арбитражного соглашения, которые в известной мере могут соответствовать основаниям недействительности основного договора (как общим основаниям недействительности любого договора независимо от его правовой характеристики), а с другой – собственные или процессуальные основания недействительности арбитражного соглашения, нашедшие свое закрепление в законодательстве об арбитраже и о международных договорах.

21. Теория «автономности» арбитражной оговорки достаточно часто применяется как в правоприменительной деятельности третейских судов8585
  См., например: Немчинов Н.В. Практика третейского суда при Санкт-Петербургской торгово-промышленной палате // Третейский суд. 2004. № 3. С. 111–117.


[Закрыть], так и в практике компетентных государственных судов. Классическим примером в этом отношении является решение Внешнеторговой арбитражной комиссии по иску Внешнеторгового объединения «Союзнефтеэкспорт» к бермудской фирме «Джок Ойл Лтд.». Фабула дела состояла в следующем. Ответчик, ссылаясь на недействительность основного контракта, подписанного единолично председателем объединения, утверждал, что поскольку действующее на тот момент законодательство содержало требование о подписании внешнеторговых сделок двумя лицами, то это также должно влечь недействительность арбитражной оговорки. Внешнеторговая арбитражная комиссия, удовлетворяя требование ответчика о недействительности основного контракта с момента его подписания, сделала вывод о том, что арбитражное соглашение «является процессуальным договором, независимым от материально-правового договора, и что поэтому вопрос о действительности или недействительности этого договора не затрагивает соглашение, а последнее само по себе в данном случае юридически действительно. Арбитражное соглашение, как указывается в решении, может быть признано недействительным лишь в том случае, если в нем будут обнаружены пороки воли (заблуждение, обман и др.), нарушения требования закона, относящегося к содержанию и форме заключенного арбитражного соглашения. Таких обстоятельств, приводящих к недействительности арбитражного соглашения, нет, и ни одна из сторон не заявила о его недействительности, ссылаясь на такие обстоятельства»8686
  Цит. по: Богуславский М.М. Международное частное право: Практикум. М.: Юристъ, 1999. С. 227–228.


[Закрыть].

22. В предложении первом ч. 2 коммент. ст. речь идет о сроке, который представляется сторонам для заявления возражения по вопросу о наличии у третейского суда компетенции. Этот срок для каждой из сторон ограничивается моментом представления первого заявления по существу спора, причем это заявление может быть сделано как в устной форме (в ходе рассмотрения дела составом арбитров), так и в письменной форме, например путем направления отзыва на исковое заявлением или встречного иска. В этой связи к использованию данной возможности А.А. Костин справедливо приравнивает заключение арбитражного соглашения путем обмена процессуальными документами (в том числе исковым заявлением и отзывом на исковое заявление), в которых одна из сторон заявляет о наличии арбитражного соглашения, а другая против этого не возражает8787
  Комментарий к Закону Российской Федерации «О международном коммерческом арбитраже»: постатейный, научно-практический / Сост. Г.В. Севастьянов; под ред. А.С. Комарова, С.Н. Лебедева, В.А. Мусина. С. 74.


[Закрыть] (см. ч. 4 ст. 7 «Определение, форма и толкование арбитражного соглашения»). Видимо, самым подходящим моментом для заявления сторон об отсутствии у третейского суда компетенции является стадия арбитража, в ходе которой состав арбитров исследует вопрос о наличии у него компетенции на рассмотрение спора, с чем непосредственно обращается к сторонам. Если заявление об отсутствии у третейского суда компетенции будет сделано в этот момент, то соблюдение условия о «пресекательном» сроке будет гарантированно соблюдено.

23. Первое заявление по существу спора в ходе устного слушания сторона, не согласная с компетенцией третейского суда (по смыслу – ответчик), может сделать (если она ранее не излагала свою позицию в отзыве на исковое заявление и не направляла встречный иск) в момент обращения с вопросом к истцу после изложения им позиции по существу дела, поскольку заданный ответчиком вопрос скорее всего будет связан с существом рассматриваемого спора.

24. Закон создает необходимые правовые гарантии для соблюдения прав сторон в ходе арбитража, императивно устанавливая правило, согласно которому назначение стороной арбитра или участие в таком назначении не означает согласия с компетенцией арбитража. С одной стороны, это необходимо, чтобы третейский суд после его формирования мог определиться в вопросе о своей компетенции, а с другой – позволяет стороне, не согласной с компетенцией третейского суда, участвовать в формировании третейского суда, которому можно будет выразить свое несогласие по вопросу о компетенции.

25. Несколько иной подход использует законодатель при определении срока для заявления сторон о выходе третейского суда за пределы своей компетенции. Поскольку рассматриваемая норма сформулирована диспозитивно, применимо правило, содержащееся в ст. 4 «Отказ от права на возражение» комментируемого Закона8888
  «Если сторона, которая знает о том, что какое-либо диспозитивное положение настоящего Федерального закона или какое-либо требование, предусмотренное арбитражным соглашением, не было соблюдено, и тем не менее продолжает участвовать в арбитраже, не заявив возражений против такого несоблюдения без неоправданной задержки, а если для этой цели предусмотрен какой-либо срок, в течение такого срока, она считается отказавшейся от своего права на возражение».


[Закрыть]. Тем самым данное право должно быть незамедлительно использовано стороной. Главное правовое последствие выхода сторон за указанные сроки состоит в «погашении» права на выступление с соответствующими заявлениями. Однако это не означает, что третейский суд не имеет собственных полномочий сделать заявление о выходе той или иной стороны за пределы компетенции состава арбитров. В любом случае объем своей компетенции третейский суд контролирует самостоятельно на основе арбитражного соглашения сторон. Из данных правил (о сроке для заявления об отсутствии компетенции и выходе за пределы компетенции третейского суда) имеется важное исключение, согласно которому состав арбитров имеет право на принятие соответствующих заявлений к рассмотрению, несмотря на пропуск указанных сроков, признав задержку с представлением заявлений оправданной. Тем самым состав арбитров может продлить указанные сроки.

26. Если одна из сторон арбитража заявляет ходатайство об отсутствии компетенции третейского суда на рассмотрение спора, состав арбитров может либо рассмотреть заявленное ходатайство до рассмотрения спора по существу и вынести постановление о компетенции как по вопросу предварительного характера, либо исследовать этот вопрос одновременно с принятием решения по делу, в котором должно содержаться развернутое обоснование компетенции третейского суда (ч. 3). Как отмечает А.А. Костин, первый вариант чаще всего используется третейским судом, когда у него имеется относительно ясное представление о наличии или отсутствии компетенции. Второй, напротив, характерен для дел со сложным фактическим и юридическим составом8989
  Комментарий к Закону Российской Федерации «О международном коммерческом арбитраже»: постатейный, научно-практический / Сост. Г.В. Севастьянов; под ред. А.С. Комарова, С.Н. Лебедева, В.А. Мусина. С. 74.


[Закрыть]. Е.А. Виноградова справедливо полагает, что право выбора позволяет третейскому суду не только учесть особенности каждого конкретного дела, но и соотнести возникающие риски тактики затягивания третейского разбирательства (при оспаривании решения о компетенции) и опасность существенных денежных и временных затрат на бесполезное третейское разбирательство (при отложении решения вопроса о компетенции до принятия решения третейского суда по существу спора)9090
  Комментарий к Федеральному закону «О третейских судах в Российской Федерации» / Отв. ред. А.Л. Маковский, Е.А. Суханов. М.: Статут, 2003. С. 71.


[Закрыть].

27. Если состав арбитров рассмотрит заявления стороны арбитража в предварительном порядке и придет к выводу об отсутствии компетенции, он должен вынести постановление о прекращении третейского разбирательства (см. п. 3 ч. 2 ст. 36 «Прекращение арбитража» комментируемого Закона). Если состав арбитров в данном случае подтверждает свою компетенцию, то он выносит постановление об этом и продолжает рассмотрение спора. Если вопрос о компетенции третейского суда рассматривается составом арбитров одновременно с рассмотрением материально-правовых требований (существа спора), то в зависимости от наличия или отсутствия компетенции третейский суд выносит либо арбитражное решение, либо мотивированное постановление о прекращении арбитража по указанному выше основанию. Е.А. Виноградова полагает, что третейский суд обязан вынести постановление по итогам рассмотрения заявления об отсутствии у него компетенции и в том случае, когда решение вопроса о компетенции трудно или невозможно отделить от решения спора по существу. Такое постановление должно содержать мотивы в пользу одновременного решения третейским судом взаимосвязанных вопросов о компетенции и по существу спора9191
  Комментарий к Федеральному закону «О третейских судах в Российской Федерации» / Отв. ред. А.Л. Маковский, Е.А. Суханов. С. 73.


[Закрыть].

28. В случае принятия третейским судом постановления о компетенции по вопросу предварительного характера у сторон арбитража возникает право на обращение в компетентный суд с заявлением о принятии решения об отсутствии компетенции (см. ст. 235 «Рассмотрение заявления по вопросу компетенции третейского суда» АПК и ст. 422.1 «Рассмотрение заявления об отмене постановления третейского суда предварительного характера о наличии у него компетенции» ГПК). Срок обращения – один месяц с момента получения уведомления о принятии такого постановления. Данное заявление рассматривается компетентным судом по правилам, предусмотренным для оспаривания решения третейского суда. Из текста комментируемой части также следует, что предварительный характер постановления третейского суда по вопросу о компетенции распространяется только на постановление о наличии компетенции у состава арбитров. Поскольку возможность обращения в компетентный суд в случае вынесения постановления третейского суда об отсутствии у него компетенции исключается, то, следовательно, оно имеет не предварительный, а окончательный характер.

29. Вместе с тем законодатель впервые предоставил сторонам, арбитражное соглашение которых предусматривает администрирование арбитража ПДАУ, возможность договориться об отказе от обращения в компетентный суд с заявлением об отсутствии у третейского суда компетенции, подтвержденным постановлением третейского суда, вынесенным как по вопросу предварительного характера, заключив прямое соглашение. Наличие такой возможности позволяет сторонам арбитражного соглашения еще раз подчеркнуть всю полноту своих намерений по передаче спора на рассмотрение в третейский суд и может служить дополнительным безусловным свидетельством для подтверждения наличия и действительности арбитражного соглашения и компетенции третейского суда.

30. Если третейский суд воспользовался своим правом и не стал исследовать вопрос о компетенции третейского суда до рассмотрения спора по существу, контрольные полномочия государственных судов в вопросе о компетенции третейского суда могут быть задействованы в ходе производства по оспариванию или исполнению арбитражного решения.

31. Законодатель, безусловно, подчеркивает независимость третейского разбирательства даже при условии обращения заинтересованной стороны в компетентный суд в случае принятия третейским судом постановления о компетенции как по вопросу предварительного характера, говоря о возможности принятия решения третейского суда «без оглядки» на оспаривание постановления третейского суда о компетенции. Более того, если к моменту рассмотрения компетентным судом заявления по вопросу компетенции третейского суда будет вынесено решение третейского суда по тому же спору, указанное заявление подлежит оставлению без рассмотрения в связи с завершением третейского разбирательства (ч. 4 ст. 235 «Рассмотрение заявления по вопросу компетенции третейского суда» АПК РФ и ч. 4 ст. 422.1 «Рассмотрение заявления об отмене постановления третейского суда предварительного характера о наличии у него компетенции» ГПК РФ). Вместе с тем законодатель также указывает, что право сторон на оспаривание компетенции третейского суда при этом не нарушается, поскольку стороны смогут сослаться на данные обстоятельства при рассмотрении компетентным судом заявлений об отмене или о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда по тому же спору.

32. Определение компетентного суда об отмене постановления третейского суда предварительного характера о наличии у него компетенции или об отказе в удовлетворении требования заявителя не может быть обжаловано в вышестоящей инстанции (ч. 6 ст. 235 АПК РФ и ч. 6 ст. 422.1 ГПК РФ).

33. Таким образом, проверка компетенции третейского суда должна осуществляться как в ходе третейского разбирательства составом арбитров, в том числе по заявлению стороны арбитража, так и при осуществлении компетентными государственными судами функций содействия и контроля на основе собственных дискреционных полномочий.