Текст книги "Альманах «Литературная Республика» № 2/2018"

 
Салют тебе, Иван Великий,
Земляк семёновский[3]3
  Семёновка – наше с Иваном Великим родное село на Полтавщине.


[Закрыть], сердечный друг.
В сей день Москвы ты вспомни лики,
А я – семьи твоей радушный дух.
Ты в академии военной[4]4
  В то время – Академия имени Фрунзе.


[Закрыть],
Я в МГУ – какой же был восторг!
Столица не была надменной,
Как в дикий нынешний базарный торг.
Горжусь тобой, Иван Великий,
Из генералов славный генерал.
Не предал ты Союз великий —
Высок твой долга, чести номинал.
Завидуют тебе пусть бати
Из «обновлённых» Сердюковым Сил —
Им не рулить мощнейшей ратью,
Какой ты в том Союзе сам рулил.
Не Пётр ты Первый, хоть Великий, —
В боях его ты славу не стяжал.
Народ советский многоликий
В тебе Солдата Мира уважал.
Свой путь прошёл ты благородно,
Фамилию свою не запятнал.
Так сохрани же дух походный —
К 100-летию шагай, мой генерал!
 

Посвящается жене Галине

 
Клин журавлиный, чародей,
Летел ты осенью под вечер
Над домом девушки моей,
Где шла тогда помолвка-встреча.
 
 
Кричали мы в окно тебе:
«Дай счастья нам! И дай нам мира!».
«Курлы-курлы!» – неслось с небес,
В сердцах, казалось, пела лира…
 
 
Промчались мирные лета,
Уже и внуки повзрослели,
Нам счастье дали те года,
А песни вот не все мы спели.
 
 
Клин журавлиный, чародей,
Летишь вновь осенью под вечер
Над очагом семьи моей…
Мы долго ждали этой встречи!
 
 
Опять курлыканье твоё
В сердцах ту лиру пробуждает.
Как в небесах на юг плывёшь, —
Глядим, очей не отрывая.
 
 
Клин журавлиный, чародей,
Ты по весне к нам возвращайся…
 

(шуточное)

 
Друг позвал на дачу в гости,
В первый день открыл сарай,
Вынес уйму досок, гвозди…
– Раз приехал – отдыхай!
Молоток забыл, вернулся,
Положил на стол, на край.
– Вишь, штакетничек загнулся.
Раз приехал – отдыхай!
На второй день вновь заданье —
Так, как будто невзначай:
– Сад полить бы, увядает…
Раз приехал – отдыхай!
Третьим утром встал я рано,
Чтоб… покинуть этот «рай».
– Установишь ты мне ванну.
Раз приехал – отдыхай!
В общем, отдых был условен,
Дачных дел – аж через край.
– Ободрать кору бы с брёвен…
Раз приехал – отдыхай!
Отдыхал я – просто диво:
Красил дом, снял урожай…
– Отдых должен быть активным.
Раз приехал – отдыхай!
Наконец отъезд, прощанье,
Уф, умаял этот «рай»…
– «Отдых плюс» я обещаю.
Летом снова приезжай!
 

Людмила Иванова
Москва

Как страшно жить!

Рената Литвинова

 
За толпой лавинною,
С места и в карьер
Я стремлюсь, наивная,
Словно пионер,
«Взять» с разбега длинного
Следующий «барьер»…
     Но тропой звериною,
     Скопищем химер
     В нашу жизнь интимную,
     Прикрываясь тиною,
      «Втёрся» с пастью львиною
     Рыжий Люцифер.
С ним за нами гонится
«Вражеская конница»
США – страны, поклонницы
Санкционных мер.
     Злобою гонимые,
      «Миротворцы» мнимые,
     Проявляя прыть,
     Нам мешают жить!
А до счастья райского
В розовом саду —
«Шаг» с холма Синайского —
Переплыть реку,
     Но, тайком, за спинами,
     Вскормленный ИГИЛами,
     Боевик с «тротилами»
     Выдернул чеку.
Будущность – с руинами,
Страшно, как в аду —
Так и жди беду, —
И по полю минному
Я в толпе бреду…
     Жизнь, зубами лязгая,
     Теплится во мгле,
     Радости не празднуем —
     Страшно на земле!
И гремит пугающе,
Душераздирающе
Музыка в толпе:
То поёт Милявская,
Полная и страстная
С потом на челе:
«Дайте секса мне!»
     И старушка Лида с Бари
     Пляшут в свадебно угаре —
     Страсть не могут утолить:
      «Ой, как страшно жить!»
     Насмешили, ну и ну! —
     Всю любимую страну.
Из дерьма болотного
Раздаётся писк:
То ли стон животного?
То ль похмельный свист?
Говорят: «Артист!»
     И слащаво-кремово
     Во хмельном дыму
     Баритон Ефремова
      «Веселит» толпу.
Доктор Рихтер, «знающий»:
То ли всех спасающий?
То ли всех пугающий
Палкою-клюкой?
(Всё же – кто такой?)
Вызывает дрожь —
На БОМЖа похож.
     Ждёт вонзить «играючи»
     Скальпель, словно нож.
Роботов засилие,
«Аватары» стильные,
Без мозгов, дебильные,
Прямо на ходу
«Стряпают» еду.
     Из отходов – пончики,
     Из дерьма – батончики;
     Жизнь «висит на кончике»,
     Затянув узду,
Съел «бурду» в стаканчике —
Неохота жить – не переварить.
      «Мужики» тем временем,
     Раз уже с «беременем»
     Корпоральным «семенем»,
     И спешат «родить»,
      «Ой, как страшно жить!»
Если ваши «органы»
Вдруг судьбой отторгнуты,
Самозванцы «клятые»
Вам их «напечатают» —
На 3D зачатые —
Продадут «вживить»,
Ой, как страшно жить!
     Всякие двуногие,
     Sapiens-ы убогие,
     С толерантной внешностью
     Тешатся «известностью»:
Виллами богатыми,
Перстнями с каратами,
Дронами крылатыми,
Становясь приматами,
Прямо на глазах
Превращаясь в прах.
     И смолкает звонница,
     И томит бессонница,
     Часто – нездоровится,
      «Наползает» страх…
Вейтесь, ветры вольные,
Бейтесь, волны пенные,
Солнышко – свети!
     Люди сердобольные, люди откровенные,
     Счастьем озарённые,
     От любви рождённые,
     Мыслями достойные,
     Чувствами моральные —
     Вам добро «нести»!
Радости сакральные вам видны в пути?
Вы бы всю Вселенную
Чувствами нетленными
Нежно «оплести»,
От химер и нечисти
И от зла спасти!
     И не надо «вечности», —
     В мире и сердечности
     Проживём «своё»,
Больше б человечности
Привносить в житьё!
 

 
К страстям больное сердце и не рвётся,
Бодрящий ветер дремлет в тишине,
На «мягких лапах» издали крадётся
Последний вечер при большой луне,
Земная жизнь – на дальнем рубеже,
В «анабиозе» я – так кажется уже…
Летя к другой, ещё живой душе,
Безродным плачем эхо отзовётся
По мне усопшей, жившей на земле.
Отслужат тихо тризну херувимы,
Уйдёт вода в другие берега,
И дно реки, столь жаждою томимо,
Сотрут с земли «летящие» века.
 

 
Она в открытом экипаже легко скользит по мостовой,
И Петербургские пейзажи ей открывают облик свой.
 
 
Куда? Зачем? Или откуда? Что нежно думает о нём?
Иль ждёт божественного чуда,
Живя вчерашним тайным днём.
 
 
Она при шляпе, как в чепце, и свет, и тени на лице.
В душе таинственная даль, в глазах не скрытая печаль.
На вид строга, с причёской гладкой,
В чулочке строгая нога из юбок выглянет украдкой,
 
 
Касаясь смятого цветка.
Её таинственную стать нам не понять, не разгадать.
 
 
Она молчит. Грустит? Мечтает?
То взгляд задумчивый бросает в неясный питерский туман.
Мираж, виденье ускользает, и всё кругом опять обман.
 
 
Лишь аромат её витает в тумане зыбко и легко,
Скорей всего, предпочитает она флакон от «Рококо».
 
 
Её запястье украшает браслет изящный, дорогой,
И бархат ленты голубой игривый ветер развевает,
Слегка поднявшись над Невой.
 
 
Погладит муфточку рукой,
Что модна нынешней зимой,
И снова – царственный покой.
 
 
Перчатки шведские, тугие, застёжки – клипсы золотые
На ней, возможно, в первый раз.
Она весьма легко одета, с присущей долей этикета
И, словно дама полусвета, себя являет напоказ.
 
 
Скользит манящий взгляд царицы
Не в «фас», а «за» мужские лица.
И место в легком экипаже пока свободно есть одно.
Кому-то, может, суждено его занять недолго даже.
 
 
Но, может быть, на день, на два,
Чуть познакомившись едва.
 
 
Вот задержалась на момент, услышав тихий комплимент.
И взгляд прикрыл «печальный, томный
Ресниц пушистых веер тёмный».
 
 
А на Аничковым мосту опять взирает в пустоту,
Как бы ничто не замечая,
И в т о же время предлагая свою любовь и красоту.
 
 
Её мираж живёт в молве: в Париже, Питере, Москве.
Зовёт и манит взгляд прикрытый
То в Лес Булонский, тенью скрытый,
То в Летний Сад, дождём омытый,
Иль в Парк Царицынский, забытый.
 
 
Увековечили так тонко, и Блок в поэме «Незнакомка»,
И в «Неизвестной» сам Крамской
Ту, что с загадочной судьбой.
 
 
Её пленительность прекрасна.
Как туркестанская княжна, она загадочно нежна,
Сулит безумства ночи страстной, хоть недотрогой рождена.
 
 
Летит по миру слава громко
О той, что нам едва знакома.
Как это нам, её потомкам,
Всё старомодно и не ново.
 
 
Теперь наивно быть «не модной»,
«Загадкой», «тайной», «не свободной».
Все незнакомки в наши дни очарования полны.
Их взоры томны, не случайны, так откровенны, все без тайны.
 
 
Она Марина или Зина, а может, Галя или Эмма?
Есть не одна о них картина и не одна о них поэма.
Но с исторической судьбой, с такой «щемящей» красотой —
Вы не найдёте ни одной.
 
 
Дано немногим то понять,
Как мир сим образом пленять
И на века соблазнять.
Согласны с тем? Тогда отметьте:
Есть справедливость на планете!
 

Наталия Колотилина
Москва

 
Под крышей небосвода
Идёт печали месса.
Слышны ветров аккорды
В конце сезонной пьесы.
 
 
Плывут по небу тучи.
Рвёт ветер. Моросит.
Наряд листвы от Гуччи
Под дождиком висит.
 
 
Я листиком осенним
Сорвался и кружусь.
Из этой карусели,
Жаль, в лето не вернусь.
 
 
А карусельщик Время,
Промозглый и смурной,
Вращает жизни бремя
Озябшею рукой.
 

На «Чеховские вечера» в Истре.

 
Опять забегала прислуга,
Ворота дворник отворил.
И на крыльцо спешат супруги
Гостей приветить, кто прибыл.
 
 
Сегодня жарко. Марь над далью.
Колышет веером шитьё.
Все дамы в шляпках под вуалью
Щебечут что-то о своём.
 
 
Уже вкусив аперитива,
Всё громче слышен спор мужчин
С тем, кто не видит негатива
В паденьи акций без причин.
 
 
Вот, наконец, позвали к чаю.
«Поплыли» обществом на зов
Степенно, плавно, величаво.
(Из дома слышен бой часов).
 
 
Столы в саду уже накрыты.
Стоит густой манящий дух.
Варенье в вазочки налито.
Гоняет мальчик веткой мух.
 
 
Гудят три медных самовара,
Несёт кухарка пироги.
Девица тащит из подвала
С наливкой в каплях бутыли.
 
 
И чаепитье состоялось
Под женский смех, бокалов звон.
Из чаш веселие плескалось,
И до темна – гитары стон!
 

 
Стихи об ужасах войны
Писать я просто не могу:
Как «волки» грызли плоть страны,
К чужому рвались очагу.
 
 
Но иногда взрывает грудь
Боль, пережитая страной.
Военных лет прошедший путь!
Незримо связан он со мной.
 
 
Ну, что сказать про сволочей[5]5
  Сволочь – скверный, дрянной, негодяй, мерзавец (викисловарь)


[Закрыть],
Что жгли дома моих отцов?
Торчали трубы от печей
Печальным кладбищем домов.
 
 
Я не могу вам передать,
Как «мессер[6]6
  Мессер – сокр. название (мессершмитт) истребителя фашистской Германии


[Закрыть]» воя, сеял страх,
И в ужасе металась мать
Во ржи с младенцем на руках.
 
 
Как о блокаде рассказать?
Как голодали столько дней,
Как город должен был стоять
Под градом бомб, в смертях людей?
 
 
Как эшелоны, будто скот,
Везли и пленных, и юнцов[7]7
  За время ВОВ в Германию фашисты вывезли из СССР только на работы до 5000000 человек.


[Закрыть]
(В концлагеря и для работ),
Богатства храмов и дворцов.
 
 
Рвались фашисты оторвать
Союза[8]8
  Союз – СССР (Союз Советских Социалистических Республик)


[Закрыть] лакомый кусок.
Но наш народ смог не отдать
Врагам и малый уголок!
 
 
Писать об ужасах войны…
Нет! Это – не моя стезя!
Но (в этом нет моей вины)
Забыть, что было – грех!
     Нельзя!
 

 
Простите нас, ушедшие, живые,
Что многое понять нам не дано!
Непонятые наши, дорогие,
Почтенье Вам явить пора давно.
 
 
Прости меня, моя родная мама!
С тобою не шептался до утра.
Я знал, что ты ждала, что ты скучала.
Но я спешил: – Работа ждёт. Пора! —
 
 
Прости, отец, я мало был с тобою,
Не обсуждал те огненные дни,
Когда за Родину с другими встал стеною,
Сбежав на фронт, сынам полков сродни.
 
 
Досталось Вам, и молодым, и старым.
Вы вынесли бои и адский труд.
Вы из руин страну свою подняли,
Вы знали, что такое «соли пуд».
 
 
Наградами своими не кичились!
Вы просто жили и растили нас.
Когда мы повзрослели, Вы мирились:
– Не едут дети. Заняты сейчас! —
 
 
Простите нас, что мы не замечали,
Как немощность, крадучась, подошла.
Смиренно одиночество встречали
Без злости, без обиды. Жизнь прошла…
 
 
Непонятые наши дорогие!
Простите нас – мы так торопим жизнь!
Мы невнимательны, закрыты. Мы другие.
Но благодарны Вам за счастье – просто жить!
 

 
О, этот флёр твоей любви!
Нет, это облако обмана
И лишь фантазии мои
В пылу любовного дурмана.
 
 
С ума схожу. Я, как в бреду,
Все мысли заняты тобою.
Бежать, бежать! Но, на беду
Сама себя в тебе закрою.
 
 
Вдыхая аромат любви,
Сгорать предчувствием предтечи,
И снова думам вопреки
Считать мгновения до встречи.
 
 
Пусть восхитительный мираж
Меня толкает к краю бездны!
Но, этот флёр – такой кураж:
Тобою жить в дыму надежды!
 

Анатолий Коротков
Пущино

 
Пришла пора любви осенней,
Пожухла рыжая трава,
А иней хрупкий, на растеньях,
Склоняет думать про дрова.
 
 
Про те дрова, что с шумным треском,
В камине весело горят,
И отблески огня, на фресках,
Картины чудные творят.
 
 
Уводят в даль, воспоминанья,
Фантазий разных хоровод,
Совсем недавние свиданья,
И шумный плеск кавказских вод.
 
 
Тепло живое от камина
Уют душевный создаёт,
Ласкает руки, ноги, спину,
И в сказку дивную зовёт.
 
 
Там радость есть и вдохновенье,
Любовь и ласки без границ,
Так хочется продлить мгновенье
Ещё… на несколько страниц.
 

17.03.2017 г. сан. «Валуево»

 
Это имя Архангельское —
     воистину ангельское.
Оно освящает
     усадьбу и храм,
Всё то, что в наследство
     оставлено нам.
Здесь жили великие
     люди России,
Отдавшие Родине
     знанья и силы.
А шесть императоров
     сильной Державы
В гостях побывали,
     встречались во славу.
Как память потомкам
     об их посещении
Колонны воздвигнуты
     для просвещения.
Быть может, я тоже
     потомок царей,
В усадьбе стремлюсь
     побывать поскорей.
А если мой род
     от придворной кухарки,
Хотя бы побыть
     в замечательном парке.
Поэтому время пришло
     попроситься,
В усадьбе пожить
     и ещё подлечиться.
А место, хранимое
     Войском Христовым,
Само по себе поддержать
     нас готово.
Так будем его,
     и любить и хранить,
Наследие предков
     потомкам дарить!
 

29.03.2018 г.

 
Храни своё здоровье Человек!
Оно дано тебе, считай навек.
И если смолоду его ты сбережёшь,
То век в любви и счастье проживёшь.
 
 
А дети с гордостью продлят твой род,
И жизнь в веках не смеркнет, не замрёт.
Но если ты поддашься искушенью,
Немедля цикл пойдёт на завершенье.
 
 
Откроет разные побочные заботы,
И отвлечёт от цели и работы.
Возникнут всякие болезни и невзгоды,
На них влиять будут любые непогоды.
 
 
Проси совет у ОРГАНОВ своих:
Как жизни интерес вернуть для них?
Нельзя давать «свободу» для одних,
Чтоб разрушать способности других.
 
 
Пусть Мозг твой, под влиянием Души,
Всё взвесит и немедленно решит:
Как поступить, чтоб выйти из беды,
Возможно с помощью лекарств или еды?
 
 
А может быть им нужен разный труд,
Чтобы от взятой цели не свернуть?
Есть мнение врачей и у народа,
Что этот путь вернёт тебе свободу.
 

ноябрь 2018 г.

Виктор Костров (Банофэ)
Москва

 
Подмосковье, Подмосковье
Ярких красок старины
Низкорослые постройки
Церкви, дачи и мосты.
 
 
Детские годы, мечты и страдания
Первая любовь и расставание,
Вспыхнул огонек в душе молодой
снова лечу я на крыльях домой.
 
 
Тем, кто вдали от родного дома
Легкий ветерок напомнит снова
О чем шепчет клен березке своей
Лаская нежно её кроны ветвей.
 
 
Стук колес и поезд помчал
Радуется сердце скоро вокзал
Я дома, встречай милый край
Сын твой приехал, скорей обнимай.
 
 
Подмосковье, Подмосковье
Ярких красок старины
Низкорослые постройки
Церкви, дачи и мосты.
 

21 ноября 2018 г.

посвящаю Ирине Кирилловой

 
В жизни самое главное дело
Душа создает физическое тело.
В физическом теле воплощена душа
Она молода, красива и хороша
 
 
Физическое тело никогда не стареет
Просто из-за отсутствия силы не молодеет
Не ищи источника силы во вне
Источник силы всегда при тебе.
 
 
Источник энергии у тебя внутри
Подключись к нему и посмотри.
Циркулируй энергию в теле и душе
Эта тренировка поможет тебе
 
 
Осознание, это как духовное небо
Изменяет наше физическое тело
Чувствуй себя в возрасте 20 лет
И проживешь молодым сотню лет.
 
 
Меняйся во всем, меняйся всегда
И молодость останется с тобой навсегда.
Забудь про готовые практики и решения
Это выдумки людей и их мнения
 
 
Молодость требует непостоянства
Смены действия и пространства
Новые проекты, друзья, работа
Будь творцом, это твоя забота.
 
 
Создавай проект, делай другой,
Придумай третий и следи за собой.
Не придавай им большого значения
Главное радость от увлечения
 
 
Чтобы нежно природу любить
Надо силу внутри полюбить
Тайной поделись с другом своим.
Будешь вечно жить молодым
 

8 ноября 2018 года.

Посвящаю Дмитрию Юрьевичу Петрову – российскому полиглоту, синхронному переводчику, преподавателю, телеведущему-учителю реалити-шоу «Полиглот» на телеканале «Культура».

 
Любой язык народа, тайная дверь
В начале, ты хоть в это поверь
Проси и ангел тебе ключ подберет
Открой дверь, войди и вперед.
 
 
Там в пространстве языка ожидает мудрец
Полюби его, для тебя он отец.
Он встречает ученика на своем языке
Непонятными словами, но нежно к тебе.
 
 
В пространстве не поможет никакой блат
Запомни ученик простой постулат.
Для начала выучи хотя бы триста слов,
Грамматику в целом, это азы основ.
 
 
Далее научись говорить о любимом себе,
О работе, увлечении и о семье.
Даже используя пятьдесят частотных слов
Можешь приветствовать иностранных послов
 
 
А если в чужой стране ты без денег и еды,
Расскажи, как ты выберешься из этой беды.
Вдруг полюбил, как объяснится в словах,
Третий лишний не нужен в этих делах.
 
 
Любой язык имеет запах, мелодию, крутые слова
Пусть всё запомнит твоя голова
Другие закаты, рассвет и аромат цветов,
Рекламы, щебетание птиц и шелест ветров.
 
 
Пишите рассказы на любимые темы
Создавайте буклеты и красивые схемы.
Расслабьтесь в компании и пейте вино
Наслаждение в общении вам будет дано.
 

6 октября 2018 года.

Борис Красильников
Москва

 
В ажурном «кофе с молоком»
стояла, глаз не поднимая
и молния на платье том
казалась мне вратами Рая.
 
 
От счастья млел дверной проём,
в картину с ней преображаясь,
когда она застыла в нём,
его границ плечом касаясь.
 
 
И жаждал взгляд её поймать —
луч солнца зайчиком, играя
и змейкой извиваясь прядь,
сияла словно золотая.
 

 
Мне бы тело молодое
И копну льняных волос —
Встретил взглядом взор девичий
И столбом к земле прирос.
 
 
Побежал бы я вдогонку,
Про миры ей нёс бы чушь,
Приголубил бы девчонку,
Как навек влюбленный муж.
 
 
Видно в сердце отболело…
С чувств застывших снят озноб.
От красы лица и тела —
Зацвести готов и столб
 

 
Я боюсь, что к тебе прикоснётся
Кто-то просто по-свойски совсем,
Между делом тебе улыбнётся,
Между делом оставит ни с чем.
 
 
Всё возьмёт, словно должную плату,
За повадки, за свой экстерьер.
Про фату ты забудешь, ведь фату,
Так к лицу цепь из звеньев измен.
 
 
Я не смею писать эти строки —
Они болью вонзаются в лист,
Это нервы ко мне так жестоки,
Словно дико пронзительный свист.
 

 
Природа словно хочет защититься,
От гнёта суррогатной красоты,
Когда порою создаёт такие лица,
Что осквернением на них – мазок сурьмы.
 
 
Поэтом названная страшной силой,
Берущая в полон рассудки и сердца —
В плоть облачённая, возводится счастливой,
На пьедестал в душе влюблённого творца
 

 
Куда ушла былая красота?
Она теперь мне так необходима:
Я внешне – плоть осеннего листа,
Душа цветёт, но тайно и незримо.
 
 
И как внушить любимой: ты хорош,
И оставаться скромным и правдивым?
Здесь нужен ум, а где его найдёшь,
Когда он весь исчез под взглядом милым.
 

 
Я боюсь, что совсем некрасив,
Я боюсь, что совсем неразумен,
Я боюсь, что наверно? спесив,
Я боюсь, что не создан для буден.
 
 
Но боязни свои растопчу —
Уничтожу клубок их гадючий,
Только Ты бы прижалась к плечу,
Словно молвив: себя ты не мучай.
 

 
Мне страшен стал мистический обман,
Не нужен Ангел, Ты нужна – живая,
Чтоб, чувств святую влагу проливая,
Боль унесла с моих душевных ран.
 
 
В любой момент мой друг, в любой момент и час
Старуха скверная с зазубренной косою,
Из досок сбив постель, укрыв землёй сырою
Любого может унести из нас.
 
 
Пред этим меркнет суета вокруг,
Ничтожной кажется борьба за тленность блага,
И ум, словно иная драга,
Два ценных слова вымывает вдруг.
 
 
Любовь и Труд – слова ясны, понятны,
Избиты всеми с самых юных лет,
А были ли они, что прозвучит в ответ,
А дни текут – часы их невозвратны
 
 
И неизвестно, сколько до конца:
Кому-то много дней, кому-то – мало
С того прекрасного и светлого начала,
Когда младенцем на руках творца
Сказать не в силах были слово: «Мама».
 
 
Зачем же я, так долго пел и пил
В округе, где души вмиг вянут всходы,
И смерти преждевременные роды
Блевотою доносят смрад могил?
 
 
Зачем же я, собрав в весомый ком
Всю грязь, что мне терзала душу,
Не зная, создаю ли этим счастье или рушу,
Швырнул его в твой светлый, чистый дом?
 
 
Зачем, зачем – лишь в слабости ответ,
Она как глупость – сеятель ошибок,
Которые клянут все без улыбок,
Но вновь и вновь рождают их на свет.
 

 
Можно ливнем разрыдаться,
Вспомнив тех, кого уж нет.
С чередой бед-дегустаций
Мил не станет белый свет.
 
 
С головой уйду в кручину,
От вины на сердце гнёт,
Захлебнусь в слезах и сгину —
Скорбь трясиной засосёт.
 
 
И берёзкой стан девичий
Не склонится надо мной
И не выдернет из плена,
Нежной, ласковой рукой.
 
 
Оттого тропой Орфея,
Не иду спиной вперёд —
Прошлым боле не болея —
В никуда оно ведёт.
 

 
Рождение и смерть —
две даты с промежутком.
Надгробный мрамор плит —
с покоем в мире жутком.
И больше нет скитаний,
страданий прерван рок…
Признанием слаганий —
ложится
мой
цветок.
 

Виктор Кроль
Москва

 
Безвременье, часы пробили полночь.
На небе из-за туч взошла луна.
На озере одновременно, точь-в-точь,
О брег плеснулась одинокая волна.
 
 
Земля продолжила извечное вращенье,
Не замечая жизнь своих людей.
Она сама есть высшее творенье,
Ей дела не было и нет до их идей.
 
 
А зря, прислушайся, планета,
Не так уж безмятежен этот путь.
Была же страшная огромная комета,
Что Атлантиду опустила вглубь.
 
 
Прошли тысячелетия с тех пор,
Лишь в эпосах запомнились страданья.
Земле та встреча вовсе не в укор,
Но могут быть другие испытанья.
 
 
Твои сыны дерутся много лет
За золото, за женщин, нефть и воду.
Безумцы, жаждущие бед,
Способны погубить природу.
 
 
Создатель мира, посмотри на нас,
Брат снова убивает брата.
Твой сын людей однажды спас
Своим распятием от ада!
 
 
Земля, ведь ты сама же мать,
Не дай столкнуть себя, обидеть.
Тебе Россия будет помогать,
Мир и любовь хотим увидеть!
 

28 февраля 2016 г.