Текст книги "Традиции & авангард. Выпуск № 3"

Николя наблюдал солнечный свет в незнакомой комнате, где на полках от пола до потолка стояли книги. Высокий мраморный столик показался выбежавшему из клетки крысенку-альбиносу Фудзиямой. Он карабкался туда в надежде отыскать сладкие сухарики. Николя на миг почудилось, будто он знает этого крысенка. Крысенок совсем его не боялся, деловито забравшись на подставку для торта, где лежали остатки шоколадного кекса. Деревянные резные ножки столика представляли собой дорические колонны, а прямоугольная столешница была стилизована под своды греческого храма.

Кто-то появился в дверях и окликнул его:

– Николя!

В ушах звучала композиция Милен Фармер «Beyond My Control».

– Николя! – повторил кто-то.

Видение прерывалось плавно, Николя физически ощутил, как его сознание перемещается между отсеками сна, и, открыв глаза, улыбнулся. Вода в ванной остыла.

– Выходи, Николя. – Ула дергала дверь. – Эльдар приехал!

– Иду! Иду! – прокричал Николя, закутываясь в банный халат.

Старший брат привез подарок – настоящий компьютер. Монитор, процессор, мышка и даже коврик для мышки. Николя не мог поверить своему счастью.

– Это тебе, – сказал Король-Эльдар. – Тащи в свою комнату. Потом подключу интернет. А весной заберешь на хату в Ставрополь. Пригодится в учебе.

К семнадцати годам Николя познакомился с трудами Карлоса Кастанеды.

Книги были переведены на русский язык в самом начале девяностых, ходили по рукам в самиздате и попали в сельскую библиотеку от какого-то путешественника, заехавшего на лето порыбачить. До этого Николя читал классику, поэзию и отдавал предпочтение литературе гуманистического направления.

Перебирая машинописные листы об учении дона Хуана, Николя заинтересовался наркотическими веществами, способными открывать порталы в мир духов.

«Нужно только приручить «свое» растение, сродниться с ним», – решил Николя, собираясь в колледж.

Вместо одного детского голоса в доме теперь звучали два. Лиана приехала из роддома с малышкой. День рождения дочери Король-Эльдар не праздновал. Главное для кавказского мужчины – сыновья.

Грузовичок, который пригнал Гусь, должен был отвезти Николя в незнакомый город. Там ждали свобода и новая жизнь!

Не будет ежедневных проверок, ночевал ли он в своей комнате, с кем разговаривает, почему такой грустный, зачем покурил коноплю, заботливо выращенную в огороде, и теперь весело хохочет.

Отныне он будет сам по себе. Это ли не настоящее счастье?

Гусь помог снести компьютер по лестнице, погрузил коробки с вещами в кузов.

Книгу «Сто лет одиночества» и несколько текстов Карлоса Кастанеды Николя прихватил с собой, положив в пакет с порнофильмами, подаренными когда-то его старшей подругой Фросей.

На прощание Николя поцеловал в щеку старую Улу, потрепал по кудрявой головке племянника Тимура, доверчиво спрашивающего: «Когда мы пойдем играть в футбол?» – и, помахав рукой Лиане, прижимавшей к себе новорожденную девочку, названную в честь бабушки Уликой, закрыл дверь своего дома.

Вот и все.

Отправляясь в путь, Николя не подозревал, что в квартире, куда он прибудет, его ждет сюрприз. Одна комната была сдана Фросе. Старшая подруга пела в баре по ночам, а днем отсыпалась. В ее комнатке, выходящей на трассу, помещалась кровать, тумбочка для бумаг, две навесные полки и тесный, похожий на гроб для собаки шкаф.

– Она платит за проживание, а ты не будешь, – усмехнулся Король-Эльдар, дозвонившись на мобильник Николя.

Итак, свобода в квартире оказалась относительной. Разбирая вещи, Николя попросил Фросю помочь, и они проговорили весь вечер о том, как много воды утекло с их последней встречи. Фрося приготовила спагетти с жареными сосисками, и они съели целую сковородку, поливая блюдо кетчупом.

– Ты нашла парня? – спросил Николя.

Двадцатидвухлетняя Фрося не отличалась красотой, но была миловидна. Правда, от раннего пьянства на ее лице остались следы: отеки под глазами свидетельствовали о грешной натуре.

– Нет, – покачала головой Фрося. – Я сплю с женщинами.

В воздухе повис вопрос, который никто не хотел задавать первым. Однако Николя все-таки спросил:

– И как тебе?

– Я встречалась с парнем, мы были вместе какое-то время, – буднично объяснила Фрося, убирая со стола грязную посуду. – Но я не испытывала удовольствия. Никакого оргазма. Понимаешь?

Николя смутился и решил разговор не продолжать.

– Моя подруга иногда здесь ночует. Это же не проблема? – уточнила Фрося.

В квартире помимо общей кухни и ванной было две комнаты: большая, в которой поселился Николя, и маленькая, где жила Фрося.

– Нет, – покачал головой Николя. – Вы не помешаете. Я приехал учиться, и мне не до развлечений.

Он встал и вышел из кухни.

В его комнате был относительный порядок: старший брат купил новую софу, два кресла и стол для компьютера. Просторный балкон довершал картину. Посмотрев вниз, во двор, где рядами стояли автомобили, Николя невольно закрыл глаза. Высоко. Он вспомнил о пропасти, манящей его в детстве, и, закурив, отодвинулся от перил.

Занятия на курсах подготовки в сельскохозяйственный колледж начались летом, и Николя, одинокий, как и прежде, быстро сошелся с парнями из общежития. Они были на пару курсов старше и внушали ему доверие. Ивану исполнилось двадцать, а Станиславу двадцать три. Николя внимательно слушал их истории о женщинах и выпивке, однако если раньше он приходил в восторг от подобных бесед, теперь они вызывали досаду. Девушки, на которых заглядывались парни, казались Николя неинтересными. Он не восхищался стройными женскими ножками, предпочитая отмалчиваться.

Помимо подготовки к учебе, всех занимали наркотики и мечты попробовать что-нибудь «серьезное». Иван рассказал, что соотечественники, вдохновившись произведениями Кастанеды, рыскали по Сибири в поисках чудо-грибов, а затем вещали о полученном опыте подрастающему поколению.

– Цель тех, кто ищет эйфорию, – потерять контроль над разумом. Эзотерики в этом мало! – делился сокровенными мыслями Иван. – Поклонники Кастанеды дружат с всесильными духами травы для того, чтобы погрузиться в транс и обрести мудрость. Это не синтетический наркотик, который вызывает лишь привыкание.

Станислав, с которым Николя занимался в библиотеке при колледже, признался, что курил только коноплю.

– Когда я прочитал о том, как Кастанеда жевал таблетки пейота и мескалито, меня словно током ударило: надо попробовать! – признался он. – Ведь можно увидеть знаки Вселенной.

– Нужно только расшифровать их! – перебил его Иван.

– Йоги и буддийские монахи многое об этом знают. Поэтому я увлекаюсь медитациями, – продолжил Станислав.

– Я пробовал смотреть в одну точку. Не понравилось, – поделился опытом восточной практики Николя. – Если задумаете что-то существенное, я в деле.

Недалеко от сельскохозяйственного колледжа стояло двухэтажное общежитие. Здание постепенно приходило в упадок: снаружи стены, которые слышали не одну тайну ставропольских студентов, приобрели желтоватый оттенок, потрескались, и в непогоду сквозь щели задувал ветер. Рамы на втором этаже перекосились и сигналили, что вот-вот вылетят на голову неудачливым прохожим. Студенты шутили, что кто-нибудь после этого откроет новый закон физики, как Ньютон.

Внутри дела обстояли чуть лучше. Каждый год при выпуске студент обязан был за свой счет купить краску, шпатлевку и сделать косметический ремонт. Светло-коричневые пронумерованные двери из тонкой фанеры располагались по обе стороны коридоров.

На двери, где обитали Иван и Станислав, висела табличка с номером девять. Небольшая комната вмещала в себя четырех студентов. В ней стояли четыре односпальные кровати, расползающийся от старости и сырости шифоньер, который давно намекал, что хочет уйти на пенсию и оказаться в утиле, а также стол времен Октябрьской революции.

– Тебе повезло, ты на своей хате живешь, – не раз говорили Иван и Станислав.

Николя, погостив у них в общаге, понял, что ему действительно повезло.

Все проживающие в студенческом общежитии приехали в город из поселков и хуторов, разбросанных по Ставропольскому краю.

Соседями Ивана были грузин Гоша и Михаил, угрюмый молодой мужчина, поступивший в колледж, чтобы не оказаться на улице, – ему негде было жить.

Вся эта компания дружила с молодыми людьми из комнаты номер двадцать один.

Еды постоянно не хватало, так как на стипендию можно было купить лишь несколько булок хлеба. Поэтому питались в складчину. Кому-то родные из села передавали соленья – маринованные помидоры и огурцы, кому-то присылали картошку, рис или гречку. Иногда появлялись деньги, на них покупались сигареты.

Николя сутками пропадал в комнате номер девять. К Фросе приходила подруга сердца, и он не хотел мешать их отношениям.

По вечерам студенты бренчали на гитаре и пели песни Виктора Цоя.

В праздники полагалось покупать пиво и дружной компанией, прячась от вахтера, коротать время, рассказывая веселые шутки и анекдоты.

В августе парни из обеих комнат поехали в пригород, захватив с собой пару банок сгущенного молока. Николя спросил, что они задумали.

– Не беспокойся, они дотемна справятся, – ответил Михаил.

Весь день Николя провел в библиотеке, а к вечеру парни вернулись.

После скудного ужина Гоша вынул литровую бутылку с зеленоватой жидкостью, похожей на молоко, повертел ею под носом Николя:

– Будешь?

– Что это? – удивился тот.

– Манага! – поглаживая бутылку, ласково сказал Гоша. – Только сегодня сварили.

– Как сварили?!

– Ты что, с луны свалился? – ухмыльнулся Станислав, и все засмеялись.

Иван решил просветить «новобранца»:

– Манагу делают из дикой конопли и сгущенки. С куста нужно срывать самые нежные верхние листики, а затем варить их на медленном огне.

Михаил достал из шифоньера несколько пластиковых стаканчиков и принялся разливать манагу.

Николя посмотрел на парней – никто не отказывался.

– Будешь? – еще раз спросил Гоша.

– Буду, – кивнул Николя.

Он сделал несколько глотков густой горьковатой жидкости.

– Ну как? Торкнулось? – заботливо спросил Гоша.

– Нет, эффекта никакого, – отозвался Николя.

Иван посоветовал:

– Выпей еще. Расслабься и почувствуй настоящий кайф.

Николя послушно выпил. И опять ничего не ощутил.

– Не действует это на меня, – сказал он.

Николя, показалось, что окружающие перестали обращать на него внимание. Он сел на кровать и обхватил колени руками. Примерно через десять минут появилось ощущение, что в кончиках пальцев началось легкое покалывание, постепенно охватывающее все тело.

Покалывание постепенно усилилось, пульс участился. На миг Николя показалось, что сердце выпрыгнет из горла и ускачет подобно мячу. Все ушли, и он остался один. Попытался расслабиться и прилег. Тело перестало слушаться и словно вибрировало внутри. Он больше его не контролировал.

Николя испугался. Решил встать, сделать несколько шагов. С большим трудом ему это удалось, и ощущение тела вернулось. Ум был ясный, но мысли неслись подобно гоночным машинам на трассе Формулы-1. Неожиданно Николя охватил панический страх. Чтобы не потерять сознание, он начал бить себя по лицу. И обнаружил, что боли – нет.

Он решил выйти, спуститься на первый этаж и умыться. В комнатах студентов туалетов не было, и, чтобы вымыть руки, приходилось спускаться и стоять в очереди.

Шаги Николя были ровными, тошнота отступила, и голова больше не кружилась. Он включил кран с ледяной водой, потому что горячей в общежитии не имелось: чтобы вымыть голову, студенты набирали холодную воду в ведра и нагревали кипятильником. Подставив ладони под тонкую струю, Николя тут же отдернул их. Руки обожгло. Состояние было словно перед инфарктом: резкая боль в груди и темнота в глазах.

Парни пришли на перекур и застали его возле умывальника.

– Я умираю… – еле слышно сказал Николя.

Студенты перепугались. Мало того что Николя ночевал у них нелегально, так еще и его смерть могла негативно сказаться на их пребывании в общежитии.

– Возвращайся и отлежись в комнате, – посоветовал Гоша. – Ты просто загрузился. Это вирус! У тебя галлюцинации в виде панического страха смерти. Нужно расслабиться, тогда отпустит.

С подъемом на второй этаж случился казус. Это напоминало вечное восхождение. Николя слышал свои шаги и видел одни и те же ступеньки лестницы, уходящей в бесконечность. Никого вокруг не было. Голоса студентов звучали эхом, как если бы он находился под водой.

Николя по-настоящему обрадовался, когда бесконечная лестница закончилась и вывела его к пролету на втором этаже. Но радость была преждевременной. Направляясь к комнате номер девять, которая находилась по правую сторону от входа в коридор, Николя посмотрел влево и обнаружил дверь с номером двадцать восемь. Сделав около десяти шагов, он опять посмотрел влево, и каково же было его удивление, когда вместо комнаты номер двадцать шесть перед ним снова была табличка с номером двадцать восемь.

Нарастало ощущение, будто лента времени перематывается назад. Николя уже не шел, он бежал, а комната номер двадцать восемь перемещалась в пространстве вместе с ним на такой же скорости.

Эти, как ему показалось, бесконечные мучения прервали шаги молоденькой девушки, вышедшей от своего парня. Именно появление юной особы вернуло время в обычное русло, и Николя попал в девятую комнату. Никого внутри не было. Николя, испугавшись одиночества, считал пальцы на руках, чтобы ощущать, что он находится здесь и сейчас.

Через полчаса подтянулись Гоша, Иван, Станислав и Михаил.

– Мне плохо, – сказал Николя.

Парни начали сами «загружаться», подхватив лихорадочную мысль-вирус.

Михаил, как самый опытный в этих делах, решил, что необходимо очистить желудок. Начали искать тару и обнаружили под кроватью железный таз. Поставили его в центр комнаты. Станислав опустился на колени и сунул в рот два пальца, пытаясь вызвать рвоту. Но ничего не получилось.

– Ты не умеешь. Смотри и учись! – Гоша со стоном опорожнил желудок.

– Давай, иди сюда, тебе надо вырвать, чтобы стало легче! – Парни позвали Николя.

В дверь комнаты постучали. Но поскольку вся компания оказалась сконцентрирована вокруг железной емкости, стук проигнорировали. Дверь распахнулась, на пороге стояла директор общежития. Николя заметил, что ее поразило их «преклонение» перед тазом. Однако директор многое повидала в этих стенах.

– Манага? – спросила она.

– Манага, – простонал Иван, держась за живот.

– Ну, хорошо, – сказала директор и, встретившись с недоуменным взглядом Николя, добавила: – Соблюдайте чистоту и аккуратность.

Она закрыла за собой дверь и ушла.

К двум часам ночи Николя еще не спал. Лежа на раскладушке, он ныл то ли от боли, то ли просто хотел, чтобы его пожалели.

– Ты стони, стони, – прошептал Гоша. – Хоть будем знать, что ты жив.

Неожиданно для себя Николя понял, что состояние, в котором не было контроля, выключилось. Он перестал жалобно кряхтеть. Шум в ушах исчез, покалывание в руках и ногах прекратилось.

– Что с тобой? Почему стонать перестал? Ты дышишь? – Его окружили ребята.

– Дышу, дышу! Отпустило. – Николя улыбнулся и осознал, что вот оно – счастье: находиться в реальном мире, а не в пространстве манаги.

Все мы оказываемся на перекрестках судьбы, и каждое событие открывает новые горизонты. После произошедшего Николя с легкостью провалил вступительные экзамены и решил, что разумнее всего будет ничего не говорить родным, а продолжать брать у них деньги. Вернувшись в квартиру брата, где его ждала большая уютная комната, Николя объявил Фросе, что станет жить в свое удовольствие и чтобы она не крутилась под ногами.

Фрося не спорила, у нее были свои проблемы. Худая и беспокойная, она сочиняла тексты песен, простенькие, как отношения между людьми, предлагала их в ресторанах и барах. Если приглашали – выступала, не требуя высоких гонораров, за еду и небольшую плату.

Восемнадцатая осень принесла в жизнь Николя недетские разнообразия. Родные, казалось, забыли о нем. У Николя поселились несколько парней, которым негде было жить.

За ними появилась Кукушка – девятнадцатилетняя карманная воровка. Брюнетка с пышными формами промышляла проституцией. Веселая, озорная, с густыми длинными ресницами, Кукушка добывала еду для всей компании. Своего ребенка она родила в шестнадцать и подбросила воспитывать бабушке и деду.

Николя не пользовался услугами Кукушки, в отличие от остальных, отчетливо понимая, что совершенно не испытывает влечения к женщинам.

В новой компании выделялся Клоп. Ему было около тридцати, он спал с мужчинами и женщинами. Клоп увлекался грубым сексом и тяжелыми наркотиками. От него Николя узнал, что такое игровое насилие, попробовал на себе, но ему не понравилось. Жестокость, пусть даже и не всерьез, не привлекала Николя.

Он начал ежедневно менять сексуальных партнеров, находя их по интернету. Отыскать мужчину на ночь оказалось несложно. Вечером Николя открывал страницу тематического сайта и рассматривал фотографии тех, кто создал там аккаунты.

«Мы – тема», – сообщали ищущие любви.

Николя убедился, что фотографии в анкетах – фальшивые. Обычно там размещали изображения героев из голливудских фильмов: в шляпах, масках или надвинутых на лица фуражках. Зато фотографии оголенных чресл и мускулистых ягодиц принадлежали авторам страничек, и это для знатока свободной любви было настоящим пиршеством.

Иногда Николя проводил несколько часов, разглядывая сделанные втайне от жен или родителей эффектные снимки. Здесь, на Кавказе, он отыскал немало геев и бисексуалов, тщательно скрывающих от родных и друзей свою ориентацию. Все мужчины на сайте были разными: одни искали любви, другие при личном общении выставляли себя напоказ, манерничали и хотели партнера на одну-две ни к чему не обязывающие встречи. Последних называли пидовками.

Если в Дагестане или в соседней с Дагестаном Чечне при легком намеке на нетрадиционные ценности убивали в своей же семье без всякого оправдания и сожаления, то здесь, в Ставрополе, могли избить или покалечить. Жертв выманивали через сайты знакомств в уединенное место и нападали группами. Убийства случались нечасто.

Николя погряз в разврате и безделье. Это была праздная сомнительная жизнь юнца, рассказывая о которой взрослый человек чувствует неловкость. Сколько в его постели было мужчин, Николя не смог бы ответить наверняка. Пару раз туда попадали девушки – изящные, стройные, как он сам. Наутро их имена Николя вспомнить не мог, как ни пытался.

Брат звонил два раза в год, чтобы поздравить с днем рождения и спросить, как учеба. Ничего не понимая в процессе образования, поскольку сам никогда не учился, а документы для Николя выбил из директора школы, старший брат верил младшему на слово. Николя покуривал сладкие длинные сигареты и безбожно врал Королю.

Квартира-вертеп приобрела популярность у неработающей молодежи. Воришки и наркоторговцы, среди которых помимо натуралов были «темы»: лесбиянки, геи, бисексуалы и прочие – считали своей обителью данное место.

Соседи Николя частенько вызывали милицию, но стражи закона, едва услышав прозвище старшего брата, ретировались, пряча лица, а затем и вовсе перестали принимать вызовы по данному адресу.

Неизвестно, чем бы все это закончилось. Порой, немного придя в себя от дурмана, Николя стал всерьез задумываться о самоубийстве. Он специально купил острые лезвия, какими пользовались в середине ХХ века.

Николя представлял себе ванну, наполненную горячей водой. Можно выйти из тела, сбросить его, как поношенное платье, забыть обо всем, очиститься и уплыть по воздуху, подобно призрачному фрегату.

Задувая свечи на торте, где красовалось число «22», в кругу веселящихся, обкуренных, малознакомых людей, Николя твердо решил не праздновать двадцать три года.

«Я одинок, – подумал он. – Одинок и покинут. Никто не подскажет мне, как жить, и ничто не поднимет меня ввысь. Это может сделать только любовь, которую я не встречал, или смерть, которую можно позвать».

Ему вспомнилась Даша, пользовавшаяся популярностью в поселке, и его смешная влюбленность. Где она сейчас? В чьей постели? Кузнеца? Бандитов? Или, может быть, уехала покорять столицу?

В юности Даша мечтала о Москве:

– Ты еще обо мне услышишь! Я буду богата и знаменита!

Воспоминания о той ночи, когда его изнасиловали, Николя гнал от себя, как постыдную нелепость. Словно без тех мужчин он не догадался бы, что ему нравится, а что нет. Не раскрылся бы самому себе. И обманывал окружающих, как тысячи мужчин, живущих в браке с женщинами.

Более всего Николя тревожило отсутствие родной души рядом. Он находил любовь только в книгах и в стихах Лорки.

Эта черная полоса длилась до октября, пока не случился ураган.

Могучие деревья клонились к земле, ветер был такой силы, что никто из местных жителей не выходил на улицу. Машины исчезли с городских трасс, и только двое сумасшедших назначили встречу третьему.

С утра разгорелся скандал: компания требовала продолжения пирушки, а деньги закончились.

Кукушке не удалось никого обобрать. И тогда Клоп, любитель ролевых игр, внес предложение:

– Давайте возьмем взаймы! Трахался я на прошлой неделе со смазливым пареньком из Северо-Западного района. Он из семейки богачей.

По поводу займа это, конечно, была шутка: никто деньги не возвращал. Поэтому все радостно загалдели.

– Кто не боится молний и ветра? – спросил Клоп.

– Я не боюсь, – ответил Николя.

Какая разница, где погибнуть. Зачем трудиться и резать вены, когда разряд тока в миллион вольт легко может испепелить?

Ночью Николя случайно отыскал в интернете информацию о Даше. Видео с ее участием висело на сайте порнографического содержания. Даша действительно стала знаменита – в определенных кругах.

Парни поверх курток набросили дождевики – прозрачные клеенчатые плащи с капюшонами, и вышли под ливень с градом. Оставшиеся в квартире жильцы проводили их недоуменными взглядами.

Дверь подъезда захлопнулась за ними, и они оказались на улице, где ненастье так разыгралось, что казалось, на Ставрополь обрушилась кара небесная.

– Мы договорились встретиться на автобусной остановке, в двух километрах отсюда, – прокричал Клоп.

– А кто он? – спросил Николя.

– Сам не знаю, – ответил Клоп, сопя носом. У него были проблемы из-за употребления героина.

– Как это?! – удивился Николя.

Клоп пожал плечами:

– Так вышло, что с ним трахался один парень. Потом я трахался. Кроме имени, вообще ничего не знаю.

И опережая следующий вопрос, Клоп добавил:

– Его зовут Захар.

Взявшись за руки и пошатываясь, как матросы при сильной качке, Николя и Клоп шли вперед сквозь ураган.

Николя начинал жалеть, что вызвался сопровождать спутника. О чем думал Клоп, неизвестно, но судя по выражению лица, он сильно хотел спать и периодически стряхивал с себя сновидения, делая головой резкие движения, как собака, которую обрызгали из шланга ледяной водой.

Остановка была выкрашена в коричневый цвет и представляла собой прочный металлический каркас. Внутри стояла скамейка из железа, которая летом всегда была грязная, потому что хулиганы забирались на нее ногами, весной и осенью – мокрая, а зимой – обледеневшая. Никто там не сидел, а скамейка была как символ заботы государства о народе.

Цвет остановки особенно врезался в память Николя. Внутри их ждал парень в светло-зеленой куртке, не сочетающейся с ненастной погодой. Его прическа была небрежной, и Николя не мог понять, это от ветра или такая модная стрижка. Часть светлых кудрей падала на правую щеку, а слева волосы казались намного короче.

Когда они подошли ближе, парень, стоявший полубоком, повернулся к ним, и Николя увидел, что куртка на нем расстегнута, а под ней ярким пятном выделяется желтая майка с листком конопли.

– Захар, – сказал парень и протянул руку.

У него была белозубая улыбка и широкие скулы, какие бывают у сильных мужчин. Николя почувствовал, что сердце екнуло и покатилось, а он не в силах догнать его и поймать. Терпкий аромат духов, высокий рост, большие синие глаза и ямочка на подбородке не давали повода сомневаться в судьбоносном знакомстве.

Но Николя все прошляпил. Он застыл словно истукан, рассматривая Захара.

Пока Николя приходил в себя от неожиданной встречи, парни уже попрощались.

Очнулся он оттого, что Клоп стукнул его ногой в тяжелом ботинке и сказал:

– Пора, возвращаемся!

– Как?! – в ужасе вскричал Николя, к которому наконец вернулся дар речи. – Где этот человек?

– Какой человек?

– Тут стоял. С тобой. Денег дал! – возбужденно размахивал руками Николя.

– Ушел уже.

– Как ушел?! Телефон? Адрес? Как найти?!

– Имя знаю. Остальное спрошу у друзей, – уклончиво пообещал Клоп.

Назад они шли приободренные.

Клоп радовался, что появились средства, а Николя даже не помнил, как они добрались до дома. Он не заметил, что ураган стих на обратном пути и более им никак не препятствовал.

После сытного ужина компания, проживающая в квартире, буянила. Парни подрались из-за сигарет, девицы, истерично визжа, их разнимали.

Соседи опять звонили в милицию, которая не приехала, а Николя сидел в углу и размышлял. Ему хотелось, чтобы шум прекратился и наступила тишина, такая глубокая, какая бывает в безлюдных местах, у сине-зеленых озер. Имя Захар ничем не могло помочь. Клоп заявил, что не хочет звонить своему бывшему парню, потому что брал взаймы, а номер Захара по ошибке удалил. Когда Николя напомнил про обещание, Клоп вначале его послал, а потом пообещал избить.

Люди, окружающие его, стали невыносимыми.

Впервые за много месяцев Николя не притронулся к алкоголю, не покурил травку, не понюхал клей, которым дышали девушки, выдавив его из тюбика в пакет и надев пакет на голову. Им хотелось «цветных мультиков», и жертвы токсикомании не жалели на их просмотр ни времени, ни сил.

Лежа на ковровой дорожке, Николя слушал стоны и охи, которыми в ночное время наполнялись коридор и комнаты: в оргии участвовали все желающие. Пару раз к нему подползал Клоп, любитель БДСМ, и гей Олежка, но Николя отходил их подушкой и так злобно наорал, что они ретировались. Николя свернулся калачиком и неожиданно дал себе обещание, что сумеет разрушить все, что создано тьмой. Потому что такая жизнь не является его мечтой. Он боялся одиночества и бежал от него, но влез в грязь, откуда, казалось, не выбраться.

Обитатели нехорошей квартиры обычно просыпались в полдень. Это было самым ранним утром для ценителей ночи.

Накрасившись и обругав тех, через кого приходилось перешагивать, чтобы найти свою одежду, Фрося ушла с новой подругой в бар.

Пару раз загремели пивные банки, на которые кто-то наткнулся в коридоре. Судя по шуму, упала и разбилась бутылка алкоголя. Николя встал, прошел в ванную комнату и глянул в зеркало.

Вот и все. Требовалось совершить мужской поступок.

Вода вернула бледным щекам румянец и заставила зажмуриться, а потом резко открыть глаза. Мягкое прикосновение полотенца напомнило руки бабушки. Умывшись, Николя почувствовал себя другим человеком.

Он взял деревянную швабру и, открыв дверь, ударил ею в пол:

– Подъем! Живо вставайте!

Обнаженные люди, представшие в весьма пикантных позах, зашевелились, но, сообразив, что кричит Николя, велели ему заткнуться. Ни уважения, ни сострадания он у них не вызвал.

– Чего орешь? – сказал Клоп. – Надо нюхнуть – так и скажи.

– Вон из моего дома, – строго и внятно произнес Николя.

– Что? – не поняли девицы и парни.

– Убирайтесь к чертовой матери! Пошли прочь! – орал Николя.

– Что ты нам сделаешь? – Клоп полез на рожон. – Кто ты такой? Мы здесь живем!

Николя оглядел присутствующих: на него смотрели удивленно и презрительно, – и у него сдали нервы.

– Ах вы бляди! – выругался он. – Собрали манатки и свалили отсюда!

Швабра продолжала лихо стучать по деревянному паркету, подобно посоху озлобленного Деда Мороза. До присутствующих начало доходить, что Николя не шутит.

– Ты серьезно, что ли? – спросили его. – Мы ведь обидимся.

В этот момент Николя осознал, что сейчас начнутся разговоры о братстве, как принято в среде проституток и воров, частенько вспоминающих о традициях совместного выживания, поэтому пришел в ярость и стал награждать ударами всех, кто попадался под руку.

– Убирайтесь нахер! – орал Николя. – Прочь! Прочь!

Ему хотели было заломить руки и отобрать швабру, но Николя был так зол, что выкрутился и пригрозил:

– Все Королю-Эльдару расскажу! Закопают на болотах. Чтоб духу вашего здесь не было!

Уходящие забирали бутылки, еду, наркотики, какие остались от вечеринки. Постепенно квартира опустела.

Николя был уверен в своей правоте. Он начал уборку. Отскребать и мыть дом предстояло несколько дней подряд, чтобы вернуть ему первоначальный божеский вид. Николя вынес мусор, тщательно вымыл окна. Он понимал, что осенние дожди вновь зальют стекла, но продолжал работу. Каждый раз, когда он уставал и ему хотелось отдохнуть, перед ним возникало лицо Захара, его синие глаза и белозубая улыбка, отчего силы прибавлялись как по волшебству.

Фрося, узнав от Кукушки и Клопа, что Николя не в духе, не являлась в квартиру неделю, и эти семь дней одиночества позволили ему насладиться покоем.

Николя сидел в сверкающей до блеска комнате, курил и смотрел в экран монитора. Иногда он заваривал себе крепкий кофе, чтобы не уснуть, потому что боялся снов. Во снах его мучили кошмары, вызванные лекарствами, которыми лечили душевнобольных. Их достал однажды Клоп и предложил попробовать. Последствием этого стал липкий и душный страх, таскающий сознание Николя по омутам памяти.

Он чувствовал себя безвольным, как тряпка на рогах быка, а ему хотелось менять реальность и создавать нечто прекрасное.

Николя не знал ни адреса, ни телефона Захара. Отыскать его в интернете было единственным шансом. Но на сайте гей-знакомств никто не светился под своим настоящим именем.

Черный кофе и сигареты много ночей подряд. Бесконечная череда проб и ошибок. Безымянные странички, нелепые сообщения. Он ругался матом, отталкивал Фросю, которая пыталась оттащить его от компьютера, и как безумный вглядывался в экран.

И без того худощавый, юноша выглядел страшно: щеки впали, глаза горели лихорадочным огнем, он не притрагивался к нормальной еде. В меню были кофе и лапша «Роллтон». Николя, не заваривая, хрустел ею, как чипсами.

Когда Фрося приготовила яичницу и чай с мятой, Николя наконец поел и уснул прямо за столом. Ему снилась река. Вода в ней была по цвету как лунный камень. Над рекой раскачивался канатный мост. Николя стоял на берегу и, как ему показалось, вдалеке увидел силуэт Захара. Он возликовал! Забыв, что боится высоты, устремился вперед по шатким дощечкам. В середине пути произошла странность. Во-первых, он четко осознал, что видит сон, и никак не мог понять, что делать с этим знанием дальше. Получалось, все вокруг – энергия, а он обладает силой разрушить ее или изменить. Однако ни того, ни другого Николя сделать не успел. Захар на противоположном берегу посмотрел ему прямо в глаза, отчего Николя почувствовал головокружение.