Автор книги: Коллектив авторов
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 8 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
ПТИЧКА БОЖИЯ
Олег Проскурин
(Из комментария к «Цыганам» Пушкина)
В книге «Природа, мир, тайник вселенной…» М. Н. Эпштейн с присущей ему интеллектуальной смелостью поставил перед собой амбициозную задачу: реконструировать и описать «целостный национальный образ природы», каким он сложился в русской поэзии нового времени. Исследователь специально отметил, что удачное и полное выполнение такой задачи возможно только через изучение множества индивидуальных «природных» образов, вырабатывавшихся в творчестве разных поэтов118118
Эпштейн М. Н. «Природа, мир, тайник вселенной…»: Система пейзажных образов в русской поэзии. М.: Высшая школа, 1990. С. 7.
[Закрыть]. Книга М. Эпштейна стала наглядной демонстрацией продуктивности заявленного подхода.
Настоящая заметка – попытка продолжения работы если не в том же, то в параллельном направлении.
Божия птичка: кто она?
Всем памятна вставная песенка в «Цыганах» Пушкина:
Птичка Божия не знает
Ни заботы, ни труда;
Хлопотливо не свивает
Долговечного гнезда;
В долгу ночь на ветке дремлет;
Солнце красное взойдет,
Птичка гласу Бога внемлет,
Встрепенется и поет.
За весной, красой природы,
Лето знойное пройдет —
И туман и непогоды
Осень поздняя несет:
Людям скучно, людям горе;
Птичка в дальные страны,
В теплый край, за сине море
Улетает до весны119119
Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 16 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1937. Т. IV. С. 183.
[Закрыть].
«Птичка божия» во многих отношениях выступает как символический образ свободного цыганского мира. С этой птичкой сравнивается и присоединившийся к табору Алеко («Подобно птичке беззаботной, / И он, изгнанник перелетный, / Гнезда надежного не знал…»). «Птичьи» метафоры возникают и варьируются на протяжении всего повествования. Стало быть, образ имеет ключевое значение для понимания смысла поэмы.
Обычно этот образ птички возводят к евангельской притче. О песенке, посвященной птичке, В. С. Баевский замечает: «Она имеет в подтексте притчу из Евангелия от Матфея: „Взгляните на птиц небесных: они не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их“ (Мф. 6:26)»120120
Баевский В. С. Библейские темы, мотивы и образы в «Цыганах» Пушкина // Известия РАН. Серия литературы и языка. 2011. Т. 70. № 1. С. 56.
[Закрыть].
Конечно, отрицать наличие такого важного семантического подтекста образа невозможно. Но вместе с тем следует принять во внимание, что если евангельская притча говорит о всяких птицах, о «птицах вообще», то в пушкинской поэме подразумеваются не «птицы вообще», а птицы, относящиеся к особой группе.
Исследовательница истории прилагательного «божии» в ранней русской письменности отмечает важную семантическую особенность, проявляющуюся в определенных контекстах:
Иногда в сочетании с личными существительными в семантике прилагательного божии появляется качественный компонент, например: божии человѣкъ – «праведник» <…> Приобретение ярких качественных оттенков притяжательными прилагательными связано с <…> развитием значения типической свойственности роду лиц или животных121121
Ерофеева И. В. Лексико-грамматические особенности прилагательного божии в летописном тексте // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. 2009. № 1 (2). Т. 2. Филология и искусствоведение. С. 52.
[Закрыть].
Несомненно, «птичка божия» должна рассматриваться в этом ряду: ее характеристика включает в себя качественный компонент; птичка принадлежит к группе птиц, наделенных особыми качествами, свидетельствующими об отмеченности Богом.
Сам фразеологизм «птичка божия» не является изобретением Пушкина: Пушкин использовал и адаптировал устойчивое словосочетание, бытовавшее в «простонародной» (то есть по преимуществу крестьянской) среде. «Божьими птицами» назывались семейства и роды птиц, отличные от остальных, «обыкновенных» птиц. Они всегда связывались с сакральной сферой и считались способными приносить счастье, удачу и благополучие; их нельзя было ловить и убивать; нельзя было разорять их гнезда: нарушителя запретов непременно настигало наказание.
В разных регионах Российской империи (по преимуществу западных и юго-западных) божьими птицами считались голубь, ласточка, соловей, жаворонок, клест122122
Иногда к их числу относился и дрозд (но почти исключительно за пределами Российской империи).
[Закрыть]; особую группу составляли аист и журавль123123
Подробнее см.: Гура А. В. Символика животных в славянской народной традиции. М.: Индрик, 1997. С. 612–667.
[Закрыть].
Однако пушкинская «птичка божия» не может быть отождествлена с большинством из перечисленных «божиих птиц». Птичка – не аист и не журавль (этих крупных птиц никто не называет «птичками»; они не дремлют на ветках; они не поют). Она не голубь (голубь также не «птичка»; он не поет; голубь редко выступает как символ перелетных птиц). Она не соловей (соловей поет не с восходом солнца, а на исходе дня, вечером и ночью; кроме того, согласно народным поверьям, соловей прилетает только в самом конце весны, маркируя не наступление ее, а окончание). Она и не клест: клест – птица кочевая, но не перелетная; он не улетает осенью «за сине море» и птенцов выводит зимой.
Казалось бы, по многим параметрам на роль пушкинской божией птички хорошо подходит жаворонок: это маленькая птичка, певчая, утренняя, перелетная, к тому же издавна окруженная поэтической аурой. Против этой кандидатуры говорит только один, зато решающий пункт: в пушкинском поэтическом мире такой птицы вообще не существует; самого слова «жаворонок» в словаре языка Пушкина нет124124
Отсутствие жаворонка в поэзии Пушкина – совершенно уникальное явление, которому трудно подыскать параллели в русской поэзии всего XIX века. Они – неотъемлемая часть поэтического старших и младших современников Пушкина (Державина, Жуковского, Батюшкова, Баратынского, Дельвига, Кюхельбекера, С. Е. Раича, А. Хомякова, Тютчева). О важности образа жаворонка в поэтической орнитологии Жуковского см., например: Ветшева Н. Ж. «Опять вы, птички, прилетели…»: Орнитологический текст В. А. Жуковского (на материале лирики) // Жуковский и время: Сб. статей / Ред. А. С. Янушкевич, И. А. Айзикова. Томск: Изд-во Томского ун-та, 2007. С. 107–117.
[Закрыть]. А то, чего нет в языке, не может стать основой образа.
«Божия птичка» и ласточка
Последней кандидатурой на занятие вакансии птички божией остается, таким образом, ласточка.
Против этой кандидатуры, на первый взгляд, можно выдвинуть только один пункт, зато важный: пушкинская птичка хлопотливо не свивает долговечного гнезда. Это свойство пушкинской «птички» удивляло еще Марину Цветаеву: «Так что же она тогда делает? И кто же тогда вьет гнездо? И есть ли вообще такие птички, кроме кукушки, которая не птичка, а целая птичища?»125125
Цветаева М. И. Мой Пушкин // Цветаева М. И. Собр. соч.: В 7 т. М.: Эллис Лак, 1994. Т. 5. Автобиографическая проза. Статьи. Эссе. Переводы. С. 73.
[Закрыть] Ласточки же в этом отношении могут казаться прямыми антиподами «птички»: они сооружают гнезда, которые выделяются среди других птичьих гнезд прочностью и основательностью, иногда позволяющими уподоблять их человеческому жилищу126126
Это сходство обыгрывал и сам Пушкин в «Путешествии в Арзрум»: «На скале видны развалины какого-то замка: они облеплены саклями мирных осетинцев, как будто гнездами ласточек».
[Закрыть].
Однако оказавшись на юге, Пушкин впервые столкнулся с особым видом ласточек – береговых ласточек, или береговушек (Riparia riparia; по Линнею – Hirundo riparia)127127
Надо заметить, что в первой половине XIX века эта разновидность ласточки даже в учебной литературе иногда путалась со стрижом. См., например: Мильн-Едвардс А. Начальные основания зоологии <…> Пер. с франц. Ч. 2. Кн. 2. М.: В тип. Августа Семена, 1839. С. 117.
[Закрыть]. Ни в Царском Селе, ни в низменном Петербурге он их не видал: они селятся только по высоким обрывистым берегам пресных водоемов, рек и озер. Значительное число колоний береговых ласточек располагалось (и сейчас располагается) вокруг Днестра и Днестровского лимана, а также вокруг озер Буджака128128
См.: Черничко Р. Н., Черничко И. И. и др. Размещение и численность береговой ласточки на некоторых территориях степной и лесостепной зон Украины // Беркут. 1996. Ч. 5. Вып. 1. С. 44–52. Современные орнитологи называют верность взрослых птиц прежнему месту гнездования «территориальным консерватизмом». См.: Черничко Р. Н. Территориальные связи береговой ласточки на юге Украины // Бранта: Сб. научных трудов Азово-Черноморской орнитологической станции. № 1. Мелитополь, 1998. С. 56.
[Закрыть]– то есть в тех именно местах, в которых Пушкин побывал в конце 1821 года и в которых развертывается действие поэмы «Цыганы».
Эти ласточки должны были произвести впечатление на новичка: и внешностью, и повадками они отличались от хорошо знакомых северянину городских ласточек (по Линнею – Hirundo urbica, потом – Delichon urbica, с 2004 года – Delichon urbicum) и ласточек деревенских (Hirundo rustica). В частности, береговые ласточки не строят массивных и прочных гнезд; они селятся в норах на обрывистых берегах. Ласточка вырывает их в течение короткого времени (обычно 2–3 дней), затем выстилает их в глубине травой и перьями; там и высиживаются птенцы. Сторонний наблюдатель вообще может не воспринимать эти норы как гнезда в общепринятом смысле слова, тем более как гнезда, свитые «хлопотливо».
Береговые ласточки, в отличие от деревенских и городских, селятся в стороне от человеческого жилья, колониями, насчитывающими десятки, а иногда и сотни пар. Эта особенность их жизненного уклада также не могла пройти мимо внимания Пушкина. В Бессарабской губернии Пушкин впервые увидел жилища цыган, которые колоритно описал А. Ф. Вельтман в «Воспоминаниях о Бессарабии»: «В Бессарабии есть несколько деревень, землянок цыганских; по большей части они живут на краях селений в землянках, платят владетелю червонец с семьи и отправляются табором кочевать по Бессарабии на заработки»129129
Вельтман А. Ф. Воспоминания о Бессарабии // Пушкин в воспоминаниях современников. 3-е изд., доп. СПб.: Академический проект, 1998. Т. 1. С. 281.
[Закрыть]. Удивительное подобие жизненного уклада птиц и людей давало дополнительное основание для их метафорического сближения.
В остальном же ласточка (уже не как вид, а как семейство) соответствует характеристикам пушкинской «птичке божией» как нельзя лучше и полнее, чем другие «божии птицы». И, что важно отметить, эти характеристики широко применялись к ласточкам и в современной Пушкину поэзии.
Как и пушкинская птичка, ласточка просыпается с первыми лучами солнца («встрепенется и поет»). В народной паремиологии она выступает как самая ранняя птица: «Ласточка день начинает, а соловей вечер кончает»130130
См., в частности: Русские народные пословицы и притчи, изданные И. М. Снегиревым с предисловием и дополнениями. М.: В Университетской типографии, 1848. С. 201; Пословицы русского народа. Сборник пословиц, поговорок, речений, присловий, чистоговорок, прибауток, загадок, поверий и проч. В. Даля. М.: В Университетской типографии, 1862. С. 1028.
[Закрыть]. Это же ее свойство обыграно в стихотворении А. Дельвига «К ласточке»: «Каждым утром меня – едва зарумянится / Небо алой зарей и бледная Цинтия / Там в туманы покатится, – / Каждым утром меня ты криком безумолкным / Будишь, будто назло!»131131
Дельвиг А. А. Сочинения / Сост., вступ. ст., коммент. В. Вацуро. Л.: Художественная литература, 1986. С. 152.
[Закрыть]).
Миграции ласточек знаменуют в народном календаре начало сезонов: «Прилет ласточек (около Благовещения) предвещает наступление весны; отлет (около рождества Богородицы) совпадает с окончанием лета…»132132
Ермолов А. Народная сельскохозяйственная мудрость в пословицах, поговорках и приметах. III. Животный мир в воззрениях народа. СПб.: Тип. А. Суворина, 1905. С. 327.
[Закрыть] Ср. в стихотворении Н. Гнедича «Ласточке»: «С первым паденьем листов улетаешь ты, милая гостья! <…> С первым дыханьем весны ты являешься снова, как с неба»133133
Гнедич Н. И. Стихотворения / Вступ. ст., подгот. текста и прим. И. Н. Медведевой. Л.: Советский писатель, 1956. С. 155 (стихотворение впервые опубликовано в альманахе «Альциона» на 1833 г.). Время создания этого стихотворения неизвестно; по традиции его относят к последнему году жизни поэта и считают (без достаточных оснований) его поэтическим завещанием.
[Закрыть]. По той же модели строится характеристика пушкинской птички божией («Лето знойное пройдет <…> Улетает до весны…»).
И, наконец, самое важное: народная репутация ласточки как божией птицы раньше других стала известна в образованных кругах. Первое эксплицитное обозначение ласточки как божией птицы (причем с отсылкой к народному поверью) появилось, по-видимому, в цитировавшемся выше стихотворении Гнедича «Ласточка»:
Выделенное курсивом выражение «Божия птица» Гнедич снабдил примечанием: «Так в некоторых полуденных губерниях России народ называет ласточку»135135
Там же.
[Закрыть].
И в мифологии, и в славянском (впрочем, не только славянском) фольклоре ласточка была окружена многочисленными символическими коннотациями136136
Топоров B. H. Ласточка // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. / Гл. ред. С. А. Токарев. М.: Советская энциклопедия, 1988. Т. 2. С. 39; Гура А. В. Символика животных в славянской народной традиции. С. 618–633; Швед И. А. «Текст ласточки» в белорусской традиционной культуре // Универсальное и культурно-специфичное в языках и литературах: Сборник материалов 3-й Международной научной конференции, 23 марта 2016 г. Курган: РИЦ Курганского государственного университета, 2016. С. 137–144.
[Закрыть], что обеспечило ей успешное проникновение в русскую поэзию137137
См. в этой связи: Фаустов А. Полет ласточки в русской поэзии // Звери и их репрезентации в русской культуре: Труды лозаннского симпозиума 2007 г. / Под ред. Л. Геллера, А. Виноградовой–де Ля Фортель. СПб.: Балтийские сезоны, 2010. С. 38–67; Бельская Л. Л. Ласточка в русской поэзии // Русская речь. 2013. № 2. С. 45–51; № 3. С. 42–47.
[Закрыть]. Несомненно, многочисленные символические коннотации ласточки сохранились и в пушкинском образе птички божией. Особенно важной для поэта должна была быть устойчивая связь образа ласточки с идеей свободы. Среди русских авторов первым наиболее отчетливо обозначил эту связь Н. И. Гнедич: его ласточка предупреждает человека: ««Будь покровителем мне, но свободы моей не касайся!»138138
Гнедич Н. И. Стихотворения. С. 156.
[Закрыть]
Вместе с тем в пушкинской песенке специально отмечена и таинственная связь «птички божией» с Богом, с сакральной сферой; птичка способна слышать глас Божий и откликаться на него: «Птичка гласу Бога внемлет, / Встрепенется и поет». Это ведет нас к еще одной важной особенности ласточки.
Украденные гвозди: ласточки и Христос
Что сделало ласточку божией птицей – то есть угодной Богу, отмеченной его особым покровительством и защищенной им от внешнего зла системой наложенных запретов?139139
Разумеется, эти запреты были действенны только в крестьянской среде и не принимались во внимание «благородными сословиями». Ср. мемуарный рассказ Фаддея Булгарина, относящийся к концу XVIII века: «В Польше было тогда какое-то молодечество, от которого никто не смел уклониться. <…> Каждый мужчина долженствовал быть отличным ездоком и стрелком из ружья и пистолета. Погасить свечу пулею, попасть в туза или убить на лету, пулею, ласточку – ныне причисляемое к редкостям, почиталось тогда делом обыкновенным» (Булгарин Ф. Воспоминания. Отрывки из виденного, слышанного и испытанного в жизни. Ч. 1. СПб.: Изд. А. И. Ольхина, 1846. С. 36–37).
[Закрыть] Ответ на этот вопрос содержится в народных поверьях, которые начали печатно фиксироваться только в XVIII столетии.
Едва ли не самое раннее печатное отражение легенды о ласточке появилось в «Словаре русских суеверий» М. Д. Чулкова. В статье «Воробей водяной» содержится следующая информация:
Суеверы воробьев вообще почитают проклятою птицею, веря сами и других уверяя, что они в то время, когда Христа распинали, приносили паки ко кресту те гвозди, которые ласточки кравши у Римлян уносили, и за то в наказание воробьи имеют на ногах оковы, которых люди видеть не могут, для того никогда ногами не переступают, а все прыгают, ибо в рассуждении тех оков переступать не могут140140
[Чулков М. Д.] Словарь руских суеверий. СПб.: Печатано в вольной типографии у Шнора, 1782. С. 46–47. Курсив наш. – О. П.
[Закрыть].
Несомненно, Чулков знал не только о том, какое наказание (согласно «суеверам») постигло злых воробьев, но и о том, какое воздаяние получили за свои благодеяния ласточки. Однако в печати рассказ об этом появился только в XIX веке, на новом этапе развития фольклористики – в статье В. И. Даля, впервые опубликованной в 1846 году в журнале «Иллюстрация» (а затем вошедшей в посмертно изданный сборник его статей «О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа»). Даль, отправляясь от объяснений Чулкова141141
Во Вступлении сам Даль признал значение для его исследования книги Чулкова. Сообщив, что он ограничился «почти исключительно тем, что ему случилось собрать среди народа», Даль вместе с тем отмечал: «Я дополнил статью свою из одной только печатной книги: Русские суеверия, Чулкова, в которой, впрочем весьма не много русского» (Даль В. О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа. Изд. второе, без перемен. М.; СПб.: Изд. М. О. Вольфа, 1880. С. 3). Связь рассказа о воробьях и ласточках у Даля с соответствующим рассказом у Чулкова не подлежит сомнению.
[Закрыть], дополнил их новыми деталями, в том числе указывающими на особый статус ласточек в народном сознании:
О ласточках говорят, что они чириканьем своим предостерегали Спасителя от преследователей Его, а воробьи продали Его, крича: жив, жив, за что у воробьев ноги связаны невидимыми путами и птица эта не может переступать, а только прыгать. Есть также предание, что ласточки крали у Римлян гвозди, коими распинали Христа, а воробьи отыскивали их и опять приносили. Поэтому ласточек, по народному мнению, грешно бить или разорять их гнезда142142
Даль В. О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа. С. 122–123.
[Закрыть].
Другой выдающийся фольклорист XIX века, А. Н. Афанасьев, использовал и словарь Чулкова, и статью Даля, но вместе с тем уже широко опирался на полевые собирательские записи:
Когда жиды преследовали Спасителя, чтобы предать его на распятие, то все птицы, особенно ласточка, старались отвести их от того места, где укрывался Христос. Но воробей указал им это место своим пискливым чириканьем; жиды увидали Спасителя и повели его на мучение. Потому Господь проклял воробья, и мясо его запретил употреблять в пищу. – Этот рассказ записан в Харьковской губернии; в других местностях уверяют, что в то время как предали Христа на распятие, воробьи беспрерывно кричали: жив-жив! жив-жив! – вызывая чрез то врагов Спасителя на новые муки. Ласточки, напротив, чирикали: умер, умер! Они старались похищать приготовленные мучителями гвозди, но воробьи снова находили их и приносили назад. Оттого гнездо ласточки предвещает дому счастие, убить ее считается за великий грех; а если воробей влетит в избу – это предвестие большой беды. О воробье рассказывают, что он один не знает праздника Благовещенья и вьет в этот день гнездо, что у него ноги связаны за его предательство невидимыми путами, и потому он может только прыгать, а не переступать143143
Народные русские легенды, собранные А. Н. Афанасьевым. Издание Н. Щепкина и К. Солдатенкова. М.: В типографии В. Грачева и комп., 1859. С. XIII.
[Закрыть].
Последующие фольклорные экспедиции позволили сделать еще немало записей легенды о ласточках – сочувственницах и помощницах Христа144144
См.: Материалы для изучения быта и языка русского населения Северо-Западного края. Собранные и приведенные в порядок П. В. Шейном. СПб.: Тип. Имп. Академии наук, 1893. Т. II. С. 352; Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Вып. 34. Тифлис, 1904. Отдел 2. Легенды, сказки и предания Терской обл. С. 2 и др. Легенда могла быть известна болгарам – колонистам, населявшим в пушкинскую эпоху Южную Бессарабию (Буджак). См.: Бадаланова Геллер Ф. Книга сущая в устах: фольклорная Библия бессарабских и таврических болгар. М.: Университет Дмитрия Пожарского, 2017. С. 550 («Почему ласточек почитают»).
[Закрыть]. Среди них своей лаконичной выразительностью выделяется запись, сделанная экспедицией П. П. Чубинского в Проскуровском уезде Подольской губернии:
Як жыды Христа роспыналы, то ластівкы кралы в iх цвяшчы (sic), так через те саме їх грiх драты145145
Труды этнографическо-статистической экспедиции в Западно-Русский край, снаряженной Императорским Русским Географическим Обществом. Юго-западный отдел. Материалы и исследования, собранные д[ействительным] чл[еном] П. П. Чубинским. Т. 1. СПб.: Тип. В. Безобразова и комп., 1872. С. 59.
[Закрыть].
Легенда продолжала широко бытовать и в XX веке, о чем свидетельствуют многочисленные записи, сделанные в новейшее время146146
Гура А. В. Символика животных в славянской народной традиции. С. 618. Некоторые записанные в ХХ веке версии совпадают с версией Афанасьева до мелких деталей. Сводку записанных в XIX–XX веках поверий о воробьях см. также в кн.: «Народная Библия»: Восточнославянские этиологические легенды / Сост. и коммент. О. В. Беловой. М.: Индрик, 2004. С. 351–354 (сводка поверий о воробьях), 354–355 (сводка поверий о ласточках). Краткую сводку белорусского материала см.: Швед И. А. «Текст ласточки» в белорусской традиционной культуре. С. 138.
[Закрыть].
Итак, ласточка получила статус «божьей птицы» (и обусловленные им привилегии) потому, что она особым образом связана с сакральной сферой и с судьбой Христа: ласточки старались облегчить крестные муки Христа, похищая приготовленные для распятия гвозди147147
Подобная же легенда иногда связывается и с другими «божьими птицами». Соответствующие легенды (в основном в западных областях) несут на себе отпечаток представлений, распространенных не столько среди восточных славян, сколько среди других европейских народов: жаворонки вынимают из тернового венца Христа колющие ветви; соловей укрывает преследуемого Христа своими крыльями; клест вытаскивает из тела распятого Христа гвоздь (Гура А. В. Символика животных в славянской народной традиции. С. 633–634, 640, 644).
[Закрыть].
Это объяснение ведет нас прямой дорогой в цыганский табор, поскольку в этом отношении судьба ласточки оказывается почти полностью семантически изоморфной судьбе цыган.
Украденный гвоздь: цыгане и Христос
В народной среде (преимущественно в западных и юго-западных областях бывшей Российской империи) существовало и существует множество этиологических легенд, объясняющих особенности нравов, обычаев и жизненного уклада цыган.
Вот краткое изложение одной из самых ранних записей легенды о цыганах, сделанной во второй половине XIX века в Моршанском уезде Тамбовской губернии (легенда объясняет, почему «цыгану не грех божиться»):
Это интересное сказание возводит право цыган божиться ко времени распятия Христа, когда, утаив из жалости 5-й гвоздь, предназначенный для груди Христа, цыган стал божиться, что он уже отдал гвоздь и он уже вбит. Случайно севшая на грудь Христа муха была принята воинами за гвоздь, и цыган с потомками искупил грех родичей в обмане и божбе148148
Этнографическое обозрение. Издание этнографического отдела Императорского Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, состоящего при Московском университете. М., 1889. Кн. 3. С. 193. Развернуто – но, к сожалению, в очень беллетризованном виде – эта легенда изложена в кн.: Друц Е., Геслер А. Цыганские сказки. М.: Крон-Пресс; Ключ, 1993. С. 115–117.
[Закрыть].
Версия легенды, записанная в 1978 году в Ракитновском районе Ровенской области (село Каменное), демонстрирует редкостную устойчивость ее центральных мотивов:
Поймали Исуса Хрыста июды. Забили Ему гвозди в руки и в ноги и привели цыгана. Говорят ему: «В лоб забей гвоздя». Как раз в это время муха села на лоб Христу. Цыган придавил муху, так что она стала похожа на шляпку гвоздя. <…> За это Божья Матерь пообещала цыгану, что отныне он ничего не будет бояться. Поэтому сейчас цыгане «не боятся сорому» – ничего не стыдятся и ничего не боятся149149
Гура А. В. Символика животных в славянской народной традиции. С. 371–372.
[Закрыть].
Этиологические легенды о цыганах сделала предметом своих интересов О. В. Белова, собравшая и обобщившая очень значительный материал по теме150150
«Народная Библия»: Восточнославянские этиологические легенды. С. 78–81; Белова О. В. Этнокультурные стереотипы в славянской народной традиции. М.: Индрик, 2005. С. 19–20.
[Закрыть]. Благодаря ее работам мы можем с особой отчетливостью видеть константы и переменные «цыганской легенды», бытующей среди разных славянских народов. Обычно цыгану-кузнецу приказано выковать гвозди для распятия, но порою цыган или цыганка оказываются у распятия случайно; иногда пятый гвоздь предназначался не для груди, а для лба; иногда цыган не просто утаивает, но и проглатывает гвоздь; муху, принятую за шляпку гвоздя, иногда заменяет севшая на грудь Христа пчела или сделанная цыганом отметка краской; если легенда рассказывается в католических областях, то гвоздей всегда на один меньше, чем в областях православных… Но во всех версиях легенды сохраняется главное – мотив утаивания гвоздя; везде в вознаграждение за добросердечие, смелость и находчивость цыган Христос или Божья Матерь даруют им особые привилегии, отличающие цыган от прочих народов: им позволяется невозбранно божиться (то есть клясться именем Бога) или «подушаться» (клясться душой) и эти клятвы нарушать; им разрешается обманывать и воровать. Таков, видимо, первичный слой этиологической легенды, объясняющий «подобное через подобное»:
Но круг дарованных свыше прав и привилегий цыган может и расширяться. В связи с пушкинской поэмой особый интерес представляет версия легенды, записанная О. В. Беловой в 2000 году на Украине, в том же Ратновском районе Волынской области:
Колы Исуса Хрыста роспыналы, то зробыли пьять гвоздей. Пьять. И вот забыли ў руки по гвоздеви и ў ноги. И остаўся ще одын. И вот там буў таки чорны чоловик, которий (цыган еще не було!) тыльки чорный чоловик, волосы у него, кожа [были черные]. И от той чоловик украў же ж того пьятого гвóздя, свороваў, ў карман сховаў. То Исус Хрыстос и сказаў: «Раз ты так зробыў, то вы будэтэ лэгко жыть. И ви робыты нэ будэтэ ўсю жысть, тылко будэтэ ходыты по хáтах, просыты. Вам люды будуть даваты хлиб, грошы, ўсе». И от того врэмэни утворылыся цыгане. Воны и чорные сами потому. Як той чоловик быў чорный, так и вони стали чорные152152
«Народная Библия»: Восточнославянские этиологические легенды. С. 78; ср.: Белова О. Тело «инородца» // Тело в русской культуре. Сб. статей / Сост. Г. Кабакова и Ф. Конт. М.: Новое литературное обозрение, 2005. С. 149.
[Закрыть].
Эта версия легенды объясняет не только особенности цыганского жизненного уклада, но и само происхождение цыган (от «черного человека»). В рассказе явно опущено несколько мотивных звеньев (не объясняется, для чего был предназначен пятый гвоздь; не объяснено, каким образом цыгану удалось обмануть мучителей Христа), зато особый акцент сделан на описании прав, дарованных Христом цыганам («Будете легко жить. И не будете вы работать всю жизнь, только будете ходить по хатам, просить. И люди вам будут давать хлеб, деньги, все…»). Здесь перед нами выход за пределы принципа «подобное за подобное»: в качестве награды выступает не право обманывать и воровать, а освобождение от необходимости труда (то есть освобождение от проклятия Адамову роду). В такой интерпретации цыганская жизнь превращается в некое подобие рая, вернувшегося на землю. Эта версия легенды поразительно близко соотносится с мотивами пушкинской песни о божией птичке, не знающей «ни заботы, ни труда», и, с другой стороны, с описанием в поэме идеализированного цыганского быта («Везде <…> находят / Гостеприимство и покой»; «Земфира поселян обходит / И дань их вольную берет…»; «Варят нежатое пшено» и т. д.).
Заключение
Что Пушкин знал (или что мог знать) из легенд о ласточках и цыганах? Каковы могли быть источники этого знания?
Прежде всего, известен интерес Пушкина к «Словарю…» Чулкова (позднее Пушкин приобрел второе издание словаря – «Абевега русских суеверий» – для своей библиотеки). Он был, безусловно, знаком со словарем Чулкова уже к 1827 году – времени работы над стихотворением «Всем красны боярские конюшни…»: в этом стихотворении (оставшемся незавершенным) широко использованы материалы статьи «Домовой» из книги Чулкова153153
См.: Иезуитова Р. В. Стихотворение Пушкина «Всем красны боярские конюшни» как опыт создания «простонародной баллады» // Временник Пушкинской комиссии. Л.: Наука, 1979. С. 31–42 (особенно с. 38–39).
[Закрыть].
Но первые следы знакомства Пушкина со словарем Чулкова можно обнаружить уже осенью 1824 года (начало михайловской ссылки), причем именно в поэме «Цыганы». В ответ на тревожные слова Земфиры («О мой отец! Алеко страшен. / Послушай: сквозь тяжелый сон / И стонет, и рыдает он») пробужденный ею старый цыган отвечает:
Параллели этому «русскому преданью» обнаруживаются в «Словаре» Чулкова – в той самой статье о домовом, которую Пушкин затем использует в стихотворении «Всем красны боярские конюшни…». «Ежели кого в доме не полюбит, – пишет Чулков о домовом, – то делает ему всякие страхи и беспокойства», а именно: «наваливается на спящих, так что ни коим членом двигнуться не возможно»155155
[Чулков М. Д.] Словарь руских суеверий. С. 157.
[Закрыть].
Но если в пору работы над «Цыганами» Пушкин уже читал чулковский «Словарь…», это значит, что он был к тому времени определенно знаком и с конспективно изложенным Чулковым преданьем о ласточках, воровавших и уносивших гвозди, предназначенные для креста Господня.
Однако, надо думать, знакомство Пушкина с соответствующей легендой не ограничивалось книгой Чулкова. 1824 год – первый взлет пушкинского «фольклоризма», сознательного и острого интереса к народной поэзии. К этому времени относятся первые пушкинские записи народных сказок и народных песен. Поэтому к книжным источникам мы можем смело присоединить и устные: несомненно, в устном бытовании Пушкин впервые услышал и сам фразеологизм «божия птица», и объяснение, что он обозначает ласточку. Зная изложенное Чулковым предание о том, что ласточки крали гвозди, предназначенные для распятия, Пушкин в принципе и сам мог достроить причинно-следственную связь между статусом ласточки как «святой птицы» и ее заслугами перед Христом. Но вероятнее, что услышанный им рассказ о божией птичке уже включал в себя соответствующие пояснения (трудно предположить, что, узнав о том, что ласточки – это божьи птицы, Пушкин не захотел узнать, почему именно они «божьи»).
Пока у нас недостаточно фактических данных для того, чтобы дать уверенный ответ на самый интригующий вопрос: был ли Пушкин знаком с легендами о цыганах, связывавшими их с участием в судьбе Христа и позволявшими сблизить экзотический кочевой народ с ласточками – «птичками Божьими»?.. Однако принимая во внимание острый интерес Пушкина к цыганам, к их историческим судьбам, их современной судьбе и различным аспектам их повседневной жизни156156
Знания Пушкина о цыганах (эксплицитно почти не проявившиеся в поэме) были несоизмеримо большими, чем его знания о жизни и быте «черкесов» в пору создания «Кавказского пленника» и о жизни крымских татар – в пору создания «Бахчисарайского фонтана». Пушкин даже познакомился с этапной для изучения цыган книгой немецкого этнографа Грельмана (H. M. G. Grellmann). Подробнее см.: Проскурин О. Русский поэт, немецкий ученый и бессарабские бродяги: Что Пушкин знал о цыганах и почему скрыл от читателей свои познания // Новое литературное обозрение, 2013. № 123 (5). С. 165–183.
[Закрыть], следует признать, что такое знакомство вовсе не представляется невероятным. Во всяком случае, эти легенды необходимо учитывать при чтении и анализе «Цыганов» как элемент культурно-мифологического фона поэмы. В свете соответствующих проекций пушкинская поэма способна обнаружить в себе новые и важные символические смыслы.
Приложение. Цыгане и Христос: «черная легенда»
Следует заметить, что этиологическая легенда о цыганах и Христе известна и в «антицыганских» версиях. Вариативность – универсальное свойство фольклора. Однако простые ссылки на вариативность лишь констатируют, но не объясняют существования этих версий. Есть между тем основания считать, что они имеют позднейшее происхождение и появились как реакция на «процыганские» версии, преследуя определенную цель: дискредитировать и демонизировать цыган, делегитимизировать цыганский жизненный уклад, представив его не результатом благословения свыше, а следствием проклятия. Антицыганские версии легенды – это как бы вывернутые наизнанку «процыганские». Таким образом, они парадоксально свидетельствуют о распространенности в соответствующих областях именно «процыганских» версий предания.
Вот версия легенды, записанная (к сожалению, с добавленными собирателем стилистическими красотами) в конце XIX века в Бессарабской губернии. Пречистая Матерь в поисках сына встретила Цыгана и обратилась к нему с вопросом, не знает ли что об участи ее сына. Цыган отвечает: «Как не видать, как не слыхать! Без нас разве что обойдется! Жиды его взяли, распинать стали; гвоздей мне заказали, хорошую плату дали. Четыре только гвоздя заказали. Да ведь я не скуп, если хорошо платят: пять им гвоздей вместо четырех приготовил, да все один лучше другого: как вобьешь, зубами не выдернешь. Четыре гвоздя вбиты, а пятый и деть некуда; да я же их на ум навел. – Воткните, – говорю им, – пятый гвоздь в бок! Они и воткнули пятый гвоздь в бок, а оттуда потекла кровь и вода. Потеха!» Злорадство Цыгана еще более огорчило Богородицу, и прокляла она его, прокляла навек: «Будь ты проклят, черный цыган! До всего дойдет человек, а ты будешь знать только молот свой да раздувальный мех. И будешь вечно ты рабом у людей, и будут тебя все звать вороном, будут тебя чуждаться, все тебя будут проклинать. Да будет». – И с тех пор, от того проклятия Богородицы, цыгане стали черны, рабы, занимаются кузнечеством и в презрении у всех157157
Кирпичников А. И. Богородица в народной поэзии (Отрывки и заметки) // Юбилейный сборник в честь Всеволода Федоровича Миллера, изданный его учениками и почитателями. М.: Типо-литография А. В. Васильева, 1900. С. 95.
[Закрыть].
В другой версии легенды (записанной на Галичине – для распятия используются три гвоздя) цыган по собственной инициативе сковал лишний четвертый гвоздь, из‐за чего по слову Божьему сам оказался «лишним», отверженным среди народов, не находящим пристанища подобно этому четвертому гвоздю: «Тогди Сус Христос вобирнув сьи до Цигана тай кажи: Видиш, йак той цьвик ни майи ньіґде пристановишча, так само і ти ни будиш мати аш до скіньчиньи сьвіта! – Чирис тойи Цигани так триндайут сьи від міста до міста»158158
Етноґрафiчний збiрник. Видае Етноґрафiчна комiсия наукового товариства iмени Шевченка. Т. XII. Галицько-руськи народнї леґенди. Т. 1. Зiбрав Володимир Гнатюк. У Львовi: Накладом Товариства. 1902. С. 115 (Чому Цигани не мают пристановища?) (Зап. вид Сирватки, в Будзановi, Теребовельського пов. О. Деревянка).
[Закрыть].
Вариацию того же рассказа мы встречаем уже в начале XXI века в Полесье (записано О. Беловой): «Тоже, колы Исуса Хрыста роспъялы, трэба було гвиздкы зробыты, шоб его прыбыты. Ниякый народ нэ зробыу, нихто нэ хотиу робыты, а цыгане зробыли. И от там хто Исус Хрыстос, чы Бог проклял и сказал, шо вы будэтэ до кинця вику, по свиту будэтэ ходыты просыты милостыню. За тэ, шо зробыли гвиздкы. То и по-заучас цыганы ходять, просять»159159
Белова О. В. Этнокультурные стереотипы в славянской народной традиции. С. 19.
[Закрыть].
Рассказ о лишнем гвозде может контаминироваться с легендой об украденном гвозде: согласно болгарской легенде, евреи заказали цыгану-кузнецу четыре гвоздя для распятия Христа; цыган же выковал пятый гвоздь, чтобы забить его Христу в сердце. Этот гвоздь украл и проглотил сердобольный овчар; с тех пор цыгане прокляты (обречены вечно делать гвозди, но не иметь достатка от своей работы), овчары же благословенны многоплодием стад. Причем у потомков овчара на шее кадык – след застрявшего в горле проглоченного гвоздя160160
«Народная Библия»: Восточнославянские этиологические легенды. С. 80.
[Закрыть]. Эта версия с особой наглядностью свидетельствует о вторичности «антицыганской» этиологической легенды по отношению к «процыганской»: традиционные действия цыгана передаются его «положительному» двойнику, который появился в легенде как результат расщепления персонажа; физическая особенность (обычно объясняющая необычный облик «чужого») здесь, во-первых, принадлежит к числу тех, что присущи полу, а не какой-то народности; во-вторых, кадык («адамово яблоко») удивительным образом наследуется не по этнической, а по профессиональной линии.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
