Текст книги "Цифра и влаcть: цифровые технологии в государственном управлении"

Блокчейн 4.0. Инновационность блокчейна четвертого поколения заключается не только в его технических характеристиках, но и в том влиянии, которое он способен оказать на общество. Как показывает практика, Блокчейн 4.0 может обеспечить: равные права и возможности сторон при проведении бизнес-операций и деловом сотрудничестве; открытость и доступность всех процессов и нужной информации; транспарентность движения средств. Технология блокчейна 4.0 предполагает разработку на его основе масштабных промышленных приложений, способных одновременно управлять многими процессами, обрабатывая и храня огромные массивы данных, обеспечивая их логическую взаимосвязь и согласованность. Актуальность этого направления для стран, вступающих в шестой технологический уклад, особенно велика.

Серьезный шаг в этом направлении уже сделан командой специалистов UCL CBT (Университетского колледжа Лондонского центра Blockchain Technology), сотрудничающей со Стэнфордским университетом, Оксфордским и Калифорнийским университетами, и в состав которой входят ведущие ученые и инженеры из США и Азиатско-Тихоокеанского региона. Ими объявлено о выпуске нового продукта под названием «Seele», разработанного на базе инновационных технических идей и решений, способных совершить переворот в интернет-индустрии и вывести ее на новый уровень. Цель продукта – создание промышленного сервиса и цифровой экономики с гигантскими, разнородными по структуре и назначению узлами связи и новой цепочкой обмена данными.

Суть новейшей технологии «Seele» состоит в обеспечении высокой эффективности и безопасности при передаче одноранговых значений посредством реализации согласованного алгоритма конвергенции по принципу «чем больше узлов, тем выше скорость всех транзакций». Слабость существующей технологии блокчейн заключается в том, что при увеличении количества узлов падает скорость достижения консенсуса в сети, и это становится препятствием для заложенной в проекте идеи глобального перехода всех информационных и финансовых процессов в мире на блокчейн. Технология Seele предлагает решение этой проблемы за счет внедрения нового алгоритма нейронного консенсуса с повышенной масштабируемостью. В Seele, как предполагают создатели, будут сосуществовать различные консенсусные алгоритмы, системы токенов и децентрализованные механизмы обмена информацией. Новый блокчейн будет включать в себя гетерогенные блок-цепочки со всего мира. При этом каждый вид бизнеса будет работать в конкретной цепочке, обеспечивающей безопасность и оптимальное распределение ресурсов.

Seele может повысить эффективность и существующей технологии блокчейн. Тесты на крупномасштабных узлах, в ходе которых были опробованы несколько сценариев, подтвердили большую перспективность данной разработки. Благодаря Seele все типы ресурсов в мире смогут доверять друг другу при обмене информацией и деловом сотрудничестве. Это означает объединение всех в сообщество, каждый участник которого будет полностью открыт и прозрачен для других участников, а ведение бизнеса и другие виды деятельности будут осуществляться быстрее благодаря продуманной и высокоскоростной системе хранения и обмена данными.

В планах разработчиков Seele сотрудничество с Beihang University (Бэйханским университетом) и лабораторией China Telecom blockchain с целью создания приложений для финтеха, энергетики, здравоохранения, интернета, вещей, игр, экологических проектов и других сфер. В случае полного успеха команды разработчиков Seele и повсеместного внедрения четвертого поколения технологии блокчейн в мире появится глобальная информационная система, включающая в себя множество подсистем, полезная как для международной экономики в целом, так и для каждого человека [65].

Блокчейн 4.0 способен кардинально изменить все деловые и финансовые процессы в мире, включая обычные повседневные транзакции, платежи и обмен данными между людьми. Такие проекты, как российский стартап MetaНash, утверждают, что используют блокчейн-технологию четвертого поколения, основанную на протоколе TraceChain. В преподавательской работе авторам доводилось сталкиваться с практикой, когда термин MetaHash использовался в качестве синонима Блокчейн 4.0.

Децентрализованная сеть обмена цифровыми активами и платформа для разработки DPoS, работающих в режиме реального времени, построена на автоматическом самообучающемся протоколе маршрутизации сигналов. Начальная скорость, указываемая разработчиками, составляет 50 000 транзакций в секунду, что сопоставимо с платежными системами Visa и MasterCard, и постепенно увеличивается по мере добавления узлов с большей пропускной способностью [66].

Блокчейн 5.0 – создателем этого блокчейна последнего поколения считается Relictum Pro – бесконечно масштабируемая децентрализованная платформа на базе технологии HYPERNET с развитой системой интеллектуальных контрактов, способная формализовать более 80% событий человеческой жизни, от логистики и купли-продажи товаров до авторских прав. Согласно white paper (технический документ, в котором изложено подробное описание проекта, его архитектура и метод взаимодействия с пользователями), в Relictum Pro размер блока в 8 000 раз меньше, чем в биткойне, а пропускная способность достигает одного миллиона транзакций в секунду. Смарт-контракт на этой платформе может быть подписан с 10 контрагентами, что пока не могут предложить другие сети блокчейнов. Важным итогом развития технологических возможностей блокчейна является то, что операционные затраты в блокчейне снижаются, а это означает, что принятие и внедрение решений на его основе будут и далее становится все более масштабными. Этот факт крайне важен с точки зрения понимания неизбежности развития нормативно-правового регулирования блокчейн – технологий в силу перспектив их дальнейшего совершенствования.

Сегодня блокчейн, как видно из приведенного анализа, используется в самых разных областях, включая банковское дело, страхование, здравоохранение, логистика и управление. Менеджеры, предприниматели и международные компании должны серьезно подойти к внедрению блокчейн-технологий и подготовиться к тестированию, внедрению и применению блокчейн-технологий, а также иных инновационных продуктов, предлагаемых вышеупомянутыми проектами. Это особенно важно, если бизнес связан с такими услугами, как платежи и денежные переводы, онлайн-контракты, распределенное облачное хранилище, цифровая идентификация, управление цепочками поставок, подарочные карты и программы лояльности, подтверждение права собственности, IoT («интернет вещей») и сетевые услуги.

Некоторые крупные компании уже успели оценить эффективность быстро развивающейся технологии. К примеру, IBM использует блокчейн для отслеживания цепочки поставок и предотвращения контрафакта. Консалтинговая компания Accenture предлагает решения для страховой отрасли. Международная корпорация De Beers с помощью блокчейн-платформы контролирует процессы добычи, обработки и доставки природных алмазов от шахты до конечного потребителя. А децентрализованная сеть Medicalchain обеспечивает надежное хранение и быстрый прозрачный обмен медицинскими данными пациентов.

Чтобы принять правильное решение относительно целесообразности внедрения блокчейна, в первую очередь нужно определиться, поможет ли технология повысить эффективность механизма сбора и обработки данных, снизить расходы, обеспечит ли улучшение скорости и безопасности явное преимущество перед вашими конкурентами. Для этого предприятия и организации могут либо создать собственную исследовательскую группу и команду разработчиков блокчейна, либо прибегнуть к помощи экспертов. Сравнительно небольшие инвестиции в этом направлении позволят получить реальную и довольно быструю отдачу от использования новой технологии. При этом крайне важно выделить влияющие на развитие блокчейна проблемы, такие как отсутствие должного нормативного надзора, экспериментальная разработка программного обеспечения с недоказанной безопасностью, отсутствие планирования на долгосрочную перспективу [67].

Практически все исследователи, работающие на финансовых и иных рынках, использующих блокчейн-технологии, обращают внимание на проблемы правового нормативного обеспечения блокчейна. Они указывают на необходимость тщательно разобраться в существующей нормативно-правовой базе, прежде чем внедрять блокчейн в бизнес-процессы. Во всем мире, и в этом плане Россия не исключение, имеется и серьезная кадровая проблема, за десятилетие развития блокчейна, так и не снявшая проблему подготовки необходимого количества специалистов. Неудивительно, что в этой ситуации типовым является призыв: «ответственно подойти к выбору сотрудников и партнеров, отдавая предпочтение опытным специалистам». Блокчейн-индустрии, отметившей в этом году свое десятилетие, еще предстоит пройти долгий путь. Однако нет сомнений, что децентрализованная технология, обеспечивающая прозрачность, безопасность и конфиденциальность процессов, может принести пользу практически в каждой сфере человеческой жизни [68].

Созданная с технологических позиций классификация блокчейнов приобретает форму постоянно развивающейся и совершенствующейся системы, сохраняя при этом следующие базовые черты блокчейнов. Это регистр записей, хранящийся в «блоках», которые связаны криптографической проверкой. Все действия являются результатом консенсуса. Регистр не хранится в централизованном месте, им не управляет одна организация. Система валидации блоков приводит к необратимому добавлению новых транзакций, а старые записи сохраняются навсегда и для всех. При этом распределенная система представляет собой сеть, состоящую из автономных компьютеров. Компоненты взаимодействуют друг с другом для достижения общей цели. Децентрализованные вычисления отличаются распределением ресурсов для каждой отдельной рабочей станции. Это означает, что ни один узел не информирует другой, что и как делать.

В результате проведенного анализа процессов развития блокчейн-технологий мы приходим к принципиально важному выводу, связанному с формированием законодательства в отношении блокчейн-технологий. Проявившаяся в таком функциональном и технологическом дуализме природа блокчейна, как было показано на примере двух рассмотренных нами систем классификации, неизбежно предопределяет двойственность подхода к блокчейну как технологическому решению, так и инструменту решения социально значимых задач в различных сферах жизни общества. Это в свою очередь предопределяет двойственный характер нормативного правового обеспечения блокчейн-технологий и необходимость учета этой специфики блокчейна при развитии «цифрового законодательства России».

V. Будем поезд отправлять или вагоны раскачивать?

Единственное, что нас спасет от бюрократии, – это её неэффективность.

Юджин МакКарти

В силу масштабов и глубины воздействия новых технологий на все сферы жизни, включая важнейшие социально-политические процессы развития России, необходимо всесторонне оценить соответствие процессов совершенствования правовых отношений состоянию трансформации государства и механизмов его управления. Первым важнейшим шагом, обеспечившим развитие нормативно-правовой базы применения блокчейн-технологий, стало внесение в ГК РФ так называемых «цифровых статей»: в результате с 1 октября 2019 года в Гражданском кодексе РФ появились действующие цифровые права, смарт-контракты и Big Data. Основанием для включения их в ГК явилось принятие Госдумой 12 марта 2019 года в третьем чтении проекта федерального закона № 424632-7 «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» (о цифровых правах), по сути легитимизировавших Блокчейн 1.0, Блокчейн 2.0, Блокчейн 3.0 и «big data».

Предпринятые в первоочередном порядке меры позволили выйти цифровизации на качественно новый уровень нормативно-правового регулирования, характеризующийся следующими параметрами.

1. Были закреплены базовое определение «цифровое право» и юридический аналог термина «токен». Введена новая статья 141.1 ГК «Цифровые права», определившая, что осуществление, распоряжение, в том числе передача, залог, обременение цифрового права другими способами или ограничение распоряжения цифровым правом возможны только в информационной системе без обращения к третьему лицу.

2. К простой письменной форме сделки было приравнено выражение лицом своей воли с помощью электронных или других аналогичных технических средств. Установлено, что дистанционное выражение лицом своей воли с помощью электронных или иных технических средств считается выражением воли в надлежащей письменной форме, если: используемые при волеизъявлении технические средства позволяют воспроизвести на материальном носителе в неизменном виде содержание сделки; использован любой способ, позволяющий достоверно определить лицо, выразившее волю.

3. Внесена определенность в сферу использования «самоисполняемых сделок». Было признано, что смарт-контракт не является отдельной сделкой. Это всего лишь условие об автоматическом исполнении любого гражданско-правового договора. Лицо, покупающее тот или иной виртуальный объект, получит его автоматически при наступлении указанных в соглашении обстоятельств, то есть исполнение произведет сама информационная система.

4. Легализованы сбор и обработка значительных массивов обезличенной информации – «Big Data». Новая статья 783.1 ГК предусматривает конструкцию договора об оказании услуг по предоставлению информации. Договором может быть указана обязанность не совершать действия, в результате которых передаваемая информация может быть раскрыта третьим лицам (Источник: https://www.law.ru/news/20946-gosduma-prinyala-zakon-o-tsifrovyh-pravah). В результате проведенная в РФ кодификация «цифровых прав» создала основу для дальнейшей разработки отдельных новелл, связанных с цифровизацией.

Вторым успешным прорывов в сфере формирования нормативных правовых актов, направленных на развитие блокчейна и внедрение цифровых технологий в управлении социально-экономическими процессами, явилось принятие Федерального закона от 02.08.2019 № 259-ФЗ «О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [69]. Благодаря ему было введено понятие инвестиционной платформы и установлены требования к ней, определен состав участников процесса инвестирования, включающий оператора инвестиционной платформы, инвестора, привлекающего инвестиции лица – реципиента. Были установлены требования и ограничения в отношении участников; определены порядок и способы инвестирования с использованием инвестиционной платформы, в том числе введены ограничения для отдельных участников; определен новый тип активов-утилитарные цифровые права (УЦП); введен новый вид ценных бумаг – цифровое свидетельство, удостоверяющее принадлежность УЦП в тех случаях, когда ими распоряжается депозитарий; определен контролирующий орган в сфере краудфандинга.

Вступление в силу 1 января 2020 года ФЗ №259-ФЗ открыло новый этап практического применения блокчейн-технологий в сфере инвестиций. Наряду с принятием важного с государственно-правовой точки зрения ГК и внедрением крайне востребованной платформенной технологии привлечения инвестиций, получившей в мире массовое признание под именем краудфандинг, особое значение для дальнейшего развития блокчейн-технологий в России приобрели подготовка и принятие в первом чтении Федерального закона «О цифровых финансовых активах». Его проект стал не просто объектом обсуждения, а своеобразным полем столкновения различных взглядов по вопросу применения блокчейн-технологий и внедрения оборота криптовалюты в повседневную практику банков, компаний и отдельных лиц, осуществляющих финансовые операции.

В прошлом опытный банкир, глава Комитета по финансовому рынку Госдумы Анатолий Аксаков не раз заявлял, что «закон о ЦФА должен решить вопрос, будем ли мы запрещать криптовалюты как инструмент обмена в российском законодательстве. То есть не будет пунктов обмена, бирж, которые будут работать с криптовалютами. И мы пока здесь не пришли к согласованной позиции. Необходимо прописать в законодательстве, что такое криптовалюта. Дальше идёт развилка: мы запрещаем на территории России организовывать инфраструктуру по приобретению и продаже криптовалют либо разрешаем это». При этом, по мнению большинства финансовых аналитиков, складывается парадоксальная ситуация: даже в случае запрета криптобирж и криптообменников россияне смогут покупать криптовалюту через иностранные торговые площадки.

Авторы законопроекта изначально предлагали ввести в российское законодательство такие понятия, как «токен», «криптовалюта» и «операция с цифровыми финансовыми активами», что обоснованно проистекает из сущности блокчейна, неразрывно связанного с токенами, наиболее популярные из которых давно превратились в криптовалюту. Сама же криптовалюта может определяться как цифровой актив, который создаётся и учитывается в распределённом реестре цифровых транзакций участниками этого реестра, следующими определённым правилам; а токен выступает в качестве вида цифрового финансового актива, который выпускается эмитентом для привлечения финансирования. И криптовалюты, и токены предлагалось наделить статусом имущества, ввиду чего они выводились бы из перечня средств платежа на территории России. Обмен криптовалюты на фиатные деньги предлагалось запретить, а обмен токенов – разрешить. Деятельность по созданию криптовалют – майнинг – планировалось ограничить лимитами энергопотребления. Появление этого требования связано с массовым использованием майнерами бытовых электрических сетей. Помимо этого, проект законодательно закреплял новый вид договора, заключаемого в электронной форме, обязательства по которому исполняются с использованием цифровых финансовых технологий – смарт-контрактов.

Как видно из предложенного нами достаточно короткого обзора текста проекта закона, даже его авторы несколько ограниченно понимают роль криптовалюты. Не учитывается ее двойственный характер, не только как средства платежа, но и как важнейшего инструмента обеспечения надежного функционирования самого блокчейна как технологии. Отражением этого упрощенного подхода стал тот факт, что ко второму чтению в Госдуме РФ из текста законопроекта были исключены понятия «цифровые деньги», «криптовалюта», «токен» и «смарт-контракт», тесно связанные между собой и с «классическим» трехзвенным вариантом блокчейна от 1.0 до 3.0. В его тексте даётся определение для цифровых финансовых активов, которыми признаются цифровые права, включающие обязательственные и иные права, в том числе денежные требования, а также возможность осуществления прав по эмиссионным ценным бумагам и прав требовать передачи эмиссионных ценных бумаг, которые закреплены в решении о выпуске цифровых финансовых активов.

Однако, окончательное принятие закона «О цифровых финансовых активах» в середине 2019 года было вновь отложено из-за появления требований комиссии по регулированию криптовалют FATF (Financial Action Task Force on Money Laundering – Группа разработки финансовых мер по борьбе с отмыванием денег) – межправительственной организации, вырабатывающей мировые стандарты в сфере противодействия отмыванию преступных доходов и финансированию терроризма. Более того, 19 стран и Евросоюз, которые входят в «Большую двадцатку», на саммите G 20 в Осаке 28–29 июня 2019 года поддержали FATF в части применения к криптовалюте разработанных ею мер по борьбе с отмыванием денег.

Стремясь снизить риски, связанные с валютообменными операциями и трансферами, многие страны поддержали стремление центральных банков взять операции с криптовалютой под жесткий контроль, ничем не отличающийся от работы с фиатной валютой. Исходя из этого подхода, криптовалютные биржи и криптовалютные обменники в нашей стране должны будут сформировать уставный капитал в размере не менее 50 млн. рублей и получить лицензию ЦБ РФ. Одновременно на них будут возложены обязанности по сбору и предоставлению данных о пользователях [70].

По указанным выше формальным причинам рассмотрение закона было отложено, и хотя депутаты Госдумы РФ подготовили свои предложения, обсуждение проекта закона завершить пока не удается. Это говорит о сохранении глубоких противоречий между теми, кто ищет инновационные механизмы развития экономики на базе цифровизации и, теми, кто им противостоит, ориентируясь на охранительную позицию ЦБ РФ. Есть основание полагать, что различие в отношении к блокчейн-технологиям имеет более глубокие социально-политические корни и тесно связано с проблемой социального расслоением граждан России.

Как предполагается в последней, самой «жесткой» редакции проекта закона «О цифровых финансовых активах», подготовленной в ноябре, любые не предусмотренные российским законодательством действия с криптовалютой, включая майнинг, предполагается признать нелегитимными и ввести за них административную ответственность, в том числе и в форме крупного штрафа. Владеть криптовалютой, как следует из данного проекта, граждане России смогут, но лишь только в порядке исключения. Причем, если криптовалюта была приобретена по иностранному праву в зарубежных пунктах обмена и продажи, владельцев освободят от уплаты штрафа. Купить или продать их на территории РФ будет нельзя [71].

Из текста проекта Федерального закона № 419059-7 «О цифровых финансовых активах и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации (о цифровых финансовых активах)» (текст ко второму чтению) следует, что такими активами признаются цифровые права, включающие обязательственные и иные права, в том числе денежные требования, возможность осуществления прав по эмиссионным ценным бумагам, право требовать передачи эмиссионных ценных бумаг, которые закреплены в решении о выпуске цифровых финансовых активов, выпуск, учет и обращение которых возможны только путем внесения (изменения) записей в информационной системе на основе распределенного реестра.

Указанным законопроектом вместо «криптовалюты» вводится компромиссное понятие «цифровые операционные знаки», закрепляется право Банка России определять случаи осуществления выпуска и использования цифровых операционных знаков, а также устанавливать порядок их выпуска и использования. Права, удостоверенные цифровыми финансовыми активами (далее – ЦФА), возникают у их первого обладателя с момента внесения в информационную систему, в рамках которой осуществляется выпуск ЦФА, записи о зачислении ЦФА указанному лицу. Вид и объем прав, которые удостоверяют выпускаемые ЦФА, закрепляются в решении об их выпуске. Законопроектом в данной редакции устанавливаются: порядок учета и обращения ЦФА; требования к оператору информационной системы, в рамках которой осуществляется выпуск ЦФА, а также к оператору обмена ЦФА; особенности обращения ЦФА, удостоверяющих возможность осуществления прав по эмиссионным ценным бумагам, право требовать передачи эмиссионных ценных бумаг; требования к рекламе ЦФА [72].

Тем не менее, и в этом случае, как показывает анализ содержания заключения Правового управления ГД РФ по проекту Федерального закона № 419059-7 «О цифровых финансовых активах и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» («О цифровых финансовых активах») (второе чтение, повторно), направленное 15 ноября 2019 года в Комитет Государственной Думы по финансовому рынку руководителем Правового управления [73], имеется ряд препятствий, не дающих довести законопроект до принятия.

Одно из них связано с проблемой отказа от принципа «пакетности», нередко обусловленного ведомственной разобщенностью, при рассмотрении группы взаимосвязанных и взаимодополняющих друг друга законопроектов. На это авторы уже обращали внимание в первом разделе на примере обсуждения законопроекта о едином федеральном информационном ресурсе, содержащем сведения о населении России. Его обсуждение 17 сентября 2019 года в отрыве от вопросов, содержащихся в нормативно-правовых актам по информационным технологиям и обеспечению безопасности информационной инфраструктуры, вызвало более 20 выступлений и вопросов депутатов ГД ФС РФ.

В указанном выше заключении Правового управления от 15.11.2019 г. объектом сопоставления становятся: рассматриваемый в данном заключении законопроект «О цифровых финансовых активах» и вступающий в действие с 1 января 2019 года Федеральный закон от 02.08.2019 № 259-ФЗ «О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [69]; и находящийся на рассмотрении Государственной Думы проект федерального закона № 617867-7 «О совершенствовании финансовых сделок с использованием электронной платформы», которым предполагается урегулировать отношения, возникающие в области оказания операторами электронных платформ услуг по содействию участникам электронных платформ в совершении между ними финансовых сделок, к числу которых будут отнесены в том числе сделки на рынке ценных бумаг, совершаемые в информационной системе, обеспечивающей взаимодействие её участников в сети Интернет [73].

Проведенное в заключении Правового управления сопоставление Федерального закона и двух законопроектов федеральных законов свидетельствует о том, что при выбранной схеме организации их автономного рассмотрения возникают проблемы, которых могло бы не быть при «пакетном» обсуждении указанных выше документов. Обращает на себя внимание тот факт, что Федеральный закон о привлечении инвестиций, законопроект «О цифровых финансовых активах» и законопроект № 617967-7 обращаются к одному и тому же способу (сделке) инвестирования путем приобретения эмиссионных ценных бумаг с использованием инвестиционной платформы. Получается, что обсуждаемый Закон и законопроекты имеют один предмет правового регулирования «в части регулирования отношений в связи с возникновением, осуществлением и прекращением прав по ценным бумагам в информационных системах в сети Интернет. В то же время в каждом из упомянутых законопроектов, равно как и названном Законе, такое регулирование имеет свои черты. Во избежание проблем в правоприменительной практике предметы регулирования в части названных общественных отношений должны быть разграничены» [73].

В записке обращается внимание на необходимость согласовании и других норм, связанных с применением новых, в том числе цифровых информационных технологий. Так, на рассмотрении Государственной Думы находится проект федерального закона № 617880-7 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О совершенствовании сделок с использованием электронной платформы», которым, как и проектом закона о ЦФА, вносятся изменения в одни и те же положения Федеральных законов «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» и «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма». «В связи с этим изменения, проектируемые указанными проектами, нуждаются в соотнесении друг с другом» [73].

В результате проведенной оценки состояния нормативной правовой базы применения блокчейн-технологий авторы монографии считают необходимым сделать следующие основные выводы:

1) продолжает сохраняться отставание законотворческого процесса от развития самих технологий, которые все больше приобретают экспоненциальные черты, что позволяет поставить вопрос о переходе к опережающей модели разработки законодательства в сфере ИТ;

2) основные субъекты разработки законодательных актов, связанных с Блокчейн 1.0 и имеющих принципиально значимый характер для развития Блокчейн 2.0 – Блокчейн 5.0, до сих пор не имеют согласованной, экономически обоснованной и просто скоординированной позиции, хотя, как мы считаем, основой для такого решения могло бы стать признание двойственной природы блокчейна, выводы о чем содержаться в предшествующей главе, и учет этого фактора в законотворческой деятельности;

3) практика работы над законопроектом «О цифровых финансовых активах» свидетельствует о необоснованной длительности рассмотрения проектов законов, что приводит к необходимости постоянного обновления содержания документов, вступает в противоречие с принятыми и разрабатываемыми законопроектами и требует в условиях экспоненциальной динамики технологического развития более динамичного подхода к временным факторам законотворчества;

4) назрела необходимость более широкого применения оправдавшей себя практики рассмотрения единым «пакетом» взаимосвязанных и взаимодополняющих друг друга законопроектов, объединенных общим технологическим решением или процессом;

5) ускорению решения проблем нормативного правового регулирования блокчейн-технологий могли бы способствовать развитие проектных и программно-целевых методов комплексного продвижения разрабатываемых законопроектов и синхронизация процессов их принятия с динамикой технологического развития страны, расширение межведомственного взаимодействия заинтересованных организаций и их подразделений, в том числе и в самой Думе.