Текст книги "Прожектеры: политика школьных реформ в России в первой половине XVIII века"

Бросается в глаза и та роль, которую играли в институционализации учения усилия прожектеров, как русских, так и иностранцев. Конечно, стимулировал прожектерство и сам петровский стиль управления, а широко известный энтузиазм царя по поводу «учения» означал, что предприниматели самых разных мастей воспринимали изобретение школ как один из способов заслужить государево благоволение. Когда Андрей Виниус, опытнейший правительственный деятель, навлек на себя в 1707 году царское неудовольствие, он представил Петру подробное описание своих административных достижений, подчеркивая в особенности свои усилия по созданию школ в Сибири и по организации обучения в подведомственных ему учреждениях в Москве. Виниус явно надеялся, что все это поможет ему получить государево прощение157157
  Кошелева О. Е. Рукописный сборник учебного состава и А. А. Виниус // Русь, Россия: Средневековье и Новое время / Под ред. В. Л. Янина. М., 2013. Вып. 3: Третьи чтения памяти академика РАН Л. В. Милова. Материалы к международной научной конференции. Москва, 21–23 ноября 2013 г. С. 491–498.


[Закрыть]. Сходным образом, когда царский агент в Англии Федор Салтыков (ум. 1715) почувствовал, что теряет монаршую милость, он попытался исправить положение, сочинив и представив государю «Пропозиции» (1713) и «Изъявления прибыточные государству» (1714). Как это часто бывало в документах такого рода, в сочинения Салтыкова содержались многочисленные предложения по самым разным вопросам, включая и создание целой сети школ для дворянства по всей империи158158
  Павлов-Сильванский Н. П. Проекты реформ. С. 27–38, 54–79; Салтыков Ф. Пропозиции Федора Салтыкова. СПб., 1890; о школах см.: Там же. С. 21.


[Закрыть]. Наконец, по мере того, как царь приобретал в Европе репутацию правителя, который стремится вывести своих подданных из их «варварского» состояния, его все чаще осаждали и западные интеллектуальные предприниматели, самым известным из которых был Готфрид Вильгельм фон Лейбниц. Возможность переустроить целую страну в соответствии со своим рациональным видением и напрямую общаться с харизматичным правителем далекой империи не могла не волновать воображение: Лейбниц направляет Петру целый ряд меморандумов, включая, как известно, и предложение о создании Академии наук и ее образовательных подразделений, «академической гимназии» и «академического университета»159159
  Копелевич Ю. Х. Основание Петербургской Академии наук. Л., 1977. С. 32–64. Примечательно, что, хотя Петр получает многочисленные послания от Лейбница на этот счет начиная уже с 1697 года, у нас нет прямых свидетельств его заинтересованности этим вопросом вплоть до самых последних лет его царствования. Не видим мы в источниках и существенной вовлеченности царя в разработку итоговых версий регламентов Академии (Там же. С. 32, 54).


[Закрыть].

Именно «рациональные» и «современные» предложения, вроде тех, что подавал царю Лейбниц, обычно и привлекают к себе внимание исследователей. Но на практике гораздо более значимым было, пожалуй, непрестанное прожектерство миссионерского или, говоря шире, конфессионального характера. Крайне важным здесь оказывается жесткое подавление Петром, а до него и его отцом Алексеем Михайловичем, политической самостоятельности церкви. Хотя церковь продолжала, конечно, играть важнейшую роль в сфере образования на протяжении всего XVIII столетия, она потеряла монополию на определение границ допустимого и право контролировать содержание и форму учения за пределами собственно теологического образования. На самом базовом уровне это означало легитимацию «иноземного» знания, учения в иностранных и иноконфессиональных школах и у иноземных учителей, что позволило всевозможным учителям, наставникам, гувернерам и прочим, как русским, так и иностранцам, предлагать свои услуги – и создало спрос на них. Говоря шире, это сделало возможной реализацию или хотя бы попытку реализации целого ряда образовательных проектов, связанных с иноконфессиональными практиками, доктринами и повестками. Это также привело к возникновению нового поля секулярного образования, находящегося вне контроля со стороны церкви.

В самом деле, в конце XVII – начале XVIII века Московское государство становится ареной миссионерской активности и весьма оживленного соперничества между представителями целого ряда церквей и конфессий. На протяжении двух предшествующих царствований первую скрипку тут играли православные греки и украинцы; теперь их теснили католики и протестанты160160
  Обзор см. в: Ковригина В. А. Немецкая слобода Москвы и ее жители в конце XVII – первой четверти XVIII вв. М., 1998. С. 299–310; Флоровский А. В. Латинские школы в России в эпоху Петра I // XVIII век. Сб. статей. М.; Л., 1962. Т. 5. С. 316–325; Okenfuss M. J. The Jesuit Origins. Р. 106–130. Об остром соперничестве в образовательной сфере в Москве в 1701–1703 годах между киевлянами, иезуитами и лютеранами см. также: Okenfuss M. J. The Jesuit Origins. Р. 116.


[Закрыть]. Первые школы, основанные представителями западноевропейских деноминаций, появляются в Москве в конце XVII века в Немецкой слободе и обслуживают именно ее обитателей. По мере того, как учение у иноземцев становится все более модным среди русской элиты, «мастера» этих школ стремятся расширить свою аудиторию за пределы иноземческого сообщества и привлечь отпрысков богатых и знатных москвичей. Учителей прельщали и возможность получать дополнительные доходы, и надежда обрести в лице родителей своих учеников влиятельных патронов, а значит и шансы на выгодное трудоустройство в качестве домашнего учителя или даже на государевой службе. Не упускали они – особенно иезуиты – из виду и собственно миссионерские задачи, возможное приобщения московитской молодежи к собственной вере. Наконец, создание собственной школы позволяло соответствующей деноминации заявить о себе перед лицом царя и московских властей. Конкурирующие школьные предприниматели стремились опереться на поддержку своих высокопоставленных единоверцев на русской службе; адаптировали свою программу к запросам высокородных русских учеников, которые все больше видели себя частью общеевропейского благородного сословия (в частности, в программу обучения включались танцы и фехтование); пытались привлечь квалифицированных учителей из Западной Европы. Естественно, эти предприниматели реализовывали те модели и методы обучения, с которыми они сами были знакомы и которые соответствовали их конфессиональным установкам. В то же время, некоторые из этих педагогических методов могли оказаться полезными и как инструмент самопрезентации: стремясь произвести впечатление на царя и русских сановников, эти учителя и их ученики сочиняли и представляли орации и панегирики, устраивали театральные представления161161
  См., например: Цветаев Д. В. Протестантство и протестанты в России до эпохи преобразований. Историческое исследование. М., 1890. С. 222, 224–234.


[Закрыть].

К 1700 году активность греков, столь заметных в предшествующие десятилетия, сходит на нет; малороссиянам, однако, удается отстоять свои позиции. После того, как в 1701 году Стефан Яворский стал местоблюстителем патриаршего престола, «киевляне» смогли взять под контроль основанную Лихудами академию и дать отпор иезуитам. Разумеется, огромную роль тут сыграла и политика Петра, последовательно комплектовавшего церковную иерархию выходцами из Малороссии, многие из которых были выпускниками киевской академии. Но те образовательные проекты, которые некоторые из них реализовывали в своих новых епархиях, никак не вытекали из указаний Петра и не обязательно даже получали его поддержку, что особенно ярко видно в случае выдающейся школы, основанной митрополитом Дмитрием Ростовским (1651–1709), но безжалостно закрытой правительством под предлогом экономии средств. Проекты эти, скорее, следует рассматривать как попытку воспроизведения того образовательного идеала, который был привычным для самих этих иерархов162162
  Калугин В. В. Педагогическая деятельность Дмитрия Ростовского // Просвещение и педагогическая мысль Древней Руси: Малоисследованные проблемы и источники. Сб. научных трудов / Под ред. Э. Д. Днепрова. М., 1983. С. 76–84; Шляпкин И. А. Св. Дмитрий Ростовский и его время, 1651–1709 г. СПб., 1891. С. 327–353.


[Закрыть].

Особенно заметными игроками в первые годы столетия становятся пиетисты. Течение это было широко представлено среди служивших в России иноземцев еще с конца XVII века; к нему нередко принадлежали лютеранские пасторы, учителя, медики. Лидер этого движения Август Герман Франке (1663–1727) лично интересовался происходящим в России и специально работал над расширением присутствия пиетистов во владениях царя именно с миссионерскими целями. Хотя перспективы духовного пробуждения России (в пиетистском смысле) он, вообще-то, воспринимал довольно скептически, Франке тем не менее стремился организовать обучение в Галле греческих студентов с целью последующей инфильтрации русской православной церкви. Уже в 1698 году он сумел устроить посещение Галле членами Великого посольства; позднее он лично наблюдал за обучением в Галле сыновей некоторых видных царских приближенных. Со временем целый ряд пиетистов и симпатизирующих пиетизму, включая учеников самого Франке из Галле, устроились на русскую службу и достигли на ней значимых позиций163163
  Обзор связей Галле с Россией см. в: Winter E. Halle als Ausgangspunkt der deutschen Russlandkunde im 18. Jahrhundert. Berlin, 1953. Так же см.: Мюльпфортг. Система образования в Галле и ее значение для России 1696–1831 г. (ученые, учителя, училища, школьные реформы, книги, дидактика) // Немцы в России: русско-немецкие научные и культурные связи / Под ред. Г. И. Смагиной. СПб., 2000. С. 159–169; Андреев А. Ю. Русские студенты в немецких университетах XVIII – первой половины XIX века. М., 2005. С. 114, 116–117; Gawthrop R. L. Pietism and The Making of Eighteenth-Century Prussia. Cambridge, 1993. Р. 183–187. В XVII веке лютеранская община в Москве находилась под прямым покровительством герцога Эрнста Саксен-Готского, ведущего патрона пиетизма той поры (Цветаев Д. В. Протестантство и протестанты. С. 182, 186, 224–225). О Франке и пиетизме в целом см.: Stoeffler F. E. German Pietism during The Eighteenth Century. Leiden, 1973; Stoeffler F. E. The Rise of Evangelical Pietism. Leiden, 1965. Некоторые примеры влияния пиетистов на становление школ в России см. в главе 5 данной книги, а также: Федюкин И. И., Лавринович М. Б. Сухопутный Кадетский корпус в Санкт-Петербурге (1730-е) и его берлинский прообраз // «Регулярная академия учреждена будет…»: Образовательные проекты в России в первой половине XVIII века / Под ред. И. И. Федюкина, М. Б. Лавринович. М., 2014. С. 264–316.


[Закрыть].

Франке и его пиетистская сеть оказывали поддержку различным образовательным проектам в России, например, школе, открытой в 1710-х годах в Тобольске шведскими военнопленными. С одной стороны, это была прямо религиозная инициатива, отражавшая потребность основавшего ее офицера в благочестивом действии. С другой, она помогала ему и его товарищам по плену зарабатывать себе на жизнь, то есть выживать. Школа эта была в высшей степени передовой по стандартам того времени, например, в ней были собственные писаные регламенты; тем не менее она не получила ровно никакой поддержки от русских властей164164
  См. о ней: Ш. А. Шведская школа в Тобольске в царствование Петра Великого // Журнал Министерства народного просвещения. 1857. № 7. С. 30–50; Okenfuss M. J. Education in Russia. Р. 45–49; Winter E. Halle. Р. 303–312; Thorvaldsen G. Swedes in Siberian Diaspora // Sibirica. 2008. № 7. Р. 53–56. Исследователи подчеркивают использование патрон-клиентских связей и интенсивный обмен информацией посредством переписки как ключевые факторы успеха пиетистской сети: Marschke B. «Lutheran Jesuits»: Halle Pietist Communication Networks at The Court of Friedrich Wilhelm I of Prussia // The Covenant Quarterly. 2006, November. Vol. 65. № 4. Р. 19–38; Bach T. P. G. A. Francke and The Halle Communication Network: Protection, Politics, and Piety // Pietism and Community in Europe and North America: 1650–1850 / Ed. J. Strom. Leiden, 2010. Р. 95–109; Marschke B. «Wir Halenser»: The Understanding of Insiders and Outsiders among Halle Pietists in Prussia under King Frederick William I (1713–1740) // Pietism and Community in Europe and North America: 1650–1850 / Ed. J. Strom. Leiden; Boston, 2010. Р. 81–93.


[Закрыть].

Роль пиетистских предпринимателей в сфере образования и характер их взаимоотношений с русскими властями хорошо виден на примере известной школы пастора Эрнста Глюка165165
  Ковригина В. А. Немецкая слобода. С. 313–332. Также см.: Tichovskis H. Provost Ernst Gluck as Educator of Livonia and Russia // Slavic Review. 1965, June. Vol. 24. № 2. Р. 307–313; Glück H., Polanska I. Johann Ernst Glück. (1654–1705). Pastor, Philologe, Volksaufklärer im Baltikum und in Russland. Wiesbaden, 2005; Андреев А. Ю. Русские студенты. С. 119–121; Winter E. Halle. Р. 161–175.


[Закрыть]. В молодости Глюк изучал теологию и восточные языки в Виттенберге, Лейпциге и, позднее, в Гамбурге, где одним из его соучеников был сам Франке. До русского завоевания Прибалтики Глюк вел миссионерскую деятельность среди коренного населения провинций и среди осевших там русских старообрядцев; как известно, именно в его доме воспитывалась Марта Скавронская, будущая Екатерина I. Вскоре после оккупации региона русскими войсками Глюк оказался в Москве, а затем возглавил небольшую неформальную школу, основанную в 1700 году Николасом Швиммером для обучения подьячих Посольского приказа иностранным языкам. Глюк намеревался преобразовать эту скромную мастерскую в настоящую школу под звучным названием Gymnasium Petrinum, где преподавались бы не только древние и новые языки, но и такие изысканные предметы, как география, философия, «политика», этика и риторика. Планировал он учить молодых дворян и «телесному благолепию чином немецким и французским», то есть фехтованию и танцам, верховой езде и умению держать себя в обществе166166
  Ковригина В. А. Немецкая слобода. С. 318; примечательно, что ранее чешские иезуиты также собирались, по их выражению, «formale scholarum a gymnasium a Moscovitica nobilitate» (Okenfuss M. J. Education in Russia. Р. 28).


[Закрыть]. Методы преподавания, которым предполагалось следовать в гимназии, вполне соответствовали педагогической доктрине Франке, включая, например, фокус на непрестанном надзирании за учениками и введение подробного расписания дня с четким разграничением учебного времени и часов досуга167167
  Пекарский П. Наука и литература в России при Петре Великом. СПб., 1862. Т. 1. С. 128–130. См. также: Ковригина В. А. Немецкая слобода. С. 318–325; Winter E. Halle. Р. 161–175. Заместитель, впоследствии преемник Глюка Иоганн Вернер Паус был специально направлен в Россию из Галле самим Франке.


[Закрыть]. Благодаря своим связям Глюк добился одобрения царем своих планов и получил здание для школы, а также привлек высокородных учеников. Однако после смерти пастора в 1705 году его преемники затеяли между собой совершенно непристойную свару, и в этой ситуации российские власти позволили гимназии деградировать до уровня простейшей «немецкой школы», нацеленной только на обучение соответствующему языку. В 1715 году ее и вовсе закрыли168168
  Ковригина В. А. Немецкая слобода. С. 328–329.


[Закрыть]. Сходным образом, не удостоилась царской поддержки и другая школа, созданная в конце 1710-х по пиетистской же модели прибалтийским помещиком бароном Магнусом Вильгельмом фон Ниротом169169
  Азизбаева Р. Е. Барон Магнус Вильгельм фон Нирот и замысел сиротского дома // Труды Государственного Эрмитажа. СПб., 2011. Т. 58: Петровское время в лицах – 2011. К 30-летию Отдела Государственного Эрмитажа «Дворец Меншикова» (1981–2011): Материалы научной конференции. С. 5–11; Winter E. Halle. Р. 267–276. Составленный Ниродом проект «привилегии» и связанные с ним документы см.: РГАДА. Ф. 9. Отд. 2. Кн. 39. Л. 205–212.


[Закрыть].

Самым детальным и концептуально заостренным официальным текстом петровской поры, посвященным образованию, является, несомненно, «Духовный регламент» 1721 года, задавший новые принципы управления Русской православной церковью после упразднения патриаршества170170
  ПСЗ РИ. Т. 6. № 3718. С. 335–337; Верховский П. В. Учреждение Духовной коллегии и Духовный регламент. К вопросу об отношении церкви и государства в России: Исследование в области истории русского церковного права. Ростов-на-Дону, 1916. Т. 1.


[Закрыть]. В документе этом предписывалось создание в каждой епархии «семинарии» и описывались методы дисциплинирования, которые следовало там применять, включая специальную конфигурацию пространства, ограничение контактов учеников с внешним миром, организацию непрестанного надзирания над ними. В семинарии устанавливался детальный распорядок дня, «ко всякому делу и покою»: ученики должны были идти на молитву, к трапезе, в классы и так далее по сигналам «колокольца», отзываясь на них, «как солдаты на барабанный бой». «Таковое младых человек житие кажется быти стужительное и заключению пленническому подобное, – признавал автор регламента. – Но кто обыкнет так жить, хотя чрез един год, тому весьма сладко будет».

Приходится встречать утверждения, что Петр рассматривал православную церковь как своего рода «министерство просвещения»171171
  Bissonnette G. A. A. Peter The Great and The Church. Р. 3–19.


[Закрыть], и описание в «Духовном регламенте» столь передовых для того времени педагогических методов вроде бы подтверждает эту точку зрения. Говоря в целом, Петр действительно считал обучение частью весьма утилитарно им понимаемой социальной миссии церкви, возможно даже, ее обязанностью по отношению к государству. Один из пассажей в его записных книжках гласит: «О ребятах, чтоб учить их в школах по монастырям». Крест на полях напротив этой записи означает, что необходимые действия и в самом деле были предприняты172172
  Воскресенский Н. А. Законодательные акты Петра I. С. 58.


[Закрыть]. В другом месте Петр раскрывает эту мысль подробнее, и из записи видно, что речь идет не о любых «ребятах» вообще, а именно о сиротах обоего пола: «И учить их грамоте с некоторою прибавкою, а имянно граматику, арифметики 5 частей и геометрию – в мужских [монастырях]. Или лучше сим ученикам быть в особливом месте под ведением и надсмотром наставника, а не по монастырям <…> А женских вместо геометрии – мастерства женские»173173
  РГАДА. Ф. 9. Отд. 1. Кн. 33. Л. 439–440.


[Закрыть]. В апреле 1722 года Петр собственноручно набросал черновик указа, предполагавшего создание в монастырях «гошпиталей»-богаделен174174
  Воскресенский Н. А. Законодательные акты Петра I. С. 103.


[Закрыть]. Таким образом, Петр несомненно рассматривал в качестве одной из функций монастырей, наряду с заботой об увечных воинах, именно презрение сирот и обучение их навыкам, которые помогут им прокормить себя в будущем. Вместе с тем, представления царя об устройстве этого учения при монастырях не выходили, насколько мы можем судить, за рамки традиционной модели назначения «мастеров»-учителей, которые будут дальше преподавать в меру своего разумения и сложившихся по умолчанию норм.

Что же касается «Духовного регламента», то хотя он и был составлен по указанию Петра, у нас нет свидетельств личного участия монарха в работе над текстом, в отличие, например, от морских регламентов, где таких свидетельств предостаточно (см. главу 4). Скорее документ этот отражает своеобразные педагогические представления его непосредственного автора, архиепископа Феофана Прокоповича (1681–1736), еще одного украинского предпринимателя в области образования и выходца из киевской академии, который во второй половине 1710-х стал ключевым советником царя в вопросах церковной политики175175
  О Прокоповиче см.: Okenfuss M. J. The Rise and Fall of Latin Humanism. Р. 110–119; Cracraft J. The Church Reform of Peter The Great. Stanford, 1971. Р. 49–62; Cracraft J. Feofan Prokopovich // The Eighteenth Century in Russia / Ed. J. C. Garrard. Oxford, 1973. Р. 75–105; Ivanov A. V. Reforming Orthodoxy. Р. 154–157. Наиболее подробной биографией до сих пор остается классическая работа: Чистович И. Феофан Прокопович и его время: в 2 ч. СПб., 1868. См. также: Рункевич С. Г. История Русской Церкви под управлением Святейшего Синода. СПб., 1900. С. 94–147.


[Закрыть]. Прокопович не только имел личный опыт обучения в Западной Европе (в Коллегиуме Св. Афанасия в Риме) и хорошо знал соответствующую теоретическую литературу того времени, но и поддерживал личные контакты с самим Франке, идеи которого оказали сильнейшее влияние на педагогические взгляды этого прелата176176
  Cracraft J. Did Feofan Prokopovich Really Write Pravda voli monarshei? // Slavic Review. 1981. № 40. Р. 173–193; Винтер Э. Феофан Прокопович и начало русского Просвещения // XVIII век. Сб. статей и материалов. М.; Л., 1966. Сб. 7: Роль и значение литературы XVIII в. в истории русской культуры. С. 43–47. О его контактах с Галле см.: Чистович И. Феофан Прокопович. Ч. 1. С. 3–7; Winter E. Halle. О переписке между Прокоповичем и Франке см.: Там же. С. 405, 437–439; Ivanov A. V. Reforming Orthodoxy. Р. 154–157. О библиотеке Прокоповича, самой крупной в России того времени см.: Луппов С. П. Книга в России в послепетровское время: 1725–1740. Л., 1976. С. 257–265. Общий обзор взглядов Прокоповича на образование см.: Cracraft J. The Church Reform. Р. 262–276.


[Закрыть].

Неудивительно поэтому, что хотя Петр и одобрил «Духовный регламент», он вовсе не обязательно разделял заложенное в нем весьма передовое образовательное видение и уж тем более не прилагал серьезных усилий для его реализации. Даже семинария, задуманная архиепископом в Санкт-Петербурге – Прокопович предполагал назвать ее «Сад Петров» в честь самого императора, – так и не была построена, несмотря на всю близость Феофана к монарху. Единственным, видимо, примером школы, которая следовала изложенной в «Духовном регламенте» педагогической модели, было училище, основанное самим прелатом на его собственные средства на реке Карповке. После смерти Феофана в 1736 году школа закрылась, а ее ученики – «оставшиеся после бывшего Феофана архиепископа <…> семинаристы», как они именовались в официальных документах – распределены по разным видам службы, в Александро-Невскую лавру, или распущены по домам177177
  Чистович И. Феофан Прокопович. Ч. 1. С. 133–137; Ч. 2. С. 631–638. Регламент, составленный Прокоповичем для его школы, опубликован в: Чистович И. Феофан Прокопович. Ч. 2. С. 723–725; Рункевич С. Г. Свято-Троицкая Александро-Невская Лавра: 1713–1913: Историческое исследование. СПб., 2001. Т. 1. С. 550–552.


[Закрыть].

Не видим мы и хоть сколько-нибудь системных попыток реализовать образовательную программу «Духовного регламента» по городам и весям империи. Во всех случаях, когда в петровские и послепетровские годы там все-таки возникают церковные школы, где обучение выходит за рамки самых азов, своим появлением такие училища неизбежно обязаны местным прелатам, которые при ближайшем рассмотрении оказываются выпускниками киевской академии и используют заложенные в «Духовном регламенте» нормы для реализации собственных проектов. Самым заметным из таких училищ был Харьковский коллегиум, возникший благодаря одному из таких предпринимателей, епископу Епифанию Тихорскому и его способности заручиться финансовой поддержкой со стороны местной элиты в своей епархии, а вовсе не щедрости просвещенной империи178178
  О Харьковском коллегиуме см.: Посохова Л. В. «Харьковский коллегиум» / «Харьковская академия»: воплощенный проект белгородского епископа Епифания Тихорского // «Регулярная академия учреждена будет…»: Образовательные проекты в России в первой половине XVIII века / Под ред. И. И. Федюкина, М. Б. Лавринович. М., 2014. С. 99–126. Шире см.: Знаменский П. В. Духовные школы в России до реформы 1808 года. СПб., 2001. С. 97–108, 140–143.


[Закрыть].

* * *

Именно весьма традиционное понимание Петром преподавания и обучения как неформальных и неформализуемых практик и объясняет, по всей вероятности, то чрезвычайное разнообразие педагогических доктрин и организационных форм в образовании, которые импортировались из Западной Европы в Россию в годы его царствования. Не имея, как кажется, собственного четко артикулированного видения «регулярной» школы, Петр готов был в той или иной мере принимать самые разные образовательные модели. В результате, наиболее заметные образовательные проекты в России той поры отражали не столько видение самого царя, сколько жизненный опыт, навыки и идейную программу предлагавших и реализовывавших эти проекты предпринимателей.

Однако принимая подобные проекты, Петр вовсе не обязательно воспринимал их как свои собственные. Подобное отношение со стороны монарха открывало простор для экспериментирования, но одновременно «одобрение» Петра не означало на самом деле, что соответствующая инициатива действительно могла рассчитывать на внимание и последовательную поддержку с его стороны179179
  См.: Fedyukin I., Zitser E. For Love and Fatherland. Political clientage and The origins of Russia’s first female order of chivalry // Cahiers du monde russe. 2011. Vol. 52. № 1. P. 5–44.


[Закрыть]. При этом именно более современные, то есть формализованные, «регулярные» школьные проекты – особенно те из них, которые предполагали дисциплинирование учеников посредством надзирания, ограничение контактов с окружающим миром, детальное регулирование распорядка дня – могли казаться государю «прихотливыми» фантазиями, тем более избыточными и подозрительными, что они требовали значительного финансирования. В этих условиях устойчивость подобных школ зависела от предпринимательских талантов и политической интуиции их основателей. Чтобы такая школа выжила и стала успешной, ее основатель или покровитель должны были уметь привлекать ресурсы, что нередко означало способность творчески перенаправить их из других источников и мобилизовать поддержку со стороны элиты; рассчитывать здесь только на Петра означало рисковать крахом.

Глава 2
НАВИГАЦКАЯ ШКОЛА И «ПРИБЫЛЬЩИК» КУРБАТОВ

«В 5 день [апреля] ездили верхами к математику», – сообщает дневник пребывания Петра I в Лондоне в 1698 году во время Великого посольства. На следующий день царь и его спутники повторили визит: «В 6 день ездили в шлюпке к математику»180180
  Походный журнал 1698 года. СПб., 1853. С. 11–12. В основе данной главы лежит, в существенно переработанном виде, моя более ранняя публикация: Федюкин И. И. Роль административного предпринимательства в петровских реформах: Навигацкая школа и позднемосковские книжники // Российская история. 2014. № 4. С. 80–101.


[Закрыть]. Именно с этими поездками иногда связывают первую встречу Петра с Андреем Даниловичем (Генри) Фархварсоном (1675?–1739), которого, как гласит легенда, царь лично пригласил обучать будущих морских офицеров в Московской школе математических и навигацких наук. Создание этого училища занимает видное место среди знаковых культурных инициатив Петра. Рассадник новых знаний и умений и рассадник «новых людей», Навигацкая школа воспринимается как детище самого царя, лично подбиравшего иностранцев-учителей и лично задавшего «современную», секулярную и ориентированную на нужды флота программу преподавания, идущую вразрез с нормами и представлениями русского общества того времени. Готовность монарха самому совершить две поездки, чтобы нанять учителя математики для будущего училища, хорошо вписывается в рамки и легенды о Навигацкой школе как персональном проекте Петра, и петровской легенды в целом.

И действительно, в начале апреля того года Петр лично нанял Фархварсона – однако он едва ли был тем «математиком», о котором идет речь в дневнике царского путешествия. На момент встречи с Петром Фархварсону не было еще и 30 лет от роду и, лишь недавно окончив колледж Маришаля в Абердине, он занимал там же скромный пост наставника (тьютора) математики181181
  Fedosov D. A Scottish Mathematician in Russia: Henry Farquharson in Russia (c. 1675–1739) // The Universities of Aberdeen and Europe: The First Three Centuries / Ed. P. Dukes. Aberdeen, 1995. Р. 102–107.


[Закрыть]. Гораздо более вероятно, что походный журнал повествует о визитах царя к одному из астрономов Гринвичской обсерватории, а встреча с будущим преподавателем Навигацкой школы не удостоилась упоминания в «походном журнале»182182
  См.: Гузевич Д. Ю., Гузевич И. Д. Великое посольство. С. 231, 559 (ссылка 549).


[Закрыть]. Сама неопределенность эта, впрочем, довольно характерна, поскольку на самом деле свидетельств личной вовлеченности монарха в создание Навигацкой школы и управление ею крайне мало183183
  См., например: Okenfuss M. J. Technical Training in Russia. Р. 328.


[Закрыть]. Хотя сохранился целый ряд документов, исходящих из школы и обращенных к Петру, мы практически ничего не знаем о его ответах на эти обращения. Более того, нам ничего неизвестно о каких бы то ни было относящихся к школе документах, написанных самим царем, и у нас нет даже несомненных подтверждений того, что он когда-либо посещал школу184184
  Архив школы не сохранился, что также способствовало мифологизации этого учебного заведения. Судя по всему, после закрытия Навигацкой школы в 1753 году он был передан во вновь созданный Морской кадетский корпус (в который она влилась); в этом случае он должен был сгореть во время большого пожара в этом учебном заведении в 1771 году, уничтожившем, похоже, большую часть документов по ранней истории морского образования в России. Исследователям поэтому приходится полагаться на архивы тех правительственных органов, которые ведали Навигацкую школу и переписывались с ней: сначала это была Оружейная палата, а затем, последовательно, Приказ воинского морского флота, Адмиралтейская канцелярия и Адмиралтейств-коллегия. В фондах этих учреждений сохранились отпуски исходящих писем, адресованных школе, и подборки входящих, полученных из нее. В фонде Оружейной палаты (РГАДА. Ф. 396) отложились в основном финансовые документы, относящиеся к выплате жалованья ученикам и учителям, ремонту помещений и закупке товаров для школы. Эти документы отражены в: Викторов А. А. Описание записных книг и бумаг. В РГА ВМФ фонды 176 (Адмиралтейская канцелярия), 212 (Адмиралтейств-коллегия) и 233 (Канцелярия Ф. М. Апраксина) содержат разнообразные материалы как финансового характера, так и относящиеся к учету персонала и дисциплинарным вопросам. Особенно ценны дела под заголовками «Столп о академии и школах» (РГА ВМФ. Ф. 146. Оп. 1. Д. 48) и «Об учреждении в Москве школы математических и навигацких наук» (РГА ВМФ. Ф. 212. Оп. 11. Ч. 1. 1725. Д. 25). Целый ряд ключевых источников, включая многие документы из этих фондов, были опубликованы в: Материалы для истории русского флота. Ч. III. Ценнейшим источником сведений остается и неопубликованная диссертация: Сукновалов А. Е. Очерки по истории военно-морского образования в России при Петре I. Дис. … канд. ист. наук. Ч. 1–2. Ленингр. гос. ун-т., 1947. Наконец, в коллекции Санкт-Петербургского института истории РАН сохранилось несколько дел из архива самой школы (НИА СПбИИ РАН. Ф. 95. Оп. 1. Д. 1; Оп. 2. Д. 1; Оп. 2. Д. 50а), в основном относящихся к зачислению в нее новых учеников. Об отсутствии прямых архивных указаний на посещения Петром Навигацкой школы см.: Сукновалов А. Е. Очерки по истории военно-морского образования. С. 230.


[Закрыть]. Мы можем предполагать, что у царя были какие-то идеи о том, как должна быть устроена школа и что он как-то – возможно, устно – доносил их до своих приближенных, но это всего лишь предположения, не подкрепленные источниками.

Что источники демонстрируют предельно ярко, так это ключевую роль, которую сыграл в становлении школы Алексей Александрович Курбатов (1663–1721)185185
  Наиболее подробный очерк биографии Курбатова см. в: Серов Д. О. Администрация Петра I. М., 2007. С. 172–214; также: Серов Д. О. Строители империи. C. 104–107, 173, 182–203. О его прожектерской деятельности, включая предложения о развитии академий и школ, см.: Павлов-Сильванский Н. П. Проекты реформ. С. 80–90; Жуковская А. В. От поручения к учреждению. С. 314–376. Особенно ценна для наших целей проведенная Жуковской блестящая реконструкция предпринимательских методов Курбатова и его социального окружения. Роль этого «прибыльщика» в становлении Навигацкой школы уже неоднократно подчеркивалась в литературе, среди прочего см.: Сукновалов А. Е. Очерки по истории военно-морского образования. С. 167–168; Лаврентьев А. В. Люди и вещи. Памятники русской истории и культуры XVI–XVIII вв., их создатели и владельцы. М., 1997. С. 69–108; Бенда В. Н. Деятельность военно-специальных учебных заведений. С. 13.


[Закрыть]. Известный «прибыльщик», то есть изобретатель новых источников дохода для казны, Курбатов занимал достаточно высокую должность в Оружейной палате и имел прямой доступ к царю, что позволяло ему мобилизовать различные ресурсы для создания и развития школы. При этом саму школу, в свою очередь, он использовал как инструмент для демонстрации собственного рвения и одновременно для поддержания и расширения собственной клиентской сети, укорененной в среде московских «латинствующих» книжников. Неудивительно поэтому, что хотя Навигацкая школа и специализировалась на обучении математике, по своей организационной структуре и педагогическим подходам она мало отличалась от училищ допетровского периода. Не будет слишком большим преувеличением сказать, что своим обликом и самим фактом своего успеха школа обязана не столько модернизационным усилиям государства, сколько способности небольшого кружка позднемосковских книжников использовать новые возможности, открывавшиеся в петровскую эру, для продвижения собственной интеллектуальной повестки и реализации собственных карьерных планов.

АВГУСТЕЙШЕЕ БЕЗРАЗЛИЧИЕ

Хрестоматийный эпизод найма Петром в Лондоне британских преподавателей остается самым очевидным и несомненным примером личного вклада монарха в создание Навигацкой школы. Известно, что он действительно встречался с шотландцем где-то в начале апреля 1698 года. Об этом сообщает не только сам Фархварсон, но и Яков Брюс: в своем письме Петру месяц спустя Брюс пишет о «математике, которого [Петр] изволил перед [отъ]ездом [из Лондона] принять» на службу186186
  Материалы для истории русского флота. Ч. III. С. 304; Письма и бумаги Петра. Т. 1. С. 723–724.


[Закрыть]. Примерно тогда же должны были быть наняты царем и два будущих помощника Фархварсона – выпускники Королевской математической школы Стивен Гвин и Ричард Грейс, которым было на тот момент, соответственно, 15 и 17 лет от роду187187
  Fedosov D. A Scottish Mathematician in Russia. Р. 104; Plumley N. M. The Royal Mathematical School, Christ’s Hospital // History Today. 1973, August 1. Р. 581–587. О методах преподавания, разработанных в лондонской школе, см.: Ellerton N. F., Clements M. A. (Ken). Rewriting The History of School Mathematics in North America 1607–1861: The Central Role of Cyphering Books. New York, 2012. Р. 25–32.


[Закрыть].

Известно, что Петр еще до приезда в Англию интересовался возможностью подыскать там учителей навигации. 8 апреля 1697 года, почти за год до прибытия Петра в Лондон, Нарцисс Латтрелл, хроникер английской политической жизни той поры, записал в своем дневнике, что «царь Московии посылал сюда за некоторым количеством математиков, чтобы обучать его народ искусству навигации, фортификации, etc., и мистеру Бруку из Королевского общества указано назначить 20 [человек] отправиться туда по этому случаю»188188
  Luttrell N. A Brief Historical Relation of State Affairs from September 1678 to April 1714. Oxford, 1857. Vol. 4. Р. 207.


[Закрыть]. Однако едва ли у Петра было четкое представление о том, кого именно, как и где следует нанимать. Скорее всего, он полагался в этом отношении на своих контрагентов в Англии, таких как адмирал Перегрин Осборн, маркиз Кармартен, который подготовил предложения по организации русского флота и, среди прочего, посоветовал Петру нанять нескольких молодых человек из числа выпускников Королевской математической школы189189
  Ryan W. F. Peter The Great’s English Yacht // The Mariner’s Mirror. 1983. Vol. 69. № 1. Р. 85.


[Закрыть]. Порекомендовать Петру именно Фархварсона мог и вице-адмирал Дэвид Митчелл, один из британских моряков, приставленных к царю на время его пребывания в Англии; подобно Фархварсону, он был уроженцем Абердина190190
  Ibid.; Fedosov D. A Scottish Mathematician in Russia. Р. 103–104. См. также указание на роль Кармартена и других сопровождавших царя лиц в найме специалистов в: Perry J. The State of Russia under The Present Czar. London, 1716. Vol. 1. P. 163–168.


[Закрыть]. Наконец, Фархварсон мог получить рекомендации через многочисленных эмигрантов-якобитов на русской службе: его учитель, абердинский профессор математики Джордж Лиделл, был известен как сторонник изгнанных Стюартов и даже попал на какое-то время за свои политические взгляды в тюрьму191191
  Collis R. The Petrine Instauration. Р. 71.


[Закрыть]. Не случайно, по сообщению Фархварсона, Петр заключил с ним устный контракт в присутствии именно якобита Якова Брюса и Андрея Стельса, английского купца, хорошо знакомого с царем и имевшего обширный бизнес в России192192
  Материалы для истории русского флота. Ч. III. С. 304.


[Закрыть].

У нас, впрочем, нет никаких оснований думать, что Петр в это время как-то специально выделял Фархварсона среди многочисленных экспертов – офицеров, моряков, ремесленников, – нанятых им в 1697–1698 годах в Англии, Голландии и других странах. Говоря проще, царь, похоже, забыл о приглашенном им учителе. Уезжая из Лондона, он не оставил приближенным никаких инструкций, как поступать с шотландцем. «Прошу государь милость, пожалуй изволь отписать, как быть с математиком которого изволил перед поездом принять?», – пишет Брюс из Лондона 10 мая193193
  Письма и бумаги Петра. Т. 1. С. 723–724.


[Закрыть]. Если у царя и были на этот момент какие-то четкие планы в отношении будущей школы, он явно не потрудился сообщить о них своим приближенным.

Когда именно британцы прибыли в Россию и каким маршрутом, доподлинно неизвестно, но, вероятнее всего, все три учителя вместе с другими иностранцами были уже летом 1698 года отправлены в Архангельск. Cудя по всему, к осени того же года они оказались в Москве194194
  Fedosov D. A Scottish Mathematician in Russia. Р. 104; Гузевич Д. Ю., Гузевич И. Д. Великое посольство. С. 264–266; Perry J. The State of Russia. P. 168.


[Закрыть]. Если это так, то выходит, что британцы больше года ждали, пока их примут на службу: повеление «ведать» трех учителей и выплачивать им жалованье Оружейная палата получила только 15 ноября 1699 года195195
  Материалы для истории русского флота. Ч. III. С. 291.


[Закрыть]. Ожидая назначения, учителям пришлось разместиться в тесной «палатчонке» у своего земляка, переводчика Посольского приказа «Андрея Юрьевича» Кревета, который обеспечивал их «всякими нуждами, питьем и людьми и лошадьми и прочим, только кроме харча и платья»196196
  Веселаго Ф. Ф. Очерк истории Морского кадетского корпуса с приложением списка воспитанников за 100 лет. СПб., 1852. С. 8.


[Закрыть]. Царский же указ, повелевший «быть математических и навигацких, то есть мореходных хитростно наук учению» и определявший трех англичан учителями, был издан лишь еще год спустя, 14 января 1701 года (по некоторым сведениям, правда, Фархварсон еще до этого начал работать с несколькими учениками частным образом)197197
  Лаврентьев А. В. Люди и вещи. С. 79; Материалы для истории русского флота. Ч. III. С. 289.


[Закрыть].

Даже после появления царского указа школьное дело продвигалось не споро. Хотя уже 29 февраля 1701 года иезуит Франциск Эмилиан сообщал в своем донесении из Москвы, что царь «выстроил гимназию для обучения морскому делу, в которой англичане обучают сто тридцать русских»198198
  Письма и донесения иезуитов о России конца XVII и начала XVIII века / Под ред. А. И. Цепкова. Рязань, 2010. С. 89.


[Закрыть], жалованье ученикам Оружейная палата начала выплачивать только с 30 июня 1701 года, причем в 1701 году его получали лишь семь человек199199
  Материалы для истории русского флота. Ч. III. С. 291.


[Закрыть]. Кроме того, указ помещал школу в Замоскворечье, в Кадашах, в бывших мастерских палатах – и учителя несколько раз обращались с челобитными, указывая, что здание это не подходит для преподавания. Помимо разных бытовых неудобств (двор был слишком темен, не имел достаточно хозяйственных помещений и погребов, наконец, из Замоскворечья учителям далеко было ходить в церковь), здание не годилось и тем, что в силу низинного расположения с его крыши невозможно было увидеть горизонт, а значит, и показывать ученикам, как делать необходимые для навигатора астрономические наблюдения. Кроме того, британцы ссылались и на удаленность предложенного им помещения от обычных царских маршрутов, что делало маловероятным посещение школы Петром или царевичем – а Фархварсон и его товарищи прямо надеялись на подобное проявление монаршего внимания к их предприятию200200
  Там же. С. 289–290. Обращения с просьбой перевести школу в другое здание были повторены 15 марта и 24 апреля 1701 г.: Викторов А. Е. Описание записных книг и бумаг. С. 468.


[Закрыть]. Доводы учителей были услышаны только в июле, когда школе передали Сухареву башню «со всяким палатным строением и с принадлежащей к ней землею», где она и размещалась вплоть до своей ликвидации в 1752 году201201
  Материалы для истории русского флота. Ч. III. С. 289–290. Описание самой башни см.: Щербо Г. М. Сухарева башня: Исторический памятник и проблема его воссоздания / Отв. ред. С. С. Илизаров. М., 1997. С. 14.


[Закрыть]. Кажется, это единственный случай, когда нам точно известно о личной реакции Петра на поступающие из Навигацкой школы запросы. Характерно, что государь не стал решать этот вопрос сам, а оставил его на усмотрение Ф. А. Головина – причем даже не отписал Головину прямо, а передал ответ через Ф. М. Апраксина: «О математиках, кои на Москве, изволишь учинить по сваему расмотрению»202202
  Письма и бумаги императора Петра Великого. СПб., 1889. Т. 2. С. 710.


[Закрыть].

Итак, хотя Петр лично инициировал привлечение учителей, нанятые им математики всерьез занялись делом лишь спустя почти три года после своего приезда в Россию. Найти в этот период какие-то проявления интереса со стороны царя к Фархварсону и его товарищам не удается: в известных нам документах не встречаются ни обсуждения будущей школы, ни даже просто упоминания британских учителей. Не было в этот период поручено «ведать» школу и кому-то из вельмож203203
  Приходится встречать утверждения, что первым директором школы был Яков Брюс (среди недавних примеров см.: Collis R. The Petrine Instauration. Р. 70–71), но эта легенда не находит никакого подтверждения в источниках.


[Закрыть].

Впрочем, ничего удивительного в этом нет. Время было непростое: на вторую половину 1698 года выпал стрелецкий розыск, на 1699–1700 годы – переговоры о мире с Турцией, первая волна административных реформ, объявление войны шведам и нарвская катастрофа. Большую часть этого времени государь провел вне Москвы, и подобное невнимание к приглашенному эксперту и порученному ему делу следует признать вполне обычным для Петра, особенно в тот период. Показателен пример британского же инженера Джона Перри, нанятого одновременно с Фархварсоном для достройки канала между Волгой и Доном и брошенного в итоге на милость царских сановников, воспринимавших иноземца как докучливого конкурента в борьбе за ресурсы и монаршую благосклонность204204
  Perry J. The State of Russia. P. 1–22.


[Закрыть]. Кроме того, это были и годы быстрых и не слишком системных изменений в структуре государственного управления, когда новые правительственные органы и новые каналы администрирования возникали рядом со старыми – и рядом с многочисленными разовыми проектами; сферы ответственности и отношения соподчиненности были размытыми; множество инициатив было замкнуто лично на Петра, а механизмов межведомственного взаимодействия и последовательного контроля за выполнением поручений не существовало. Единственной гарантией успешного продвижения дела была личная заинтересованность в нем того или иного высокопоставленного администратора.

Вопрос, таким образом, состоит не в том, почему школа открылась лишь через два с лишним года после приезда британцев в Россию и почему Петр уделял ей так мало внимания, а наоборот – как ее вообще удалось открыть в таких условиях? Для понимания судьбы школы важно, что Фархварсон и его коллеги с самого начала привлекли внимание предприимчивых игроков с придворными связями. Одним из них был переводчик Кревет, который не только приютил британцев у себя в «палатчонке», но и, как следует из более позднего письма Петру от Курбатова, отвечал за организацию преподавания205205
  РГАДА. Ф. 9. Отд. 2. Кн. 1. Л. 632 об. – 633.


[Закрыть]. Надо сказать, что Андрей Юрьевич Кревет, или Кревт (Henry Krevet, ум. 1719), был не просто рядовым приказным толмачом, но давним личным приятелем самого Петра. Поступив на государеву службу еще в 1649 году, Кревет начиная с 1688 года выполняет различные поручения молодого царя, заказывает для него в Немецкой слободе и за границей предметы одежды, всякие диковинки и инструменты206206
  Ковригина В. А. Немецкая слобода. С. 224.


[Закрыть]. Переводчик попадает в ближний круг государя в его кукуйский период: князь Борис Иванович Куракин уверял даже, что якобы от Кревета и переняли Петр и его окружение моду на камзолы, кортики с портупеями и «шапочки аглинския»207207
  Куракин Б. И. История о царе Петре Алексеевиче и ближних к нему людях, 1682–1694 // Архив князя Ф. А. Куракина / Под ред. М. И. Семевского. СПб., 1890. Т. 1. С. 69.


[Закрыть].

В 1691–1692 годах Кревет значится переводчиком в свите царя, и в последующие годы между ними продолжается переписка; англичанин по-прежнему поставляет царю разные заграничные предметы208208
  Бобровский П. О. История Лейб-гвардии Преображенского полка. Приложения к I-му тому. СПб., 1900. С. 96–97.


[Закрыть]. Петр называет его «раком» – очевидно, какое-то приятельское прозвище, отзвук их прошлых попоек (возможно, основанное на игре слов Кревет –> креветка –> рак?); Кревет в ответ напоминает царю о «нашей компании»209209
  Письма и бумаги Петра. Т. 1. С. 229, 238.


[Закрыть]. В 1692 году переводчик решил обратить личные отношения с царем в деловое предприятие: взялся «своим коштом» завести пильную мельницу по европейскому образцу так, чтобы она была в два раза производительнее русских аналогов, и даже получил жалованную грамоту – но в итоге был назначен управлять уже существующими мельницами в Архангельске и в селе Преображенском, а затем Хамовным дворов, выпускавшим парусину и канаты210210
  Ковригина В. А. Немецкая слобода. С. 188–189.


[Закрыть]. Именно в качестве заведующего лесопилкой и поставщика канатов и парусины Кревет играл в 1696 году довольно заметную роль в строительстве воронежского флота, поддерживал регулярную переписку с генералом Патриком Гордоном (и даже устраивал похороны его сына) и ссужал деньгами находившегося на пике своего влияния Франца Лефорта211211
  Елагин С. И. История русского флота. Период Азовский. СПб., 1864. С. 24; Гордон П. Дневник 1690–1695. М., 2014. С. 90, 143, 225–228, 230–236, 271–281; Лефорт Ф. Сборник документов и материалов / Сост. Т. А. Лаптева, Т. Соловьева. М., 2006. С. 319–320.


[Закрыть].