Текст книги "Теоретическая и практическая конфликтология. Книга 3"

Никто не считает, что ограниченный ответный удар не содержит определенного риска, если не является гарантией того, что ограниченный контрудар может привести к тотальному разрушению, либо медленно, либо за счет все большего увеличения мощности ответных ударов, или не представляет угрозы, даже если остается ограниченным. Возможно, задача по ограничению взаимных контрударов не легче, чем задача по ограничению локальной войны, а может быть, и сложнее. Проблема, однако, не в том, чтобы сделать так, чтобы ограниченный обмен карательными ударами казался безопасным и приемлемым по сравнению с ограниченной локальной войной, но был достаточно безопасным и вполне приемлемым по сравнению с тотальной войной, и стал весомой угрозой (а не тем, что называется блеф) в любом случае, когда мы не можем положиться на угрозу ответного удара.

Таким образом, стратегические силы будут «нейтрализованы» только в отношении потенциального нападения друг на друга, но они все равно будут исполнять роль оружия возмездия, что обеспечивает определенную основу для взаимного сдерживания. В то время как тотальное наказание может стать маловероятным с развитием технологий, позволяющих защитить оружие ответного удара обеих сторон, угроза ограниченного обмена ударами может стать более действенной. Каким бы ни был совокупный эффект, мы не можем возражать против мира, в котором стратегическое оружие неуязвимо, ссылаясь на необходимость сдерживания в отношении третьей стороны; необходимо продемонстрировать, что одна конкретная угроза нападения (массированного) эффективнее, чем другая (ограниченного). Только чрезвычайный оптимист может думать, что когда-нибудь у нас будет выбор принять или отвергнуть схему, которая могла бы гарантировать полную и постоянную неуязвимость оружия ответного удара обеих сторон.

Но вопрос, что произойдет в случае сдерживания в отношении третьей стороны, и вопрос о возможности ограниченного возмездия, который следует из первого вопроса, связаны с вопросом, на что мы можем позволить себе надеяться.

Урегулирование затяжного социального конфликта
Эдвард Е. Азар

Составлено по: Azar E. E. Protracted Social Conflict: An Analytical Framework. The Management of Protracted Social Conflict: The Potential of Track Two Diplomacy // E. E. Azar (ed.). The Management of Protracted Social Conflict. Theory and Cases. England: Dartmouth Publishing Company Limited, 1990. Р. 1–28. Перевод с английского Т. Маркиной

Можно выделить два образа ведения политики, конкурирующих между собой. Для многих «настоящая» политика связана с конфликтами по поводу ограниченных ресурсов и ценностей. Другими словами, она заключается в приобретении относительного преимущества или власти, которые обычно являются недолговечными в непрерывной борьбе за то, что Харольд Лассуэл однажды определил, как «кто получает, что, когда и как». С этой точки зрения конфликт признается неизбежным на всех уровнях человеческого взаимодействия, от межличностного до международного. Однако существует альтернативный взгляд, согласно которому политика касается коллективной безопасности, укрепления общества и процветания. Иначе говоря, цель политики заключается в содействии сотрудничеству, продвижении урегулирования конфликтов, стремлении к социально-экономическому развитию и помощи мирному взаимодействию на всех уровнях.

Со времен Второй мировой войны новоявленные государства уже испытали на себе внутренние, региональные и международные конфликты, занимаясь в то же время национальным строительством, где упор делается на централизацию и максимальное усиление государственной власти в отношении подчиненных государственной системе действующих лиц. Анализ событий, связанных с конфликтами и последующим поиском мира и сотрудничества, усилил нашу приверженность точке зрения, согласно которой политика должна стремиться к консенсусу и укреплению общества, а не к обретению власти. Иначе человечество так и будет жить в вечном состоянии войны. Идея, что существуют механизмы, способные заставить нации поддерживать устойчивый мир, нуждается в видении политики как позитивной силы. Например, использование политики в качестве баланса сил вряд ли будет способствовать прекращению затяжных войн в странах третьего мира. Эффективное урегулирование конфликтов подразумевает поиск консенсуса, способствующего социально-экономическому развитию – точка зрения, сходная с другим взглядом, утверждающим, что политика призвана укреплять общество и, таким образом, охватывать многие общественные факторы.

Взрыв конфликтов и войн по поводу идентичности сделал политику непредсказуемой и нестабильной. Во многие из этих конфликтов вовлекаются супердержавы, тем самым еще более усложняя отношения друг с другом. Эти конфликты, до поры до времени оставаясь скрытыми, в один прекрасный день могут вылиться в открытые военные действия, унося жизни и нанося вред материальным ценностям. Инкубационному периоду и разрастанию таких затянувшихся конфликтов наиболее способствуют условия развивающихся стран. Мы убеждены, что устойчивость мирных политических и экономических международных отношений зависит от того, насколько эффективно мы научимся сдерживать, регулировать и разрешать такие конфликты.

«Затянувшиеся социальные конфликты» обладают несколькими уникальными особенностями. Они основаны на религиозной, культурной или этнической социальной идентичности, которая, в свою очередь, зависит от удовлетворения базовых потребностей, таких как потребность в безопасности, общественном признании и справедливости. Хотя локальные, региональные и международные конфликты в мире на сегодняшний день связываются с материальными интересами, например, экономическим преимуществом или овладением ресурсами, на основе практического опыта можно утверждать, что этим они не ограничиваются. Большинство современных конфликтов касаются потребностей в развитии культурных ценностей, прав человека и безопасности. Такие конфликты не могут быть с легкостью устранены и на протяжении длительного времени подавляются с использованием любых доступных средств, включая возможное применение разрушительного оружия[14]14
  Azar E. E., Cohen S. P. The Transition from War to Peace between Israel and Egypt // Journal of Conflict Resolution. 1981. Vol. 25, no. 1. P. 87–114.


[Закрыть].

Поэтому в местах существования затяжных социальных конфликтов широко применяются терроризм и другие формы военных действий низкой интенсивности. В долгосрочной перспективе неудовлетворенные психолого-политические и социально-экономические потребности ведут к расстройствам когнитивных и поведенческих моделей, которые затем не так просто восстановить обычными методами дипломатии или применением силы. Более того, так как количество существующих национальных и международных институтов, обладающих навыками разрешения проблем и урегулирования конфликтов и пользующихся доверием, недостаточно, эти конфликты нередко оказываются трудноразрешимыми.

Наивно было бы полагать, что затяжные социальные конфликты можно урегулировать военными средствами или балансом сил. Путем применения этих мер возможно на короткое время приостановить насилие, но ключевым фактором в процессе урегулирования конфликтов является политическое и экономическое развитие, которое укрепит чувство безопасности отдельных индивидов и общин. Может даже понадобиться рассмотрение альтернативных форм политической организации в рамках вновь сформированной национальной государственной структуры с тем, чтобы создать для бывших маргиналов и тех, кто испытывал чувство опасности в условиях существовавшего национального устройства, ощущение безопасного и надежного общества.

В странах третьего мира война в сочетании с крайней бедностью деморализуют все население и снижает его способность заниматься активным поиском решений своих проблем. Поэтому в ситуациях конфликта в развивающихся странах миротворчество и справедливое развитие должны рассматриваться как две стороны одной медали. В качестве признания этой взаимозависимости за последние годы появилось несколько программ по урегулированию и разрешению конфликтов. Например, Центр международного развития и урегулирования конфликтов (Center for International Development and Conflict Management (CIDCM)) при Мэрилендском университете в Колледж-Парке занимается теоретическими исследованиями и разработкой мер по построению доверия, внедрением моделей доверия в коммуникации и фасилитацией при совместной выработке нестандартных идей противоборствующими сторонами в сочетании с разработкой адекватных и эффективных стратегий развития. Существует подтверждение тому, что этот подход несет в себе потенциал для создания долговременного мира и стабильности и, таким образом, дает надежду тем, кто находится в условиях затяжного конфликта и войны.

Анализ затяжного социального конфликта также важен для определения понятия национальной безопасности. Дебаты по поводу американской концепции «конфликта низкой интенсивности» обогащаются нашим анализом затяжного социального конфликта. С нашей точки зрения, региональные конфликты низкой интенсивности не просто продукты или продолжение холодной войны. Фактически такие конфликты существовали бы и без соперничества супердержав, хотя в таком случае они, возможно, не достигли бы того же уровня интенсивности и насилия. Делая упор на глубинных социальных причинах противостояния, теория затяжных социальных конфликтов способствует более широкому пониманию этого типа конфликтов, разрешение которых связано с дополнительными трудностями.

Подход прикладного урегулирования конфликтов хорошо работает, если придерживаться определенных предположений, а именно, что политика и дипломатия направлены на поиск консенсуса между соперничающими сторонами, и что этот процесс состоит из ряда больших и сложных проблем. Почти во всех случаях затяжных социальных конфликтов использование дипломатии второго уровня является необходимым первым шагом[15]15
  Montville J. V. The Arrow and the Olive Branch: A Case for Track Two Diplomacy // D. B. Bendahmane, J. W. McDonald, Jr. (eds.). Conflict Resolution: Track Two Diplomacy. Center for the Study of Foreign Affairs, Foreign Service Institute, 1987.


[Закрыть]. Дипломатия второго уровня разработана с целью сформировать предварительные условия для переговоров, когда поощряются нестандартные идеи, выработанные самими оппонентами. Мы обнаружили, что успешное применение этого процесса создает условия для введения других компонентов урегулирования и разрешения конфликтов, таких как стратегия экономического развития и формирования политических институтов. Хотя это всего лишь первый и малый шаг в сложном процессе разрешения затяжного конфликта, но именно его недооценивали как теоретики, так и практики. К счастью, теперь все чаще используется дипломатия второго уровня, как и другие формы альтернативной дипломатии, которые приобрели большую популярность в последние годы ХХ столетия.

Напомним, что конфликт – это неотъемлемая часть социального взаимодействия. Конфликты не могут происходить без участия двух или более сторон. Обоюдно несовместимые цели сторон, дополненные отсутствием координации или механизмов посредничества, создают почву для конфликта. В широком смысле конфликт – это общий социальный феномен, включающий в себя индивидов, общества, государства и их коллективные владения. В 50-х годах прошлого века несколько ученых предприняли попытку сгруппировать различные формы конфликтов (семейные, общинные, политические, классовые) в одну онтологическую группу – социальные конфликты. Даже межгосударственные войны и другие внешние конфликтные поведенческие проявления были интерпретированы как подвиды социальных конфликтов. Поэтому изучение конфликтов было очерчено рамками мультидисциплинарного и целостного подходов[16]16
  См., например: Boulding K. The Image. Ann Arbor: University of Michigan Press, 1956; Coser L. The Functions of Social Conflict. New York: Free Press, 1956; Janowitz M. The Military in the Political Development of New Nations. Chicago: University of Chicago Press, 1964; Simmel G. Conflict and The Web of Group-affiliation. New York: The Free Press, 1964.


[Закрыть].

За последние три десятилетия, однако, изучение войн, кризисов и конфликтов постепенно подверглось дроблению и дифференциации. Во-первых, появилась тенденция рассматривать конфликты через довольно жесткое противопоставление внутренних и внешних факторов. В то время как социологи, антропологи, психологи и другие эксперты были слишком заняты внутренними и местными конфликтами (гражданские войны, восстания, мятежи, перевороты, протесты, забастовки, революции и т. д.), внешние проявления конфликтного поведения (межгосударственные войны, кризисы, вторжения, приграничные конфликты, блокады и др.) стали эксклюзивной сферой исследований для ученых-экспертов в области международных отношений. Некоторые пытались связать эти внутренние и внешние формы конфликта. Ученые выявили внутренние источники внешних конфликтных поведенческих проявлений, связывая их прежде всего с местными политическими структурами, местными конфликтами или беспорядками, а также демографическим давлением и ограниченностью ресурсов. С другой стороны, были определены внешнесистемные факторы как независимые переменные, порождающие местные конфликты, и был сделан вывод о том, что внутренние конфликты, революционные кризисы или перевороты режима можно объяснить, рассмотрев модель и структуру вмешательства международных политических, экономических и военных систем во внутреннюю жизнь.

Во-вторых, значительным шагом вперед стал полевой теоретический подход (field theoretic approach) к анализу конфликта, предложенный Квинси Райтом. Кеннет Уолтц подчеркивал важность учета многоуровневого характера причинно-следственных отношений в конфликте и предложил анализировать межгосударственные конфликты в рамках «поля» отношений человека, государства и общества. В изучении внутренних конфликтов также возобладали теории, учитывающие множественность уровней причинно-следственных отношений и объединяющие их на основе различных концепций: когнитивного диссонанса как причины агрессии, структурно-функциональной деформации, межгрупповой конкуренции или влияния системных факторов. Связывая эти различные уровни понимания причинно-следственных отношений с областями функциональных проблем, конфликты далее можно подразделить на психологические, социальные, политические, экономические и военные.

Кроме этой поляризации по принципу «внутреннее – внешнее» и функциональной дифференциации типов конфликтов ученые, изучающие конфликты, кажется, разделяют общее понимание поведенческой динамики конфликтов. Однако, независимо от источников и типов, конфликты рассматриваются как таковые, только если они открыты и насильственны. Затаенные, скрытые или ненасильственные конфликты редко рассматриваются как подходящие объекты для изучения. Более того, конфликты истолковываются с точки зрения жизненного цикла. Считается, что каждый конфликт проходит через цикл зарождения, зрелости, спада и завершения. Завершение насильственных актов часто приравнивается к состоянию мира[17]17
  Yaniv A., Katz E. M. A. D., Detente and Peace: A Hypothesis on the Evolution of International Conflicts and Its Mathematico – Deductive Extension // International Interactions. 1980. No. 7 (3). P. 223–40.


[Закрыть].

Предложено множество хороших идей, но многое еще требуется подробного анализа. На самом деле мы должны более систематично изучать тип конфликта, который не подходит ни к одной из перечисленных выше категорий, – тип, который мы называем «затяжным социальным конфликтом». Например, многие текущие конфликты в развивающихся странах мира характеризуются размытой границей между внутренними и внешними источниками и действующими лицами. Их развитие объясняется многочисленными причинными факторами и процессами, отражающими цели и действия противоборствующих сторон, а также те мишени, на которые они направлены. В этих конфликтах трудно четко выделить моменты начала и завершения.

1. В рамках нашей модели зарождение конфликта определяет набор условий, которые приводят к трансформации бесконфликтной ситуации в конфликтную. Кроме того, в модели предпринимается попытка установить причинно-следственные отношения между условиями, дающими начало тому или иному затяжному социальному конфликту. Возможно, что общинный состав – это самый значительный фактор, имеющий отношение к затяжному социальному конфликту. Если общество является много-общинным, в нем существует серьезный потенциал для затяжного социального конфликта. (Мы используем термин община как обобщенное обозначение политических групп, члены которых объединены этническими, религиозными, языковыми или другими характеристиками культурной «идентичности».)

Существуют два фактора, ведущих к возникновению политически активных многообщинных обществ. Первый – это колониальное наследие. Применение колонистами принципа «разделяй и властвуй» создало уникальный политический ландшафт во многих частях света, где государство искусственно включало в себя множество общин (как, например, в Ливане, Израиле, Малайзии), или нация была разделена на два или более государства (например, Корея). Второй фактор – это историческая модель вражды и соперничества между представителями общин. Сформировавшиеся в процессе колонизации или через межобщинную борьбу многообщинные общества характеризуются дезартикуляцией между государством и обществом в целом, где на государственном уровне обычно доминирует одна община или коалиция нескольких общин, которые остаются безответными к нуждам остальных групп в обществе. Насильственная интеграция или инкорпорирование отдельных и часто конфликтующих общин в одно политическое единство тормозит процесс национального строительства, деформирует общественную структуру и со временем приводит к фрагментации и затяжным социальным конфликтам[18]18
  Cм.: Alcock N. The War Disease. Oakville, Ontario: C. P. R. I. Press, 1972; Azar E. E. 1) Management of Protracted Social Conflict in the Third World. In Ethnic Studies Report, 1986. Vol. 4, no. 2; 2) Peace Amidst Development // International Interactions, 1979. Vol. 6, no. 2. P. 203–40; Kreisberg L. Social Conflicts. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall, 1982; Osgood R. E. Limited War Revisited. Boulder, CO: Westview Press, 1979; Pruitt D. G., Rubin J. Z. Social Conflict: Escalation, Stalemate, and Settlement. New York: Random House, 1986.


[Закрыть].

2. Мы считаем, что индивиды стараются удовлетворить свои человеческие потребности в развитии через формирование групп идентичности. Община – это группа идентичности. Самая очевидная онтологическая потребность – это индивидуальное и физическое выживание общины и процветание. Индивидуальное выживание или выживание общины зависит от удовлетворения материальных потребностей. В мире материального дефицита эти базовые потребности редко равномерно или справедливо удовлетворяются. В то время как одна группа индивидов может наслаждаться удовлетворением этих потребностей в избытке, другим это не дано. Обиды, к которым приводят ограничения в удовлетворении потребностей, обычно выражаются коллективно. Неспособность властей заглаживать такие обиды и создает почву для затяжного социального конфликта.

В действительности, однако, ограничения в удовлетворении базовых материальных потребностей сами по себе не являются причиной конфликтов. Распределение или обмен средствами удовлетворения таких потребностей служит функцией доступа к высшим структурам общества, т. е. к таким социальным институтам, как политическая власть или рынок. Поэтому доступ к социальным институтам (эффективное участие в жизни общества) – определяющий фактор удовлетворения материальных потребностей. Таким образом, эффективное участие также может рассматриваться как удовлетворение потребности в развитии в отличие от просто интереса, по поводу которого могут вестись переговоры или который можно не признавать. В стратифицированном же человеческом обществе распределение доступа к ограниченным материальным ценностям редко бывает справедливым и честным. Неравное распределение ресурсов особенно характерно для многообщинных обществ, где возможности доступа к общественному достоянию, в том числе статусным позициям, ограничены претензиями на них со стороны разных общин.

Недостаток средств для удовлетворения базовых материальных потребностей в странах третьего мира часто объясняют характером принятой стратегии экономического развития[19]19
  Burton J. W. Gloal Conflict: The Domestic Sources of International Crises. Brighton, England: Wheatsheaf, 1984; Maslow A. H. Motivation and Personality. New York: Harper and Row, 1954; Sites P. Control, the Basis of Social Order. London: Dunellen Publishers, 1973.


[Закрыть]. Как правило, несбалансированная, основанная на быстром росте стратегия развития нарушает традиционное распределение ресурсов между регионами и сферами общества. Отдельные группы индивидов, особенно общины (меньшинства), нередко оказываются маргинализированы-ми из-за подобной стратегии развития[20]20
  Brown L. The state of the World, 1985. Washington, D. C.: The World-watch Institute, 1985; De Janvry A. The Agrarian Question and Reformism in Latin America. Baltemore: Johns Hopkins University Press, 1981.


[Закрыть].

Маргинализированные группы по-своему реагируют на сложившуюся ситуацию, стремясь компенсировать переживаемую ими фрустрацию. Такие формы реагирования, как изменение экономической стратегии и реструктуризация, возможны только в случае доступа к принятию решений в экономической сфере. Участие в принятии решений в экономической сфере, в свою очередь, определяется общим распределением политической власти. Таким образом, здесь прослеживается следующая связь: ограничение в удовлетворении материальных потребностей вскоре приводит к нарушению справедливого и честного распределения политической и экономической власти.

Доступ к политической и экономической власти находится под сильным влиянием степени признания каждой общины. Если заставить руководящие политические элиты признать и включить в политическую жизнь страны отчужденные общины, разногласия по поводу распределения политической и экономической власти могут быть улажены. Во многих случаях, однако, ограничение в удовлетворении материальных потребностей и препятствие в доступе уходят корнями в отказ признать или принять идентичность других групп. Таким образом, формирование и признание идентичности также могут рассматриваться как базовая потребность в развитии, где коллективная идентичность проявляется в культурных ценностях, образах, традициях, языке, религии и расовом наследии.

Рассмотрим пример Южной Африки. Чернокожим отказывают в доступе к социальным институтам на основании их расовой идентичности. Строго говоря, характер и масштаб ограничений в удовлетворении потребностей в безопасности и идентичности чернокожих определяются требованиями высшего класса, т. е. белых, в большей степени, чем объективными условиями, например, экономическими или политическими мотивами. Такое ограничение способствует укреплению связей внутри общины, ставшей жертвой в данной ситуации, и может привести к коллективному насилию и затянуть конфликт, если не будут доступны никакие другие средства удовлетворения потребностей.

В качестве еще одного примера затронем продолжающееся насилие в Ливане, конфликт, причинами которого можно считать стремление получить признание и обеспечить безопасность общины, чем желание овладеть необходимыми материальными ресурсами или властью. Удовлетворение потребностей в безопасности общины, в справедливости управления, осуществляемого руководящими элитами, и признание культурного разнообразия – все это могло бы стать основой национального строительства в этой стране. Потребность в безопасности связана с потребностью в справедливом распределении доступа к институтам правительства, культурной толерантности и признания разнообразия. Ограничение в удовлетворении одной формы потребностей в развитии обычно ведет к проблемам и в других областях. Таким образом, разъяснение сложных взаимоотношений между этими потребностями является важным шагом к пониманию причин любого затяжного социального конфликта.

3. Непризнание или, наоборот, удовлетворение человеческих потребностей в физической безопасности, доступе к политическим и социальным институтам, а также в признании идентичности общины (т. е. политический плюрализм) в большей степени являются результатом социальных, политических и экономических взаимодействий. В современном мире регулирование таких взаимодействий и, следовательно, удовлетворение этих базовых потребностей осуществляется политической властью, называемой государством. Государство наделено властью управлять и может применять силу при необходимости наведения порядка в обществе, защиты граждан и обеспечения коллективного достояния. Поэтому уровень удовлетворения или непризнания базовых потребностей оказывается в зависимости от вмешательства или посреднической роли государства. Действительно, идеальное государство, характеризующееся справедливой и честной формой управления, должно быть способно удовлетворить человеческие потребности вне зависимости от общинного или индивидуального расслоения, а также способствовать социальной стабильности и гармонии между общинами. В реальности, однако, такое случается редко. Большинство государств, подверженных затяжным социальным конфликтам, можно охарактеризовать как управляемые некомпетентным, местническим, хрупким и авторитарным правительством, которое не способно удовлетворить человеческие потребности.

Многие государства в состоянии затяжных социальных конфликтов вряд ли можно назвать нейтральными. В демократических обществах государство – это совокупность индивидов, которым доверили управлять эффективно и выступать в роли беспристрастного арбитра между составляющими компонентами конфликтов. Однако на практике в мире наблюдается другая картина. Политическая власть часто монополизируется доминирующей группой или коалицией ведущих групп. Эти группы склонны использовать государство в качестве инструмента для достижения собственных интересов в ущерб интересов других групп. В контексте затяжного социального конфликта эти группы проявляются в виде общин. Монополизация политической власти одной или более группами лишает государство способности к справедливому и успешному управлению. В результате неравно распределяются средства удовлетворения базовых потребностей и растет потенциал возникновения затяжного социального конфликта. В этой связи в центре нашего изучения затяжных социальных конфликтов оказывается общинный состав государства.

Доминирование одной или более групп в государственном аппарате может возникнуть при нарушении форм управления. Для того чтобы сохранить свою монополию на власть, эти доминирующие группы ограничивают доступ других групп к социальным институтам и в результате часто ускоряют кризисы законности. Такие кризисы еще более усугубляют уже существующую конкурентную или конфликтную ситуацию, снижают способность государства удовлетворять базовые потребности и ведут к дальнейшим кризисам развития. Таким образом, тип режима и степень законности являются важными связующими переменными между потребностями и затяжным социальным конфликтом.

Кажется, что затяжные социальные конфликты концентрируются в развивающихся странах, но на самом деле они ими не ограничиваются. Такие страны обычно характеризуются быстрым ростом населения и ограниченной ресурсной базой. Бедная ресурсная среда в сочетании с ростом населения ограничивает возможности политического выбора. Соответственно, наличие ресурсов становится важным индикатором способности государства удовлетворять потребности и предупреждать конфликты.

В равной степени важным является характер политических возможностей государства, в рамках которых оцениваются базовые потребности, формулируется, а затем реализуется политика. Политические возможности включают эффективность государственного управления. В большей степени они определяются структурой власти и соответствующей ей моделью принятия решений. В большинстве стран, подверженных затяжным социальным конфликтам, политические возможности ограничены жесткой или хрупкой структурой власти, которая не позволяет государству реагировать на потребности различных составляющих и обеспечивать их удовлетворение. Это происходит потому, что государство часто не способно отделить механизмы принятия решений от политического давления доминирующих групп. Итак, относительная сила и автономия государства напрямую связана со степенью удовлетворения базовых потребностей.

4. Роль государства в порождении или предупреждении затяжных социальных конфликтов через ограничение или удовлетворение базовых потребностей определяется не только внутрисистемными факторами, такими как конфигурация политической власти, лежащей в основе структуры власти, и тип режима. Формирование внутренних социальных и политических институтов и их воздействие на роль государства оказываются под серьезным влиянием модели его отношений с международной системой. Можно выделить две модели международных связей.

Первая модель основана на экономической зависимости в рамках международной экономической системы. Такое зависимое положение не только ограничивает автономию государства, но и нарушает модель экономического развития, препятствуя удовлетворению потребностей в безопасности. Более того, зависимость часто усугубляется ограничением доступа общин к необходимым ресурсам, нарушая внутренние политические и экономические системы созданием хрупких коалиций международного капитала, местного капитала и государства.

Вторая из моделей международных связей основана на политическом и военном подчинении сильным государствам. В отношениях «доминирования – подчинения» покровитель обеспечивает защиту подчиненного государства в обмен на лояльность последнего. Лояльность и повиновение предполагают принесение в жертву автономии и независимости, что заставляет подчиненное государство следовать внутренней и внешней политике, отдаленной от потребностей своего собственного общества или даже противоречащей им. Поведение правительства Ливана за последние четыре десятилетия представляет собой открытую базу данных, подтверждающих эту точку зрения. Поддержка Багдадского соглашения в 1955 году (поощряющего антикоммунистические действия США в регионе, последовавшие за приходом к власти Нассера) и принятие правительством Каирских соглашений 1969 года (предоставляющих Организации освобождения Палестины (ООП) право использовать Южный Ливан в качестве базы в войне против Израиля) – два наиболее ярких примера того, как потеря автономии и возросшая зависимость могут загнать правительства в ловушку, когда ограничивается удовлетворение национальных потребностей в межобщинном доверии и гармонии.

Таким образом, затяжные социальные конфликты случаются тогда, когда общины ограничены в удовлетворении своих базовых потребностей на основании их идентичности. Однако такое ограничение является результатом сложной последовательности причин и следствий, включающей роль государства и модель международных отношений. Кроме того, изначальные условия (колониальное наследие, внутренние исторические установки и многообщинная природа общества) играют важную роль в генезисе затяжного социального конфликта.

Итак, выявлены предварительные условия возникновения затяжного социального конфликта. Однако в действительности наличие или даже признание этих условий общинами не обязательно приводит к открытому или проявленному конфликту. Наша модель процесса протекания затяжного социального конфликта призвана пролить свет на факторы, ведущие к активизации открытого конфликта. В качестве ключевых детерминантов мы выделяем эффекты взаимовлияния трех групп переменных: действия и стратегия общин, действия и стратегия государства и внутренние особенности конфликта.

1. Действия и стратегия общин. Как и другие формы конфликта, затяжной социальный конфликт остается скрытым до тех пор, пока не активизируются определенные пусковые механизмы. Когда в условиях взаимного недоверия между группами разрушаются организационные и коммуникационные системы, может произойти эскалация затяжного социального конфликта. Изначально пусковым механизмом может стать и незначительное событие (например, оскорбление индивида, имеющего большие связи в общине). Это происшествие может стать поворотным пунктом, когда индивидуальная обида признается коллективно. Коллективное признание индивидуальных обид (или несовместимости целей) естественным образом ведет к коллективному протесту. Коллективный протест обычно влечет за собой репрессии или подавление. По мере нарастания напряжения обиженная община начинает привлекать внимание своих членов не только к самому событию, но также и к широкому кругу вопросов, включающих потребности в безопасности общины, доступе к ресурсам и признании (например, бедность и политическое неравенство). Расширение количества затронутых событием вопросов дает толчок к организации и мобилизации ресурсов. По мере роста уровня организации и мобилизации общин они стараются выработать более сложную стратегию и тактику, которая может включать гражданское неповиновение, партизанскую войну или сепаратистские движения.