Текст книги "Психологическое консультирование детей и родителей"

2. Как выглядит ребенок и его близкий взрослый (мать) (выражение лица, поза, вокализации и речь)?

3. Как реагируют ребенок или мать на сигналы или действия друг друга?

4. Как часто мы наблюдаем те или иные повторяющиеся циклы взаимодействия в паре?

5. Наблюдаются ли противоречия между сигналами у ребенка и матери (постоянно улыбающийся ребенок – подавленная мать; активная мать – пассивный ребенок; несоответствие позы и выражения лица ребенка/взрослого и т. п.)?

Далее мы рассмотрим сигналы младенцев, имеющих опыт пренебрежения или жестокого обращения со стороны взрослого [Keeping the Baby in Mind, 2009].

Сигналы, которые использует ребенок младенческого возраста в случае, если его нуждами значительно пренебрегают:

1. Во взаимодействии со взрослым не проявляет знаков сильной тревоги (не плачет, редко хмурится).

2. Пристально смотрит на взрослого, не отводя взгляд.

3. Улыбается, однако его тело может оставаться неподвижным и оцепенелым, улыбка не сопровождается вокализациями[6]6
  В данном случае улыбка является ложной, то есть не отражает подлинную радость ребенка. Феномен «ложного позитивного аффекта» у детей младенческого и раннего возраста описан в модели динамического развития отношений привязанности (Dynamic Maturational Model, DMM [Crittenden, 2008; Плешкова, 2008]). Также отметим, что взрослый не вовлечен в процесс и не разделяет интересов ребенка.


[Закрыть].

4. Может отмечаться высокая двигательная активность[7]7
  Иногда она сочетается с отстраненностью и неподвижностью взрослого.


[Закрыть].

Сигналы, которые использует ребенок младенческого возраста в случае физической угрозы со стороны взрослого:

1. Тело ребенка крайне напряжено (до оцепенения), особенно когда взрослый прикасается к нему или берет ребенка на руки.

2. Пристально смотрит на взрослого, не улыбаясь при этом.

3. Издает мало звуков, в том числе и в ситуации, когда взрослый очевидно может доставлять ему дискомфорт (сильно трясет, грубо прикасается).

4. Не проявляет интерес к предметам и игрушкам.

Стоит отметить, что указанное поведение ребенка в случае неуместного ухода за ним имеет свою функцию – минимизировать дискомфорт или опасность, которая исходит от близкого взрослого. Например, если ребенок не плачет или улыбается матери, отстраненная или депрессивная мать становится более оживленной и вовлеченной во взаимодействие, то есть функция улыбки и спокойного поведения ребенка в том, чтобы сделать мать более эмоционально доступной для него.

Детальнее с психологическими и физиологическими механизмами приспособления младенцев к условиям неадекватной заботы можно ознакомиться в монографиях «Межличностный мир ребенка» [Стерн, 2006] и «Эмоции и отношения человека на ранних этапах его развития» [Эмоции и отношения…, 2008], а также в учебниках о детском психическом здоровье [Handbook of Infant Mental Health, 2009] и развитии привязанности [Handbook of Attachment, 2008].

Отдельно хотелось бы остановиться на характеристиках взаимодействия взрослых с детьми раннего возраста в повседневных ситуациях заботы, ухода, воспитания, которые вносят существенный вклад в возникновение нарушений психического здоровья у детей [Плешкова, 2015][8]8
  Представленные здесь способы поведения взрослых относятся к детям как младенческого, так и раннего возраста. Характеристики взаимодействия были разработаны и описаны совместно с О. И. Пальмовым.


[Закрыть].

Во время кормления:

• высокая скорость;

• ограничение свободы движения ребенка;

• большое количество еды на ложке;

• пренебрежение сигналами младенца.

Во время подмывания:

• жесткие прикосновения к телу ребенка, к интимным местам;

• пренебрежение сигналами детей и такими состояниями, как страх, печаль, подавленность, оцепенение, плач.

Во время приучения к навыкам опрятности:

• насильственное высаживание на горшок;

• длительное удерживание на горшке;

• негативные комментарии в связи с процессами мочеиспускания и дефекации;

• вербальные проявления неуважения и гнева по отношению к ребенку.

Во время подготовки ко сну:

• укладывание в кроватку раньше положенного времени;

• принуждение ко сну.

В процессе регулирования поведения детей:

• грубые высказывания о поведении и личности ребенка;

• запугивание и обман;

• встряхивание тела ребенка;

• физическое наказание (шлепки, подзатыльники и др.).

Во время игры и занятий с ребенком:

• состояние глубокой подавленности и печальное выражение лица взрослого;

• высокая степень активности и эмоционального возбуждения взрослого, не связанная с состоянием, интересами, игрой ребенка;

• открытые проявления гнева в голосе;

• интенсивная стимуляция (игрушками, голосом, щекоткой и т. д.);

• постоянное прерывание самостоятельной активности ребенка, блокирование его инициативы;

• требование к ребенку быть послушным;

• поведение взрослого, сексуально окрашенное (поглаживание области гениталий, поцелуи в губы, просьбы поцеловать взрослого и др.);

• непредсказуемое поведение и/или резкая смена настроения взрослого в процессе игры.

В любых ситуациях:

• ограничение свободы движения детей (удерживание или фиксация ребенка в одной позе в реабилитационных приспособлениях, креслицах, ходунках; размещение детей в тесном манеже на длительное время и др.);

• подтягивание и поднимание ребенка за плечи;

• перемещение ребенка, когда его голова запрокинута;

• удерживание детей за запястья на прогулке и др.

Большинство упомянутых выше методов оценки взаимодействия и привязанности детей и их родителей требуют обучения. Это связано с тем, что наблюдатель может проецировать свои эмоциональные реакции, ожидания, желания на ситуацию. Чрезмерное проецирование влечет за собой, как правило, искажение картины наблюдения. Также в представленных методах присутствуют специфические сигналы младенцев, например ложный позитивный аффект, на которые неподготовленный эксперт не всегда может обратить внимание, что также может привести к недостаточно точным результатам. Обучение позволяет выработать механизм осознания своих эмоциональных реакций и проекций, что поможет сделать итоги наблюдения более валидными. Вместе с этим хочется подчеркнуть, что, имея информацию о том, какие признаки свидетельствуют о чувствительном и реципрокном взаимодействии в паре мать – ребенок, а какие сигнализируют о неблагополучии во взаимодействии, профессионал сможет начать использовать данную информацию в клинической практике.

Обратимся к концепциям, которые позволяют расширить понимание причин, стоящих за тем или иным наблюдаемым поведением родителя во взаимодействии с ребенком. Для описания его природы мы будем использовать концепцию «Воображаемого взаимодействия», выдвинутую педиатром и исследователем Б. Бразелтоном и психотерапевтом Б. Крамером, которые предприняли попытку обобщить клинический опыт профессионалов психодинамического направления, полученный в ходе работы с семьями.

Под воображаемым взаимодействием понимаются субъективное отношение, фантазии, желания, опасения родителя относительно их новорожденного младенца. В процессе общения с младенцем каждый родитель придает свое субъективное значение поведению младенца, его эмоциональным реакциям, внешности и т. п. Это нормальный процесс, которой помогает родителю устанавливать эмоциональные и эмпатические отношения с ребенком. Приписывание смысла внешности, поведению, особенностям темперамента младенца и т. п. тесно связано с механизмом проекции, благодаря которому участники общения способны понять друг друга. То, какой смысл придает родитель всему этому, связано с его собственными желаниями, страхами и ожиданиями по отношению к младенцу. Многие из таких проявлений остаются неосознаваемыми, но они определяют конкретное поведение родителя во взаимодействии с ребенком. Примером служит интерпретация эндогенной улыбки новорожденного как социальной по отношению к матери или активных движений младенца ногами как желания убежать и т. п. Авторы концепции считают, «что такие субъективные интерпретации родителями поведения младенца являются существенными составляющими нормального развития. Как младенцы узнают о себе, если они не прочтут в глазах родителей значение своего поведения? Как будут передаваться семейные и культурные ценности из поколения в поколение, если процесс приписывания значения (смысла) не окрасит особой ценностью каждую частичку поведения младенца?» [Brazel-ton, Cramer, 1991, p. 134].

Подчеркивая тот факт, что приписывание смысла (проекция) – абсолютно нормальное явление, Б. Бразелтон и Б. Крамер говорят о том, что, если смысл, который видит родитель в проявлениях ребенка, слишком далек (массивная проекция) от его реальных мотивов и возможностей, это начинает нарушать взаимодействие между родителем и младенцем, поскольку отклик родителя на искаженно воспринимаемое поведение ребенка будет неадекватным.

Признаки массивных проекций таковы:

• ребенку приписываются недобрые мотивы (жадность, агрессия и др);

• ребенку даются «взрослые» характеристики (самостоятельный, независимый и др.);

• ребенку родителем приписываются мотивы и поведение, которые не соответствуют его возрасту.

Приведем несколько иллюстраций массивных проекций.

1. Мать говорит о своей уже взрослой дочери: «Когда ты только появилась на свет, ты с такой ненавистью посмотрела на меня».

2. Во время смены подгузника мать серьезно говорит своей трехнедельной дочери, которая хнычет: «Не плачь, пора бы уже привыкнуть к этому».

3. Мать говорит о своем двухлетнем сыне: «С самого рождения он не любил врачей».

4. Мать говорит о своей уже повзрослевшей дочери: «Когда моей дочке было шесть месяцев, она назло мне выкидывала игрушки из кроватки».

В первом примере есть свидетельство, что мать видит во взгляде новорожденного ненависть по отношению к себе. Если она так воспринимает своего ребенка, можно предположить, что ее поведение по отношению к нему будет защитным, каким оно бывает в ситуациях, когда нам кажется, что нас ненавидят. И мать будет, к примеру, реже общаться с ребенком либо станет излишне контролирующей и навязчивой во взаимодействии с ним. Ребенок, в свою очередь, приспособится к качеству подобной заботы, вырабатывая самозащитные стратегии, которые к концу первого года жизни станут паттерном его привязанности к матери. В данной ситуации младенец сталкивается с некорректным восприятием матерью его выражения лица, которое обусловлено массивными проекциями с ее стороны.

Умение распознать значительно искаженное восприятие родителем своего ребенка чрезвычайно важно для профессионала, что обеспечивает точный поиск природы неблагополучного взаимодействия в паре мать – ребенок.

В последнем примере мы видим, что соответствующее возрасту поведение ребенка – выбрасывать игрушки и следить за тем, куда они падают, – интерпретируется родителем как имеющее мотив разозлить мать.

Искаженное восприятие матерью проявлений своего младенца обусловлено тем, что рождение ребенка актуализирует у взрослого (бессознательно) собственный ранний опыт, который дает себя знать в образах, фантазиях и конфликтах. Если ранний детский опыт был неблагополучным или травматическим, родитель неточно интерпретирует поведение и эмоции своего ребенка и начинает вести себя в соответствии с этой интерпретацией [Fraiberg et al., 1975; Крамер, 2006].

Б. Бразелтон и Б.Крамер условно разделили родительские фантазии на три группы.

1. Ребенок как призрак, представляющий важного человека из прошлого родителя.

Данная группа фантазий включает случаи, когда родитель (или другой близкий взрослый ребенка, например воспитатель в сиротском учреждении и др.) воспринимает младенца (и отношения с ним) как важного человека из своего прошлого.

В качестве примера авторы приводят следующую клиническую иллюстрацию.

За консультацией обратилась мать двухмесячного младенца, волновавшаяся из-за его частых срыгиваний после еды. Врачи не нашли каких-либо проблем, но мать продолжала беспокоиться о здоровье ребенка и находила свидетельства, что вскоре он должен умереть. В ходе консультации выяснилось, что незадолго до рождения сына у женщины умер брат, смерть которого ее печалила до сих пор. Брат страдал от рака кишечника, и последние месяцы перед кончиной у него наблюдалась рвота и т. п. Женщина не смогла побывать на похоронах брата, а также не оплакивала его. Процесс горя и скорби остался незавершенным. Когда мать рассказывала эту историю, младенец срыгнул. В этот момент психотерапевт заметил: «Он это делает так же, как ваш брат». После этого комментария женщина стала плакать и смогла почувствовать и выразить свое горе в связи со смертью брата. На следующей встрече она поделилась тем, что почувствовала облегчение, тревога за ребенка уменьшилась. Мать смогла получать удовольствие от общения с ним, она перестала видеть в младенце «призрак» своего брата.

Далее авторы задаются вопросом: почему именно такой симптом появился у младенца? И приводят объяснение, которое представляется удовлетворительным. После потери брата мать, вероятно, находилась в подавленном, депрессивном состоянии, то есть можно предположить, что она была эмоционально отстранена при общении с ребенком. Однако, когда младенец впервые срыгнул (что время от времени случается со всеми детьми), мать, судя по всему, испугалась и, как стало понятно из клинической иллюстрации, могла воспринять данную ситуацию как свидетельство болезни ребенка. Но эмоция страха – это более живая для ребенка эмоция, чем отстраненность. Выше уже было сказано, что одна из задач младенца состоит в том, чтобы приспособиться к особенностям заботы матери и найти способ сделать заботу и отклик матери более доступным, если они таковыми не являются. Можно предположить, что младенец стал использовать симптом срыгивания для увеличения оживленности матери во взаимодействии с ним. Когда в процессе психотерапевтической консультации мать осознала, благодаря комментарию-интерпретации психотерапевта[9]9
  Функция интерпретации заключается в том, что «психотерапевт на основе изучения теории, жизненного опыта и знания своей собственной психики может иногда догадаться, что именно не замечает клиент в данный момент. Правильная догадка – то есть интерпретация того, что скрывается за сопротивлением к осознанию, – может на самом деле открыть это и клиенту, позволяя ему впустить опознанное в область сознательного и сделав в итоге сопротивление бессмысленным» (цит. по: [Ikonen Р., 2002]).


[Закрыть], что (симптомы болезни) и кого (брата) она опознает в срыгивании у младенца и почему она так это видит (страх, тоска, нежелание расстаться с братом), и в результате стала эмоционально доступной для своего сына, ребенок перестал использовать этот сигнал (срыгивание) для увеличения отзывчивости матери.

2. Нынешние отношения с ребенком повторяют способ отношений с кем-то из прошлого родителя.

В этой группе фантазий находятся случаи, в которых способ (паттерн) нынешних отношений с ребенком воспроизводят паттерн отношений с человеком из прошлого родителя. Функция такого процесса состоит в том, чтобы сохранить прошлые отношения с важной фигурой из прошлого (даже в случае, если они были конфликтные).

Иллюстрацией к этой группе родительских фантазий может служить следующий случай, описанный авторами. Мать трехлетней девочки обратилась за консультацией в связи с тем, что дочь активно отказывалась (сопротивлялась, манипулировала) от еды, что даже привело к снижению веса. Такая ситуация раздражала мать. Психотерапевт, слушая рассказ женщины, отметил, что она так же активно боролась со своей дочерью – вносила свой вклад в характер взаимодействия между ней и девочкой во время еды. Проясняя ситуацию, психотерапевт выяснил, что мать восприняла отказ дочери от груди (в младенчестве) с горечью и раздражением и стала наставать на кормлении, что усилило сопротивление младенца. Также психотерапевту удалось узнать, что в детском возрасте и сама женщина переживала подобное отношение (принуждение к еде) со стороны бабушки, растившей ее. Таким образом, во взаимодействии с ребенком она воспроизводила свои противоречивые, но наполненные любовью отношения со своей бабушкой. Осознание данной связи, предполагавшее осмысление и осознание тоски женщины по этим отношениям, привело к тому, что она перестала бороться с дочерью во время еды, что обернулось желанием девочки питаться нормально. Данный пример иллюстрирует, что мать, не осознавая того, воспроизводила с дочерью рисунок отношений с близким ей человеком (бабушкой) из собственного детства.

Следует отметить, что проигрывание прежнего способа отношений часто происходит в ситуациях кормления, приучения к туалету и прививания дисциплины.

3. Ребенок как часть бессознательного родителя.

Данная группа фантазий связана с ситуациями, когда родитель проецирует на ребенка чувства, принадлежащие ему самому. Функция проекции состоит в том, чтобы защитить родителя от переживания неприятных ему чувств.

Иллюстрацией служит следующий случай.

Девочка трех с небольшим лет начала ходить в детский сад. Однако при расставании с матерью она сильно протестовала, расстраивалась, не хотела ее отпускать (просила мать не оставлять ее в детском саду). Вместе с этим мать замечала, что, когда она возвращалась за девочкой, дочь спокойно играла с другими детьми, не демонстрировала страха. Воспитатели также сообщали, что ребенок достаточно хорошо чувствует себя в детском саду. Психолог, работающий с семьей, отметил противоречивость описываемой матерью картины: девочка сильно расстраивается при разлучении, однако в отсутствие матери способна справиться с ситуацией и вести себя в соответствии со своими возрастными возможностями и интересами. Противоречия, подобные наблюдаемым, часто свидетельствуют о том, что ребенок является тем, кто выражает не принимаемые родителем собственные чувства (суть психологического механизма состоит в том, что ребенок выражает те чувства, которые родитель не осознает и не принимает в себе). При обсуждении с женщиной ее переживаний в момент расставания с дочерью, а также воспоминаний из детства выяснилось, что сама она пошла в ясли, когда ей исполнилось шестнадцать месяцев (что не является оптимальным для посещения детского сада из-за сильной потребности детей этого возраста проводить достаточное количество времени с близким взрослым). Также у матери сохранились воспоминания о том, что она чувствовала тоску, оставаясь в детском саду без матери. Она сообщила, что сейчас, разлучаясь с дочерью, не находит себе места и очень тоскует, ожидая окончания пребывания ребенка в детском саду. Психолог предположила, что это сама мать, а не девочка опасается разлучения, но, возможно, стыдится почувствовать тоску и страх. Функция симптома девочки заключалась в том, чтобы не оставлять мать одну со своими неприятными переживаниями. Девочка активно демонстрировала свое нежелание идти в детский сад для поддержки матери. Данное предположение было озвучено на консультации и предложено позвонить психологу, если женщина почувствует себя плохо, пока находится дома одна, ожидая возвращения дочери из детского сада. Она не воспользовалась звонком и на следующей встрече сообщила, что после обсуждения взаимосвязи ее собственных чувств и поведения дочери во время разлучения ей было легче ощутить тоску и перенести расставание. Также она заметила, что дочь перестала бурно реагировать на разлуку с матерью и с интересом пришла в детсадовскую группу.

Данный пример иллюстрирует, что осознание и обсуждение собственных чувств, которые мать не принимала в себе, помогло усилить ее способность переносить ситуации расставания с ребенком, а также укрепило девочку в ее стремлении быть в кругу сверстников.

Следует отметить, что концепция «Воображаемого взаимодействия» не является самостоятельной парадигмой, а обобщает разнообразный психотерапевтический опыт, накопленный в работе с маленькими детьми и их семьями в рамках психодинамического подхода.

В настоящее время существуют исследования о влиянии раннего неблагополучного социально-эмоционального опыта на способность взрослого быть чувствительным родителем. В данных исследованиях нашли подтверждение многие клинические феномены, которые были описаны нами выше [Lyons-Ruth, Spielman, 2005; Shah, et al., 2010; Ensink et al., 2014; Fonagy et al., 2016 и др.].

Психологическая помощь детям младенческого возраста в большинстве случаев предполагает помощь и их родителям (и другим близким взрослым, которые заботятся о ребенке). В связи с этим психолог или психотерапевт (далее мы будем использовать слова «психотерапевт» и «терапевт» как синонимы), консультирующий семьи с детьми младенческого возраста, должен обладать знаниями и навыками в области консультирования взрослых, а также знать основные закономерности детского развития, чтобы понимать причины и значение симптомов ребенка.

В предыдущих разделах нашей главы мы представили информацию об основных психологических потребностях детей в младенческом возрасте, познакомили читателя с методическими основами диагностики качества взаимодействия родителя и младенца, а также описали факторы, которые оказывают влияние на способность родителя быть чувствительным к потребностям младенца. Далее будет рассказано о структуре психологической помощи семьям с младенцами.

В связи с тем, что ранняя психологическая помощь является относительно новой областью в сфере психологического сопровождения семей, родители младенцев крайне редко обращаются за помощью непосредственно к психологу. Чаще семья попадает на консультацию по рекомендации врача или другого специалиста (социального работника, педагога и т. п.).

Поводом для обращения к психологу могут быть:

• нарушение сна ребенка;

• проблемы с кормлением;

• взаимодействие с младенцем, имеющим «трудный темперамент»;

• двигательное и/или познавательное развитие либо общие медицинские вопросы;

• собственные тревоги родителей, касающиеся будущего ребенка.

Мы предлагаем начать планирование помощи, используя следующие вопросы, на которые нужно ответить профессионалу в ходе первой встречи с семьей.

1. Что мы наблюдаем?

Отвечая на этот вопрос, нам необходимо описать сигналы ребенка, его эмоциональное состояние и развитие, а также характер взаимодействия родителя и младенца. Корректное наблюдение за младенцем и родителем способствует формулированию уточняющих вопросов о предъявляемой проблеме.

2. Зачем и почему происходит наблюдаемое взаимодействие?

Здесь необходимо осмыслить причины и функции того или иного поведения, эмоционального состояния как ребенка, так и родителя. Ясное понимание причин и функций, которые демонстрируют его участники, помогает предложить интерпретацию взаимодействия.

3. Что мы можем сделать в данной ситуации?

Ответ на этот вопрос позволяет сформулировать цели психологической помощи, оценить реалистичность того или иного вида помощи.

4. Как мы будем осуществлять помощь?

Отвечая на этот вопрос, мы выбираем модель помощи ребенку и родителю.

Анализ исследований показывает, что в настоящее время существуют различные модели психологической помощи детям младенческого возраста и их родителям. Широко используются программы, направленные на предоставление информации родителям о детском развитии (PRIDE[10]10
  PRIDE Model of Practice. URL: https://www.cwla.org/pride-training.


[Закрыть]) или на поддержку сензитивного родительского поведения [Bernard et al., 2013; Promoting Positive Parenting, 2008]. В случаях, когда специалист, наблюдая за взаимодействием матери и младенца, выявил серьезные ограничения в способности родителя быть отзывчивым к сигналам и потребностям ребенка, а также обнаружил признаки нарушения психического здоровья у младенца, наиболее оптимальным, на наш взгляд, является выбор программ помощи, направленных на поддержание детско-родительских отношений [Svanberg et al., 2010; Крамер, 2006].

Краткосрочное сопровождение [Крамер, 2006] предполагает направленность на разрешение конкретной трудности во взаимоотношениях родителя и ребенка. Данный вид помощи возможен в случае, когда психологу или психотерапевту совместно с родителем ребенка удается создать доверительные и позитивные отношения в короткие сроки (по сути дела, на первых консультациях). Свидетельством того, что трудность будет разрешена за непродолжительное время (5-10 встреч), служит и готовность матери обращаться к воспоминаниям о своем детстве, способность испытывать и обсуждать с психологом самые разные чувства (включая и такие негативные, как гнев, страх, ревность и т. п.) по отношению к ребенку, использовать опыт, полученный в ходе встреч с психологом, в реальном взаимодействии с ребенком. Если на первых консультациях мать (отец) проявляет амбивалентность или враждебность по отношению к профессионалу либо родитель не демонстрирует готовность к открытому обсуждению своих переживаний относительно ребенка или если его рассказ содержит значительное количество спроецированных на ребенка собственных чувств, то, скорее всего, потребуется длительное психологическое сопровождение данной семьи.

Другая модель, направленная на разрешение трудностей во взаимоотношениях родителя и младенца, предложена в центре Анны Фрейд (Лондон, Великобритания) [The Practice of Psychoanalytic Parent – Infant Psychotherapy, 2005; Fonagy et al., 2016]. Опираясь на тезисы психоаналитической теории и теории привязанности, специалист оказывает помощь, работая с ожиданиями родителей по отношению к ребенку, с их внутренними конфликтами, которые становятся препятствием к отзывчивой заботе о малыше. Также большое внимание в рамках данной модели уделяется непосредственно работе с младенцем и поддержке чувствительного родительского поведения. Длительность сопровождения семьи в рамках данной модели обычно составляет от четырех месяцев до двух лет.

Далее представлены основные методы, которые использует психотерапевт в рамках данного подхода. Они адресованы родителю, младенцу или им обоим.

1. Прояснение и исследование.

Терапевт собирает информацию, связывает и проверяет гипотезы вместе с родителем.

2. Работа непосредственно с ребенком.

Общаясь с ребенком, терапевт предоставляет для него новый опыт отношений и демонстрирует родителю, что ребенок – объект, достойный интереса. Также взаимодействие с младенцем помогает родителю регулировать свое эмоциональное состояние.

В конце сессии мать передает плачущего шестимесячного младенца терапевту с просьбой подержать его, пока она одевает старшего ребенка. Младенец быстро перестает плакать и замирает на руках у терапевта. Время от времени он смотрит на него, оглядывается по сторонам.

Терапевт: «Ты сидишь у меня на руках, ты замер и решаешь, как быть…»

Мать: «Он не боится, он дружелюбен с другими людьми.»

Эта короткая иллюстрация открывает перспективу размышления и обсуждения с родителем того, как он видит и интерпретирует сигналы ребенка и что же оказывает влияние на восприятие матерью сигналов ребенка.

3. Отражение характера взаимодействия.

На основе наблюдения терапевт получает возможность отражать характер взаимодействия в диаде. Цель такого отражения – повышение осознанности матери, а также призыв к обсуждению чувств, особенностей восприятия родителем поведения и состояния ребенка и других тем. Отражение можно использовать как по отношению к родителю, так и к младенцу.

Терапевт – матери: «Когда ваш ребенок начал плакать, вы стали говорить быстрее».

Данный пример может позволить родителю осознать изменение своего эмоционального состояния в ответ на плач ребенка.

Терапевт – младенцу: «Когда мама взяла тебя на руки, ты ей улыбнулся».

Эта иллюстрация предоставляет матери возможность заметить, что, находясь у нее на руках, младенец чувствует себя лучше. Для младенца подобное отражение помогает осознанию себя и своих чувств, когда он находится на руках у матери.

Мать играет с четырехмесячным младенцем, тряся перед ним погремушкой. Ребенок наблюдает за игрушкой с удовольствием и интересом, пытается дотронуться до нее и взять. Мать улыбается, быстро подносит погремушку к ручкам малыша и тут же отодвигает ее чуть дальше, так, что он не может поймать ее. Младенец начинает слегка беспокоиться. Терапевт, наблюдая за этим взаимодействием, говорит ребенку «детским» голосом: «Игрушка убегает от тебя! Скорее, скорее лови ее!» После этого комментария мать прекращает отодвигать игрушку, позволяя младенцу удержать в руках и исследовать ее, снижая тем самым уровень его фрустрации.

Потенциально подобное отражение позволяет матери обратить внимание на ее собственный мотив такой поддразнивающей игры. Также благодаря особой, «детской», манере речи терапевта младенец может ощущать, что на него обращают внимание, разделяют с ним его интерес и аффект.

4. Моделирование.

Благодаря моделированию родитель получает возможность увидеть новые способы взаимодействия с ребенком, а также выбрать новые варианты игры с ним.

Перед тем, как помочь младенцу занять более удобное положение, терапевт предупреждает его: «Я собираюсь тебя немножко передвинуть». Здесь терапевт моделирует для матери предсказуемый способ взаимодействия с младенцем.

5. Игра.

Терапевт может инициировать игру с младенцем – для моделирования, понимания состояния ребенка и для начала игры. Ее основные принципы: наблюдение, взаимность, предоставление времени для того, чтобы ребенок ответил на инициативу терапевта.

6. Отражение.

Отражение эмоционального состояния – это процесс, когда терапевт отражает родителю или ребенку их эмоциональное состояние с целью подтвердить чувство «я», самости. Отражение является важным средством, которое позволяет распознавать собственное эмоциональное состояние. Другая его функция – демонстрация родителю психического мира младенца. Однако важно помнить, что отражение должно быть естественным, не автоматическим.

7. Интерпретация.

Интерпретация включает вербализованное понимание терапевтом внутриличностных и межличностных конфликтов и защит. В рамках младенческо-родительской терапии интерпретации ограничены:

• по отношению к родителю – областью взаимодействия с младенцем, а также взаимосвязью прошлого опыта родителя и его актуального поведения с ребенком;

• по отношению к диаде – сферой влияния внутреннего конфликта родителя на способ адаптации младенца, а также в случае, когда и родитель, и ребенок используют общий механизм психологической защиты.

Мать разговаривает с терапевтом о тяжелом чувстве печали, связанном с неожиданной необходимостью прервать терапию. Девятимесячная девочка выбирает громко пищащую игрушку и настойчиво и сильно нажимает на нее. Во время этой игры девочка не издает никаких звуков, ее тело остается напряженным. Терапевт – младенцу: «Тебе, наверное, очень тяжело слушать, о чем мы говорим с мамой, и ты хочешь сказать нам об этом. Твоя игрушка, кажется, громко говорит за тебя».

Терапевт предложил одиннадцатимесячному младенцу игру, суть которой была в том, что игрушка (коза, прикрепленная к палочке) пряталась и выходила из «домика». Ребенок с интересом и радостью следил за козой, улыбался, когда она показывалась, и хлопал по домику, когда коза находилась в нем. Мама сказала младенцу: «Ты бил козу, и она спряталась». Терапевт – маме: «Возможно, вы хотели показать Мише, что если быть слишком напористым, то от тебя могут прятаться».

Использование представленного выше подхода к работе с парой родитель – младенец предполагает дополнительное образование психолога в области психоаналитической психотерапии, опыт собственной психотерапии, а также регулярное обсуждение случаев (супервизии) с коллегами [Плешкова, Иванова, 2014].

В данной главе были рассмотрены особенности социально-эмоционального развития детей младенческого возраста, представлен обзор диагностических методов в работе с семьями и младенцами, описаны социальные сигналы детей и признаки, говорящие о неблагополучии во взаимодействии младенца и его родителей. Также представлена информация о причинах нечувствительного родительского поведения. Потребности детей младенческого возраста, особенности родительского отношения анализировались с позиций теории привязанности и психоаналитической теории, которые рассматривают развитие детей в системе их взаимоотношений с заботящимися взрослыми. Данная информация будет способствовать развитию клинического мышления профессионала, поможет целостно описать случай, с которым он работает. Применяя техники, представленные в заключительном разделе главы, психолог сможет осуществить психотерапевтическую помощь диаде, которая не предполагает обучения, а направлена на разрешение внутренних затруднений, мешающих чувствительно заботиться о ребенке.