Текст книги "Психологическое консультирование детей и родителей"

Контрольные вопросы

1. Назовите социальные сигналы младенцев.

2. Охарактеризуйте понятие «чувствительность взрослого к сигналам ребенка».

3. Опишите методы оценки взаимодействия в паре младенец – родитель.

4. Какие признаки нарушений во взаимодействии между младенцем и родителем существуют?

5. Назовите причины нечувствительного поведения родителей по отношению к младенцам.

6. Опишите особенности моделей психотерапевтической помощи детям младенческого возраста и их родителям.

7. Назовите принципы игры с ребенком младенческого возраста.

8. Приведите пример использования принципа «моделирование» при работе с матерью и младенцем.

9. Опишите особенности предложения интерпретации при работе с парой мать – младенец.

Глава вторая
Психологические особенности периода раннего детства. Тоддлеровская группа как метод психологического сопровождения семей с детьми раннего возраста

Переход от младенчества к детству происходит через период раннего возраста, в течение которого внутренний мир ребенка усложняется, а во внешней реальности он постепенно обретает возможность более автономного функционирования (ребенок начинает самостоятельно ходить, развиваются навыки самообслуживания, речь и др.).

Период раннего детства определяется возрастом от года до трех лет. В англоязычной литературе [Крайг, Бокум, 2016; Parents and Toddlers in Groups, 2010] он называется тоддлеровский[11]11
  От toddler (англ.) – ребенок, начинающий ходить.


[Закрыть].

Согласно теории привязанности, к концу первого года жизни ребенок обобщает опыт отношений с матерью и формирует внутреннюю «рабочую модель», которая включает представления о себе, о матери и о других людях [Боулби, 2003]. Теория привязанности дает нам возможность на основании наблюдаемого поведения ребенка в стрессовой ситуации описать самозащитные стратегии, используемые им для достижения безопасности, потребность в которой является одной из базовых для человека [Плешкова, 2008]. Клиническая ценность теории привязанности состоит в том, что на ее основании мы можем составить представление не только о том, какими стратегиями эмоциональной регуляции овладел ребенок, но и насколько чувствительной, постоянной и предсказуемой оказывается для ребенка его мать. Другими словами, насколько ей удается помочь ребенку перерабатывать психический опыт, развивать мышление. Этот важный аспект материнской заботы в психоаналитической традиции принято называть контейнированием [Хиншелвуд, 2007].

Психоаналитические концепции предлагают различные модели психического [Тайсон, Тайсон, 2013], включающие как феноменологические описания психических явлений, так и механизмы их формирования, открывающие возможность размышлять о внутрипсихической жизни ребенка, не данной нам в непосредственном наблюдении. Психоаналитическая парадигма позволяет лучше понимать определенные мотивы и фантазии, проявляющиеся в тех или иных реакциях ребенка, которые могут казаться бессмысленными, а родителями или не учитываться, или восприниматься как просто плохое поведение.

Овладение прямохождением (как правило, случается к концу первого – началу второго года жизни) является одновременно реальностью физического функционирования и грандиозным событием психической жизни ребенка, позволяющим более активно познавать внешний мир, экспериментировать с физической и психологической дистанцией в отношениях с матерью, обретать новый опыт субъективного восприятия себя и своих возможностей.

Разнообразные клинические наблюдения [Малер и др., 2011; Райд, 1996; Стайнер, 1995] и экспериментальные исследования [Крайг, Бокум, 2016; Лафренье, 2004] свидетельствуют об усложнении эмоционального мира и психического функционирования детей раннего возраста. Вдохновляющий ребенка новый телесный опыт, связанный как с практикой хождения и другими двигательными возможностями, так и с развитием большего контроля в управлении сфинктерами прямой кишки и мочеиспускательного канала, интеллектуальные открытия и экспериментирование с речью, отношения в кругу семьи и за ее пределами, укрепляющийся интерес к сверстникам; познание различий между полами, развитие символической игры, освоение ритуалов обмена – все это и многое другое порождает в тоддлере яркие, зачастую противоречивые переживания.

Ребенок раннего возраста тренируется и наслаждается, играет и познает, радуется и фантазирует, протестует и возмущается, мечтает и смущается, ревнует и завидует, желает и боится. Постепенно он все больше сталкивается с амбивалентными переживаниями по отношению к близким людям. Противоречивые чувства со временем начинают одолевать не только тоддлера, но и его родителей. Радость, умиление и гордость, вызванные достижениями своего малыша, могут сменяться недоумением, разочарованием, возмущением и даже гневом, а рутина повседневности, тревоги и заботы родительства – привести к выраженной эмоциональной усталости взрослых.

Таким образом, речь идет о специфической ситуации в отношениях прежде всего матери и ребенка в связи с прохождением им определенного этапа развития, на котором ему необходимо решить ряд психологических задач. Психоаналитическая концепция сепарации-индивидуации, предложенная М. Малер [Малер и др., 2011], поможет нам лучше понять специфику этих задач.

Согласно этой концепции, у ребенка в течение первых трех лет жизни в контексте отношений с матерью формируются внутри-психические структуры, позволяющие ему функционировать достаточно независимо. Они включают целостную психическую репрезентацию матери и уникальную, стабильную психическую репрезентацию себя, отличную от материнского образа. Эти психические репрезентации формируются по мере развития отношений. Тоддлер постепенно обнаруживает пределы своих возможностей, сталкивается с тем, что он не может контролировать поведение матери и других людей. Последовательное и терпеливое посредничество близких взрослых помогает ему переработать интенсивные переживания и перейти от протеста и «борьбы» к примирению и сотрудничеству. В течение тоддлеровского возраста ребенку предстоит интегрировать в целостные репрезентации себя и матери «плохие» и «хорошие» аспекты и развить способность выдерживать противоречивые чувства, находя утешение и поддержку не только у своей реальной матери, но и в своем внутреннем мире, обращаясь к репрезентации утешающей, поддерживающей внутренней фигуры.

Хочется особенно подчеркнуть масштабность и экзистенциальный характер этих задач, с которыми ребенок впервые сталкивается в столь юном возрасте и которые не могут быть решены окончательно. Они становятся неотъемлемой составляющей внутреннего мира и отношений человека в течение всей последующей жизни, когда повседневные неурядицы, закономерные кризисы на время приводят к потере внутренней стабильности и возрождению ранних тревог относительно надежности отношений. Именно поэтому ранний возраст является таким важным для психологического становления и таким непростым эмоционально.

Достижение ребенком тоддлеровского возраста знаменует и развитие определенной внутрисемейной динамики. Рассмотрение отношений в рамках семейной системы – это еще один важный теоретический подход, который необходимо использовать в консультировании ребенка и его семьи. Супружеская пара, реализовав свою любовь и креативность в зачатии и рождении первенца, став семьей и обретя статус родителей, продолжает быть сосредоточенной на заботе о подрастающем ребенке. При этом начинает интенсифицироваться динамика отношений в треугольнике мать – ребенок – отец (в более сложной конфигурации, если в семье есть еще дети или совместно проживают три, четыре поколения). Супругам необходимо позаботиться о своих отношениях, претерпевающих трансформацию на новом этапе супружества, а в качестве родителей им предстоит помочь ребенку выйти из позиции психологического центра семьи и принять свое детское положение в семейной иерархии, развивать отношения с каждым из родителей и другими людьми (в кругу семьи и за ее пределами).

Кроме того, в контексте истории семьи определенная симптоматика ребенка может символизировать ту или иную дисфункцию семейной системы. Проиллюстрировать это мы можем следующим примером (из опыта работы В. Ю. Ивановой).

Одни молодые родители (здесь мы будем называть их Петр и Катя) попытались начать водить своего сына двух с половиной лет (назовем его Ваней) в детский сад. Ваня не смог остаться без мамы, очень сильно плакал и требовал, чтобы она не уходила. Различные попытки дать ему время привыкнуть к детскому саду, в присутствии мамы постепенно завязать отношения с воспитателями и детьми не увенчались успехом. Мальчик категорически отказывался с кем-либо общаться и не отходил от матери. Родители решили повременить с этой затеей, но и через год, и через два повторилось то же самое. Проявившись в тоддлеровском периоде, симптом сохранялся и в более старшем возрасте, претерпев лишь несущественные изменения. В шесть лет Ваня все же ходил в детский сад. Но каждое утро родители буквально на руках вносили его туда. Он очень сильно плакал и протестовал, а то непродолжительное время, на которое оставался в саду, проводил в ожидании мамы. Важно также, что ни в тоддлеровском возрасте, ни старшим дошкольником Ваня не мог ничего рассказать, что же с ним происходит. Похоже, его охватывала сильнейшая тревога, вынуждавшая во что бы то ни стало удержать мать.

На психологической консультации Катя оказалась только тогда, когда Ване исполнилось шесть лет. И стало известно, что первый ребенок пары родился с тяжелой физической патологией и умер почти сразу после рождения. Родственники и знакомые молодых родителей настоятельно рекомендовали «забыть», и они предприняли все, чтобы это сделать. Супруги последовательно избегали разговоров о случившейся трагедии и если замечали переживания друг друга, то быстро пытались отвлечь друг друга и развеселить. Петр и Катя переехали в другой город, в котором у них не было ни родственников, ни знакомых. Востребованная специальность Петра позволила ему быстро найти работу, а семье обосноваться в новой, незнакомой среде. Спустя несколько лет на свет появился Ваня. На этой консультации Катя впервые стала рассказывать и плакать о потере первенца. После этой встречи она обратила внимание на то, что Ваня стал намного более спокойно отпускать ее в детском саду. Как же понять такое ослабление симптома?

Продолжительный период семья находилась в дисфункциональном состоянии непережитой скорби. Нормальный процесс психологического отделения ребенка тоддлеровского возраста от матери оказался для этих родителей символом потери. Невозможность психологически расстаться с первенцем проявлялась в фактической неспособности практиковать временные расставания со вторым ребенком. Начавшийся процесс оплакивания матерью потери позволил ослабить эту отчаянную бессознательную попытку Вани оставаться вместе с матерью, «не теряя» ее. Было положено начало процессу освобождения ребенка от семейного симптома, носителем которого он стал. Подобное явление в системной семейной психологии получило название идентифицированного пациента [Минухин, Фишман, 2006].

Таким образом, ключевыми теоретическими подходами, позволяющими концептуализировать психологическое содержание периода раннего детства, являются психоаналитическая парадигма, теория привязанности и системный семейный подход. Принимая во внимание внутренний мир ребенка, динамику его познавательного развития и психофизического созревания, особенности его отношений с матерью, другими близкими и семейный контекст, мы можем организовать психологическое сопровождение, содействующее психическому здоровью, социальной адаптации и развитию ребенка.

Множество вопросов, связанных не только с интересом и желанием лучше понимать своего ребенка, но и с озабоченностью относительно того, насколько нормальным является его уровень развития, поведение и эмоциональное реагирование, приводят родителей к необходимости обратиться за помощью к специалистам. Однако далеко не сразу появляется понимание, что истоки трудностей, с которыми они имеют дело, могут находиться именно в психологической сфере.

Родители по-прежнему обращаются скорее к врачам, прежде всего невропатологам и педиатрам, и используют медикаментозное лечение многих трудностей, связанных с эмоциональной регуляцией детей раннего возраста. Также наблюдается усиливающаяся тенденция к форсированию раннего интеллектуального развития, что в ряде случаев превращается в перестимуляцию, приводящую либо к сопротивлению и потере интереса ребенка к обучению, либо к его специфической пассивности и подчинению.

Не умаляя важности физического здоровья и своевременной диагностики проблем, требующих медицинского сопровождения, необходимо принимать во внимание, что вышеперечисленные трудности формируются в контексте отношений ребенка с матерью и поэтому всегда имеют и психологическую составляющую.

В природе развития заложено постепенное созревание и обретение ребенком большей автономии и независимости. Многие проблемы детей раннего возраста имеет смысл рассматривать именно в этом ракурсе. Перечислим наиболее распространенные из них:

• трудности с отлучением ребенка от грудного вскармливания:

• сложности приучения к горшку;

• особенности эмоциональной регуляции и поведения детей (нарушение сна, тревожность, страхи, вспышки раздражительности, невозможность успокоиться и др.);

• отношение к еде;

• особенности взаимодействия со сверстниками и взрослыми (застенчивость, агрессивность, страх общения и др.).

Такого рода проблематика, с одной стороны, отражает специфику социально-эмоционального развития, и в этом смысле наличие трудностей служит свидетельством нормального прохождения тоддлеровского возраста, в котором стремительное обретение новых навыков сменяется периодами отдыха и «отката» назад, к младенческим привычкам. С другой стороны, возрастная специфика сочетается с индивидуальными особенностями как ребенка, так и матери, характером их отношений и взаимодействий, семейным контекстом, обретая свое уникальное воплощение в каждом конкретном случае. Когда же развитие ребенка осложнено наличием какого-либо рода медицинского диагноза, то появляется риск игнорирования ребенка как равноправного партнера, имеющего свои потребности и намерения, риск рассмотрения его поведенческой и эмоциональной проблематики как обусловленной исключительно биологическими факторами. Так, например, исследования показывают, что дети с синдромом Дауна способны формировать различные паттерны привязанности, в том числе и относительно безопасные [Плешкова, 2008]. Это означает, что в одних случаях специфика когнитивного и коммуникативного развития детей с синдромом Дауна [Пальмов, 2006] и сам факт наличия диагноза у ребенка не оказывают существенного влияния на качество материнской заботы, и дети формируют относительно безопасные паттерны привязанности. В других же случаях матери детей с синдромом Дауна испытывают существенные сложности в обеспечении ребенка чувствительной и предсказуемой заботой, что приводит к формированию сложноорганизованных паттернов привязанности.

Итак, дифференциальная диагностика природы трудностей, определение независимого и совместного влияния различных факторов становятся основными задачами первых этапов психологического консультирования. Для их реализации необходима высокая квалификация, обеспечиваемая специальными программами постдипломной подготовки, включающими:

• углубленное знакомство с теоретической и методологической базой раннего сопровождения;

• формирование навыков наблюдения за взаимодействием детей и взрослых;

• овладение базовыми и специальными навыками психологического консультирования взрослых и детей, в частности детей раннего возраста и их родителей;

• обязательную систему супервизионной и психотерапевтической поддержки.

Поскольку формирование и развитие ребенка происходит в контексте отношений с близкими взрослыми, основными диагностическими методами, как и в работе с детьми младенческого возраста, остаются методы оценки взаимодействия и привязанности, описанные в первой главе данного пособия.

С целью детальной диагностики уровня развития ребенка раннего возраста используются родительские опросники (Шкала KID, Шкала RCDI), а также диагностические инструменты, проводимые специалистом и сочетающие в себе интервьюирование родителей и тестирование ребенка (Шкала Баттелла). Последние обладают большей диагностической ценностью, поскольку позволяют сопоставить родительские оценки с экспертными, но являются более трудоемкими и требуют больше времени для их проведения, в отличие от родительских опросников, которые могут быть заполнены родителями в удобное для них время и онлайн и являются хорошими скрининговыми методами.

Ниже перечислим наиболее распространенные шкалы, применяемые в психологической диагностике детей младенческого и раннего возраста.

1. Шкала KID (R) – русифицированный вариант Кентской шкалы оценки развития младенцев (Kent Infant Development Scale, разработана под руководством профессора Ж. Рейтер).

Шкала предназначена для оценки уровня развития детей от двух до шестнадцати месяцев, а также детей, чей биологический возраст больше указанного, но возраст развития не превышает шестнадцати месяцев. Шкала представляет собой опросник для родителей, состоящий из 252 пунктов. Каждый пункт шкалы отнесен к одной из пяти областей: когнитивной, двигательной, языковой, самообслуживания, социальной [Чистович и др., 2000].

2. Шкала RCDI – русифицированный вариант Шкалы оценки развития ребенка (Child Developmen Inventory, разработана доктором Г. Айртоном).

Шкала предназначена для оценки уровня развития детей в возрасте от года и двух месяцев до трех с половиной лет. Шкала представляет собой опросник для родителей, состоящий из 216 пунктов. Каждый пункт шкалы отнесен к одной из шести областей (пять пунктов отнесены одновременно к двум областям): социальной, самообслуживанию, крупной моторике, мелкой моторике, развитию речи, пониманию речи [Шапиро, Чистович, 2000].

3. Шкала Баттелла – шкала оценки развития ребенка от рождения до восьми лет.

Представляет собой диагностический инструмент, сочетающий опрос родителей и тестирование ребенка. Оценка проводится по пяти областям: адаптация, личностно-социальное, моторное, коммуникативное и познавательное развитие [LINC Associates, 1988].

4. Макартуровский тест речевого и коммуникативного развития детей раннего возраста (MacArthur CDI).

Представляет собой два опросника, заполняемых родителями: «Тест речевого и коммуникативного развития детей раннего возраста: слова и жесты» и «Тест речевого и коммуникативного развития детей раннего возраста: слова и предложения». Русифицированную версию опросников разработала группа авторов – М. Б. Елисеева, Е. А. Вершинина, В. Л. Рыскина, С. Н. Цейтлин [Елисеева и др., 2016]. Этот инструмент предназначен для углубленного изучения речевого и коммуникативного развития ребенка раннего возраста.

В сложных случаях для углубленной диагностики, осмысления результатов, формулирования диагноза и разработки тактик и стратегий помощи полезна Диагностическая классификация нарушений психического здоровья и развития в младенческом и раннем детстве (DC: 0-5)[12]12
  URL: http://www.zerotothree.org/resources/1540-crosswalk-from-dc-0-5-to-dsm-5-and-icd-10 (дата обращения: 20.03.2019).


[Закрыть].

Вышеперечисленный методический инструментарий может быть использован как во время первичной диагностики, так и с целью отслеживания динамики развития и оценки эффективности предоставляемой помощи. Выбор инструментов диагностики в каждом конкретном случае определяется характером запроса родителей, обратившихся за помощью, и результатами первичной консультации, в процессе которой формулируется психологическая проблема, лежащая в основе описываемой родителями ситуации и предъявляемых жалоб.

Трудности родителей могут требовать не просто информирования о специфике тоддлеровского возраста, обсуждения результатов диагностики различных аспектов развития ребенка и взаимодействия с ним в рамках единичных или периодических консультаций, а достаточно продолжительного, регулярного психологического сопровождения, в рамках которого удастся оказать помощь семье, чаще – матери, в прохождении непростого, переходного периода в отношениях с ребенком.

Для реализации такого рода сопровождения существует зарекомендовавшая себя форма психоаналитически ориентированной групповой работы – тоддлеровская группа, представляющая собой психологическую группу встреч для мам и детей раннего возраста, которая проводится в помещении, специально оборудованном для игры детей. Немногочисленный состав участников (4-8 пар мать – ребенок), регулярное еженедельное посещение, постоянное место и время встреч, два психолога, которые являются ведущими, – все это неотъемлемые характеристики психотерапевтического пространства такого рода группы. Более подробно об истории возникновения тоддлеровских групп и об их разнообразных современных модификациях можно прочесть в сборнике «Родители и тоддлеры в группах: психоаналитический подход к развитию» [Parents and Toddlers in Groups, 2010].

С точки зрения групповой работы тоддлеровская группа не является психодинамической в традиционном понимании, то есть такой, в которой создаются и поддерживаются условия для проработки внутриличностных конфликтов ее участников. Основной целью группы является разнообразная поддержка мам и детей в процессе прохождения трудностей в отношениях, связанных с тоддлеровской проблематикой. И создание и поддержание «контейнирующего» пространства, атмосферы принятия – одна из центральных задач, поскольку именно это пространство, эта атмосфера оказывается тем целительным инструментом, которым могут воспользоваться дети, родители, группа в целом и в котором ведущие, с одной стороны, – создатели этого пространства, с другой же стороны – неотъемлемая его часть.

Безоценочность, принятие, эмпатия, открытость к диалогу и стремление к равномерному распределению внимания ведущих по отношению ко всем участникам – традиционные принципы групповой психотерапевтической работы [Рудестам, 2006]. Наряду с этим, ведущие тоддлеровской группы активно используют в своей работе и предоставление разнообразной информации, касающейся прежде всего социально-эмоционального развития детей, а также организуют групповые дискуссии, посвященные темам, вызывающим наибольший интерес и беспокойство. Например:

• Как дети могут в поведении и игре выражать свои переживания?

• Почему важно говорить с детьми об их чувствах?

• Какая борьба между желанием близости и потребностью в независимости разворачивается во внутреннем мире тоддлера?

Поскольку подобные обсуждения происходят в процессе взаимодействия с детьми и нередко мамы оказываются весьма вовлеченными в разговор, то одним из важных условий группового процесса является равномерное распределение внимания ведущих между детьми и мамами, отражение чувств и тех и других. Как правило, совместное чаепитие в середине встречи становится временем для дискуссий. Наиболее часто обсуждаются следующие проблемы:

• «борьба», возникающая между матерью и ребенком по поводу приучения к горшку;

• трудности в установлении четких ограничений для ребенка без насильственных способов, оскорблений и угроз;

• перспективы развития и подготовка к посещению детского сада.

У мам есть возможность поделиться своими сомнениями и переживаниями, познакомиться с разными точками зрения, лучше осознать и сформулировать свою.

В пространстве тоддлеровской группы каждый может выбрать оптимальную для себя степень участия. Задача ведущих при этом – разработать такую тактику сопровождения, которая учитывала бы индивидуальные особенности не только детей, но и матерей.

Будучи разновидностью групповой работы, тоддлеровская группа обладает рядом существенных особенностей. Дети имеют возможность свободно перемещаться, исследуя игрушки и окружающее пространство. Периодически в группе возникает несколько дискуссий и взаимодействующих подгрупп детей и взрослых одновременно, а также своего рода мини-консультации, потребность в которых могут выражать отдельные мамы. Все эти обстоятельства требуют от ведущих способности удерживать в фокусе внимания многообразие и сосуществование индивидуального, родительского, детского и коллективного опыта группы как единого целого, имеющего свою историю.

В качестве иллюстрации приведем пример из опыта работы В. Ю. Ивановой и Н. Л. Плешковой.

Мать, назовем ее Лиза, с пятнадцатимесячной дочерью Светой принимали участие в исследовании, после которого Лиза попросила рассказать о результатах, а также ее интересовало, как можно регулировать поведение дочери, когда она сильно расстроена. Мать хотела, чтобы ребенок реже плакал. Света не имела каких-либо серьезных нарушений здоровья. Ее родители жили в отдельной квартире, однако в связи с плохим финансовым положением примерно каждые три недели переезжали вместе со Светой к родителям матери или отца, получая с их стороны финансовую поддержку. Затем возвращались к себе домой. Таким образом, привычная домашняя обстановка девочки часто менялась. Мать и отец интересовались развитием дочери, однако расходились во мнении по вопросам воспитания, из-за чего время от времени возникали конфликты, вызывавшие напряжение и в их супружеских отношениях. Один из вопросов, по которым возникали разногласия, касался того, как надо вести себя с девочкой в моменты плача. Отец считал правильным дать дочери побыть одной, мать пыталась успокоить Свету, однако быстро начинала испытывать сильное раздражение и в такие моменты могла ее ударить. Также стало известно, что Света в свои пятнадцать месяцев могла долгое время, до нескольких часов, играть одна, не требуя внимания родителей. Таким поведением дочери они были довольны.

В результате обсуждения с родителями возможных вариантов помощи они выбрали тоддлеровскую группу. Мать с дочерью ходили в группу в течение полутора лет. В группе девочка временами находилась в состоянии оцепенения и апатии, временами могла играть и взаимодействовать с другими детьми. При этом игра ее была достаточно скудной. Мать старалась заботиться о дочери, играть с ней, однако часто ее вмешательства выглядели небрежными либо чрезмерно навязчивыми. Выраженная особенность Лизы, с которой столкнулись специалисты еще на этапе начального интервью, состояла в том, что основными механизмами психологической защиты, представленными в психическом функционировании женщины и ее взаимодействии с людьми, были проекция и отрицание. Таким образом, Света в контексте отношений с матерью находилась не в пространстве отражения и контейнирования ее переживаний, а в пространстве неосознаваемых чувств матери. Та посредством проекций приписывала своей дочери различные намерения, преимущественно агрессивные, а непосредственные, актуальные переживания и потребности девочки (например, страх, грусть, потребность в предсказуемом, чувствительном отклики мамы) недооценивала или отрицала.

В тоддлеровской группе Лиза никогда не инициировала разговоров, связанных с ее сложностями в отношениях с дочерью, хотя всегда очень внимательно слушала то, что рассказывали другие матери и психологи, ведущие группу. Временами ее реплики в адрес других мам были насмешливыми или язвительными. В своих попытках обращать внимание Лизы на эмоциональное состояние и потребности Светы специалисты сталкивались с обесцениванием и отрицанием наличия сложностей. В связи с этим консультанты, ведущие группы, выбрали терапевтическую позицию контейнирования, не вступая в конфронтацию с Лизой, однако периодически предпринимая попытки обратить ее внимание на состояние дочери и поделиться своими размышлениями о том, что же происходит со Светой. Через полтора года посещения группы Лиза обратилась с просьбой об индивидуальной консультации, на которой оказалась более расположенной говорить о своих чувствах растерянности и тревоги и смогла с большим пониманием и эмпатией отнестись к эмоциональным состояниям дочери.

Этот пример иллюстрирует важный аспект консультирования семей по вопросам детско-родительских отношений, связанный с личностными особенностями родителей. Чтобы помочь ребенку, необходимо понять родителей и найти к ним подход. Для этого может понадобиться время и развивающийся опыт отношений. В таких случаях особенным преимуществом тоддлеровской группы как формы психологической помощи является то, что ребенок уже получает новый опыт отношений с другими людьми, находясь в принимающей атмосфере группы.

В целом тоддлеровская группа объединяется не вокруг отдельных ее участников, рискуя начать обслуживать только их интересы, а остается пространством поддержки матерей и детей, переживающих непростое время в их отношениях, связанное с ростом и обретением большей психологической автономии детей. Поэтому тоддлеровские группы, в которых среди обычно развивающихся детей появляются имеющие ограниченные возможности здоровья (ОВЗ), не становятся от этого специализированными, а остаются тоддлеровскими, хотя и приобретают некоторую специфику. Она касается как групповой динамики, так и особенностей взаимодействия в парах.

Процессы отделения и индивидуации, которые происходят у ребенка в контексте отношений с матерью, а также продвижение по линиям развития будут своеобразными в случаях, когда у детей есть ограниченные возможности здоровья [Sinasson, 1992]. Сложные переплетения чувств вины, стыда и горевания, переполняющие мать, могут вторгаться в пространство ее отношений с ребенком.

Приведем пример из опыта работы В. Ю. Ивановой и Н. Л. Плешковой, связанный с мальчиком, у которого диагностирован детский церебральный паралич. Назовем его Костя.

Первая консультация с Костей и его матерью – Наташей – состоялась, когда ребенку только что исполнилось три года. При этом он практически не имел опыта общения с обычно развивающимися сверстниками, а его отношения с матерью были переполнены любовью и гневом, отчуждением и борьбой за овладение ходьбой и обретение контроля над собственной двигательной активностью, осложненной ДЦП. Его мать, подвергавшаяся жестокому обращению в детстве, воспроизводила этот опыт и в отношениях с сыном.

Тема трудных чувств была одной из часто обсуждаемых в группе. Многие матери говорили о стыде и чувстве вины, которые они периодически испытывали после того, как грубо реагировали на поведение ребенка. Они говорили, что бывают ситуации, в которых они теряют контроль над собой, и как важно им получить поддержку и помощь в том, чтобы научиться выдерживать эти ситуации, не прибегая к насилию. В подобных разговорах нуждались и дети. Психологи, ведущие группы, часто выступали посредниками в их взаимодействиях, отражая чувства, помогая устанавливать границы и предоставляя информацию о том, что происходит с партнером по взаимодействию.

Костя очень стремился к контактам с детьми. Его радовало и волновало общение, но оно же часто вызывало увеличение хаотичной двигательной активности, которая пугала других детей. Консультанты, ведущие группы, рассказывали мальчику и остальным детям, что с ними происходит, как чувства могут проявляться в движениях и как Косте бывает трудно ими управлять.

Появление в пространстве тоддлеровской группы детей с особыми потребностями (ОВЗ) может создавать дополнительное напряжение, особенно на начальных этапах ее формирования. Нередко тревога, страхи, непережитые потери и травматический опыт актуализируются у других участников группы при соприкосновении с детьми с ограниченными возможностями здоровья. Опыт принятия и трансформации подобного рода переживаний создает контекст для более доверительных отношений и может быть основой для контейнирования амбивалентности, связанной с тоддлеровской проблематикой. Кроме того, пример, который приведен ниже (из опыта работы В. Ю. Ивановой и Н. Л. Плешковой), свидетельствует о том, что наличие генетического диагноза не всегда напрямую связано с тем, с какой скоростью ребенок проходит социально-эмоциональные этапы развития. Тем более примечательно, что речь пойдет о девочке с синдромом Дауна, синдромом, который традиционно ассоциируется с серьезным отставанием в развитии во всех сферах.