Текст книги "Новые приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона в России. Дело «Медного всадника»"

Ольга встала, подошла к шкафу с книгами, ловким движением выудила одну из них – «Сонеты Шекспира» – и потрясла. Из корешка книги на ладонь Ольги выпала тонкая сигарета.

– Вы не против? Как школьница, прячу сигареты. Стараюсь быть идеальной дочерью. – Ольга щелкнула зажигалкой и медленно затянулась. – Эти фотографии… они уже не играли никакой роли. Просто помогли мне поставить заключительную точку.

– Какие шахматы у Брагина дома? Сколько комплектов? – поинтересовался разомлевший от виски Ватсон.

– Я никогда не видела его за шахматами. Он говорил, что у него линия связи с космосом, голоса подсказывают ему ходы. Смешно. Хотя гении… они не от мира сего.

– Вы считаете своего мужа гением? – быстро спросил Холмс.

Ольга пожала плечами:

– Все считают Петра Брагина гением. И он… бывший муж. Я уже сказала, что написала заявление.

Телефон Холмса разразился «Капризом» Паганини. Холмс извинился и отошел в глубь гостиной. Он сразу узнал голос сэра Майкла Уильямса, действующего посла Великобритании в России. Холмс, отвечая Уильямсу, бросал в трубку короткие фразы, но по ним невозможно было понять, о чем шла речь. После разговора Холмс вернулся. Не присев за стол, осушил стакан виски и откинул непослушную прядь со лба.

– Ольга, нам пора, к сожалению. Последний вопрос: есть ли у Брагина брат или другие близкие родственники?

– Есть какой-то родственник, по словам Брагина, – тяжело больной. Брагин его иногда навещал.

– Куда ты так заторопился? – набросился Ватсон на Холмса, едва они сели в такси. – У нее был прекраснейший виски!

– Джон, звонил сэр Уильямс. Брагин выпал из окна высотки. Разбился насмерть. Уильямс просит разобраться в деле и снять подозрения со Скотта.

– Ничего себе! – присвистнул Ватсон. – Почему ты не сказал об этом Ольге? Ах, ну да! Не хотел травмировать… Я заметил, какие беззвучные молнии сверкали между тобой, мой друг, и милой Ольгой. Это было видно невооруженным глазом – уж очень часто ты кашлял. И Ольга, когда говорила, все смотрела на тебя, не отрываясь. Сгорел ты, Шерлок. Сгорел…

– Я не сказал Ольге, потому как нам предстоит выяснить, кто именно выпал из окна, – проскрипел Холмс.

– В смысле? И что это был за вопрос о брате Брагина? Поясни! – воскликнул Ватсон.

– Хорошо, поясню. Во-первых, наш утренний посетитель явно не любит свой неизменный атрибут – кепку. Во-вторых, в записи трансляции можно заметить – чемпион играет в ботинках на голую ногу. А пришел к нам уже по-человечески, в носках.

– Допустим, кепка и голые ноги – это такая фишка, пиар-ход с целью эпатировать публику, – парировал Ватсон, – причем фишка, самому чемпиону уже поднадоевшая. Сыграл партию – надел носки.

– Но загар? У нашего гостя был легкий загар! Играющий чемпион – бледен, как поганка. Выколи мне глаза, если я не прав! И тебе не показалось странным, что Ольга никогда не видела чемпиона за шахматами?

– И что?

– Вывод: наш Брагин и Брагин-чемпион – два разных человека. Но уж очень похожи – как две капли воды, как близнецы-братья. Вопрос: кто отдал богу душу?

Квартира, из окна которой выпал Брагин, представляла собой весьма скромное, почти аскетичное жилище: минимум мебели, ряды шахматных книг на полках, шахматная доска на столике, компьютер, принтер. Решетки на окнах. Небольшой встроенный в шкаф сейф.

Майор ФСБ Игорь Волков был мрачен, как зимняя ночь за Полярным кругом. Долгожданный отпуск у теплого моря, с новой, молодой, женой, похоже, улетучился вместе с душой несчастного шахматиста.

– Здрасте! Только вас здесь, господа, не хватало! – заворчал Волков при виде Холмса и Ватсона, которые, едва переступив порог квартиры, уже вертели головами на 360 градусов, ощупывая взглядом обстановку. – Что? Англичане занервничали? Конечно! Счет 6:4, Скотт на грани поражения, и тут на тебе – нет чемпиона, нет проблем. Подозрительно, не так ли?

– Да, ситуация неприятная… – начал Холмс.

– Но мы сами во всем разберемся, – прервал Волков, – покиньте, уважаемые, поляну.

– Постой, Игорь, не горячись. Брагин накануне смерти обращался к нам за помощью. Тебе это интересно? – закинул удочку Холмс.

Волков вопросительно поднял рыжие брови.

– Его преследовали, запугивали, – продолжил Холмс. – Он боялся за свою жизнь. Расскажу подробности позднее, если позволишь осмотреть… поляну.

В дверном проеме возникла серая, ничем не примечательная, как и положено сотруднику ФСБ, фигура помощника Волкова.

– Найди жену Брагина и дуй с ней на опознание, – крикнул ему Волков.

– Джон, дуй-ка тоже на опознание, – сказал Холмс и чуть тише добавил: – И сразу сюда.

Волков, смягчившись после проглоченной наживки, делился с Холмсом наблюдениями: в сейфе кое-какая наличность; компьютер без пароля на вход, напичкан шахматными программами; на всех окнах решетки с замками, ведь последний этаж – от воров, так сказать; а выпал Брагин отсюда – из кухонного окна.

Холмс, вполуха слушая Волкова, сунул нос в тесную, с тусклой лампочкой на потолке кладовку. Осмотрел кухню, потрогал чайник – тот был еще теплый, однако чашки вымыты и аккуратно сложены на сушилке. У принтера лежала распечатка шестой партии матча Фишер – Спасский за звание чемпиона мира 1972 года. Волкову позвонили по телефону. И Холмс, воспользовавшись моментом, положил распечатку в карман, пошарил в компьютере.

Холмс изучал содержимое книжных полок, когда в квартиру вбежал запыхавшийся Ватсон.

– Это он, наш Брагин! Который с загаром, – с жаром зашептал Ватсон на ухо Холмсу.

– Нам надо поспешить, Джон!

– В Пулково, – пропыхтел Холмс с заднего сиденья водителю, пытаясь уместить в салоне свои длинные ноги, словно негабаритный багаж на полку самолета.

– Итак, куда летим? – спросил Ватсон.

– Джон, настоящий чемпион психически болен. Именно он жил в этой квартире. Решетки на окнах говорят о тяжести заболевания – чтобы не выпрыгнул. На стенах в кладовке – нацарапанные (видимо, ногтем) записи шахматных ходов и в нескольких местах имя Лейла. Фамилия и имя адресата на конверте, а также текст записки были распечатаны на домашнем принтере. Сравни, – Холмс протянул Ватсону конверт, переданный Брагиным, и унесенную в кармане распечатку партии Фишер – Спасский. – Чернила в принтере на исходе, поэтому буквы по левому краю пропечатаны одинаково слабо. В коробке на полке не хватает четырех фигур (коня, ладьи, ферзя, короля – все черные) из стаунтонского комплекта. Ухоженные цветы в горшках (женская рука чувствуется), сережка из белого золота – нашел на полу за ножкой кухонного гарнитура, много фотографий в рамках с видами Грузии, отдельная полка с книгами грузинских авторов. Кто-то очень любит Грузию и скучает по ней.

– А почему мчимся в аэропорт?

– Я успел посмотреть в компьютере содержание последнего поискового запроса – искали ближайшие авиарейсы в Тбилиси. Джон, мы спешим в аэропорт, чтобы задержать улетающих преступников. Чемпиона мира Петра Брагина и девушку, присматривающую за ним, с чудесным грузинским именем Лейла. Ту самую, кавказской внешности, застывшую у стекла аквариума в эллинге и не спускающую глаз с гения за доской.

– Думаешь, они сбросили нашего клиента с тринадцатого этажа? За что?

– Наш клиент выдавал себя за брата-чемпиона, пока тот сидел взаперти, как в тюрьме. Брагин-лжец выводил брата с помощью Лейлы на игры матча. Он знал, что Петр выиграет матч и не хотел упускать куш от победы. Деньги для него – это главное. Куча долгов, ставки на скачках. Он настоящий сукин сын, черный король! И помешан он не меньше на азартных играх. У Лейлы, по всей видимости, лопнуло терпение. Именно она подбрасывала фигуры и подстраивала напасти, запугивая Брагина-лжеца. Осталось одно темное место, которое нужно прояснить. Лейла не хотела убивать этого Брагина. Если бы хотела – сделала бы это сразу, без спектакля с фигурами. Что-то пошло не так, Джон, не по плану Лейлы.

– Знаете, кто изобрел шахматы? – Брагин покачивался из стороны в сторону, как маятник. Его глаза были устремлены в потолок зала ожидания, но обращался он явно к Ватсону.

Ватсон потер лоб, напрягая память.

– Кажется, индусы. Так?

– Нет. Инопланетяне.

Ватсон изучал бульдожьи складки брагинского лица, пытаясь отыскать в них улыбку. Но нет. Собеседник был непроницаем и, кажется, не шутил.

– Откуда такая версия?

– Они сами мне об этом сказали.

– А-а-а, – протянул Ватсон. – Ясно.

На соседних стульях Холмс беседовал с Лейлой.

– Петр болен шизофренией. Болезнь начала прогрессировать два года назад, когда он стал чемпионом мира. Ему была назначена терапия, – тихо рассказывала Лейла.

– Кем назначена? – спросил Холмс.

– Частным доктором. Фамилия… вроде бы, Рейман. Да, Рейман. К вам, мистер Холмс, приходил не Петр, а его брат Марк. Так вот, Марк заметил, что таблетки не позволяют Петру играть так же гениально, как раньше. Марк же пользовался всеми доходами Петра. И не хотел упускать призовые от победы в предстоящем матче. Он отменил лечение, заточил Петра в квартире. Приставил меня ухаживать, а заодно и следить за Петром. Велел ему усиленно готовиться к матчу, мол, «только твоя победа позволит освободить мир от злодеев». Свои документы Марк держал в сейфе, а жил по документам Петра.

– И вы решили отомстить?

– Я полюбила Петра, – еще тише продолжила Лейла. – Однажды Петр отказался выходить на игру, получил техническое поражение. Марк рассвирепел и на пару часов запер Петра в темной кладовке. Так же наказывал и за проигрыш партии. Зверское испытание для больного. Петр плакал и скребся в дверь. Это было невыносимо. У меня постепенно созрел план побега в Грузию. Мой отец врач, он поможет подлечить Петра. Да, вы правы, я хотела отомстить Марку, чтобы жизнь под именем брата обернулась для него кошмаром. Но, поверьте, я не убивала. Под черным королем я замышляла не смерть Марка. Хотела напоить его снотворным, взять ключи от сейфа с документами и сбежать с Петром хотя бы по паспорту брата. Очнувшись, негодяй понял бы, что источник доходов исчез. А сегодня Марк приехал к нам в квартиру взвинченный, напуганный, собирался срочно улететь на Мальдивы. Я поняла, что откладывать задуманное нельзя, и пошла на кухню – готовить чай со снотворным…

Лейла минуту молчала. Холмс задумчиво смотрел на снующих туда-сюда пассажиров.

– Мне никто не поверит… Что меня ждет? Тюрьма? – Лейла еще больше выпрямилась, как будто принимая удар судьбы. – А Петр? Он все равно не сможет доиграть матч. Без меня. Он сильно ко мне привязан. И… знаю, он меня тоже любит. Его отправят в психушку, да? Ведь любой, кто с ним пообщается, поймет, что его место там. А родственников у него нет – они с братом сироты.

Холмс бросил взгляд на Петра, перевел на Лейлу. Долго оценивающе рассматривал ее лицо – выразительные черные глаза, смуглые скулы, упрямые губы, выдающие твердый характер.

– Преступник должен сидеть за решеткой, а псих – в психушке. Таковы правила. – Холмс отбарабанил пальцами по сиденью железного стула несколько тактов из «Триумфального марша» Верди. Затем резко встал. – Если не ошибаюсь, посадка на ваш самолет заканчивается. Вам следует поторопиться.

Холмс кивнул Ватсону, приглашая к выходу. Ватсон удивленно поднял брови, но все же поднялся, долго тряс руку чемпиону и, неодобрительно взглянув на Лейлу, поспешил за Холмсом.

– Шерлок, что с тобой? Почему мы даем упорхнуть этим голубкам? – Ватсон семенил за Холмсом. – Что на тебя нашло? А-а, я понял, это Ольга на тебя так подействовала. Совсем свихнулся!

– Дорогой Джон, жизнь поправит, если я неправ. А пока у меня ощущение, что, по крайней мере, одну больную душу я спасаю.

– Чью же?

– Петра. Никто лучше Лейлы о нем не позаботится.

– Ты поверил ей? Что заставило тебя поверить?

– Сережка. Дорогая сережка, из белого золота семьсот пятидесятой пробы. Ее обронил тот, кто тащил уснувшего Марка Брагина к окну. И у кого не было времени на поиски упавшего украшения. Когда я поднял ее, эту сережку, в меня закралось подозрение, что она Лейле не по карману. А тот факт – заметил? – что у Лейлы не проколоты уши, заставил меня искать убийцу в другом месте…

Двери аэропорта раздвинулись, и на сыщиков обрушились пронзительные гудки спешащих такси. Холмс и Ватсон шагнули из объятий прохладного помещения в пропахшую потом и зноем пассажирскую толчею.

– …А сейчас надо снять подозрения с нашего талантливого соотечественника Найджела Скотта. Джон, будь добр, набери Волкова. Пусть приезжает в Стрельну к Ольге. Мы тоже скоро будем там. Помнишь прекрасный шотландский виски?

– Ольга, где вы были, пока мы с мистером Ватсоном считали прутья на вашем заборе? Вы же вовсе не заявлением о расторжении брака занимались, так? – Холмс стоял напротив Ольги, широко расставив ноги и заложив руки за спину.

Ольга сидела на подоконнике, курила и смотрела на Холмса сквозь дым. Волков предусмотрительно встал у входных дверей. Ватсон прохаживался по гостиной, разглядывая книжные и барные полки.

– Вы оставили улику на месте преступления, – продолжил Холмс.

– Какую улику? – быстро спросила Ольга.

– Сами знаете какую. Потому что вы пытались ее найти. Уже после того, как сбросили спящего мужа с тринадцатого этажа. А найти не успели. Говоря шахматным языком, у вас был цейтнот – надо было срочно покинуть квартиру. Ольга, отпираться бесполезно. Думаю, мистер Волков легко сможет по камерам наблюдения восстановить сегодняшние маршруты вашей машины.

– Без проблем, – с довольным видом крякнул Волков.

– Да и Лейла, которую вы хотели подставить, узнала сережку. Эти серьги были на вас во время свадьбы с Брагиным. Ваш муж показывал свадебные фотографии Лейле и брату.

– Я не пыталась ее подставить. – Голос Ольги стал резким, ее глаза сузились и сквозь щели отдавали стальным блеском. – Мне пришлось закончить то, на что этой малодушной не хватило силы воли. Я давно обо всем узнала. Что есть брат, настоящий чемпион. И что за ним ухаживает эта слабачка. Но мне, честно говоря, на эту историю было плевать.

– Что же вас задело? – спросил Холмс.

– Брагин прошелся по мне катком. А со мной так нельзя. Ой, нельзя! – Ольга покачала головой. – Я выросла в нефтяной империи отца, в его бизнесе. В бизнесе жестком. За базар, за поступки надо отвечать – это я уяснила еще в детстве. Если бы я рассказала отцу, как меня унизил Брагин… женитьбой из-за денег, изменами направо и налево… Отец бы его растоптал, стер в порошок. Но я уже большая девочка и решила, что справлюсь сама. А тут стали приходить эти конверты. Конечно, я их вскрывала, прежде чем отдать Брагину. И сразу выяснила, кто отправитель. Лейла!

– И вы включились в игру, – буркнул Ватсон из угла гостиной.

– Да, я стала играть на стороне Лейлы – за белых. Только жестче. Она хотела напугать Брагина этими фигурами и фразочками из Шота Руставели? «Верни то, что тебе не принадлежит…» Ха-ха! Наивная. Она присылает коня – делает слабый ход. Я же этот ход превращаю в сильный. Как в шахматной нотации – знаете? – ход с восклицательным знаком. Я угощаю лошадь Брагина отравленной тыквой. Она присылает ладью – опять слабый ход, со знаком вопроса. А я поджигаю дачу Брагина – два восклицательных знака. Вот! Вот что стало доводить его до белого каления – предчувствие наказания, страх! Мне доставляло огромное удовольствие – видеть, как с каждым конвертом, с каждой фигурой он все больше паникует. Я уже знала, чем все это должно закончиться. Я разгадала план Лейлы. И просчитала на несколько ходов вперед. Ферзь! Конечно! Я его ждала. У меня давно были на руках фотографии с любовными похождениями Брагина – хорошо поработал нанятый мной частный детектив. Сделала вид, что компромат мне подбросили, устроила мужу сцену, припугнула разводом. Адреналин у меня в крови закипал. Понимала – последним будет черный король. Но возникли сомнения – сможет ли Лейла сделать заключительный, правильный ход?

– Правильный – это убить, – подсказал Холмс.

– Разумеется. – Ольга пожала плечами. – Это логичный конец. И, полагаю, у Лейлы были серьезные мотивы это сделать. Записка с соответствующей угрозой – что-то про копье смерти – была прислана вместе с королем. Но я не была уверена, что Лейла не ошибется в конце партии. И я уже не упускала из виду Брагина, следила за ним. Точный адрес Лейлы, куда наведывался муж, дал мой детектив. В кармане Брагина нашла связку ключей и сделала дубликаты. Я не знала, когда и где Лейла нанесет решающий удар, но была во всеоружии…

– У вас при себе было оружие? – вкрадчиво спросил Волков.

Ольга бросила быстрый взгляд на Волкова и продолжила:

– Я сидела в машине, когда Лейла и ее чемпион выбежали из подъезда с большой дорожной сумкой. Поднялась на тринадцатый этаж, толкнула входную дверь – не заперта. Брагин сидел за кухонным столом, уткнувшись в скатерть. Подошла, нащупала пульс – живой. В мусорном ведре увидела упаковку от сильнодействующего снотворного. Лейла смалодушничала, она просто объявила Брагину шах. Я поняла, что заканчивать партию придется мне. В дубликатах брагинских ключей нашла нужный – от оконных решеток… И нанесла поражение, поставила точку. Мат. – Ольга погасила сигарету.

Небо было бледным, задумчивым, словно в легком забытьи – сезон белых ночей. Со стороны Финского залива доносился запах свежей корюшки. Холмс и Ватсон провожали взглядом машину Волкова. «Ford Focus», выдающий свою принадлежность к спецслужбам только хронической чистотой и нештатной антенной, увозил арестованную Ольгу.

– Остался вопрос – кто из персонажей этой истории самый сумасшедший. Боюсь, это вовсе не Петр Брагин, – ухмыльнулся Холмс.

– М-да, – протянул Ватсон. – Что теперь? Не пора ли нам в Лондон, Шерлок? Поверь, среди англичанок тоже есть немало привлекательных особ.

– Посмотрим. Впереди нас ждет интереснейшая партия, с жертвами и комбинациями!

– Какая еще партия? – насторожился Ватсон.

– Жизнь, Джон. Вся жизнь – увлекательнейшая партия.

Убийство на свадьбе. Люси Файнберг

Двое мужчин неспешно прогуливались по тенистой аллее, направляясь к уютному загородному отелю. Издали можно было без помех полюбоваться каменным фасадом здания в английском стиле и стенами, увитыми зеленым плющом. Высокие аккуратно подстриженные туи, словно стражники, окружали трехэтажное кирпичное строение с черепичной крышей и большими деревянными окнами, выкрашенными в белый цвет. Теплый июльский ветер доносил запахи свежей выпечки из отельной кухни, шелест листвы и утреннее щебетанье птиц завершали картину идеального утра.

Дождя не обещали.

Голубиный помет пролетел всего в миллиметре от острого орлиного носа Шерлока Холмса и шмякнулся на каменную дорожку. Где-то в тенистых кронах ясеней резко закричала, а может, хрипло засмеялась ворона. Утро постепенно утрачивало свою безмятежность. Ворона же как ни в чем не бывало покинула свое укрытие и, расправив крылья, полетела к пестрой толпе, собравшейся у дома в глубине частного сада.

Холмс задумчиво посмотрел вслед улетающей птице:

– Скажи, Ватсон, убийство на свадьбе – есть в этом что-то трагикомическое?

Ватсон нахмурился:

– Трагедию вижу, а комизм нет. Независимо от того, когда случилось убийство до, после или во время свадьбы.

Телефон Холмса подал сигнал:

– Ну что ж, Ватсон, нас уже ждут.

Около отеля они заметили несколько полицейских машин. Стражи порядка держали оборону возле старинных деревянных дверей, защищая их от излишне любопытных гостей. Нарядно одетые люди топтали садовые дорожки, и в воздухе стоял приглушенный гул недовольных голосов.

– Да как можно столько заставлять ждать!

– Это свадьба или цирк?

– Какая невоспитанность! Зачем мы тащились в такую даль! – Ярко накрашенная женщина с досадой сдирала листву со шпилек дорогих модных туфель с красной подошвой.

Майор ФСБ Волков с непроницаемым лицом выдерживал нападки излишне боевой бабули в постоянно съезжающей ей на лоб шляпке.

– Вы понимаете, у меня сердце больное, у меня диабет! – не унималась пожилая женщина.

– Я не имею права разглашать информацию. – Волков был непреклонен.

– Да тьфу на вас! – фыркнула бабуля. – Какое там разглашение? Просто скажите, банкет будет или нет?

Ватсон моментально оценил обстановку и поспешил Волкову на выручку:

– Здравствуйте, я доктор Ватсон. Я случайно услышал, что у вас проблемы со здоровьем. Я могу вам чем-то помочь?

Бабуля моментально оценила ситуацию и переключила все свое внимание на нового доброжелательного оппонента, кокетливо и очень энергично подхватила Ватсона под локоть и повела его в глубь сада.

– Ах, доктор! Да! Такие нервы да и возраст, вы понимаете. Какое уж там здоровье!

Холмс удовлетворенно проследил, как пожилая дама уводила его коллегу. Ее шляпка то и дело сползала вниз, и Ватсон весьма галантно помогал вернуть ее на место.

Волков проводил взглядом удаляющуюся парочку, облегченно вздохнул и повернулся к Холмсу.

– Спасибо, что так быстро отреагировали, подозреваю, что не обошлось без вмешательства посла?

Холмс кивнул.

Волков понимающе улыбнулся:

– Тогда сразу к делу. Итак, что мы имеем. Дело щекотливое: убийство на свадьбе внука состоятельного английского графа. С одной стороны, английская аристократия, с другой, потомки российского дворянства.

На кухне отеля убита горничная Татьяна Игнатьева, тридцать пять лет, не замужем, детей нет. Видимых следов насилия не обнаружено, действовали более тонко. Приблизительное время смерти около семи утра. Тело на экспертизе. Все входы и выходы в отель мы уже перекрыли. Гости в здание не допускаются. Сразу говорю, семья графа не хочет огласки и нашему следствию не доверяет, – Волков кашлянул и продолжил: – Основная загвоздка в том, что главные подозреваемые – это прямые родственники жениха и невесты. Во время допроса прояснилось немногое. У кого-то проблема с памятью, кто-то ничего не знает и не видел, а кто-то с трудом может вспомнить, где находился ранним утром во время убийства или перечислить маршруты передвижения за последние два дня.

К примеру, бабушка невесты Тихонова Анна Петровна, как она утверждает – внучка графини Тишинской, женщина, скажем так, одиозная, с очень бурным темпераментом. Горничная показала, что Тихонова не ночевала в своем номере несколько дней. Когда следователь спросил ее, где она была все это время, та в ответ запустила в него вазой с цветами, заявив, что это не его собачье дело. Анна Петровна вызывала ночью такси и уезжала, родственники об этом ничего не знают. Проверяем через службу такси.

Мать невесты – Ирина Андреевна Тихонова принимает сильное снотворное, так как, с ее слов, нервничает из-за свадьбы и не может спать. В показаниях путается, объясняет, что под влиянием препаратов затрудняется даже с точностью назвать свое точное время пробуждения.

Невеста – Мария Тихонова с женихом познакомилась во время учебы в Лондоне, после убийства пребывает в шоке. На вопросы следователя отвечает, что была поглощена подготовкой к свадьбе и ничего вокруг не замечала.

Далее семья жениха. Лорд Лайон Бонэм-Страйт – граф, дед жениха. По его просьбе мы вас и вызвали. Человек властный, требует скорейшего расследования, однако не на все вопросы следствия согласился отвечать. Возможно, что-то скрывает. Охранник утверждает, что несколько раз видел графа в сопровождении незнакомой женщины перед въездом на территорию отеля. Дело происходило вечером, разглядеть в сумерках лицо женщины он не мог, мешал платок на голове и солнечные очки. Но, интересная деталь, охранник считает, что их встречи носили явно романтический характер.

Так, теперь сыновья графа. Особенное подозрение вызывает младший, лорд Майкл Бонэм-Страйт. Трезвым бывает редко, эдакая паршивая овца в семье. Как ни странно, абсолютно уверен в собственной привлекательности в глазах женщин. Накануне у него произошел конфликт с графом из-за финансов, скандал был слышен на весь отель. Он требовал денег у отца, тот в грубой форме ему отказал.

Именно лорд Майкл обнаружил на кухне труп горничной. Тело лежало на полу рядом с разбитой чашкой чая. Майкл с раннего утра уже был настолько пьян, что дать внятные показания относительно своего пребывания на кухне не смог.

Старший сын графа, лорд Николас, – отец жениха. Мать жениха – леди Кара Бонэм-Страйт. Тот еще деспот, без ее согласия муж ничего не делает. На момент убийства у пары алиби нет. Никаких объяснений по этому поводу они дать не могут или не хотят. Возможно, жена запретила лорду Николасу о чем-либо говорить. Кто их там поймет.

Сам жених, Ричард Бонэм-Страйт, – приятный открытый парень, никаких подозрений, на первый взгляд, не вызывает.

И персонал. Отель небольшой. Сотрудников в одну смену всего четверо: администратор, повар, горничная и охранник. Официанты и хостесс для работы на свадьбе должны были прибыть перед самим торжеством. О конфликтах между сотрудниками отеля неизвестно. На момент убийства у всех есть алиби. В это время получали последние указания к свадьбе по видеосвязи с хозяином отеля. Связь постоянно барахлила, утреннее собрание затянулось. Подробности выясняются.

В данный момент родственников собрали в банкетном зале, подготовленном к свадьбе, все там.

Заметив, что от толпы отделилось несколько человек и решительно направились к нему, Волков заторопился:

– Идемте внутрь, Холмс.

К большому возмущению собравшихся гостей, майор ФСБ ловко вскочил на деревянное резное крыльцо дома и взялся за ручку двери.

– Минуточку! – окликнула его женщина в ярко-розовом платье и огромной шляпе, густо украшенной перьями. – Мы требуем, чтобы нам объяснили, что здесь происходит!

– Тайна следствия! – бросил на ходу Волков.

– Убили, я говорю вам, там кого-то убили! Точно вам говорю, я по телевизору такое видела! – Женщина в черном парике, из-под которого выбивались космы седых волос, взволнованно оглянулась, ища поддержки, и на всякий случай покрепче сжала лаковую сумочку в руках.

– Что?! Убили? Графа убили?! – Женщина в розовом платье пронзительно взвизгнула и театрально прижала руку к груди. – Да вы знаете, кто я такая! Я требую объяснений! Немедленно!

Толпа гостей одобрительно загудела. Где-то радостно закаркала ворона.

Волков со вздохом обернулся, понимая, что бунт неизбежен. Он открыл перед Холмсом тяжелые массивные двери.

– Я пойду позову Ватсона, а вы пока изучите обстановку, – с этими словами он повернулся лицом к разъяренным гостям и смело шагнул вперед. Только революции с утра пораньше не хватало.

Холмс набрал в телефоне сообщение Ватсону и нырнул в мягкую темноту холла, навстречу усиливавшемуся запаху свежих сдобных булочек. Деревянные половицы приветливо заскрипели. Весь интерьер отеля был выполнен преимущественно из дерева: стены обшиты дубовыми панелями, резные перила лестницы, ведущей на второй этаж, перекликались с витыми балясинами крыльца. Запах сдобы, так дразнивший нос еще с улицы, внутри дома перебивал нежный, едва уловимый аромат цветов.

Отель утопал в зелени как снаружи, так и внутри. Перила лестницы обтянули нежнейшим шифоном и украсили ниспадающими лозами плюща и фарфорово-белыми кистями глицинии. По бокам лестницы расставили лепные вазоны с цветами нежно-розовой гортензии, со стойки ресепшена каскадом спускались на пол зеленым ковром ветки папоротника, малины и эвкалипта с невесомо-воздушными цветами жемчужного лизиантуса, замысловато переплетаясь с многочисленными бутонами молочно-кремовой кустовой розы.

Со стороны тускло освещенного коридора слышались гневные крики и ругательства на английском языке. В ответ летели не менее гневные ругательства на русском. Посреди этой баталии одиноко звучал уставший мужской голос:

– Please! Stop it!

Холмс поспешил на крики, одного убийства на сегодня было вполне достаточно.

Шерлок широко распахнул дверь и попал в небольшой зал, специально оформленный к торжеству. Панорамные окна от пола до потолка были полностью открыты – они выходили в уютный английский садик со свадебной аркой и стульями для гостей. Создавалось ощущение единого природного пространства, словно прекрасный сад разросся и постепенно перекинулся на стены здания, повиснув на створках окон, плавно захватывая драпированные шифоном стены зала. Розы были повсюду, они главенствовали на каждом столе, в каждой композиции, в больших и маленьких вазочках, словно намекая на английские традиции садоводства и высокий статус семьи жениха. С каждого стола смотрели 2–3 черно-белые фотографии, рассказывающие историю двух семей, которые собирались объединиться. Надо будет повнимательнее их изучить, отметил Холмс.

Но даже свежий воздух и мерное колыхание шифоновой ткани на стенах не могли разрядить царившее в помещении напряжение. За центральным праздничным столом собрались родственники жениха и невесты.

При появлении Холмса все, как по команде, повернули к нему головы. На секунду громкие голоса и ругательства стихли, но собравшиеся быстро потеряли к нему интерес, и взаимные обвинения полетели с новой силой:

– По себе судите! Еще и убийство на нас повесить хотите! Не выйдет! – возмущалась пожилая женщина.

– Ах, конечно, куда нам до вашего благородства! Принесите кто-нибудь наручники и намордник этой даме! – В новой словесной перепалке сошлись бабушка невесты Анна Петровна и мать жениха. Ричард пытался обратиться то к одной женщине: «Mom, stop! Enough!», то к другой: «Анна, my dear, please! Stop fighting!» в безуспешной попытке погасить новый виток ругательств.

В общей битве изощренных обвинений не участвовал лишь высокий пожилой мужчина, с аристократическими тонкими чертами лица. Он стоял у открытого окна, расположенного над аккуратно подстриженными зелеными клумбами, и отрешенно смотрел на свадебную арку в саду. При появлении Холмса он обернулся и кивком поприветствовал сыщика.

Молодая девушка, по-видимому, невеста Мария Тихонова, беззвучно всхлипывала, пристроившись на краю стола, обхватив голову руками. Ричард – жених, пытался утешить ее, но чем больше разгорались крики, тем сильнее всхлипывала Мария. Ричард снова и снова обращался к ругающимся, пытался их урезонить, но его голос просто тонул в очередном выкрике взаимных обвинений во всех смертных грехах…

– O my God! Stop! Stop! Please!

Ну что ж, хотя бы вазы здесь еще не летают.

Дверь в зал открылась, и вошел изрядно потрепанный Ватсон. Толпа перед отелем безумствовала, бунтовала и требовала подробностей происходящего внутри. Женщины вцепились в доктора, не желая пропускать его к входным дверям. Кому-то на память достался кусок от кармана пиджака Ватсона.

Холмс обернулся к другу:

– Ты нашел то, что я просил?

Ватсон отдышался и кивнул.

– Прекрасно!

Холмс окинул присутствующих, кашлянул, привлекая внимание и громко представился.

– Good morning! Меня зовут Шерлок Холмс, я прибыл по личной просьбе английского посла. Я частный сыщик. Позвольте представить вам моего коллегу, доктора Ватсона. Итак, чтобы сэкономить нам всем время, а возможно, сберечь чье-то здоровье и даже жизнь, я бы хотел пообщаться с каждым из присутствующих тет-а-тет. А потом, конечно, нужно будет осмотреть отель, номера и прилегающую территорию.