Текст книги "Новые приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона в России. Дело «Медного всадника»"

– Что вы такое говорите? – обиженно воскликнул Василий. – Конечно, довезу!

– Холмс! – довольно закричал Ватсон. – Если вы разговариваете с майором, передайте, что мы будем без опоздания! Василий нас подвезет. Вернем Сергеичу георадар и сразу в Питер.

Всю дорогу до города ехали молча. И только завидев торговый центр, Холмс попросил остановиться, сославшись на необходимость купить подарок. Вернулся из магазина с тележкой, нагруженной тремя коробками шампанского.

– Ничего себе! – присвистнул Василий. – Это все в полицию? Но почему шампанское? Я думал, что настоящие мужики предпочитают что-нибудь покрепче!

– Мужики предпочитают покрепче, – согласился Холмс и подмигнул напарнику. – Но кто, если не я, подумает о дамах, которых в правоохранительных органах тоже немало.

Разгрузив багажник у входа в здание, Василий вызвался помочь донести одну из коробок.

Груженные увесистой поклажей, они гуськом прошествовали через вестибюль до окошка дежурного.

– Моя фамилия Холмс, нас ждут в тридцать восьмом кабинете. Позвоните, пожалуйста.

– Минутку, – отозвался сержант.

– Может, я поставлю коробку да поеду? – демонстративно поглядывая на часы, предложил Василий.

– Куда? На пол? – негодующе воскликнул Холмс. – Сейчас к нам спустятся.

Пискнул подошедший лифт. Из бесшумно отворившихся дверей вышли трое полицейских. Все произошло в мгновение ока. Один из сотрудников правопорядка ловко перехватил коробку Василия, а двое других, схватив его за руки, потащили к лифту, надевая на ходу наручники.

– Стойте! – вдруг выкрикнул Холмс. – Пожалуйста, не лишайте нас с другом финальной сцены! Дайте досмотеть спектакль до конца!

Он подбежал к задержанному и рывком сдернул с него парик, а следом сорвал усы и бороду.

– Ну, здравствуй, гаджо Душан! Знаток бриллиантов и претендент на белый диплом!

– Как вы догадались? – Лицо Скорича перекосилось от злобы.

Из дородного цыгана он за секунду превратился в плешивого мужичонку.

– Старая шувани, хоть и слепая, но тебя по голосу узнала! А еще она мне шепнула, что Василий лицом очень похож на своего отца! Так что ни борода, ни усы тебя не спасли, гаджо. Я памятник Терентия внимательно разглядел. Не похож!

– Да и настоящий Василий, который отродясь нигде не учился, вряд ли знает про гонконгские аукционы и уж точно не знаком с Blue Diamond Ring, – иронично добавил Ватсон. – И еще «лексус» хоронили не в Молдове, а в Румынии. Ну и то, что Душан Скорич не покидал пределов РФ, выяснить труда не составило. Так что так себе спектакль получился!

– Ерунда! – оскалился серб. – Вам нечего мне предъявить! Вы ничего не докажете! Перстень у Майкла Шапиро! И принес его не я! Это произвол, за что меня задержали? Я буду звонить консулу!

– Тебя задержали по делу об исчезновении Василия Лапыгина! Старая Мала передала мою записку участковому. Василий уже вторые сутки как пропал. Надеюсь, ты скоро признаешься, где прячешь сына Терентия?

– Да жив он, жив! – брызгая слюной, выкрикнул Душан. – Спит пьяный у меня на съемной квартире. Я связал его только для того, чтобы не дебоширил, да рот заклеил, чтобы не орал, когда очухается. Подумаешь, преступление! Мужики напились. А про кольцо не докажете. Или вы крысу допрашивать станете?

– Расскажешь это Райсу на очной ставке, – зло посоветовал Холмс, – и не забудь объяснить, почему твой бывший одногруппник и приятель Сэм, ныне работающий в Testing Laboratory, отправил его именно к Шапиро! Круто ты Райса подставил! Потом дождался, когда Василию из Лондона позвонят и он прибежит к тебе, чтобы позвать на встречу с нами. Ты, конечно же, согласился и предложил снять стресс водкой.

– А может, и добавил в водку снотворное, – предположил Ватсон, – для Василия, разумеется. Идеальный план заполучить кольцо обратно, зная, что через сутки его доставят в Питер.

– А что? Что мне оставалось делать? – с ненавистью прошептал Скорич. – Я все это придумал. Я выдрессировал крысу. Я натер перстень салом. Я проложил трубу. Я добыл кольцо из могилы. Я отдал его Райсу. Он обещал сразу же купить его у меня за три миллиона. Всего за три! Для него это пустяк. Но в последний момент стал врать, говорил, что отдаст деньги потом, после Лондона, куда летел к Сэму по моей наводке. Я понял, что кинет. Не вернется в Россию. Вот и попросил Сэма отправить его именно к Шапиро, я был уверен, что старик в лепешку расшибется, но вернет кольцо Василию. А Райсу поделом, пусть теперь за кольцо отдувается. Я теперь не у дел.

– Как сказать. – Холмс указал пальцем на видеокамеру, установленную над лифтом. – Последняя модель, изображение сопровождается звукозаписью. А мы с Ватсоном с удовольствием выступим свидетелями чистосердечного признания. Так что увидимся!

В этот момент в смартфоне Скорича раздался громкий сигнал. Кто-то настойчиво хотел поговорить с ним через скайп.

– Минутку. – Шерлок запустил руку в карман пуховика задержанного и, нажав пульсирующую кнопку, поднес экран к лицу Душана.

На мониторе возник улыбающийся Райс.

– Хай, Душан! У нас все получилось! Завтра я продаю колечко – и всё в ажуре! Ты прости, что не отдал тебе деньги, как договаривались. Не было у меня денег. Зато завтра я буду богат и обязательно с тобой рассчитаюсь! Ты чего такой напряженный? Не переживай – не кину! Улыбнись и расслабься.

На Скорича было страшно смотреть. Бледный и взмокший, он ловил пересохшими губами воздух не в силах вымолвить ни слова.

– Вижу, удивлен, что я так быстро справился. Ну ладно, давай, я еще хочу по Лондону побродить, а то со всей этой беготней города толком и не видел.

Экран погас.

– Он получит деньги? – еле слышно спросил Скорич.

– Вряд ли, – усмехнулся Шерлок. – Завтра Райса ждет большое разочарование и знакомство со Скотланд-Ярдом.

– Тоже лондонская достопримечательность, – философски заметил Ватсон, приглаживая бородку.

Посылка со следствием. Татьяна Машкова

– Шерлок, тебе письмо! – мимоходом бросил Ватсон, не отрываясь от ноутбука.

Маленький электронный конвертик со свистом пересек экран и упал в корзину «Ш. Холмс – входящие».

– Что-то срочное? – Холмс мерно покачивался в кресле-качалке. Его локти крепко упирались в высокие кожаные подлокотники, а кончики тонких пальцев изящно переплелись друг с другом. – Дорогой друг, будь любезен, прочти. Только суть.

Ватсон завис над клавиатурой.

– Тебе, Шерлок, пришло письмо о том, что для тебя есть письмо.

Веки Холмса раздраженно дрогнули.

– Дорогой Ватсон! Это такая шутка? Не смешно.

– Шерлок! – Ватсон всем телом развернулся к другу. – Тебе на электронный адрес пришло письмо от директрисы частного музея Почтовых отправлений. В этом письме она сообщает, что в запасниках ее музея найдено нераспечатанное бумажное письмо, адресованное лично тебе, дорогой друг. Письмо датировано мартом две тысячи пятого года.

Холмс вскочил с кресла:

– Какого? Две тысячи пятого? Ватсон! Ты сейчас очень занят? Вот и отлично! Я тоже могу позволить себе короткую вылазку из дома. Мы не знаем, где это легкомысленное письмо бродило пятнадцать лет, поэтому не дадим ему шанс совершить еще одну самостоятельную прогулку.

И Холмс громко рассмеялся над собственной шуткой.

В ответ Ватсон лишь растерянно улыбнулся.

– Дорогой Ватсон! – продолжил Холмс, глядя на недоумевающего друга. – Я говорю, что мы не станем больше доверять это письмо почтовым перевозкам. Мы поедем за ним сами. Собирайся! Ты знаешь адрес музея?

Старинную дверь небольшого петербургского особняка украшали тонкие молдинги, завитки причудливого растительного орнамента и объявление: «Уважаемые гости! В музее санитарный день. Приносим глубочайшие извинения!»

Ватсон нажал на кнопку звонка у входной двери.

Директриса музея Этель Марковна предстала перед гостями, с ног до головы облаченная в белый защитный комбинезон. На грудь ее свисал небольшой респиратор с пластиковым пятаком. Открыв дверь, Этель Марковна не пустила гостей дальше порога, да и отвратительный запах дихлофоса, который тяжелыми парами вырывался наружу, отбил у Холмса с Ватсоном всякое желание переступить этот самый порог.

– Мои глубочайшие извинения! Я не могу вас впустить. Там внутри все отравлено. Потомки не простят мне смерть великого сыщика и его биографа, – кокетливо улыбнулась Этель. – Понимаете, клопы, крысы. Беда старого фонда. – Этель потрясла черно-красным пульверизатором, который угрожающе торчал из ее руки.

– Зачем же вы сами? – Холмс пристально разглядывал Этель, словно сканировал сквозь защитное обмундирование. – Существуют службы санэпиднадзора. Почему бы не вызвать их?

– Вызываю. Регулярно. Раз в год. А потом дочищаю за ними. У нас же тут письма! Посылки!.. Клопы – еще куда ни шло. С ними я легко справляюсь. – Пульверизатор в ее руках заколебался вверх-вниз, поддакивая словам хозяйки. – А вот крысы и мыши… Беспощадное зло для наших бумажных экспонатов!.. И дополнительный рассадник кло-по-о-ов! – Видимо, заметив нечто враждебное под ногами, Этель со всей силой наступила на это враждебное носком своего ботинка и растерла по полу. – Нет! Нет! Только я могу с этим справиться. Но вы пришли за письмом? Правильно? Располагайтесь вон там.

Она ткнула пульверизатором в сторону парковой скамейки и быстро скрылась за дверью со старинными молдингами.

Стояло непривычное для Петербурга полное безветрие. Холмс с Ватсоном с облегчением отошли подальше от паров дихлофоса, вытекающих из щелей особняка, с радостью сделав выбор в пользу сырого питерского воздуха и тусклого солнца. Прошло совсем немного времени, и входная дверь музея снова распахнулась. Этель появилась на пороге. На этот раз в руке вместо пульверизатора она держала слегка пожелтевший конверт.

– Вот оно, держите. – Этель протянула конверт Холмсу. – Правда, потом вам придется мне его вернуть. Письмо стоит на балансе как экспонат. Но вы можете снять себе копию, – добавила она и величаво удалилась в свое отравленное царство.

Холмс внимательно рассмотрел прямоугольный конверт. Белого цвета, обрамленный красными и синими косыми полосками по краям. Две обычные аккуратно наклеенные марки. Без особого труда Холмс открепил треугольный клапан. Клеевой слой, видимо, совсем рассохся. Из конверта Холмс вынул вдвое сложенный клетчатый листок. И принялся читать.

– Джон, зайди в интернет, – не отрываясь от письма, попросил Холмс. – Набери: «Март 2005 год банк кража бриллиантов убийство охранников». Ищи: «Петр Ялов, почтальон». Нашел? Читай.

Прикрывая рукой от уличного света экран смартфона, Ватсон прочитал: «Седьмого марта охранниками одного частного лица в банк „Ситипост“ была доставлена крупная партия бриллиантов. В этот день банк был закрыт для других посетителей. В банке находились только его сотрудники. Когда время для соблюдения всех формальностей по передаче бриллиантов истекло, а из хранилища никто не вышел, сотрудники банка забеспокоились и обнаружили внутри хранилища двоих мертвых охранников. Охранники задохнулись от ядовитых паров гранаты, которая лежала рядом с их телами. Хранилище было закрыто изнутри. Бриллианты пропали. В преступлении подозревается некто Петр Ялов. Почтальон. Он регулярно доставлял и забирал почту из банка и был единственным человеком, кто с момента поступления бриллиантов покинул банк. Прибывшие на место преступления оперативники бросились на поиски Ялова и схватили его рядом с почтовым отделением, куда он возвращался после совершенного им преступления».

– Джон, – прервал Ватсона Холмс, – это письмо как раз от него. В нем Ялов полностью отрицает свою вину. И просит меня о помощи. Продолжай!

– «На гранате, которая послужила орудием убийства, обнаружены отпечатки пальцев Петра Ялова. Ялова арестовали, но бриллиантов у него не нашли. Куда он их спрятал, так и не удалось установить. Суд приговорил Петра Ялова к двадцати годам лишения свободы».

– Значит, лет через пять он должен освободиться, – задумчиво произнес Холмс.

– К сожалению, этого не произойдет, – покачал головой Ватсон и зачитал заключительные слова статьи: – «После вынесения приговора Ялов был убит сокамерниками». Мне жаль, дорогой друг, это значит, что наша помощь уже никому не нужна.

– Джон, можешь оставить свои сожаления при себе. Мы беремся за это дело.

– Но дела-то нет, Шерлок. Следствие и суд признали Петра Ялова виновным. Он пойман, осужден и убит.

Холмс сунул письмо обратно в конверт и решительно поднялся со скамейки.

– Дела нет, а вопросы остались, Джон.

– Куда пропали бриллианты?

– Куда пропали бриллианты? Как два мертвых человека оказались запертыми изнутри? Как письмо очутилось в музее? Где это письмо гуляло целых пятнадцать лет?

Ватсон в недоумении пожал плечами.

– На последний вопрос даже я могу ответить, Шерлок. В том, что письмо по России гуляло пятнадцать лет, нет ничего удивительного. О работе почты здесь всегда слагали анекдоты.

Но Холмс уверенно продолжил:

– И самый главный вопрос: кто преступник?

Ватсон с удивлением посмотрел на друга.

– По одной небольшой записке пятнадцатилетней давности ты, Шерлок, определил, что следствие ошиблось и осудили невиновного? Ты думаешь, преступник не Ялов?

– Я думаю, дорогой друг, что эта записка придаст делу о пропавших бриллиантах новый оборот и нам с тобой надо ответить на все вопросы, которые я озвучил. Посмотри, есть ли хоть какие упоминания о близких родственниках Петра Ялова, о его знакомых? Может, у него была жена?

– Невеста.

– Вот и отлично, Джон! Узнай адрес и отправляйся к ней. Расспроси ее о женихе.

– А ты, Шерлок?

– А я отправлюсь за помощью к Волкову. Нужно попасть в архив и изучить официальные материалы расследования.

План действий Холмса был понятен, и Ватсон был готов послушно приступить к его выполнению. Напоследок взглянув на здание музея, в одном из окон второго этажа Ватсон заметил, как фигура в белом защитном комбинезоне быстро отпрянула от окна. Человека Ватсон не разглядел, но ни секунды не сомневался, что это была Этель.

– Холмс! – Ватсон потянул друга за рукав пальто, желая привлечь внимание. Но Холмс уже мчался вперед, попутно давая Ватсону указания:

– Попроси у невесты почтальона образец его почерка. На всякий случай. Уверен, что я найду образец в деле, но чем черт не шутит. Нелишним будет все проверить.

Марина Агеева выглядела настолько воздушной, что в отношении нее выражение «прикована к инвалидному креслу» невольно воспринималось буквально. Казалось, если ее освободить, то она не пойдет, а сразу полетит, словно ангел. Пшеничные прямые волосы, узкое лицо, тонкая, почти прозрачная кожа и синие глаза-блюдца. Ватсону на мгновение захотелось сделать для нее весь мир лучше.

Внешность ангела мешала точно определить возраст Марины. В свои почти сорок она выглядела подростком. Усталым подростком-ангелом.

– Тот год, – начала свой рассказ Марина, – должен был стать самым счастливым в моей жизни, а превратился в сущий кошмар. Мы с Петром планировали пожениться. У нас должен был родиться ребенок. А тут это ограбление. Петра арестовали. Его обвинили в убийстве. Но он не был виновен. Я уверена. Меня затаскали по допросам. А потом Петра убили. Я потеряла ребенка. Начались осложнения. И вот… с тех пор я здесь, – Марина погладила подлокотник инвалидного кресла.

– Почему вы уверены, что Петр не был причастен к тому ограблению? – нерешительно задал вопрос Ватсон. В эту секунду он тоже был готов верить в невиновность Ялова, как и в то, что рядом с Мариной не может существовать ничто порочное.

Марина подняла свои глаза-блюдца на Ватсона, и тому, словно он совершил что-то бесстыдное, захотелось провалиться сквозь землю, навсегда забрав с собой свой вопрос.

Марина слегка улыбнулась и тихо произнесла:

– А вы знаете, он стал приходить.

– Кто? Куда? – опешил Ватсон.

– Петр. Последние две недели он снова приходит сюда. В этот дом.

Сомнения в нормальности произнесенных Мариной слов постепенно начали возвращать Ватсона из мира ангелов с пшеничными волосами к реальности и несовершенству бытия.

Холмс встретил Ватсона в их квартире на Мойке, 4. Он сидел в любимом кресле-качалке, вытянув к камину длинные ноги.

– Ты как-то странно выглядишь, дорогой друг. Что с тобой произошло?

– Я побывал в раю и аду одновременно. – Ватсон с досадой бросил пальто на спинку ближайшего стула и нервно заходил по комнате.

– Ватсон, пожалуйста, отбрось всю эту сентиментальную чушь, остановись и расскажи все по порядку.

Стараясь не упустить ни одной мелочи, Ватсон рассказал о своей встрече с Мариной. Холмс молча слушал, иногда недовольно покряхтывал, когда Ватсона особенно сильно заносило на слезливых оборотах.

– Холмс, она замечательная женщина. Но так до конца и не оправилась от пережитого. Как несправедливо с ней обошлась жизнь! Шерлок, ей мерещится призрак Петра Ялова. Тут мы абсолютно бессильны.

– Прекрасно! Призрак! На такое я и рассчитывать не мог! – Холмс вскочил с кресла.

– Очень рад за тебя, дорогой Шерлок, что помешательство женщины тебе кажется прекрасным. – Ватсон был удручен и явно обижен черствостью Холмса. – Надеюсь, твоя встреча с Волковым и изучение архива тоже прошли прекрасно. Ты уже сделал какие-то выводы относительно виновности Петра Ялова?

Холмс взял со стола трубку, щелкнул зажигалкой и закурил.

– Бриллианты забрал Петр. – Холмс медленно выпустил изо рта пушистое облачко табачного дыма. – Больше было некому. Обо всем остальном пока рано говорить.

– Шерлок, ты разрываешь мне сердце. Да что мое сердце! Марина вряд ли сможет пережить такую правду! – Чувство досады переполняло Ватсона, и он хлопнул рукой по столу.

– Дорогой Джон, если бы каждый раз я раскрывал дело таким образом, как это удобно тебе и приятным тебе людям, то мне была бы грош цена, – спокойно ответил Холмс. – Что же касается призраков… Дорогой друг, нам обоим хорошо известно, что призраки не появляются просто так. Вспомни собаку Баскервилей… Меня же занимает вопрос, почему письмо Ялова всплыло именно сейчас, спустя почти пятнадцать лет? И еще… Как в закрытом изнутри помещении оказались мертвые тела?

– Закрытое изнутри хранилище – это загадка твоего уровня, Шерлок. А вот письмо… Простая случайность. Стечение обстоятельств, – развел руками Ватсон. – Письмо провалялось пятнадцать лет в запасниках музея. Этель разбирала архивы и нашла его. Сообщила тебе об этом. Вот и вся тайна. Кроме того, если ты убежден, что виновен Ялов… Дорогой Шерлок, ради чего тогда ворошить прошлое? Пожалей тех, кому Петр был дорог. Он понес наказание. Его убили. Дело давно закрыто.

– Джон, я больше чем уверен, – Холмс оставался непреклонен, – в этом деле не один, а несколько преступников. У Ялова либо был сообщник, либо его использовали без его ведома.

– Сдаюсь, Шерлок. Спорить с тобой невозможно, поводов усомниться в правильности своих выводов ты никогда не давал. Что делать дальше?

– Дальше, дорогой друг, мы с тобой постараемся побольше разузнать о том, что осталось от автора письма. Ватсон, не смотри на меня так, пожалуйста. Я не собираюсь копаться в могиле Ялова. Мы снова отправляемся к Марине. Я хочу лично услышать ее рассказ о призраке, а заодно все, что она помнит о дне ограбления. Я читал ее показания, и мне не дает покоя ощущение, что в них что-то упущено.

Небольшой коттеджный поселок, в котором жила Марина, находился в черте города. На самом краю. Город планомерно давил и вытеснял самобытные одно-двух-этажные частные домики громоздкими, однообразными коробками новостроек. На фоне окружающих многоэтажек дом Марины выглядел совсем крошечным. В его окнах на первом этаже горел свет. Холмс с Ватсоном постучали. Дверь открыла сама Марина. Ватсону показалось, что с момента их последней встречи она стала еще более воздушной и прозрачной. На Холмса ни ангельская воздушность, ни инвалидность Марины не произвели никакого впечатления. Разговор с Мариной Холмс повел короткими жесткими фразами, как показалось Ватсону, граничащими с жестокостью.

– Я посчитал крайне занимательным ваш рассказ моему другу о том, что Петр Ялов приходит к вам. Расскажите, как это происходит? – Холмс стоял спиной к свету посреди комнаты, скрестив руки на груди. Его высокая худая фигура грозно нависала над сидящей в инвалидном кресле Мариной.

– Я не сказала, что он приходит ко мне. – Голос Марины звучал мягко и спокойно. – Я сказала, что он приходит в этот дом. Где-то после часа ночи, не позже двух, я слышу, как тихо поворачивается ключ в замке. У меня хороший слух.

– У Петра был свой ключ?

– Да.

– Где сейчас этот ключ?

– Мне его вернули после смерти Петра.

– Вы хотите сказать, что ключ, которым пользовался Петр пятнадцать лет назад, хранится у вас?

– Да.

– Тогда каким ключом Петр открывает замок?

– Не знаю. Наверное, призрачным, – ответила Марина, словно не могло быть ни малейшего повода подвергать сомнению существование призрачных ключей.

– Что дальше? – Холмс жестом дал понять, что внимательно слушает Марину, подошел к входной двери и тщательно оглядел замок.

– Дальше Петр бродит по дому, переставляет вещи, постукивает по стенам. Примерно через час уходит.

– Вы разговаривали с ним?

– Да.

– О чем?

– Сперва я хотела убедиться, что это он. Я спросила его об этом. Он утвердительно кивнул.

– Что еще он вам говорил? – Холмс испытующе посмотрел на Марину.

– Ничего существенного. – Марина смущенно опустила глаза в пол.

– Хорошо. Как Петр выглядел?

– Призрачно. Еще немного постарел.

– Скажите, Марина, – Холмс отошел к окну и присел на подоконник, – у вас никогда не возникало мысли написать заявление в полицию с жалобой на проникновение в ваш дом?

– Нет.

– Почему?

– Писать в полицию заявление на призрака мне кажется довольно странной идеей. Меня могут посчитать сумасшедшей.

Во время разговора Ватсон молча краснел, бледнел и приходил в ужас от манер Холмса, но еще больше его удручали ответы Марины. Хотя основной специализацией Ватсона была хирургия и терапия, знаний по психиатрии в Лондонском университете он получил достаточно, чтобы начать подозревать печальный диагноз.

Холмс же, напротив, был крайне увлечен диалогом.

Когда призрачная биография почтальона Петра Ялова была изучена полностью, Холмс перевел разговор назад в прошлое. К событиям пятнадцатилетней давности.

– Марина, вспомните, пожалуйста, все, что произошло с вами и Петром в день ограбления. Например, что делал Петр в то утро?

– Ничего особенного. Что можно вспомнить о том, что было пятнадцать лет назад? Петр встал. Позавтракал. И ушел на почту. Больше я его не видела. Только в зале суда.

– В день ареста, Марина, Петр написал мне письмо. – Теперь Холмс, заложив руки за спину, медленно расхаживал по комнате. – В этом письме он утверждал, что невиновен, и просил меня о помощи.

– Я сразу вам сказала, что он не убийца. Почему вы не помогли ему тогда, пятнадцать лет назад?

– Тогда я не знал о существовании письма. На днях оно было найдено в музее Почтовых отправлений. Мне его передала директриса музея.

– Как ее зовут? – В голосе Марины Ватсон почувствовал напряжение.

– Этель Марковна Паткина. Вы знакомы с ней? – Холмс остановился и посмотрел на Марину.

– Нет, – едва слышно произнесла она. Ватсон понимал, что с Мариной что-то происходит, ему показалось, что она окаменела. Даже взгляд ее остановился на какой-то невидимой точке. Шевелились только губы. Холмс с Ватсоном скорее угадывали, чем слышали, о чем она говорит. – Я не была с ней знакома лично, но пятнадцать лет назад Этель Паткина руководила почтовым отделением, в котором работал Петр.

– Шерлок. – Отойдя на внушительное расстояние от дома Марины, Ватсон дал выход своим эмоциям: – Оказывается, Ялов и Этель были знакомы! И не просто знакомы! Возможно, у них была интрижка. Ты видел реакцию Марины на имя Этель? Мало того, что ее жених убийца. Он еще и изменял ей со своей начальницей!

– Дорогой друг, успокойся, прошу тебя. Петр Ялов точно далек от того, чтобы над его головой засиял нимб. Но он вряд ли изменял Марине. Во всяком случае, не с Этель. За это я ручаюсь.

– Ты в этом уверен? – В голосе Ватсона мелькнула надежда.

– Чуть позже мы поговорим об этом. А сейчас я должен кое-что проверить. Мы отправляемся в архив. Вернее, я отправлюсь в архив, а ты пока прогуляйся по парку. Погода хорошая. Тепло. Солнце светит. Тебе надо успокоиться.

После архива Холмс обнаружил Ватсона бродящим нога за ногу по оживленной пешеходной аллее. Ватсон игриво огибал лавку за лавкой, что-то бубнил себе под нос или тихо напевал. Холмс нагнал друга:

– Дорогой Джон, ты все это время ждал меня на улице?

– Шерлок! – радостно воскликнул Ватсон. – Рад тебя видеть! Как дела? Уверен, ты уже раскрыл это дело и, как обычно, оставил всех в дураках!

– Можно попросить тебя не шуметь, дорогой друг? Вокруг люди. Почему ты не пошел домой? Давай присядем. Или продолжим прогулку?

– Пока ты рылся в архиве, дорогой Холмс, я сидел в библиотеке и штудировал последние номера British Journal of Psychiatry о галлюцинациях при экзогенных психозах.

– Хорошо, Джон, хорошо… Догадайся, что мне удалось раскопать?

– Что-то очень важное?

– Да. Я узнал, что через четыре месяца после ареста Петра Ялова Марина получила от него посылку. Коробку с конфетами.

– Не вижу в этом ничего особенного, Шерлок. Петр отправил своей невесте в подарок конфеты. Он сидел в тюрьме. Как еще он мог проявить свою любовь и заботу?

– Возможно, дорогой друг. Но есть один нюанс. На момент, когда Марина получила посылку, Ялов был мертв уже почти три месяца.

– Шерлок, стараниями почтовых услуг его письмо шло к тебе пятнадцать лет. Возможно, и его посылка Марине застряла где-то на три месяца.

– Оказалось, все значительно проще, дорогой друг. Ялов отправил посылку в день своего ареста. Я нашел квитанции об отправке. Они заполнены его почерком. В день своего ареста, седьмого марта, Ялов оформил доставку посылки адресату на определенную дату. А именно – ровно через четыре месяца.

– Ты прав, Шерлок. Довольно странно отправлять невесте конфеты накануне женского праздника, с тем чтобы их доставили через четыре месяца. Это какая-то шутка? Тогда для шуток Ялов выбрал не самый удачный день в своей жизни… Если только в этой коробке… Шерлок, кажется, я догадался! – закричал Ватсон, но тут же осекся и продолжил уже шепотом: – Петр по почте отправил бриллианты Марине. Вместо конфет – бриллианты! Щедрый подарок! Ведь я прав?!

– Да, – улыбнулся Холмс. – Ты делаешь успехи в расследовании, мой друг.

– Шерлок, ты тоже догадался?! – не унимался Ватсон, возбужденный своей победой. – Мы догадались вместе. Методом логических рассуждений, проанализировав ситуацию и изучив материалы дела! Вместо конфет в коробке были бриллианты. Как это просто!

Но внезапно новая страшная догадка заставила Ватсона остановиться посреди улицы, прервав ликование. Улыбка сменилась выражением досады и разочарования.

– Нет! Мы ошиблись! Конфеты и бриллианты. Сколько весят конфеты? А сколько – камни? Если бы в коробке из-под конфет лежали драгоценные камни, то взяв в руки коробку, любой работник почты догадался бы по их весу, что в коробке совсем не конфеты. Они бы вскрыли коробку. А та-а-ам…

– Дорогой Ватсон, я понимаю, что ты не богатая вдовушка, чтобы хорошо разбираться в бриллиантах. И никогда ею не будешь. Но такая бриллиантовая безграмотность непростительна для тебя, сыщика со стажем! – Холмс потрепал Ватсона по плечу. – Бриллиант весом один грамм стоит больше десяти миллионов рублей. Вес любой среднестатистической шоколадной конфеты составляет от одиннадцати до семнадцати граммов. В украденной партии было около девяноста бриллиантов. Посчитай, пожалуйста, – вся партия легко поместилась в стандартной коробке из восемнадцати конфет. Представляешь, сколько та коробочка стоила?!

Ватсон открыл смартфон и принялся что-то напряженно подсчитывать на калькуляторе.

– Шерлок, ты, как всегда, прав. Но это значит, что конфеты, то есть бриллианты, получила Марина. Бриллианты все время находились у нее! – Ватсон схватился руками за голову. Он совсем пал духом, теряясь в догадках и неподтвержденных подозрениях. – Неужели Марина была с Петром заодно? Неужели Марина – тот самый сообщник Петра, о котором ты упоминал?

– Дорогой друг, я начинаю беспокоиться за твое душевное состояние. О Марине поговорим позже. Перво-наперво мы с тобой должны отправиться к нашей замечательной директрисе – отравительнице крыс.

В этот раз на Этель вместо защитного комбинезона красовался темно-синий деловой костюм. Элегантный крой и простые линии подчеркивали его индивидуальность и высокую стоимость. Отсутствие защитного капюшона позволило наконец Холмсу с Ватсоном увидеть, что волосы Этель окрашены в пепельно-серебристый цвет и уложены в пышную прическу из аккуратных локонов.

Без защитного комбинезона Этель разительно преобразилась внешне. Но больше всего друзей поразило, как изменилось выражение ее лица. Вместо миловидной, кокетливой женщины перед ними предстала жесткая, хваткая дама пятидесяти лет.

Этель Марковна Паткина хорошо понимала причину повторного визита сыщиков. Она больше не пыталась заигрывать с ними. Холмс же сразу начал разговор с обвинения, чем немало удивил Ватсона.

– Этель, я знаю, что это вы организовали ограбление. Можете ничего мне не говорить. Вы умная женщина, поэтому не станете давать показания против себя. Даже мне. Я сам расскажу, как все было. Буду благодарен, если вы меня поправите. Итак, у вас есть брат Василий Паткин. Он хорошо известный криминальный авторитет, который в конце девяностых организовал преступную группировку внутри почтовой системы. Вы руководили одним из почтовых отделений и вместе с братом занимались хищениями на почте.

Этель снисходительно ухмыльнулась. Холмс продолжал:

– Когда преступная сеть была раскрыта, вам чудом удалось избежать ареста. Брат взял всю вину на себя. До кучи, так сказать. Предполагаю, что вы жутко испугались возможного ареста и хотели завязать. Но у вашего брата на ваш счет были другие планы. Он оставил вас на свободе не из братской любви. Он надеялся с вашей помощью продолжить свой преступный бизнес, что, видимо, шло вразрез с вашими планами. Тогда вы подумали бежать из страны. Так это или нет, но вам понадобились деньги. И вы решили ограбить своего брата. Украсть его бриллианты. Наверняка вы убеждали себя, что это самое последнее, вынужденное преступление, которое гарантирует вам свободу от брата, и что больше никогда вы не ступите на скользкий путь. Для осуществления своего плана вы разработали сложную схему. И вовлекли людей брата – двух охранников, которые, выполняя поручение Василия Паткина, должны были поместить бриллианты на хранение в банк. Роль козла отпущения вы отвели своему сотруднику – Петру Ялову.

Этель слушала слова Холмса с вызовом, но в ее глазах читался страх.