Текст книги "Антология современной израильской драматургии"

Гец: Это началось внезапно… и это ужасно… я знаю, что должен прекратить это… иногда я пою вслух, чтобы молчать… но иногда мне кажется, что они тоже –

Ми: Что?

Гец: Разговаривают…

Ми: Это невозможно…

Гец (вдруг, как будто приходя в себя, быстро и настойчиво): О, я знаю! Я прекрасно знаю, что это невозможно! Я себя не обманываю! Я знаю кое-что о жизни! Я читаю газеты! Я смотрю телевизор! Каждое утро я встаю, встаю, встаю, да, встаю точно в полседьмого и еду, как все, на автобусе номер шесть, и я не жалуюсь, я выплатил все наши долги, пунктуально, Ми, пунктуально! Полгода назад закончил, закончили! Я и моя жена!.. Жена и я!.. Ипотека, мебель, холодильник, телевизор, все! И я подумал, чтобы прийти в себя, не волноваться – это было так странно… Вдруг… без забот… все смешно, когда нет забот… и тогда умерла моя тетка.

Ми: С чего вдруг?

Гец: Когда умирает дальний родственник, это всегда вдруг.

Ми: Я не понимаю!

Гец: Я объясню, я объясню… по средам у нас не работают после обеда… в конторе у всех есть хобби…

Ми: При чем тут контора?

Гец: Вы знаете… марки, бутылки, фарфоровые слоны… деревянные солдатики…

Ми: Но бабочки –

Гец: Да, да! Вот начальник рыбачит на травке, замначальник – на Чертово колесо –

Ми: Но с чего вдруг умерла ваша тетя?

Гец: Она была не замужем… (слышны голоса ночных птиц) старая… маленькая… шила манжеты… белые рубашки с пуговицами… (усмехается про себя) всю жизнь, целый день за швейной машинкой… В очках… такая тетка, дальняя… она не любила своего брата, моего отца, может быть, потому, что он был – пионером… и поэтому меня не любила… потому, что я его сын – ее брата… а потом она не любила мою жену… потому, что она – моя жена… такая тетя… я с ней не разговаривал с моей свадьбы… но на похороны ее я пошел… только я… из всей семьи… и тогда, на кладбище, когда могилу засыпали землей, оттуда выпорхнула бабочка… да… спасибо, Ми.

Ми: Почему вы говорите мне спасибо?

Гец: Я благодарю вас.

Ми: Я понятия не имею, за что вы меня благодарите…

Гец: Потому что… мне надо было… хоть один раз… рассказать кому-то…

Ми: Вы что, никому это не рассказывали?

Гец: Нет… нет…

Ми: Почему вы не рассказали жене?

Гец: Что?

Ми: Почему вы не рассказали жене?

Гец: Но…

Ми: Почему? Почему? Почему?

Гец (кричит, пытаясь ее перекрыть): Моя жена хорошая женщина! Прилежная! Чистоплотная!

Ми: Почему вы ей не рассказали?

Гец: И дети тоже! Как она! И я! Чистоплотный! Прилежный!

Ми: Один! Всегда! В темноте! Один!

Гец: Я не отлучаюсь из конторы, если у меня не тридцать семь точка восемь – не меньше! Ответственность! Да! За! Оплату налогов! Всегда! (Тихо.) Я не готов сходить с ума…

Ми: Только в среду, с четырех до шести…

Диктор: Срочное сообщение госпоже Ми, срочное и важное сообщение госпоже Ми.

Гец: Вы!..

Диктор: Всякого, кто находится рядом с госпожой Ми, просим обратить ее внимание на нас.

Ми: Вы!..

Диктор: Госпожу Ми убедительно просят выслушать. Слушайте, госпожа Ми!

Вдалеке слышится флейта.

Ми: Что?..

Гец: Что это?

Ми: Это Ми.

Гец: Жених?

Ми: Ш-ш… он играет ми. Видите? Он не может произнести мое имя… словами не может… сыграть – да… ему кажется, что он придает моему имени свое чистое звучание… его чистое звучание… (вдруг) он плохой флейтист.

Гец: Но он пришел, пришел, пришел на свадьбу!

Ми (улыбается): Это потому, что он боится, что я смеюсь невпопад…

Гец (смеется): Со мной?..

Ми: Ш-ш… не так громко… он плохой флейтист, но слух у него хороший…

Флейта отдаляется.

Гец: Он удаляется…

Ми: Вы знаете… любой посредственный флейтист может уменьшить или увеличить расстояние на своей флейте… этому учатся…

Гец: Но он может удалиться, Ми! Удалиться! Ногами!

Ми: Вы думаете, он пришел, чтобы уйти?

Гец: Человек, который не танцует…

Ми: Но тогда он не играл бы «Ми»!

Гец: Вы уверены, что это «Ми»?.. Может быть, это «Ля»?

Звуки флейты затихают.

Ми: «Ля»?..

Флейта замолкает.

Гец (слушает): Все.

Ми (себе): «Ля»?.. Ля… ля… могло ли это быть «Ля»?.. Нет, нет, нет…

Гец: Может быть, может быть, может быть…

Ми (рассуждает): Он плохой флейтист с мечтой, которая никогда не сбудется, и это нельзя попробовать чайной ложкой, о нет! Ты ешь это каждый день, три года, и это застревает в теле, растет, обретает форму, глаза, это становится телом внутри тела – (вдруг обращается к Гецу) это то, что вы сказали, любовь…

Гец: Любовь?..

Диктор: Срочное сообщение госпоже Ми, очень срочное и очень важное сообщение госпоже Ми! Госпожа Ми, слушайте! Госпожа Ми, вы слушаете?

Ми: Я слушаю. А вы, Гец?

Гец: Я слушаю, Ми. А вы, Ми?

Диктор: Приготовьтесь к важному сообщению, госпожа Ми! Приготовьтесь к важному и знаменательному сообщению, госпожа Ми! Ваши надежды были не напрасны!

Слышатся голоса гостей и среди них голос Жениха.

Жених: Ммммммммм… Ммммммммммм…

Ми: Что, жених мой?

Жених: Я пппрошу прошения…

Ми (улыбается): Он не может сказать Ми…

Жених: Я ррраскаиваюсь…

Ми: Тяжело ему, тяжело…

Жених: Пожалуйста… я… приходи… я умммоляю…

Ми (агрессивно): Который час, Гец?

Жених (срывается): Я не могу! Я не могу! Я не…

Его голос пропадает среди голосов гостей.

Голос: Почему он не говорит?

Голос: Пусть скажет! Пусть скажет!

Голос: Один раз!

Голос: Только один раз!

Голос: Слово! Одно слово!

Голос: Жизнь или смерть…

Ми: Не может… вы слышите? Они пытаются уговорит его сказать Ми… послушайте-послушайте… дяди, тети, кузен Цви, с прямым пробором… Вот! Его мама!.. Даже дядя Эльханан из мошава Эльханан… Вы слышите, Гец? Весь оркестр пытается! Трубы, тромбоны, арфистка из России… но даже вашему королевскому сообществу, из Лондона, не удастся… нет…

Гец, который все это время прохаживался с руками за спиной, поворачивается к ней, останавливается, глядит на нее устрашающим взглядом, еле находит слова от ярости.

Гец: Пппрекратите это! Это!

Ми (поворачивается к нему, смотрит ему в глаза, спокойно, но настойчиво): Я хочу, чтобы он сказал «Ми».

Гец: Прекратите!

Ми: Пусть скажет «Ми».

Гец: Это – (подыскивает слова) бесчеловечно!

Ми: Это мой день. Моя свадьба. Пусть скажет «Ми».

Гец: Это – (подыскивает слова) преступление… причинять (подыскивает слова) страдания!

Ми: Да. Ми. Только это. Ми.

Гец: Так!.. С – открытыми глазами!.. Это – (подыскивает слова) не жизнь!

Голоса гостей умолкают.

Ми и Гец, друг напротив друга, как два петуха.

Ми: Это так!

Гец: Это не так!

Диктор: Администрация парка вновь просит посетителей парка не бросать апельсиновые корки друг в друга.

Ми и Гец расходятся по разным углам, как на ринге.

Мы маленький народ, окруженный врагами. Жалко каждую корку.

Администрация парка очень удивлена тем, что Дан Бэн-Дов не счел нужным найти свою маму в павильоне Ископаемых. Нет никакого смысла, Дан, искать вашего отца в павильоне Человека. Найдите свою маму и угомонитесь.

Администрация парка просит госпожу Ми не покидать территорию парка. Мне тут сообщают, что все наладится. Еще повеселимся вместе, госпожа Ми! Еще станцуем танго, госпожа Ми!

Музыка.

Ми и Гец возвращаются и поворачиваются друг к другу.

Гец: Вы не хотите идти на свадьбу!

Ми: Я сшила свадебное платье… Одноразовое…

Гец: Вы, вы, вы амбициозны!

Ми: Я думала сложить его в ящик… вместе с маминым платьем… надеть свадебное платье только один раз…

Гец: Еще не поздно! Идите!

Ми: Пусть он произнесет мое имя!

Гец: А если он не произнесет вашего имени?

Ми: Я не сложу платье в ящик…

Гец: Это – (подыскивает слова) печально!

Ми: Платье не будет пахнуть нафталином… нет… я клянусь…

Гец: Это ужасно…

Диктор: Госпожа Ми! Госпожа Ми! Все мирно становится на свои места, госпожа Ми! Слушайте, госпожа Ми! Слушайте!

Ми и Гец не двигаются с места.

Жених: Это я… я надел костюм… постригся… у меня кольцо есть, тут, в кармане… все здесь… и шафера… раввин… приходи, приходи на свадьбу, невеста моя…

Гец: Ваш позор слышен по всему парку!..

Жених: Я опоздал, я знаю… я хотел, но… не было – но я пришел! Пришел!

Гец: Ми! Ми! Ми!

Жених: Ты знала, что я приду… что я должен…

Гец: Идите на свадьбу!

Жених: Я все сделаю… все, что скажешь…

Ми (обращается к громкоговорителю): Скажи «Ми», слышишь!.. Скажи «Ми, Ми, Ми»…

Жених: Я не буду сидеть в темноте… я буду – танцевать… танго… станцую вальс…

Ми (с нарастающей яростью): Скажи «Ми», скажи «Ми», скажи «Ми»!

Жених (почти кричит): Я буду пить газировку, выпью много газировки… я буду икать, икать, икать!

Голос Жениха прерывается, и вместо него из громкоговорителя издаются необузданные, дикие звуки флейты. Ми сначала слушает, потом подбегает к громкоговорителю, машет на него кулаками и начинает кричать тоже, как дикое животное или ребенок.

Ми: Нет! Нет!.. Нет!.. Не играй!.. Скажи «Ми»! Я хочу, чтобы ты сказал сейчас, здесь и сейчас, «Ми, Ми, Ми»!.. Слышишь, жених мой?.. Один раз, «Ми»!.. Я не пойду на свадьбу!.. Я хочу, хочу, хочу, чтобы ты сказал одно слово, чтобы ты сказал, я хочу, одно слово сейчас, скажи сейчас одно слово, жених мой, скажи «Ми, Ми, Ми», скажи «Ми», жених мой!

Ее крики и звуки флейты смешиваются, но вдруг, как по знаку дирижера, он перестает играть, а она кричать. Из громкоговорителя раздается громкий плач, который постепенно затихает.

Гец, на авансцене, расхаживает как караульный: два шага налево, два направо и т. д. Он поправляет свой галстук-бабочку, кепку, одежду.

Смотрит на часы.

Гец (как будто он побывал в какой-то приемной и подыскивает подходящие слова для прощания, его голос чрезмерно веселый и искусственный): Мне кажется, что… да… я, возможно, остригу свои усы…

Ми (садится на скамейку): Так странно… мне вдруг показалось, что я моя мама… это странно, что невеста становится матерью до того, как она становится женщиной, правда?

Гец: Очень… то есть…

Ми: Странно… может быть, с этого момента я тоже буду думать только об одном… (улыбается) наверняка у меня будет много свадеб… и много дней отомстить жениху…

Гец: Мне кажется, что…

Ми: Вы знаете, Гец? Ему нельзя приходить снова, жениху, потому что я и мама ждем его… далеко… но он придет, бедный жених… бедный…

Гец: Поздно…

Ми: Скоро закрывают, правильно?

Гец: Да… каждую среду – в шесть – закрывают!

Ми: Прохладно… я не заметила, что так прохладно…

Гец: Вы… хотите накинуть мое пальто?

Ми: Нет… спасибо.

Гец (подходит к ней): Хотите, может, узнать, который час?

Ми: Скоро шесть, я знаю.

Гец (смотрит на часы): Правильно.

Ми: Скоро.

Гец: У нас в конторе есть служащий, который собирает фарфоровых слонов… его зовут Пик… из отдела пожаров… он однажды почти сгорел заживо, в кино… представляете? Он даже не почувствовал, настолько был погружен… в фильм… так рассказывают…

Слышно лягушек.

Ми: Лягушки…

Гец: У нас есть один служащий…

Ми: Не говорите

Гец: Хорошо.

Ми: Который час?

Гец поднимает руку, чтобы посмотреть на часы, Ми смотрит на громкоговоритель, фриз.

Диктор: Шесть часов. Мы настоятельно просим не покидать парк в суматохе. Мы надеемся, что вы не забудете про наш буфет. Буфет ваш, так же как и животные, или цветы, или трава, или весь парк. Кроме того, мы проводим свадьбы, на выбор молодых, в северном павильоне.

Музыка. Свет постепенно уходит.

Ваши автобусы ожидают вас, и в них тоже играет музыка.

Занавес медленно начинает опускаться.

Департамент освещения в муниципалитете сообщает нам, что в связи со статистическими показателями парк должен быть затемнен в шесть, но автобусы будут освещены как обычно…

Конец

Перевод: Катя Сассонская

Йосеф Бар-Йосеф
Кнопка

Нечто вроде эротической комедии

Copyright © by Josef Bar-Josef

All rights reserved. No part of this play may be used in any manner whatsoever, especially for theatrical or/and movie purposes, without written permission.

© Все права принадлежат автору:

Йосеф Бар-Йосеф

Josef Bar-Josef,

Bjalik str, 22a,

Tel-Aviv 63324

Israel

Тел.: 972-3-5255075

Электронная почта: [email protected]

Действующие лица

Шауль Эден, врач в частной психиатрической клинике, при которой имеется нечто вроде стационара для умственно отсталых подростков

Зива Эден, его жена

Рафи, больной

Место действия

Флигель во дворе клиники. Запущенная, неубранная комната доктора Эдена, которая служит ему жильем, а при необходимости и рабочим кабинетом. Спит он на диване. Возле дивана стоит торшер. Письменный стол в углу завален историями болезней. Рядом у стены больничная кушетка. В кухонном уголке имеются раковина и электроплитка. Обстановку дополняют больничная тумбочка и два стула.

Картина первая

Рафи пытается навести в комнате некоторый порядок, затем включает проигрыватель и ложится на диван. Входит Шауль в больничном халате.

Рафи (вскакивает с дивана): Шалом!

Шауль (как будто ожидал увидеть кого-то другого): Ты?

Рафи: Что?..

Шауль: Ничего, все в порядке.

Рафи: Из-за музыки, да? Думали, кто-то другой? Думали, я не могу? Вы научили меня, как надо научили. Я поставил вашу музыку, которую вы любите.

Шауль: Только, пожалуйста, не так громко, идет?

Рафи: Не так громко. Хорошо. (Убирает громкость, снимает с доктора врачебный халат.) Были вчера в городе, да? Были вчера в городе, да?

Шауль: Да.

Рафи: Я сразу увидел. (Указывает на висящий сбоку костюм.) Ваша одёжа – доктора.

Шауль (указывает на больничный халат): Вот она, моя одёжа доктора.

Рафи (объясняет): Это одёжа доктора на работе. А это одёжа доктора не на работе. Когда он едет в город. Не просто так в город – одёжа доктора для больницы.

Шауль: Правда? Есть такая специальная одежда доктора для больницы не на работе? Когда он едет в город?

Рафи: Точно! Есть разница, я сразу вижу.

Шауль: А что с профессором в больнице?

Рафи: Профессором в больнице?..

Шауль: Одежда профессора для больницы не на работе, когда он едет в город. Ты сразу видишь?

Рафи: Это я не знаком.

Шауль (смеется): Это уже слишком, да? А как ты увидишь летом, когда я поеду в город – если поеду – в рубашке с коротким рукавом? Как тогда узнаешь?

Рафи: Узнаю.

Шауль: Я рад. (Присаживается на диван, потом ложится.)

Рафи: Узнаю. Точно. Обязательно узнаю.

Некоторое время оба молчат.

По тунцу я тоже. Привезли новые. Я открою. (Открывает одну банку.) И вафли. Вафли в шоколаде привезли. Хорошие.

Шауль: Рафи, позволь мне немного отдохнуть.

Рафи (достает из тумбочки тарелки, вилки): Я не люблю в городе. Дерутся. Камнями кидаются. Тут тоже дерутся, но есть сад. Ночью в саду можно очень даже хорошо спрятаться. Ложишься, и как будто земля. Никто не найдет. Только собаки. По запаху. В городе нельзя спрятаться. В городе вообще нет ночи. Все время свет. В городе зато есть хорошие вафли. Это точно. (Ждет ответа, не дождавшись, повторяет.) В городе зато есть хорошие вафли.

Шауль: Да, ты можешь взять.

Рафи: После, вместе. Это моя субботняя одёжа. Все открытое отделение получило сегодня отпуск. Все уехали, я остался. Я сегодня буду у вас спать. Вы помните? Вы сказали. Я на полу буду спать. Есть много места. (Снова, помолчав.) Вы сказали. Вы хотите, чтобы я замолчал? Я могу. Если вы скажете, я могу.

Шауль: Все в порядке, можешь продолжать. Говори, если хочешь, только потише. И не жди, что я буду отвечать, хорошо? Ты говори, а я немного отдохну.

Рафи: Как на прошлой неделе. Я говорил, а вы заснули. Помогло вам заснуть, верно?

Шауль: Верно.

Оба молчат.

Рафи: Еще в городе есть девушки, да? В городе есть девушки, да?

Шауль не откликается.

Говорят, музыка – хорошая вещь для девушки. Для женщины. Чтобы дала. Не эта музыка. Музыка! Автомобиль тоже. Девушки любят ездить в автомобиле. Чтобы все видели. Трубка тоже. Я один раз видел одного с трубкой и с красивой девушкой. Цветы тоже. Для таких девушек, вы знаете, худых. Мойше сказал, что самое лучшее для девушки – чтобы дала – влепить ей прямо тут же на месте две хорошие оплеухи и сразу спускать штаны. Как в уборной. Это то, что он делает. Он так сказал. Вы думаете, он правда так делает? (Помолчав.) Мойше, это то, что он сказал. Когда он встречает девушку, он тут же на месте – две оплеухи и сразу спускает штаны. Вы думаете, он правда так делает? Вы думаете, он правда?..

Шауль: Я не знаю. Я не думал об этом. Я потом подумаю. В другой раз.

Рафи: Этот… Который сегодня повесился… Он шизик, да? Который сегодня повесился…

Шауль: Я терапевт, Рафи. Ты помнишь, о чем я просил тебя?

Рафи: Конечно. Теперь все, буду молчать. (Через минуту.) Шизик, псих, точно! Сто процентов.

Шауль: Ну, если ты так считаешь…

Рафи: Есть кое-что получше для девушки. Для женщины – чтобы дала. Самое хорошее. Я слышал от одного очень серьезного. Я теперь не помню, как его звали. У женщины на теле, он сказал, есть такое место – кнопка.

Шауль смотрит на него.

Можно, я скажу дальше?

Шауль: Да, продолжай.

Рафи: Ты только дотрагиваешься до него, до этого места, и она сразу будет любить тебя. Должна. Не может, чтобы не любить. Пускай ты даже никто, разрушенная семья, отец безработный, мать уборщица, сам шпана, хулиган, не умеешь танцевать, петь не умеешь, говорить не умеешь с девушками, пускай даже псих, шизик, все равно будет любить. Как ненормальная будет любить. Ты только дотронешься до этой кнопки, отдаст все, что захочешь. Ноги целовать будет, плакать будет. Скажешь ей: иди, придет. Скажешь: проваливай, уйдет. Только дотронуться, и все.

Шауль потихоньку всхлипывает.

Вы не должны ездить в город. Вы не должны ездить…

Шауль: Правильно, мне хватает тебя. С лихвой хватает.

Звонит больничный колокольчик.

Рафи: Пятница сегодня, скоро суббота.

Шауль: Кончают с собой и в пятницу, и в субботу, не так ли? (Поднимается и выходит.)

Рафи остается один в комнате, надевает врачебный халат Шауля, вертится, оглядывая себя, насвистывает какую-то мелодию. Принимается наводить порядок, переставляет что-то с места на место.

Стук в дверь. Рафи не обращает внимания. Стук повторяется, дверь открывается, входит Зива с двумя чемоданами в руках, оглядывается в сомнении – не знает, туда ли она попала.

Зива: Извините, я, очевидно, ошиблась… (Выходит.)

Рафи: Ошиблась!

Зива (снова стучит и входит): Простите…

Рафи: Да?

Зива: Извините, не подскажете, где тут живет доктор Шауль Эден?

Рафи: Доктор Шауль Эден!

Зива: Да, доктор Шауль Эден.

Рафи: Живет?

Зива: Где он живет? Дом, квартира?

Рафи: Зачем? Новенькие прежде идут в контору. Прежде идут в контору. Сегодня пятница, контора закрыта. Это частная квартира доктора Эдена. Частная квартира доктора Эдена.

Зива: Вот это?..

Рафи: Это! Хорошо, правда?

Зива: Да, хорошо, конечно… Очень хорошо. (Опускает на пол чемоданы.) Вам известно, когда он должен вернуться?

Рафи: Что это?! Что ты делаешь? Почему чемоданы?

Зива: Я только поставила… Они тяжелые.

Рафи: Несите в контору, не здесь! (Поразмыслив.) Контора закрыта. Приходите в воскресенье. Сегодня только неотложная помощь. Только самая неотложная помощь. Ваш случай совсем неотложный?

Зива (усмехается): Возможно. Но не то, что вы думаете. (Принимается оглядывать комнату.)

Рафи: Что вы делаете?

Зива: Просто смотрю.

Рафи: Он сказал вам прийти к нему? Частный визит?

Зива: Что-то в этом роде.

Рафи (передразнивает ее): Что-то в этом роде!

Зива: Зачем вы так?

Рафи: Одна была здесь – все время говорила: что-то в этом роде… (Пристально разглядывает ее.)

Зива: Что?..

Рафи: Тоже была красивая.

Зива: Я понимаю… (Усаживается на диван.)

Рафи: Что ты делаешь?

Зива: Хочу посидеть спокойно.

Рафи: Ты на диване!

Зива не отвечает.

Что слышно?

Зива: Простите?..

Рафи: Что слышно?

Зива: Спасибо, все в порядке. А у вас?..

Рафи: Вы были знакомы с ним прежде? В Тель-Авиве?

Зива: Да.

Рафи: Вы его частная пациентка?

Зива: Я его жена.

Рафи: Как вас зовут?

Зива: Зива. Зива Эден.

Рафи: Эден? Это фамилия доктора. Вы его сестра?

Зива: Я же сказала вам: я его жена.

Рафи: Ты уверена, что он велел тебе приехать сюда к нему?

Зива: Кто вы такой, если можно поинтересоваться? Что вы тут делаете? (Встает, открывает один чемодан, что-то ищет.)

Рафи: Все! Я даже змею убил. Несколько змей. Много. Этот дом прежде был склад. Змеи водились. (Видит среди вещей Зивы стеклянный кофейник с насадкой для подачи пара.) Что это?

Зива: Кофейник для приготовления кофе. Это насадка. Как будто плащ-безрукавка. У моих родителей был такой.

Рафи: Кофейник выносят под дождь?

Зива: Нет, просто чтобы кофе был горячий.

Рафи: У собак бывают такие жилетки.

Зива: Да, что-то такое…

Рафи: Один раз я видел даже кошку в жилетке.

Зива: Да? Интересно.

Рафи (передразнивает ее): Ясное дело, интересно!..

Зива: Простите?

Рафи: Интересно!

Зива: Я понимаю. Вы из технического персонала или санитар? Что-нибудь в этом роде?

Рафи: Я больной.

Зива: Больной? Что с вами?

Рафи: Маниакально-депрессивный психоз.

Зива: Простите?

Рафи: Маниакально-депрессивный психоз. Аффективные состояния. Маниакально-депрессивный… Есть справка. История болезни есть. А вы, я думаю, шизофреничка.

Зива: Что же это за больница?

Рафи: Вы не знаете, куда вы приехали?

Зива: Как видно, не знаю…

Рафи: Вы думали, это государственная больница травматологии?

Зива: Травматологии?..

Рафи: Нет, конечно! Это частная клиника. Такая – для бедных. Запущенная. Только когда умирают, моют как следует. Чтобы министерство здравоохранения не придиралось. Нет психиатров. Только один. Ничего не понимает. Доктор как раз в порядке. Он терапевт. Хороший врач. Я один раз слышал, владельцы про него говорили. Повезло, сказали. Счастье, сказали, что он у нас есть.

Зива: Счастье?

Рафи: Понятное дело! Что приехал работать у них. Запутался, сказали, видать, в каких-то делишках. Счастье, сказали. Запутался… Там, в той больнице, где раньше работал. Сбился с правильного пути.

Зива поднимается с дивана.

Куда ты?

Зива: Я хочу пить.

Рафи: Ты сиди тихо.

Зива: Простите?

Рафи: Сиди, и все.

Зива: Я хочу воды…

Рафи: Я принесу. А ты сиди.

Зива собирается сесть возле стола.

Не здесь! Это стул доктора. Сломанный. Доктор любит свой стул. Специально привез. На нем нужно уметь сидеть. Дверь тоже нужно уметь открывать. Он дал мне ключи. Захожу, когда хочу. Я могу тут делать, что захочу. Даже включаю музыку. (Ждет, что она на это ответит. Зива молчит.) Даже включаю музыку.

Зива: Да…

Рафи: Я сегодня тут буду спать. На полу. Есть много места. Мы говорим. Обо всем говорим. О Боге. О девушках тоже. (Ждет ее реакции.) Говорим даже о девушках.

Зива: Я слышала.

Рафи: Вот… Я хочу спросить вас. Я это слышал от одного серьезного. Не помню, как его зовут. У женщины на теле есть такое место – кнопка. Ты только дотрагиваешься до нее, до этой кнопки, и она сразу должна любить тебя как ненормальная. Ты можешь быть никто, разрушенная семья, отец пьет, мать уборщица, в полиции против тебя дело, танцевать не умеешь, петь не умеешь, говорить красиво не умеешь, псих, шизик, все равно…

Зива принимается плакать.

Ничего. Я вам расскажу кое-что. Только – никому. Вчера доктор ездил в город. В Тель-Авив. Я видел, когда он вернулся. Хотел зайти, вдруг слышу: кто-то ноет в комнате. Скулит как собака. Плачет. Сегодня тоже. Нет, я вам не буду рассказывать. Нет.

Зива (вытаскивает сигарету, хочет закурить): Когда он должен вернуться?

Рафи: Ты куришь? (Задумывается.) Моя мама никогда не курила. И у доктора мама тоже никогда не курила. Он мне сказал.

Зива: Я вас спросила, когда он должен вернуться? Когда, вы думаете, он должен вернуться?

Рафи: Скоро. Тут один повесился сегодня… Покончил с собой. Может, еще один? У нас это запросто: один повесится, сразу еще один – тоже хочется. У меня много работы, когда что-нибудь такое. Убрать надо. Вымыть как следует. Он хороший доктор, хорошо моет. Даже государственная больница так хорошо не моет.

Зива: Я хочу посидеть спокойно. Чтобы было тихо. Если можно…

Рафи (после минутного молчания): Что слышно?

Зива: Простите?

Рафи: Что слышно?

Зива: Спасибо, ничего. А у вас?

Рафи: Я вот спрошу тебя о чем-то. То, что мы раньше говорили. Про это место, кнопку эту. Которая у женщины. Вы, понятное дело, знаете. Вы ведь женщина. Это верно?

Открывается дверь, появляется Шауль, останавливается, пораженный. Зива встает, не знает, что делать, отступает, берется за чемодан.

Она вдруг пришла. Я сказал: новенькие прежде должны в контору. Я ей сказал: новенькие прежде должны в контору.

Шауль: Я слышал, Рафи. (Обращается к Зиве.) Извини… Я просто… Заходи.

Зива (усмехается): Заходи?

Шауль (смеется): Ты права – это я снаружи. Разумеется… (Закрывает за собой дверь, делает шаг навстречу Зиве.) Что ж? Как говорится, благословен входящий. Благословенна… Извини… Я немного растерян. (Смеется.) Немного, да?

Зива: Это естественно. Иначе и быть не может. В конце концов, все так неожиданно…

Шауль: Я рад. Ты даже не представляешь себе, как я рад!

Зива: Я тоже рада. Я, конечно, должна была позвонить… Но решила, что лучше будет просто взять и приехать…

Шауль: Правильно – сразу с моста в реку! Как и я вчера.

Зива: Это были твои слова.

Шауль (указывает на чемоданы): Чемоданы…

Зива: Я тоже немного растеряна. (Смеется.) Немного, да?

Шауль (подходит, берется за чемодан): Позволь, я отодвину их к стене.

Зива: Нет, зачем? Я сама. Ты не должен…

Шауль: Достаточно того, что ты тащила их всю дорогу.

Зива: Но мне хочется сделать это самой. Можно?

Шауль: Разумеется. Я понимаю… Это прекрасно. (Позволяет ей заняться чемоданами.) Между прочим, они тяжелые.

Зива: А я сильная. Ты забыл?

Шауль: Не сомневаюсь. Проделать такой путь, да еще в этих туфельках!

Зива: Ты любил эти туфли. Как будто на каблуках, но в то же время практичные… Кстати, у тебя тут красиво: замечательная аллея, по обе стороны цветущий сад, такой тенистый… И прошлогодние апельсины и на ветвях, и на земле.

Шауль: Никто не собирает их. Все заброшено, запущено. Специально позволяют им сгнить, чтобы вообще вырубить. Построить еще дома.

Зива: Возможно, именно из‐за этой запущенности он и выглядит таким прекрасным. Цветы, плоды…

Шауль: Это весна. Весна все делает прекрасным.

Зива: Где их поставить?

Шауль: Прости?

Зива: Чемоданы.

Шауль: Да, конечно. Вот тут.

Рафи (словно очнувшись): Я заварю чай с корицей, да?

Шауль: Ты должен сейчас идти, Рафи.

Рафи: Как? Почему? Вы сказали, я буду сегодня спать здесь.

Шауль: В другой раз, не сегодня.

Рафи (возмущенно): Из-за нее? Кто она вообще такая? Самая обыкновенная новая пациентка, да еще говорит, что ваша жена.

Шауль: Зива действительно моя жена, Рафи. Действительно моя жена.

Рафи: Что это значит?

Шауль: Моя жена, моя жена! Теперь ты должен уйти.

Рафи: У вас есть жена? Где же она была все время?

Шауль (Зиве): Извини. Рафи… он…

Зива: Все в порядке, я понимаю.

Рафи: Она твоя жена?! Вот это да!

Зива и Шауль смеются.

А! Она ушла от тебя к другому. Она шлюха, верно? Обыкновенная шлюха! Просто обыкновенная шлюха.

Зива: Простите…

Шауль: Извини меня. Одну секунду. (Обращаясь к Рафи.) Ты должен немедленно уйти! Сейчас же!

Рафи: Шлюхи всегда хохочут. У нас была одна. По три раза в день мылась. Мы стояли внизу и слушали, как течет вода.

Шауль: Хватит, Рафи!

Зива: А чем еще она занималась? По каким признакам определяют шлюху?

Рафи: У нее волос не было. Бритая голова. Как из железа. Не из‐за вшей.

Шауль (в отчаянии): Иди! Сию минуту!

Рафи (угрюмо): Вы сказали, я сегодня сплю здесь. Это наш план. Так вы сказали. Вы мне сказали.

Шауль: Планы изменились, Рафи!

Рафи: И я не кончил убирать. (Берется за швабру.)

Зива: Не нужно убирать. Все в порядке, я сама уберу. Ты не должен.

Рафи (хватает себя рукой между ног, кричит): А-ай!.. Ай-ай-ай!..

Шауль: Что случилось?

Зива: Я не знаю. (Поворачивается к Рафи.) Что такое? Что с тобой?

Рафи: Она сумасшедшая! Психованная! Ногой по яйцам! Она мне ногой по яйцам!

Зива: С чего это вдруг?.. Что ты выдумываешь? Зачем ты?..

Рафи: Вот так – ногой по яйцам! Ногой по яйцам! Она бесстыжая!

Шауль: Ты должен немедленно уйти!

Рафи: Как? Она засадила мне по яйцам! Пускай она уходит!

Шауль: Убирайся отсюда!

Рафи (хватает со стола открытую банку тунца, подносит острый край крышки к своему горлу, как будто намеревается поранить себя): Ударила меня по яйцам! Я зарежу себя! Я умру!

Шауль: У тебя не получится. Невозможно убить себя с помощью банки консервов.

Рафи: Я могу! Я сумею! Ты больше не увидишь меня! (Рыдает.) Ты больше не любишь меня…

Шауль: Пойдем, Рафи. Я провожу тебя. (Обнимает его за плечи и настойчиво тянет к двери.)

Рафи (всхлипывая): У тебя хорошие руки. Когда я дрожу вот так, а ты кладешь на меня свои руки, я уже не дрожу больше. Даже в государственной больнице у них не было таких хороших рук.

Шауль выводит его из комнаты.

Картина вторая

Зива одна в комнате. Все прибрано, приведено в порядок, на полу ваза с цветами, на диване подушки, горит лампа в торшере, играет тихая музыка. Входит Шауль с подносом.

Шауль (с удивлением оглядывает комнату): Когда ты успела? И цветы… Да еще какие! Розы… Откуда?

Зива: Из сада.

Шауль: Как? Там открыли цветочный магазин?

Зива: Там их полно.

Шауль: Я видел только сорняки и колючки. И кучу мусора.

Зива: Между сорняками и колючками.

Шауль: И ты отыскала их в темноте?

Зива: Отыскала. (Протягивает руки, чтобы забрать у него поднос.)

Шауль: Нет, ты гостья. (Пристраивает поднос на тумбочке.)

Зива: А где ты обычно ешь?

Шауль: В столовой. Там есть специальный уголок для персонала. А так, если вдруг появляется желание перекусить, тут, за рабочим столом.

Зива: Я уберу папки.

Шауль: Нет, подожди… (Перетаскивает кушетку в центр комнаты, застилает ее простыней, включает верхний свет, смеется.) Как в кино! Дворцовая зала, внушительный дубовый стол, и двое обедают за ним в километре друг от друга. (Переносит поднос на кушетку, приставляет к ней стул.) Вот, садись. Ой, нет! Это сломанный стул. (Придвигает другой стул.)

Зива: Можно сесть?

Шауль: Да. Как говорится, во главе стола.

Усаживаются на двух противоположных концах кушетки.

Приятного аппетита.

Зива: Спасибо.

Шауль (как бы извиняясь): Больничная еда. Ну, ты понимаешь… И вина у меня нет. (Усмехается.) Питание в нашей больнице – это серьезная проблема… (Принимается рассуждать так, словно находится на медицинском конгрессе.) Проблема, которую следует решить в первую очередь. Не нужно повышать стоимость, просто сделать пищу разнообразнее, вкуснее. Подойти творчески. Да, именно потому что мы имеем дело с больными людьми, которые и без того достаточно страдают. Живут в постоянном напряжении, в плену маний и страхов, вдали от дома. Так почему бы не обеспечить им по крайней мере приличную еду? Хоть как-то ободрить. Это в свою очередь будет способствовать скорейшему выздоровлению.

Зива сидит, опустив глаза в тарелку.

Ты согласна со мной?

Зива молчит.

Знаешь, я ведь попал сюда совершенно случайно. Ну, нет, не вполне случайно… После того… После всего случившегося я искал что-нибудь подальше от города. Они тоже… Как выяснилось, они в течение двух лет не могли найти терапевта. Никто не рвался. Понимаешь, мне стало даже любопытно поработать в таком вот месте – в клинике для душевно больных. Вначале это было действительно очень странно, но постепенно я привык. Теперь я считаю их нормальными. Почти нормальными, то есть обыкновенными людьми. Я не уверен, что приношу тут много пользы. Физические заболевания еще можно победить, но душевные… С нашим телом мы знакомы лучше, чем с нашей душой. Что делать? Это так…