Текст книги "Ценностные основания психологической науки и психология ценностей"

Ценности как проблема психологии человеческого бытия1616
  Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ (грант 07-06-00059а).


[Закрыть]
В.В. Знаков

Генезис и природа общечеловеческих и индивидуальных ценностей является фундаментальной проблемой гуманитарного познания. Ею занимаются философы, социологи, этики, культурологи и ученые других специальностей. Ценности существуют в трех формах, отражающих различные группы явлений общественного и индивидуального сознания: «1) общественные идеалы – выработанные общественным сознанием и присутствующие в нем обобщенные представления о совершенстве в различных сферах общественной жизни, 2) предметное воплощение этих идеалов в деяниях или произведениях конкретных людей и 3) мотивационные структуры личности (“модели должного”), побуждающие ее к предметному воплощению в своем поведении и деятельности общественных ценностных идеалов» (Леонтьев, 1996, с. 37). Все три формы ценностей находятся в фокусе внимания психологов, являются предметом научно‐психологического анализа.

Междисциплинарная проблема ценностей занимает особое место в психологии человеческого бытия. Теоретические положения психологии человеческого бытия невозможно описать без обращения к более широкому, чем конкретно‐психологический,– философскому контексту решаемых в ней проблем. Как известно, категория «бытия» принадлежит к основополагающим понятиям философии. Под бытием понимается сущее: то, что существует сейчас, существовало в прошлом и будет существовать в будущем. Несмотря на такой всеобъемлющий и, казалось бы, вневременный характер бытия, с гносеологической точки зрения в нем надлежит различать два главных периода: до и после возникновения человека и человечества. Такое различение принципиально важно, потому что человек являет собой новый уровень сущего в процессе его развития: при соотнесении с ним выявляются новые свойства в бытии всех прежних уровней. Как убедительно показал С.Л. Рубинштейн, с появлением человека, «возникновением нового уровня сущего во всех нижележащих уровнях выявляются новые свойства. Здесь раскрывается значение, смысл, который приобретает бытие, выступая как «мир», соотносительный с человеком как частью его, продуктом его развития. Поскольку есть человек, он становится не чем иным, как объективно существующей отправной точкой всей системы координат. Такой отправной точкой человеческое бытие становится в силу человеческой активности, в силу возможности изменения бытия, чем человеческое существование отличается от всякого другого» (Рубинштейн, 1997, с. 63).

В западной экзистенциальной философии и психологии «бытие» и «существование» различаются. По мнению экзистенциалистов, «бытие» относится к окружающему человека природному и социальному миру, а «существование» – к внутренней жизни, индивидуальному Я. Основной мотив различения заключается в том, чтобы подчеркнуть, что мир всегда стремится подавить индивидуальность, сделать ее частью общего безличного бытия. Естественным следствием противопоставления бытия и существования, противоречия между ними становится возникновение у человека чувства одиночества, тревоги, тоски, ощущения бессмысленности жизни.

Принципиально иначе проблема соотношения бытия и существования решается в русской экзистенциальной традиции, в частности, в персоналистической философии Н.А. Бердяева. В ней устанавливается различие между личностью и индивидуумом. Индивидуум есть категория природная и социальная. Индивидуум является такой неделимой частью целого (рода или общества), вне которого он не может быть назван индивидуумом. Он характеризуется стремлением к эгоистическому самоутверждению. «Поэтому индивидуализм, производный от слова “индивидуум”, совсем не означает независимости по отношению к целому, к процессу космическому, биологическому и социальному, а означает лишь изоляцию подчиненной части и бессильное восстание ее против целого» (Бердяев, 2006, с. 38). По Бердяеву, человек есть микрокосм, универсум, но в качестве не индивидуума, а личности. Именно с личностью связана идея человека, его призвания в мире. Личность – это духовная категория, она характеризует свободу и независимость человека по отношению к природе, обществу, государству. Личности чуждо эгоистическое самоутверждение, наоборот: «Персонализм не означает, подобно индивидуализму, эгоцентрической изоляции. Личность в человеке есть его независимость по отношению к материальному миру, который есть материал для работы духа» (там же, с. 39).

Нельзя не заметить, что содержание бердяевской категории «личность» в современной психологии во многом соответствует понятию «субъекта» в определении А.В. Брушлинского. Субъект «всегда неразрывно связан с другими людьми и вместе с тем автономен, независим, относительно обособлен. Не только общество влияет на человека, но и человек как член общества – на это последнее. Он – и объект этих влияний, и субъект, в той или иной степени воздействующий на общество. Здесь не односторонняя, а именно двусторонняя зависимость. Тем самым признается абсолютная ценность человека как личности с безусловными правами на свободу, саморазвитие и т.д. Такова основа основ гуманистического подхода к проблеме человека» (Брушлинский, 2006, с. 507).

Корни противоречия в западной науке между бытием и существованием следует искать именно в индивидуалистической трактовке человека как существа хотя и социального, но эгоцентричного, направленного прежде всего на отстаивание своих интересов и удовлетворение собственных потребностей. Пути разрешения указанного противоречия, намеченные в персоналистической философии Бердяева, в нашей психологической науке нашли наиболее полное воплощение в субъектно‐деятельностном подходе С.Л. Рубинштейна, психологии субъекта А.В. Брушлинского и таком современном варианте их развития, как психология человеческого бытия. В рамках названных концепций онтологические предпосылки исследования субъект‐объектных отношений основываются на том, что мир, включающий других людей, анализируется как предпосылка подлинного существования субъекта. Человек должен быть взят внутри бытия, в своем специфическом отношении к нему, как субъект познания и действия, отношения и переживания, созерцания и постижения. Одним из главных характерных признаков человеческого бытия является его ценностность – избирательная ориентация субъекта на одни ценности и отвержение других. Неудивительно, что предметом исследования в психологии человеческого бытия являются не психические процессы или свойства (познание, эмоции, переживания и т.п.), а смысловые образования, выражающие ценностное отношение субъекта к миру. Основной акцент здесь делается на анализе ценностных, аксиологических аспектов бытия человека. В мире человека объективно истинные описания и объяснения обязательно включают аксиологические факторы: соотнесенность получаемых знаний о мире не только со средствами познавательной деятельности, но и с ценностно окрашенными представлениями субъекта о должном.

Психология человеческого бытия на новом витке спирали развития научного познания исследует классические проблемы так называемой вершинной психологии: смысла жизни, свободы, духовности, гуманизма. Вместе с тем она изучает и классические экзистенциальные проблемы: одиночества, осмысленности или абсурдности бытия, отношения субъекта к жизни и смерти. Особое и, пожалуй, центральное место в психо логии человеческого бытия занимают проблемы, возникающие в критические периоды жизни субъекта, т.е. тогда, когда происходит разрыв привычного существования. Это бывает при опасной болезни, утрате близких, страхе смерти у летчиков‐испытателей или обычных людей, которые оказались на месте теракта или техногенной катастрофы. Научно значимыми в этом контексте являются исследования понимания раз ными категориями людей эвтаназии, рациональных и эмоциональных оснований выбора у женщин, принимающих экзистенциально трудное решение об искусственном прерывании беременности, самопонимания хирургов, выполнивших неудачную операцию, и др.

Вместе с тем следует признать, что для осмысления субъектом серьезных экзистенциальных проблем ему не обязательно находиться в критических ситуациях. Обычно человек живет такой привычной жизнью, в которой он иногда невольно оказывается не субъектом, а объектом действий и решений со стороны других людей. Однако в особые «часы ясности» человек склонен задумываться о своей жизни. Перед ним встают вопросы: «Зачем жить?» и «Как жить?» Отвечая на них, он должен обратиться к собственным внутренним ценностям, иначе не сможет стать свободным, ответственным и самостоятельным субъектом. Как известно, вопросы о ценности и смысле жизни возникают у каждого человека еще в подростковом возрасте, а отвечает он на них в течение всей жизни, вплоть до глубокой старости.

Психология человеческого бытия основана не на субъектно‐деятельностном, а на субъектном подходе в психологии. Очевидно, что жизнь человека нельзя рассматривать только как непрерывную череду сменяющих друг друга деятельностей. Это означает признание того, что в формировании психики большую роль играют не деятельностные по своей природе, но очень ценностно значимые для субъекта феномены: общение, переживание, созерцание, постижение и др. Выход за пределы сиюминутного деяния, целенаправленная устремленность на реализацию своего призвания или дела, которому служишь, не только побуждают человека к связыванию воедино прошлого, настоящего и будущего своей жизни. Все это способствует развитию субъектности, формированию и реализации субъектных качеств человека, начиная с младенческого возраста и до старости.

Наиболее общей проблемой психологии человеческого бытия, прямо или косвенно включающей все названные выше, является проблема понимания субъектом мира и себя в мире.

Психологи, разделяющие теоретические положения психологии человеческого бытия, значительно большее значение, чем представители других направлений, придают роли ценностных характеристик знания в формировании понимания. Это оказалось закономерным результатом осознания того, что индивидуальная специфика понимания определяется не столько истинностью понимаемого знания, сколько его субъективной ценностью. Понимаемое всегда соотносится субъектом со своими представлениями о должном, ценностно‐нормативными конструктами: то, с какими нормами и ценностями соотносится предмет понимания, определяет его психологическую специфику. Неудивительно, что в современной науке первостепенное значение приобрели аксиологические, ценностные стороны познания: понимание субъектом мира зависит не только от его угла зрения на мир, сколько от субъективной значимости, ценности того, что он пытается понять.

Как только ученые осознали то, что понимание можно рассматривать не как познавательную процедуру, а как способ бытия человека в мире, сразу же на передний план психологического анализа выдвинулись наиболее значимые для субъекта смыслы и ценности. Неудивительно, что специалисты по психологии понимания вместо понятия «смысловая позиция» стали использовать термин «ценностно‐смысловая позиция» участников диалога. Аксиологические, ценностные стороны познания на постнеклассическом этапе науки приобрели первостепенное значение: понимание субъектом мира зависит не только от его угла зрения на мир, но от «ценностной нагруженности» его взгляда. Такая позиция имеет глубокие корни в отечественной психологии, особенно в школе С.Л. Рубинштейна. Как известно, в работе «Человек и мир» он убедительно показал связь ценностей и смыслов со значимостью для жизни человека других людей, их ценностью для субъекта, осмыслением им бытия (Рубинштейн, 1997). В более широком научном и культурном контексте «эта позиция близка идеям многих древних философов, а также экзистенциальному и гуманистическому направлениям, большое внимание уделяющим уникальности и самоценности человеческой личности, роли высших бытийных ценностей в существовании и развитии личности, экзистенциальному поиску ценностей и смыслов человеческого бытия (Рюмшина, 2004, с. 40–41).

Из сказанного следует, что для психологии человеческого бытия, в частности, важно исследовать ценности и ценностные ориентации людей. Я обосную это утверждение на примере только двух из названных проблем психологии человеческого бытия – гуманизма и духовных ценностей.

Мы живем в такое время, когда в российском общественном сознании происходит формирование новых ценностей и переосмысление старых. Субъективно ценности переживаются людьми как идеалы – ориентиры желательного состояния дел. Сегодня особенно у молодежи наблюдается рост интереса к получению знаний, умений и навыков, способствующих росту материального благосостояния человека и общества. Вместе с тем люди задумываются и над тем, какое место в их жизни занимают гуманистические ценности. В образовании статус гуманистических приобретают ценности, реализованные в профессиональной деятельности и общении педагога ради ученика, направленные на его развитие, становление как личности, образование и воспитание (Кулюткин, Бездухов, 2002).

Под гуманизмом обычно понимается признание наивысшей ценности человека, его права на свободное развитие, проявление своих потребностей и способностей, утверждение блага человека как критерия оценки общественных отношений (Брушлинский, 2000). Ценностный подход в образовании связан с выявлением и формированием системы ценностей человека, фактически представляющих собой совокупность осознанных смыслов его жизни, и ценностных ориентаций – направленности субъекта на реализацию ценностей. Ценностные ориентации ученика направлены на сферу мировоззренческого осмысления бытия, понимания своего отношения к окружающей действительности и взаимоотношений с людьми. С точки зрения этого подхода предметом изучения педагогики и педагогической психологии является ценностно‐смысловая сфера личности ученика и, в первую очередь, индивидуальные способы понимания бытия, интерпретации смыслов жизни. Ценностный подход направлен на анализ понимания смыслов, развитие способностей учащихся к такому осмыслению получаемых знаний, которое включает осознание его гуманистической ценности. Следовательно, понимание как компонент гуманистического мышления позволяет ценностно опосредствовать познавательную деятельность. Сущность гуманистического мышления заключается в ценностном осмыслении бытия, его понимании (Кулюткин, Бездухов, 2002).

В современной психологии проблема формирования гуманистического мышления неразрывно связана с анализом того, какое место в жизни людей занимают моральные и идеальные ценности. В том числе духовные. В наши дни проблема духовности привлекает не только богословов, историков, культурологов, философов, обсуждающих ее в основном в контексте анализа религиозных и историко‐культурных корней российского и западного самосознания. Не меньший интерес она представляет и для психологии, особенно психологии понимания, в которой чрезвычайно актуальным является вопрос о выявлении психологической сущности духовного Я понимающего мир субъекта.

Сегодня мы смотрим на проблему духовности и духовных ценностей уже не так, как двадцать‐тридцать лет назад – под другим углом зрения. Для современного ученого она не сводится к прямому и грубому противопоставлению духа и материи. Его внимание сфокусировано на таком раскрытии отношений реальности и идеала, которое позволяет, не впадая в идеализм, на конкретно‐психологическом уровне проиллюстрировать рубинштейновское положение о том, что нет объекта без субъекта. (Как известно, по С.Л. Рубинштейну, объект в отличие от раздражителя выделяется только субъектом, возникает в результате его познавательной активности и существует лишь для него – Рубинштейн, 1973). На методологическом и философском уровне обсуждения проблемы признается, что природу духовности и духовных ценностей нельзя раскрыть на основе «противоположения субъекта и объекта» (Бердяев, 1996, с. 142). В этом новом ракурсе проблема привлекает внимание многих российских психологов.

Духовные ценности в значительной степени представляют собой результат фомирования нравственного сознания, моральных норм, идеалов и т.д., а процессуальные составляющие формирования духовного Я понимающего мир субъекта проявляются прежде всего в духовных состояниях. Я думаю, что к теоретическому обоснованию психологической природы духовных состояний ближе всего подошли в рамках психологии бытия С.Л. Рубинштейн и А. Маслоу. Последний изучал пиковые переживания – моменты экстаза, моменты восторга, счастливого потрясения, великие мгновения творчества. Фактически такие моменты являются не чем иным, как духовными состояниями, благодаря которым происходит самоактуализация субъекта, самореализация, развитие лучших качеств его личности. В такие моменты человек понимает окружающее во всей полноте его целостности: он воспринимает и понимает не только материальные, но и идеальные стороны бытия (Маслоу, 1997).

Условно говоря, духовные состояния противостоят материальной природе человека и мира: к вершинам духовного бытия субъект поднимается в редкие моменты интеллектуальных озарений и разрешения нравственно трудных этических конфликтов. Способы разрешения противоречий, конфликтов, являясь мерой проявления активности, самореализации, интегративности конкретных свойств личности, определяют те индивидуально‐неповторимые качества человека, в которых он выражает себя именно как субъект – деятельности, общения, созерцания и т.п. В такие моменты в его личностном знании, индивидуальном опыте саморазвития появляется нечто большее, чем «приземленный» образ, модель внешних событий: возникает их внутренний смысл – психологическая основа формирования духовной сущности того, что стало предметом интеллектуальной и нравственной рефлексии субъекта.

В психологии анализ духовных состояний неразрывно связан с поисками корней духовности в нерефлетируемых глубинах бессознательного Я человека. По мнению В. Франкла, «человеческая духовность не просто неосознанна, а неизбежно бессознательна. Действительно, дух оказывается нерефлектирующим сам себя, так как его ослепляет любое самонаблюдение, пытающееся схватить его в его зарождении, в его источнике» (Франкл, 1990, c. 99).

От Фрейда и Юнга к современным психологам перешло представление о том, что «психическая жизнь по большей части бессознательна, охватывает сознание со всех сторон» (Юнг, 1991, c. 116). Естественно, что важным направлением поиска корней и духовности являются попытки анализа взаимодействия вершин самосознания субъекта и глубинных слоев его психики (личностного бессознательного и архетипов коллективного бессознательного). Неудивительно, что в качестве одного из эмпирических методов постижения духовности предлагается диалог человека с сокровенными глубинами своей души, устремляющий его к добру, совершенствованию и способствующий тому, чтобы в земных созданиях услышать голос вечности (Флоренская, 1996).

Естественно, что такие, безусловно, значимые аспекты духовности и духовных ценностей не могли не заинтересовать христианских психологов и теологов. Главным образом это проявляется в развитии религиозного учения о трансцендентном Я, «внутреннем человеке». Как и те психологи, которые ведут поиски духовности в нерефлетируемых глубинах бессознательного Я, теологи подчеркивают важную роль в порождении духовности направленности сознания верующего в глубины собственного Я, обращение к «внутреннему человеку» (Архиепископ Лука, 1997). И психологи, и теологи нацелены на исследование эволюции внутренней жизни человека. Исходной точкой научного анализа оказываются глубины бессознательного, в которых еще нет ни субъекта, ни объекта, нет различения между Я и не‐Я, а есть лишь бесформенная общность психической жизни. Затем через выделение содержаний предметного сознания из душевной жизни происходит восхождение к высшему духовному состоянию. В нем противостояние субъекта и объекта, Я и не‐Я, внутреннего и внешнего бытия уже видоизменяется. И субъект начинает осознавать свое духовное Я как возвышение и над противоположностью между субъектом и объектом, и над противоположностью между разными субъектами.

В психологических исследованиях духовность нередко рассматривается как принцип саморазвития и самореализации человека, обращения к высшим ценностным инстанциям конструирования личности. Развитие и самореализация духовного Я субъекта начинается тогда, когда он осознает необходимость определения для себя того, как он конкретно должен понимать общечеловеческие духовные ценности – истину, добро, красоту. Появление у человека хотя бы приблизительного осознанного представления о последних свидетельствует не только о признании субъективной значимости духовных ценностей (соответственно интеллектуальных, этических и эстетических), но и о психологической готовности к их усвоению и формированию.

Мотивационной основой психологической готовности являются духовные влечения субъекта. Духовными влечениями К. Ясперс называл «стремление к постижению определенного состояния бытия и к посвящению себя этому состоянию, проявляющемуся в ценностях – религиозных, эстетических, этических или относящихся к воззрениям субъекта на истину,– переживаемых как абсолютные» (Ясперс, 1997, c. 389). Духовные влечения отражают сложную психическую реальность, существование фундаментального переживания, «проистекающего из преданности человека духовным ценностям; это инстинктивная тоска по ним, когда их не хватает, и ни с чем не сравнимое наслаждение от ее удовлетворения» (там же).

Важнейший момент формирования и развития духовных ценностей в нравственно‐рефлексивном сознании познающего и понимающего мир субъекта – появление у него чувства «внутренней, личностной свободы» (Балл, 1997, c. 7), «свободы как духовного состояния, самоощущения человека» (Ксенофонтов, 1991, c. 48–49). Развитие духовности как самореализации личности невозможно без чувства свободы. Ведь «духовность – это способность переводить универсум внешнего бытия во внутреннюю вселенную личности на этической основе, способность создавать тот внутренний мир, благодаря которому реализуется себетождественность человека, его свободы от жесткой зависимости перед постоянно меняющимися ситуациями» (Крымский, 1992, c. 23). Духовное состояние личностной свободы возникает у человека при осознании им наличия внешних возможностей выбора и сформированной внутренней готовности осуществить этот выбор. Однако этого недостаточно: мы практически никогда не совершаем поступков на основе механического перебора альтернатив. Мы включаем их в контекст личностного знания и смыслообразования, создаем новые смысловые отношения, т.е. творчески преобразуем и понимаем ситуацию выбора. В этом и заключается суть личностной свободы (Балл, 1997). В диалогическом общении она проявляется в «альтернативном мышлении» собеседников: в осознании каждым из них, что возможны и допустимы принципиально различные интерпретации одних и тех же высказываний.

Итак, ценности несомненно являются одной из наиболее значимых проблем психологии человеческого бытия, и их исследование является одним из перспективных направлений развития этой новой области психологической науки.

Литература

Архиепископ Лука (Войно‐Ясенецкий). Дух, душа и тело. М.: Православный Свято‐Тихоновский Богословский Институт, 1997.

Балл Г.А. Психологическое содержание личностной свободы: сущность и составляющие // Психологический журнал. 1997. Т. 18. № 5. С. 7–19.

Бердяев Н.А. Истина и Откровение: Пролегомены к критике откровения. СПб.: РХГИ, 1996.

Бердяев Н.А. О рабстве и свободе человека. М.: ACT; М.: АСТ МОСКВА; М.: ХРАНИТЕЛЬ, 2006.

Брушлинский А.В. Гуманистичность психологической науки // Психологический журнал. 2000. Т. 21. № 3. С. 43–48.

Брушлинский А.В. Избранные психологические труды. М.: Изд‐во ИП РАН, 2006.

Крымский С.Б. Контуры духовности: новые контексты индивидуальности // Вопросы философии. 1992. № 12. С. 21–28.

Ксенофонтов В.И. Духовность как экзистенциальная проблема // Философские науки. 1991. № 12. С. 41–52.

Кулюткин Ю.Н., Бездухов В.П. Ценностные ориентиры и когнитивные структуры в деятельности учителя. Самара: Изд‐во СамГПУ, 2002.

Леонтьев Д.А. От социальных ценностей к личностным: социогенез и феноменология ценностной регуляции деятельности // Вестник Московского университета. Сер. 14. Психология. 1996. № 4. С. 35–44.

Маслоу А. Психология бытия. М.: Рефл‐бук, 1997.

Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. М.: Педагогика, 1973.

Рубинштейн С.Л. Человек и мир. М.: Наука, 1997.

Рюмшина Л.И. Ценностно‐смысловой подход к общению (теоретико‐методологическое обоснование). Ростов‐на‐Дону: Изд‐во Ростовского университета, 2004.

Флоренская Т.А. Диалог как духовно развивающее общение (диалогические принципы общения в работе учителя) // Учителю об экологии детства. М.: ЦКФЛ РАО, 1996. С. 96–104.

Франкл В. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990.

Юнг К.Г. Архетип и символ. М.: Ренессанс, 1991.

Ясперс К. Общая психопатология. М.: Практика, 1997.