Текст книги "Россия и мусульманский мир № 1 / 2010"

Каспий – зона соперничества или сотрудничества?

Марина Михалёва, политолог

После распада СССР в зоне Каспийского моря, как и на всем евразийском пространстве, изменилась геополитическая ситуация – к традиционным региональным державам России и Ирану добавились три независимых прибрежных государства (Азербайджан, Казахстан и Туркменистан). Новый период прикаспийского развития стал в значительной степени определяться возрастанием роли региональных межгосударственных связей на основе военно-политических, экономических, социокультурных и иных факторов. Как следствие – трансформация общественно-политических условий повлекла за собой изменение переговорного формата, выведя его на «пятисторонний» уровень, в рамках которого наряду с застарелыми проблемами региона особого внимания потребовали к себе вновь возникшие. Уникальное геополитическое положение Каспия определило его роль аккумулятора крупных очагов региональных конфликтов на Северном и Южном Кавказе, в Центральной Азии, а также других зонах нестабильности, лежащих на транспортно-транзитных направлениях. Это заставило расширить формат бассейна Каспийского моря, включив в него такие страны, как Армения, Грузия, Турция, Узбекистан, что, по существу, поставило вопрос о новых подходах к системе региональной безопасности, требующих выявления функциональных интересов каждой группы государств для последующей выработки согласованных решений.

Каждое из прикаспийских государств в той или иной мере оказалось вовлеченным в современный процесс глобализации. Многие проблемы глобального характера (терроризм, распространение ОМУ, деятельность транснациональных преступных сообществ, вооруженные конфликты) стали представлять угрозу не только национальным интересам, но и сохранению устойчивости региональной системы в целом. В урегулирование данных проблем стало вовлекаться все большее количество участников. К тому же, Ближний и Средний Восток, представляя собой самостоятельный конфликтный узел, продолжали оказывать влияние на регион, определяя мозаику и соотношение интересов участников международных отношений в зоне Каспия. Появилось поле многовекторного и многоуровнего соперничества, в рамках которого сформировался «глобальный формат» урегулирования ситуаций и споров вокруг Каспия.

Столкнувшись после распада СССР с затяжным экономическим кризисом, государства всевозможными способами стремились уладить комплексы национальных политико-экономических проблем. При этом различный уровень сырьевых запасов, социально-политических и иных возможностей стали в существенной степени оказывать влияние на выработку их внешнеполитических стратегий. Разрыв технологических и производственных связей между соседями, переход к рыночной экономике в условиях резкого экономического и, в большинстве случаев, политического кризиса привел государства региона к значительному спаду промышленного производства, ориентации стран Каспия на экономически развитые мировые державы. В свою очередь и со стороны внешних сил началась активная работа по установлению политических контактов с новыми независимыми государствами. Добавились внешние составляющие нестабильности в регионе в виде геополитических и геоэкономических интересов крупных мировых игроков – США, Евросоюза, Китая.

Геостратегическая борьба за выбор маршрутов транспортировки нефти явилась наглядной иллюстрацией взаимоотношений основных игроков этой борьбы. Трубопроводы стали мощным инструментом политического влияния на отдельные государства Прикаспийского региона.

Сегодня продолжается активное сотрудничество государств как внутри региона, так и за его пределами, благодаря успешной эксплуатации Каспийского трубопроводного консорциума (КТК) Россия–Казахстан, проектам Атырау–Самара (Россия–Казахстан), Баку–Новороссийск (Россия–Азербайджан). В мае 2007 г. в результате трехсторонней встречи президентов России, Казахстана и Туркменистана появилась договоренность о прокладке нового прикаспийского трубопровода в коридоре существующего «Средняя Азия–Центр-3» в северном направлении – через территорию России для транспортировки углеводородных ресурсов с запада Туркмении, а в декабре 2007 г. в Москве состоялось подписание соответствующего соглашения. В этом же году удалось договориться с болгарскими коллегами о завершении строительства Балканского трубопровода Бургас–Александруполис. Кроме этого, Болгария (в феврале 2008 г. к ней присоединились Сербия и Венгрия, в апреле – Греция) согласилась проложить часть газопровода «Южный поток» по своей территории. Этот проект стоимостью около 20 млрд. долл. предполагает прокладку труб по дну Черного моря и доставку природного газа из России напрямую в Европу и является прямым конкурентом газопровода Nabucco – европейской инициативы по поставке каспийского и среднеазиатского газа в Европу в обход России (через Турцию, Болгарию, Румынию, Венгрию и Австрию). В то время, когда правительства Болгарии, Венгрии и Сербии заявляют о том, что сделки с российскими топливно-энергетическими компаниями повышают энергетическую безопасность в Европе, в большинстве других европейских стран уверены в увеличивающейся энергетической зависимости от России и видят в этом опасность своим национальным интересам.

Глобальная борьба за потоки каспийской нефти и газа сохраняется, корректируя карту прежних советских трубопроводов. Диалог с Москвой не мешает крупным международным игрокам одновременно пытаться проводить политику усиления своего контроля над нефте– и газопроводами стран СНГ. Так, пражский саммит ЕС (май 2009 г.) был посвящен вопросам новой европейской программы «Восточное партнерство», на основе которой шесть бывших союзных республик, обладающих транзитными мощностями в западном направлении, выразили намерение придерживаться курса политического сближения и экономической интеграции в рамках предлагаемых европейцами условий. На этой же встрече лидеры ЕС постарались сблизить свои позиции по проекту Nabucco с Турцией – сторонам удалось при участии Азербайджана и Грузии подписать декларацию о строительстве трубопровода и наметить предварительные сроки заключения транзитного соглашения. 13 июля 2009 г. в Анкаре между Австрией, Болгарией, Венгрией, Румынией и Турцией состоялось подписание межправительственного договора. Таким образом, надежды ЕС на начало практических шагов по реализации данного проекта начинают оправдываться – 1-я фаза строительства, включающая прокладку трубопровода по территории Турции и Австрии протяженностью 2 тыс. км, намечена на 2010 г.

У Анкары же, благодаря достигнутым договоренностям, появляется не только возможность занять более уверенные политические позиции в переговорах с ЕС по проблемным двусторонним вопросам, в частности о вступлении Турции в ЕС, но и усилить к себе внимание лидеров прикаспийских государств, заинтересованных в будущей диверсификации поставок своих энергоносителей на мировой рынок. Быстрые темпы роста экономики еще одного крупного международного игрока – Китая увеличивают его потребление энергоресурсов. В последние годы государство занимает второе место среди крупнейших потребителей нефти в мире (после США). Прикаспийскими приоритетами для страны остаются проекты строительства нефтепроводов из Казахстана. Отдельный интерес для Китая представляют энергетические и транзитные возможности Туркменистана и других среднеазиатских республик, в частности направленные на реализацию проекта газопровода Туркменистан–Китай, соглашение о строительстве которого достигнуто сторонами 3 апреля 2006 г. B перспективе Китаем рассматривается наращивание темпов энергетического сотрудничества с Россией.

В значительной мере ситуация на Каспии продолжает определяться энергетической и геостратегической политикой крупной мировой державы – США. Включение закавказских и среднеазиатских республик бассейна Каспийского моря в сферу своего влияния, военно-политическое вмешательство США в урегулирование региональных конфликтов послужили формированию агрессивной среды столкновения интересов региональных и внешних политических сил. Новый статус «независимых и суверенных государств» не избавил бывшие союзные республики от старых, «тлевших» до поры до времени внутренних проблем. Очевидно, в расчете на помощь Запада в решении этнотерриториальных конфликтов ряд государств внимательно изучает варианты развития военно-политического сотрудничества с внешними силами, в частности США и НАТО. Как справедливо отмечают российские эксперты, «объективно растущая потребность Соединенных Штатов в энергоресурсах является основной причиной их повышенного внимания к Каспийско-Центральноазиатскому региону, однако закономерным следствием такого внимания становится рост военной напряженности и усиление геополитической конкуренции с другими ключевыми мировыми игроками».

Трагическим последствием столь несбалансированной политики США на Южном Кавказе стало обострение вооруженного грузино-осетинского конфликта (август 2008 г.), в урегулирование которого вплетены как интересы противоборствующих сторон, так и геополитического окружения (России, Азербайджана, Армении и др.). В этой связи одним из самых острых остается вопрос военно-технического сотрудничества прикаспийских стран, а также присутствия вооруженных сил внерегиональных государств и военно-политических блоков в зоне Каспия. Особенно это актуально в условиях неурегулированности правового статуса Каспийского моря, взрывоопасных конфликтов на Кавказе, а также напряженной политической ситуации вокруг ядерной программы Ирана.

Появление на пространстве СНГ разноформатных субрегиональных объединений (ОДКБ, ШОС, ГУАМ), в первую очередь, было обусловлено стремлением государств к поиску оптимальных путей межгосударственной кооперации в вопросах коллективной и национальной безопасности. В конце 1993 г. три прибрежных государства – Азербайджан, Россия и Казахстан стали участниками девятистороннего военно-политического сотрудничества в рамках СНГ – Договора о коллективной безопасности (Ташкентского договора), но в апреле 1999 г. Азербайджан отказался продлить свое участие в ДКБ. В октябре 1997 г., вступив в региональное объединение ГУАМ, Азербайджан положил начало своему политическому партнерству с Грузией, Украиной и Молдавией и активизации интеграции в европейские и евроатлантические структуры. Основные точки соприкосновения интересов не вуалировались – это проекты международного сотрудничества в освоении углеводородных ресурсов Каспия и экспорте сырья в обход российской и иранской территорий (первыми стали два нефтепроводных проекта – Баку– Супса с 1999 г., Баку–Тбилиси–Джейхан с 2005 г.). Планируется создание транспортного коридора «Европа–Кавказ–Азия» (ТРАСЕКА) – европейского проекта в рамках программы ТАСИС, предложенного ЕС в 1998 г. для транзита грузов и пассажиров через территорию республик Южного Кавказа и Центральной Азии.

Реализация новых трубопроводных проектов при активном участии стран Запада явилась хорошим поводом для объявления ими стратегической задачи защиты энергетических богатств Каспийского моря и маршрутов транспортировки. С 2005 г. Пентагон не оставляет намерения по реализации программы «Каспийский страж» (Caspian Guard), в рамках которой планируется создание в Азербайджане (а впоследствии и в Казахстане) сил специального назначения для обеспечения безопасности во всем Прикаспийском регионе. При финансовом участии США, а также их союзников, на территории прикаспийских государств создаются новые военные объекты (строительство двух РЛС в Азербайджане, военной базы в казахстанском Атырау). Флот прибрежных республик периодически пополняется за счет военных судов, произведенных в США. Уже не первый год в прилегающей к Каспию зоне организуются военные учения НАТО. В мае 2009 г. на Южном Кавказе – в Грузии, где по-прежнему сохраняется деструктивный потенциал, Альянс провел очередные учения военнослужащих стран НАТО и их партнеров – Cooperative Longbow 09/Cooperative Lancer 09. На этот раз в числе стран, воздержавшихся от участия, фигурирует Казахстан.

Не подлежит сомнению, что присутствие на Каспии военных флотов прикаспийских стран необходимо для обеспечения региональной безопасности, так как отвечает внутренним задачам борьбы с преступностью, гарантирует бесперебойную работу нефтедобывающих, транспортных, рыболовных и иных компаний. Кроме этого, зона Каспия является пограничной для пяти прибрежных стран. Однако дислокация военных формирований любых третьих сил на Каспии может самым негативным образом повлиять на взаимоотношения между соседями.

Только пять прибрежных государств обладают суверенными правами в отношении Каспийского моря и его ресурсов. Государства согласились с тем, что до определения нового правового статуса Каспия судоходство и рыболовство должны осуществляться исключительно под флагами прикаспийских стран.

Неурегулированный правовой статус Каспия – одна из самых сложных проблем региона, в потенциале которой как различные споры, так и вооруженные конфликты. Каждое из пяти прибрежных государств на протяжении длительного времени отстаивает собственную позицию по данному вопросу. Лишь в последнее время некоторым из них удалось их сблизить. Если по дну Каспия еще удается договариваться, то выработать единую точку зрения по вопросу водной поверхности – будет ли она общей или нет – государствам региона довольно проблематично. В урегулировании этого вопроса содержится ключ к решению многих других региональных проблем: эффективное использование минеральных и природных ресурсов уникального водоема, условия рыболовства и навигации, охрана окружающей среды, демилитаризация Каспийского моря.

Причины все еще сохраняющейся непоследовательности и разновекторности внешнеполитических курсов некоторых прикаспийских республик в решении данного вопроса объясняются, в частности, ожиданиями поддержки их претензий на заявленные участки Каспия со стороны крупных внешних игроков, заинтересованных в доступе к энергоресурсам. После нападения Грузии на Южную Осетию (август 2008 г.) заметно возросла роль ОДКБ. На саммите в сентябре 2008 г. государствами – членами Организации были приняты решения по укреплению военной составляющей коалиционного взаимодействия, уделено особое внимание случаям применения силы. В 2009 г. в рамках Организации начали реализовываться планы по созданию Коллективных сил оперативного реагирования (КСОР) ОДКБ. Среди задач создаваемого военно-силового потенциала предусматривается также противодействие кризисным ситуациям, возникающим в зоне ответственности ОДКБ, куда входят территории России и Казахстана. Сходство интеграционных ориентаций этих двух прикаспийских соседей является их характерной особенностью.

Россия и Казахстан демонстрируют тесные политические связи по прикаспийской проблематике. Так, эти государства стали первыми, кто достиг Соглашения о разграничении дна северной части Каспийского моря. Кроме этого, стороны смогли договориться о разработке на паритетных началах трех спорных крупных нефтяных месторождений в северной части Каспия.

В январе 2001 г. во время визита президента России в Баку аналогичные договоренности о размежевании дна Каспия были достигнуты между Россией и Азербайджаном. В этом же году Азербайджан и Казахстан на двусторонней основе пришли к соглашению о разделе дна Каспийского моря по секторам.

Туркменистан, входя в четверку ведущих мировых производителей природного газа, на протяжении длительного времени проводит сдержанный политический курс на участие в региональной жизни и занимает нейтральную позицию в мировых процессах. Тем не менее, например, по проблеме правового статуса Каспийского моря, Туркменистан не раз заявлял о том, что данный вопрос может быть решен только на пятисторонней основе, и настойчиво выступает за разработку и принятие Конвенции о правовом статусе Каспийского моря. Для Туркменистана поиск компромисса очевиден, так как темпы решения споров о принадлежности месторождений нефти и газа оказывают прямое воздействие на интенсивность развития ряда экономических отраслей страны.

Для Ирана основной экономический интерес представляет Персидский залив, так как именно там находятся основные запасы его нефти. Тем не менее Каспийскому морю Иран уделяет большое геополитическое внимание, связывая с ним свои планы и возможности в будущем. Иран – крупнейший мировой производитель нефти и газа (2-е место в мире по запасам газа) – стремится противодействовать интересам США как на Ближнем Востоке, так и на Каспии, руководствуясь стратегическими соображениями собственной безопасности, а также стремлением к расширению своего политического и экономического влияния в регионе. Иранское руководство заинтересовано в присутствии антиамериканских сил и настроений на Кавказе, однако в отношении соседних исламских стран прозападной ориентации придерживается сдержанной позиции. При рассмотрении перспектив реализации экспортных проектов в южном направлении Иран, имеющий выход в Персидский залив и Южную Азию, представляет большой экономический интерес для прикаспийских государств. Ирану также выгодно внимание соседних стран по региону, так как реализация южных маршрутов снижает возможности США изолировать его от мировых рынков энергоресурсов.

Однако разновекторная ориентация стран Каспия и широкое разнообразие политических предпочтений, а также отсутствие общего политического института, способного комплексно заниматься проблемами региона, пока мешают делать выводы о высоком уровне прикаспийской интеграции.

Среди инициатив, связанных с активизацией темпов региональной интеграции, отдельный интерес вызывает предложение по созданию региональной структуры в торгово-экономической сфере – Организации каспийского экономического сотрудничества. Данный проект получил широкое обсуждение в ходе межправительственной экономической конференции в Астрахани (октябрь 2008 г.). Вместе с тем, идея реализации возможностей прикаспийских государств по формированию коллективного механизма противодействия современным угрозам и вызовам на Каспии, по которой идет обмен мнениями в рамках встреч экспертов по вопросам безопасности, также требует своего дальнейшего развития. Значение взаимодействия в данном направлении не раз подчеркивалось в документах, определяющих приоритеты национальной политики в области безопасности в государствах Прикаспийского региона.

В условиях, предлагаемых современным миром, спектр международных, региональных и национальных проблем расширяется, интересы государств вовлекаются во все более тесную взаимозависимость, а это значит, что наряду с имеющимися противоречиями повышается вероятность совпадения этих интересов, появляется пространство для многостороннего сотрудничества. Поиск компромисса возможен лишь на основе взаимного уважения как геоэкономических интересов глобальных игроков, так и исключительных прав регионов на коллективную защиту их военно-стратегических и геополитических интересов. В какой-то мере показательно, что прикаспийские страны, оказавшись в эпицентре глобального геополитического противоборства, постепенно преодолевая прежние стереотипы в отношении друг друга, стали видеть в бывших советских республиках не только конкурентов, но и партнеров. Первые шаги на пути регионального сотрудничества, позитивный опыт взаимодействия последних нескольких лет показали, что в новых реалиях прикаспийские страны имеют шансы извлечь всестороннюю выгоду при условии соблюдения конструктивного и взвешенного подхода во внутрирегиональном общении. Ключ к вопросу – станет ли Прикаспийский регион, имеющий объективные основания как для сотрудничества, так и для соперничества, единым, интегрированным геополитическим и экономическим пространством или мы получим многочисленные соперничающие подсистемы и конфликтующие государства, преследующие исключительно собственные национальные интересы – в руках самих прикаспийских стран.

«Обозреватель-Observer», М., 2009, № 10, с. 52–60.

Современная политическая ситуация в Азербайджане

И. Федоровская, политолог

В марте 2009 г. в Азербайджане состоялся референдум по внесению поправок в Конституцию страны. Он был инициирован азербайджанской правящей партией «Ени Азербайджан» («Новый Азербайджан») и предлагал гражданам страны высказать свое отношение к 41-й поправке в 29 статьях Основного закона. Поправки носили самый различный характер. Одни были чисто технического свойства и предусматривали простое переименование некоторых государственных органов: аппарат президента теперь будет называться администрацией, а Национальный банк – Центральным банком. Другие касались усиления защиты прав граждан. Так, теперь никто не может подвергаться слежке, видео– и фотосъемке, записи голоса и другим подобным действиям без его разрешения, за исключением предусмотренных законодательством случаев. Эта поправка, кстати, вызвала неоднозначную реакцию в оппозиционных кругах. Многие азербайджанские правозащитники сочли, что новая конституционная норма посягает на свободу средств массовой информации. Однако главным пунктом референдума был комплекс правовых норм, относящихся к президентским полномочиям. Это, во-первых, снятие ограничений на срок пребывания главы государства у власти (прежняя норма предполагала, что президент может избираться лишь два раза подряд). Кроме того, теперь в случае военных действий на азербайджанской территории срок полномочий президента и парламента может быть продлен. Иными словами, если в Нагорном Карабахе вновь обострится конфликт, что, как полагают эксперты, легко спровоцировать, очередные парламентские и президентские выборы в Азербайджане будут отменены.

Принятие поправок позволит президенту Азербайджана Иль-хаму Алиеву, который в октябре 2008 г. был избран на второй пятилетний срок, после 2013 г. избираться главой государства неограниченное число раз, что еще больше упрочит традицию династического правления в республике, основанную его отцом Гейдаром Алиевым. Последний руководил еще советской Азербайджанской республикой с 1969 по 1982 г., а потом с 1993 по 2003 г. был президентом независимого Азербайджана.

Впрочем, Ильхам уже давно не просто сын своего отца, но вполне самостоятельный политик. Так, член научного совета Московского центра Карнеги А. Малашенко заявил, что «И. Алиев сумел в первые же месяцы своего первого президентского срока наладить отношения со всеми ключевыми игроками как внутри страны, так и за ее пределами. США, Россия, Турция, Иран и Великобритания (т.е. страны, участвующие в добыче нефти в Азербайджане) оказали ему поддержку. Сейчас реальной альтернативы Алиеву, при всем уважении к демократическим институтам, нет». И. Алиев весьма популярен в Азербайджане, и большинство граждан отнюдь не против, чтобы он оставался президентом без ограничения срока пребывания на этом посту. Такое отношение обусловлено прежде всего тем, что правление И. Алиева совпало с экономическим подъемом Азербайджана, который во многом был вызван высокой ценой на энергоносители. В 2008 г. страна, население которой составляет 8 млн. человек, получила от продажи нефти 20 млрд. долл. В период между 2003 и 2007 гг. ежегодный рост ВВП в среднем составлял 20%, что позволило Азербайджану войти в число наиболее динамично развивающихся экономик мира.

Нефтедоллары позволили Баку выделять крупные средства на реализацию социальных программ и активно перевооружать армию. В 2009 г. военные расходы страны должны составить 2,3 млрд. долл. Эта сумма почти равна всему бюджету Армении (2,6 млрд. долл. в 2009 г.), с которой Азербайджан формально находится в состоянии войны. Однако мировой кризис может ударить по амбициозным планам руководства республики и обострить ситуацию в стране. Уже сейчас наблюдается кризис во многих отраслях производства. Кроме того, резко сократились поступления от азербайджанской диаспоры, в основном из России, где проживает, по разным оценкам, от 600 тысяч до 1 млн. азербайджанцев. В настоящий момент десятки тысяч азербайджанских гастарбайтеров не могут найти работу. Это создает напряженность в самом Азербайджане и, как считают наблюдатели, в будущем может сказаться на популярности И. Алиева.

Политологи предполагают, что именно экономические трудности и сопряженные с ними социальные потрясения заставили азербайджанские власти поторопиться с референдумом. Одно дело менять конституцию в условиях стабильности и высоких темпов экономического роста, другое – в разгар кризиса. Тогда тяжелое экономическое положение может вызвать у обедневшего населения активный протест, которым не преминет воспользоваться оппозиция. Бакинские власти не забыли о событиях 2003 г., когда президентские выборы сопровождались масштабными акциями неповиновения.

Международные наблюдатели, присутствовавшие на последнем общенародном голосовании в Азербайджане, особых нарушений в его проведении не выявили, однако выразили озабоченность последствиями, к которым может привести реализация принятых норм. Наиболее четко это сформулировано в заявлении Европейской комиссии за демократию в рамках закона, более известной как Венецианская комиссия. По мнению ее представителей, четкие ограничения пребывания главы государства в должности должны существовать в любой демократической стране, чтобы помешать президенту превратиться в авторитарного лидера. Конституционная лимитация сроков пребывания президента в должности призвана ограничить риск негативных последствий с точки зрения демократии. Регулярная сменяемость власти, по мнению Венецианской комиссии, – это тот метод, который позволяет предотвратить чрезмерное сосредоточение полномочий в руках одного лица. Впрочем, в Азербайджане не согласны с позицией Венецианской комиссии. Исполнительный секретарь партии «Ени Азербайджан» Али Ахмедов «ничего антидемократичного» в нововведении не видит. «Если народ избирает президентом одно лицо дважды, это является показателем доверия общества к главе государства. Поэтому необходимо предоставить населению возможность избирать данное лицо президентом и на третий, и на последующие сроки». Более того, Ахмедов считает, что «наличие ограничений на избрание президента при формировании властей на избирательной основе ни в одной стране мира не может считаться демократической нормой».

Следует отметить, что Азербайджан – не единственная страна в мире, где придерживаются подобных взглядов на порядок избрания президента. На постсоветском пространстве первым, кто обеспечил себе пожизненное президентство, был туркменский лидер С. Ниязов. Его примеру последовали президенты Казахстана, Таджикистана, Узбекистана и Белоруссии, которая, кстати, является единственной страной в Европе, где не ограничен срок президентства. В феврале 2009 г. снятия ограничений на число президентских сроков для одного политика добился президент Венесуэлы Уго Чавес. О своем желании организовать референдум с аналогичными целями объявил и президент Боливии Эво Моралес. В целом, начало этой тенденции положил еще в 1963 г. президент Индонезии Сукарно. Через три года решение о его бессрочном президентстве отменили, однако пример оказался заразительным. В последующие 20 лет пожизненными президентами провозглашали себя главы Малави, Уганды, Туниса, Экваториальной Гвинеи, Центрально-Африканской Республики, Гаити, Филиппин и некоторых других государств. Впрочем, почти все пожизненные президенты впоследствии были свергнуты в результате военных переворотов или отстранены от власти оппозицией. Единственный пока положительный опыт имеется только у Северной Кореи, когда пожизненный президент Ким Ир Сен объявил своим наследником сына Ким Чен Ира, который и стал после его смерти в 1994 г. руководителем страны.

Реакция в мире на события в Азербайджане была сдержанной. Общественные организации выразили озабоченность. ОБСЕ даже не прислала наблюдателей, считая референдум, как, кстати, и выборы 2003 г., незаконными. Официальные лица покритиковали Азербайджан за – как следует из заявления представителя Госдепартамента США А. Харпер – быстроту организации референдума и ограничения на проведение собраний и освещение в прессе предвыборных дебатов. Позиция Запада понятна. Правительствам стран ЕС и США не хочется идти на конфронтацию с Баку. Азербайджан обладает большими запасами нефти и газа, в разработке которых принимают участие компании этих стран. По его территории проходят нефтепроводы, поставляющие каспийскую нефть потребителям в Европе. Баку также является участником грандиозного международного проекта – строительства газопровода «Набукко». Поэтому европейские страны и США заинтересованы в сохранении стабильности в Азербайджане и лояльности его руководства, пусть даже и в ущерб некоторым демократическим принципам.

Кроме того, существует и российский фактор. На Западе опасаются, что жесткая позиция в оценке состояния демократии в Азербайджане может привести к тому, что бакинское руководство в лице Ильхама Алиева начнет проводить политику большего сближения с Москвой, что несомненно усилит позиции России в стратегически важном регионе.

«Россия и новые государства Евразии», М., 2009, с. 92–96.