Текст книги "Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 2"

Парашютист

 
Ой, мурашки по спине пляшут!
Ой, чечёткою трясёт зубы!
В самолёт залезть – и то страшно,
А уж прыгать – так совсем глупо.
Словно пена, облака белы,
Неба – море! Да не все тонут…
Вот до люка дотащу тело,
Оттолкнусь – и с головой в омут!
А инструктор, хохотнув глухо,
Пробасит: «Земля тебе пухом!»
 

 
Ой, ребята, что же я сделал!?
В сердце холод, а душе жарко,
А над миром парашют белый
Триумфальною цветёт аркой.
И в минуты уложив годы,
(Даже времени – и то тесно!)
Я болтаюсь под её сводом,
Колокольчиком звеня песню:

Ой ты гой еси!
Под дугой виси!

И со звоном – прямо в рай, смело!
А не пустят, загляну в щёлку:
Между небом и моим телом
Только ветер да клочок шёлка!
 

 
Сердцу больно, словно соль в ране,
Нервы всмятку и синяк с тыла…
Да. Слыхал я, что к земле тянет,
Но не думал, что с такой силой!..
А над миром – парашют синий…
Подожди, постой! Я здесь! Мигом!
Соберу – всё, что собрать в силах,
Подлатаю – да опять – прыгать.
 

Анна Ефанова

* * *

 
В поэзии затишье у меня,
Полмесяца не пишется ни строчки.
Копыта белокрылого коня
Не оставляют на листе ни точки.

Смирилась с этой участью и вот
Сижу на кухне тихо, словно мышка.
Одна встречаю Старый Новый Год —
Всё чинно и пристойно. Даже слишком.

В подъезде нашем шум и суета.
На улице петарды и хлопушки.
Но одинокая полночная звезда
Подмигивает, словно бы подружке.

Не удивляюсь этому ничуть —
Сегодня необычный русский праздник.
К моей душе прокладывая путь,
Случайной рифмой снова муза дразнит.
 

* * *

 
Луга в цвету, ширь и бездонность неба —
Всё это было, было до меня.
И запах выпекаемого хлеба,
И радость наступающего дня.

Нет, мой приход не изменяет мира.
Не потекли ручьи и реки вспять.
И до меня поэт, владевший лирой,
Смысл бытия хотел, как я, понять.
 

* * *

 
От стрекотания кузнечиков в траве
Исходят чудодейственные чары.
И копошатся мысли в голове,
А рифмы чётко выстроились в пары.
Вплывает летний вечер в мой уют,
Таинственность неся, подобно чуду.
За речкой в роще соловьи поют,
И запах скошенной травы повсюду.
Дела закончены. Присяду на крыльцо,
Из полевых цветов венок сплетая.
И струи ветра, остудив моё лицо,
Дурманят ароматом иван-чая.
 

* * *

 
Я, заглянув за горизонт,
Смогу увидеть там,
Что мне родиться был резон,
И что Земля – мой храм.
Что жизнь моя не столь мала,
Чтоб мне жалеть о ней.
И каждый день, что прожила, —
Не худший среди дней.
 

* * *

 
Затаите дыхание, слушайте чутко,
Как секунды бегут, за минутой минутка.
Ночь неслышно ступает, а в это же время
Прорастает звезда, как небесное семя.
Ночью слышно, как ветер гуляет по крыше
И в соломе шуршат осмелевшие мыши,
И крадётся на цыпочках тень в нашем доме,
И плывёт над землёй сон на звёздном пароме.
 

* * *

 
Осенний гром, двух радуг коромысла.
Такое увидать – и стоит жить.
Какого-то таинственного смысла
Невидимая, тоненькая нить.

Ещё тепло, но пожелтели липы.
Сентябрь раскрыл оранжевый свой зонт.
И мелкий дождь похож на чьи-то всхлипы.
Дни лета утекли за горизонт.

Листвы опавшей шорох под ногами
Под музыку земного бытия.
Далёкий лес в багрово-жёлтой гамме,
В чертогах осени былинкой тонкой – я.
 

* * *

 
Словно пёс на цепи,
Я работой прикована к дому.
Хоть вопи-не вопи,
Но мне нынче нельзя по-другому.

В этой комнате я
Замурована, будто бы в склепе.
Лишь окно-полынья
И будильника утренний лепет.

Горы всяких бумаг,
Интернет и друзья в телефоне.
Может, что-то не так?
Обращаюсь я к старой иконе.

Строки белых стихов
На листе из тетрадочки в клетку.
Груз каких-то грехов
Да снотворного на ночь таблетку.
 

* * *

 
Я песчинка и в мире, и в городе.
Замерзает душа в вечном холоде.
Я наполнена трепетной ласкою,
Что скрываю холо́дности маскою.
Я стремилась к любви не из праздности
Через жизни моей несуразности.
Став кому-то единственно-нужною,
Я оттаю и стану послушною.
А пока, вся в бунтарском смятении,
Я не лезу в вожди или в гении.
Вырываюсь из бренной телесности,
Чтоб душа не исчезла в безвестности.
 

* * *

 
Горизонт раздвинул шторы,
Солнце выспалось как будто.
Облака плетут узоры.
Утро.

И подобно бриллиантам,
На траве роса искрится.
Небесам читает мантры
Птица.

Разметая пыль, как дворник,
Ветер одурел от воли.
Зацветает жёлтый донник
В поле.

Светлячки задули свечи
В ожидании рассвета.
Новый день спешит навстречу.
Лето.
 

* * *

 
В подсознании, где-то там,
Из минувших дней хоровод,
Что приходят, подобно снам,
Отмеряя за годом год.
Неотступно за мной бегут,
Чьей-то тенью жмутся у стен.
Эхо прошлого там и тут
Разрушает призрачный плен.
Наше прошлое нам милей.
Словно омут, к себе влечёт —
То осенний запах аллей,
То скворцов весенний прилёт.
Многогранен былого лик,
Всех оттенков не уловить.
Настоящее – только миг
К нашей памяти – мостик, нить.
 

* * *

 
Не принимай за чистую монету
Всё то, что мной написано в стихах.
Сейчас зима, а я пишу, что лето.
О святости пишу, как о грехах.

Не верь словам о страсти неуёмной —
Бессонница что хочешь наплетёт.
Но это и не ложь с изнанкой тёмной,
А мысли необузданной полёт.

Весь этот мир фантазий и желаний
Мной выдуман, возможно, наяву.
Стремление познать той жизни грани,
Которой я обычно не живу.
 

Ирина Жаркова

Осенние миражи

 
Петербургская ночь заблудилась в туманах,
Где мерцающим светом горят фонари,
Здесь нетрудно поверить фантазиям странным
И в счастливом обмане дожить до зари.
Но дождливым рассветам и сумеркам рада,
Я ни в чем не посмею мой город винить —
Надо мною в аллеях старинного сада
Ветер кружит стихов серебристую нить.
И летят по ветвям разноцветные блики,
От шагов разбиваются луж витражи,
О любивших тебя – и простых, и великих,
Летний сад, ты мне тайны свои расскажи...
Здесь мелькают порою прошедшего тени —
Адъютантов, красавиц, их верных пажей
И поэтов, бродивших в аллеях осенних.
Летний сад, я в плену у твоих миражей!
Оживают застывшие в камне сюжеты,
Осень вновь пишет золотом автопортрет.
Петербургская ночь окликает поэтов,
И струится в ночи вдохновения свет.
 

* * *

 
Стонали яблони под бременем плодов,
Под бременем цветов клонились травы.
И стойкий аромат лесной приправы
Сливался с ароматами садов.
В садах качались жёлтые шары —
Цветы с каким-то солнечным свеченьем.
Прощаясь, август раздавал дары,
Нас восхищая щедрым угощеньем.
А ты – такою летнею была,
Но календарь, неумолимо строгий,
Взывал, чтоб ты в реальность снизошла,
Что время подводить уже итоги.
Но не хотелось верить в холода,
Душе твоей, любовью обогретой,
И понимать, что это – не года,
А жизнь сама перетекает в Лету.
 

* * *

 
Есть на Руси колодцы у дорог,
Чтобы из них напиться каждый мог.
Издалека идут к ним за водой,
Считая и живою, и святой.
А мой колодец, хоть и в стороне,
Но оттого не меньше дорог мне.
Прозрачна и кристальна в нем вода,
А рядом – пруд, и над прудом – звезда.
То с радостью приду, а то – с бедой,
Умоюсь ключевой его водой,
В берёзовой прохладе постою
И душу успокою я свою.
Печали не оставит и следа
Воистину целебная вода.
 

* * *

 
Казалось бы: я – городская,
Откуда о деревне стих?
Ответ мгновенно возникает:
От прапрабабушек моих.
Чьи гены, не уразумею,
Издалека пришли в мой род.
Устинья или Пелагея,
В моем характере живёт?
Болтать в семействе не любили,
Ценили дело, ремесло,
И вдруг в праправнучке Ирине
Их слово – словно проросло.
Вернулась к жизни та напевность,
Нашёлся невзначай мотив,
Где песни задушевной верность,
Пусть даже моде супротив.
Да, я, конечно, городская,
Но отзывается во мне
Порой – губерния Тверская
По материнской стороне.
 

Танго бессонной ночи

 
Зыбкая гладь канала,
Свет фонарей неясный,
Там, где берёт начало
Город ночей прекрасных..
Кажется, странный зодчий
Правит здесь бал особый,
Магию этой ночи.
Ты разгадать не пробуй…
 

 
Танго бессонной ночи —
Отзвук любви счастливой,
Вихри летящих строчек,
Радостно-торопливых.
Танго ночных свиданий,
Страстных, святых иль тайных,
Шёпот твоих признаний,
Искренних, неслучайных.
Строчка торопит строчку,
Царствует – Вдохновенье...
Этой безумной ночью
В вечность летят мгновенья!
 

☼ Ирина Живописцева

Что страшнее страшного

 
Вспомнить мне страшнее страшного,
Как от пули на бегу
Парни тёплые, домашние
Застывали на снегу.

И ещё страшнее страшного:
Наяву, а не во сне,
Школьники ещё вчерашние
Гибли в танковом огне.

И ещё страшнее страшного,
Как подбитый самолёт
Падал на́ поле с ромашками…
Взрыв – его последний взлёт.

И ещё страшнее страшного,
Как казнили тех ребят
Звери племени продажного,
Что из наших рук едят.

И ещё страшнее страшного:
То, что было на войне,
Будет памятью всегдашнею,
Мукой совести – вдвойне.
 

* * *

 
Вздрагивают листья под дождём,
Шепчут: «Мы потерпим, подождём».
Солнце, поднимаясь поутру,
Говорит: «Я слёзы вам утру».
Птицы заливаются поют:
«Как хорош и весел наш уют!».
И в тени, прервав безумный бег,
Отдыхает добрый человек.
 

☼ Валерий Жидков

* * *

 
Нетерпевший под глазами слякоть
с царских тех, кнутом сечёных лет,
на виду у всех соседей плакал
мой, хлебнувший вдоволь горя, дед.
И в годину лихолетья, грамма
не пролив слезиночки в подол,
плакали и бабушка, и мама,
обхватив руками в кухне стол.
От непонимания с досады
приоткрыл и я для плача рот…
День Победы! Радоваться надо —
знать, у взрослых всё наоборот.
 

Отчий дом

 
Не июньским утром зорьки ранние
позабыть вовеки не смогу,
отчий дом на городской окраине,
горенкой в сибирскую тайгу.
Там зимой надёжные качели
мастерила из хвои́ пурга,
дружно на завалинке сидели,
как деды, мохнатые снега.
Каждый год подзадержавшись где-то,
как спортсмен-разрядник налегке,
в шортах к дому прибегало лето
и качалось в нашем гамаке.
Был столетний кедр, словно крёстный,
и дьячком хрипел петух с плетня,
и до школьной парты ёлки, сосны,
в нянечках ходили у меня.
 

Николай Зайченко

* * *

 
У каждого из нас есть истина своя,
Своя судьба, характер и харизма,
Но мнение своё о смысле бытия
Мы часто ищем в чьих-то афоризмах.
 

* * *

 
Никак одну проблему не решу
В жестоком мире, завистью объятом:
С сестрой таланта я почти дружу,
Но как с её мне породниться братом?!
 

* * *

 
Героев и антигероев —
Рождает для подвигов мать:
Одних, чтобы что-то построить,
Других, чтобы это сломать…
 

* * *

 
Непросто первый раз соврать,
И первый раз предать непросто,
Потом и сердце станет чёрствым
И можно подлость оправдать.
 

* * *

 
Любое мненье —
Спорное, увы!
Согласны ли
С подобным мненьем вы?
 

* * *

 
Нет ничего – дороже мира,
Нет ничего – страшней войны,
Неважно: в наших ли квартирах
Или в масштабе всей страны.
 

* * *

 
Природа примирить умеет
С годами женщин и мужчин:
Чем наше зрение слабее,
Тем меньше видим мы морщин!!!
 

* * *

 
Да! Эта истина известна всем давно
И жизнь её нам подтвердит вполне:
Создать семью – мужчине лишь дано,
Но сохранить её – по силам лишь жене!
 

* * *

 
Глупец не сомневается, а гений
Всегда находится в плену своих сомнений…
В науке каждое из множества сомнений
Напоминает лестницы ступени!
 

* * *

 
И в тюрьмах плачут, и на воле,
И на погостах, и в дому…
Есть слёзы радости и боли,
Но нет ненужных никому.
 

* * *

 
Толпа – всегда глупа,
Но с каждым годом
Умнеет
И становится народом!
 

Сергей Заляжный

* * *

 
Льётся мелко процеженный дождик
Из осенних промозглых небес.
Я раскрыл свой поношенный зонтик
И к заливу иду через лес.
От асфальта – на землю живую,
От машин, суеты и молвы,
Каждый кустик глазами целуя
В тихом трепете мокрой листвы.
Напитать можно душу простором
Над безбрежной стихией морской,
Соучастником стать разговоров
Волн, ласкающих берег сырой.
И, очистив природой сознанье,
Отдохнув хоть на время душой,
Погрузиться опять в волхованье,
Что творит с нами город большой.
 

* * *

 
Чернеет ствол на фоне снега,
Подобно букве на листе.
Снежинок девственная нега
Лежит на стылой бересте.
Позёмку ветер наметает,
Шуршит пожухлая трава.
Зима в России наступает,
Входя опять в свои права.
Минорной гаммой – в небе птицы,
В рубахах белых спят поля.
Склоняет влажные ресницы
Сосна в исходе ноября.
 

Леонид Захаров

По поводу анкеты

 
Не состоял… Не привлекался… Не был…
И за границей родственников нет…
Я требую мне дать анкету, где бы
Я мог поставить слово «да» в ответ!

Да – был любим, и даже не однажды,
Да – сам любил. Был счастлив? – Да, да, да!!!
Да – пил взахлёб, да – мучился от жажды,
Когда вокруг – фонтанами – вода!

А «нет» бывало? Как ещё бывало!
По жизни реже – да, а чаще – нет.
Нет – с ног сбивало, вдох перекрывало…
Но это ведь не тема для анкет.
 

Нелепое занятье

 
Зачем, слова рифмуя,
Горю я, не сгорая,
И почему горюю
В пяти шагах от рая?

Сплетённые созвучья
Тонки, как паутина.
Занятие паучье
Мне вовсе не противно.

Стремлюсь ли в глубь ли, в высь ли —
Ценю свою повадку:
Кирпичиками мысли
Укладываю в кладку.
Кладу её всё выше,
Смелей и бесшабашней,
Грызут сомнений мыши
Фундамент этой башни:

Кажусь себе невежей,
Болваном и тупицей,
И ради рифмы свежей
С душой готов проститься.

От неизбывной жажды
Уже свихнулся малость —
Чтоб ты, прочтя однажды,
Не разочаровалась.
 

Опять

 
Опять про стрекозу и муравья
В который раз рассказываю я.

Что до Крылова, то ему милей
Бескрылый трудоголик муравей,
Поскольку труд – не тот ли самый кит,
На коем мир из века в век стоит.

Действительно, стоит – из века в век,
И муравью подобен человек.

Но в мир без шелеста стрекозьих крыл
Я б не вошёл. И дверь бы не открыл!
Мир, состоящий только из труда,
Не будет настоящим никогда.

Я в мире быть согласен муравьём,
Чтоб стрекозою тылетала в нём.
 

Олег Зорин

* * *

 
Ничего нет у Бога вечного
Средь изломов библейских дней,
Под небесной дорогой Млечною,
В бренном мире земных страстей.
Так позволь целовать до одури
Вахлаку твой манящий стан,
Ведь недолог, воспетый одами,
В этой жизни любви дурман.
Сединой запоро́шит волосы,
Отцветут над рекой сады,
Прочертив вдоль берёзок полозом
За ограду конец судьбы.
Бросит время на деревянную
Крышку гроба могильный пух,
Из мытания окаянного
В ад отправив мой грешный дух.
 

Переоценка ценностей

 
Пусть мало времени осталось
Для дел земных, зато взамен,
Сдувая бренную усталость,
Сподобил ветер перемен
Воспринимать, как откровенье
И праздник, дни календаря,
Взирая с трепетным волненьем
На то, как робкая заря,
Над горизонтом разгораясь,
Лазурь вплетает в небосвод
И, серебром переливаясь,
Разлив сияет росных вод.
 

Галина Ильина

Черёмуха

 
Зачерёмушело вокруг,
Запрохладило, зазнобило.
А весенний ветер – упруг,
А весеннее солнце – в полмира!

То ли снег в лицо, то ли цвет...
Горсть черёмуховой позёмки
Тишиной застилает след,
И становится шаг негромким.

Родниковой свежестью день
Напоён – и поэтому хладен...
И царят полутон, полутень
В горьковато-густом цветопаде.
 

Питерские крыши

 
Питерские крыши стали выше,
Чем осенний сникший небосвод.
Глуше звуки, но яснее. Слышу
Слов уставших сурдоперевод,

Листопада вздох, ветров одышку,
Шепоток щемящий: шу-шу-шу...
Питерские крыши. Дождь застывший.
Осень. Тишиной прошитый шум.
 

* * *

 
Бинтует сердечные раны
Прохладой густой Млечный путь.
И как-то тревожно и странно
И хочется птицей вспорхнуть
В небесную высь, в невесомость,
В ночную лечебную тишь.
Врачует неспящую совесть
Вид медленно тающих крыш.
 

* * *

 
На бездорожье и тропа – дорога,
Как на безрыбье и пескарь – налим…
Ты подожди, товарищ мой, немного,
Нальём вина и тихо посидим,
Поговорим о нашей жизни трудной,
О быстротечности пустого бытия.
Глядишь – и отдалим немного судный
Нелёгкий день…
Не мне учить тебя,
Что утро ярче, чем туманный вечер,
Что в молодости слаще, чем сейчас,
А эта наша на закате встреча
Последней может статься…
Только в час,
Когда задуют нашей жизни свечи,
Заплачут-зазвонят колокола,
Мы вспомним этот немудрёный вечер,
Тропу, безрыбье, праздные слова…
 

* * *

 
Дождь со снегом опять в Рождество,
И в Крещение – снег с дождём.
Исковеркано естество
У природы. А мы все ждём,
Что наступит зима вот-вот
И снегами укроет грязь.
Ярким инеем расцветёт
На окошках снежинок вязь.
Только месим который год
На дорогах густой кисель
Из пустых надежд и хлопот...
Так и кружится карусель.
 

* * *

Сон разума рождает чудовищ...

испанская поговорка

 
Зима демисезоньем хмурым
На землю прилегла понуро.
И с сумерками целый день
Моя соперничает тень,
И тихо вязнет в хмари влажной.

Ненатуральным и бумажным
На ощупь кажется лицо.
И лёгонькое пальтецо
На шубу не сменю никак.
Уж дважды клеила башмак,
Но вновь напившись до похмелья
Из луж отравленного зелья,
Он расползается по швам.
 

* * *

 
Как парное молоко,
В кринке неба – облако!
Широки у кринки стенки,
Только облачные пенки
Льются прямо через край.
Хочешь, кружку подставляй!
 

* * *

 
Чёрное море в белых барашках,
Вкрадчивый шорох волн,
Парус пузырится белой рубашкой —
Там одинокий чёлн.

Горы направо, горы налево,
А между ними – синь.
Сердце щемит от адыга напева,
Или от здешних вин.

Перебираю солнце ногами,
Словно ожог – загар.
Пахнет домашними пирогами,
От шашлыков – угар.

Ритмом далёким восклик «чурчхела!»
Музык различных гвалт.
В горных аулах черешня поспела
И на лотках – развал.

Ракушки всякие – круглые, плоские,
Встречных улыбок свет.
Всё это юг, всё курорт черноморский.
Берег, где времени нет.
 

Наталья Ильина

Дуэт

 
Пеленой дождя укрыты крыши,
Листья, травы. Влажно слепнут окна.
Дождь шумит, стучит, шуршит чуть слышно,
Свесив струй прозрачные волокна.

С ветром песню дождь поёт дуэтом,
Ветер зло картавит в ржавых трубах
И наотмашь хлопает при этом
Старой ставней – раздражённо, грубо.

А потом, ворча, укроет плечи
Влажным пледом и подвяжет космы,
Улыбнётся, глядя в бесконечность,
Дунет резче – дождь польётся косо...
 

Осень

 
Осень, тропинкой из лета, к порогу зимы
Сонно бредёт, вороша облетевшие листья.
Наши пути затерялись, теряем и мы
Важное что-то, а что-то не очень – из жизни.

Мятым листком под ногами закончился день
И паутиной теней от ветвей оголённых.
Пойманы осенью в сеть настроенья людей,
И на свободе остались лишь души влюблённых.
Травы седеют, и воздух печалью звучит,
Криками птиц, улетающих в сторону лета.
Колокол в небо читает слова из молитв,
Мир наполняя частичками Божьего света.
 

Немного о прошедшем

 
Как последние капли дождя,
Дни-остаточки летние августа
Провожаем мы, взглядом найдя
Лист, плывущий, как лодочка с парусом.

Надеваем одежды теплей,
Зонт теперь, как ручной, – к пальцам ластится.
В ожидании дней-сентябрей
Вяжет мокрое платье Ненастьице…

Ветер с ветром ведёт разговор
О привычности тяжб Лета с Осенью,
И по улице кружится сор
Вдоль забора, что писан не прописью.

Дни-остаточки, как карамель,
Та, из детства, к кармашку прилипшая,
Ощущение сладких потерь
И чего-то, ещё не возникшего.
 

Ступеньки

 
Ступеньки вниз, ступеньки вверх – обыденность,
Случайность встреч на энном этаже,
Вплелась в событий будних непредвиденность
И чувством отразилась в витраже.
В стекольно-леденцовом разноцветии
Кусочки нас, кусочки наших слов,
И ритм в груди отсчитывал столетия,
Очистив наше «раньше» от грехов.

Ступеньки вверх, ступеньки вверх – неистово,
В дыханье спазм, в слепом блужданье губ,
Сквозь витражи мы ангелами чистыми
Летим, чуть выше водосточных труб.

Не дотянули до небес немножечко,
Чтоб Тот, кто наверху, – благословил,
Ступеньки вниз, ступеньки вниз – итожится,
А на любовь нам не хватило сил...
 

Несовпадение

 
Я не люблю вокзальной суеты,
Где смена лиц – как смена декораций,
Где действия – в отсутствии оваций,
И чьих-то встреч и проводов цветы.

Я не люблю вокзальной пустоты,
Перроны, продуваемые ветром,
Вопросы, что остались без ответа,
Признаний торопливых наготы.

Я не люблю вокзальной слепоты,
Где на часы обращены все взоры.
Бегу, вплетаясь в улочек узоры…
По улицам гулять не любишь ты.

Я не люблю тебя подолгу ждать,
Скрутив жгутом отчаянье и горечь,
И лгать себе, что ты приедешь вскоре.
Вокзалы не люблю… И провожать.
Нам не совпасть – ты любишь уезжать…
 

Игорь Казанцев

* * *

 
Осенний полдень – словно вольный стих.
Листает ветер мысли, как страницы
Истории о храме для двоих.
Не жди, она уже не повторится.
Пытаясь раствориться в блеске глаз,
Засохнешь, как библейский куст инжира.
Мы лучшие для тех, кто верит в нас,
Для прочих мы – всего лишь пассажиры.
Земля, впитав надежду и любовь,
Чиста, а потому опять красива.
Сценарий переписывают вновь
Дожди каллиграфическим курсивом.
И лучшего лекарства не найти
От злобы, от обид и просто боли,
Чем в сердце – ощущение Пути.
Я верю. Я иду. И тем доволен.
 

Осенняя сказка

 
Рассвет, словно сказкой осенней навеян,
В обеденный полдень садится за стол.
Никто до тех пор умереть не посмеет,
Пока не узнает, откуда пришёл.
А я – паучок на серебряной нити,
И веру в тебя называю судьбой,
И, дверь закрывая в земную обитель,
Уже никогда не расстанусь с тобой.
 

* * *

 
Вопрос «почему» – самый трудный из всех,
Я знаю ответ, только он не поможет.
Сегодня со мной и тревога, и смех;
Как близкие, мы друг на друга похожи.
Но чудо имеет условный предел:
Я к роли приятеля вновь привыкаю.
Ты злишься за то, что от будничных дел
Тебя без особой нужды отвлекаю.
А ночью, когда разводные мосты
Вчерашней печалью блеснут на изломе,
Захочется в горестный миг пустоты
Набрать затерявшийся в памяти номер.
И я телефонную трубку сниму,
Мой голос отправится вслед за монетой;
Единственный детский вопрос «почему?»
Аукнется истиной: «Ждите ответа…»
 

Рубикон

 
Со скрипом открываются врата,
Приходит долгожданный час расплаты.
И вот уже сбывается мечта,
Но что считать конечным результатом?
Земля, что так сурова и груба,
Запомнится по истинным приметам,
И в новой роли прежняя судьба
Потянется к неузнанным секретам.
Так цель определяется в борьбе,
В осколках Абсолютного, и даже
Моя душа завещана тебе,
В нужде и в серебре – одна и та же.
А выводы оставим на потом,
Пусть кто-то критикует нашу повесть.
И в вымученном счастье, и в простом
Для сердца безусловна только совесть.