Текст книги "Пробужденный"

– Все в порядке, – быстро ответила я. – Можешь потрогать, если хочешь.

Амон осторожно намотал на палец одну из «мелированных» прядей и слегка ее потянул. В ту же секунду кончик его пальца засветился золотом, и по волосам снизу вверх побежали едва заметные глазу искры.

– Похоже, они меняют цвет от твоих прикосновений.

– Да, – Амон с любопытством проследил за солнечными искрами. – Но я не заставлял их завиваться.

– Нет. Их завила я.

Парень отдернул руку и отступил на шаг.

– Прости.

– Я же сказала, все в порядке! Мне нравится цвет.

Амон продолжал молча на меня смотреть, поэтому я не выдержала:

– А тебе не нравится? Что-то не так?

– Нет, они… прекрасны.

– Тогда в чем проблема?

– Ни в чем, – и Амон, покачав головой, отвернулся к сумкам. – Оденься удобно. Нам предстоит путешествие в «песчаной буре», как ты ее называешь.

– А мы еще вернемся в отель?

– Да.

– Отлично. Тогда много брать не буду.

Парень кивнул и, выйдя из спальни, тихо прикрыл за собой дверь.

Я не понимала, что с ним происходит, и это меня тревожило. Я чувствовала, что Амона что-то печалит, но источник этой печали был скрыт слишком глубоко.

Он не сказал, куда мы отправимся, поэтому после недолгих размышлений я выбрала пару узких джинсов, ботинки и черную футболку. На случай, если мы окажемся в месте поприятнее пустыни, я еще положила в рюкзак черную струящуюся юбку с асимметричным подолом. Туда же отправились блокнот, пара сандалий, бутылка минералки и бумажник. Я знала, что при необходимости Амон позаботится о наших расходах, но с кредиткой все-таки чувствовала себя спокойнее.

Выйдя из спальни, я обнаружила, что Амон оделся в том же стиле: зачесал каштановые волосы назад, отчего в свете люстры они начали казаться почти черными, и выбрал темные джинсы с толстым ремнем и серую рубашку. Несколько верхних пуговиц он не застегнул, и теперь снизу выглядывала облегающая белая майка. Все это скорее подчеркивало, чем скрывало его впечатляющее телосложение.

Я медленно выдохнула. Неплохо, Лили, неплохо.

– Ну, что у нас дальше по расписанию? – поинтересовалась я, прочистив горло. – Песчаная буря?

– Именно.

Хищный взгляд Амона наделил меня странным ощущением уязвимости и всемогущества одновременно. Я подошла к нему с бешено колотящимся сердцем, смущенная тем, как цепко он следит за каждым моим движением. Мне казалось, что парень слышит не только мой пульс, но и то, как резко я втянула воздух, когда он взял мои ладони в свои. Волоски на руках мгновенно встали дыбом.

– Готова? – шепнул он мне на ухо.

Я кивнула, даже не догадавшись спросить, куда мы направляемся, и Амон обвил руками мою талию. Когда вокруг нас начал закручиваться песок, я закрыла глаза и уткнулась лицом парню в грудь. В ту же секунду до меня докатилось удивление Амона – но я не смогла бы сказать, обрадовался он или нет.

В уши впился уже знакомый гул ветра, смешанный с шипением песчаных струй; голые руки обожгло россыпью крохотных иголок. В какой-то момент я перестала чувствовать конечности и запаниковала, но тут же ощутила в своем сознании присутствие Амона: он нашептывал что-то успокаивающее на незнакомом мне языке. Затем его рука приобняла меня за шею – и я даже успела насладиться этой близостью, прежде чем рассыпалась в пыль и потеряла себя в темноте.

* * *

Когда ко мне вернулись руки, ноги и способность думать, мы оказались в узком переулке между двумя зданиями.

– Где это мы? – озадаченно спросила я, поворачиваясь по кругу.

– Итжтави, – тихо ответил Амон.

– Но ведь Итжтави – это…

– Мой дом.

– Ох.

Теперь «дом» Амона представлял собой промышленный район на задворках Каира. Парень пошел вперед, и я рысцой припустила следом, раздумывая, насколько безопасно бродить здесь в такое время суток. Через несколько шагов стена повернула, и мы увидели Нил. Амон пошел было вдоль берега, разглядывая район, но затем остановился у кромки воды и провел ладонью по верхушкам странного на вид тростника.

– Папирус, – прокомментировал он, хотя я ни о чем не спрашивала.

Впрочем, объяснение было не лишним: сама я ни за что бы не признала прародителя древнеегипетской письменности в этих высоких зеленых стеблях со смешной макушкой, похожей на метелку для стирания пыли.

Пройдя немного дальше, Амон помедлил и начал возвращаться назад, считая шаги.

– Должно быть здесь, – объявил он наконец, найдя только ему известную примету.

– Кто? Твой дом? Как ты узнал?

– Не дом. Он стоял на холме. Видишь?

– Тот холм? Вижу. А здесь что было?

– Храм Анубиса. Я всегда его узнаю, потому что умер здесь впервые. Такое не забывается. Но даже если я забуду, Око Гора укажет мне место.

– Вот оно что… – на языке вертелся десяток вопросов, но я видела, как напряжен Амон, и не хотела его отвлекать. – И что мы тут будем делать?

– Ты помолчишь, а я постараюсь сосредоточиться.

Амон опустился на колени, закрыл глаза и воздел руки ладонями вверх. Я не знала, что от меня требуется, кроме как молчать, поэтому на всякий случай опустилась на колени рядом. Затем парень принялся напевать себе под нос. Не прошло и пары секунд, как земля вздрогнула и начала мелко сотрясаться у нас под ногами.

– Лилия! – выкрикнул Амон, протягивая мне руку.

Он едва успел прижать меня к себе, когда земля в том месте, где я только что стояла, вздыбилась бугром, и что-то – или кто-то, хотя я старалась в это не верить – начало прокладывать себе путь наружу. Еще через секунду в грязи проклюнулся рог. Я заволновалась было, что вслед за ним появится голова и прочие части подземного монстра, но тряска внезапно прекратилась, а рог остался торчать, где был – на вершине небольшого холмика.

Амон разомкнул наши объятия и, приблизившись к предмету, осторожно взял его в руки. Размером и формой он напоминал рожок мороженого, только вот сделан был из глины. Сам конус казался гладким, если не считать налипших комьев земли, а выпуклую верхушку украшал ряд древнеегипетских символов.

– Что это? – удивилась я, подходя ближе.

– Погребальный рог.

– В смысле? Он удерживал крышку саркофага? Что-то маленький…

Амон покачал головой.

– Нет. Они отмечали вход в гробницу. Эти знаки – молитва об усопшем. Здесь есть и его имя.

– И кто же тут похоронен?

Амон благоговейно отчистил рог от грязи и пробежал пальцами по крышке, одновременно читая по-египетски выбитые на ней знаки. Закончив молитву, он секунду помедлил, прежде чем перевести:

– Я. Это погребальный рог из места моего последнего пристанища. Послание, что я найду искомое там.

– А твое последние пристанище было в…

– Фивах. Не в самом городе, конечно – скорее в курганах возле Фивских холмов.

– Погоди-ка. На коробке, в которой тебя привезли, говорилось, что мумия… – я внезапно почувствовала себя неловко. – Что тебя обнаружили в Долине Царей.

Я вытащила смартфон.

– Фивы раньше располагались неподалеку оттуда, – объяснила я, сверившись с картой. – Теперь город называется Луксор. Амон, мне очень неприятно тебе это говорить, но Долина Царей – археологическая столица мира. Гм, да, «археологи» – это люди, которые раскапывают памятники старины.

Амон нахмурился.

– Вроде меня.

Я поморщилась, но все-таки кивнула.

– Проблема в том, что многие гробницы до сих пор не обнаружены. Археологи копают там уже много лет и все время находят что-то новое. Это как искать иголку в песчаной дюне. Не говоря уже о том, что тебе придется зачаровать толпу народа, чтобы просто туда проникнуть.

Все время моего монолога Амон методично очищал погребальный рог. Когда я договорила, он поднял на меня взгляд и очень спокойно произнес:

– Я должен попробовать. Если у нас не получится, все пропало. Ты поедешь со мной, Лилия?

Я положила руку ему на плечо.

– Конечно. А теперь давай сюда свое мороженое – в рюкзаке оно будет сохраннее.

Я ожидала, что, спрятав реликвию, мы немедленно перенесемся в Долину Царей, но Амон решил отложить путешествие до завтра, чтобы подпитаться от солнца на рассвете. Освободившееся время он предложил потратить на прогулку по своему прежнему дому. Парень взял меня за руку, и мы вместе двинулись вдоль берега, который когда-то должен был достаться ему в наследство.

По дороге Амон рассказывал, как выглядели его дом, базар, храмы, – и у меня перед глазами словно наяву вставали золотые дворцы, тучные поля и стада. Однотипные серые здания растворились в ночи. Теперь я отчетливо могла представить, как Амон сплавляется на лодке по полноводному Нилу, гордо шествует среди своего народа или пирует в окружении братьев и прекрасных дев.

Вскоре мы дошли до какого-то завода, перестроенного в клуб. Ко входу тянулся ручеек нарядных молодых людей, а из-за двери доносилась ритмичная пульсация техно-бита.

– Что это? – спросил Амон.

– Похоже на дискотеку. Знаешь, такое место, где люди собираются потанцевать.

– Мой народ по-прежнему танцует?

– Конечно! Как и люди по всему миру.

– Тогда войдем, Лилия. Я хочу отпраздновать с ними.

– Честно говоря, я не в настроении.

– В каком настроении?

– Ни в каком. Извини, это сложно объяснить…

Парень склонил голову набок, и его глаза ярко блеснули в темноте.

– Ты не получаешь удовольствия от танцев.

– Как правило, нет.

Амон продолжал сверлить меня взглядом – по всей видимости, вытаскивая из тайников подсознания такие комплексы, которые я хотела бы показать ему в последнюю очередь.

– Ты считаешь это пустой тратой времени и… смущаешься.

С таким же успехом он мог сделать мне лоботомию. Я в очередной раз поразилась мысли, что практически незнакомый парень знает обо мне больше меня самой.

– Завязывайте с диагнозами, мистер Фрейд. У вас нет диплома психотерапевта.

Как я и думала, последнюю реплику Амон пропустил мимо ушей.

– Во-первых, твои очаровательные руки и ноги просто не могут двигаться неизящно. Во-вторых, во всем должно быть равновесие, Нехабет. Что толку в работе, если ты не можешь насладиться ее плодами? Даже царям следует время от времени отрешаться от забот. Если они не будут отдыхать и пировать, как простые люди, где же они возьмут сил для мудрого правления своим народом? Иногда нужно позволять себе радость, Юная Лилия. Нужно получать удовольствие… – и Амон поочередно коснулся губами моей левой, а затем правой руки. – От того, что ты просто жив.

По иронии судьбы, я никогда не чувствовала себя более живой, чем в этот конкретный момент, когда Амон склонился к моим рукам для поцелуя. Прежде он целовал меня только в лоб, что ощущалось совсем иначе. Теперь же мне показалось, будто через меня пропустили разряд тока. Я понимала, что жажда Амона направлена не на меня, а на жизнь, которую я для него олицетворяла, – но все бы отдала, чтобы хоть чуточку стать причастной к этой страсти.

– Ладно, – сдалась я наконец. – Давай потанцуем.

Мы нырнули внутрь. Жаркую темноту клуба пронизывали низкие вибрации техно-фанка, переплетенные с непривычными южными мотивами. Я тут же почувствовала себя не в своей тарелке, потому что нас со всех сторон окружали густо накрашенные девушки в коктейльных платьицах и на километровых шпильках. Амон направился к бару, и я крикнула ему в спину:

– Я в уборную! Скоро вернусь!

Жаркая пульсация клуба составляла разительный контраст с белоснежной, почти стерильной дамской комнатой. Там было пусто – если не считать единственной девушки, которая стояла перед настенным зеркалом со встроенным кондиционером. Я задумалась, есть ли такой и в мужской уборной – или дизайнеры нарочно польстили дамам, заставив их волосы развеваться, как на обложке модного журнала.

Я стащила тяжелые ботинки, переобулась в принесенные с собой сандалии и, быстро сменив джинсы на юбку, скептически оттянула низ черной футболки. Вердикт был неутешительный: даже после всех этих манипуляций я выглядела так, будто собралась не в клуб, а на деревенскую ярмарку. Я все еще сверлила взглядом свое отражение, когда девушка закончила красить губы и задала мне какой-то вопрос на незнакомом языке. Я беспомощно пожала плечами и, подергав себя за подол, показала опущенный большой палец.

Девушка вскинула брови и, поджав ярко-красные губы, указала на себя. Стоило мне нерешительно кивнуть, как она вытащила из косметички пару маникюрных ножниц. Я заколебалась еще сильнее, однако она не сдвинулась с места, пока я снова не кивнула.

Девушка ловко разрезала ворот моей футболки, так что он превратился в широкое декольте, а один рукав провокационно сполз с плеча. Затем она развернула меня и завязала футболку на спине узлом, оголив живот на добрый десяток сантиметров.

Когда она взялась за юбку, я запротестовала было, но она отложила ножницы и лишь подвязала подол в стиле «саронг», так что с одной стороны он теперь заканчивался на уровне колена, а с другой – обнажал ногу до середины бедра. Я еще никогда в жизни не чувствовала себя такой раздетой.

В качестве финального подарка девушка одолжила мне свою помаду и побрызгала духами на шею и запястья. Аромат тоже был экзотическим – сильный цветочный запах с ноткой мускуса. Я по мере сил распушила волосы, поблагодарила своего нечаянного стилиста и отправилась на поиски Амона.

Сдав рюкзак в гардероб и получив номерок, я первым делом заглянула в бар. Амона там не было – как и на диванчиках вокруг танцпола. Я решила, что он пошел проветриться, и уже начала проталкиваться к дверям, как вдруг услышала со стороны танцпола одобрительный ропот, перекрывавший даже музыку.

Я протолкалась обратно и застыла с открытым ртом. Причина моего шока заключалась даже не в том, что свет софитов освещал одного Амона – разгоряченного, покрытого мерцающими бусинами пота, – а в том, как он танцевал. Я думала, что его стиль окажется странным и ничуть не похожим на современные танцы, и уж точно не ожидала увидеть мужскую версию трайбла.

Амон снял рубашку и остался в одной белой майке, которая так туго обтягивала его рельефный торс, что вот-вот грозила порваться.

Парень медленно двигался по кругу, ритмично напрягая мышцы живота и вращая тазом с чувственностью на грани порочности. В целом его стиль напоминал смесь Элвиса и мужского стриптиза. Передо мной разворачивалось жаркое, волнующее, будящее самые грязные фантазии шоу, и я была окружена женщинами, которым не терпелось приобрести билет на закрытый показ.

Поворачиваясь, Амон умудрялся одарить каждую поклонницу знойной улыбкой. Однако стоило ему заметить меня, как парень остановился, расплылся в улыбке еще более широкой и громогласно объявил:

– Благодарю вас, дамы, но моя Лилия пришла. Теперь я буду танцевать с ней.

Амон протянул мне руку, и я шагнула в луч света, стараясь не обращать внимания на несущиеся в спину возгласы. Некоторые из них были одобрительными, но большинство – откровенно завистливыми.

Парень взял мои ладони в свои и снова начал двигаться всем телом. Я пару раз неуклюже дернулась в такт музыке и, привстав на цыпочки, проворчала ему на ухо:

– Если ты думаешь, что я смогу это повторить, ты точно псих!

Амон ничего не ответил – лишь притянул меня к себе и начал разворачивать по кругу, каждым шагом отмечая удар музыкальной пульсации. Затем он выпустил одну мою руку и, взяв за плечо, ловко повернул вокруг оси. Я смущенно рассмеялась, удивленная, что не выбилась из ритма, – однако мне понадобилось еще несколько песен, чтобы окончательно расслабиться и начать получать удовольствие от процесса. Амон снова и снова кружил меня в такт музыке, и я раз за разом падала ему на грудь, задыхаясь от смеха и восторга.

Внезапно техно-бит стих, сменившись романтичной композицией. Амон заметно растерялся, глядя, как окружающие нас танцоры разбиваются на пары. Одна из женщин, которая наблюдала за ним с самого начала, вернулась и пригласила парня на белый танец.

– Я не тот, кто вам нужен, – ответил он, покачав головой. – Я танцую с Лилией.

Когда дама ушла, я скользнула руками по запястьям, предплечьям и плечам Амона и наконец мягко обвила его шею. Несколько секунд он держался скованно, но затем понял, что от него требуется, и расслабился. Мы начали медленно двигаться в такт. Ладони Амона, лежавшие у меня на спине, сантиметр за сантиметром опускались к талии, пока не достигли полоски обнаженной кожи. Парень еще крепче прижал меня к себе, и мы осторожно соприкоснулись лбами. Теперь уголок его рта касался моей щеки.

Один микроскопический поворот головы, и мы бы поцеловались. Но я всегда была трусихой и даже сейчас не решалась сделать первый шаг. Руки Амона переместились мне на бедра, но почти сразу вернулись на пояс. Там, где они касались голой кожи, ее пронзали крохотные электрические разряды, – хотя я не смогла бы с уверенностью сказать, виноваты в этом мои разыгравшиеся нервы или загадочная древнеегипетская магия. Мне казалось, я схожу с ума.

Пытаясь как-то снизить это безумное напряжение, я привстала на цыпочки и прошептала парню на ухо:

– Что ты прочел в ее мыслях?

– Чьих мыслях? – хрипло откликнулся Амон. В знойном полумраке клуба его глаза казались темнее обычного. – А, ты про ту женщину. Она искала человека, который скрасил бы ее одинокие ночи.

– Полагаю, большинство за этим сюда и приходят.

– Да, но она искала пустышку. Она уже отчаялась найти любовь.

Я склонила голову к плечу, чтобы лучше видеть его лицо.

– А ты?

– Что я, Нехабет?

– Ты уже отчаялся найти любовь?

Амон замер так резко, что теперь никто бы не признал в этой деревянной фигуре человека, полчаса назад едва не расплавившего танцпол.

– Идем, Лилия, – отрывисто сказал он, хватая меня за руку. – Нам пора.

Еще недавно в нашем распоряжении было все время мира, а теперь Амон не мог дождаться, пока медлительная гардеробщица отыщет на полке мой рюкзак. Когда мы вышли на улицу, он даже не позволил прохладному ночному воздуху остудить нашу разгоряченную кожу, а сразу потащил меня за угол. Не успела я поинтересоваться, что происходит, как Амон прижал меня к себе, пробормотал несколько слов на древнеегипетском – и вокруг нас начал закручиваться песчаный вихрь.

* * *

Очнулась я уже в номере отеля. Амон сухо пожелал мне спокойной ночи и, не дожидаясь ответа, вышел в гостиную.

Несколько секунд я беспомощно прислушивалась к тишине за дверью, не решаясь ни уйти, ни ворваться следом и потребовать объяснений его грубости. Амон не причинил мне физической боли, но заставил чувствовать себя уязвленной и отвергнутой. Я терялась в догадках, что сказала или сделала не так – и чем вызвала столь резкую перемену его настроения. Неужели я все неправильно поняла, и на самом деле Амон не питал ко мне ни капли ответного интереса?

Я сползла по косяку и прижалась лбом к лакированному дереву. Глаза обожгло жгучими слезами. Я никогда раньше не плакала из-за мальчиков, но это путешествие опровергло все мои представления о себе. Меня трясло от усталости и перенапряжения, и я больше не контролировала свои эмоции. Сегодня Амон потратил слишком много энергии.

Наконец я добралась до кровати и провалилась в мутный прерывистый сон, – но даже в нем моими слезами можно было наполнить Нил.

Глава 10. Долина Царей

На следующее утро меня разбудил стук в дверь. Когда я ее открыла – сонная, зевающая, с припухшими веками, – Амон не только стоял на пороге полностью одетый и собранный, но даже выглядел так, будто всю прошлую ночь спал сном младенца, а не отплясывал на дискотеке. Я плотнее запахнула халат, наспех накинутый поверх новой пижамы, и неловко пригладила волосы.

– Когда ты будешь готова? – спросил Амон, скользнув по мне холодным взглядом.

– Через пятнадцать минут.

Парень вскинул брови, молча кивнул и удалился.

Десять минут спустя я вытерла с зеркала испарину и вычесала колтуны из мокрых волос. На этот раз светлые пряди не придали мне воодушевления; напротив, теперь они живо напоминали о том, как далеко может завести девушку легкомыслие. Конечности казались ватными – закономерная расплата за недостаток сна и неумеренность в еде накануне.

Я зачесала волосы назад и собрала их в тугой пучок на затылке. Среди принесенных Амоном обновок нашелся набор шпилек, и я с ожесточением воткнула их в шевелюру, восприняв легкую боль в качестве заслуженного наказания. Надоело в зоне комфорта? Так мне и надо. Не зря мать говорила: «Во всем должна быть умеренность».

Переела жирной еды – наутро будешь вялой и обрюзгшей. Не выспалась как следует – готовься весь день ползать, как квелая муха. Запала не на того парня… Что ж, не забудь купить совочек – пригодится собирать сердце из осколков.

Сейчас я страдала похмельем от всего сразу. Впрочем, я выучила урок и больше не собиралась вляпываться в ту же лужу. Пора возвращаться к своей распланированной, идеальной и идеально скучной жизни. Прогулка в трущобы чуть не обернулась для меня бедой, но я еще могла вернуться на привычные рельсы благоразумия.

Точно через пятнадцать минут я распахнула дверь в гостиную.

– Мы еще вернемся в отель?

Амон бросил взгляд на мою новую прическу и сморщил нос, будто она пришлась ему не по вкусу.

– Нет. Нам больше нечего делать в Каире.

– Отлично. Тогда дай мне еще минуту, – и я, оставив дверь открытой, направилась к его вчерашним «покупкам». Порывшись в пакетах, я выбрала пару практичных нарядов, которые должны были подойти мне по размеру, забрала из ванны гостиничное мыло, шампунь, зубную щетку и пасту, прихватила с тумбочки дорожный швейный набор, – и затолкала все это в рюкзак. Сверху нашлось место для пары бутылок минералки.

Амон следил за моими действиями, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди.

– Ты сердишься, – вдруг сказал он. – Я это чувствую.

– Не твое дело, – отрезала я и, закинув на плечо потяжелевший рюкзак, одарила его натянутой улыбкой. – Ну что, в путь?

Амон наконец отклеился от косяка.

– Лилия, мне очень жаль, если я причинил тебе боль. Но я не могу дать тебе того, что ты…

Я вскинула руку.

– А вот этого не надо. Я по горло сыта банальностями – и как-нибудь обойдусь без очередного диагноза. Мне лучше знать, чего я хочу, ага? Так что больше об этом ни слова.

Ореховые глаза Амона сузились.

– Если таково твое желание.

– Именно. Теперь мы можем отправляться?

Я встала посередине комнаты, где было больше места, и вытянула руки, готовясь рассыпаться кучкой песка. Однако Амон прошел мимо меня к тележке с завтраком и приподнял крышку с одного блюда. Комната тут же наполнилась дразнящими запахами.

– Может быть, ты сперва поешь?

– Нет. Но спасибо, что спросил, а не привязал к стулу.

– Лилия, твое тело питает нас обоих. Можешь признавать это или нет, но сейчас ты истощена.

– Просто не выспалась.

– Нет, не просто.

Амон подошел ближе. Слишком близко. Мое сердце пропустило удар, и я попыталась отстраниться – но он ухватил меня за предплечье.

– Постой смирно, – тихо приказал парень и положил обе ладони мне на щеки, так что кончики его пальцев коснулись волос на висках. В ту же секунду от скул начал растекаться жар – сперва по шее, потом плечам и наконец рукам и туловищу. Однако щеки продолжили пылать, даже когда Амон убрал ладони, – и я поняла, что дело далеко не только в его солнечном лечении.

Я сморгнула слезы. Парень продолжал испытующе смотреть мне в глаза.

– Что ты со мной сделал? – жалобно сказала я, сама не до конца уверенная, о чем именно спрашиваю.

Амон тяжело вздохнул и отступил на шаг.

– Больше чем должен был, – туманно ответил он и, взяв с тележки пару яблок, сунул их мне под нос. – Ты съешь это позже. А еще, надеюсь, сделаешь это по доброй воле, потому что я не захватил веревки для стула.

– Да ты и без веревок справишься, – пробормотала я, запихивая яблоки в порядком набитый рюкзак. Когда я закончила возиться с застежкой, Амон молча его забрал, повесил себе на плечо и приглашающе развел руки. Я опустила голову и со смешанными чувствами шагнула в его объятия. Несколько слов на древнеегипетском – и вокруг нас уже привычно зашелестел песок.

* * *

В сомкнутые веки ударил яркий свет – но я решила не открывать глаза, пока песок не уляжется. По моим ощущениям, на этот раз процесс занял больше времени, чем обычно. Когда я наконец рискнула отстраниться от Амона, стало понятно, что шелест издавала настоящая песчаная дюна, на гребне которой мы материализовались.

– Мы на месте, Юная Лилия, – объявил Амон.

В глубине души я ожидала увидеть величественные храмы из декораций к «Индиане Джонсу», но Долина Царей оказалась скорее похожей на открытый карьер или заброшенную каменоломню. Тут и там валялись груды булыжников, в воздухе стояла пыльная дымка, а стоило мне сделать шаг, как в ботинки набился горячий песок.

Амон начал спускаться с холма. Я следовала за ним, поминутно оскальзываясь на гальке и по икры проваливаясь в барханы. Постепенно впереди показалось сердце Долины Царей – археологический лагерь, окруженный невысокими скалами. Уже выкопанные валуны отбрасывали на него тени, подобно могильным курганам.

День был в самом разгаре, и я оттянула низ футболки, надеясь проветриться хотя бы таким образом. В горле моментально пересохло, так что я вытащила из рюкзака одну бутылку и, осушив ее до половины, предложила оставшееся Амону. Однако он покачал головой, сказав, что мне вода нужна больше. Я решила не спорить и допила ее как раз к тому моменту, когда мы добрались до туристической части Долины.

Вход в нее отмечал маленький восточный базар. Торговцы вкопали свои палатки и столики прямо в песок и предлагали восторженным гостям различные сувениры. Амон тут же растворился в толпе, сказав, что хочет вспомнить окрестности. Оставшись в одиночестве, я не придумала ничего лучше, кроме как примкнуть к ближайшей группе англоязычных туристов. Гид как раз объяснял, где приобрести билеты.

Туристы нетерпеливой цепочкой потянулись за ограждение, и я отошла к информационной стойке, чтобы купить карту.

– Разве здесь не чудесно? – прощебетал у меня за спиной полный энтузиазма голос. Обернувшись, я увидела женщину средних лет и сочла за лучшее кивнуть. – Всю жизнь мечтала попасть в Египет! И вот наконец-то уговорила мужа сделать мне подарок на тридцатую годовщину.

– Поздравляю, – пробормотала я, украдкой изучая ее профиль. В других обстоятельствах я бы наверняка достала блокнот и попросила их с мужем попозировать. Вместе они представляли чрезвычайно колоритную пару. У женщины были вьющиеся рыжие волосы, собранные на затылке в свободный «конский хвост»; на носу красовались дешевые солнечные очки. У ее супруга оказались обгоревшая на солнце лысина, извинительная в отпуске щетина и пивной животик, который выпирал над бесформенными шортами цвета хаки. Однако меня поразила даже не их внешность, а манера общаться друг с другом.

Пока женщина подробно делилась со мной восторгами, ее супруг молча высился рядом, изредка посмеиваясь над шутками своей спутницы – хотя я была уверена, что он слышал их добрую сотню раз. Когда же он спохватился, что потерял очки, и принялся похлопывать себя по карманам, она не глядя бросила:

– Посмотри на голове, дорогой.

Разумеется, именно там они и нашлись.

– Что бы ты без меня делал? – вздохнула женщина.

– Надеюсь, мне никогда не придется этого узнать, – с улыбкой ответил муж. – Ну что, пойдем?

После этого они наконец удалились в сторону гробниц, выложив неприличную даже по моим меркам сумму за налобные фонарики и пачку открыток.

Не успела я насладиться тишиной, как Амон вернулся с обхода и снова потянул меня на окраину Долины.

– Я достала карту, – гордо заявила я, помахав буклетом.

– Карта, которая мне нужна, спрятана в гробницах.

– Как это?

– Все могилы связаны между собой, и каждая указывает на остальные.

– Точно? По-моему, археологи раскопали всего несколько десятков. Не похоже, чтобы здесь было загробное метро или типа того.

– Точно. Я нашел гробницу, которую редко посещают. С нее мы и начнем.

– О’кей, показывай дорогу.

Пока Амон шагал прочь от туристического центра, я крутила карту, пытаясь понять, куда мы идем.

– Здесь сказано, что все места захоронения обозначены датами, когда их нашли. Например, гробница царя Тута имеет номер KV62. Самая новая – KV63. Сперва археологи думали, что в ней похоронена мать Тута, царица Кийа, но потом оказалось, что это вроде сокровищницы, где хранилось посмертное имущество мумий… А ты знал царя Тута? Я имею в виду, лично?

– Это имя мне не знакомо.

– Ну, полностью его звали Тутанхамон. Может, ты слышал – фараон-мальчик.

– Его звали не Тутанхамон, а Тут-Анкх-А-Мун. «Тут» значит «изображение» или «подобие», «анкх» – «жизнь», а Амун отсылает к богу солнца Амуну. Поэтому «Тутанкхамун» переводится как «живое подобие солнечного бога Амуна», и – отвечая на твой вопрос – нет, я его не знал. Видимо, его правление пришлось на время моего сна.

– Не понимаю. Разве живое подобие солнечного бога – это не ты?

– Когда я приступил к своему служению, то был наделен частью его силы, но это не делает меня его подобием. А вот правители Египта часто объявляли себя воплощением того или иного бога. Во-первых, так они надеялись заслужить его небесное покровительство, а во-вторых, люди не осмелились бы поднять бунт против живого подобия бога на земле. Это помогало держать народ в узде.

– А он про тебя знал?

– Кто?

– Царь Тут.

– С течением лет мы решили, что фараонам, в эпоху которых мы пробуждаемся, будет безопаснее во мраке неведения. Мы не хотели, чтобы нас сочли угрозой – или чтобы люди, недовольные своим царем, использовали нас как повод для мятежа. Наша задача в том, чтобы защищать эту землю от тьмы, а не править ею.

– Как же вас тогда приветствовали песнями и плясками?

– Во все времена сохранялась группа жрецов, которые из поколения в поколение передавали знание о нашем приходе. Они следили, чтобы после пробуждения мы нашли все необходимое и ритуал был исполнен по правилам. А чествовала нас беднота, оказавшаяся рядом. Они почитали нас как защитников и освободителей. Когда бы мы ни пробудились, именно они, а не цари приходили к нам с дарами и словами благодарности.

– Но в этот раз твой саркофаг умыкнули и с дарами вышла заминка.

Амон пожал плечами, будто это для него ничего не значило, но я видела, что мои слова попали в точку.

– Сейчас другие времена, – ответил он наконец. – Возможно, в этом мире обычаи забыты.

Через пару минут мы остановились у входа в пещеру, почти целиком заколоченную досками. Я сверилась с картой.

– Это гробница KV29. Тут сказано, что ее еще не раскапывали, она скорее представляет собой шахту, и внутри одни обломки.

– То, что нужно.

И Амон с поистине богоподобной силой принялся отдирать доски. Я заглянула в дыру и немедленно занервничала.

– Гм… Если честно, у меня легкая форма клаустрофобии. Это так, к слову. И у меня нет фонарика. И веревки. И альпинистского снаряжения. И склонности к суициду! – в отчаянии добавила я, когда Амон отодрал последнюю доску и скрылся в темноте.