Текст книги "Судьба тигра"

Глава 13
Остров Баррен

Но вот настал день, когда Нилима объявила, что можно ехать. В четыре часа утра я, позевывая, стояла на причале и смотрела, как Рен и Кишан снимают чехол с какой-то футуристического вида посудины, больше всего похожей на люльку водного аттракциона в Диснейленде.

– Что это такое? – прокурорским тоном спросила я Нилиму.

Мне ответил Кишан, подошедший, чтобы отвязать тросы.

– Мы зовем его просто «Водорезом».

– Но что это такое? – повторила я.

– Пилотная разработка «Раджарам Индастриз», – отозвалась Нилима.

Рен забрался на корпус неведомого агрегата.

– Кадам говорил, что образцом для создания этого чуда послужила твоя гигантская медуза, помнишь ее?

– Но… – пролепетала я.

– Да-да, – перебил меня Рен. – Мы до сих пор не знаем, как и когда он начал претворять свои планы в жизнь. Но это уже не важно, результат перед тобой!

Нилима замахала на него рукой.

– Слушай меня, Келси. Это нечто среднее между подлодкой и роскошным океанским лайнером, а прочность у него, как у ядерной подводной лодки. Мы зовем его «Водорезом» или глиссером, поскольку он не умеет погружаться так глубоко, как субмарина. Наш «Водорез» предназначен для комфортабельного исследования рифов и не очень глубоких мест, но при этом он без труда может переплыть океан.

– По-моему, он маловат для океанских рейсов, – нервно заметила я.

– Ты видишь только верхнюю палубу, – возразил Кишан. – Большая часть «водореза» сейчас под водой. Наша игрушка может оставаться на глубине столько же, сколько современные подлодки. На ней установлены новейшие системы, позволяющие вырабатывать кислород прямо из морской воды. Посмотрим, что ты скажешь, когда увидишь пузырь!

– П-пузырь? Это что такое? Он безопасный?

– Кишан говорит об обзорно-выпуклой камере на носу. Эта часть была разработана по образцу гигантской медузы – помнишь ее купол? Только на «Водорезе» стекло гораздо прочнее и больше, – объяснила Нилима. – Пузырь нашего глиссера дает полный круговой обзор океана! Двигатели работают совершенно бесшумно, топливная система – наша последняя, суперсекретная разработка, грубо говоря, энергия берется из океана и не разрушает подводную экосистему. Кроме этого, на «Водорезе» установлена очень необычная и пока не имеющая аналогов система подводного освещения, позволяющая пассажирам почувствовать себя частью океанского мира. Не беспокойся, мы провели множество испытаний. Там даже небольшая моторка на борту есть.

Я подбоченилась, подумала.

– Ну… это… восхитительно.

Рен прошел мимо меня, не глядя, ласково потрепал по плечу и скрылся в темных недрах «Водореза».

– Нилима, а ты уверена, что мальчики справятся с управлением этой штуковиной? Ведь это очень дорогая машинка!

– Да расслабься ты, Келси! Пока мы жили здесь, Рен каждую ночь водил «Водорез» под моим руководством. Мы знаем, что делаем.

Я не нашлась, что возразить, поэтому промолчала, а тут еще, как назло, вспомнила, как Нилима танцевала в объятиях Рена на пляжной вечеринке, и у меня окончательно испортилось настроение. Когда мы все трое очутились на борту, Нилима помахала нам рукой и прокричала:

– Счастливого пути! Будьте осторожны на острове!

– Почему?

– Вулкан опять проснулся, – крикнула она.

– Что? Что?! Почему мне никто об этом не сказал?

Кишан расхохотался и стал спускаться по лестнице за мной.

– Да потому, что все знали, какой шум ты поднимешь! Идем, я покажу тебе твою комнату.

Я уныло поплелась по кораблю, горько сетуя на вулканы, кипящую лаву и на то, что Дурга отчего-то никогда не посылает нас в спа-салоны. Когда-то смотрела фильм, где одному парню лава сначала отъела ноги до колен, а потом и самого растворила без остатка! «Уж лучше поскорее сразиться с Локешем, чем переносить все эти ужасы».

Но вскоре я забыла о вулканах и лаве, покоренная фантастическим изобретением, которое мистер Кадам каким-то чудом сумел разработать и завершить перед своей смертью. В моей каюте нашлось место для мини-холодильника, раковины и кухонных шкафчиков. Напротив размещался уютный уголок со столом и диванчиком. Еще у меня были роскошная ванная комната и огромная кровать.

– Погоди, я еще не показал тебе вид наружу! – с гордостью сказал Кишан.

Он подошел к стене и нажал на кнопку. С тихим жужжанием стенные панели разъехались в стороны, открыв огромное, от пола до потолка, стекло, и тут я поняла, что моя комната имеет форму огромной капсулы. Очертаниями окно и впрямь напоминало прозрачный купол гигантской медузы, только стекло было идеально прозрачным. Свет автоматически потускнел, я ступила на невидимый стеклянный пол, и меня окружило Андаманское море.

– Красиво, скажи? – прошептал Кишан.

– Восхитительно! А мы уже плывем? – поинтересовалась я, не в силах разобраться, то ли рыбы проплывают мимо нас, то ли мы плывем мимо них.

– Конечно! Разве ты не чувствуешь?

Я покачала головой, поражаясь бесшумной и мягкой работе двигателей. Мистер Кадам определенно превзошел самого себя!

Когда Кишан ушел, оставив меня самостоятельно осматривать оставшуюся часть судна, я отыскала обзорную камеру. На стеклянном полу были закреплены диваны и кресла, и я долго просидела там, со всех сторон окруженная океаном. Насмотревшись, я поднялась на пост управления и отыскала Рена в стеклянной рубке-аквариуме. Он показал мне какие-то приборы, а я все восторгалась зрелищем океана, лежавшего за выпуклым стеклом.

– Жаль, нельзя почувствовать океанский бриз! – сказала я.

Рен улыбнулся и нажал на кнопку. Стеклянная секция купола у нас над головами отъехала в сторону, как люк на крыше машины.

Я поднялась по ступенькам и очутилась на верхней палубе нашего фантастического корабля. Ветер отбросил волосы с красивого лица Рена. Мы обогнули часть побережья, и впереди показался Порт-Блэр. Но вот и он остался позади, и единственными источниками света стали наши огни да быстро гаснущие звезды.

Рен неподвижно стоял на своем посту, старясь не обращать на меня внимания. А я решила полюбоваться восходом, выбралась на верхнюю площадку и уселась на самом краю, свесив ноги, так что океанские брызги щекотали мне пятки. Примерно через час я была вознаграждена за терпение невероятным зрелищем. Вода сначала порозовела, потом окрасилась золотом, а еще через секунду, словно по моему хотению, из-за горизонта выкатился круглый бок солнца.

Почему-то я подумала о мистере Кадаме и грустно улыбнулась, представляя, сколько интересных фактов он бы сейчас сообщил мне. Я просидела на палубе еще с полчаса, дыша свежим океанским воздухом и греясь на солнце.

Рен и Кишан по очереди вели лодку. Через несколько часов мы обогнули остров Нейл, миновали остров Хэвлок и вышли в открытый океан. Погода была прекрасная, и мы шли со скоростью шестьдесят пять морских миль в час. Ближе к вечеру, когда впереди показался остров Баррен, я своими глазами убедилась в том, что вулкан действительно не дремлет. Небольшие облачка пара и дымные струйки поднимались в небо над чашей кратера. Широкая река застывшей лавы стекала по пологому склону в океан, превращая вулкан в подобие яичницы с растекшимся желтком, только черным.

Сейчас огромная часть острова была скрыта под серым пеплом, однако, судя по сохранившимся кустам и деревьям, до извержения здесь было очень красиво. Пляжей на Баррене не было, горные склоны вырастали прямо из-под воды.

Мы еще немного постояли на палубе, разглядывая остров. Потом Рен и Кишан, посовещавшись между собой, решили пришвартоваться на западной стороне, против ветра, чтобы не так дымило. Они оба сошлись на том, что будет проще всего подняться к вершине по дороге застывшей лавы, и назначили восхождение на следующее утро.

Когда решение было принято, Кишан обнял меня, а Рен тут же спустился вниз. Стало прохладно, мои руки покрылись мурашками. Я обвила Кишана за пояс, прильнула к его теплой груди и прошептала:

– Как славно!

Он улыбнулся и накрыл мои губы своими. Одной рукой он зарылся в мои волосы, а вторую нежно положил мне на шею. Я почувствовала, как его пальцы массируют ямку под моим затылком, закрыла глаза и отдалась поцелую.

Поцелуй был теплым и нежным, а на губах Кишана чувствовался слабый привкус морской соли. Вот он погладил меня по подбородку, слегка запрокинул мою голову, стал целовать крепче. Я прильнула к нему, понимая, что нам еще не скоро представится такая возможность.

Кишан улыбнулся, явно довольный моим пылом, и вытащил из кармана маленькую коробочку.

– Что это? – спросила я.

– С Рождеством, Келлс!

– Что? Как с Рождеством? Разве сегодня Рождество?

– Не сегодня, завтра. Сегодня сочельник. Неужели ты забыла?

– Да. Трудно помнить о Рождестве, когда живешь в тропиках! – Я нерешительно взяла из рук Кишана подарок. – Ой, Кишан, мне так стыдно… Я все забыла и ничего тебе не приготовила.

Он притянул меня к себе, взял мое лицо в ладони, нежно поцеловал.

– Ты согласилась стать моей женой, Келси. Больше мне ничего на свете не нужно.

– Ты – коварный обольститель, – пошутила я.

– Надеюсь, это идет мне в зачет? – усмехнулся он и подмигнул мне своим золотым глазом.

В коробочке лежал старинный золотой ключ. Я приподняла бровь и слегка улыбнулась уголком рта.

– И что же, скажи на милость, открывает этот ключик?

– Строго говоря, уже ничего. Раньше им отпиралась сокровищница в нашем дворце. Теперь это просто символ дома. Или домов. Любого места, где ты захочешь жить. Я нашел его, когда перебирал вещи родителей. Мы можем заново отстроить хижину в джунглях, где похоронены мои родители и Кадам, можем выстроить новый дом в Америке или в Индии, а если хочешь – сделать и то, и другое, и третье. Нам не нужно ничего решать прямо сейчас, но я знаю, что для тебя важно иметь дом. Расстаться со старым жильем будет трудно, но мы сумеем вместе обзавестись новыми воспоминаниями. – Кишан обнял меня за шею. – Я сделаю тебя счастливой, Келси, обещаю.

– Я знаю. – Я поднялась на цыпочки, поцеловала его в щеку. – Спасибо за подарок.

– На здоровье. – Он надел золотой ключик на мою цепочку, и тот повис рядом с медальоном. – Когда-нибудь, – прошептал Кишан, дотрагиваясь до ключа, лежавшего на моей груди, – … когда-нибудь мы построим свой дом.

Он снова поцеловал меня долгим, медленным поцелуем, а потом резко развернул и подтолкнул к выходу.

– Но сначала я наголову разобью тебя в пачиси!

– Договорились!

Я со смехом бросилась в свою комнату за игрой – но нашла там еще один подарок. На кровати лежал сверток в золотой бумаге. Внутри оказалась деревянная музыкальная шкатулка с нарисованным на крышке белым тигром.

Я подняла крышку, и заиграла музыка – это была та песня, которую Рен написал во время нашей разлуки, когда он мучительно пытался вернуть свою запертую память. Я слушала знакомые печальные звуки – и вдруг ахнула от удивления: зазвучала совершенно новая для меня часть. Грустная тема разлуки изменилась. Музыка расцвела надеждой и решимостью. Эта тема нарастала, пока не завершилась взрывом счастья, а затем стала стихать, как гаснущие с рассветом звезды. Я захлопнула крышку, закрыла глаза.

Музыка настолько захватила меня, что я не сразу заметила записку, лежавшую на моей постели вместе с зеленой веточкой.

Келси,

Возможно, ты сочтешь слишком самонадеянным то, что я закончил нашу песню радостным финалом, но я твердо верю в наше будущее счастье, в то, что обещание, звучащее в моей песне, непременно сбудется. А пока мне придется лишь запастись терпением. Мое сердце – в твоих руках. Береги его, ведь я не могу без него жить.

ОМЕЛА

 
Я сидела под омелой
(Бледной, сказочной омелой),
Моя свечка прогорела,
Все танцоры разошлись.
Мягко сумерки крались.
Звуки в доме тише, тише,
Огонек мой догорал,
Кто-то подошел неслышно и меня поцеловал.
 
 
Я дремала под омелой
(Бледной, сказочной омелой).
Голова отяжелела,
Я была совсем одна.
Ни шагов, ни слов не помню,
Только я, да сумрак сонный,
Только вкрадчивые тени меня тихо обступали,
И невидимые губы там меня поцеловали.
 

Уолтер де ла Мар

Дрожащими пальцами я вложила письмо, стихи и омелу в свой дневник. Потом постояла, перебирая листочки и воображая, как Рен, одетый в смокинг, жадно целует меня под омелой. Прошло несколько секунд, прежде чем я опомнилась и сурово отчитала себя.

«Да что же я за человек такой? Как я могу целоваться с одним – между прочим, моим женихом! – и мечтать, чтобы меня похитил его брат? Нет, со мной все-таки определенно что-то не так!»

Я прочитала про себя молитву о даровании мне ясности ума, попросила укрепить меня в следовании по избранному пути и пошла к Кишану. Кажется, он ничего не заметил и беззаботно разложил на столе игровое поле.

На следующее утро я проснулась спозаранку и, оставив черного тигра храпеть на полу, побежала на роскошную кухню, чтобы приготовить лучший в мире рождественский завтрак на троих. Одно нажатие кнопки – и стенные панели разъехались в сторону. Вдохновившись фантастическим видом, я стала, напевая, накрывать на стол, но вдруг услышала какой-то звук.

Рен стоял в дверях. Я быстро перевела взгляд с его синих глаз на букет лилий, который он держал в руке.

– С Рождеством! – сказал он, протягивая мне цветы.

Я взяла их и тихо прошептала:

– Ты всегда даешь мне слишком много…

– Когда мужчина дарит женщине лилию…

– Он задает ей вопрос, – закончила я.

– Ты помнишь.

Я отвернулась.

– А ты думал, я смогу забыть?

Он положил руки мне на плечи, развернул к себе.

– Я люблю тебя, Келси. То, что я испытываю к тебе, – это больше, чем влечение, больше, чем привязанность. До встречи с тобой я никогда не писал стихотворений с восклицательными знаками. Ты – воздух в моих легких, кровь в моих жилах, отвага в моем сердце. Без тебя я пуст.

Он взял мое лицо в свои ладони.

– Ты озаряешь мою душу теплым сиянием своей любви и преданности. Даже сейчас я чувствую твою любовь, она поддерживает меня. Ты можешь сколько угодно отрицать это на словах, но твое сердце до сих пор принадлежит мне, йадала.

Я обхватила руками его руки и с огромным усилием отстранилась.

Рен даже бровью не повел, только усмехнулся:

– Возможно, следовало преподнести тебе еще одну веточку омелы.

Я повернулась к нему спиной и суетливо захлопотала вокруг стола, изо всех сил делая вид, будто могу думать о чем-то, кроме неотразимого мужчины, наблюдавшего за мной.

– Почему же не принес? – беспечно спросила я.

Он пожал плечами, прислонился к стене.

– Не хотел лишний раз огорчать Кишана.

– Э-мм. – Я схватила Золотой плод и начала заказывать блюда. Плод согрелся и замерцал у меня в руке, как зеркальный шар в танцзале, а на столе стали появляться тарелки. От каждой шел пар, запахи знакомых блюд поплыли по кухне.

Я беззаботно улыбнулась и сказала:

– С Рождеством, Рен! Спасибо за стихи и шкатулку! – Я нарочно умолчала о письме и не стала отвечать на признание, сделанное мне вместе с букетом лилий. Более того, я сделала вид, будто не повторяю эти слова про себя, не лелею их в своем преступно затрепыхавшемся сердце. О нет, я лишь весело пошутила:

– Ах, я совершенно забыла приготовить тебе подарок, поэтому угощу тебя знаменитым рождественским завтраком моей бабули. Ты проголодался?

Рен скрестил руки на груди и посмотрел на меня таким взглядом, от которого я едва не пропала.

– Да, – после долгой паузы ответил он.

Я смущенно откашлялась и замахала руками в сторону уголка для завтрака.

– Отлично, тогда давай сядем здесь и начнем. Кишан еще спит.

Рен хмыкнул, но сел. Когда я подала ему льняную салфетку и прибор, он накрыл мою руку своей и задержал на долю секунды дольше, чем это было нужно. Я быстро отвернулась и торопливо наполнила его тарелку горами еды: бисквитами с мясной подливой, яйцами с сыром, жареной картошкой с луком и перцем, толстыми ломтями жареного бекона, печеными яблоками с маслом и корицей, а потом вручила кружку с горячим бабушкиным шоколадом со взбитыми сливками, шоколадным соусом, шоколадной крошкой, мятным стебельком и вишенкой сверху.

Потом я положила себе всего понемножку и села напротив Рена. Он попробовал по кусочку каждого блюда, взялся за какао.

– Это традиционный завтрак в вашей семье?

– Да, – ответила я. – Каждый год бабушка в сочельник ложилась спать пораньше. Зато наутро она вставала ни свет ни заря и начинала священнодействовать. Она пекла свои знаменитые домашние бисквиты. Я обычно просыпалась сразу после нее, вставала к плите и помешивала подливу, а бабушка занималась картошкой и луком. О, а бабушкин шоколад всегда был особым блюдом, требующим совместных усилий. Я сыпала в него шоколадную стружку, папа втыкал веточку мяты, мама бросала вишенки. А после завтрака мы вместе убирали со стола и открывали подарки.

– Когда ты в последний раз так завтракала?

– Когда родители были еще живы. Я готовила яйца и картошку, мама занималась бисквитами. Обычно за готовкой мы с ней говорили о бабушке. А вот моей приемной семье такой завтрак ни за что не понравился бы! Сам видишь, сколько тут калорий! Правда, они тоже пьют шоколад на Рождество, но только диетический, с пониженным содержанием сахара и категорически без взбитых сливок!

Рен взял меня за руку.

– Очень важно поддерживать семейные традиции. Это помогает помнить, кто мы и откуда.

– А какой была твоя бабушка?

– Она умерла, когда я был маленьким, но с нами осталась ее сестра. Она во многом заменила нам бабушку.

– Привет, Келлс, где мой завтрак? – Кишан вбежал на кухню, смачно чмокнул меня в макушку и схватил тарелку.

Рен выпустил мою руку, отстранился и посмотрел мне в глаза.

– Ее звали Саачи.

Я шумно охнула.

– Д-да?

Кишан посмотрел на меня, потом на Рена, громко откашлялся.

– Келлс, я же умру, если чего-нибудь не съем! Будь лапочкой, положи мне всего-всего и побольше!

Я резко встала, подошла к стойке и начала рассеянно накладывать еду на тарелку Кишана.

Остаток завтрака прошел в неловком молчании, а потом настало время отправляться в путь. Я надела на руку Фаниндру, забралась в маленькую моторку. Кишан, как по зеркалу, промчал нас по Тихому океану и спрыгнул на берег, засыпанный хрустящей под ногами черной лавой. Рен вытащил лодку на берег, а следом и я ступила на остров Баррен.

Глава 14
Феникс

Кишан подал мне руку, и мы начали осторожно взбираться по обожженной чужой земле, держа наготове оружие Дурги. Мы несли с собой все дары богини, и мне было очень приятно снова почувствовать за спиной свой верный лук и колчан со стрелами, особенно сейчас, когда меня одолевали всякие мрачные мысли. В каждом кривом, обожженном до черноты мангровом дереве мне чудились ощетинившиеся звери и страшные дикие твари с зазубренными клыками; они цеплялись своими скрюченными ветками за нашу одежду, хватали за ноги когтистыми корнями.

Мы брели по щиколотку в пепле, как в черном снегу, сквозь густой, горячий и зловещий воздух. Местность вокруг была страшная, и через какое-то время я нервно пробормотала:

– Я… я вам никогда не рассказывала про Везувий?

Кишан, не поворачиваясь, помотал головой.

– Это тоже вулкан. Однажды, очень давно, он извергся и залил два города. Большинство людей погибли мгновенно, но некоторые медленно задохнулись под слоем раскаленного пепла. Потом историки откопали их скелеты. Среди них была беременная женщина, она погибла в своей постели… внутри нее лежал скелет нерожденного младенца. А рядом были другие – видимо, члены ее семьи…

Кишан хмыкнул и пошел дальше. Рен взял меня за другую руку, легонько пожал и сказал:

– Все будет хорошо, Келлс.

– Просто меня душит этот пепел! Мне трудно дышать!

– Может, тебе станет легче, если ты попросишь Шарф сделать тебе маску? А лучше постарайся об этом не думать. Дыши глубже и не смотри под ноги. Куда полезнее лишний раз полюбоваться перекаченными бицепсами Кишана.

Я нервно фыркнула, а Кишан резко остановился. Хмуро поглядев на Рена, он сказал мне:

– Если ты устала, давай пойдем медленнее.

– Я не устала! Я просто… ой, что это? – взвизгнула я, указывая рукой на зашуршавшую листву.

Кишан резко обернулся и молниеносно метнул чакру в сторону деревьев. Та со звоном вонзилась в кривой ствол. Затем раздалось испуганное блеяние. Несколько коз выскочили из листвы и неуклюже заковыляли прочь от нас, утопая копытами в пепле. Я даже опомниться не успела, как они разбежались в разные стороны и скрылись из глаз.

– Козы? Откуда тут козы? – пробормотала я.

– Я когда-то читал, что домашних животных часто специально завозят на маленькие островки, на тот случай, если какой-нибудь корабль будет вынужден пристать к берегу и экипажу срочно понадобится еда. Думаю, кроме коз, мы можем тут встретить разве что летучих мышей и каких-нибудь мелких грызунов.

– Итак: летучие мыши, козы и крысы… Лучше не бывает!

Про себя я подумала, что если фауна острова и в самом деле исчерпывается этими животными, то я буду на седьмом небе от счастья.

Мы продолжили подниматься по склону вулкана. Я часто поскальзывалась на мягкой и сыпучей черной земле, а когда подъем стал еще круче, начала помогать себе руками. Пепел был теплый, местами горячий. Хвататься за древесные корни оказалось бесполезно – они либо предательски вырывались из земли, либо рассыпались угольками. Кишан пер вперед, как танк, и часто помогал мне. Рен шагал сзади и пару раз ловил меня, когда я оступалась.

С вершины открывался головокружительный вид. Впечатление было такое, будто мы стояли на щербатом краю огромной чашки. Стены кратера поднимались над уровнем моря примерно на тысячу футов. Над вулканом гулял легкий ветерок, пахнущий океанской солью и пожарищем. Скалистые склоны щетинились остатками деревьев, и я даже разглядела несколько новых побегов, пробившихся из-под толщи пепла, но стоило перевести взгляд на центр кратера, как меня охватил озноб.

По моим прикидкам кратер был не меньше двух миль в диаметре. Пока Рен и Кишан горячо обсуждали, где лучше спуститься, я впала в прострацию. Вся эта местность походила на поверхность какой-то злой луны, вращавшейся вокруг адской планеты! Изрезанная вдоль и поперек, испещренная рытвинами, обнаженная черная дыра выглядела гнойным нарывом на фоне чудесного тропического океана. Я отпила глоток воды, чтобы смыть сухую пыль с горла.

– Попросим Шарф сделать веревку и спустимся вниз, – изложил свой план Рен.

– А ты точно уверен, что вход в Город света находится именно там, внизу?

Мне ответил Кишан:

– Келлс, это не такой уж большой остров. Если мы не найдем город внизу, то обыщем оставшуюся часть.

Мы надели перчатки. Кишан обмотал меня всевозможными страховочными тросами и закрепил их вокруг ствола самого толстого дерева. Нам предстояло спуститься вниз по внутренней стороне склона при помощи системы из веревок и блоков, которые должны были затормозить падение.

– Только не прыгай, поняла? Не спеши. Иди спокойно, медленно, шажок за шажком. Рен будет прямо под тобой, на той же веревке, а я рядом. Мы не дадим тебе упасть, – пообещал Кишан.

Честно признаюсь, спрыгнуть вниз с обрыва было для меня равносильно тому, чтобы сунуть руку в кипящую лаву.

Рен схватился за свою веревку, опрокинулся назад и скрылся из глаз. Я осторожно заглянула вниз и увидела, что он висит в нескольких футах под нами, упираясь ногами в отвесную стену. Подняв глаза на меня, Рен мягко позвал:

– Иди сюда, Келси. Я рядом.

Дрожа от волнения, я подошла к самому краю, вцепилась в веревки. Сначала все шло гладко, Кишан был рядом, а я черепашьим шагом спускалась вниз, как старушка на роликовых коньках. Но потом поверхность склона ушла куда-то вглубь, и я повисла в воздухе. Запаниковав, я с визгом задрыгала ногами. Веревки мигом перепутались, закрутились, меня завертело волчком, но подоспевший Кишан поймал меня и начал осторожно расправлять тросы. Дрожа от страха, я обвила его ногами и вцепилась мертвой хваткой.

Он терпеливо улыбнулся.

– Все в порядке, билаута. А теперь отпусти меня и спускайся к Рену.

Когда я нехотя подчинилась, Кишан плавно поехал вниз. А я зачем-то задрала голову и поглядела вверх, отчего мне сразу стало плохо. Потом я взглянула под ноги – и стало еще хуже. Сглотнув, я стиснула зубы и припустила вниз, быстро-быстро перебирая пальцами веревку, – и остановилась только когда почувствовала под ногой твердый камень. После этого мы продолжили медленный спуск и без приключений добрались до самого дна. Руки у меня ходили ходуном, ноги как будто превратились в желе. Я безучастно позволила Рену освободить меня от упряжи.

Оставив веревки болтаться вдоль стены, мы направились к центру кратера. Здесь не было пепла, зато кругом тянулись черные блестящие трещины и впадины, похожие на скрюченные пальцы. Рен прошел несколько шагов по котловану, проверяя, выдержит ли застывшая корка, и объявил, что все безопасно. Мы с Кишаном направились следом за ним вдоль черного щупальца.

Поход по голой черной пустоши оказался довольно трудным: путь то и дело преграждали огромные черные валуны. Нам встречались здоровенные черные камни, похожие на пушечные ядра, оплетенные толстыми змеями застывшей лавы. Треснувшие от невыразимого жара скалы образовывали причудливые фигуры, покрытые щетинистой каменной коростой. В других местах лава затопила скалы целиком, превратив их в исполинские каменные торты диаметром до десяти футов, политые зернистой черной карамелью.

Время от времени мы наступали на крупные угольные пузыри, и те громко лопались под нашими ногами, рассыпаясь на сыпучие гранулы. Из узких трещин поднимались сернистые испарения. А один раз, когда Кишан продавил подошвой черную корку, из-под нее брызнула струя раскаленного пара, до волдырей обжегшая ему руку.

Поймав мой испуганный взгляд, Кишан ободряюще улыбнулся и побарабанил пальцами по камандалу, висевшей у него под рубашкой.

– На нас с Реном все заживает, как на тиграх. А если что-нибудь случится с тобой, мы тебя вылечим русалочьим эликсиром.

Я кивнула и побрела дальше, гадая про себя, справится ли эликсир, если горячая лава брызнет мне прямо в лицо. При помощи Ожерелья я несколько раз наполняла наши фляги водой, так что недостатка в питье у нас не было. Так мы шли, пока не увидели перед собой большое отверстие, озаренное изнутри слабым светом.

Рен присел на корточки, заглянул внутрь.

– Это лавовая трубка. Кажется, активная.

– Значит, оттуда может политься лава? – уточнила я.

– Не знаю.

– Ну, и что нам делать? Лезть туда или не лезть?

Кишан наклонился над отверстием.

– Там слишком жарко. Келси не выдержит.

– Ага, а вы двое? – спросила я. – Мне кажется, вы тоже не хотите сжечь свои шкуры!

– Хорошо, значит, пойдем дальше, – предложил Рен.

Он сделал несколько шагов в сторону, мы с Кишаном двинулись было за ним, но я вдруг остановилась и обернулась.

– Вы слышите?

– Что? – спросил Кишан, стоявший за моей спиной.

– Как что? Песню!

– Я ничего не слышу, – ответил Рен.

– Я тоже, – подтвердил Кишан.

Я закрыла глаза, прислушалась.

– Вот, опять! Неужели ваш тигриный слух вас подводит?

Они дружно покачали головами.

– Мне страшно не хочется этого говорить… но, кажется, нам все-таки сюда.

– Там слишком горячо, Келлс.

– Значит, остудим! Кстати, мне уже давно не помешает слегка освежиться. – Я вытерла пот, струившийся по шее, нащупала пальцами Ожерелье. – У меня есть идея. Идите за мной!

Мы поднялись на выступ над отверстием. Я дотронулась до жемчужного лотоса Ожерелья, прошептала несколько слов. В тот же миг весь остров с ревом содрогнулся, и я услышала шум падающей воды. Земля под ногами задрожала, и Рен едва успел подхватить меня, чтобы я не упала.

– Надеюсь, я смогу контролировать это дело, – пробормотала я, поднимая руки.

Я сосредоточила все внимание на стене кальдеры. Деревья на вершине бешено затрепетали, сгибаясь от налетевшего ветра, а в следующую секунду океанская вода хлынула через край и водопадом обрушилась в жерло вулкана. Мысленно представив себе поток воды, я стала приманивать его ближе, и вот уже реки побежали по черной поверхности вулкана.

Столбы пара с шипением тысячи змей вырвались вверх. Я вскинула ладони, сложила их горстками и стала медленно сближать. Я приручала воду, лепила ее, придавала нужную форму, а когда добилась того, чего хотела, позволила потоку хлынуть в лавовую трубку.

Холодная океанская вода с ревом понеслась в узкое отверстие канала. Я кожей чувствовала, как река бежит через остров, заполняя туннели протяженностью в много миль. Я призывала к себе все новую и новую воду, пока не выкачала из океана целое озеро. Растопырив пальцы, я послала холодную воду в атаку на лаву, и, когда две стихии встретились, раскаленная кровь вулкана зашипела, забурлила паром и стала чернеть. Я стояла с закрытыми глазами, чувствуя, как продвигается вода, и дожидаясь, пока трубка не заполнится.

Когда я снова открыла глаза, Рен и Кишан вопросительно уставились на меня.

– Как ты догадалась, что нужно сделать? – спросил Кишан.

– Не знаю. Наверное, это все песня. Неужели вы ее не слышали?

Они снова покачали головами, а я спросила себя, уж не открылась ли у меня способность слышать голоса – вдобавок к моим суперсилам и умению управлять волшебными предметами. Как бы там ни было, план сработал. Туннель до сих пор оставался теплым, однако заметно остыл.

Мы вошли в сырое отверстие. Не успели мы спуститься на несколько шагов, как туннель сделал крутой поворот и вокруг стало совсем темно. Только глаза Фаниндры освещали путь. Воздух был душен и влажен. Металлические вены горных пород бежали по стенам, удушливые облачка проплывали мимо нас, вызывая кашель.

Когда мы подошли к развилке я, не задумываясь, свернула влево и опомнилась, только когда Кишан спросил:

– Откуда ты знаешь, куда идти?

– А я и не знаю… Просто иду.

Мой ответ зловещим эхом разнесся по темным коридорам. Я вытерла пот со лба, оттянула прилипшую к спине футболку. Чтобы не думать о жаре, духоте и опасности, я замурлыкала себе под нос Jingle Bells и представила себе снег. Как ни странно, Рен и Кишан тоже подхватили песню, но пение у нас получилось какое-то тихое и неуверенное, а когда эхо вернуло наши слова, мне показалось, будто я слышу хор призраков давно умершего веселья.

Внутри лавовая трубка была гладкой и круглой, как будто ее прокопал под землей какой-то гигантский червь. Расстояние между стенами составляло не меньше двенадцати футов, так что легко можно было идти вдвоем. Так мы прошли около мили. «Очевидно, сейчас мы уже гораздо ниже уровня моря», – подумала я. Где-то впереди раздавался мерный шум, и я гадала, неужели вода до сих пор бежит по далеким коридорам.

Мы подошли к разлому, полыхавшему оранжевым светом. Когда мы приблизились, из трещины пахнуло таким жаром, что у меня мгновенно высох весь пот.

Рен спрятал меня за спину, и мы втроем осторожно заглянули вниз. Там, примерно в сотне футов под ногами, текла река лавы. Возле стен она была темной и медленной, но на середине бежала очень быстро и горела грозным огненным светом. Кое-где по поверхности плавали островки потрескавшейся остывшей лавы, так что вся река немного напоминала апельсиновый пудинг, оставленный в холодильнике без обертки.