Текст книги "Ретроград-2"

– Второй компонент: аммониевую соль динитрамида, бесхлорный окислитель для СРТТ, он тогда не предоставил, сказал, что выпускать его с использованием органического синтеза себе дороже, всех перетравим. Я правильно помню, Святослав Сергеевич? – перебил докладчика Янгель.

– Правильно помните, Михаил Кузьмич. Выпуск динитрамида аммония неорганическим способом налажен в Бийске на заводе-спутнике завода № 512. Четвертый месяц как выпускаем. Так что все компоненты промышленность выдала. И, как я уже говорил, это – неядовитые компоненты. В них нет хлора, – ответил я.

– А теперь ответьте нам, товарищ Никифоров, почему вами не выполняется решение ЦК и Правительства? Почему вы допустили, что отрасль, которой ВАС поставили руководить, находится в столь плачевном состоянии? – резонно задал вопрос Сталин.

– Постановлением предусматривалось, товарищ Сталин, что заниматься всеми ракетами будет НИИ-4. Им руководит товарищ Сакриер, которому, еще одним постановлением, поручено передать Наркомату боеприпасов объект «Арзамас-16». Кроме того, идет сборка еще одного изделия, испытания которого назначены на август этого года. Вы в курсе. Без этих изделий всё, чем занимаются эти двенадцать КБ и ОКБ, представляет собой чистое творчество. В состав НИИ-4 моими распоряжениями переданы три Опытно-конструкторских бюро, которые занимаются изделиями «Буря», «Метеорит» и «Пэ». Остальные КБ ни ЦАГИ, ни НИИ ВВС не принадлежат. Часть из них относится к Наркомату авиастроения, часть к ГАУ, остальные разбросаны по различным ведомствам. Всем были разосланы распоряжения и приказы по передаче тем и КБ в НИИ-4. Все предоставили мне ответы и подтверждающие документы о том, что приступили к разработке после выхода упомянутого Постановления и не имеют отношения к нему. Большая часть этих бумаг подписаны в Политбюро.

– Вы хотите сказать, что они подписаны мною? – переспросил Сталин.

– Именно так, товарищ Сталин. Первое Постановление вышло еще во время войны с Германией. Темы остальным восьми организациям выданы значительно позже. Вот и получилось, что кроме товарища Келдыша, баллистикой в НИИ-4 никто больше не занимается. Вмешиваться в ваши действия я не мог. Дважды поднимал этот вопрос, но результата до сего дня не имею. Предложение товарища Келдыша поддерживаю. Отрасли необходимо отказаться от «чрезвычайщины». Спешки никакой нет, я прекрасно понимаю «чистых ракетчиков», которые не желают избавляться от более перспективных жидкостных ракет на легкокипящих компонентах. Эти ракеты, действительно, дадут большую мощность и дальность. Но их боевая ценность весьма сомнительна. Перспективны капсулированные жидкостные ракеты, могущие храниться долго, а для гражданских нужд можно использовать и кислородно-водородные ракеты, и жидкий кислород в качестве окислителя. И даже лед с алюминиевым порошком. Речь сейчас идет о средствах доставки. Выполним эту задачу, товарищ Королев, и потом полетим в космос. Не решается одновременно данная задача. Либо – либо. Что касается обещанной дальней крылатой ракеты, то разработки НИИ-4 и ОКБ-155-1 готовы к бросковым испытаниям. Есть вероятность того, что достичь заданной дальности и точности нам удастся. В этом месяце приступаем к летным испытаниям.

Келдыш вопросительно посмотрел на Сталина, как бы спрашивая разрешения продолжить. Ждать ему пришлось несколько минут, пока тот записывал что-то в блокнот. Потом недовольно поднял глаза на докладчика и спросил:

– У вас всё?

– Нет, у меня доклад состоит не столько из критики, сколько из того, что сделали и что не смогли сделать в НИИ-1.

– Это хорошо, товарищ Келдыш. Продолжайте.

Готовыми оказались системы телеметрии, наведения и астрокорректоры. Наиболее дорогостоящая и наукоемкая часть конструкции. В минусе – корпус и двигательный отсек. Принципиально не решен вопрос об управлении на начальном этапе старта. Выдать сигнал управления система позволяла, а рабочих модулей не было, ибо все это зависит от двигателя. У немцев – это газовые рули, сбрасываемые после набора скорости. Келдыш настаивает на том, чтобы этим вопросом управляли специальные поворотные сопла, так как работа рулей в потоке плазмы весьма затруднительна. Им была предложена схема, которую я бы назвал вариантом «108»: пакет из четырех основных камер сгорания и четыре управляющих двигателя на каждом из четырех или пяти блоках. Четыре блока двигателей для военного варианта ракеты и пять блоков для гражданского. Без ненадежной системы внешнего зажигания, присутствующей у ФАУ-2. Компоненты топлива должны самовоспламеняться. Для отработки варианта предлагалось использовать одноблочную ракету с двумя минимум ступенями.

– Отработав пуски на этой, более дешевой, ракете, можно будет приступить к пакетированию двигательного отсека. Вторая ступень нужна для отработки сброса первой ступени и запуска двигателя третьей.

Теоретическая часть вопроса была проработана им досконально. Придраться было не к чему. Его поддержал, как ни странно, Королев.

– Мстислав Всеволодович разумно расставил акценты. Все наши попытки увеличить тягу двигателя товарища Тиля оказались безуспешными. Он вытянул из двигателя все возможное. Здесь же речь идет об увеличении производительности насосов, с тем, чтобы обеспечить работу четырех основных и четырех рулевых камер, оставив тягу каждого такой, как была. Других двигателей у нас пока нет, поэтому я за то, чтобы начать доводить сборку из четырех двигателей.

Королев хитрил, согласно предложениям Келдыша и меня, его тема приостанавливалась, приоритетными становились другие направления: двигатели на высококипящих жидкостях и смесевые твердотопливные ракеты. Но летающих среди них не было. Намеки на успех были только в Ленинграде, на заводе «Арсенал», где изготавливали ракеты для ВВС и артиллерии к установкам залповой стрельбы. Некогда именно Сакриер изготовил там в КБ-12 ГАУ первые твердотопливные ракеты на бездымном порохе. В сороковом мы с ним внедрили производство баллиститного горючего на основе нитроклетчатки, пропитанной нитроглицерином. Из нее формовалась шашка со звездообразным отверстием, из этих шашек собирался двигатель ракет типа «С», «РС» и «РС-РК». Корпусом для них служила цельнотянутая тонкостенная труба из аустенитной нержавеющей стали. Это позволило уменьшить калибр, лобовое сопротивление, увеличить вес заряда по сравнению с имевшимися разработками РНИИ и НИИ-3. Тем, кто не помнит эти названия, сообщаю, что эти КБ разработали «Катюшу» и два типа реактивных снарядов РС, применявшихся во всех конфликтах с 1938 года. Практически весь состав РНИИ и НИИ-3 был расстрелян и посажен в 1937–1938 годах, поэтому доводить их до производства пришлось другим людям. Авиационными ракетами занимался военинженер первого ранга Сакриер. РС-82 и РС-132 имели твердотопливный двигатель, в котором располагались шашки пироксилинового пороха, растворенного в тротиле, разработанный в Ленинграде профессором Николаем Ивановичем Тихомировым. Снаряды для «Катюши» имели большую дальность, и выпускались вначале в Москве на заводе имени Владимира Ильича. А авиационные – на «Арсенале». Позднее здесь освоили выпуск РОФС-132 для нужд Ленфронта и ВМФ.

Глава 19. Третья часть триады

Неподалеку от завода располагался ГИПХ, Государственный Институт прикладной химии, который принимал активное участие в разработке новых порохов и пороховых смесей. Успехами в области баллиститного и смесевого топлива мы были обязаны двум молодым и талантливым ученым: Жукову и Шпаку. Шпак первым и предложил смесевое топливо. Он же разработал процесс получения гептила и амила, для замены «пары» керосин+кислород на «четырехокись азота – НДМГ (несимметричный диметилгидразин)». Там же провели очень перспективные работы по снижению коррозионной активности азотной кислоты против нержавеющей стали, в нее добавили всего 0,5 % плавиковой кислоты, и она прекратила реагировать с нержавейкой. Так что, бурая дымящаяся азотная кислота из состава окислителей не выпала. Но после окончательного перевода КБ-12 из артиллерийского управления к нам я сосредоточил их усилия на смесевом топливе, сулившем главное преимущества для ракет: большую прочность и нечувствительность к перевозкам. Жидкостные ракеты – конструкция довольно нежная. Их приходится упаковывать в транспортный контейнер, и перевозить в незаправленном виде. Иначе могут переломиться. И хранить как шкурки с ценным мехом, подвешивая носовую часть на «гвоздики». А твердотопливные заливаются и термовыдерживаются на заводе, где можно добиться точного выполнения всех условий. Там же они герметизируются, укладываются сразу в стартовый контейнер и находятся в полной боеготовности до пуска или списания. Новое КБ получило у нас другой номер «НИИ-125», и приехавшие оттуда Жуков и Победоносцев привезли крупнокалиберную ракету калибром 812 мм и длиной двигательного отсека 4500 мм. Все верно, я заказывал такие в качестве сбрасываемых ускорителей для наших крылатых ракет морского базирования, но в другом калибре. И у ускорителей сопла смотрят несколько под углом, чтобы отвести газы в сторону. У «новой» сопло смотрит вдоль.

– Ну и? Для чего, собственно? В пусковую СМ она не войдет, на ракету не подвесить.

Победоносцев расцвел, удалось меня удивить, вытащил из опечатанного тубуса чертежи общего вида восемнадцатиметровой ракеты.

– Мы тут покумекали малость, увеличили диаметр шашки с 600 до 800 миллиметров, пересчитали корпус на новую сталь ЭИ-912, прогнали огневые, получили 25 тонн тяги в течение 30 секунд работы. И если собрать все это дело в пакет, четыре или шесть двигателей в каждой ступени, то две-три тысячи километров получить сможем.

– Так, а по направлению на разгонном участке?

– Вот здесь вот – отклоняемые РДТТ, по времени работы идентичные главным, с отклоняемым соплом. Прогон делали. На атмосферном участке – аэрорули на второй ступени, у третьей – вновь ОРДТТ. Забрасываемый вес – 800 кило, три головки с разведением или одна «новая».

– Хмм. Шарлатаны!

– Ну, и неправда! Вот, пожалуйста, это уже под смесовое топливо, диаметр – те же 1,8 метра, все ступени одного диаметра, двух– и трехступенчатая. Но еще не жгли и не заливали, готовим оборудование под заливку и термовыдержку. И когда управимся – неизвестно. А это – хороший промежуточный вариант. Ну, а чем плох?

– Вес большой. Где-то тридцать пять тонн?

– По прикидкам чуть меньше, а если двухступенчатую делать, так и много меньше. Зато, как вы и говорили, стоять на дежурстве сможет долго.

– Ладно, попробую протолкнуть, буду так и говорить, что универсальная, и для лодок, и для сухопутных войск.

В первую очередь связался с капитаном первого ранга Рудницким, начальником ЦКБС-2 194-го завода в Ленинграде. Он разрабатывал самую большую у нас подводную лодку «Катюшу», неплохо проявившую себя во время войны на Севере. Ему поручили разработку новой лодки, океанской и с ядерным реактором. Работы по проекту велись полным ходом, хотя баллистических ракет у нас еще не было. Главным конструктором которой был Федор Андреевич Каверин. Вместе они проектировали очередного монстра водоизмещением в 6800 тонн подводного: семь прочных корпусов в одном легком корпусе. Лодка должна была нести все виды морского вооружения: торпеды, мины, артиллерию, крылатые ракеты и баллистические Р-1 (кислородно-спиртовые ФАУ-2). Учитывая «морской характер», служить на этих лодках будет особенно почетно! Где ж еще столько «шила» возьмешь, и на халяву! Тем не менее проект уже утвержден и вовсю прорабатывается. Причем в нескольких вариантах, как с перспективным реактором, так и в дизель-электрическом варианте. Главный лозунг – универсальность, для выполнения любых задач, поставленных командованием. В общем, «Сталин дал приказ!» А размах крыльев у Р-1 – 3564 мм. И пуск из шахты невозможен.

– Михаил Андреевич, вы не подскажете, как продвигаются дела по проекту «ПЭ».

– Здравствуйте, Святослав Сергеевич. (Мы с ним лично знакомы по работе с СМ, но для вооружения лодок они не подходят из-за большого размера и веса. В качестве основной крылатой ракеты они планируют так и не полетевшую П-1, которая КС.) Да сплошные нестыковки по вооружению и оснащению, а сроки давят, и не просто давят, а уже придавили окончательно.

– Тут поступило дельное предложение, подъезжайте, вместе с главным. Попробуем переработать и подать обоснование для изменения сроков проектирования.

– Отлично, а то я уже начал сухари сушить. Уточнить можете, какие сменные отсеки будут модернизированы?

– Мне кажется, что весь проект, кроме первых трех отсеков.

В трубке закашлялись, все было несколько хуже, чем поначалу предполагал Рудницкий, но, к сожалению, вся проектная деятельность в СССР того времени была построена на «вводных». Еще не отработанные проекты передавались в непрофильные КБ для немедленного внедрения. Туда вбухивалась куча средств, отвлекались люди, изводилось куча бумаги, карандашей, времени, и все это выбрасывалось на помойку, в основном. Ведь частенько исходные данные первых моделей изменялись под действием тех же законов физики или аэродинамики. Так получилось и здесь. Ракеты Куксенко почти в полтора раза превысили исходные размеры, и требовали 15-метровую катапульту. Разработчики реакторов тоже не радовали размерами. Единственный приемлемый реактор начал создавать Савва Золотуха, главный технолог 12-го завода в Электростали. Этот завод первым начал работать с ураном и его нитридами, поэтому у технолога были наработки по обеспечению биологической безопасности работ. Он же принял участие в создании первых ТВЭЛов для Обнинской лабораторной установки, где реализовывался наш первый «БРЕСТ». Дальше его воображение и опыт инженера подтолкнул его к мысли о том, что есть возможность существенно уменьшить размеры и вес теплообменников, за счет применения прямоточных «труба-в-трубе» секций, отключаемых при необходимости. И он же предложил новую систему биозащиты: свинцово-сталь-водяную, которая, в случае аварии, заливала расплавленным свинцом активную зону, а за счет внешней подачи воды не допускала тепловой взрыв водяной защиты. Мощность реактора Золотухи была невелика: 150 МВт, размер примерно соответствовал проекту, но сам реактор был очень тяжелый. Правда, два других конкурента имели мощность еще меньше, один – 50 МВт, второй – 72, и пока не влезали по габаритам в лодку.

Через пару дней «моряки» приехали в Чкаловск. В кавычках – потому, что оба находились в запасе, с правом ношения формы, этим правом они оба пользовались. Созвал всех, кто мог оказать содействие, и обсудили все шесть варианта проекта, остановившись на одном. Вариант корпуса был предложен главным инженером ЦКБ-18 Кавериным: одновальная веретенообразная лодка с небольшой обтекаемой рубкой. ВМФ ее уже отвергло: орудия некуда ставить и зенитные автоматы.

– Ну, они, конечно, лучше знают, что нам нужно, поэтому мы остановимся на ней. Теперь пусковые установки: торпеды – шесть ТА в носу, четыре – в корме, достаточно, кормовые – под углом, так, чтобы в винт не попадали. Ракетные шахты для крылатых ракет П-1 – вне прочного корпуса. Они в обслуживании не нуждаются. Устанавливаются под углом в 45 градусов, двадцать четыре штуки, с заместительными балластными танками под каждой. Вес каждой 9120 кг с пусковой установкой. 219 тонн. Это – вариант «КР». Теперь вариант «БР». К сожалению, старт у них строго вертикальный, с небольшой коррекцией. Поэтому эта лодка будет иметь один-два дополнительных отсека, в которых будут находиться вертикальные шахты: шесть или восемь с каждого борта. Диаметр шахт 2070 мм. Для шести ракет, соответственно, 16 метров корпуса, или 21 для восьми ракет. Высота ракеты в сухопутном варианте 18,3 метра, в морском варианте может быть уменьшена до 11,3–11,8. Почему речь зашла о двух отсеках: реактор. Вполне вероятно, что он по компоновке встанет в середину лодки, тогда спереди и сзади от него будут располагаться пусковые шахты. Старт ракеты – подводный, мокрый или сухой, как получится. Возражения?

Первым поднял руку Каверин, ему и предоставили слово.

– Мы рассматривали возможность установки ракеты П-1 в кормовой части корабля, но пришли к выводу, что более трех ракет на борт не взять. Вместе с ускорителями и пусковой установкой ее диаметр составляет 1,5 метра. Значительная длина и работа двух ускорителей не позволяет пускать ее непосредственно из отсека. Пусковая установка содержит большие свободные пространства, из-за того, что на ракету навешены ускорители и существует центроплан. Наличие всего двух или трех ракет было признано недостаточным.

– Федор Андреевич, вы рассматривали проект «П-1» с индексом 4К95 для надводных кораблей. Существует и летает проект 4К95ХВ, о котором собственно и идет речь. Во-первых, его суммарный калибр вместе с пусковым контейнером не превышает 1350 мм. Максимальный диаметр самой ракеты 1140 мм. Длина контейнера для ракеты с пусковым двигателем – 8840. Вес пусковой установки 1760 килограммов. Чистый вес ракеты – 7360 килограммов. Вот все ее данные. Подчеркиваю, проект завершен, испытан, в том числе и на погружение на предельную глубину 250 метров. Контейнер разрабатывался немецкими специалистами из Ingenieurburo Gluckauf в Гамбурге, испытывался там же. Так что разместить пусковые контейнеры между легким и прочным корпусом труда не составит.

– У них что: подводный пуск? – удивленно спросил Рудницкий. – А почему мы об этом ни сном, ни духом?

– Испытания только завершены, и потом, товарищ капитан первого ранга, по-моему, катастрофа японского флота у залива Хитокаппу наглядно показала, что главным соперником любого флота сейчас являются не надводные корабли, а авиация и подводные лодки с крылатыми ракетами на борту. Надводные корабли прошли пик своего развития. Теперь это «плавающие чемоданы без ручки»: нести тяжело, а бросить – жалко. Создавать проекты «ныряющих» лодок после этого попросту наивно. Но ни одного моряка в НИИ-4 за два года так и не появилось. Откуда вы могли узнать о проекте 4К95ХВ? Работаете по старинке: получили задание и ну стараться. Чем быстрее, тем лучше. Сколько времени у вас бы занимала сборка, заправка и пуск одной ракеты КС, при условии того, что топливо и окислитель для нее – ядовиты? На верхней палубе подводной лодки в шторм где-нибудь в Баренцевом море, в зимних условиях? Плотнее нужно сотрудничать с оружейниками, есть такая присказка, что танк – это телега, которая возит пушку, а не наоборот. Здесь – то же самое! Лодка должна безопасно возить ракеты, иметь точное место старта и данные авиаразведки: где находится противник. Покажите мне пальцем на схемах: где находятся приемо-индикаторы А-723-4? Для кого создана система «Альфа»? А ее сигналы можно получать, не всплывая на поверхность. Но наш флот знать не желает о существовании позиционной системы, ни одного приемо-индикатора и ни одного комплекта карт для нее за два года так и не было заказано. Им этого не надо. Вы уж извините, что на вас вылилось мое недовольство, но никакой инициативы снизу тоже не наблюдалось.

За начальника вступился «главный»:

– Совершенно несправедливый упрек, товарищ генерал-полковник. Ни ЦКБС, ни ЦНИИ-18 этими вопросами не занимается. Мы получили техзадание, по нему и работаем. В задании написано: Вооружение:

Баллистические ракеты Р-1 (V-2) – 4 шт., до 12 шт.

Крылатые ракеты 10Х (V-1) – 16 шт., до 51 шт.

Сверхмалые ПЛ Тип XXVII – 3 шт.

Торпедные аппараты:

– 12 × 533 мм ТА в носовой части лодки.

– 4 × 533 мм ТА в кормовой части лодки.

Боекомплект – 30 торпед.

Артиллерия:

– универсальная артиллерийская установка в носовой части ОВУ – 1 × 2 × 57 мм установка СП-57 / П-57;

– малокалиберная зенитная установка в кормовой части ОВУ – 1 × 2 × 25 мм установка П-25.

И заниматься этой лодкой должны были немцы: Хееп и Эльфкен. Даже набор и сталь корпуса использована немецкая St52KM с пределом текучести 3400 кг/см². Но потом их перебросили на 614-й проект. Поэтому говорить о том, что мы там что-то не предусмотрели – не приходится. Какое задание – такой и проект. Требование было: универсальная лодка, с осадкой до 10 метров. Никакого ядовитого топлива не было, бензин. Ну, катапульта использовала безводную перекись водорода и твердый перманганат калия. Ракета была легкой: 2160 кг. А не такие монстры, как у вас.

– Согласен, вот только по кораблям она попадать не может, и могла быть сбита обычным истребителем или заградительным огнем артиллерии.

– С этим согласен, бесполезное оружие. Но компактное. Ваших монстров не знаю, как и ставить. Почти два года работы коту под хвост.

– Вот и я об этом же: торопливость нужна при ловле блох, а проекты требуется плотно увязывать с производителями оружия и систем наведения.

Через два месяца практически в том же составе принимали у себя в Чкаловске Сталина и Кузнецова. Начали с показа крылатой ракеты П-1Л. Обсудили ее, ее точность, скорость и десять лет эксплуатационного срока. Показали стартовый контейнер и результаты испытаний. Контейнер разрушился на «глубине» 330 метров. Дальность ракеты составляла более 600 километров, что требовало авиационной поддержки при стрельбе за горизонт. Иосиф Виссарионович первое, что спросил:

– По берегу стрелять может?

– Да, в БИУС в этом случае закладываются координаты цели. СКО – 2 километра. Только с ядерным боезарядом.

– Вы говорили, что будете разрабатывать позиционную систему. Что у нас с этим вопросом?

– НИИ-1 готовит космический аппарат по проекту академика Келдыша, но… выводить пока нечем.

– В чем причина задержки?

– Разработка пакетных двигателей и строительство стендов для наземных испытаний ракет.

– Сколько времени им с вами понадобится для этого?

– Два-три года, товарищ Сталин.

– Вы понимаете, о чем вы говорите? Какие два-три года? Американцы нашли уран!

– Так у Британии, в Канаде, есть уран, еще с начала 30-х годов, но бомбы у них нет.

– Это – англичане, они – союзники, а американцы – враги!

– Англичане – такие же нам союзники, как и американцы. Ничем не отличаются, и способны создать бомбу раньше Америки. Научный потенциал для этого у них есть. В Америке таких людей значительно меньше. Так что успеваем, и заодно еще одну задачку собираемся им подбросить: атомную подводную лодку. Поэтому вместе с вами мы пригласили адмирала Кузнецова, чтобы он принял непосредственное участие в этом обсуждении. За основу нами была взята разработка ЦКБС-2, проект которой был утвержден в 1941 году в октябре. В основу проекта были положены наработки Ingenieurburo Gluckauf и ракетного центра в Пенемюнде. Проект значительно устарел и не соответствует современному уровню развития вооружений. Из шести различных конфигураций проекта «П-2» в качестве основы была выбрана вот такая конфигурация подводной лодки. Прошу!

На экране появилось «веретено» Каверина, вначале показали общий вид, затем разрезы по оружию и общую компоновочную схему. Вместе с Кузнецовым приехал адмирал Галлер, который с ходу глазами впился буквально в капраза Рудницкого. Стало понятно, что проект с ним не был согласован и предстоит великое морское сражение, что-то вроде Гангута или Чесмы. Но первым высказался Кузнецов.

– Здесь нечего рассматривать, товарищ Сталин! Проект не предусматривает противовоздушной обороны корабля. Ни одного орудия!

– Эта лодка не предназначена для борьбы с воздушным противником, товарищ адмирал. Ее назначение – уничтожение авианосных групп противника без всплытия на поверхность.

– А воздух для дыхания они где брать будут?

– Из забортной воды. Она, как известно, состоит из кислорода и водорода, с примесью растворимых солей. И с помощью электролиза кислород вполне нормально извлекается из нее. Всплытия во время боевых действий для этих лодок не предусмотрены. Вообще. Противовоздушную оборону неподалеку от базы должна обеспечивать авиация флота. Поэтому сразу переходим к реактору лодки. Он у нее один, располагается на линии центра плавучести и работает как твердый балласт для всего корабля, создавая его остойчивость. Реактор – на быстрых нейтронах, жидкометаллический, свинцовый, в чугунном корпусе. Главный конструктор – Савва Иванович Золотуха. Наземный прототип реактора создается в Подольске и будет расположен городе Арзамас-16. Физический пуск реактора – октябрь 1943 года. Конструкционно – это уменьшенная копия стандартного реактора-размножителя БН-800, у которого переделаны активные сборки. Плутоний он не производит, он использует его в качестве топлива. Количество активных блоков – семь гексагональных сборок. Работать реактор может при одной активной сборке, любой из семи, при этом температура охлаждающего металла ниже температуры кристаллизации не падает. Предоставляем слово товарищу Золотухе.

Этим предложением я чуть было все не испортил, но в споре рождается истина. Он сразу перешел к тому, что для полной отработки всех процессов ему необходимо построить не один, а два наземных стенда. Проблема заключается в том, что БН-800 требует скального основания под местом своей установки или закладки большого количества железобетона, так как имеет высокую температуру расплава, работая на химически чистом свинце. На земле вопрос термоизоляции решается достаточно просто с помощью использования так называемых вакуумных термосов, изолирующих активную зону. А на воде, точнее, под водой такие термосы гораздо легче разрушаются внешним давлением. Поэтому требуется создавать отдельный прочный корпус, который будет защищать реактор от воздействия давления, внутри которого будет располагаться «термос» с активной зоной и аккумулятором тепла для расплава охлаждающей жидкости, температура которой выше 327,46 градуса. Что происходит, когда горячий свинец касается воды, объяснять не требуется, он надеется.

– Есть три варианта решения вопроса. Первое, заниматься теплоизоляцией, изыскивая способы изолировать нагретый утюг внутри лодки, мощностью 155 мегаватт. От этого никуда не уйти, этим придется заниматься плотно, но есть два способа, которые позволят снизить вес и стоимость работ. Первый из них: снизить температуру расплава, и вместе со свинцом использовать висмут. При содержании в сплаве 50 % висмута, температура кристаллизации упадет до 145 градусов, втрое и более снизив вес системы теплоизоляции. Но реактор начнет вырабатывать полоний из висмута, часть которого будет газообразным. При наличии большого количества полония в расплаве возможно возникновение так называемой «полониевой ямы», отказа реактора от работы из-за спонтанного уменьшения коэффициента размножения нейтронов. Второй вариант, это отказаться от свинца в пользу ртути в качестве теплоносителя первого и второго контура охлаждения. Существует вариант использования паров ртути как рабочего тела для турбины, но этот вопрос так сразу не решить, из-за проблем с токсичностью ее паров. Использование ртути может быть начато постепенно, сначала для первого контура, а во втором использовать свинец с висмутом, в этом случае полоний будет появляться в небольших количествах и не будет приводить к отказу реактора. В общем, есть предложение заложить не один, а минимум два реактора с жидкометаллическим теплоносителем и отработать на них все возможные режимы работы реактора.

– Это же страшный яд! – сказал Сталин.

– Даже вода из первого контура реактора – смертельна для человека. Так что большой разницы я не вижу. К тому же ртуть легче свинца, кристаллизуется при минус 39 градусах. Для полностью изолированного реактора она более подходит, чем остальные металлы. Да и связать ее в случае аварии достаточно легко, затем захоронить.

– Товарищ Рудницкий, ваше мнение, что нам даст такая лодка, с которой будет больше проблем, чем пользы, в военном отношении? – спросил Сталин у руководителя проекта.

– Она обеспечит скрытность развертывания. Десяток таких лодок может блокировать и уничтожить противника, их флот и военно-морские базы. К ее проектированию мы приступили совсем недавно, нас вызвал к себе генерал-полковник Никифоров и разнес наш проект «П-2» в дым. Вот он, посмотрите. Два года мы разрабатывали вот эту лодку, боевая способность которой близка к нулю, а уязвимость выше, чем у «Катюши». Нам доказали, что проект морально устарел, едва родившись. Возвращаясь к новому проекту, хочу обратить внимание на то, что им предусматривается размещение всего экипажа в каютах. Офицерский состав в одноместных, мичманов – в одно– и двухместных, краснофлотцев по четыре человека в кубрике. На корабле есть кинозал, библиотека, спортивный зал, бассейн, душевые кабины, бани, прачечная, полноценный камбуз и гальюны, работающие на всех глубинах. Четыре мощных опреснителя и шесть генераторов кислорода. Система климат-контроля во всех девяти или одиннадцати отсеках. Две всплывающие спасательные камеры для всех членов экипажа. Предусмотрен режим глушения и сброса аварийной активной зоны реактора. Имеются аварийные дизель-генераторы, чтобы лодка могла дать ход и дойти на базу. Запас топлива позволяет ей это сделать. Скорость подводного хода позволяет догнать отходящего противника – 36 узлов без ограничения по времени. На три узла больше, чем у строящихся «Эссексов», которые этим ходом могут идти совсем недолго. Все оружие можно будет использовать из-под воды. Баллистическая ракета РТ-2 вышла на летные испытания. Она, конечно, еще не стратегическая, дальность не превысит 1350–1400 миль, но незаметно приблизиться на такое расстояние к Америке наши экипажи смогут. Перспективная РТ-3, которую готовят на «Арсенале», и мы устанавливаем шахты под нее уже сейчас, но из них можно запускать РТ-2, будет иметь дальность уже 3500 миль, что позволит нам обстреливать Америку насквозь, причем вообще не приближаясь к ней, от Ян-Майена и Атту по любому из городов США. В общем, это – Оружие, с большой буквы. Без реактора такого не сделать. К сожалению, два года мы потеряли на практически пустой проект, тем не менее освоили новый набор корпуса и вдвое увеличили глубину погружения. Много весьма интересного оборудования поставили, германской разработки. И новый способ сборки – плазовый.

– Разрешите, товарищ Сталин! – попросил слово Галлер. «Ну, сщаз начнется!» – подумал я, и приготовился записывать аргументы старого адмирала-артиллериста.

– Во-первых, полное отсутствие средств ПВО – это утопия. Как минимум, необходимо предусмотреть места для хранения боезапаса и быстрой установки, пусть съемных, но орудий ПВО. – Я тут же поднял руку. Но меня остановил Сталин, отмахнувшись кистью руки. Не мешай, дескать. Плохо дело!

– Во-вторых, к сожалению, отдел комплектования флота не был посвящен в планы развития ракетного оружия, и, кроме НИИ-88 и завода № 456, с нами никто не контактировал. Они предложили использовать немецкие разработки, и мы выделили тему и людей для проектирования. Мы получали Постановление Совета Обороны № 0017-741 в июле 1941 года, в котором предписывалось плотно взаимодействовать с НИИ-4 по вопросам перевооружения флота и направили туда людей из ЦНИИ-45 для такой координации. В результате смогли быстро спроектировать и установить на боевые корабли пусковые установки СМ-72 и СМ-80, главным конструктором которых был товарищ Рудяк из ЦКБ-34. Других заданий от НИИ-4 в наш адрес не поступало, а 88-й институт ссылался на другое постановление № 1017-419 «Вопросы реактивного вооружения» от ноября 1941 года, в котором прямо указывалось, что все вопросы по ракетному вооружению необходимо решать с ними. Об этих испытаниях какая-то информация проходила, а вот НИИ-4 более активности не проявлял, никаких громких дел за ним не числилось, и мы посчитали, что он «умер», не родившись. Мы рассматривали с товарищами Рудницким и Кавериным возможность использования более скоростной ракеты П-1 на лодке проекта «П-2», но пришли к неутешительному мнению, что из-за значительного веса и габаритов запас ракет на борту будет слишком мал, поэтому продолжали работать по утвержденному проекту. Выхода на «атомный комитет» флот не получил, никаких предложений от него вообще не было. Лодка проекта «П-2» вписывалась в общую концепцию развития флота своей универсальностью. Но проект действительно устарел, товарищ Сталин. Приходится это признать. Поэтому предлагаю опытовые наземные установки реакторов создавать при военно-морских училищах, две – в Ленинграде и Павловске, одну – на Дальнем Востоке и еще одну – в Севастополе. Необходимо начинать готовить людей к работе на новой технике, без этого атомный флот так и останется в проектах. Считаю необходимым изменить проект достройки авианосца «Чкаловск». Там немцами предусмотрена замена котлов и пароперегревателей вертикальным способом. Необходимо направить усилия наших конструкторов на создание ядерных реакторов для крупных надводных кораблей. И у меня вопрос к товарищам Никифорову и Сакриеру: у вас есть перспективное или действующее оружие, которое сможет усилить ПВО соединения надводных кораблей? Этот вопрос архи-важен, товарищи. Даже с новыми радиовзрывателями эффективность зенитного огня крайне низка. Расход снарядов на одну мишень слишком велик, и, при активном использовании авиации противником, мы будем вынуждены возить за собой целое море зенитных снарядов.