Текст книги "Сергий Радонежский. Личность и эпоха"

Очевидно, для Епифания важно было обозначить не формальный срок монашеской службы будущего святого, который отсчитывался с момента пострига, а фактический, то есть включая и период послушничества. Последний следует отсчитывать с момента смерти родителей Сергия. Опираясь на расчет Епифания, что преподобный «чернечествова» 50 лет, приходим к выводу, что годом смерти Кирилла и его жены следует признать 1342 г.

В данном случае нельзя не согласиться с точкой зрения Н. С. Борисова, указавшего, что, когда составители «Жития» Сергия говорили о возрасте, в котором святой «сподобися иноческаго образа», они имели в виду не пострижение в прямом смысле, а уход Варфоломея от мирской суеты.[168]168
  Борисов Н. С. Указ. соч. С. 284.


[Закрыть]

Анализ летописного материала дает возможность выяснить также год кончины жены Стефана и пострижения последнего в Хотьковском монастыре. Очевидно, эти события связаны с эпидемией, о которой под 1344 г. упоминает Рогожский летописец: «Того же лета бысть моръ на люди въ Тфери прыщемъ». Размах морового поветрия был настолько велик, что тверской епископ Федор должен был «створи съ игумены и съ попы и со всеми людми молитву и постъ и бысть отъ Бога пожалование, пересташетъ моръ тъи».[169]169
  ПСРЛ. Т. XV. Стб. 55.


[Закрыть]

Исходя из этого, выбор Сергием и Стефаном места для будущей обители и строительство ими небольшой церкви следует отнести к концу 1344-го и первой половине следующего, 1345 г., а освящение храма – к Троицыну дню, который приходился в 1345 г. на 12 мая. Пострижение Варфоломея под именем Сергия игуменом Митрофаном состоялось 7 октября того же года.[170]170
  См.: Степанов Н. В. Календарно-хронологический справочник. Пособие при решении летописных задач на время // Чтения в Обществе истории и древностей российских. 1917. Кн. 1 (260). Любопытно, что к этой же дате, но совершенно другим путем, пришел еще в 1958 г. И. И. Бурейченко. Для этого он использовал способ обратного отсчета – от поставления Сергия в игумены, которое датируется им 1353 г. Цепь событий от основания обители до того момента, как Сергий стал игуменом, была восстановлена им в следующем виде. Согласно «Житию», Сергий прожил в одиночестве около двух-трех лет. Только после этого к нему стали собираться монашествующие. Прошло еще столько же лет, то есть два-три года, прежде чем их количество достигло 12 человек. По этому поводу в «Житии» говорится, что некоторое время в монастыре требы отправляли с помощью приглашаемого со стороны священника. Наконец, в игумены был поставлен Митрофан, который когда-то постригал Сергия. Он умер, проигуменствовав не более года. «Значит, приходится говорить всего лишь о 7–8 летах существования монастыря до поставления Сергия в игумены», – заключает И. И. Бурейченко и делает вывод, что обитель была основана в 1345 г. (Бурейченко И. И. К вопросу о дате основания Троице-Сергиева монастыря // Сообщения Загорского государственного историко-художественного музея-заповедника. Вып. 2. Загорск, 1958. С. 10–11; Он же. К истории основания Троице-Сергиева монастыря. С. 9—13.)


[Закрыть] Тем самым уход Стефана в Богоявленский монастырь можно определить промежутком между серединой мая и началом октября 1345 г.

Нам остается выяснить – когда и каким образом в «Житии», написанном Епифанием, появилось уточнение о том, что в момент пострижения Сергию было 23 года. Б. М. Клосс установил, что эти слова являются вставкой из Четвертой Пахомиевской редакции,[171]171
  Клосс Б. М. Избранные труды. Т. I. С. 21, 171.


[Закрыть] созданной непосредственно перед столетним юбилеем обители, приходившимся на 1445 г. Пахомий, несомненно, об этом знал, и на полях более раннего «Жития», написанного Епифанием, появилась вставка о возрасте Сергия на момент пострижения. Тем самым уточнялась дата создания монастыря – 1345 г.

Таким образом, в момент принятия монашеского сана преподобному исполнилось всего лишь 23 года. Однако В. А. Кучкин по-прежнему настаивал, что это событие произошло тремя годами раньше. В пользу своего довода он привел ссылку из Епифания, где говорится, что Сергию тогда было «более двадесяти лет видимою верстою», или, по его подсчету, «строго говоря – 20 лет и 5 месяцев».[172]172
  Кучкин В. А. Сергий Радонежский. С. 78.


[Закрыть] Но в этом случае исследователя следует упрекнуть в неточном и неполном цитировании источника. Епифаний, задав читателям вопрос: «Длъжно же есть и се уведети почитающим: колицех лет пострижеся преподобный?» – сам же отвечает на него: «Боле двадесятий убо летъ видимою връстою, боле же ста лет разумным остроумиемъ; аще бо и младъ сый възрастом телесным, но старъ сый смыслом духовнымъ и съвръшенъ Божественою благодатию».[173]173
  Клосс Б. М. Избранные труды. Т. I. С. 312.


[Закрыть] Понятно, что в данном контексте слова Епифания о том, что в момент пострижения Сергию было более двадцати лет, нельзя понимать как прямое указание о том, что это событие произошло именно на двадцать первом году его жизни.[174]174
  Впрочем, и этот довод не переубедил В. А. Кучкина. Позднее он выдвинул версию, что в Русской церкви с XI в. утвердился обычай постригать в монахи исключительно по воскресеньям, а 7 октября было воскресеньем именно в 1342 г. (Кучкин В. А. «Не зело близ града Ростова» // Родина. Российский исторический журнал. 2014. № 5. С. 32.) Между тем именно он за несколько лет до этого справедливо критиковал Б. М. Клосса, полагавшего, что освящения храмов в XIV в. должны были проходить по воскресеньям (об этом ниже в данной книге).


[Закрыть]

Говоря об основании Троицкого монастыря, следует задать еще один, хотя и частный, но важный для всей последующей истории монастыря вопрос: на чьей земле была поставлена обитель?

По мнению Б. М. Клосса, здесь изначально располагалось владение Стефана. На эту мысль историка навел один эпизод «Жития» (его нет у Епифания, но он дошел до нас в передаче Пахомия Логофета). Уже через много лет после основания обители, в один из субботних дней, Сергий, приготовляясь к церковной службе, услышал, как на клиросе[175]175
  Клирос – место, где размещается церковный хор.


[Закрыть] вспыхнул конфликт между Стефаном и канонархом (устроителем церковного пения). Повод для него оказался совершенно пустяковым: Стефан, увидев в руках у монаха книгу, очевидно очень дорогую и редкую, недовольно спросил, кто ее дал ему. «Канонарх же отвеща: „игумен дасть ми ю“». Услышав этот ответ, Стефан вскипел: «Кто есть игумен на месте сем? Не аз ли преже седохъ на месте сем?» (выделено нами. – Авт.).[176]176
  Клосс Б. М. Избранные труды. Т. I. С. 363.


[Закрыть] Эта фраза, понятая в том смысле, что именно Стефан начал первым осваивать эти места, послужила для Б. М. Клосса основанием полагать, что Троицкая обитель возникла на землях, изначально принадлежавших Стефану.[177]177
  Там же. С. 30.


[Закрыть]

С этим утверждением категорически не согласен В. А. Кучкин. Прежде всего смущает его то, что «братья ставят обитель на собственной земле (по Б. М. Клоссу), но знают свои владения настолько плохо, что долго ищут что-то приемлемое для строительства, обходят «многа места», пока не находят подходящий участок. Или владения были безразмерными?».[178]178
  Кучкин В. А. Антиклоссицизм // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2002. № 3 (9). С. 121.


[Закрыть] Однако в ответ на этот язвительный упрек следует напомнить, что в первой половине XIV в., о которой идет речь, Московское княжество представляло собой еще слабозаселенную территорию и московские князья давали первым переселенцам из других княжеств огромные участки плохо освоенных земель. Так, к примеру, по родословному преданию, которое подтверждается позднейшими источниками, родоначальник Квашниных, Родион Нестерович, выехавший в Москву в те же годы, что и ростовский боярин Кирилл, получил «на приезд… село во область, круг реки Восходни на пятинатцати верстах» и «в вотьчину пол Волока Ламского».[179]179
  Веселовский С. Б. Исследования… С. 264. Подробнее о владениях Квашниных см.: Он же. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. Т. I. М.; Л., 1947. С. 192–202.


[Закрыть] Очевидно, такие же владения, хотя и несколько меньшего размера, достались и отцу Сергия Радонежского. Неудивительно, что их надо было довольно долго обходить, чтобы найти приемлемое место для строительства церкви.

Но главным аргументом В. А. Кучкина является то, что фраза, произнесенная Стефаном в пылу спора, была высказана, как кажется исследователю, совершенно по другому поводу. В частности, он указывает на то, что, говоря о строительстве церкви, Епифаний специально подчеркивает роль старшего брата Варфоломея – именно «Стефан же съвръшивъ церковь и свящавъ ю».[180]180
  Клосс Б. М. Избранные труды. Т. I. С. 308.


[Закрыть] На взгляд исследователя, «это соответствует действительности, поскольку Стефан в то время был уже церковным лицом, а Варфоломей оставался мирянином. Поэтому позднее Стефан и мог претендовать на роль основателя Троицкого монастыря и считать себя его первым игуменом».[181]181
  Кучкин В. А. Антиклоссицизм // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2002. № 3 (9). С. 121–140.


[Закрыть]

Как видим, в историографии сложилось двойственное понимание смысла указанной фразы. Не вдаваясь в рассмотрение этого вопроса, укажем, что прав все же Б. М. Клосс. Если бы братья воздвигли Троицкую церковь в чужих владениях, следовало ожидать, что рано или поздно у них возник бы конфликт с владельцами земли. Но ни Епифаний, ни писавший вслед за ним Пахомий Логофет не приводят подобных ситуаций. Следовательно, с самого начала обитель стояла на земле, принадлежавшей ростовскому боярину Кириллу и его семейству. Но окончательно в правоте Б. М. Клосса убеждает другое наблюдение. Известно, что нынешний Сергиев Посад, расположившийся вокруг Троице-Сергиевой лавры, вырос из села Клементьевского, дворы которого когда-то подходили к монастырским стенам. По наблюдениям С. Б. Веселовского, около 60 % всех ныне существующих подмосковных селений получили свои названия от имен или прозвищ первых владельцев.[182]182
  Веселовский С. Б. Топонимика на службе у истории // Исторические записки. Т. 17. М., 1945. С. 40.


[Закрыть] Если вспомнить, что старшего сына Стефана звали именно Климент, становится понятно, что ранее эти земли принадлежали его отцу. И Стефан, восклицая «Не аз ли преже седохъ на месте сем?» – имел в виду то, что прежде был владельцем земель, на которых возникла Троицкая обитель.

После ухода старшего брата Сергий остался в одиночестве. Что касается Стефана, в Москве он быстро сделал хорошую карьеру. В это время монахом Богоявленского монастыря являлся будущий митрополит Алексей: «Бяше же в та времена в том манастыри Алексий митрополит живя-ше, еще не поставленъ в митрополиты, но чрьнеческое житие честно проходя пребываше». Старший брат Сергия быстро сошелся с будущим предстоятелем Русской церкви и, по словам Епифания Премудрого, «с ним же Стефанъ духовным житиемъ оба купно живяста, но и въ церкви на клиросе оба, по ряду стояще, пояху». В дальнейшем «уведав же князь великый Симеонъ яже о Стефане и добрем житии его, и повеле Феогносту митрополиту поставити его въ прозвитеры, въ священничьскый санъ, паче потом игу-меньство ему приказати в том манастыри». После того как великий князь сделал его своим духовником, этому примеру последовали «и прочии боляре старейши купно вси по ряду». Среди них Епифаний упоминает тысяцкого Василия (сына Василия Протасьевича Вельяминова) и его брата Федора Воронца.[183]183
  Клосс Б. М. Избранные труды. Т. I. С. 308.


[Закрыть]

Мог ли Стефан быть монахом Богоявленского монастыря одновременно с будущим митрополитом? Степенная книга, памятник XVI в., где содержится одна из наиболее полных редакций «Жития митрополита Алексея», рассказывая о начале его святительской карьеры, сообщает, что великий князь Семен Гордый и митрополит Феогност заранее стали готовить преемника последнему на митрополичьей кафедре. Их выбор пал на Алексея «за премногую его добродетель». И хотя Алексей первоначально отказывался от этой чести, он вынужден был все же подчиниться великому князю и митрополиту: «И аще и не хотяше святый, но обаче изводятъ его изо обители святаго Богоявления и во святительскомъ дому повелеваютъ пребывати ему съ собою вкупе». Став митрополичьим наместником, Алексей ведал церковным судом, «управляя… порученное ему дело лет 12 и месяца 3». По истечении этого срока он был поставлен епископом во Владимир.[184]184
  ПСРЛ. Т. XXI. Вторая половина. СПб., 1913. С. 350–351.


[Закрыть] Поскольку дата епископского поставления Алексея (6 декабря 1352 г.)[185]185
  Там же. Т. XXV. С. 179.


[Закрыть] известна, то, вычтя из нее срок наместнического служения, как это сделал Н. С. Борисов, мы получим, что Алексей был назначен на этот пост 6 сентября 1340 г.[186]186
  Борисов Н. С. Указ. соч. С. 45.


[Закрыть] Именно к этому времени Алексей должен был покинуть Богоявленский монастырь и перебраться на митрополичий двор. Совершенно очевидно, что митрополит Алексей, покинувший обитель в 1340 г., вряд ли мог петь на одном клиросе со Стефаном, появившимся в монастырских стенах, по нашему расчету, в 1345 г.

Означает ли это противоречие, что прав оказывается Н. С. Борисов, выбравший для воссоздания биографии преподобного хронологическую шкалу, предложенную Пахомием Логофетом? Согласно Н. С. Борисову, «уход Варфоломея в лес наиболее естественно датировать 1337 г. Этот год возникает из двух дат, приведенных Пахомием в его Третьей редакции Жития Сергия: год рождения святого – 1314-й, а „егда сподобися иноческаго образа, возрастом 23 лет“». В данном случае, как указывалось выше, речь идет не о пострижении в прямом смысле, а об уходе Варфоломея от соблазнов мирской жизни. Приняв эту дату, мы легко решаем важное противоречие – Стефан, переезд которого в Москву Н. С. Борисов относит к 1338–1339 гг.,[187]187
  Там же. С. 41.


[Закрыть] вполне мог быть монахом Богоявленского монастыря в бытность там будущего митрополита Алексея.

Что же касается момента формального принятия Сергием монашеского сана, то, по мнению Н. С. Борисова, между уходом братьев в лес и пострижением Варфоломея в реальности пролегло несколько лет. Исходя из того, что в «Похвальном слове» Епифаний Премудрый констатирует, что Сергий «чернечествова же лет 50», исследователь полагает, что в момент кончины (25 сентября 1392 г.) он имел полных 50 лет монашеского служения, а следовательно, принял монашеский постриг 7 октября 1341 г.[188]188
  Там же. С. 283–284.


[Закрыть] Это вполне согласуется с показанием Епифания, что Сергий постригся в начале княжения Семена Гордого.

Но верна ли подобная хронология? Усомниться в этом заставляет одно место в рассуждениях историка. Разрешив одно противоречие – мог ли Стефан быть монахом Богоявленского монастыря в бытность там будущего митрополита Алексея, – Н. С. Борисов невольно создает другое. Согласно Епифанию, построив Троицкую церковь, братья освятили ее. Соотнося эти факты с показанием агиографа, что данные события пришлись на начало княжения Семена Гордого, исследователь разносит во времени строительство храма и его освящение. По его мнению, «освящение церкви на Маковце стало возможным только в начале 40-х годов в связи с возвышением Алексея и Стефана».[189]189
  Там же. С. 47–48.


[Закрыть] Однако данное предположение противоречит Епифанию, согласно которому Стефан покинул брата и ушел в Москву только тогда, когда церковь была освящена.[190]190
  Клосс Б. М. Избранные труды. Т. I. С. 308.


[Закрыть]

В. А. Кучкин, оценивая достоверность рассказа Епифания о судьбе старшего брата Сергия, относится к нему достаточно скептично и указывает, что сведения «Жития» о пребывании Стефана в Москве не подтверждаются другими источниками. По его мнению, «что касается духовничества Стефана, то сообщение Епифания о выборе его великим князем Симеоном в свои духовные отцы ставится под сомнение завещанием Симеона».[191]191
  Кучкин В. А. Сергий Радонежский. С. 78.


[Закрыть] Действительно, в последнем нет никакого намека на то, что Стефан являлся его духовником: «А сю грамоту писалъ есмь… перед своимъ от-цемъ душевнымъ, попомъ Евсевьемъ».[192]192
  ДДГ. № 3. С. 14.


[Закрыть] Правда, из этого отнюдь не вытекает, что Стефан не мог быть великокняжеским духовником. Должность эта никогда не была пожизненной, и его вполне мог сменить упомянутый Евсевий. Кроме того, следует учитывать обстоятельства, в которых составлялся данный документ. Первая половина 1353 г. ознаменовалась появлением в Москве моровой язвы – той трагически знаменитой «черной смерти», которая буквально за несколько лет опустошила почти весь Европейский континент. В понедельник 11 марта умер митрополит Феогност. Чуть позже на той же неделе скончались два сына великого князя, а вслед за ними, 26 апреля, последовала смерть и самого Семена Гордого.[193]193
  ПСРЛ. Т. XXV. С. 179.


[Закрыть] (Его духовная грамота писалась в экстремальных обстоятельствах,[194]194
  Кучкин В. А. К датировке завещания Симеона Гордого // Древнейшие государства на территории СССР. 1987. М., 1989. С. 106.


[Закрыть] условиях чудовищной эпидемии, когда, возможно, не оставалось времени на поиски Стефана, и на смертном одре великий князь взял себе в духовники находившегося рядом священника Евсевия.)

Относительно того, что Алексей мог быть монахом Богоявленского монастыря одновременно со Стефаном и петь вместе с ним на клиросе, следует признать: дата 6 сентября 1340 г. как время поставления Алексея в качестве митрополичьего наместника не может быть принята. В это время Семен Гордый находился в Орде, добиваясь великокняжеского стола, и просто физически не мог принимать участия в судьбе Алексея. Об этом же свидетельствуют и другие факты.

Степенная книга сообщает, что митрополит Алексей прожил 85 лет.[195]195
  ПСРЛ. Т. XXI. Вторая половина. С. 362.


[Закрыть] Зная точную дату его кончины (пятница 12 февраля 1378 г.),[196]196
  Там же. Т. XXV. С. 194.


[Закрыть] можно вычислить, что Алексей родился в 1293 г. Однако эта датировка не соответствует другим фактам биографии митрополита. Степенная книга сообщает, что он постригся в Богоявленском монастыре «двадесяти лет» и прожил в нем также 20 лет.[197]197
  Там же. Т. XXI. Вторая половина. С. 350.


[Закрыть] Но таким образом получается, что к делу управления Русской церковью он был привлечен, как полагает Г. М. Прохоров, примерно в 1333 г., еще при Иване Калите.[198]198
  Прохоров Г. М. Алексей (Алексий), митрополит всея Руси // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 2. Ч. 1. Л., 1988. С. 26.


[Закрыть] Это входит в явное противоречие с другим показанием этого же источника о том, что данной перемене в судьбе Алексея способствовал Семен Гордый. То, что хронология в Степенной книге нарушена, доказывает еще один пример. В ней говорится, что Алексей был старше великого князя Семена Гордого на 17 лет.[199]199
  ПСРЛ. Т. XXI. Вторая половина. С. 350.


[Закрыть] Но отсюда получается, что будущий митрополит родился не в 1293, а в 1300 г. (Дата рождения Семена Гордого была определена на основе летописного известия под 1333 г. о том, что он женился 17 лет.[200]200
  Там же. Т. XXV. С. 171; Экземплярский А. В. Указ. соч. Т. I. С. 80. Примеч. 209.


[Закрыть])

Тем самым появляется необходимость обратиться к той редакции «Жития» митрополита Алексея, которая дошла до нас в составе Рогожского летописца. Но и здесь хронология весьма сбивчива, поскольку присутствуют отмеченные выше несуразности.[201]201
  ПСРЛ. Т. XV. Стб. 121–124; Прохоров Г. М. Житие Алексея митрополита // Словарь книжников… Вып. 2. Ч. 1. С. 243.


[Закрыть]

Выясняя действительный год рождения митрополита Алексея, А. А. Турилов указал, что предпочтение следует отдать упоминанию в его «Житии» современных ему исторических событий и лиц: «родижеся въ княжение великое тферьское Михаилово Ярославича, при митрополите Максиме, до оубиения Акинфова».[202]202
  ПСРЛ. Т. XV. Стб. 121.


[Закрыть] Эти указания, на взгляд А. А. Турилова, позволяют говорить о 1304 г. как годе рождения Алексея. Известный поход тверского боярина Акинфа на Переславль, по его мнению, состоялся зимой 1304/05 г. Хотя Михаил Ярославич Тверской и вернулся из Орды с ярлыком на великое княжение осенью 1305 г., то есть после убиения Акинфа, позднейший биограф Алексея мог исчислять начало нового правления от даты смерти предыдущего великого князя Андрея Александровича Городецкого, последовавшей 27 июля 1304 г.

Исследователь также обратил внимание на то, что ранние летописные источники (Рогожский летописец и Симе-оновская летопись, отражающие Московский свод 1408 г.) называют Алексея в крещении Симеоном, тогда как его «Житие», написанное в 1459 г. уже знакомым нам Пахомием Логофетом, и позднейшие летописи – Елевферием. В некоторых списках XVII в. Никоновской летописи оба этих имени митрополита приводятся вместе. Не исключено, что источники отражают существование у Алексея так называемого прямого имени (соответствующего святому, память которого приходится на день рождения) и крестильного. Эта ситуация хорошо известна на примере двойных христианских и княжеских имен. Близкое соседство имен Елевферий и Симеон наблюдается в святцах дважды: Си-меон, юродивый палестинский (память 21 июля) и мученик Елевферий (память 4 августа); Симеон, сродник Господень (память 18 сентября) и Елевферий, умученный с Дионисием Ареопагитом (память 3 октября). Все это дало А. А. Турилову основание датировать рождение Алексея концом лета – осенью 1304 г.

Что же касается важного свидетельства, что Алексей «старее сый князя великого Семена 17 лет», которое относит рождение святителя к 1300 г., то, по мнению А. А. Турилова, оно не может быть принято безоговорочно, так как здесь возможна описка (ошибка внутреннего диктанта) в записи числа под влиянием звучания имени («Семена» – «семьнадесять» вместо «тринадесять»). Если годом рождения Алексея признать 1300 г., то тогда в качестве великого князя должен был быть упомянут Андрей Александрович Городецкий, а не Михаил Ярославич Тверской.[203]203
  Православная энциклопедия. Т. I. М., 2000. С. 637–638.


[Закрыть] В принципе соглашаясь с доводами А. А. Турилова, следует уточнить, что на основе приведенных им доводов годом рождения Алексея следует признать не 1304-й, а следующий, 1305 г. Эта неточность возникает из-за сбивчивости летописной хронологии.

Летописец описывает интересующие нас события в следующей последовательности: смерть Андрея Городецкого (27 июля 1304 г.), отъезд Михаила Тверского в Орду, поход Акинфа на Переславль и его гибель, возвращение Михаила из Орды (осень 1305 г.).

Из этих четырех событий лишь первое и последнее имеют более или менее точную датировку. Установить же точное время отъезда Михаила Тверского в Орду позволяет сохранившееся житие его сестры Софьи Ярославны, в котором читаем: «Наставъшю же 2-му на 10 лету пострижения ея (речь идет о 1305 г., поскольку Софья постриглась 10 февраля 1293 г. – Авт.), месяца маия въ 1 день, на память святого пророка Еремея, поиде брат ея князь Ми-хаило во Орду, тогда прия великое княжение».[204]204
  Клосс Б. М. Избранные труды. Т. II. Очерки по истории русской агиографии XIV–XVI вв. М., 2001. С. 206; См. также: Кучкин В. А. Когда было написано Житие Софьи Ярославны Тверской? // Мир житий. Сборник материалов конференции (Москва, 3–5 октября 2001 г.). М., 2002. С. 114.


[Закрыть] Отсюда вытекает, что митрополит Алексей родился в промежуток между 1 мая 1305 г. и концом этого года, а с учетом вышеприведенных доводов А. А. Турилова можно полагать, что это событие пришлось на конец лета – осень 1305 г.

Для нашей темы это важно тем, что позволяет установить точное время, когда будущий митрополит покинул стены Богоявленского монастыря. Судя по рассказу о нем в Рогожском летописце, Алексей «пребысть в чернечьстве даже и до 40-ть лет»,[205]205
  ПСРЛ. Т. XV. Стб. 121.


[Закрыть] то есть сорок лет ему исполнилось осенью 1345 г. С учетом того, что его назначение митрополичьим наместником могло последовать не сразу после этого юбилея, а в течение нескольких последующих месяцев, данную перемену в его жизни следует отнести к концу 1345 – началу 1346 г. Отсюда получается, что Стефан, появившийся в Богоявленском монастыре летом – в начале осени 1345 г., действительно несколько месяцев жил в стенах обители одновременно с будущим митрополитом и вполне мог петь вместе с ним на монастырском клиросе. Таким образом, данный факт еще раз подтверждает точность рассказа Епифания о жизни Сергия Радонежского.

В отличие от старшего брата Сергий, оставшийся в одиночестве, терпеливо совершал свой духовный подвиг. Рассказывая об этом времени, Епифаний пишет, что преподобному пришлось пережить «уединение, и дръзновение, и стенание, прошение и всегдашнее моление, еже присно къ Богу приношаше, сльзы тъплыа, плаканиа душевнаа, въздыханиа сердечнаа, бдения повсенощнаа, пения трезвеннаа, молитвы непрестанния, стояниа неседалнаа, чтениа прилежнаа, коленопоклоняниа частаа, алъканиа, жаданиа, на земли леганиа, нищета духовнаа, всего скудота, всего недостаткы: что помяни – того несть». Сергию пришлось защищаться от диких зверей: «мнози бо зверие… в тъй пустыни тогда обретахуся. Овы стадом выюще, ревуще прохождааху, а друзии же не въ мнозе, но ино два или трие, или единъ по единому мимо течаху; овии же отдалече, а друзии близъ блаженнаго приближахуся и окружаху его, яко и нюхающе его». Широко известен эпизод с медведем, который взял в привычку приходить к преподобному и с которым тот вынужден был делить свой скудный хлеб. Другой раз Епифаний упоминает о «воях бесовьскыхъ», которые «бяху въ одеждах и въ шапках литовскыхъ островръхих», устремившихся на блаженного, «хотяше разорити церковь… и грозяще ему и устрашающе его, хотяще убити его», которых Сергию удалось прогнать силой молитвы.[206]206
  Клосс Б. М. Избранные труды. Т. I. С. 313–314, 316.


[Закрыть]

Сколько лет пробыл Сергий в одиночестве? Исследователи обычно говорят приблизительно о двух годах отшельнической жизни Сергия. Так, Н. С. Борисов относит ее окончание к 1343–1344 гг. На период одиночества примерно в два года после пострижения Сергия (по его расчету, он закончился около 1344 г.) указывает и В. А. Кучкин. О двух годах уединенной жизни Сергия говорит и Б. М. Клосс.[207]207
  Борисов Н. С. Указ. соч. С. 60, 290; Кучкин В. А. Сергий Радонежский. С. 78; Клосс Б. М. Избранные труды. Т. I. С. 32.


[Закрыть]

Но соответствует ли это утверждение действительности? Обратившись непосредственно к тексту Епифания Премудрого, обнаруживаем, что агиограф не знал, сколько лет провел Сергий в одиночестве: «пребывшу ему въ пустыни единому единьствовавшу, или две лете, или боле, или мен-ши, не веде – Богъ весть».[208]208
  Клосс Б. М. Избранные труды. Т. I. С. 318.


[Закрыть] В действительности отшельничество продолжалось много дольше – с конца 1345 по 1349 г.

Установить приблизительную продолжительность отшельнической жизни Сергия помогает упомянутый выше эпизод о «воях бесовьскыхъ… в одеждах и въ шапках ли-товскыхъ островръхих».

По справедливому мнению В. А. Кучкина, под фразеологией средневековых писателей о бесах, кознях дьявола, его хитростях часто скрывались указания на факты повседневной жизни, но истолкованные с точки зрения христианского учения об источниках добра и зла.[209]209
  Кучкин В. А. Антиклоссицизм // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2002. № 3 (9). С. 124.


[Закрыть] Однако, двинувшись в правильном направлении, исследователь допускает грубую хронологическую ошибку. По его мнению, у Епифания «речь идет о нападении на Троице-Сергиев монастырь литовцев, тогда язычников, и сравнение их с бесами для средневекового писателя Епифания было естественным». На взгляд В. А. Кучкина, нападение литовцев на Троице-Сергиев монастырь могло иметь место только в 1372 г., когда литовцы (единственный раз за время жизни Сергия Радонежского) через тверские земли прошли к Переславлю, опустошили город и его окрестности.[210]210
  ПСРЛ. Т. XV. Стб. 99; Кучкин В. А. Сергий Радонежский. С. 79.


[Закрыть]

Это позволяет ему выдвинуть тезис о том, что Епифаний излагает события земной жизни Сергия не в строгой хронологической последовательности, и в дальнейшем «привязать» некоторые эпизоды жизни преподобного к случайно выбранным событиям из летописи. Но до сих пор мы видели, что Епифаний строго придерживался биографической канвы, а следовательно, «открытие» В. А. Кучкина о нападении литовцев (о чем, к слову сказать, нет абсолютно никаких сведений в сохранившихся источниках) не может быть принято, хотя бы потому, что к 1372 г. Троицкий монастырь, как мы увидим впоследствии, был уже относительно крупной обителью, а Епифаний четко увязывает рассказ о «воях бесовьскыхъ» с периодом отшельнической жизни Сергия. Отсюда ясно, что необходимо искать иное реальное событие, которое можно было бы отождествить с этим эпизодом.

Под 1349 г. Рогожский летописец помещает известие, что «прислалъ князь Любортъ из Велыня своихъ бояръ къ князю великому Семену бити челомъ о любви и испроси-ти сестричну его за себе оу князя Костянтина Ростовьскаго. И князь великии Семенъ Ивановичь приялъ въ любовь его челобитие, пожаловалъ и выдалъ свою сестричну въ Велынь».[211]211
  ПСРЛ. Т. XV. Стб. 59.


[Закрыть] Из этого сообщения видно, что волынские послы сначала должны были посетить Москву, а затем отправиться в Ростов к отцу невесты. Их путь (как, впрочем, и современная дорога) пролегал мимо Троицкого монастыря.

«По нашим понятиям, большие дороги и вообще удобные пути сообщения являются всегда несомненным благом, но в условиях жизни Руси в Средние века были особые обстоятельства, которые заставляли население смотреть на это дело иначе и избегать близкого соседства с большими дорогами, – писал С. Б. Веселовский и объяснял причину этого: – …по всей Руси тяжелым бременем для придорожных селений были частые проезды княжеских гонцов и ратных людей. По обычаям того времени, они имели право только на постой, а кормы себе и лошадям должны были покупать „ценою“, то есть по добровольному соглашению. На деле ратные люди и гонцы постоянно нарушали этот обычай и вызывали бесконечные жалобы населения… Население жаловалось, что гонцы и ратные люди берут кормы не ценой, а „сильно“, травят и вытаптывают лошадьми посевы и покосы и обжигают „хоромы“, то есть употребляют на топливо „нутро избяное“, все, чем можно обогреться».[212]212
  Подмосковье. Памятные места в истории русской культуры XIV–XIX вв. М., 1955. С. 32, 34.


[Закрыть]

Очевидно, что одна из подобных фуражировок свиты волынских послов и нашла свое отражение в эпизоде «Жития» о «воях бесовьских». Не найдя продовольствия в уединенном скиту, вооруженная охрана послов покинула его. То, что речь идет именно о посольстве, подтверждает дальнейший рассказ Епифания, изложенный им, несомненно, со слов самого Сергия: «Не по мнозехъ же днехъ, егда блаженный въ хиже своей всенощную свою единъ беспрестани творяше молитву, вънезаапу бысть шум, и клопот, и мятежъ многъ, и смущение, и страх, не въ сне, но на яве».[213]213
  Клосс Б. М. Избранные труды. Т. I. С. 314.


[Закрыть] Очевидно, на обратном пути заинтересовавшиеся литовские бояре, для которых затерянная в лесах церковь была в диковинку, пожелали увидеть одинокого отшельника.

Исходя из этого, данный эпизод следует датировать не 1372 г., как предлагает В. А. Кучкин, а 1349 г., то есть временем значительно более ранним. Для нас это представляется важным по нескольким обстоятельствам. Во-первых, выясняется, что Епифаний излагает события жизни Сергия в строгой хронологической последовательности. Во-вторых, оказывается, что отшельническая жизнь Сергия продолжалась много более тех двух лет, о которых принято говорить в литературе. Можно с уверенностью утверждать, что еще в 1349 г. преподобный жил отшельником. Тем самым еще раз подтверждается точность агиографа – в части его замечания, что он не знает, сколько лет провел Сергий в одиночестве.

Одинокая жизнь в лесу хотя и защищала отшельников от мирских соблазнов, но далеко не всякому была по силам. Даже простое поддержание существования и элементарного быта требовало постоянного напряжения. Отдавая должное суровому, подчас фантастическому аскетизму подобных подвижников, некоторые люди все же задаются вопросом: какова цель этих лишений? Ответ будет чрезвычайно прост: отшельники завоевывали себе внутреннюю свободу. Переживание красоты и величия Природы как Божьего творения у людей Средневековья было гораздо глубже, чем у современного человека. Полная тайн, по-своему истолкованная полузабытым язычеством, она органически входила в миропонимание отшельников. Только возвысившись над миром, человек достигал «мысленного рая» (по выражению одного из афонских монахов начала XIV в.), откуда выходил просветленным, радостным, с уверенностью, что уже вкусил сладость общения с Богом, воскресения души, проникновения в суть Божественного предопределения. Чувства, что охватывали людей, оказавшихся в подобной ситуации и выдержавших все испытания, лучше всего передают слова одного древнерусского книжника: «Мир распахся, и аз миру». Это же испытывал и Сергий. Епифаний Премудрый, рассказывая об этом времени, писал, очевидно, со слов святого, что преподобный видел «яко покрывает его Богъ своею благодатию».[214]214
  Там же. С. 318.


[Закрыть] Именно в этом приближении к Богу, быть может, и заключается вневременная ценность подвижничества.

Вместе с тем перед каждым подвижником рано или поздно вставал вопрос: что предпочтительнее – личное спасение или общее? Даже сейчас эта проблема в теологии остается без ответа: с одной стороны, путь аскетизма «есть уподобление Богу», но с другой – эта дорога сама по себе не есть путь творческий (по мысли Н. А. Бердяева). Сергий сделал свой выбор, поставив перед собой задачу: «не токмо себе спасти, но и многых».[215]215
  Там же. С. 366.


[Закрыть]

Этому благоприятствовали внешние обстоятельства. Троицкая церковь, как и сейчас, располагалась неподалеку от оживленной Переславской дороги. Проезжавшие по ней путники довольно часто попадали в одинокую обитель, и слава о духовных подвигах Сергия быстро распространялась по окрестностям. Вскоре к подвижнику стали стекаться монахи: «начаша посещати его мниси, испръва единь по единому, потом же овогда два, овогда же трие»,[216]216
  Там же. С. 318.


[Закрыть] и вокруг Сергия собирается братия. «От връхъ Дубны» к нему пришел старец Василий Сухой. Вслед за ним в обители появился Яков Якут, ставший для монашествующих «посольником» – своего рода рассыльным, которого посылали в мир в случае нужды. Третьим стал Онисим. Последний был дядей преподобного и одним из ростовских выходцев, переселившихся с семейством Кирилла в Радонеж. Его сыном был дьякон Елисей.[217]217
  Там же. С. 304.


[Закрыть] Вскоре число насельников достигло 12 человек. Монашествующие построили кельи, обнесли их тыном, у ворот поставили «вратаря». И хотя внешне их поселение напоминало общину, жили они фактически раздельно – каждый в своей собственной келье. Сергий, по словам Епифания, «николи же ни часа празден пребываше»: рубил дрова, молол зерно, пек хлеб, шил на братию обувь и одежду, черпал воду от источника, носил ведра на гору и ставил у каждой кельи. Питался преподобный только хлебом и водой, ночь же проводил без сна в молитве.[218]218
  Там же. С. 321.


[Закрыть] Так образовалось монашеское поселение, скит.

Но община, собравшаяся вокруг Сергия, еще не представляла собой монастыря в привычном для нас понимании. Сергий, принимая новых насельников, заранее предупреждал их о предстоящих трудностях: «Но буди вы сведома: аще въ пустыню сию жити приидосте, аще съ мною на месте семъ пребывати хощете, аще работати Богу пришли есте, приготовайтеся тръпети скръби, беды, печали, всяку тугу, и нужю, и недостатькы, и нестяжание, и неспание. И аще работати Богу изволисте и приидосте, отселе уготовайте сердца ваша не на пищу, ни на питие, ни на покой, не на беспечалие, но на тръпение, еже трьпети всяко искушение, и всяку тугу и печаль. И приготовайтеся на труды, и на пощениа, и на подвигы духовныа и на многы скорби».[219]219
  Там же. С. 319. Ср.: Новак А. Община Сергия Радонежского // Основа мира. Научно-философские аспекты общины. Материалы I научной сессии Института человекознания. Томск, 1996. С. 97—101.


[Закрыть]