Текст книги "Великокняжеская оппозиция в России 1915-1917 гг."

Авторы данных работ находились под влиянием методологии М.Н. Покровского. Тем не менее они не приписывали великим князьям участия в заговоре против Николая II. Иного мнения держались историки и публицисты, работы которых можно условно отнести ко второму типу.

Их работы – научно-популярные очерки или статьи, часто приуроченные к очередной годовщине Февральской революции[78]78
  Пионтковский С. Февральские дни 1917 г. Популярный очерк. Л., 1925; Гайсинский М.Г. Февральская революция 1917–1927 г. М.-Л., 1927; Эрде Д. Февраль как пролог октября. Харьков, 1931; Фокин Е. Февраль 1917 г. М., 1932; Яковлев Я. Февральские дни // Пролетарская революция. 1927. № 2–3. С. 61–112; Кретов Ф. Февральская революция // Новый мир. 1932. № 2. С. 150–160.


[Закрыть], в которых говорилось об активном участии великих князей в заговоре с целью совершения дворцового переворота. Так, Е. Фокин в своей работе «Февраль 1917 г.» писал: «Как убийство Распутина, так и зародившийся в головах наиболее “решительной” части буржуазии, помещиков, финансово-промышленной буржуазии, великокняжеской клики и недовольного генералитета план дворцового переворота является лишь выражением животного страха всех этих групп перед революцией, попыткой предотвращения революции снизу “революцией сверху”»[79]79
  Фокин Е. Февраль 1917 г. С. 11.


[Закрыть].

Такие авторы, как Д. Эрде, рассматривали устранение «старца» в качестве определенного этапа в запланированных заговорщиками действиях. «Убийство Распутина должно было явиться началом решительных действий против Николая II, если бы последний и после устранения “злого гения” монархии, после убийства Распутина, вздумал продолжать его политику», – писал вышеупомянутый историк[80]80
  Эрде Д. Февраль как пролог Октября. С. 62.


[Закрыть]. Причем речь шла не об устранении монархии, а лишь о замене одного монарха другим, более удобным для тех, кто задумывал переворот.

Третью группу работ представляют более значительные по объему и серьезные по содержанию исторические исследования. К ним в первую очередь следует отнести работы В.П. Семенникова, активного сторонника тезиса о «заговоре царизма», имевшем целью заключение сепаратного мира. Этому были посвящены его работы «Политика Романовых накануне революции» и «Романовы и германские влияния»[81]81
  Семенников В.П. Политика Романовых накануне революции. М.-Л., 1926; Семенников В.П. Романовы и германские влияния. М.-Л., 1929.


[Закрыть], в которых автор уделял внимание и проблеме взаимоотношения Николая II с великими князьями. В.П. Семенников не исключал и возможности государственного переворота в России: «Если бы великий князь Николай в свое время не был убран на Кавказ (речь идет о смещении великого князя Николая Николаевича с поста Верхового главнокомандующего и назначении его на должность командующего Кавказским фронтом и наместником Кавказа. – Е.П., К.Б.), то сам ход умирания монархии мог бы быть несколько иным: не исключена была возможность еще той промежуточной стадии, при которой на короткое время воссел бы на престол этот “любимый вождь” империалистической буржуазии»[82]82
  Семенников В.П. Политика Романовых накануне революции. С. 73.


[Закрыть].

Под редакцией и с предисловием В.П. Семенникова был издан сборник «Николай II и великие князья. Родственные письма к последнему царю»[83]83
  Николай II и великие князья. Родственные письма к последнему царю.


[Закрыть]. Из всех великих князей относительно резкую оппозицию царю и царице, по мнению историка, составляли «Николаевичи» и «Михайловичи». «Николаевичи связывали свои политические расчеты с кандидатурой в цари самого Н.Н. Романова»[84]84
  Семенников В.П. «Плюгавая семейка» // Николай II и великие князья. Родственные письма к последнему царю. С. 16.


[Закрыть], – пишет В.П. Семенников, отмечая невероятную популярность великого князя Николая Николаевича, особенно в армии. Однако историк указывает и на то, что популярность эта была отчасти искусственно подготовлена великой княгиней Милицей Николаевной, женой его брата Петра Николаевича, путем выпуска книг, лубков, портретов и календарей с изображением великого князя Николая Николаевича. У нее были на это свои основания, так как если бы Николай Николаевич стал императором, то наследником его явился бы сын Милицы – Роман (великий князь Николай Николаевич был бездетен). Ради этого и действовала великая княгиня Милица Николаевна.

«Представители романовской линии “Михайловичей” занимались преимущественно различными политическими интригами и связанными с ними финансовыми аферами, удобоисполняемость которых была вполне обеспечена благодаря тому, что один из “Михайловичей” – Александр – был женат на сестре Николая II – Ксении. Поэтому, не рассчитывая выдвинуть из своей среды “кандидата на престол”, “Михайловичи” в своих интересах с особым усердием поддерживали существующий династический порядок», – отмечает В.П. Семенников[85]85
  Там же. С. 17.


[Закрыть]. Правда, это не помешало некоторым из них, а именно великим князьям Николаю Михайловичу, Александру Михайловичу, Георгию Михайловичу, пытаться убедить царя в неправильности его политики посредством писем или устных бесед. Однако эти попытки не увенчались успехом. В основе оппозиции великих князей, по мнению автора, лежал страх за свою жизнь и за будущее. «В то время когда писались все эти письма, великокняжеская клика уже сознавала, что стоит на краю гибели. Великие князья делали попытки бороться за спасение себя и монархии. Убийство Дмитрием Павловичем Романовым Распутина должно было, казалось, спасти весь строй. Но спасения, конечно, не последовало. Предчувствие скорой гибели и заставило великих князей заговорить о реформах»[86]86
  Там же. С. 20.


[Закрыть].

Несомненной заслугой В.П. Семенникова является комплексное рассмотрение и публикация источников, связанных с великими князьями, на основе которых он сделал вывод о наличии разных великокняжеских группировок и причинах их оппозиционности.

Другой интересующей нас работой, является книга С.Д. Мстиславского «Гибель царизма»[87]87
  Мстиславский (Масловский) С.Д. Гибель царизма. Л., 1927.


[Закрыть]. В этом труде автор предпринял попытку объединения некоторых великих князей с теми слоями общества, для которых восшествие на престол этих лиц (при удачном стечении обстоятельств, будь то отречение или убийство Николая II) было бы желательно. С.Д. Мстиславский выделяет две личности – великих князей Николая Николаевича и Михаила Александровича.

Великий князь Николай Николаевич был в «августейшей семье носителем династического начала. Сам его внешний вид говорил только в его пользу. Великий князь имел и “духовно” огромные преимущества перед Николаем II, он мог находить общий язык с офицерами, в отличие от царя. Назначение его в империалистическую войну Верховным главнокомандующим, его фронтовые и в особенности прифронтовые “гражданские” меры, в которых сказалась его жесткая и уверенная рука, высоко подняли его авторитет. Можно было даже ожидать, что если бы он бросил свое имя против имени императора, “старая Россия” стала бы за него. Но Николай Николаевич мог выйти к престолу только на путях катастрофы…Прямого, законного пути к власти у него не было. Напротив того, Михаил Александрович являлся фактически естественным наследником занятого Николаем престола, учитывая, что цесаревич Алексей был явно не жилец, акт о престолонаследии предрешал царствование Михаила рано или поздно, если ему не пересечет дороги какая-либо “третья сила”. Михаил сумел оценить нараставшую силу буржуазии, шедшей на смену дворянству. В кругах буржуазии о нем говорили вполне недвусмысленно как о наиболее желательном кандидате на престол, поскольку он являлся “искренним и убежденным конституционалистом”»[88]88
  Там же. С. 23–29.


[Закрыть]. Однако, с нашей точки зрения, такие выводы не были в достаточной степени доказаны историком.

Наиболее значительными из работ данного периода являются книги Б.Б. Граве «К истории классовой борьбы в России в годы империалистической войны» и Э.Б. Генкиной «Февральский переворот. Очерки по истории Октябрьской революции»[89]89
  Граве Б.Б. К истории классовой борьбы в России в годы империалистической войны. М.; Л., 1926; Генкина Э.Б. Очерки по истории октябрьской революции. В 2-х тт. М.; Л., 1927.


[Закрыть]. В своей работе Б.Б. Граве пишет о том, что «буржуазия пришла к необходимости совершения дворцового переворота, который должен был завершить ее экономическое господство путем овладения политической властью. Для этого она устанавливает связь с армией в лице высшего командного состава и членами царской семьи. Наиболее подходящим кандидатом для буржуазной великокняжеской фронды на случай дворцового переворота выступает великий князь Николай Николаевич»[90]90
  Граве Б.Б. К истории классовой борьбы в России в годы империалистической войны. С. 370, 378.


[Закрыть].

Убийство Г.Е. Распутина автор склонен рассматривать как начало несостоявшегося переворота: «Несомненно, что даже если великие князья – убийцы Распутина и не находились в организационной связи со всеми членами великокняжеской семьи и с буржуазными организациями, то тем не менее они осуществляли их общую волю». Однако убийство Г.Е. Распутина совершилось, а дворцового переворота не произошло. Автор объясняет это отсутствием подходящей фигуры из царской семьи (Николай Николаевич был в это время на Кавказе)[91]91
  Там же. С. 381–382.


[Закрыть].

Автор книги «Очерки по истории Октябрьской революции» Э.Б. Генкина выделяет два заговора, существовавших в то время: «Один исходил от руководителей думского Прогрессивного блока и наиболее активных верхов буржуазии. Параллельно этому заговору существовал другой, связанный с монархическими и великокняжескими кругами, которым принадлежала инициатива убийства Г.Е. Распутина. Возможно, что между этими двумя заговорами существовала известная связь, но во всяком случае смешивать их не следует»[92]92
  Генкина Э.Б. Очерки по истории октябрьской революции. С. 27.


[Закрыть].

С.А. Пионтковский разделял точку зрения Э.Б. Генкиной. В своем труде «Очерки истории СССР XIX–XX вв.»[93]93
  Пионтковский С.А. Очерки истории СССР XIX–XX вв. Харьков, 1928; М.; Л., 1935.


[Закрыть] он писал: «Враждебными царю становились и часть дворянства и великокняжеский род… В деятельности царя они видели опасность для сохранения дворянско-феодального господства. Великие князья видели распад аппарата самодержавия и развал экономической жизни России. Поэтому они в отдельных письмах и коллективных выступлениях указывали на необходимость ответственного министерства. Великие князья не только письмами старались образумить Николая II, – они пытались также убрать причину, по их мнению, всех зол, тяготевших над династией Романовых, и убили “друга” – Распутина»[94]94
  Там же. С. 436–437.


[Закрыть]. Далее автор считает, что инициативу по подготовке и осуществлению дворцового переворота подхватила буржуазия. Мотивы, заставившие великих князей в одном случае и буржуазию в другом пойти на участие в заговоре против последнего царя, были схожи. «Подобно тому, как великие князья убили Распутина с целью спасти свое собственное положение, так и буржуазия думала о смещении Николая II не только с целью захвата власти в свои руки, но и для спасения от надвигающейся на нее рабоче-крестьянской революции»[95]95
  Там же. С. 442.


[Закрыть]. В большинстве работ поддерживалась «схема двух заговоров».

Несмотря на все недостатки в перечисленных выше работах, в 1920–1930-х гг. был сделан значительный шаг в изучении интересующей нас темы. Но с середины 1930-х гг. это направление в исторических исследованиях было фактически свернуто, и на смену различным точкам зрения пришла единственная общеобязательная концепция. Важным этапом на пути выработки такой концепции было опубликование в 1935 г. первого тома «Истории гражданской войны в СССР», в состав главной редакции которой входил И.В. Сталин, а техническим редактором издания был И.И. Минц[96]96
  История гражданской войны в СССР. М., 1935.


[Закрыть]. В работе широко освещалось назревание революционного взрыва «снизу», в то время как кризис верхов обрисовывался крайне скупо. Кроме того, схема «двух заговоров» М.Н. Покровского была видоизменена, и теперь главной целью обоих заговоров было стремление подавить нарастающее революционное движение.

Авторы последующих работ[97]97
  Панкратова А. Двадцатипятилетняя годовщина свержения самодержавия // Исторический журнал. 1942. № 3–4. С. 15–20; Василенко К.С. Февральская революция в России в 1917 г. М., 1954; Сукач С.Л. Опыт построения лекции на тему: Февральская буржуазно-демократическая революция в России // Вестник высшей школы. 1955. № 2. С. 20–30; Веселов В.М. Февральская буржуазно-демократическая революция в России. Л., 1957; Воронкова С.В. Февральская буржуазно-демократическая революция в России. М., 1961; Грунт А.Я, Фирстова В.Н. Россия в эпоху империализма, 1907–1917 гг. М., 1966.


[Закрыть] придерживались точки зрения, изложенной в «Истории гражданской войны в СССР», господствовавшей в исторической литературе до середины 1960-х гг. Причем они оперировали общими понятиями: буржуазия, дворянство, царизм, – часто не называя конкретных имен. О великих князьях упоминает лишь В.М. Веселов: «В подготовке дворцового переворота принимали участие лидеры кадетов, октябристов, прогрессистов, а также представители высшего командования (ген. Крымов, Гурко и др.). Участники заговора поставили перед собой цель убрать Николая II и на его место возвести Михаила Романова, который был ближе к буржуазным кругам»[98]98
  Веселов В.М. Февральская буржуазно-демократическая революция в России. Л., 1957. С. 25.


[Закрыть].

Определенный интерес представляет глава, авторами которой являлись Г.М. Деренковский и С.А. Залесский, в книге «История СССР» и статья И.М. Пушкаревой «Победа буржуазно-демократической революции в России»[99]99
  История СССР. Т. 2, под ред. Сидорова А.Л… М., 1959; 2-ое изд. М., 1965; Пушкарева И.М. Победа буржуазно-демократической революции в России // Преподавание истории в школе. 1966. № 1. С. 20–35.


[Закрыть]. Авторы первой работы дают следующую оценку убийства Г.Е. Распутина: «В конце 1916 г. группа заговорщиков (кн. Юсупов, в. кн. Дмитрий Павлович и Пуришкевич) убила Распутина, пытаясь приостановить дискредитацию династии и заставить царя внять голосу “общественного мнения”. Буржуазия надеялась, что царь образумится и изменит курс правительственной политики»[100]100
  История СССР. Т. 2. М., 1959. С. 610.


[Закрыть]. И.М. Пушкарева, используя архивные данные, указывала в своей статье, что «монархисты и черносотенцы мечтали составить “Совет императорского дома” из всех членов царской фамилии и таким путем возродить былую силу русской монархии. В ответ на это в либеральных кругах зреют планы дворцового переворота»[101]101
  Пушкарева И.М. Победа буржуазно-демократической революции в России.// Преподавание истории в школе. 1966. № 1. С. 22.


[Закрыть].

В данный период в эмиграции вышла работа С.П. Мельгунова «На путях к дворцовому перевороту»[102]102
  Мельгунов С.П. На путях к дворцовому перевороту. (Заговоры перед революцией). Париж, 1931.


[Закрыть], в которой он на основе воспоминаний и интервью участников предреволюционных событий создает свою версию заговоров в 1916–1917 гг. Однако несмотря на массу впервые собранного научного материала, тенденциозность и неверифицированность источников создала основу для многочисленных недоказанных допущений и исторических ошибок.

К середине 1960-х гг. долгое время существовавшая в советской историографической науке схема «двух заговоров» М.Н. Покровского, несколько видоизмененная И.И. Минцем в «Истории гражданской войны в СССР», была поставлена под сомнение многими историками, ибо накопленные к тому времени факты говорили против нее. Особая роль в критике данной теории принадлежит Е.Д. Черменскому[103]103
  Черменский Е.Д. Февральская буржуазно-демократическая революция 1917 г. в России. Пособие для учителей. М., 1959; История СССР. Период империализма. Под ред. Е.Д. Черменского. М., 1959; 2-ое изд. М., 1965.


[Закрыть]. Поэтому с 1967 г. (год 50-летия Февральской революции) можно говорить о новом этапе изучения интересующей нас проблемы. В этот год было опубликовано сразу три монографии: Э.Н. Бурджалова «Вторая Русская революция», В.С. Дякина «Русская буржуазия и царизм в годы I мировой войны», В.Я. Лаверычева «По ту сторону баррикад»[104]104
  Бурджалов Э.Н. Вторая русская революция. Т.1. Восстание в Петрограде. Т. 2. Москва. Фронт. Периферия. М., 1967; Дякин В.С. Русская буржуазия и царизм в годы I мировой войны. Л., 1967; Лаверычев В.Я. По ту сторону баррикад. М., 1967.


[Закрыть]. В том же году прошла научная конференция, посвященная 50-летию свержения самодержавия в России. И хотя данная конференция и появившиеся труды показали, что все большее число историков выступает с критикой традиционной схемы «заговоров», приверженцы этой схемы еще оставались. Так, И.И. Минц писал: «Буржуазные круги, стараясь предотвратить революцию, решили вступить на путь дворцового переворота: убрать Николая II, на его место поставить малолетнего наследника при регентстве великих князей. В регенты намечали великого князя Николая Николаевича, но большинство остановилось на Михаиле Александровиче. Поскольку великий князь считался дураком, а наследник был еще ребенком, буржуазия надеялась управлять сама»[105]105
  Минц И.И. История Великого Октября. М., 1977. С. 397.


[Закрыть].

В.Я. Лаверычев в монографии ставит вопрос не о заговоре буржуазии как класса, а о непосредственном и активном участии в подготовке дворцового переворота группы московских промышленников и их связи с некоторыми великими князьями. Осуществленное великосветскими заговорщиками убийство Г.Е. Распутина готовилось с ведома и согласия представителей буржуазно-оппозиционных кругов. Лидеры оппозиции рассматривали убийство как последнее предостережение дворцовой клике. Однако ожидаемых изменений в политике не произошло. В связи с этим идея заговора против Николая II приобретает реальные очертания. Были разработаны планы, сроки, намечено регентство великого князя Михаила Александровича. Для переворота не требовалось соучастие или сочувствие всех членов правящей династии. Многие из них вполне определенно выражали свое недовольство деятельностью «темных сил», окружавших царя и царицу. Важно было заручиться согласием тех, кто имел авторитет, реальную силу и власть. Такими качествами обладал великий князь Николай Николаевич, командовавший в то время войсками Кавказского фронта. Поэтому, ссылаясь на эмигрантскую газету «Последние новости», автор пишет, что заговорщики заручились согласием на переворот Николая Николаевича[106]106
  Лаверычев В.Я. По ту сторону баррикад. С. 162.


[Закрыть].

Гораздо более сдержанную позицию в оценке целенаправленности и конкретности заговорщицких настроений занимают Э.Н. Бурджалов, В.С. Дякин, Е.Д. Черменский, которые сообщают ряд фактов, не согласующихся с концепцией В.Я. Лаверычева и И.И. Минца. Э.Н. Бурджалов, в частности цитируя М.В. Челнокова, утверждает, что о перевороте никто серьезно не думал. Е.Д. Черменский отмечал переоценку В.Я. Лаверычевым военного «потенциала», на который могли рассчитывать «заговорщики». В.С. Дякин, опираясь на свидетельства, собранные С.П. Мельгуновым, сообщает, «что великий князь Николай Николаевич отверг план заговора»[107]107
  Советская историография февральской буржуазно-демократической революции. М., 1979. С. 170–171.


[Закрыть]. Кроме того, В.С. Дякин и Э.Н. Бурджалов отмечали наличие разрозненных заговоров, отдельных малочисленных групп.

Продолжают заниматься историки и оппозицией великих князей накануне Февральской революции. Здесь нужно отметить уже указанную монографию В.С. Дякина, а также его статью «Кризис верхов в России накануне Февральской революции»[108]108
  Дякин В.С. Кризис верхов в России накануне Февральской революции // Вопросы истории. 1982. № 3. С. 70–83.


[Закрыть] в журнале «Вопросы истории» и написанные им главы в коллективном труде «Кризис самодержавия в России»[109]109
  Кризис самодержавия в России. Л., 1984.


[Закрыть]. В этом труде В.С. Дякин выступил также в качестве ответственного редактора. В своих работах историк выделил несколько направлений влияния, оказываемого великими князьями на царя, и выявил согласованность их действий с действиями Прогрессивного блока. В.С. Дякин был первым историком, представившим попытки великих князей воздействовать на Николая II не как действия, лишенные внутренней логики, продиктованные инстинктом самосохранения, а как вполне продуманные и рассчитанные акции.

Считая, что одно из направлений воздействия на Николая II связано с императрицей Марией Федоровной и сгруппировавшимися вокруг нее членами императорской фамилии, В.С. Дякин писал: «В высших сферах существовало убеждение, будто положение могло быть спасено выступлением всей семьи “in corpore”, заявившей государю об опасности, о необходимости уступить общественному мнению. Выступление от общего имени было поручено великому князю Николаю Михайловичу»[110]110
  Там же. С. 616.


[Закрыть]. В.С. Дякин показал, что параллельно с подготовкой поездки Николая Михайловича в Ставку великокняжеские круги были причастны еще к одной акции, в которой согласованность их действий с действиями оппозиции проявлялась с особенной очевидностью. Еще в конце XIX в. Николай II случайно обратил внимание на мелкого чиновника А.А. Клопова, получившего с тех пор право писать письма Николаю II, выступая как бы его личным информатором о настроениях в стране. Перед намечавшейся встречей с царем Клопов специально побывал в Крыму, где жили многие великие князья, и в Киеве у Марии Федоровны. К аудиенции было подготовлено для вручения Николаю II письмо от имени А.А. Клопова, в редактировании которого принимал участие Николай Михайлович. В письме Клопов уговаривал царя согласиться на создание министерства из лиц, пользующихся доверием Думы.

«В то время как в Ставке и в Киеве вынашивались планы негласного давления на Николая II, “Прогрессивный блок” готовил публичную атаку на правительство Штюрмера – Протопопова», – отмечал В.С. Дякин[111]111
  Там же. С. 617.


[Закрыть]. Таким образом, в первой декаде ноября на царя оказывалось давление с двух сторон. Результатом этого давления стала отставка Б.В. Штюрмера, однако все остальное не изменилось, и никакого ответственного министерства царь не дал. В этой атмосфере оформился заговор против Г.Е. Распутина, непосредственным участником которого являлся великий князь Дмитрий Павлович. Но В.С. Дякин считал, что заговор не был составной частью общего плана действий, а являлся актом отчаяния представителей ближайшего окружения царя и убежденных реакционеров, надеявшихся таким путем укрепить пошатнувшийся трон монарха.

Заслуживает внимания и версия другого историка, А.Г. Слонимского, об инспирирующей роли в заговоре против Г.Е. Распутина великого князя Николая Михайловича, который выступал как лидер великокняжеской фронды. Автор основывается на дневниках самого Николая Михайловича, считавшего себя «инициатором совершенного»[112]112
  Слонимский А.Г. Катастрофа русского либерализма. Душанбе, 1975. С. 113–126.


[Закрыть]. Но В.С. Дякин утверждал, что если Николай Михайлович мог при этом думать об ответственном министерстве, то Пуришкевич, убивая Г.Е. Распутина, рассчитывал скорее избежать необходимости такой уступки оппозиции[113]113
  Кризис самодержавия в России. С. 625.


[Закрыть].

Следующий этап великокняжеской фронды был связан со стремлением членов императорского дома смягчить участь Дмитрия Павловича. Однако все попытки воздействия на царя были вскоре им пресечены. Вслед за ссылкой Дмитрия в Персию был выслан в свое имение Николай Михайлович, отправлен из Петрограда Кирилл Владимирович. Во второй половине января уехал из столицы и Андрей Владимирович. Но попытки воздействовать на Николая II продолжались. После удаления Николая Михайловича главой семейной оппозиции стал Михаил Александрович, взявший на себя организацию еще одной аудиенции А.А. Клопова и передачу его писем царю. В них А.А. Клопов по согласованию с великим князем Михаилом Александровичем уговаривал Николая назначить князя Г.Е. Львова главой правительства. Однако и эти попытки воздействия на императора оказались безуспешными[114]114
  Дякин В.С. Русская буржуазия и царизм в годы I мировой войны. М., 1967. С. 265.


[Закрыть].

Данной точки зрения придерживались большинство историков, затрагивающих в своих трудах, написанных в 1970–1980-х гг. проблему взаимоотношений Николая II и великих князей перед Февральской революцией[115]115
  Черменский Е.Д. История СССР. Период империализма. М. 1974; Черменский Е.Д. IV Государственная Дума и свержение царизма в России. М., 1976; Старцев В.И. Русская буржуазия и самодержавие в 1905–1917 гг. Л., 1977; Пушкарева И.М. Февральская буржуазно-демократическая революция в 1917 г. в России. М., 1982; Касвинов М.К. Двадцать три ступени вниз. М., 1989; Иоффе Г.З. Великий октябрь и эпилог царизма. М., 1987; Алексеева И.В. Агония сердечного согласия Л.; 1990. Боханов А.Н. Сумерки монархии. М., 1993.


[Закрыть]. Несколько отличное мнение было представлено в работах А.Я. Авреха «Царизм и IV Дума. 1912–1914 гг.» и «Царизм накануне свержения»[116]116
  Аврех А.Я. Царизм и IV Государственная Дума, 1912–1914 гг. М., 1981; Аврех А.Я. Царизм накануне свержения. М., 1989.


[Закрыть]. По его мнению, во время Первой мировой войны произошел процесс подчинения правительства камарилье. Поскольку камарилья – это группа придворных, клика, оказывающая влияние на государственные дела в интересах личной выгоды и преследующая определенные политические цели, то ее деятельность носит закулисный характер. Таким образом, она является трудным объектом для установления закономерностей ее существования и деятельности. Автор считал, что великие князья являлись частью камарильи, окружавшей царя. Он отвергал мнение об участии великих князей в заговоре, с целью свержения императора, однако указывал на «серию разговоров и писем великих князей в конце 1916 г. с требованием убрать Г.Е. Распутина и А.Д. Протопопова и дать «ответственное министерство» во избежание надвигающейся катастрофы, под которой они разумели революцию. Никакими политическими соображениями и тем более доктринами они не руководствовались. Единственный мотив, который привел их к мысли о необходимости подобного семейного воздействия на царя, страх за самих себя и ничего более»[117]117
  Аврех А.Я. Царизм накануне свержения. С. 57.


[Закрыть]. Необходимо заметить, что данная точка зрения относительно мотивов, которыми руководствовались великие князья для достижения своих целей, уже присутствовала в историографии 1920-х – 1930-х гг., например, в работах В.П. Семенникова.

Историки, чьи работы были опубликованы с 1967-го по начало 1990-х гг., внесли много нового в изучение проблемы взаимоотношений последнего царя с великими князьями. Работы В.С. Дякина, основанные на архивных материалах, доказали связь великокняжеской оппозиции с думской, наличие различных группировок в среде великих князей, продуманность и спланированность их действий.

Начало последнего этапа в изучении интересующей нас темы приходится на 1990-е гг., когда изменились оценочные суждения по отношению к последним Романовым, а вместе с этим изменились и подходы в исследованиях. Если раньше историки часто оперировали общими понятиями, такими как «класс», «прослойка», «общество», «окружение», то теперь они стараются обращаться к отдельным личностям. Особенно много статей посвящено великому князю – историку Николаю Михайловичу[118]118
  Книга в России. Проблемы источниковедения и историографии. Сборник научных трудов. СПб., 1991; Соловьев Ю.Б. Красный князь // Родина. 1993. № 1. С. 98–99; Непеин И.Г. Великий князь Николай Михайлович – историк // Вопросы истории. 1994. № 1. С. 172–178; Измозик В.С., Павлов Б.В. Великий князь Николай Михайлович // Из глубины времен. 1994. № 3. С. 123–131.


[Закрыть]. Появились работы биографического характера о Николае Константиновиче, Сергее Александровиче Романовых[119]119
  Красюков Р.Г. Великий князь Николай Константинович. Опыт биографии // Из глубины времен. 1994. № 3. С. 106–123; Боханов А.Н. Обреченный // Родина. 1994. № 5. С. 42–47.


[Закрыть], а также статьи, посвященные отдельным событиям, связанным с великими князьями[120]120
  Ганелин Р.Ш. Великий князь Михаил Александрович и Николай II // Дом Романовых в истории России. СПб: 1993. С. 222–234; Розенталь И. Когда отказываются пожать руку царю // Родина. 1995. № 7. С. 38–43; Кудрина Ю. «Ты молишься о твоем бедном Ники…» // Родина. 1997. № 8. С. 51–56; Кудрина Ю.В. Мария Федоровна Романова: последние годы // Отечественная история. 1997. № 6. С. 141–149.


[Закрыть]. Больший интерес для исследователей представляют императорские особы, к ним в первую очередь следует отнести Николая II. Ему и его окружению посвящены научно-популярные исследования историка А.Н. Боханова[121]121
  Боханов А.Н. Сумерки монархии. М., 1993; Боханов А.Н. Николай II. (ЖЗЛ). М., 1997; Боханов А.Н. Романовы. Сердечные тайны. М., 2000.


[Закрыть]. Эти исследования затрагивают деятельность и великих князей, однако в них отражена повседневная духовная, нравственная жизнь великокняжеского окружения и мало содержится информации об их политической деятельности.

Близка к этим работам книга Ю.В. Кудриной «Императрица Мария Федоровна»[122]122
  Кудрина Ю.В. Императрица Мария Федоровна. Дневники. Письма. Воспоминания. М., 2000.


[Закрыть], в которой автор уделила внимание общественной деятельности вдовствующей императрицы как главы Ведомства учреждений императрицы Марии и Российского общества Красного Креста. Акцентируя внимание лишь на одной сфере деятельности императрицы Марии Федоровны, Ю.В. Кудрина не избежала ее идеализации. Но данный труд ценен тем, что основан на архивных материалах. Автор использовала дневниковые записи и памятную книжку Марии Федоровны, которую она вела на датском языке, а также переписку с великими князьями и княгинями, хранящуюся в ГАРФе[123]123
  ГАРФ. Ф. 642. Оп. 1. 3724 ед. хр.


[Закрыть]. Помимо российских архивов Ю.В. Кудрина работала в архиве датского королевского дома в Копенгагене и в Государственном архиве Дании.

В текущей исторической литературе развернулась борьба вокруг фигуры великого князя Кирилла Владимировича, так как это связано с вопросом о праве кирилловской ветви Романовых на престол в России. Поддерживают это право такие исследователи, как А.Н Закатов[124]124
  Зактов А. Н. Император Кирилл I в февральские дни 1917 г. М., 1998.


[Закрыть] и С.В Думин, высказывается против этого М.В. Назаров. А.Н. Закатов в своей работе «Император Кирилл I в февральские дни 1917 г.» доказывает расположение императора Николая II к великому князю Кириллу Владимировичу на протяжении всей его жизни в России. Анализируя поведение великого князя Кирилла Владимировича в дни Февральской революции, автор его полностью оправдывает, считая, что еще 27 февраля Кирилл Владимирович убедился в том, что ни правительство, ни военные власти не в силах предпринять ничего разумного. Более того, властные структуры вообще исчезли. «Единственным их подобием, пусть и незаконным, но представляющим из себя организованную власть, оставался “Временный комитет Государственной Думы для водворения порядка в столице и для сношения с лицами и учреждениями”… Поэтому великий князь Кирилл Владимирович принял решение направиться в Таврический дворец и предложил Гвардейский экипаж в качестве силы для наведения порядка»[125]125
  Там же. С. 57.


[Закрыть]. В противовес этой точке зрения М.В. Назаров считает, что своим поступком великий князь нарушил присягу на верность императору[126]126
  Назаров М.В. Кто наследник российского престола? М., 1998. С. 30.


[Закрыть]. К этой точке зрения присоединяются большинство историков, затрагивающих эту проблему в своих исследованиях[127]127
  Коршунов Ю.Л. Командир Гвардейского экипажа великий князь Кирилл Владимирович // Новый часовой. 1999. № 8–9. С. 267–273; Чакшов В.Н. Романовы: кто они? // Отечественная история. 1998. № 1; Боханов А.Н. Романовы. Сердечные тайны. М., 2000. С. 322.


[Закрыть].

Данный период характеризуется и появлением переводов зарубежной исторической литературы по интересующей нас теме. Анализируя эти работы, следует выделить исследование профессора русской истории Гарвардского университета Р. Пайпса «Русская революция. Ч. 1. Агония старого режима»[128]128
  Пайпс Р. Русская революция. Ч. 1. Агония старого режима. М., 1994.


[Закрыть]. Данная монография ценна тем, что она написана на основе архивов Гуверовского института. Автором был переработан гигантский фактический материал и предпринята попытка дать исчерпывающий анализ причин, повода русской революции. Однако взаимоотношения Николая II с великими князьями не исследованы как отдельная проблема. В монографии нашли отражение лишь наиболее значимые действия великих князей. Так, автор упоминает о влиянии, оказанном великим князем Николаем Николаевичем на Николая II накануне подписания Манифеста 17 октября 1905 г. Проанализировав же события и думские заседания в период с 1 по 5 ноября 1916 г., Р. Пайпс пишет, что они «отмечены нагнетанием революционного психоза»[129]129
  Там же. С. 287.


[Закрыть], который затронул все слои общества, оказав влияние и на великих князей, фактически примкнувших к Прогрессивному блоку. Этим он объясняет встречу Николая II с великим князем Николаем Михайловичем 1 ноября и беседу императора с великим князем Николаем Николаевичем 7 ноября. В этом усматривается влияние С.П. Мельгунова, который впервые в работе «На путях к дворцовому перевороту»[130]130
  Мельгунов С.П. На путях к дворцовому перевороту. (Заговоры перед революцией). Париж, 1931.


[Закрыть] пытался объяснить некоторые действия великих князей, в частности первоноябрьское письмо Николая Михайловича, как «результат склонности действовать под влиянием переменчивых настроений, зависящих от внешних флюидов»[131]131
  Там же. С. 129.


[Закрыть]. Кроме того, Р. Пайпс приписывает великому князю Дмитрию Павловичу роль организатора убийства Г.Е. Распутина, считая, что «Юсупов действовал по наущению Дмитрия Павловича, имевшего на него большое влияние»[132]132
  Пайпс Р. Русская революция. М., 1994. С. 294.


[Закрыть], однако не указывая при этом источник, который позволил ему сделать такой вывод.

Заслуживает внимание сводная справочная работа шведского историка С. Скотта «Романовы. Царская династия. Кто они были? Что с ними стало?»[133]133
  Скотт С. Романовы. Царская династия. Кто они были? Что с ними стало? Екатеринбург, 1993.


[Закрыть]. Книга о судьбах великих князей XX в. содержит большое количество личных сведений, почерпнутых автором из бесед и интервью со многими эмигрировавшими членами царской династии.

События, связанные с великими князьями, описывает и французский историк М. Ферро[134]134
  Ферро М. Николай II. М., 1991.


[Закрыть], хотя его труд и не содержит дополнительных сведений, ценных для нашей работы.

Из последних работ привлекает внимание книга Э. Кука «Убить Распутина»[135]135
  Кук Э. Убить Распутина. Жизнь и смерть Г. Распутина. М., 2007.


[Закрыть], в которой автор хотя и не рассматривает вопросы, имеющие отношение к великокняжеской оппозиции, но выдвигает версию о причастности к этому убийству офицеров британской разведки.

Появляющиеся исторические исследования и новые архивные данные помогают составить более полное представление как о Романовых в отдельности, так и об их совместных действиях, сделать выводы о том, что лежало в основе этих действий в последний год царствования Николая II.

Таким образом, авторами осуществлено комплексное рассмотрение известных, неоднократно цитировавшихся в научной литературе источников для создания более полной и достоверной картины происходящего по интересующей нас теме. Также введены в оборот ранее не использовавшиеся в отечественных научных исследованиях источники[136]136
  Grand Duc Nicolas Mikhailovitch. La fin du tsarisme. Lettres inedites a Frederic Masson. (1914–1918). Paris, 1968; «Момент, когда нельзя допускать оплошностей». Письма великого князя Николая Михайловича вдовствующей императрице Марии Федоровне // Источник. 1998. № 4. С. 3–24; Письма из прошлого // Источник. 1994. № 4. С. 31–38; К истории борьбы в верхах накануне Февральской революции: новые документы / Русское прошлое. 1996. Кн. 6. С. 148–180.


[Закрыть], что позволяет представить новый взгляд на анализируемые события.

В результате изучения литературы были выделены четыре этапа исследования проблемы великокняжеской оппозиции в России в 1915–1917 гг. На первом этапе (1917–1935 гг.) историография носила резко обличительный характер по отношению к последним Романовым. Несмотря на высказанную советским историком М.Н. Покровским идею государственного переворота, который готовился не без участия великих князей, мнения по этому вопросу разделились. Ряд авторов (И.М. Василевский, Н.Н. Евреинов, С.В. Любош, В.А. Канторович) были более осторожны в своих выводах относительно причастности великих князей к перевороту. Другие же (Д. Эрде, В.П. Семенников, С.Д. Мстиславский, Б.Б. Граве, Э.Б. Генкина) поддержали идею М.Н. Покровского.

Своеобразным продолжением концепции дворцового переворота стал следующий период (1935–1960-е гг.) в изучении великокняжеской оппозиции. Но на этом этапе было внесено мало нового в изучаемую проблему. Более того, на смену многообразию мнений пришла единая концепция, выработанная И.И. Минцем в «Истории гражданской войны в СССР»[137]137
  История гражданской войны в СССР. М., 1935.


[Закрыть]. В данном труде в качестве приоритетного направления выдвигалась проблема движения революционных масс, что воплотилось в трудах советских историков этого периода (С.В. Воронкова, А.Я. Грунт, В.Н. Фирстова, К.С. Василенко). Что касается «кризиса верхов», то он считался не существенным и не достойным изучения.