Текст книги "В поисках Зефиреи. Заметки о каббале и «тайных науках» в русской культуре первой трети XX века"

2.5. Каббалистический кабинет профессора Шмидта

В своем первом романе «Серебряный голубь» (1909), написанном под впечатлением от пребывания в имении Бобровка с его огромным собранием книг о «тайных науках», Белый рисует очень яркую и содержательную картину обстановки кабинета, в котором «проводил дни и ночи за чтением филозофических книг»279279
  Белый А. Серебряный голубь: Повесть в семи гл. М.: Скорпион, 1910. С. 7.


[Закрыть] знаток философии и оккультизма профессор Шмидт. Это место в романе столь насыщено деталями, что заслуживало бы специального историко-философского комментария. Кабинет Шмидта – это не только место обитания чудаковатого профессора, к словам которого его друг и главный герой романа Петр Дарьяльский относится с изрядной долей скептицизма. Можем предположить, что это и пространство собственных интересов автора в тот год, когда произошло его первое серьезное знакомство с миром «тайного знания». Остановимся прежде всего на тех подробностях, которые имеют отношение к каббале:

Шмидт сидел, погруженный в бумаги; перед ним лежал большой лист; на листе циркулем был выведен круг с четырьмя внутри перекрещивающимися треугольниками и с крестом внутри; между каждым углом вверх шли линии, разделяя окружность на двенадцать частей, обозначенных римскими цифрами, где «десять» стояло вверху, а единица с правого боку; странная эта фигура была выше вновь окружностью обведена и на «36» частей разделена; в каждой части стояли значки планет так, что над тремя значками был значок зодиакальный; в двенадцати больших клетках стояли и коронки, и крестики, и значки планет, от которых через центр окружности, пересекая звезду, были проведены туда и сюда тонкие стрелки; были еще на фигуре надписи, вписанные красными чернилами: «Жертва», «Косец», «3 кубка», «Свет ослепительный»; сбоку листа были вписаны странные надписи, вроде: [«]X – 10: Сфинкс (X); (99 скиптров280280
  Так в оригинале.


[Закрыть]); 9, Лев, Венера; 10, Дева, Юпитер (Повелительница Меча); 7, Меркурий. Тайна седьмая» и т. д.281281
  Белый А. Серебряный голубь. С. 176.


[Закрыть]

Было нетрудно обнаружить происхождение этого рисунка. Бóльшая часть описанного Белым относится к области астрологии, теме гороскопов, как мы помним, занимавшей его в то время. Его основным источником служила уже упомянутая книга Поля Кристиана «История магии, сверхъестественного мира и судьбы в разные времена и у разных народов» (1870), откуда и была заимствована эта схема.

Рис. 9. Схема для расчета гороскопа (по изд.: Christian P. [Pitois J.-B.] Histoire de la Magie. Paris, 1870. P. 69)

Составляя гороскоп для Дарьяльского, Шмидт предсказывает ему падение, уход от истинного мистического пути и неминуемую гибель. В рассказе об этом нетрудно обнаружить совпадения с гороскопом, составленным для себя самим Белым (вспомним стихотворение «Наин», написанное в «День Луны. Час Меркурия»):

Шмидт ему говорил:

– Ты родился в год Меркурия, в день Меркурия, в час Луны282282
  В стихотворении «Наин» – наоборот: «В тебе подвластный день, Луна, / В тебе подвластный час, Меркурий».


[Закрыть], в том месте звездного неба, которое носит названье «Хвост Дракона»: Солнце, Венера, Меркурий омрачены для тебя злыми аспектами; Солнце омрачено квадратурой с Марсом; в оппозиции с Сатурном Меркурий; а Сатурн это – та часть звездного неба души, где разрывается сердце, где Орла побеждает Рак; и еще Сатурн сулит тебе неудачу любви, попадая в шестое место твоего гороскопа; и он же в Рыбах. Сатурн грозит тебе гибелью: опомнись – еще не поздно сойти со страшного твоего пути…283283
  Там же. С. 176–177.


[Закрыть]

После этого начинается собственно описание кабинета. Дарьяльский сомневается в действенности астрологических расчетов, ему интереснее убранство комнаты, в которой он оказался. Прежде всего его внимание привлекают книги:

Но Дарьяльский не отвечал: он оглядывал книжные полки; странные на полках тут были книги: Кабалла в дорогом переплете, Меркаба, томы Зохара (всегда на столе в солнечном луче золотилась у Шмидта раскрытая Зохара страница: золотая страница вещала о мудрости Симона Бен-Иохая и бросалась в глаза удивленному наблюдателю); были тут рукописные списки из сочинения Lucius Firmicus’a, были астрологические комментарии на «Тетрабиблион» Птоломея; были тут «Stromata» Климента Александрийского, были латинские трактаты Гаммера и среди них один, «Baphometis Revelata», где прослеживалась связь между арабской ветвью офитов и темплиерами, где офитские мерзости переплетались с дивной легендой о Титуреле; были рукописные списки из «Пастыря Народов», из вечно таинственной «Сифры-Дезниуты», из книги, приписываемой чуть ли не Аврааму, – той «Sepher», относительно которой рабби Бен-Хананеа божился, будто ей он обязан чудесами284284
  Белый А. Серебряный голубь. С. 177.


[Закрыть].

«Кабалла в дорогом переплете» – это вряд ли достаточно скромная «Каббала» Папюса. Если предположить, что Белый имеет в виду реальную книгу, это может быть, скорее всего, «Kabbala Denudata» (1677–1684) Кнорра фон Розенрота, обычно переплетавшаяся в два или три пергаменных или цельнокожаных переплета формата in-quatro. Книга не просто важная, а главная для всех европейцев, интересующихся каббалой. Трудно сказать, что имеется в виду под книгой «Меркаба». Меркава, термин, которым в Книге Иезекииля называется Божественная колесница, действительно важное понятие и для еврейского эзотеризма с самых ранних времен, и для европейского оккультизма, однако книга с таким называнием мне неизвестна. Золотые страницы Зоѓара напоминают о книге Б. А. Лемана, написанной золотыми буквами, но, скорее всего, отсылают к уже упомянутому французскому переводу «Книги Сияния» в 6 томах, издававшемуся в те годы (1906–1911) в Париже: это было роскошное (и довольно дорогое) издание большого формата, на специальной бумаге, с трехсторонним золотым обрезом и золотым же тиснением на передней крышке переплета. Астрология в данном случае нас не занимает, но все же не могу не отметить явные опечатки в издании «Серебряного голубя» (которые до сих пор никто не исправил): «Lucius Firmicus» – это, безусловно, Юлий Фирмик Матерн (Julius Firmicus Maternus), римский философ-неоплатоник и астролог IV века, автор одного из самых авторитетных руководств по астрологии «Matheseos libri VIII». Что касается «Тетрабиблиона» – это, конечно, «Тетрабиблос» («Четверокнижие»), древнейший труд по астрологии, написанный во II веке н. э. Клавдием Птолемеем. Под «латинским трактатом Гаммера» Белый, несомненно, имеет здесь в виду даже не книгу, а журнальную публикацию известного венского ориенталиста и историка Йозефа фон Хаммер-Пургшталя (Joseph Freiherr von Hammer-Purgstall; 1774–1856) «Открытие Тайны Бафомета, посредством которой рыцари-тамплиеры, подобно гностикам и офитам, обличаются своими собственными памятниками в отступничестве, идолопоклонстве и нравственной нечистоте» (1818)285285
  См.: Hammer [Hammer-Purgstall J. F., von]. Mysterium Baphometis revelatum, seu, Fratres militiae templi qua gnostici et quidem ophiani apostasiae: idoloduliae et impuritatis convicti, per ipsa eorum Monumenta // Fundgruben des Orients. Bd. 6. Wien, 1818. S. 1–120, 445–499.


[Закрыть]. К этому псевдоисторическому и, как бы мы сегодня сказали, конспирологическому сочинению и восходит столь популярная вплоть до наших дней идея о том, что рыцари-тамплиеры были гностиками, поклонявшимися идолу Бафомету. Этот текст стал одним из основных источников для Элифаса Леви, из книг которого Белый вероятнее всего и узнал про «Гаммера».

Следующие три книги уже имеют отношение к каббале. Под «Пастырем Народов» Белый, скорее всего, имеет в виду отдельный трактат Зоѓара «Верный Пастырь» (Райя меѓемна), о котором он мог узнать из «Каббалы» Папюса. «Сифра-Дезниута» – это уже известная нам и столь ценимая теософами «Книга сокрытия» (Сифра ди-цэниута), ну а «Sepher», написанная Авраамом, – безусловно, «Книга Творения» (Сэфер йецира). Белый упоминает также и талмудическую историю про законоучителя (танная) Йеѓошуа бен Хананью (конец I века н. э. – 131), который заявлял, что с помощью этой книги он может творить чудеса, например

взять тыквы и дыни и превратить их в оленей и оленей, и тогда они произведут еще оленей и оленей286286
  Иерусалимский Талмуд, Санѓедрин, 25d. Также рассказывали, что р. Хананья вместе с р. Ошайей в каждый канун Шаббата занимались «Книгой Творения», изготавливали трехлетнего теленка и съедали его (Вавилонский Талмуд, Санѓедрин, 67b). См.: Friedman Sh. Now You See It, Now You Don’t: Can Source-Criticism Perform Magic on Talmudic Passages about Sorcery? // Rabbinic Traditions between Palestine and Babylonia / Ed. by R. Nikolsky, T. Ilan. Leiden: Brill, 2014. P. 61–63.


[Закрыть].

Как мы видим, у профессора Шмидта была вполне себе неплохая библиотека:

…на столе были листки с дрожащей рукою начертанными значками, пентаграммами, свастиками, кружками со вписанным магическим «тау»; тут была и таблица с священными гиероглифами; старческая рука изображала венец из роз, наверху которого была голова человека, внизу голова льва; с боков – головы быка и орла; в середине же венца были вписаны два перекрещивающихся треугольника в виде шестиконечной звезды с цифрами по углам – 1, 2, 3, 4, 5, 6 и с вписанным числом посредине – 21. Под эмблемой рукой Шмидта было подписано: «Венец магов – Т=400»; были и другие фигуры: солнце, ослепляющее двух младенцев, с подписью: «Quilolath287287
  Опечатка, должно быть «Quitolath». См.: Christian P. [Pitois J.‐B.] Histoire de la Magie… P. 127. Интересно, что и в берлинском переиздании романа 1922 года эта опечатка не была исправлена автором. Отметим также, что явные опечатки или ошибки, такие как «Lucius» вместо «Julius», некогда допущенные, вероятно, самим Белым, повторяются не только в переизданиях его романа, но и во всех исследованиях (начиная с кн.: Мочульский К. Андрей Белый. Париж: YMCA-Press, [1955]).


[Закрыть] – священная правда: 100»; Тифон над двумя связанными людьми, под которым Шмидт надписал: «Это есть число шестьдесят, число тайны, рока, предопределения: т. е. пятнадцатый герметический глиф ‘Xiron’». Еще вовсе непонятные тут были слова: «Атоим, Динаим, Ур, Заин». Сбоку на стуле лежала мистическая диаграмма с выписанными в известном порядке десятью лучами-зефиротами: «Kether – первый зефирот: риза Божья, первый блеск, первое изсиявание, первое излияние, первое движение, премирный канал, Canalis Supramundanus» и восьмой зефирот, Iod, с подписью: «древний змий». Были странные надписи на белом дереве стола, вроде: «прямая линия квадрата есть источник и орудие всего чувственного» или: «все вещественное вычисляется числом четыре». Из книг, значков и чертежей поднималась лысая голова Шмидта288288
  Белый А. Серебряный голубь… С. 177–178.


[Закрыть].

Арканы, загадочные названия и имена, «гиероглифы» и символические картины – все это не должно нас пугать. В сущности, это краткий пересказ раздела о 22 Арканах в книге того же Поля Кристиана289289
  См.: Christian P. [Pitois J.‐B.] Histoire de la Magie… P. 114–130.


[Закрыть], который к тому же был подробно проанализирован Марией Карлсон290290
  См.: Carlson M. The Silver Dove // Andrey Bely: Spirit of Symbolism / Ed. by John E. Malmstad. Ithaca; London: Cornell UP, 1987. P. 68–73.


[Закрыть]. Из этого же источника происходят и рисунки, которые рассматривает Дарьяльский:

Рис. 10–12. Рисунки из книги Поля Кристиана (по изд.: Christian P. [Pitois J.-B.] Histoire de la Magie. Paris, 1870. P. 128, 174, 177)

Арканы Поля Кристиана имеют в основном астрологическое назначение и к каббале фактически не относятся. В отличие от лежавшей «сбоку на стуле» «мистической диаграммы с выписанными в известном порядке десятью лучами-зефиротами». У нее совершенно иной источник: это книга «Ключ к таинствам натуры» (СПб., 1804. 4 т.) Карла фон Эккартсгаузена (1752–1803), юриста, философа, писателя и одного из наиболее известных европейских эзотериков своей эпохи. Как мы помним, Белый упоминает это имя в «Ракурсе к дневнику». В России конца XVIII – начала XIX века сочинения Эккартсгаузена сразу же переводились и становились бестселлерами291291
  См. о нем прежде всего: Faivre A. Eckartshausen et la théosophie chrétienne. Paris: C. Klincksieck, 1969. Автор уделяет особое внимание связям Эккартсгаузена с русскими масонами.


[Закрыть]. В данном случае Белый цитирует раздел о сфирот в 4‐м томе «Ключа», в 1804 году переведенного на русский язык известным масоном А. Ф. Лабзиным, где Эккартсгаузен рассуждает о «10-лиственном древе»:

Kether – Sephira 1, первое одеяние, или риза Божия, первый отблеск, первое изсиявание, существо существ, премирный канал, Canalis supramundanus292292
  Эккартсгаузен К. Ключ к таинствам натуры: В 4 ч. 2‐е изд. Ч. 4. СПб.: Морская тип., 1821. С. 186.


[Закрыть].

Он даже повторяет ошибку русского издания начала XIX века, называя 8‐ю сфиру вместо Hod – Jod: «Jod, Sephira 8, древний змий»293293
  Там же. С. 187.


[Закрыть]. Интересно само знакомство Белого с этой книгой. Популярный в свое время, Эккартсгаузен стал полузабыт к началу ХX века, с распространением оккультизма Элифаса Леви, Папюса и др. Будучи скорее популяризатором эзотерического знания, он выглядел старомодным со своим католическим мистицизмом, просвещенческим пафосом и любовью к нравоучениям…

Описание кабинета профессора Шмидта можно рассматривать как некий конспект интересов самого Андрея Белого в период наиболее интенсивного изучения им эзотерических наук, общения с А. Р. Минцловой, размышлений о «розенкрейцерском пути посвящения».

От Шмидта мы знаем о каком-то другом религиозном образовании, о культуре сознания, <…> о каких-то далеких друзьях России, —

писала тогда поэтесса и антропософ Вера Станевич (1890–1967) в своей рецензии на роман294294
  Станевич В. О «Серебряном Голубе» // Труды и дни. 1914. Тетр. 7. С. 149.


[Закрыть]. Мы видим, сколь значимое место Шмидт-Белый отводил каббале/каббалистике в этом новом, но открывающем древние истины мировидении.

2.6. Сфирот

Учение о десяти сфирот, этапах эманации божественной сущности и одновременно сосудах, ее вмещающих и образующих фигуру Адама Кадмона, вне всякого сомнения, привлекало внимание Андрея Белого. Это не случайно: центральной идеей каббалы считала это учение Блаватская, ее «каркасом» – Штайнер, а Гершом Шолем впоследствии называл его «спинным мозгом» каббалистической традиции.

Рассуждения о «лучах-зефиротах», в которых угадываются структурообразующие элементы мира эманации – сфирот еврейской каббалы, встречаются у Белого с 1909 года: мы видели их упоминания в «Серебряном голубе», подробнее же он о них пишет в «Символизме». Следуя Блаватской, Белый связывает их с десятью «допотопными» (от Адама до Ноя) библейскими патриархами295295
  См.: Белый А. Символизм: Кн. ст. С. 623.


[Закрыть]. Именно эту транскрипцию – «зефироты» – использует он и в других сочинениях. Так, в «Глоссолалии» он поэтически изображает процесс излияния (эманации) божественного света, ссылаясь при этом на «Книгу Творения» (Сэфир йецира):

Знаю я:

– страны света спустились лучами из древнего солнца: на зефиротах лучах (зефиротами «Sepher Iezira» зовет лучи мудрости).

Где она, Зефирея?

Пропала она296296
  Белый А. Глоссолалия. С. 68.


[Закрыть].

Отметим, что в «Сэфер йецира» сфирот имеют совсем другое значение, это скорее некие первопринципы, или первоэлементы, посредством которых Бог творил мир (хотя они и сравниваются с сиянием молнии)297297
  «Десять сфирот ничтойных, образ их как вид молнии» (Hayman A. P. Sefer Yesira… P. 77–78 (Сэфер йецира 1:8)). Ср.: «…высшая Триада Сефиротов излучает семь низших Сефиротов – семь Лучей» (Блаватская Е. П. Тайная Доктрина: В 3 т. Т. 1. С. 180).


[Закрыть]. Подобное гностическое по своей сути толкование сфирот («страны света…»), видимо, было почерпнуто Белым также у Блаватской, хотя в данном случае на него мог оказать влияние и курс из 11 лекций «Тайны библейского миротворения» («Die Geheimnisse de biblischen Schopfungsgeschichte»), прочитанный Р. Штайнером в августе 1910 года в Мюнхене298298
  Рус. изд.: Штайнер Р. Тайны библейской истории сотворения мира (Шестоднев Книги Бытия). Ереван: Энигма, 2004. Ср.: Торшилов Д. О. Текстология берлинской «Глоссолалии». С. 487.


[Закрыть]. Отметим, что в «Глоссолалии» содержится немало примеров некритичного заимствования из оккультно-теософских источников. Например, это касается «Азии», в которой угадывается 4‐й, последний мир каббалистической космологии, мир созидания (олам ѓа-асия), включающий в себя мир небесных сфер и земной мир (или же только земной мир). Вот что пишет Белый:

И аз, Аз, Азия, Азы – влетает в Европу старинным звучанием: из Азии. В Кабалле «Азией» именуется эфир света, невидный обычному оку299299
  Белый А. Глоссолалия. С. 67.


[Закрыть].

Белый рассматривает иерархию 10 сфирот и их разделение на группы или уровни в согласии с теософским представлением о связи каббалы и индуистской метафизики (фактически он пересказывает соответствующий фрагмент «Тайной Доктрины»300300
  См.: Blavatsky H. P. The Secret Doctrine. Vol. 1. P. 393–394.


[Закрыть]):

Итак, эти десять стадий Абсолютного возможно рассматривать с точки зрения символики чисел; единство есть символ, то есть абсолютное; первое явление (хотя бы потенциальное) единства есть двойственность; метафизическое единство <…> есть уже потенциальная двоица, то есть символ Символа; то же и теургическое единство. Но реальное проявление этой двойственности (второй Логос, Пуруша и Пракрити), создающее антиномию между познанием и творчеством, предполагает единство. И потому проявление двуединства, предполагающее единство, есть тройственность; потому-то 3‐й Зефирот Каббалы, Binah, есть один из символов еврейского Божества301301
  Белый А. Символизм: Кн. ст. С. 493.


[Закрыть].

Итак, Белый выделяет высшую триаду сфирот, Кетер – Хохма – Бина, состоящую из корня всего сущего, потенциальной его основы (силы развертывания мироздания) и силы различения и сдерживания. После этого, выявив принцип троичности, он переходит к четверичности в схеме сфирот, связывая ее с принципом андрогинности (мы еще встретимся с этим сюжетом у Поплавского):

Наконец, обнаружение во множественности высшей единой триады, называемое жизнью, есть символ четверичности; IEVE (Ягве) – четверичный символ еврейского Божества (четыре буквы), оставаясь тройственным (три разных буквы), двойственным (Iod – первая буква есть символ мужской, EVE – три следующие буквы символизируют единую жизнь – Еву) и единый (андрогинный символ единства в четверичности, тройственности, двойственности)302302
  См. также: Белый А. Символизм: Кн. ст. С. 623, где значение букв имени IEVE объясняется по д’Альвейдру, Фабру д’Оливе и Э. Шюре.


[Закрыть].

Так получаем мы основание для эмблематики чисел – единицы, двух, трех, четырех. Сумма всех этих первичных чисел – 10. Этому символическому числу «десять» соответствуют 10 лучей-Зефиротов Каббалы; но высшая единица есть символ безусловного (Парабраман303303
  У Блаватской «Эйн-соф – каббалистический синоним Парабрамана (Parabrahm), также Зероана-Акерне маздейцев или любого иного „Неведомого“» (Blavatsky H. P. The Secret Doctrine. Vol. 1. P. 113).


[Закрыть]); следующие девять ступеней суть девять ступеней нисхождения, девять норм манвантарайических304304
  От индуистского термина манвантара, «век Ману»: мера времени, период, в котором мир создается заново.


[Закрыть] обнаружений (инволюции и эволюции); эти обнаружения суть как бы идеи Предвечного; и потому-то число «9» есть число ступеней идей (9 евангельских чинов). <…> И потому‐то число «7» есть мистическое число. Таковы гностические основания для мистики чисел, <…> и потому-то эмблема лучей Зефиротов изображалась так, что в эмблему десяти вписываются цифры от одного до девяти внутри окружности305305
  Белый А. Символизм: Кн. ст. С. 493–494. Ср.: Блаватская Е. П. Тайная Доктрина: В 3 т. Т. 1. С. 534.


[Закрыть].

Мы еще затронем подробнее тему андрогинности в контексте интереса к вопросам пола у Бориса Поплавского. Несмотря на то что, как подчеркивает Е. Григорьева,

необычайный интерес к различным поворотам сюжета андрогина в искусстве и быту конца XIX – начала XX века совершенно закономерно, без тени мистики приводит к всплеску исследовательского энтузиазма по изучению этого вопроса в публикациях конца 20‐го столетия306306
  Григорьева Е. К вопросу о топике андрогинизма в русском литературно-философском модернизме: Компаратив. взгляд sub specie semiologiae // Дискурсы телесности и эротизма в литературе и культуре: Эпоха модернизма. М.: Ладомир, 2008. С. 359.


[Закрыть],

на русском материале этот вопрос практически не проанализирован и даже не обобщен. Тема андрогинности в творчестве отдельных русских авторов лишь затрагивается в нескольких статьях, только две из них ставят эту проблему более или менее широко. Во-первых, это публикация Григорьевой, в которой сделана попытка

проследить некоторые пересечения в репрезентации мотива андрогина в артистической, философской и психоаналитической практике конца XIX – начала XX века307307
  Там же.


[Закрыть]

и дать психоаналитическую интерпретацию релевантных мотивов у Андрея Белого и В. И. Иванова. Автор второй, уже упомянутой выше статьи, М. Аптекман, предлагает анализ

раскрытия образа андрогина и темы андрогинности в ее как мистической, так и сексуальной интерпретации на примере текстов Николая Гумилева «Адам» и «Андрогин», а также стихотворения «Первый Адам» и поэтического цикла «Форель разбивает лед» Михаила Кузмина308308
  Аптекман М. «И двое станут одним»: Еврейская Каббала, мифопоэт. андрогин и Адам Кадмон в поэтике Серебряного века // Дискурсы телесности и эротизма в литературе и культуре… С. 382.


[Закрыть].

В ней также содержится ценный обзор истории использования понятия «андрогин» в философской, религиозной литературе, в том числе в каббале и алхимии, в немецком романтизме и в оккультизме309309
  См.: Там же. С. 382–388.


[Закрыть], при этом впервые рассмотрен возможный каббалистический подтекст понимания андрогинизма у этих авторов. Н. А. Богомолов также отмечает, что «андрогинная тема является одной из основных гумилевских тем, которая присутствует как открыто в стихотворении „Андрогин“, так и подспудно в многочисленных контекстах»310310
  Богомолов Н. А. Русская литература начала ХX века и оккультизм. С. 140.


[Закрыть], а Аптекман обнаруживает вероятные алхимические и масонские коннотации образа андрогина, связанные у Гумилева с представлениями о «ветхом» и «новом» Адамах311311
  См.: Аптекман М. «И двое станут одним»… С. 390–394.


[Закрыть]. Так или иначе, эта многообещающая область, безусловно, заслуживает более тщательного анализа.

2.7. Священный язык

Распространенное в еврейской традиции представление об иврите как праязыке, языке божественном, лежащем в основе мироздания, часто обсуждалось в теософской и оккультной литературе, откуда, вероятно, о нем узнал и Белый. «У оккультистов есть предания, – пишет он в книге статей «Символизм», – что священная тайна слов – едина у разнообразных народов; разнообразное истолкование священного языка породило многообразие догматов»312312
  Белый А. Символизм: Кн. ст. С. 621.


[Закрыть]. Особенности предложенного им истолкования проблемы языка и имени, идеи о предвечном языке человечества, имеют немало сходных черт с представлениями, распространенными в христианской каббале и оккультизме313313
  О поисках единого праязыка и об особом отношении к ивриту в христианской Каббале см.: Coudert A. P. An Eavesdropper in the Garden of Eden: The Search for the Ursprache and the Genesis of the Modern World // The Language of Adam = Die Sprache Adams / Ed. by A. P. Coudert. Wiesbaden: Harrassowitz, 1999. P. 7–24; Schmidt-Biggemann W. Christian Kabbala: Joseph Gikatilla, Johannes Reuchlin, Paulus Ricius, and Jacob Boehme // Ibid. P. 81–122; Kuntz M. L. The Original Language as a Paradigm for the restitutio omnium in the Thought of Guillaume Postel // Ibid. P. 123–150; Edel S. Ideenmetaphysik und Buchstabenmystik: Leibniz, Boehme und die prophetische Kabbala // Ibid. P. 171–192. См. также монографию о рецепции лингвистического учения каббалы в Новое время: Kilcher A. B. Die Sprachtheorie der Kabbala als ästhetisches Paradigma: Die Konstruction einer ästhetischen Kabbala seit der Frühen Neuzeit. Stuttgart; Weimar: J. B. Metzler, 1998.


[Закрыть], однако такого интереса именно к ивриту, какой обнаруживают в этом контексте, скажем, П. А. Флоренский, С. Н. Булгаков, А. Ф. Лосев, у него явно не было. Более того, языковые эксперименты Белого, укорененные в теософской/антропософской традиции, заметно отличаются от того, что можно назвать «каббалистической лингвистикой». Это видно, например, в «Глоссолалии». Объясняя значение отдельных букв и их сочетаний, Белый говорит здесь, в сущности, не о буквах, а о звуках, то есть о фонетике. Главное для него – именно звуки, которые он толкует в эвритмическом ключе как «древние жесты» мистерий и ритуалов. Язык для него – «танцовщица мира»; порождая звуки, язык человека своими движениями как бы повторяет эти архетипические «движения», которыми был создан мир («полость рта есть зародыш вселенной»).

Все это совсем не напоминает, скажем, отношение к языку, представленное в известном Белому еврейском эзотерическом трактате Сэфер йецира («Книга Творения»), согласно которому именно буквы еврейского алфавита (а не звуки, слова или понятия) являются элементами реальности Божества; это те элементарные кирпичики, которые лежат в самой основе бытия, те первоэлементы, комбинированием которых были созданы все сотворенные вещи314314
  См.: Scholem G. The Name of God and the Linguistic Theory of the Kabbala, I // Diogenes. 1972. Vol. 79. P. 72–75; Idem. Kabbalah. Jerusalem: Keter Publ. House, 1974. P. 23–30.


[Закрыть]. В каком-то смысле эта позиция – наиболее последовательное воплощение философско-реалистического подхода к языку. В еврейской традиции слово, имя вторичны по отношению к букве, они закрепляют и ограничивают то бесконечное богатство смыслов, которое содержится в каждой букве. Характер каждого слова или имени определяется свойствами и взаимным расположением букв, его составляющих. Большое значение в каббале имеют и графические характеристики отдельных букв, их форма, однако вовсе не фонетика, что было хорошо известно и христианским каббалистам. Так, Ф. М. ван Гельмонт (1614–1698) был автором специального трактата, посвященного «подлинному естественному еврейскому языку», в котором детально обсуждалась связь между внешними очертаниями еврейских букв и строением речевого аппарата человека315315
  См.: Helmont F. M., van. Alphabeti verè naturalis Hebraici brevissima delineatio. Sulzbach: A. Lichtenthaler, 1667.


[Закрыть]. Согласно ван Гельмонту (Белый в примечаниях к «Символизму» упоминает «Ван Гельмонта», но это, скорее всего, его отец, алхимик Ян Баптист ван Гельмонт), язык, произнося буквы еврейского алфавита, изгибается и как бы принимает их внешний облик. Все это не имеет никакого отношения к звукам, которые для каббалистов достаточно вторичны. Впрочем, стоит признать, что, рассуждая о буквах и звуках, Белый в «Глоссолалии» в основном просто пересказывает соответствующие лекции Штайнера. Штайнер же, «при помощи звуков еврейского языка» объясняющий свои идеи, опирается на ряд известных оккультистских сочинений, имеющих к еврейской каббале незначительное отношение.

Литературный критик, литературовед и переводчик Аркадий Георгиевич Горнфельд (1867–1941) в рецензии на книгу Белого, озаглавленной «Научная глоссолалия» (1922), не принимая (не понимая?) исходных интуиций и задач, в этой книге поставленных, объявляет эту самую «глоссолалию» вымышленной и неподлинной, построенной на фантастическом «корнесловии»:

Понадобился Андрею Белому переход от жара к Заратустре, – он апострофирует: Зар – Жар – Шар: – Zaratos, Zarel, Zarathustra. Вот ему надо свести каббалистических сефиротов с страной зефиров, мечтаемой ими (им? – К. Б.) Зефиреей, и он называет их зефиротами, хотя для этого нет никаких оснований, кроме надобности Андрея Белого. Ясно, что по этому пути сплошной натяжки можно прийти куда угодно; только остаться там нельзя, – ибо наскоком ни страну, ни истину взять невозможно. <…> Если бы критерием глоссолалии была только бессмысленность, то приведенный отрывок есть, конечно, глоссолалия. Но у глоссолалии есть еще необходимый признак: подлинность. Взывающий к Богу Фолдырь царимей316316
  «Фолдырь анифей / Фолдырь мефи царимей / Царь мафами цаларей…» – из текста «бесконечной молитвы» сектантов-прыгунов в Карсской области. См.: Коновалов Д. Г. Религиозный экстаз в русском мистическом сектантстве. Ч. 1. Вып. 1: Физические явления в картине сектантского экстаза. Сергиев Посад, 1908. С. 170.


[Закрыть]не раздвоен: он верит до конца в молитвенность своего возгласа. Андрей же Белый так же хорошо, как и мы с вами, знает, что Азия сама по себе, а фантазия – сама по себе, что созвучие это так же случайно, как портной и патриарх Ной. <…> Знает и отмахивается от этого знания: легче без этого груза317317
  Впервые: Парфенон: Сб. 1. СПб.: Парфенон, 1922; цит. по: Горнфельд А. Г. Научная глоссолалия // Андрей Белый: Pro et contra. С. 524–525.


[Закрыть].