Текст книги "Полигон. Книга 1"

Глава 15

Проверка закончилась в субботу. В понедельник итоги проверки подвел командир дивизии на специально созванном для этого совещании. Он объявил, что по итогам всех мероприятий дивизия получила оценку четыре с минусом, что было чуть-чуть ниже предыдущей оценке за весеннюю проверку. На минус. За прошлый период была твердая четвёрка, без минуса. Но все же, оценка хорошая.

Заканчивая свое выступление, он пообещал всех отличившихся поощрить в приказе, который будет подготовлен к следующему совещанию. После командира выступал начальник штаба, а за ним начальник политотдела.

Выходя из комнаты, где проходило совещание, Пикалов немного замедлил движение и дождался, когда с ним поравнялся капитан Крамаров.

– Как можно разгадать план противника, если все учения идут на карте?

– Пойдем в курилку, там поговорим!

Вдвоем они вышли из штаба. Крамаров достал пачку сигарет.

– Куришь?

– Могу, за компанию!

Офицеры закурили, Крамаров затянулся дымом и начал:

– На картах, конечно, содержится подавляющая часть информации, но немного её есть и на месте учений – солдаты и техника, изображающие противника, орудия, макеты, мишени для стрельбы и т. д.

– Да, но их так мало! К тому же в реальной обстановке инженерные сооружения и техника соответствуют реальным силам воюющих сторон.

– В реальной обстановке материально-вещественных свидетельств присутствия противника на месте будет видно тоже очень мало. Поэтому надо работать с тем, что выявлено.

– Но, в реальной обстановке будет разведка воздушная, электронная и прочая, а у вас такой разведки нет. Как выявляют место нахождения солдат и техники в таких условиях?

– Какой ты настырный! Ну, да ладно! Да, у нас разведки практически нет. Но, тем не менее, мы знаем о передвижение подразделений противника из вводных.

– Между прочим: в военном городке отлично все знали расположение как «своих», так и «чужих». Но я думал, что у штаба дивизии есть свои, особые источники познания.

– Ничего особенного у нас нет! Но, то, что знают в городке, знаем и мы. За противника играла наша воинская часть. Её офицеры и прапорщики иногда звонят по телефону домой. Конечно, они не говорят координаты местности, где находятся. Зато часто используют местные названия. Приезжим эти названия ни о чем не говорят, но жителям городка и нам становится понятно. Телефонисты тоже общаются друг с другом.

– А, их разговоры разве никто не контролирует?

– Контролируют, но за всем не уследишь!

– Но, «противник» ведь знает, что идет утечка информации? Разве он не маскирует свои действия?

– Маскирует, конечно! Но, полностью скрыть свои действия они не могут. Во-первых, движение войск по карте сопровождается движением войск на территории. Во-вторых, посредники из округа вовсе не заинтересованы, чтобы их подопечные получили плохие оценки. Поэтому они довольно часто дают подсказки, которые помогают определить замыслы противоборствующих сторон.

– Ну, а как же «обстановка приближенная к боевой»? Ведь командование округа убеждает нас, что КШУ – это чуть-ли не настоящая война!

– Естественно, что оно так делает: не скажешь, так мы и шевелиться не будем!

Глава 16

На следующий день после окончания проверки в гарнизон прибыла группа корреспондентов то ли из окружной, то ли из центральной газеты. По выражению Шайкевича, им было дано задание осветить прошедшие учения в средствах массовой информации.

Корреспонденты вначале собрались все вместе в штабе, где с ними поработал замполит и работники политотдела, затем одиночным порядком они двинулись в штабы воинских частей. Один из них пришел в штаб зенитного полка. Его разместили в комнате делопроизводителей, где отсутствовала одна из работниц, и был свободный стол. Замполит принес ему доклад командира части и другие документы, которые «освещали» ход учений, которые корреспондент начал изучать. Около десяти часов утра женщины предложили ему попить с ними чаю. Тот согласился. За чаем женщины рассказали ему о своей жизни и работе. Корреспондент поделился сведениями о своей деятельности. Женщины внимательно его выслушали.

– Да! – о чем-то своем думая, произнесла Люба, – Вам хорошо. Вы гонореи получаете!

Две другие молодые женщины тихонько прыснули от смеха и отвернулись в стороны, пытаясь скрыть округлившиеся от смеха лица.

– Да, нет! Пока что бог миловал от такого удовольствия! – смутился корреспондент.

Когда он вышел покурить, женщины объяснили Любе, что корреспонденты получают не гонореи, а гонорары и что гонорея – это венерическое заболевание, передаваемое половым путем. Женщина смутилась, отпросилась у начальника и не появлялась на работе до тех пор, пока корреспондент не окончил работу.

О том, что произошло в штабе зенитного полка к вечеру знал весь гарнизон, хотя женщины не очень-то и трепались.

Алёна утверждала, что рассказала о случившемся только двум своим подругам Ольге и Полине. По её мнению, выходило, что всем остальным жителям посёлка о происшествии рассказала Тамара – вторая женщина. Вот болтунья!

Впрочем, вскоре это происшествие померкло перед другим, которое тоже было связано с корреспондентами. Двое из них решили вечером прогуляться. Выйдя из гостиницы, они прошли до конца асфальтированной улицы, развернулись и пошли назад. Из-за одного из домов вышла женщина и направилась к дому офицеров. Корреспонденты не видели: молодая она или старая, они видели только, что у неё была красивая и стройная фигура.

– Девушка! – произнес один из них, – Где Вы такую фигурку взяли?

– В Ванькинторге! – игриво ответила женщина и на секунду повернулась к ним. Этого было достаточно, чтобы молодые люди увидели лицо. Женщине было около пятидесяти лет. Она следила за собой, делала гимнастику по утрам, сидела на диете. Ей удалось сохранить чуть ли не девичью фигуру, но сделать что-либо с лицом – она не могла. То ли от диеты, то ли от переживаний – лицо у неё выглядело даже страшнее, чем у женщин её возраста, не придерживающихся диет и не делающих гимнастику. Была она не замужней и иногда ходила в кино, которое демонстрировалось в доме офицеров. За глаза её звали Софи Лорен.

– Ух, ты! – только и смог сказать первый корреспондент.

– А морду – что? На сдачу, что ли дали? – не удержался и спросил второй.

Женщина ускорила шаги и вскоре затерялась среди других людей, шедших в том же направлении. Утром она пожаловалась своему замполиту на оскорбительное поведение работников газет. Тот обещал разобраться и принять меры. Но, по всей вероятности, ничего делать не стал. Газетчики в тот же день покинули гарнизон. Говорили ли они об этом происшествии с кем-либо – неизвестно. Но, к моменту их отъезда гарнизон уже обсуждал это событие. На этом закончилась инспекторская проверка и другие, связанные с ней мероприятия. Опять началась жизнь мирная.

Глава 17

Погорели прапорщики Орехов и Саитов. Да, так позорно и громогласно, хуже, чем шведы под Полтавой! Пару недель жители военного городка только их и обсуждали. А случилось вот что!

В субботу, когда практически все еще не были на службе и только готовились к парково-хозяйственному дню Орехов и Саитов на двухколесном мотоцикле отправились на охоту. На окраине полигона, у еловой рощи они спрятали мотоцикл, и пошли пешком вдоль опушки. Солнце еще не взошло. Было туманно. Неожиданно они увидели впереди метрах в трехстах от себя двух крупных животных.

– Лоси! – с ходу определил Орехов, – Больше тут некому быть.

Лоси действительно заходили в эту рощу. Были случаи, когда охотники добывали их здесь.

– Ползем!

И они поползли по-пластунски, стараясь не шуметь. Ползли долго, чуткость и хороший слух лосей были хорошо известны. Вот проползли сто метров, посмотрели: лоси на месте. Еще сто – лоси на месте. И, вот, наконец, подползли на дистанцию выстрела из ружья. Орехов ткнул пальцем в Саитова и показал этим же пальцем на левое животное. Затем ткнул пальцем себе в грудь и показал на правое животное.

Прицелились.

– Три! – скомандовал Орехов.

Грянуло два выстрела. Животные упали. Радостные охотники вскочили на ноги и двинулись к добыче. Но, дойти не успели.

Из леса выскочило восемь мужиков с топорами и пилами.

– Вы почему убили наших лошадей? Да, мы вас сейчас!

– Не подходить! – крикнул Орехов и поднял ружье. Саитов тоже взял ружье наизготовку.

Мужики – татары из соседнего села, остановились. Возможность получить пулю подействовала отрезвляюще.

Начались переговоры. Старший из них потребовал заплатить за убитых лошадей, в противном случае пригрозил вызвать милицию. Ввязывать милицию в это дело прапорщики не хотели. Начался торг. В итоге татары согласились на выплату пятисот рублей. Саитов съездил в часть, взял из сейфа пятьсот рублей. Эти деньги были отданы татарам.

Разумеется, о продолжении охоты не было и речи, и прапорщики вернулись домой. Для снятия стресса купили две бутылки водки и пошли в штаб, в финчасть. В штабе к ним присоединился начальник секретной части прапорщик Потапов. После второй стопки у прапорщиков-охотничков развязался язык и вскоре Потапов стал в курсе событий. После третьей ему что-то не понравилось.

– А, что же вы мясо не забрали?

– Какое мясо?

– Лошадиное. Оно нам не привычное, но всё же это мясо.

– А мы и не подумали об этом!

– Надо забрать!

Прапорщики сели на мотоцикл и поехали к месту происшествия, но татар там уже не было. Убитых лошадей тоже не было. Но была деревянная колода, измазанная кровью, шерстью и мясом. По всей вероятности, на ней рубили мясо на куски.

Прапорщики поехали в аул, где по их предположению жили те татары. Но, пока они их искали – день кончился. Вечером они все же нашли татарина, который был старшим в этой команде. Но, то, что они услышали, шокировало их.

– Мясо мы уже разделили среди людей. Обратно его никто не отдаст. Мы уже едим его.

Так, ни с чем и вернулись горе охотники.

Узнав о происшествии, командир дивизии попросил участкового разобраться. Тот разобрался и через некоторое время доложил, что татары полностью переиграли прапорщиков. Оказывается, они приехали в рощу воровать лес. Если бы прапорщики начали настаивать на приглашении милиции, то могли бы и не платить деньги. Сейчас же ничего сделать нельзя: лошади списаны, деньги оприходованы по учету, мясо роздано, его не собрать. В таком случае лучше всего молчать. Как говорится: «Если попал в дерьмо – сиди и не чирикай!»

Обсуждение в городке длилось долго. Но никуда наверх информация не ушла.

Глава 18

Потянулись длинные ничем не примечательные армейские будни. Во второй половине октября как-то тихо и незаметно уехал куда-то в Африку капитан Смирнов. Его обязанности ни на кого возложены не были. Как заместитель – их должен был исполнять Серов. Но, комдив и его заместители почему-то его игнорировали: если требовалось принять решение с участием начальника финансовой службы дивизии – вызывали Пикалова; а на документах к исполнению ставилась виза: «НФО, исполнить».

Банковские документы подписывал дивизионный художник, солдат срочной службы, прекрасно рисовавший различные картины для политотдела и прекрасно делавший подпись Смирнова на платежных поручениях.

Через две недели в банке узнали об отъезде Смирнова и поинтересовались: «Кто подписывает за него документы?»

На их вопрос Пикалов ответил: «А мы ежедневно летаем в Африку и возим документы ему на подпись!»

Больше ему таких вопросов в банке не задавали. Руководство банка отлично понимало, что какая-либо остановка финансирования повлечет за собой существенную дезорганизацию всей хозяйственной жизни района и многих предприятий межобластного и союзного значения.

В конце октября убыл к новому месту службы – куда-то на Восток лейтенант Писклин. Но, еще до его убытия на его место был назначен старший лейтенант Тимоченко, прибывший из группы войск в Германии.

Но, если офицеры прибывали как-то незаметно, то прибытие военнослужащих срочной службы оказалось явлением заметным. Прибывших солдат определяли в кадрированные роты, доводя их численность до полного штата. Во многих подразделениях число вновь прибывших солдат намного превышало число срочнослужащих служивших здесь.

Создавались новые подразделения – роты и взвода. Вначале их размещали в казармах. Для этого были поставлены вторые ярусы на кровати и уменьшены промежутки между ними. Границы между ротами в казармах стали условными. Войдя в казарму через один подъезд. можно было выйти из неё через другой. Но, вскоре казармы были полностью заполнены. И тогда командование начало размещать солдат в наспех отремонтированных ранее заброшенных старинных бараках.

Упала дисциплина. Начались стычки между солдатами, которые уже давно служили в дивизии и вновь прибывшими, которые были вовсе не новичками, как думали многие. Вновь прибывшие солдаты быстро знакомились друг с другом и создавали небольшие, но очень агрессивные группы, которые стремились подчинить себе как военнослужащих своей роты, так и соседней.

О драках и хулиганских выходках некоторых солдат стало известно командованию округа. Выяснилось, что командиры частей, отправлявшие солдат на полигон, в первую очередь отправляли туда недисциплинированных и буйных военнослужащих, избавляясь таким образом от них. Как правило, это были солдаты, отслужившие более одного года. Этим они не выполнили директиву штаба, которой предусматривалось направление на новое место службы солдат первого года службы. Последовали изменения. Некоторых солдат вернули обратно. Получили других. Стало немного потише и поспокойнее.

Глава 19

Недели за три до 7 ноября началась подготовка к параду в честь очередной годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Дело это было не новым. Праздновали и готовились каждый год. Для начала был проведен строевой смотр. На нем были отобраны те военнослужащие, которым предстояло маршировать. Их было большинство. Меньшинству предстояло нести службу в разных нарядах, караулах и т. д. Пикалов оказался в числе первых. О том, что быть в числе первых он узнал немедленно: всю первую неделю надо было прибывать на службу к шести часам и маршировать до девяти часов утра. За два часа до окончания служебного времени – опять сбор, построение и строевая подготовка до девяти часов вечера. Офицеры, питавшиеся в столовой, заявили, что подготовка к параду приходится на время завтрака и ужина. Но, их успокоили, объяснив, что офицерская столовая будет работать до 10.00 утра и до 22.00 вечера.

На первом занятии всех участников парада распределили по ротам или коробкам, как их называли командиры. Коробка – это строй 10Х 10, т. е. десять человек по фронту и десять человек в глубину. Командовали коробками четыре офицера: старший офицер шел впереди всех, за ним три офицера, а уже за ними шла коробка. Ходили по кругу. Перед трибуной специально для этой цели назначенные военнослужащие подавали команду: «И-и-и Раз!» Коробка и её командиры переходили на строевой шаг и поворачивали головы в сторону трибуны. Стоявшие на трибуне или возле неё старшие офицеры штаба дивизии давали оценку прохождения каждой коробки. Отойдя шагов сорок от трибуны, эти же военнослужащие подавали команду: «И-и-и-Два!» Если оценка была низкой, то старший офицер коробки выходил со своего места и двигался параллельно движению своих подчиненных. По его команде подавалась команда: «И-и-и Раз!», а затем: И-и-и – Два!» Старший офицер в это время стоял чуть в стороне и смотрел, как марширует каждая шеренга. Потом он останавливал коробку и разбирал недостатки.

За несколько дней до праздника в дивизию прибыл генерал-майор из штаба округа: посмотреть и оценить подготовку к параду.

Перед началом тренировки он явился на плац и поднялся на трибуну. Раздалась команда и коробки пошли по своему маршруту один раз, потом второй. Генерал давал какие-то указания командиру дивизии. Тот подзывал командиров коробок и передавал им замечания генерала. По всей вероятности, генерал был недоволен. После третьего прохождения коробок, он остановил всех и позвал командиров к трибуне.

– Какого х – я …, – послышалось через громкоговорящую систему …. Генерал забыл выключить микрофон. О том, что его голос раздается по всему плацу и слышен даже в штабе, он и не подозревал, и продолжал говорить, снабжая свою речь нецензурными крепкими словами. Солдаты и офицеры, стоявшие в коробках, улыбаясь, слушали генерала. Одиночные военнослужащие, проходившие мимо, останавливались и шли поближе к плацу, надеясь услышать что-либо интересное.

Но тут из одной коробки вышел офицер в звании майора и направился к трибуне. Генерал встретил его вопросом: «Какого х – я …. Было не очень хорошо слышно, что он сказал, но микрофон был выключен.

Через некоторое время коробки опять были приведены в движение. Прошли мимо трибуны раз, потом второй, потом третий. После четвертого прохождения было объявлено о контрольном прохождении. Это означало, что коробкам, получившим хорошую оценку, разрешено прекратить занятие и покинуть плац. И вот мимо трибуны прошла первая коробка. Генерал с трибуны подал знак. Комдив остановил коробку и объявил, что оценка у них хорошая и можно следовать в казарму. Еще две коробки, следовавшие за ней, были отправлены на отдых. Наступила очередь коробки, в которой шел Пикалов.

– Надо постараться, – объявил старший офицер. Постарались. Оценка была хорошей. Те же, кто не старался, ходили по плацу еще больше часа.

Занятия продолжались в том же темпе. Пикалов уже представлял: как он будет маршировать, как проведет праздник после парада, но не получилось. Ни первое, ни второе.

За три дня до ноябрьского праздника поступила телеграмма за подписью начальника штаба и начальника финансовой службы округа, которой предписывалось направить ревизора Пикалова на ревизию в воинскую часть, которая находилась в поселке Ненастный.

Офицеры штаба прекрасно знали эту часть, которая была артиллерийской бригадой и подчинялась непосредственно министерству обороны страны. Поселок, где располагался штаб этой части, находился не так уж и далеко от полигона – каких-нибудь 250 километров. Но, добираться до нее было сплошным мучением: вначале надо было от поселка автобусом доехать до райцентра. Затем поездом добраться до промежуточной станции. Там пересесть на другой поезд и доехать до ближайшей к поселку станции. От неё автобусом следовало добраться до посёлка, где располагался штаб части. Добираться следовало скрытно от командования ревизуемой части, чтобы начать мероприятия внезапно. Звонить и просить, чтобы встретили или прислали машину за ревизором, было категорически запрещено в целях соблюдения полной внезапности начала проверки.

Один из офицеров артиллерийской службы вспомнил, что эта воинская часть сильно «прогремела» в начале года. Приглашенный на чай в финансовую службу дивизии он поделился информацией.

В начале года артиллерийской бригадой командовал полковник Филиппов. За год до этого он отличился тем, что собрал все деньги, которые были выделены бригаде на различные цели и построил несколько хранилищ для укрытия техники и вооружения. За это он получил вначале выговор от начальника ГРАУ, а затем часы и благодарность: от него же.

Накануне Международного женского дня он, как всегда, объехал все свои подразделения, поздравил работавших женщин с праздником и вернулся в штаб. До конца рабочего дня оставалось чуть больше часа, и он решил заняться очень важным делом. В сейфе у него стояла бутылка коньяку и маленький стаканчик. Здесь же было несколько шоколадных конфет. Откупорив бутылку, полковник начал наполнять стаканчик коньяком. В этот момент открылась дверь. Угловым зрением полковник увидел, что входит начальник штаба и продолжил операцию.

– К нам прибыла журналистка из журнала «Советская женщина». Она спрашивает: какие у нас отношения с женщинами.

– Скажи: е – м помаленьку! – сказал полковник, заканчивая операцию. Не надо было говорить такие слова, не видя всего, что могло быть в приемной. Повернувшись, он увидел, что за спиной начальника штаба стоит не знакомая женщина. Она и была корреспондентом этого журнала. Она всё слышала.

– Ну, знаете, если Вы при мне позволяете такое говорить в адрес женщин, то представляю, что вы говорите им, когда меня нет и какие у Вас с ними отношения! – заявила она и ушла, не заходя в кабинет.

Начальник штаба пытался убедить её, что то, что сказал полковник, было непродуманной шуткой, что он говорил, не видя её, считая, что в кабинете находятся только двое военнослужащих и т. д. Всё было напрасно. Разъяренная женщина уехала, не приняв никаких оправданий и извинений.

Сразу же после праздника началась разборка. Женщина через руководство журнала вышла на начальника Главного политического управления, который распорядился дать ход этому проступку. В ГРАУ было немало офицеров, которым судьба полковника была не безразлична. Многие из них постарались помочь товарищу по оружию. Но, все было напрасно.

Четыре месяца шло разбирательство, результатом которого стал приказ о переводе Филиппова на службу в штаб округа с понижением в должности. Там он продолжил службу в ожидании выхода на пенсию, до которой ему еще лет пять-шесть.

– Если он ушел примерно в июле, то командировка Пикалова никак не связана со сменой командиров! – заметил Серов.

– Думаю, что «Да»! – ответил артиллерист, – Ревизия у них была в апреле. Говорят, что существенных недостатков не выявлено.

– В принципе, можно позвонить в округ и узнать: к чему быть готовым. Мне кажется, что они могут сказать.

– Ну, вы решайте свои вопросы, а мне пора в отдел, – сказал офицер и ушел.

– Ну, что, будем звонить? – спросил Серов Пикалова.

– Не мешало бы! А кому? Кто может сказать нам: что там такое случилось?

– Был бы Смирнов, проблемы бы не было. Надо подумать!

Думать надо было. Дело в том, что на следующий день к Пикалову должна была приехать жена, с которой он не виделся уже два месяца. Ситуация осложнялась еще и тем, что Вика заранее купила билеты на самолет. Вылететь обратно она планировала девятого ноября, т. е. в день, когда Пикалов должен был уже быть в пункте командировки. Что делать, что делать?

Не придумав ничего, Пикалов решил предоставить событиям возможность развиваться так, как им заблагорассудится. И тут он вспомнил, что для ревизии обычно присылали справку о финансировании.

– Вот и предлог для звонка в округ! – определил он и вернулся в штаб.

Кому звонить: понятно – подполковнику Чувашову, начальнику отдела учета и отчетности.

Дозвониться удалось довольно быстро. Чувашов сам взял трубку телефона.

– Какие проблемы? – спросил он поздоровавшись.

– Да, вот нежданно, негаданно посылают в поселок Ненастный. Обычно до начала проверки высылают справку об объемах финансирования, а тут ничего пока не поступило. Мне ждать или обойтись без неё.

– Я об этой проверки пока ничего не знаю, подожди минуту, сейчас уточню!

Пришлось ждать несколько минут. Телефонистка пару раз переспрашивала: «Говорите? Говорите?»

– Жду, сейчас начальник подойдет! – пришлось несколько раз отвечать Пикалову, и телефонистка отключалась.

Прошло несколько минут, прежде чем в трубке опять послышался голос Чувашова.

– Значит, так! У вас не ревизия, а проверка. Но, вопросов много. Подъедешь в часть, сразу начинай работу. Проверку возглавит представитель округа. Он подъедет чуть-чуть попозже. У него будут все документы. Ехать надо срочно. Там начфин проворовался. Акт нужен для прокуратуры.

– И что много наворовал?

– Не много, но достаточно, чтобы шум поднялся. Дело на контроле у начальника политуправления округа, так что смотри, чтобы все было в порядке.

– Постараюсь!

– Кстати, могу обрадовать: вчера начальник подписал Ваше представление на очередное звание. Возможно, поедешь старлеем, а вернешься капитаном. До свидания!

– До свидания! – сказал Пикалов и повесил трубку и подумал, – За капитана можно и поднапрячься!

Оставшаяся часть дня и день следующий пролетели незаметно.

Вечером надо было встречать Вику. Аэропорт находился более чем в ста километрах от городка. Добираться надо было вначале до районного центра, затем пересесть на маршрутный автобус. Каких-нибудь два часа и вот он, Аэропорт. На словах все выглядело замечательно. Только вот последний автобус в райцентр шел в три часа дня, а нужный автобус в аэропорт отправлялся в пять часов вечера. Пришлось потихоньку уйти со службы. На всякий случай Пикалов согласовал своё отсутствие с Серовым. Тот обещал прикрыть его.

В аэропорт Пикалов прибыл минут за пятнадцать до прибытия самолета. Походив немного по залам, он услышал объявление: «Рейс из Москвы задерживается на два часа!» Пришлось ждать два часа. Через полчаса в справочном бюро он узнал, что самолет из Москвы вылетел. Осталось только ждать. Дождался!

Вика приехала опять нагруженная сумками с продуктами. Тащить их из самолета ей пришлось самой. Пикалов забрал у нее сумки, и они пошли к автобусной кассе. Взяв билеты, они сели в автобус и вскоре поехали домой. Однако, когда приехали в райцентр, оказалось, что автобусы до их поселка будут только утром. До утра надо было ждать почти шесть часов. Что делать? Районный автовокзал не работал и был закрыт.

– Вам что, некуда идти? – поинтересовался водитель.

– Получается так!

– Тогда решайте! Можно со мной добраться до железнодорожного вокзала. Там можно переждать до четырех утра и поехать поездом. Или устроиться до утра в гостиницу.

– Ты как думаешь? – спросил Пикалов жену.

– Решай сам!

– Ладно, пошли в гостиницу!

Гостиница была небольшим невзрачным домиком с маленькими окнами, часть из которых светилась тусклым светом. Но, гостей здесь явно не ждали.

– Мест нет! – объявила дежурная.

– Не на улице же нам ночевать! – возмутился Пикалов, – Разместимся в коридорчике и подождем до утра.

Очевидно, это не устраивало дежурную, но она промолчала.

Пикалов поставил вещи рядом со стоявшим у стены диваном и сел. Вика постояла немного у барьера, за которым восседала дежурная и, дождавшись, когда Пикалов сел, тихо-тихо заговорила с ней. О чем они говорили, Пикалов не слышал. Только через несколько минут дежурная произнесла: «Ладно, есть один номер! Я вас поселю, только с одним условием: до восьми утра вы должны освободить номер и выписаться из гостиницы!» А большего и не надо.

Домой Пикалов и Вика попали только к середине следующего дня. Правда, предвидя новые приключения, Пикалов рано утром позвонил Серову и сообщил ему, что он задержится на неопределенное время.

– До обеда ты никому не понадобился! А что будет после, наверное, даже богу не известно! Так, что постарайся с обеда не задерживаться!

Переодевшись и приведя себя в порядок, Вика занялась обедом.

– Слушай! А не лучше было бы тебе ехать поездом? С учетом времени пребывания в гостинице у тебя на дорогу ушло столько же времени, сколько бы ушло, если бы ты поехала поездом!

– В следующий раз я подумаю над твоими словами. Если бы я выбрала поезд, то пришлось бы незаметно уйти с занятий или отпрашиваться. А так, отпрашиваться не пришлось: вылетела после занятий.

– Да! Неприятности в одиночку не ходят. У меня есть еще одна. В последний день праздника мне предстоит выезд в командировку.

– Это как же понимать? Я что? Останусь одна? На целых двое суток?

– Надо думать: как быть! Выезд контролируется округом. Задержаться не желательно. Слишком многое зависит от этого выезда. – ответил Пикалов, вспомнив о том, что ему сообщил Чувашов.

– Судя по твоим словам, я «к многому» не отношусь!

– Ко «многому» ты не относишься: ты моё «всё».

– Ну, а если я твоё «всё», то задержись на два дня. Ничего не случится в той части, куда ты едешь!

– В части, конечно, ничего не случится. Всё, что могло там случиться – уже случилось. А вот со мной случится неприятность, которая скажется на всей последующей службе. Мне вчера подписали представление на присвоение очередного звания. Получу взыскание – вернут. Жди потом, когда снимут. Ты что, не хочешь, чтобы я стал капитаном.

– Хочу, конечно! Но как же это неприятно: ждать встречу два месяца, приехать за тысячу верст и узнать, что муж тебя, можно сказать, бросает одну среди незнакомых людей и уезжает только потому, что ему слишком дорога военная служба.

– Ну, кое-кто из знакомых у тебя уже есть. Кроме того, надо поискать решение. Может быть, следует сдать билет и купить новый, на восьмое ноября.

– Займись этим! Если тебя не будет здесь, то мне тоже здесь делать нечего.

После обеда Пикалов зашел в штаб. Серов был уже на месте.

– Ну, как встреча после долгой разлуки?

– Встреча произошла в обстановке чуткости и взаимопонимания, – ответил Пикалов словами диктора телевидения, комментировавшего встречи руководителей страны с руководителями других дружественных стран. – Вот только не знаю: как быть? Оставлять жену одну в городке – плохо. Задержаться с выездом на два дня – тоже плохо.

– Да! В таком случае лучше всего – отправить жену домой.

– У неё билет на обратный вылет уже куплен. Была бы возможность обменять его, я бы обменял!

– В этом случае лучше всего ехать в аэропорт, сдать билет и стоять у кассы. Кто-нибудь обязательно откажется от вылета или опоздает. В этом случае шанс купить билет есть. Сразу бери всё, что нужно для командировки. Из райцентра поедешь прямо к месту командировки.

– Пожалуй так и сделаю.