Текст книги "Подведомственность в системе гражданского и арбитражного процессуального права"

1.3. Соотношение частно– и публично-правовых начал в регулировании подведомственности как института процессуального права

В процессуальной науке исследование места института подведомственности в системе отечественного права традиционно сводится к решению вопроса об его отраслевой принадлежности, т. е. об отнесении данного института к материальному или процессуальному праву.[94]94
  См.: Елисейкин П. Ф. Защита субъективных прав и интересов… С. 73–75; Зайцев И. М. Сущность хозяйственных споров. С. 107–108; Осипов Ю. К. Подведомственность юридических дел. Свердловск, 1973. С. 55–59.


[Закрыть] Однако в связи с тем, что с началом проведения правовой реформы в научной литературе вновь стал активно рассматриваться вопрос систематизации отечественного права с позиции деления права на частное и публичное, представляется необходимым решить вопрос о месте института подведомственности в правовой системе в контексте именно такого деления права.

Долгое время проблема дуализма права была негласно снята с обсуждения в научных кругах и лишь с возвращением России к основам демократического правопорядка вопросы соотношения публичного и частного права снова стали предметом широкой дискуссии правоведов, в том числе процессуалистов.[95]95
  См., например: Теоретические и прикладные проблемы реформы гражданской юрисдикции // Межвузовский сборник научных трудов. Екатеринбург, 1998.


[Закрыть]

В настоящее время дифференциация права на частное и публичное, по существу, является общепризнанной в российской правовой науке.[96]96
  См. например: Алексеев С. С. Основы правовой политики России. Екатеринбург; М.,


[Закрыть] Как отмечает С. С. Алексеев, «деление права на “публичное” и “частное” в современной юриспруденции является своего рода исходным пунктом и общим местом – фактом, который хоть и нуждается в объяснении, но сам по себе очевиден».[97]97
  Алексеев С. С. Право – надежда наша. Екатеринбург, 1999. С. 40.


[Закрыть] По свидетельству Р. Давида и К. Жоффре-Спинози, такое разграничение для стран романо-германской правовой семьи, к которой относится и российское право, является «фундаментальным делением права».[98]98
  Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. М.,


[Закрыть] Даже в странах англо-американской системы права, в которых деление права на частное и публичное принципиально отрицалось, отмечается постепенное проникновение такого разграничения в правовую систему.[99]99
  См., например, об английском праве: Jolowicz J. A. On Civil Procedure…P. 164.


[Закрыть]

1995. С. 34–42; Теория государства и права / Под ред. В. М. Корельского, В. Д. Перевалова. С. 315; Черданцев А. Ф. Теория государства и права. С. 104–105; и др.

1996. С. 60. См. также: Jolowicz J. A. On Civil Procedure. Cambridge University Press. Cambridge, 2000. P. 16–17.

Вместе с тем следует отметить, что единых четких критериев для деления права на частное и публичное в науке не выработано, напротив, этот вопрос вызывает достаточно оживленные споры. В то же время без таких критериев нельзя определенно дать границы частному или публичному праву, следовательно, найти ответ на вопрос, к какому праву, частному или публичному, относится интересующее нас процессуальное право, и конкретно – нормы института подведомственности. Не случайно в правовой литературе процессуальное право называют и в качестве отрасли публичного права,[100]100
  См.: Алексеев С. С. Право – надежда наша. С. 41; Викут М. А. Взаимодействие публичного и частного права в гражданских процессуальных правоотношениях // Теоретические и прикладные проблемы реформы гражданской юрисдикции. Екатеринбург, 1998. С. 33; Спиридонов Л. И. Теория государства и права. С. 172.


[Закрыть] и в качестве отрасли, совмещающей частные и публичные начала права,[101]101
  См.: Зайцев И. М. Соотношение публично-правового и частноправового в гражданском процессуальном кодексе // Теоретические и прикладные проблемы реформы гражданской юрисдикции. Екатеринбург, 1998. С. 27–32; Савельева Т. А. Судебная власть в гражданском процессе: соотношение публично– и частноправовых начал // Теоретические и прикладные проблемы реформы гражданской юрисдикции. Екатеринбург, 1998. С. 187.


[Закрыть] и даже вовсе не включают ни в состав частного, ни в состав публичного права.[102]102
  Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. С. 63, 65.


[Закрыть]

Не вдаваясь в традиционную для правовой науки дискуссию о критериях деления права на частное и публичное, для определения места института подведомственности как составной части процессуального права в аспекте такого деления хотелось бы проанализировать предлагаемые критерии применительно к процессуальному праву.

В качестве критерия дифференциации права на частное и публичное называется, к примеру, направленность правового регулирования. Так, частное право имеет своей целью удовлетворение потребностей и защиту интересов отдельных лиц, тогда как публичное – охраняет общие интересы государства.[103]103
  Теория государства и права / Под ред. В. М. Корельского, В. Д. Перевалова. С. 315.


[Закрыть] Однако использование такого критерия не позволяет определенно отнести процессуальное право к частному или публичному праву. С одной стороны, в порядке судопроизводства удовлетворяется потребность конкретного индивида в судебной защите своих прав и законных интересов, что отвечает признакам частного права. С другой стороны, нельзя говорить о том, что защита прав и законных интересов заинтересованных в судебной защите лиц не входит в сферу общих интересов государства, которые, в свою очередь, регулируются отраслями публичного права. Кроме того, в порядке судопроизводства могут защищаться непосредственно интересы государства, особенно в порядке конституционного судопроизводства. Следовательно, процессуальное право, в соответствии с указанным критерием, отвечает и признакам публичного права.

Если за критерий деления права на частное и публичное взять формальный критерий, например, кому предоставлена инициатива защиты права в случае его нарушения, в соответствии с которым публичное право – это то, которое охраняется по инициативе государственной власти, частное же – то, которое охраняется по инициативе частного лица,[104]104
  Черепахин Б. Б. К вопросу о частном и публичном праве. М., 1994. С. 17.


[Закрыть] то можно согласиться с О. В. Исаенковой, посчитавшей, что в этом случае отрасли гражданского процессуального и арбитражного процессуального права окажутся за рамками такого деления.[105]105
  Исаенкова О. В. Судебная защита прав средств массовой информации: соотношение публичного и частного права // Теоретические и прикладные проблемы реформы гражданской юрисдикции. Екатеринбург, 1998. С. 152.


[Закрыть] В качестве причин этого О. В. Исаенкова называет то, что в гражданских процессуальных и арбитражных процессуальных правоотношениях, с одной стороны, обязательным субъектом выступает суд как орган государственной власти[106]106
  Мнение о суде как обязательном субъекте процессуальных правоотношений в процессуальной науке не является бесспорным. См. об этом: Козлов А. Ф. Место суда среди других субъектов советского гражданского процессуального права // Сборник научных трудов СЮИ. 1966. Вып. 6. С. 148; Жеруолис И. А. Сущность советского гражданского процесса. Вильнюс, 1969. С. 62, 64.


[Закрыть] (признак публично-правового регулирования), а с другой стороны, четко проявляется принцип диспозитивности как основополагающее начало, на котором строится гражданское и арбитражное судопроизводство.[107]107
  Исаенкова О. В. Судебная защита прав… С. 152.


[Закрыть] Кроме того, критерий инициативы защиты не дает ответа на относимость процессуального права к частному или публичному праву и по той причине, что возбуждение судопроизводства в действительности возможно как по инициативе частных лиц, так и по инициативе органов государственной власти, об этом свидетельствуют, в частности, ст. 52, 53 АПК и ст. 45, 46, 47 ГПК.

В качестве еще одного критерия деления права на частное и публичное правоведами предлагается принцип централизации и децентрализации. В соответствии с этим критерием для публичного права характерным является то, что отношения регулируются исключительно велениями, исходящими от одного единственного центра, каковым является государственная власть. Для частного же права характерно то, что государственная власть принципиально воздерживается от непосредственного и властного регулирования отношений, а предоставляет такое регулирование множеству маленьких центров, множеству субъектов права.[108]108
  Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С. 38, 39.


[Закрыть]

Использование этого критерия также не позволяет однозначно отнести процессуальное право к публичному или частному праву. Отличительной чертой гражданских процессуальных и арбитражных процессуальных отношений, как справедливо отмечается процессуалистами, является то, что они – есть властеотношения.[109]109
  Арбитражный процесс / Под ред. М. К. Треушникова. С. 20; Гурвич М. А. Гражданские процессуальные правоотношения и процессуальные действия // Труды ВЮЗИ. М., 1965. Т. 1. С. 63–64.


[Закрыть] Суд от имени государства осуществляет правосудие. В связи с этим полномочия суда по отношению к иным участникам процесса имеют властный характер. Как справедливо отмечал А. Ф. Клейнман, суду принадлежит руководящая роль на всем протяжении процесса, и в частности, в стадии судебного разбирательства и вынесения решения, которое, вступив в законную силу, становится общеобязательным, а стороны должны ему подчиниться.[110]110
  Клейнман А. Ф. Новейшие течения в советской науке гражданского процессуального права. М., 1967. С. 10.


[Закрыть] Таким образом, процессуальное право с определенностью можно было бы отнести к публичному праву, поскольку единственным центром, регулирующим процессуальные правоотношения, является суд как орган государственной власти.

Однако процессуальная деятельность строится не только на началах руководящей деятельности суда и силе его властных полномочий. Следует согласиться с позицией В. М. Семенова, отметившего, что законодатель наделяет участников процесса такой полнотой процессуальных возможностей, которая требует от суда защиты прав и охраняемых законом интересов в соответствии с их природой и характером регулируемых отношений.[111]111
  Семенов В. М. Специфические отраслевые принципы советского гражданского процессуального права // Сборник ученых трудов СЮИ. Свердловск, 1964. Вып. 4. С. 325.


[Закрыть] В каждом судебном деле, как отмечает В. М. Семенов, ряд важнейших процессуальных актов, в частности, возбуждение дела и другие, суд совершает исключительно в сочетании с распорядительными действиями лиц, участвующих в деле.[112]112
  Там же. С. 327.


[Закрыть] Не случайно в качестве основополагающих принципов гражданского и арбитражного процессов неизменно называются принципы диспозитивности и состязательности сторон.[113]113
  См. например: Арбитражный процесс / Под. ред. М. К. Треушникова. С. 44–47; Арбитражный процесс / Под ред. В. В. Яркова. С. 65–69; Фурсов Д. А. Предмет, система и основные принципы арбитражного процессуального права (современные проблемы теории и практики). Автореф. дис… докт. юрид. наук. М., 2000. С. 28.


[Закрыть] Более того, в процессуальной правовой литературе принцип диспозитивности назван в качестве двигающего начала процесса.[114]114
  Советское гражданское процессуальное право / Под ред. М. А. Гурвича. М., 1957. С. 39.


[Закрыть]

Заинтересованное лицо само решает для себя вопрос, обращаться или нет в суд за защитой своих прав, в каком объеме и какими средствами их защищать, кроме того, в ходе процесса оно может отказаться от дальнейшей судебной защиты путем отказа от иска, признанием иска или заключением мирового соглашения. При этом, как гласит п. 5 ст. 49 АПК, арбитражный суд не принимает отказ от иска, признание иска, уменьшение размера исковых требований и не утверждает мировое соглашение только в том случае, если эти действия участвующих в процессе лиц противоречат закону или нарушают права и законные интересы других лиц. В остальных же случаях, в том числе если нарушаются права и законные интересы самих участников процесса, арбитражный суд обязан согласиться с распорядительными действиями сторон. Аналогичное правило установлено и в ч. 2 ст. 36 ГПК.

Также ставит под сомнение публично-правовую природу процессуального права состязательное начало арбитражного и процессуального процессов. Суд в своей деятельности связан требованиями истца и возражениями ответчика, выйти за пределы которых он не имеет права. Стороны, в свою очередь, наделены обширными возможностями проявлять активность и инициативу, самостоятельно доказывать те обстоятельства, на которые они ссылаются в обоснование своей позиции, использовать при этом выбираемые ими самими средства доказывания и т. д. Суд не должен вмешиваться в процесс доказывания, оставаясь при этом лишь в роли арбитра, разрешающего дело. В соответствии с п. 2 ст. 66 АПК арбитражный суд только вправе предложить лицам, участвующим в деле, представить дополнительные доказательства, если сочтет невозможным рассмотрение дела по имеющимся материалам, тогда как стороны вправе и не откликаться на предложение суда, поскольку ответственности за это закон не предусматривает.

Таким образом, можно сделать вывод, что деятельность суда как регулятора процессуальных отношений сковывается соответствующими распорядительными действиями участников процесса, а это, в свою очередь, опять же свидетельствует о децентрализации процесса, а следовательно, и о его частноправовой природе.

Проанализированные выше критерии деления права на частное и публичное не являются исчерпывающими: в правовой науке выработаны и иные критерии,[115]115
  См. об этом подробнее: Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998; Тихомиров Ю. А. Публичное право. М., 1995; Черепахин Б. Б. К вопросу о частном и публичном праве. М., 1994.


[Закрыть] анализ которых также приводит к выводу о том, что процессуальное право не следует рассматривать как отрасль права, имеющую в чистом виде публично– или частноправовую природу. Связано это с тем, что, как справедливо отметил В. М. Семенов, в процессуальных отношениях суда с участниками дела скрещиваются два начала: начало власти и подчинения, поскольку сами по себе процессуальные правоотношения имеют тип публично-правовых, и начало диспозитивности в поведении лиц, участвующих в деле.[116]116
  Семенов В. М. Специфические отраслевые принципы… С. 325.


[Закрыть] Таким образом, можно сделать вывод, что процессуальное право находится на стыке частного и публичного права. Сочетая в себе элементы и частного и публичного права, процессуальное право имеет смешанную частно-публичную правовую природу.

Вместе с тем не будет верным утверждение, что и все институты процессуального права также имеют смешанный, частно-публичный правовой характер. Судебная власть как таковая – публична, поэтому там, где имеет место ее непосредственное применение, соответствующий процессуальный институт будет иметь публично-правовую природу, там же, где в той или иной мере основополагающим будет волеизъявление участников судопроизводства, в зависимости от степени вмешательства публичной власти в их активность, соответствующий процессуальный институт будет иметь частноправовую или смешанную, частно-публичную правовую направленность. Так, в качестве примера частноправового института процессуального права можно назвать институт отказа от дальнейшей судебной защиты в порядке ст. 49 АПК, когда такой отказ не противоречит требованиям закона и не нарушает прав и интересов других лиц. Отказ от субъективного права в данном случае является проявлением частноправового начала, поскольку таким образом происходит реализация гражданско-правовой юридической свободы личности. Несомненную же публично-правовую природу имеют такие процессуальные институты, как гражданская процессуальная и арбитражная процессуальная ответственность, процессуальные сроки, институт обеспечения иска и др.

В процессуальной литературе, разделяющей взгляд на дуалистическую природу процессуального права, высказано мнение о бесспорном публично-правовом характере института подведомственности.[117]117
  Бабаков В. А. Публично– и частноправовые начала в гражданском процессуальном праве // Теоретические и прикладные проблемы реформы гражданской юрисдикции. Екатеринбург, 1998. С. 212.


[Закрыть] Однако такое утверждение сомнительно по целому ряду причин. Действительно, подведомственность как институт, устанавливающий относимость того или иного дела к ведению определенного юрисдикционного органа, основывается на признании государством за этим органом права на рассмотрение и разрешение соответствующей категории дел. В противном случае деятельность юрисдикционного органа, не поддерживаемая принудительной силой государственной власти, по существу лишится своего смысла: выигравшей дело стороне должно быть гарантировано право на принудительное исполнение решения в случае недобросовестного поведения должника. В то же время само распределение категорий дел между различными органами юрисдикционной системы основывается на публичном государственном интересе обеспечения их правильного, доступного и своевременного разрешения.

Все более развивая институт третейского разрешения споров, как институт, свойственный частному праву, государственная власть тем не менее сама устанавливает те категории дел, которые заинтересованные лица могут разрешить минуя государственные суды. В частности, Федеральный закон «О третейских судах в РФ» предусматривает расширение подведомственности третейских судов путем предоставления им возможности рассматривать споры между гражданами (физическими лицами) и организациями (юридическими лицами), что до его принятия не разрешалось.[118]118
  См. об этом: Виноградова Е. А. Разрешение экономических споров третейским судом // Арбитражный процесс / Под ред. В. В. Яркова. М., 2003. С. 641.


[Закрыть] Таким образом, общая подведомственность дел негосударственным юрисдикционным органам определяется государством в императивном порядке.

Такой подход к формированию подведомственности негосударственных юрисдикционных органов наблюдается практически во всех странах, где такие органы существуют.[119]119
  В данном случае имеются в виду внутренние третейские суды (арбитражи).


[Закрыть] Например, в Швеции деятельность третейских судов (арбитражей) осуществляется в соответствии с Законом об арбитраже 1999 г.[120]120
  Stockholm Arbitration Report. 1999:1.


[Закрыть] Подведомственность дел арбитражам определена в ст. 1 данного Закона. При этом, если арбитраж вынесет решение по делу, которое согласно шведскому праву ему неподведомственно, арбитражное решение является недействительным (ст. 33 Закона). В Англии подведомственность дел арбитражам и правила их деятельности урегулированы Законами об арбитражах 1950 и 1979 г., во Франции – Книгой IV нового Кодекса гражданского судопроизводства, в Испании – Законом об арбитраже 1988 г., в Греции – ст. 867–903 Гражданского процессуального кодекса, в Бразилии – Федеральным законом № 9.307 от 23 сентября 1996 г., в Италии – ст. 806–840 Гражданского процессуального кодекса и т. д.[121]121
  См. об этом подробнее: Access to Civil Procedure Abroad / ed. by H. J. Snijders. Kluwer Law International. The Hague. The Netherlands, 1996; Civil Justice in Crisis / Ed. by A. A. S. Zuckerman. Oxford University Press. New York, 1999; Ануфриева Л. П. Международное частное право. М., 2001. Т. 3. С. 85–107.


[Закрыть] Правилом, общим для всех государств, является то, что решение, вынесенное арбитражным судом по вопросам, не отнесенным законодательством к подведомственности третейских судов (арбитражей), является недействительным, и, следовательно, не может быть исполнено принудительной силой государства.

Публично-правовую сущность института подведомственности подтверждает и наличие гражданской процессуальной и арбитражной процессуальной ответственности за нарушение правил подведомственности. Законодательно установлено, что при обращении за защитой нарушенных прав и охраняемых законом интересов в ненадлежащий юрисдикционный орган дело не будет рассматриваться, а в случае ошибочного рассмотрения – подлежит безусловной отмене или не имеет юридической силы.

Вместе с тем о публично-правовой сущности института подведомственности в чистом виде можно говорить лишь применительно к случаям исключительной (единичной) подведомственности, когда определенная категория дел отнесена к ведению исключительно одного юрисдикционного органа. В этом случае лица, заинтересованные в защите своих прав и законных интересов, могут реализовать свое право на их защиту только посредством обращения в строго определенный юрисдикционный орган, без каких-либо возможных вариантов иного поведения. Аналогично не предусматривается иных вариантов возможностей разрешения дела, кроме установленной законом, при императивной подведомственности, когда дело рассматривается хотя и несколькими юрисдикционными органами, но в строго определенной законом последовательности. Здесь заинтересованные лица также должны подчиняться установленным законодателем требованиям к порядку обращения в тот или иной орган юрисдикционной системы.

Однако законодательством предусмотрены ситуации, когда нормы о подведомственности оставляют решение вопроса об органе, который будет рассматривать конкретное дело, на усмотрение заинтересованных в защите своих прав и законных интересов лиц. Такие положения, на наш взгляд, свидетельствуют о наличии частноправовых начал в институте подведомственности.

В соответствии с традиционным пониманием правил альтернативной подведомственности[122]122
  См. например: Осипов Ю. К. Подведомственность юридических дел. Свердловск, 1973. С. 40.


[Закрыть] заинтересованному в защите своих прав лицу законом предоставляется возможность самому по своему усмотрению выбрать один из предлагаемых юрисдикционных органов, который бы занялся разбирательством его дела. Говорить о публично-правовых нормах здесь не будет уместным, поскольку распоряжение правом на обращение за защитой хоть и стеснено рамками указанных законом органов, но тем не менее целиком зависит от воли юридически свободного заинтересованного субъекта.

При смешанной подведомственности, помимо возможности выбора, как при альтернативной подведомственности, одного из предлагаемых юрисдикционных органов, в случае выбора несудебного органа и получения от него неблагоприятного для себя решения заинтересованному лицу для разрешения его дела предоставлена возможность дополнительно вновь обратиться в судебный орган. Таким образом, заинтересованный субъект самостоятельно может выбрать, в какой из юрисдикционных органов ему обратиться за защитой, а в случае выбора несудебного органа впоследствии, опять же по своему усмотрению, пересмотреть дело посредством обращения в суд.

Наиболее же свидетельствует о присутствии в институте подведомственности частноправовых положений наличие правил договорной подведомственности. Сам термин «договорная» связан в первую очередь с частным правом, поскольку характеризуется наличием согласованной воли двух или более равноправных субъектов. По взаимному согласию стороны вправе передать практически любой спор, возникший между ними, на рассмотрение третейского суда. При этом арбитражный суд или суд общей юрисдикции не вправе пренебречь таким соглашением, поскольку его наличие свидетельствует об изменении сторонами подведомственности дела, после чего этим судам дело становится уже неподведомственно. Возможность самостоятельного изменения подведомственности дела по договоренности сторон и является ярким примером частноправового регулирования института подведомственности.

Таким образом, основываясь на вышеизложенном, следует сделать вывод, что институт подведомственности, как и процессуальное право в целом, органично сочетает в себе элементы частного и публичного права, то есть, является по существу смешанным частно-публичным правовым процессуальным институтом. Регулируя вопросы относимости той или иной категории дел к ведению государственных или поддерживаемых государством юрисдикционных органов, институт подведомственности решает публично-правовые задачи. В то же время, предоставляя заинтересованным субъектам право самостоятельно выбирать орган, который, по их мнению, наиболее подходит для разрешения конкретного дела, институт подведомственности тем самым развивает частноправовые начала процессуального права.

Придерживаясь мнения о смешанной частно-публичной правовой сущности института подведомственности, следует отметить, что границы между публичным и частным правом, как справедливо отмечал И. А. Покровский, не представляют резкой демаркационной линии и на протяжении истории далеко не всегда проходят в одном и том же месте.[123]123
  Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. С. 40, 41.


[Закрыть] Области регулирования публичного и частного права, в том числе и в пределах института подведомственности, в различных временных рамках менялись. Это связано с тем, что как для правовой системы в целом, так и для отдельных отраслей и институтов права наиболее важно оптимальное, гармоничное, отвечающее интересам общества сочетание частного и публичного права. В литературе отмечается, что проблема такого сочетания публичного и частного права в современном правоведении только ставится и до конца еще не решена.[124]124
  Зайцев И. М. Соотношение публично-правового и частноправового… С. 29.


[Закрыть] В этой связи необходимо проследить возможные тенденции в развитии сочетания публичного и частного права и в нормах о подведомственности.

Концепция судебной реформы в Российской Федерации устанавливает, что законодатель гарантирует защиту основных прав и свобод человека и в связи с этим «переориентацию всей деятельности правоохранительных органов в части приоритетности защиты интересов личности перед публичным интересом».[125]125
  Концепция судебной реформы в РФ. М., 1992. С. 35.


[Закрыть] Основываясь на данном положении, вполне логично допускается проникновение частноправовых диспозитивных начал и в регулирование института подведомственности. Учитывая приоритет частного интереса над публичным, можно было бы предоставить заинтересованному лицу право самому определять тот орган, в котором он будет отстаивать свои права и законные интересы. Так, провозглашенное ст. 46 Конституции РФ всеобщее право на судебную защиту в условиях современной разветвленной судебной системы можно было бы трактовать и как предоставление субъекту права самому выбирать подсистему судебной власти для обращения за защитой.

На наш взгляд, такое решение проблемы соотношения частно– и публично-правовых начал в регулировании института подведомственности будет в корне неправильным. Нормы о подведомственности – это не просто институт процессуального права, а институт, обеспечивающий сбалансированное функционирование всей юрисдикционной системы государства и равномерное распределение нагрузки по разрешению юридических дел между отдельными юрисдикционными органами. Решение этих задач относится к важнейшим публично-правовым государственным интересам и обеспечивается в первую очередь четким разграничением полномочий соответствующих органов. Пересечение компетенции различных юрисдикционных органов, т. е., когда разрешение конкретного юридического дела возможно в двух, трех и более органах, совершенно справедливо относится к негативным явлениям юрисдикционной системы,[126]126
  См. например: Решетникова И. В., Ярков В. В. Гражданское право и гражданский процесс… С. 84.


[Закрыть] поскольку неизбежно ведет к возникновению споров о подведомственности. Поэтому наиболее отвечающим интересам слаженного функционирования механизма разрешения юридических дел в государстве видится публично-правовое императивное установление подведомственности дел конкретным юрисдикционным органам. Учитывая конституционность права на судебную защиту, правила альтернативной или смешанной подведомственности, содержащие диспозитивные частноправовые начала, целесообразно применять к регулированию подведомственности лишь в тех случаях, когда это приведет к более оперативному разрешению дел, а также с целью разгрузить судебную систему путем разрешения незначительных или очевидных дел в несудебных органах.

Особого внимания заслуживают правила договорной подведомственности, поскольку их существование в условиях свободного гражданского оборота является объективно необходимым. Субъекты, наделенные юридической свободой распоряжаться своими субъективными гражданскими правами самостоятельно на свой риск и страх, должны иметь возможность разрешения споров между ними, не прибегая к помощи судебной власти государства. В то же время при установлении правил договорной подведомственности следует исходить из характера правоотношений, из которых возникает подлежащее разрешению дело. В зависимости от того, из частноправовых или публично-правовых материальных отношений возникло спорное правоотношение, договорная подведомственность может или не может допускаться. В этой связи следует признать правильным существующее положение, когда третейское разбирательство в соответствии с законодательством о третейских судах возможно между юридическими лицами и (или) гражданами только по спорам, возникающим из гражданских правоотношений, поскольку данные отношения являются частноправовыми и государство не вправе вмешиваться в их разрешение без волеизъявления на то заинтересованных лиц.

Правила договорной подведомственности не следует распространять на дела, возникающие из административных или иных публично-правовых отношений. В этом случае превалирующим является специфика объекта правоотношения, которая не может быть проигнорирована. Наличие публичного интереса свидетельствует о непосредственном участии в данном правоотношении государственной власти, которая в своей деятельности связана соответствующими нормами закона, выходить за пределы которых просто не вправе. Поэтому нормы о подведомственности дел из публично-правовых отношений также должны иметь публично-правовую сущность и императивный характер.

В какой-то мере исключениями из этого правила могут быть ситуации, когда государство, несмотря на то, что в силу своей природы и придает публичный характер возникающим с его участием правоотношениям, тем не менее выступает как субъект гражданского права, например, во взаимоотношениях с инвесторами, в первую очередь – с зарубежными. Это связано с тем, что судебная власть, хоть и является независимой от иных ветвей власти, все же представляет интересы и государства, по крайней мере, в глазах инвесторов, чье личное участие в финансировании государственных проектов требует гарантии того, что вложенные ими средства будут в полном объеме и без проволочек возвращены. Передача споров между государством и инвесторами на разрешение независимых и беспристрастных арбитров является одной из таких гарантий.[127]127
  См. например: Вашингтонская Конвенция об урегулировании инвестиционных споров между государствами и резидентами других стран 1965 г.


[Закрыть] Поэтому можно признать справедливым закрепление в ст. 22 Федерального закона «О соглашениях о разделе продукции» возможности разрешения споров между государством и инвесторами по их соглашению в суде, в арбитражном суде или в третейском суде (в том числе в международных арбитражных институтах). Этой же логике отвечает предусмотренная ст. II Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже возможность для публично-правовых юридических лиц обращаться для разрешения споров, возникающих из внешнеторговых сделок с их участием, к арбитражу.

Вопрос о договорной подведомственности споров с участием публично-правовых органов по-разному решается в зарубежных государствах. В странах англо-американской системы права возможность рассмотрения споров с участием государственных органов, как правило, допустима (например, в США третейские суды вправе рассматривать споры в сфере антимонопольного права). Это можно объяснить тем обстоятельством, что в странах англо-американской системы права не признано деление права на частное и публичное, следовательно, этот фактор в меньшей степени влияет на функционирование юрисдикционной системы.

В странах континентальной системы права, напротив, возможность передачи споров из публично-правовых отношений на рассмотрение третейских судов является редким исключением из правила. Так, в Греции, где согласно ст. 867.1 Гражданского процессуального кодекса в арбитраж могут быть переданы лишь частноправовые споры, касающиеся вопросов, которые стороны свободны самостоятельно урегулировать (исключаются, в частности, дела о разводе, дела государственного интереса и т. д.), недавнее дело AED 24/1993 продемонстрировало расширительный подход к подведомственности дел арбитражам. В этом деле специальный Верховный суд постановил, что даже налоговые споры могут быть переданы в арбитраж, если это установлено соглашением между государством и зарубежным инвестором.[128]128
  Kerameus K. D., Koussoulis S. Civil Justice Reform: Greek Perspective // Civil Justice in Crisis (ed. by A. A. S. Zuckerman). Oxford University Press. New York, 1999. P. 382.


[Закрыть] В Швеции Закон об арбитраже 1999 г. предусматривает передачу в арбитраж споров, вытекающих из антимонопольного права, однако эта возможность ограничена принятием решения лишь в отношении гражданско-правовых последствий антимонопольного права в том, что касается сторон.[129]129
  Stockholm Arbitration Report. 1999: 1.


[Закрыть]

Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что понимание института подведомственности как института, имеющего дуалистическую частно-публичную правовую природу, имеет не только теоретическое значение, но и практическую ценность как в законотворческой, так и в правоприменительной деятельности. Использование различного сочетания частно– и публично-правовых начал в регулировании данного института позволит эффективно скоординировать работу всего механизма разрешения юридических дел, разумно распределяя нагрузку между различными юрисдикционными органами. В то же время проявленная законодателем последовательность в правовой регламентации института подведомственности будет способствовать правильному определению заинтересованными субъектами подведомственности конкретного дела, исходя из частной или публичной природы спорного правоотношения. Так, в случае коллизии подведомственности, внимание законодательных и правоприменительных органов должно быть обращено на частноправовую сторону подведомственности. Для юрисдикционной системы является более рациональным, если возможность выбора юрисдикционных органов осуществляется в рамках договорной подведомственности – между государственным судом и третейским судом (арбитражем), а не в рамках альтернативной подведомственности – между двумя государственными судами.