Текст книги "Дифференциальная психология и психодиагностика. Избранные труды"

4. Задания, может быть, и не столь сложные по квалификационным требованиям, но связанные с известным изобретательством и рационализацией, иначе потребуется чрезмерная затрата времени и сил.

5. Задания, включающие одно или несколько предыдущих, но с обязательным добавлением организаторской деятельности (руководство бригадой, ведение переговоров с поставщиками, смежниками или заказчиками и т. п.).

Следует допустить, что при дальнейшем, более углубленном изучении внутрицеховых заданий может быть разработана иная их классификация. Пока, основываясь на данной классификации, рассмотрим, какие задания мастер предпочитал для испытуемых А. И. Сухаревой.

Ясной и законченной картины, видимо, получить здесь еще нельзя. Мастер при распределении заданий, да еще в начальный период знакомства с новыми рабочими, мог судить о них лишь поверхностно. Сговорчивость, покладистость молодого рабочего при получении задания могла быть истолкована мастером как выражение склонности к определенного рода работам. Кроме того, и сами рабочие еще не всегда отчетливо понимали, что им больше подходит. Все эти и подобные им обстоятельства придают попытке А. И. Сухаревой сугубо ориентировочный характер, это первая разведка в новую область.

Ознакомившись с заданиями мастера, предназначенными для двух полярных в этой группе испытуемых по силе, она выявила, что наиболее «слабым» в группе оказался Г. (мастер поручал ему задания первого и второго типов). Наиболее «сильному» в группе – Ж. – мастер поручал любые задания, в том числе и организационные. Следовательно, разница между испытуемыми была достаточно заметна мастеру. Но это, возможно, случайное наблюдение не дает оснований для каких-нибудь точных заключений.

Выводы по всему исследованию А. И. Сухаревой группируются по вопросам собственно методическим и теоретическим.

К числу первых относятся выводы, касающиеся вычленения индивидуальных объективных производственных показателей в кривой работы. Выше о них уже говорилось достаточно.

Несомненный интерес представляют теоретические выводы. Из них следует, что на каждом новом этапе деятельности и в разных профессиональных ситуациях требования к человеку меняются. В соответствии с этим как раз и обнаруживается то, что можно было бы назвать относительной профессиональной пригодностью.

Не в каждой трудовой ситуации с равным успехом реализуются природные особенности человека.

В этом исследовании еще не удалось с достаточной полнотой раскрыть связь между типом профессионального задания и индивидуальными особенностями людей в отношении сочетаний основных свойств нервной системы, но показано, что в том виде труда, который был изучен, внутрипрофессиональная дифференциация заданий во всяком случае существует и связана с индивидуальными различиями.

В психологической литературе не раз раздавались призывы к психологическому изучению профессий, к составлению профессиограмм, где были бы изложены специфические психофизиологические требования профессии к человеку.

Вряд ли можно мириться с тем, что эти призывы пока не находят должного отклика. По целому ряду причин психологи еще не пришли к тому, чтоб изучать требования профессий и их психофизиологические критерии. Следует также представить себе трудности анализа и выработки психофизиологических критериев требований профессии. Эти трудности обусловлены отставанием психофизиологии индивидуальных различий.

В любой науке ее достижения и неудачи неразрывно связаны с ее методическим вооружением. Нельзя решить задачи, если нет для этого средств. С конца XIX века появилось средство для установления различий между людьми – тесты, которые в значительной степени предопределили круг исследований. Изучались и профессии: устанавливались требования, которые они предъявляют к различным психическим процессам, с тем, чтобы эти требования затем были воплощены в определенный тип заданий, позволяющих сравнивать одного испытуемого с другим.

Пока господствовали тесты как основной инструмент определения профессиональной пригодности, никаких других средств и не требовалось, Но впоследствии сказалась ограниченность возможностей традиционных тестов, а во второй половине XX века от них стали по многим причинам отказываться. Оказалось, что к профессиям нет психологического подхода, нет основания, с помощью которого можно было бы изучать и классифицировать работников по их профессиональной пригодности.

Интересно обратиться к одной специальной области психологии труда, имеющей прямое отношение к затронутым вопросам, – к психологической классификации профессий. В том, что такая классификация настоятельно необходима, сомнений ни у кого нет. В самом деле, в современном обществе насчитывается несколько тысяч профессий. Как ориентироваться в этом многообразии? По какому принципу группировать их?

Обращаясь к теоретическим изысканиям, посвященным классификации профессий, можно встретить в них самые различные принципы группировки. Так, все профессии делятся на три группы: работа с людьми, работа по людским отношениям, работа с материальными объектами. В другом случае профессии делятся также на три разряда.

1. Профессии материальных отношений.

2. Профессии формальных отношений.

3. Профессии идеальных отношений.

В первый разряд входят профессии, связанные с перемещением предметов, куда относятся транспортные профессии, с приспособлением предметов, чем занимается, например, кровельщик, и изменением предметов – в качестве образца автор называет каменотеса, но, видимо, сюда же должны быть причислены все виды труда, где предмет претерпевает переработку.

Профессии формальных отношений менее отчетливы, к ним причисляются труд воспитателя, обслуживающего персонала (кельнер, водитель, стенографистка и т. п.).

В идеальный разряд попадают такие занятия, где люди имеют дело с обобщениями самого различного порядка, – от руководителя предприятия до математика и философа. Были классификации профессий «по уровню», причем в это понятие вкладывали специфический смысл – уровень интеллекта, как он устанавливается традиционными тестами.

Каждая из приведенных классификаций содержит основу деления, в большинстве случаев имеющую известное жизненное значение.

Разве можно отрицать, что за уровнем профессий находится нечто реальное? И вместе с тем любая из этих классификаций вызывает внутренний протест. Логичная по замыслу, она внезапно ведет к таким выводам, которые никак не могут найти психологического оправдания: например, сочетания и объединения профессий в группы никак не согласуются с психологическими представлениями о них. Например, приходится считать, что водитель и стенографистка – это профессии одного типа. Лицам, всерьез занимавшимся проблемой профессиональной пригодности, не нужно доказывать, насколько такое сближение нереально.

Только слепое следование задуманной схеме заставило автора найти психологическую общность этих профессий. И таких примеров во всех классификациях подобного рода, к сожалению, слишком много.

В чем основной и органический порок всех этих классификаций? Невольно напрашивается такой ответ: профессии классифицировались без опоры на те признаки, которые действительно дифференцируют людей. Между тем любая психологическая классификация, имеющая целью распределение людей, может быть построена только на этом, то есть научном, основании. Можно ли делить профессии по «объекту», с которым имеют в них дело, то есть по работе с самими людьми, по работе с отношениями людей, с материальными объектами? Доказано ли научно, что люди по своим природным стабильным данным делятся на группы именно по этому принципу, то есть одни от природы склонны к работе с людьми, другие – к работе в сфере отношений, а третьи – к работе с материальными предметами? Чтобы обосновать такую теорию, нужно создать концепцию дифференциальной психологии, опирающуюся на современные научные представления, найти ее теоретические и экспериментальные доказательства, а не ограничиваться несколькими удачными примерами.

Классификации профессий, о которых шла речь, не обосновывались подобным образом, поэтому они выглядят случайными и напоминают некие логические упражнения по систематизации профессий. В самом деле, профессии представляют собой очень сложное и многостороннее общественно-психологическое явление, а значит, они поддаются бесконечному числу группировок. Совсем не исключено, что некоторые группировки окажутся практически ценными. Но в громадном большинстве случаев это работа вслепую. Прежде чем начинать классификацию, нужно знать, из каких оснований исходить и к какой цели стремиться.

Профессии можно классифицировать для разработки психологических основ обучения, для решения проблем профессиональной пригодности, для изучения задач эргономики. Эти классификации не совпадают между собой. За рамками психологии профессии классифицируются с физиологической, медицинской, экономической и других точек зрения.

Чтобы классифицировать профессии по каким-то признакам, необходимым для разработки проблемы профессиональной пригодности, нужно располагать концепцией дифференциальной психофизиологии. Сам признак деления должен быть обусловлен гипотезой или теорией психофизиологии индивидуальных различий. Такая теория, как известно, существует.

«Теория свойств нервной системы, – пишет В. Д. Небылицын, – исторически есть последняя и наиболее прогрессивная концепция физиологических факторов индивидуальности, основными своими чертами… выгодно отличающаяся от прежних попыток объяснить физиологическую природу личных особенностей» (Небылицын В. Д., 1966, с. 348).

Выше неоднократно освещались те разделы этой теории, которые разъясняли постановку и разработку проблемы профессиональной пригодности.

Теория основных свойств нервной системы рассматривает, как сказано выше, физиологические факторы индивидуальности. Свойства нервной системы как таковые представляют собой физиологические феномены. Но И. П. Павлов, начиная изложение этого предмета, сразу указал, что свойства «открываются» исследователю в их жизненных проявлениях. «Многолетнее лабораторное наблюдение и изучение огромного количества собак по методу условных рефлексов постепенно открывали нам эти свойства в их жизненных проявлениях и комбинациях», – писал он в первых же строчках своей знаменитой статьи 1935 года. Для человека эти жизненные проявления чаще всего могут быть одновременно названы и психологическими. Понятие о жизненных или психологических проявлениях основных свойств нервной системы человека стало одним из самых употребительных и необходимых в этом учении. Оно входит в дифференциальную психофизиологию.

В эпоху написания статьи И. П. Павлова свойства нервной системы и их проявления за немногими исключениями, к которым относятся работы А. Г. Иванова-Смоленского и его сотрудников (1952), изучались у человека путем наблюдений. Позже все более и более стала осознаваться необходимость их изучения экспериментальным путем, в чем немалая заслуга покойного Б. М. Теплова, решительно настаивавшего на этом.

Сама по себе теория, указывающая на существование индивидуальных различий в некоторых функциях нервной системы высших животных и человека, обычно не вызывает принципиальных возражений. Другое дело, имеют ли психологические проявления свойств нервной системы практическое значение и можно ли с научной необходимостью положить их в основу для создания дифференциальной психологии. Для проблемы профессиональной пригодности тот вопрос весьма существен. Соотношение между каким-то видом деятельности и индивидуальными особенностями может стать предметом научного изучения только в том случае, когда и то и другое представляет собой не хаотические сочетания случайностей, а опирается на закон. Трудовая деятельность, формирование в ней отдельных профессий имеют именно закономерный характер. Как же обстоит дело с индивидуальными особенностями?

Современный уровень разработки проблемы профессиональной пригодности обусловлен состоянием дифференциальной психологии. Это дает право на первое, относительно грубое разделение профессий – по абсолютным или относительным требованиям к человеку. Нельзя обойти вопрос о значении при распределении по рабочим постам психических свойств личности – способностей, понимаемых традиционно как познавательные функции, черт характера и темперамента.

Для самого предварительного обсуждения этого вопроса необходимо представить себе, как включаются эти свойства личности в общую концепцию индивидуальных различий, зависящих от сочетания основных свойств нервной системы. Это важно и потому, что при рассмотрении проблемы профессиональной пригодности в первую очередь, а иногда и исключительно рассматривали и рассматривают познавательные способности, о которых в данной книге говорилось мало.

Вопрос о способностях в познавательной сфере был чрезвычайно запутан тестологией. Об этом направлении прикладной психологии было уже сказано. Один из органических пороков состоит в том, что здесь не установлена разница между природными, стойкими свойствами личности и свойствами, легко изменяемыми. В сфере познавательных функций такое различие имеет особенно большое значение и игнорирование его приводит к теоретической путанице и грубым ошибкам.

Один из первых признаков разочарования в традиционных тестах можно заметить в научном направлении, рассматривавшем тесты со строго позитивистских позиций. Это направление отказывало тестам в каком-либо психологическом истолковании, видя в них только измеритель, соотносимый с другим, внешним, то есть производственным, критерием. Такой подход напоминает любопытное определение понятия, впервые данное А. Бине: «Интеллект есть то, что испытывают мои тесты». Интеллект, согласно этой формуле, не определяется в системе психологических понятий сам по себе. Он есть продукт тестового измерения. Однако такой абстрактный позитивизм вступил в противоречие с научным прогрессом. В последнее время это внутреннее противоречие позитивизма перенесено в психофизиологии из области интеллектуалистской тестологии в область трактовки личности. Позитивизм, между прочим, выражается в поисках любых зависимостей, значение которых определяется только одним, доказанным фактом их существования. При господстве этого взгляда не возникает причинной иерархии зависимостей, и создаваемая система, как бы ни было велико ее временное утилитарное значение, никогда не может быть прочной, так как она не строится на познанных внутренних закономерностях психических свойств и структуры личности.

Если прикладная психофизиология на Западе начала избавляться от тестов и переходить на изучение других сторон личности, то она не избавилась от основного порока, присущего тестам, перенеся его и на новую область своих исследований. «Тревожность», «нейротизм», «экстраверсия и интроверсия» как характеристики личности по существу не образуют системы научных понятий, а изучаются как удачно зарегистрированные проявления, соотносимые с чертами поведения и с успехом или неуспехом в некоторых жизненных ситуациях. Признание неудовлетворительного состояния прикладной психофизиологии стимулирует живой интерес к учению о свойствах нервной системы у представителей современной психофизиологии (Broadbent D. Е., 1961).

Недоверие к традиционным тестам как методу измерения профессиональных способностей не означает, что и сама проблема способностей также неплодотворна или должна быть признана научно несостоятельной. Однако при ее решении необходимо отказаться от «слепого» метода тестов.

Отечественная психология (имеются в виду исследования Б. М. Теплова, Б. Г. Ананьева, А. Н. Леонтьева, Н. С. Лейтеса, В. А. Крутецкого и др.) внесла признак различия между двумя житейски близкими понятиями «задатки» и «способности».

По определению Б. М. Теплова, «задатки» – это анатомо-физиологические особенности, лежащие в основе способности, и это понятие должно быть отделено от понятия «способности», которое в наиболее общем виде можно охарактеризовать как индивидуальную особенность деятельности.

Эта характеристика несколько отличается от обычно приводимых в советской литературе. Согласно ей индивидуальная особенность может стать или не стать способностью, особенность рассматривается не только как личное свойство индивида. Особенность становится способностью, если человек попадает в те условия, при которых именно она объективно необходима. Таким образом, способность «рождается» во взаимодействии личности и объективных требований жизни.

Н. С. Лейтес, говоря о разработке проблемы способностей в трудах Б. М. Теплова, отметил:

«Им в полной мере учитывалось, что психические свойства личности, в том числе и способности, детерминируются прежде всего условиями жизни, а у человека эти условия имеют общественный характер» (Лейтес Н. С., 1966, с. 43).

Поэтому субъект, обнаруживающий способности в одних производственных условиях, может оказаться неспособным в других условиях. Задатки, эти индивидуальные признаки мозга, материального субстрата психики, проявляются как личные особенности субъекта, но какие из них выступят как основа способности и будут совершенствоваться, что одновременно означает развитие и совершенствование самого мозга, зависит не от субъекта, а от общественного спроса на проявление этих особенностей.

Для возникновения способности нужны не только общественные условия, но и материальный субстрат, который генетически всегда индивидуален. Для его познания, по словам В. Д. Небылицына, современная психофизиология располагает «теорией физиологических факторов индивидуальности» – учением об основных свойствах нервной системы. Учение это на его современном этапе не дает еще права на то, чтобы устанавливать прямые связи между свойствами нервной системы, как они представлены у данного индивида, и задатками. Можно говорить о возможных путях, о подготовке к исследованию этой связи. Пока представляется, что ни одно из ныне известных свойств нервной системы, включая и весьма плодотворное в данной связи свойство динамичности (Небылицын В. Д., 1966), еще не исчерпывает самых существенных признаков задатка. Они, вероятно, необходимы, но не достаточны, составляют важные факторы задатков, способностей, но ими не ограничиваются факторы.

Тот же ход рассуждений может быть применен к другим психическим свойствам. Наиболее непосредственная связь чаще всего устанавливается между свойствами нервной системы и темпераментом; этой связи посвящено большое исследование В. С. Мерлина (1964). Подчеркивая непростой характер возникающих зависимостей, он склонен, как и Б. М. Теплов, видеть в темпераменте психологическое проявление свойств нервной системы. Б. М. Теплов предполагал, что в «темпераменте наиболее прямо выражается природная основа характера» (1963, с. 16). Однако экспериментальная и даже теоретическая база для решения этих вопросов не может оцениваться как достаточная.

По вопросу профессиональной пригодности сталкиваются в основном две противоположные точки зрения. Согласно одной из них пригодность понимается как скрытая в человеке особенность, которую можно раскрыть, используя соответствующие методические приемы, причем сделать это можно с равным успехом в любой произвольно выбранный момент – при обучении в школе, при поступлении на работу, при призыве в армию и т. д. Естественно, что все внимание исследователя, ставшего на эту точку зрения, сосредоточивается на выборе средств диагноза – нужно найти правильную методику.

Такое истолкование профессиональной пригодности не может опираться на дифференциальную психологию. Люди изучаются только с точки зрения профессии, в отрыве от психофизиологических свойств. Их действительные природные различия нередко рассматриваются как малосущественные. Ведь к одной и той же профессии могут подойти люди, различные по своим природным чертам, но сходные по показателям интеллекта. И в последующем их не разделит критерий производственной успешности, который может поставить их на одну и ту же ступень. Правда, этот критерий многозначен и успешность одного специалиста может оказаться совсем не тем, что успешность другого; но чтобы обнаружить это, нужно оценить не саму успешность, а нечто другое, что не находит выражения в этой системе взглядов.

Вместо существенной для человека психофизиологической классификации появляется распределение по уровням: по уровню развития, по производительности и т. п. Нельзя отрицать практической полезности таких классификаций, но нельзя отрицать, что они не касаются главных и наиболее общих характеристик людей.

В другом понимании пригодность – это человеческое качество, которое ни у кого не таится, а создается в деятельности. Случайно или целенаправленно выбранные виды деятельности постепенно, в различном индивидуальном темпе формируют пригодность, которая может найти применение в одной или нескольких профессиях. Проявления этой пригодности зависят от того временного момента, в который ее изучают, то есть от того, с какой фазой ее становления совпала процедура диагностирования.

Для этого понимания необходима дифференциально-психологическая теория: понятно, что классификация людей по уровням не может охарактеризовать возможных индивидуальных темпов их продвижения; для предсказания особенностей индивида в этом отношении нужно основываться на каком-то представлении о природных данных. Апелляция к теории вытекает в этом случае из самой постановки проблемы. Но одновременно возникает и вопрос об удовлетворенности своей деятельностью. Пока что приходится исходить из положения априори: чем полнее при прочих равных условиях реализует человек в труде свои природные возможности, тем полнее достигаемое им удовлетворение.

Эта точка зрения открывает путь к содержательному психологическому анализу учебной и производственной успешности. Тот повторяющийся конечный результат, который кажется непосвященному каждый раз тождественным лишь самому себе, например продукт конструкторского или художественного творчества, в действительности всегда несет печать своего созидателя. Индивидуальность продукта труда отражает черты человека. Зная их, можно предсказать, в каком направлении можно ожидать его развития в дальнейшем. Что же касается уровней развития отдельных процессов и функций, то при этом понимании их нужно рассматривать как производные, детерминируемые природными чертами и теми видами деятельности, в которых они уже проявлялись в прошлом опыте, естественно, наложившем свой отпечаток на весь облик личности.

Именно эта последняя точка зрения находит все больше сторонников, именно она находится в согласии со взглядами, не раз высказывавшимися в советской психологии труда.

Так, Н. Д. Левитов в работе, опубликованной еще в 1926 году, писал, перечисляя ограничивающие психотехнический диагностический эксперимент условия, следующее:

«Пригодность к профессии не следует считать чем-то раз навсегда установленным, но скорее надо представлять как процесс, требующий длительного и последовательного наблюдения» (Левитов Н. Д., 1926, с. 87).

Далее Н. Д. Левитов останавливается на роли упражнения в формировании пригодности, специально обращая внимание на необходимость учета опыта учителей, имеющих возможность наблюдать за своими учениками.

Мысль о том, что пригодность к профессии складывается в самом профессиональном труде, повторялась и в других работах этого автора.

Излагая вопрос о профессиональной пригодности, он указывает, что вопрос этот рассматривают с трех сторон: при подборе кадров и при выборе профессии, при обучении профессии, и в скобках поясняет, как формировать пригодность человека к той или другой профессии. С нашей точки зрения, формирование пригодности есть задача более широкая, чем профессиональное обучение. В дальнейшем изложении автор дает более полное истолкование пригодности.

«Профессиональную пригодность, – указывает он, – надо рассматривать не только в статике, как постоянное свойство личности, но и в динамике, в ее становлении и развитии». Несколько ниже он говорит о том, что пригодность возрастает по мере увеличения стажа работы, хотя «повышение пригодности зависит от желания человека улучшать производительность своего труда…» (Левитов Н. Д., 1926, с. 87).

Положение Н. Д. Левитова о том, что «к огромному – большинству профессий по своим природным данным все люди более или менее пригодны…», представляется верным. Конечно, не все мысли, высказанные этим ученым, совпадают с тем, что написано в этой книге. Но такое истолкование самого понятия профессиональной пригодности нельзя не признать правильным. Н. Д. Левитов раньше других психологов пришел к такому пониманию этой проблемы.

Вероятно, когда наши сведения о психофизиологической организации человека станут более обширными, мы сможем сказать, в каких случаях допустима функциональная тренировка. Но несомненно и то, что при функциональной тренировке мотивационный комплекс, стимулирующий работника, не используется, хотя он заключает в себе огромные возможности специально профессионального психофизиологического развития, ведущего к наиболее точному соответствию человеческих действий со структурой профессии.

Психологам необходимо объединить уже намеченные более 40 лет назад подходы к формированию пригодности с новым подходом, считающимся с человеком прежде всего как с личностью. Благоприятная мотивация составляет важнейшее условие формирования пригодности. Не отвергая специальных психологических опытов по лабораторной тренировке отдельных функций, в первую очередь должен быть оценен комплекс мероприятий по психологическому стимулированию трудовой деятельности как наиболее важный фактор формирования пригодности, если иметь в виду массовый масштаб. И тут психологу предстоит поистине непочатый край работы. Для того чтобы создать и поддержать психологическую мотивацию, должны быть проанализированы и использованы все средства морального и экономического стимулирования.

Вопрос этот слишком обширен, значителен и выходит за пределы задач данной книги. После его разработки он должен стать предметом специальной публикации. Но уже сейчас можно сказать, что психолог, работающий непосредственно на промышленном предприятии, сконцентрирован на вопросах психологического стимулирования трудовой деятельности. Поэтому он должен прежде всего сосредоточить свои силы на следующем.

1. Проанализировать все ступени продвижения работника с перспективой не на месяцы, а на годы.

2. Изучить отношения «малой социальной группы» как в системе равенства, так и в системе подчинения.

3. Спланировать индивидуальный профессиональный путь наиболее представительной и многочисленной группы работников, с тем чтобы добиться ясного представления у каждого о том, чего они могут достигнуть при добросовестном и ответственном отношении к своему труду.

Многие существенные проблемы профессиональной пригодности не находят еще освещения. Можно обсуждать проблему в границах того, на что дает право накопленный материал. Нет сомнения, что дальнейшее развитие и разработка проблемы не опрокинут основных положений, выдвинутых до настоящего времени. Вместе с тем – главная, а может быть, и главнейшая часть работы еще впереди. Еще в 1959 году Б. М. Теплов писал:

«Теперь мы подошли к такому этапу нашей работы, когда задача сопоставления, во-первых, результатов, полученных разными экспериментальными методиками, и, во-вторых, результатов экспериментального исследования с жизненными показателями типологических особенностей высшей нервной деятельности выдвигается на первый план» (Теплов Б. М., 1959, с. 9).

В данной книге сделана попытка посильного решения этой задачи в определенной области.