Текст книги "Скиталец. Дворянин"

Глава 10
Новички

– Суть покажи, – произнес здоровенный детина, вынув изо рта массивную сигару.

– А на кой она тебе? – удивился мужчина чуть за пятьдесят, вздернув бровь.

На фоне богатыря-боцмана он выглядел не очень. Отталкивающая внешность. Седой, плешивый, среднего роста, болезненно худой. Поношенный матросский бушлат висит мешком. Недельная щетина, пожелтевшая возле губ от табачного дыма. Во рту – изгрызенный крепкими зубами мундштук видавшей виды старой трубки.

По всему видать, не так давно использовал «Аптечку». Все же странная это штуковина. Взять те же зубы. После ее использования обновляются и становятся, как у молодого. А вот с сединой и отсутствием волос ничего поделать не может. Можно сказать, с того света возвращает, оторванные конечности восстанавливает, если увечье только что получено. А с такой малостью не справляется.

– Странный ты человек. Тебе работа нужна? – смерив его взглядом, поинтересовался боцман.

– Ну? – вопросом на вопрос ответил мужчина.

– И как прикажешь брать тебя в команду, если я не знаю, кто ты?

– Ты, мил-человек, мне голову-то не дури. Суть моя тебе и даром не сдалась. Я, поди, не в королевский флот нанимаюсь и в вассалы твоему капитану подаваться не собираюсь. Кто тебе нужен? Палубные матросы, злые в драке и умелые стрелки. Так это мы и есть.

– Так не пойдет.

– А не пойдет – и не надо. Идем, сынок, – решительно поднимаясь, произнес мужчина, увлекая с собой молодого крепкого паренька.

Вообще-то он был абсолютно прав. При найме на корабли вольных капитанов и каперов далеко не все показывали свою Суть и заключали по ней договоры. Мало ли какая у матроса на то причина. Конечно, в этой связи могли возникнуть сложности при расчете, да и опыт начислялся в урезанном виде, а морской ценз и вовсе не зарабатывался. Но это уже сложности нанимающегося. Иное дело, что и наниматель мог просто послать такого темнилу.

Отойдя от столика боцмана, парочка пристроилась у другого, в уголке, так, чтобы не отсвечивать и держать под контролем весь зал замызганной таверны. Мужчина, подняв руку, подозвал подавальщицу. Заказал по пинте пива и яичницу с беконом в сковородке. Наподдал по аппетитному заду, вызвав игривый смех. Подкрутил седые усы и сглотнул, заметно дернув кадыком, явно на что-то нацелившись.

– Колин, я, конечно, не собираюсь тебя учить, но я подобный подход правильным не считаю, – произнес парень, когда они вновь остались одни.

– Успокойся, мальчик. Не все ли тебе равно, на какую посудину поступать на службу?

– Вообще-то разница есть. Нам бы команду поудачливее.

– Поопытней и побогаче, – хмыкнул мужчина.

– А смысл связываться с другими?

– Эх, Дункан, Дункан. Для начала нужно вообще понять, что из этого выйдет. Отработать схему. А там дело пойдет.

Принесли пиво и одуряюще пахнущую яичницу. При этом подавальщица игриво стрельнула взглядом в Колина и, собравшись уходить, словно невзначай вильнула задом. Получила легкий шлепок, бросила на клиента наигранно строгий взгляд и с гордо поднятой головой направилась к стойке, призывно играя всем телом. И ведь есть чем. Крупная, не без того. Но вместе с тем ни разу не толстая.

Дункан, хмыкнув, полез в сковородку вилкой, нанизывая на нее кусок бекона, залитый яичницей. Никогда не думал, что Колин может пользоваться популярностью у женщин, уж больно у него непрезентабельный вид. Или это он именно ей приглянулся? Да нет, вел он себя более чем уверенно. Женщина ведь не дала ему никакого повода, когда он стал с ней заигрывать таким вот своеобразным способом.

Они спокойно допивали пиво, подумывая, не заказать ли еще, так сказать, для души. Час неурочный. Время – только к полудню, и посетителей немного. Заняты еще два столика: за одним сидит давешний боцман, за другим – какая-то мутная парочка. Вот часам к четырем, после сиесты, народ начнет подтягиваться. А с приходом вечерней прохлады тут и вовсе будет не протолкнуться.

В этот момент дверь распахнулась и в таверну ввалились пятеро моряков. На бескозырках – название британского крейсера «Дулиттл», стоявшего в гавани Альборана. Несмотря на ранний час, ребятки явно на бровях. И, судя по их виду, гуляют еще с ночи. Что же, бывает.

Пятерка молодых бычков подвалила к стойке и начала требовать пиво. Потом резко переключились на ром. При этом они создавали столько шума, словно таверна уже забита под завязку. Толкаются, пихаются. Один из них не удержался на ногах и, отступив на несколько шагов, навалился на боцмана.

– Поаккуратнее, сынок, – оттолкнув его, возмутился боцман.

– Эй, ты чего задеваешь нашего приятеля? – возмутился один из морячков.

– Напились, так ведите себя нормально и не цепляйтесь к посторонним, – и не подумав выказывать неуверенность, произнес боцман.

– Дядя, вел бы ты себя повежливее, – икнув, развязно произнес третий моряк.

– Сынок, пей свое пиво и будь вежлив со старшими, – укоризненно покачал головой здоровяк.

Ну, таким способом разгоряченную молодежь точно не успокоить. Ребятки, словно по команде, дружной гурьбой двинулись в его сторону. Тот с сожалением вздохнул, махом допил остатки пива и поднялся им навстречу, предусмотрительно отставив стеклянный бокал в сторону. Еще зашибет кого. Альборан, конечно, вертеп, и его обитатели чувствуют себя вольготно, но законы тут все же работают.

Первым попытался ударить боцмана тот, который едва стоял на ногах. Но промахнулся и, получив дополнительное ускорение от боцмана, улетел в ближний угол, сдвинув при этом массивный стол. Мебель тут намеренно делалась неподъемной, потому и стульев не было, только массивные лавки из толстых досок.

Второго боцман опрокинул могучим ударом кулака, но оставшиеся трое насели на него всерьез. Как видно, и с умениями, и с практикой у них все в порядке. А там и первый поднялся на ноги, включаясь в общую свару. Боцман действовал уверенно и мастерски, но и моряки работали слаженно, несмотря на опьянение, практически не мешая друг другу. По меньшей мере, качественно достать еще кого-то у обороняющегося не получалось. А вот сам он уже огреб пару ударов по лицу. Правда, кроме слегка рассеченной губы, последствий это пока не имело.

Колин похрустел шеей и отстегнул оружейный пояс с парой капсюльных кольтов по бокам и четырьмя запасными барабанами в чехлах. Глянул на паренька. Тот пожал плечами и отстегнул свой. Только второй кольт он носил на животе. Похоже, стрельба с двух рук была не его коньком. Оружие – это дело такое. Привыкший его использовать может непроизвольно схватиться за ствол. А оно им надо?

Приблизившись к клубку дерущихся, Дункан без тени сомнений двинул ногой приходящего в себя морячка, вновь отправляя его в нокаут. Пусть отдохнет. Не то еще прилетит от него со спины.

Окликать никого не стали. Колин без затей рванул за плечо ближайшего и впечатал кулак в солнечное сплетение. А когда моряк переломился в поясе, врезал кулаком по уху, окончательно выключая его из дальнейших раскладов. Дункан подбил своему противнику опорную ногу и, когда тот начал опрокидываться, при этом немного развернувшись, добавил в челюсть. Предпоследнего достал боцман. Пятого – опять парень, оказавшийся ближе остальных. Ударом ноги он опрокинул его спиной на стойку, потом ударил в солнечное сплетение и, когда тот согнулся, добавил коленом в лицо. Вот и все. Дело сделано.

– Спасибо, – произнес боцман, протягивая руку.

– Да не за что, – пожал плечами Колин.

А потом без замаха и стремительно провел апперкот. Дункан и не ожидал, что в этом с виду тщедушном, пусть и жилистом теле столько дури. Великана, конечно, не снесло, только и того, что чуть запрокинул голову. Но при этом его глаза поплыли, и он медленно сполз по стене на грубый дощатый пол.

– Всем стоять! К стене! Руки за голову!

– Тихо, тихо, парни! – задирая руки в примирительном жесте и подаваясь назад, едва не выкрикнул Колин.

Было из-за чего переживать. Патруль из трех констеблей влетел в таверну с револьверами и дубинками наперевес. Причем настроены столь решительно, что никаких сомнений: одно неверное движение, и начнут палить на поражение.

– Дункан, делай, как они говорят, – произнес мужчина.

Сам завел руки на затылок и отвернулся к стене. Парень последовал примеру старшего товарища, недоумевая, за каким таким чертом ему понадобилось вырубать боцмана, которому они сами же и помогли.

– Господин констебль, не могли бы вы прихватить наше оружие? – попросил Колин, кивая в сторону столика, который они занимали еще какую-то пару минут назад.

– А чего разложили? – удивился тот.

– Ну, убивать мы никого не хотели.

– Ладно. Грэг, с этими всеми нам не управиться. Вызови подмогу, – распорядился старший.

– Слушаюсь, – отозвался молодой детина и, выйдя на улицу, засвистел в полицейский свисток.

Структура полиции тут слизана с Англии. А к чему изобретать что-то новое, если уже существует отработанная система. Тем более это островное карликовое государство, по факту, является баронством Англии. Просто нужно оно именно в том виде, в каком существует.

Происшествием в «Старом крабе» занимался сержант. Обычная потасовка. Не тот случай, чтобы передавать материалы инспектору. Все фигуранты налицо, как присутствует и владелец таверны. Ущерб, кстати, минимальный.

– Итак, Колин Эванс и Дункан Маклауд. Если ты шотландец, парень, то я испанец, – хмыкнул сержант, держа в руках их паспортные книжки со львом и единорогом.

– Бывает, – флегматично пожал плечами Дункан.

– А вот задираться я тебе не советую, – осуждающе покачал головой сержант. – Суть покажи.

– Зачем?

– Тут я задаю вопросы.

– Покажи, Дункан, не упрямься, – произнес Колин.

– Ладно, – легко согласился с ним парень.

А чего упрямиться? При каждом полицейском участке есть как минимум внештатный характерник. Так что было бы желание, а глянуть, что за птица перед тобой, не такая уж и большая проблема.

– О как! Какие у нас нынче пошли образованные наемники, – удивился сержант.

Вновь опустил взгляд, изучая паспорт. И наконец хмыкнул, найдя ответ. У молодого человека имелась отметка о том, что паспорт выдан месяц назад и является временным, с вымышленным именем. Обычная практика для желающих путешествовать инкогнито и абсолютно законная. Просто он сразу не сообразил взглянуть на соответствующую страницу.

– Понятно. Искатель острых ощущений и его верный оруженосец, – подвел итог полицейский. – Итак. Согласно показаниям хозяина таверны, вы вмешались, только чтобы помочь боцману с «Дианы», правда, потом врезали и ему. Но он не в претензии, так что никаких последствий. Можете идти.

Угу. В сказку попали. Чужаки, за которыми никого нет, и вдруг – невиновны. Явно сержант не желает связываться с сынком какого-нибудь лорда, которому захотелось каперской романтики. Эдакого прижмешь, потом сам же и пожалеешь.

– Ну что, вам еще нужна работа? – послышалось сбоку, когда они вышли из полицейского участка.

Давешний боцман взирал на них со спокойной уверенностью. Беззлобно улыбнулся и помял подбородок.

– Рассчитаться хочешь? – извлекая трубку и набивая ее табаком, поинтересовался Колин.

– Нет, – пожав плечами, просто ответил боцман.

– Ну так мы тебе свою Суть показывать по-прежнему не собираемся.

– А зачем она мне? Не хотите – и не надо. Сержант все видел, мне этого достаточно.

– Ну и зачем мы тебе?

– Из молодых дворян, убегающих в море за романтикой, получаются отличные моряки. А их опекуны за них готовы горы свернуть. Так что вы мне подходите. Кстати, а зачем ты мне врезал?

– Д-да как-то… – прикуривая трубку, начал отвечать Колин. – Настроение поганое. Эти придурки закончились. А тут ты весь такой красивый, – пыхнув табачным облаком, закончил он.

– Понятно. Но учти, на борту не потерплю даже косого взгляда.

– Договорились.

«Диана» представляла собой типичный винтовой бриг водоизмещением триста тонн. Команда – сто двадцать человек. Скорость под парусами доходит до восемнадцати узлов. Под машиной с двумя винтами – пятнадцать. Артиллерия – четыре новейшие семидесятипятимиллиметровые пушки Армстронга. Едва появившись, эти орудия сразу начали набирать популярность. Они по многим показателям серьезно превосходили все еще популярные пушки Дубинина. Начальная скорость снаряда, дальность, почти вчетверо больший заряд пороха в гранате. И это при том, что по налогообложению они все так же входили в нишу орудий до трех дюймов.

Но имелись и недостатки: пушки Армстронга уступали в скорострельности и имели больший разброс. Для установки на деревянные корабли требовался сложный станок с амортизирующей системой. К тому же новинки нельзя было перемещать по палубе для усиления одного из бортов или установки на корме.

– Эй, молодой, лови. – Ушлый морячок, весь на шарнирах, толкнул в сторону Дункана ручку швабры.

Та едва не влетела ему в грудь, но была перехвачена с завидной ловкостью. Парень бросил на наглеца взгляд, полный любопытства, после чего глянул в сторону Колина. Тот лишь неопределенно пожал плечами.

– И что я должен с этим делать? – скосив взгляд на швабру из размочаленной пеньки, поинтересовался парень.

– А ты не видишь? Палуба грязная, – ответил морячок.

– А ты боцман? Может, старшина? Нет? – Парень толкнул швабру обратно, чувствительно угодив наглецу в солнечное сплетение. – Вот сам и мой, – припечатал он напоследок.

– Ах ты, ублюдок! – Моряк рванул на него.

Но его атака захлебнулась, так и не начавшись. Дункан подбил ему опорную ногу ударом под колено и, когда противник прогнулся, ударом локтя в ухо отправил в нокаут. Товарищи поверженного двинулись было на парочку новичков.

– Вы что тут устроили, парни? – прозвучал строгий оклик боцмана.

– Да так, Дик споткнулся, – ответил один из компании.

– Ну так помогите ему. Колин, ты обещал, что проблем не будет.

– Я говорил, что мы не станем перечить тебе. О придурках речи не было.

– Я гляжу, ты пользуешься старьем, – кивнув на капсюльные кольты, многозначительно произнес боцман.

– Фунт против десяти, что я попаду в гривенник с тридцати шагов.

– Что-то ты больно уверен. Пожалуй, от пари я воздержусь.

– Ну а я палить за здорово живешь не собираюсь. Заряды, конечно, дешевле патронов, но все одно не бесплатные.

– Хорошо, что ты это понимаешь, – многозначительно произнес боцман.

– Я давно в море, порядки знаю, не беспокойся на этот счет.

– Добро. Как уладите, найдите старшину Патерсона. Поступаете под его команду. – Удовлетворенно кивнув, боцман отправился по своим делам.

Все еще с вещами в руках, новички прошли к давешней группе из шести моряков. Те встретили их неласковыми взглядами. Колин же, наоборот, улыбнулся самой своей радушной улыбкой. Только взгляд у него был таким, что лучше бы он смотрел в другую сторону.

– Значит, так, ребятки. В море я уже седьмой десяток. Права качать не собираюсь, но и мальчонку обижать не позволю. Надеюсь, мы друг друга поняли. А чтобы промеж нас не было никаких обид, неделю нашу адмиральскую пайку отдаем вам. Как будете делить, дело ваше. Если хотите и дальше бодаться, тоже дело ваше. Но я не советовал бы. На раздаче встретимся, там и скажете свое слово.

В условиях сухого закона в море это была единственная возможность принять лишка на грудь. Правда, боцман строго следил, чтобы одному моряку доставалось не более двух порций. Но это хоть что-то.

Несмотря на предполагаемое дворянское происхождение новичка, а может, именно поэтому, старшина Патерсон начал нагружать Дункана с первого дня. Тот только и успел забросить свой рундук к отведенному ему месту и очень скоро составил компанию Дику. Только не со шваброй в руках, а со скребком.

– Вот объясни мне, парень, на кой черт оно тебе нужно? – наблюдая за тем, как трудится новичок, не удержался от вопроса боцман. – Сколько уж перевидал вашего брата, ищущего приключения на пятую точку. Энтони, полицейский сержант, сказал, что у тебя пятая ступень, а возрождения нет. Значит, совсем еще зеленый.

– На этот случай у меня имеется вот это.

Парень задрал матросскую рубаху, под которой обнаружился пояс с подсумком. Извлек из него небольшую жестяную коробочку с пачкой папирос и протянул боцману. Тот вгляделся в предмет и с уважением крякнул. Модификаторы – штука дорогая, а тут – двойной артефакт «Аптечка», привязанный к своему владельцу. Моряку вообще цену не сложить.

– Н-да. Это-то понятно, но ведь может статься и так, что не успеешь воспользоваться.

– Для этого рядом со мной Колин. Ну а если… Знать, такова моя судьба, – пожал плечами парень. – Главное – уйти красиво, на высокой ноте, так, чтобы другие помнили.

Угу. Другие запомнят. До первого трактира, где память вымоется очередной дозой рома, который моряки уважают куда больше грога. Нет, ну, может, когда-нибудь кто еще и вспомнит, если действительно будет что вспоминать. Но и только. И вообще, погибшему до этого уже не будет никакого дела.

Глава 11
«Диана»

– Чего тебе, молодой? – вздернул бровь баталер, с анкерком в руках остановившийся перевести дух у очередного трапа.

Порядка двадцати литров грога не такая уж и легкая ноша. И тащить ее приходится из самого дальнего угла трюма, где спиртное хранится под замком. А то как же! Дашь слабину, так моряки быстренько расправятся со всеми запасами на борту.

– Хотел вам помочь, мистер Грин.

– Запомни, молодой: я лишнего не налью, сколько не проси.

– А я и не прошу. Просто Колин мне всегда говорил, что на корабле нужно заслужить расположение непосредственного старшины, боцмана и баталера.

– А ты и рад стараться, – хмыкнул тот.

– Мне это несложно. К тому же мы тут задолжали парням недельную пайку грога.

– Слышал. Ну что же, тащи, – отступив на шаг от анкера и делая приглашающий жест, произнес баталер.

Лесть была настолько неприкрытой и наивной, что не понять этого не мог только полный тупица. Однако Грин, как и все на корабле, прекрасно знал, что к ним на борт занесло дворянчика, решившего хапнуть морской романтики с самых низов. Случается и такое. И кстати, среди благородных даже поощряется. Так что Грину где-то было даже и лестно, что у него в помощниках ходит молодой аристократ.

Парень оказался расторопным и просто горел энтузиазмом. Успевал выполнить распоряжения старшины, бегать с мелкими поручениями боцмана и помогать баталеру. Правда, несмотря на стремление выделиться, припахать его больше не пытались. С одной стороны, Дункан уже проявил себя. С другой – за ним все время присматривал старый волчара Колин. Поэтому видавшим виды морякам оставалось только с ухмылкой наблюдать за суетой молодого и делать ставки, насколько его еще хватит.

В порту простояли трое суток, после чего «Диана», нещадно дымя дрянным и дешевым углем под машиной, покинула гостеприимную гавань. Война для капера – настоящая страда. Перевели дух морячки, промочили глотки, пощупали баб, пора и делом заняться.

Раздача грога, как всегда, прошла в полуденный час. Принимали на грудь все, включая и вахтенных, которые по одному подтягивались к выстроившейся очереди. Их пропускали вперед, а как же иначе. Сто сорок граммов рома, сильно разбавленного водой, сдобренной сахаром и лимоном, назвать крепким спиртным напитком не поворачивается язык. Поэтому захмелеть от порции сложно. Адмиральская чарка перед обедом – это уже скорее традиция. Правда, от лишней порции никто не откажется.

Дункан доел кашу и направился в свой угол. Матросы деловито развешивали гамаки, готовясь к послеобеденному сну. Незанятым на вахте предоставляется личное время, когда можно заняться своими делами. По негласной традиции британского флота, моряки в этот час по большей части ложились отдыхать. Офицеры этому не препятствовали.

Парень также прикрепил свой гамак и забрался в него, смежив веки. С полчаса у него есть, так отчего бы и не поспать. Тем более последние деньки выдались нелегкими. Пришлось изрядно потрудиться, втираясь в доверие к новоявленному начальству.

Проснулся он, как Штирлиц, ровно в назначенный срок. Щелкнул крышкой часов, взглянул на время и спустился на палубу. Потянулся, похрустев косточками. Все же спать в гамаке – удовольствие ниже среднего. За прошедшие дни он к этому так и не привык. По средней палубе, отведенной под обитание экипажа, разносилась разноголосица храпа. Спать им еще как минимум часов шесть.

Не все устроились в гамаках. Вон матрос прикорнул, сидя в уголке, выронив рубаху, которую чинил. Другой завалился с недоделанной моделью парусника на коленях. Еще несколько повалились на стол, висящий на веревках, забросив игру в кости, хотя и любили это дело. Одно сплошное сонное царство.

Борис склонился над своим рундуком и, убрав вещи, лежавшие сверху, извлек оружейный пояс. Затем нацепил на себя патронташ с картечными зарядами. Достал укороченный дробовик с пистолетной рукоятью, разложил плечевой упор и забросил оружие за спину на ремень.

Вооружился «бульдогом» и перезарядил его патронами с бездымным порохом. Хранил он их в жестяной баночке с куском древесного угля, чтобы уберечь от сырости. Прикрепил на ствол глушитель и засунул оружие за пояс.

Далее из банки щедро плеснул на ветошь хлороформа и вооружился продолговатым кожаным мешочком, наполненным свинцовой дробью. Убить этой штукой не убьешь, зато выключишь качественно. По носовому трапу на среднюю палубу спустился Рыченков.

– Вахтенные носом клюют и постоянно умываются. Офицеры то и дело раздают пинки, – сообщил он товарищу, извлекая из своего рундука оружие.

– Непьющие не все здесь, – кивнув на один из гамаков, произнес Борис.

– Ну и какого тогда стоишь? Вперед.

Борис без лишних разговоров направился к одному из спящих. Ничуть не стесняясь, приложился тому по темечку мешочком с дробью, отправляя его в беспамятство, а там и ветошь с хлороформом на лицо. Несколько секунд – и перешел к следующему.

Непьющие на флоте большая редкость, но случаются. В команде «Дианы» их было четверо. Двое мирно спали, воспользовавшись полуденной сиестой. Теперь же отправились в царство морфея под воздействием химии. Еще двое сейчас на вахте. Все рассчитать, как в часовом механизме, не получится.

По трапу, у которого находился Борис, прошлепали босые ноги. Парень едва успел уйти за него, дабы не быть сразу же обнаруженным.

– О! Боцман, хорошо, что ты пришел! – радостно приветствовал его уже заканчивавший вооружаться Рыченков.

– Какого дьявола! – делая в его сторону пару шагов, возмутился старый морской волк.

Борис бесшумно скользнул ему за спину и с размаху опустил на голову мешочек. Крепок мужик, кто бы спорил, но прилетевший гостинец все же отправил его в нокаут. А там и ветошь на лицо. Порядок. Мертвый он им без надобности.

Тут такое дело: боцман и офицеры не пьют грог. Им полагается ром. Эта традиция сохранялась и на каперах. На «Диане», включая капитана, четыре офицера и фельдшер. Получается, все еще бодрствуют семеро. Может, химия и еще кого-то не свалила. Все же одно дело – человек, расслабившийся на отдыхе, и совсем другое – находящийся на службе. Но бойцы из них сейчас никакие. Координация, как и мозговая деятельность, нарушена.

– Боря, на корму, – распорядился Рыченков, извлекая из кармана боцмана связку ключей.

Удачно с ним получилось. Так-то пришлось бы заходить с носа, пробиваясь с боем через всю палубу. Теперь же можно подняться с кормы, где дверь на трап обычно заперта. Вошли в короткий коридор, где располагаются каптерки, баталерка и каюты старшинского состава. На всякий случай заглянули, убедившись, что их обитатели спят.

Поднялись по трапу, отперли дверь и оказались в коридоре офицерских кают. Если бы не керосиновые лампы, то тут был бы полный мрак. А так – ничего. Сумрачно, конечно, но вполне на уровне.

Рыченков, вооруженный «бульдогом» с глушителем, указал Борису на одну из кают, а сам направился в капитанскую. Дверь отворилась совершенно свободно и без скрипа.

Воровство на кораблях – это нонсенс. Встречаются, конечно, крысы, но до крайности редко. Потому что судьба пойманного незавидна. Самосуд? Ну да. Он, родимый. Зато на кораблях нет краж и, как следствие, запоров. Единственно, чтобы не ввергать в соблазн, ну и подальше от дурости, запираются оружейки, крюйт-камеры, винный склад и сейф капитана корабля с судовой кассой.

Дверь перед Борисом также открылась совершенно свободно и беззвучно. Первый помощник отдыхал после вахты. Хлоп! Револьверная пуля проделала аккуратное отверстие в голове. О том, чтобы выметнулись мозги, не могло быть и речи. Слишком слабый патрон. Но чтобы приласкать насмерть, вполне достаточно.

Лейтенант во второй каюте не спал, а читал книгу, развалившись на койке.

– Какого дьявола! – начал было подниматься он.

Хлоп! Пуля попала в лоб, оставив красную отметину, а офицер откинулся на подушку. Этих беречь не стоит. У них как минимум еще по одной жизни. А если нет, ну что же, значит, не повезло. Бывает.

Борис взглянул в сторону Рыченкова, уже стоящего у открытой двери каюты фельдшера. Тот довольно осклабился: мол, и тут порядок. Вот и ладно. Пора и на палубу.

– Что за чертовщина творится! Рейли, держи курс. Я сейчас вернусь, – послышалось от двери, ведущей на шканцы.

Наконец она распахнулась и в полутемный коридор ступил вахтенный офицер. Рыченков не стал долго рассусоливать. Хлоп! Пуля в лоб, и они устремились на шканцы. Хлоп!

– А-а-а, ы-ым!!!

Матрос у штурвала, тот самый Рейли, получил свинец в колено и, взревев благим матом, повалился на палубу.

Следующий непьющий также оказался неподалеку. Он как раз пытался растормошить одного из матросов, поливая ему на темечко воду. Реакция на происходящее у него была молниеносной. Деревянное ведро полетело в нападающих, а в его руке тут же материализовался нож, с которым он ринулся в атаку. Раздались сдвоенные хлопки, и он повалился на палубу, поймав свинец в грудь и живот.

Умывавшийся матрос попытался было присоединиться к атаке своего незадачливого товарища, но оказался слишком медлительным. Измайлов без труда разминулся с отточенной полоской стали и приложился по его затылку рукоятью револьвера.

– Порядок, Боря. Остальные дрыхнут, – сообщил Рыченков, уже успевший взбежать на ют и осмотреться.

– Понял, Дорофей Тарасович.

Ветошь на лицо нокаутированному. Так. На всякий случай. Борис присел над раненым. Не обращая внимания на его корчи, связал ему руки за спиной, чтобы не учудил чего. После чего приложил к груди «Аптечку» и активировал ее.

– Ох-х! – блаженно вздохнул матрос.

– Ожил? – хмыкнул Борис.

– Какого черта?.. – начал было тот.

– Не забивай себе голову. Спи, – перебил его парень и приложил к лицу хлороформ.

– Ну, что там у тебя, Борька?

– Порядок, – переходя ко все еще стенающему раненому в ногу, отозвался парень.

Н-да. Раздроблена чашечка. Ладно, это они потом поправят. Ветошь на лицо и жгут на ногу, чтобы кровью не истек. О! А вот и Система ожила. Десять тысяч очков на двоих прилетело. Ну и по мелочи – за убитых и подстреленных. А вот за плененных ворогов отчего-то ничего не упало.

Странно как-то тут все устроено. Захватить, между прочим, куда сложнее, чем прибить. Вот в плане кораблей Система это учитывает, увеличивая опыт вдвое против потопления. А с людьми отчего-то иначе. Недосмотр получается.

Хотя, быть может, потому и не учитывает, что в сравнении даже с одним пленником захват вот этого брига может показаться мелочью, разумеется, при наличии определенных сил и средств. Так что продумано тут все. Чего нос морщить.

– Ты зачем заряд «Аптечки» использовал? – наблюдая за манипуляциями Бориса, поинтересовался Рыченков.

– Так у меня еще один есть, – отмахнулся Измайлов, продолжая колдовать над раненым.

– Так ничего еще не закончилось, – возразил шкипер.

– У фельдшера же имеется артефакт.

– Только он привязан к нему.

– Очнется же, никуда не денется. А там и сотрудничать станет.

– Ладно. Оставь этого, потом обиходишь. Я к штурвалу. Ты вяжи офицеров, а потом на реи, сворачивать паруса.

– Умаюсь.

– Твоя затея, вот и работай, – возразил Рыченков. – И «Маяк» не забудь запустить.

– Сделаю…

Все началось с того, что после отражения нападения на остров Линьола баронесса широким жестом передала Борису полтораста пленников, из которых он мог выкачать весь опыт. Сами они, ясное дело, оставались в ее распоряжении.

Оказывается, с пленными тут поступают незамысловато. Выкачивают из них избыточный и свободный опыт. После чего те продолжают трудиться в различных областях, принося двойную прибыль.

Вот так все просто. Никаких Женевских конвенций и прав человека. После войны правительства выкупают своих граждан, а каперы остаются предоставленными самим себе. У кого найдутся средства для выкупа, те откупятся. У кого нет, будут отрабатывать. Никаких заоблачных сумм. Всего лишь оплата содержания и надбавка за доставленные неудобства.

Каково же было удивление Бориса, когда в их копилку разом поступил почти миллион опыта! Было над чем призадуматься. Вот он и подумал, отчего бы и не заработать на этом. Не в плане денег, ясное дело. Хотя, чего греха таить, они вовсе не были бы лишними.

К тому же, как оказалось, король назначил премию в двести тысяч песет за каждый уничтоженный или захваченный корабль каперов. При этом приз оставался за захватившим его. Борис прикинул: премия в среднем составляла стоимость деревянного судна с паровой машиной без вооружения. А по его задумке, им доставался полностью снаряженный и вооруженный корабль. Так отчего бы и не рискнуть?

Кстати, баронессе за потопленных каперов ничего не обломилось, кроме пленников. С одной стороны, она защищала свой дом. С другой – являясь вассалом графа Гранады, а, как следствие, и короля, состояла на службе короны. Совсем без внимания ее, конечно, не оставят, граф отправил королю прошение о награждении ее орденом. Своей же властью одарил медалями всех принявших активное участие в бою.

Однако каперов, желающих зарабатывать охотой на себе подобных, не находилось, и указ о премии завис в воздухе. Вроде как и есть, но по факту не действует. Вот Измайлов и решил это дело поправить.

План, придуманный им, был рискованным. И это если мягко сказать. Изначально Борис и вовсе хотел отправиться один, но столкнулся с глухой стеной непонимания товарищей. Все попытки отговорить Бориса ни к чему не привели. Измайлов закусил удила. Глупо? Очень может быть, что со стороны это именно так и выглядит. Но сам он искренне считал риск оправданным. Погибнуть, как выяснилось, можно и на абсолютно спокойном острове при самом доброжелательном отношении со стороны хозяйки.

Понимая, что от этой авантюры парня не отговорить, Рыченков решил ее возглавить, выдвинув себя на передний край. Либо так, либо он сам вышибет мозги своему компаньону. Решение за ним. Отказываться Борис не стал. Еще чего не хватало! Наоборот, подобный расклад его устраивал целиком и полностью.