Текст книги "Пилигрим. Порубежник"

Глава 5
Новичок

– Хозяин, я отлучиться хочу. Вещички мои в комнате остались. Присмотреть бы.

Серебро он надел на себя, да упрятал в поясе, что приобрел еще у Збышека. При себе-то оно надежней. Можно, конечно, и в банк поместить. Но смысла в этом нет. Вскоре он собирался изрядно растрясти мошну. А так-то кроме коня, которого обихаживает конюх, хватает и иного. Да одна только кольчуга со шлемом и оружием чего стоят. Расхаживать же постоянно в броне так себе удовольствие.

– Да так-то у нас воровства не водится, не смотри, что за воротами града. Но ручаться, конечно, не стану. Люд разный бывает, – ответил хозяин постоялого двора.

– И как быть?

– Мальца какого со двора кликни, монетку ему дай, тогда справный догляд будет.

– А как сам чего удумает?

– Не-э. Такие тут не крутятся. Это же он не только себе заработок порушит. Тогда ить никому из них веры не будет.

– И сколько дерут аспиды?

– Это как сговоришься. Но ушлые, да, цену себе знают.

– Посоветуешь кого?

– Третьяка кликни.

На зов прибежал белобрысый малец. Одет в чистую домотканую рубаху, явно не по росту. Но она подпоясана пояском, так чтобы подобрать выше колен. Ну и порты, потому как уже считается отроком. Не босоногий, в добросплетенных лаптях. А это уже говорит в его пользу. Либо родители заботливые, либо сам малец основательный и старательный.

– За вещичками в комнате приглядишь? – поинтересовался Михаил.

– Сколь глядеть-то?

– Для начала пока вьюн цветок не откроет[2]2
  В старину время определяли не только по солнцу и звездам, но и по пению птиц или раскрытию-закрытию цветков некоторых растений. Вьюн открывает свои цветки в 8 часов.


[Закрыть]. А там поглядим.

– И после нужно будет? – уточнил малец.

– Нужно. Эдак до полудня.

– Ну и чего тогда хоровод разводишь? – деловито пожал плечами Третьяк. – Десять копеек, и хоть весь день приглядывать буду.

– А не много ли просишь, мил-человек? – вздернул бровь Михаил. – То, чай, плата взрослого мужа, за целый день трудов.

– Твое дело. Хошь, плати, а не хошь, не плати, – ответил малец и вновь пожал плечами.

Но на этот раз с эдаким безразличием. Плату он, конечно, запросил более чем щедрую. Но, с другой стороны, хозяин двора не стал бы советовать именно его. Хорошая репутация, она дорогого стоит.

– Получишь свою плату, – пообещал Михаил.

– Копейку вперед, – и не подумав трогаться с места, произнес малец.

– А вот сейчас было обидно, – смерив Третьяка взглядом, покачал головой Михаил.

– То сам решай. Ты тут человек проезжий. Коли не уплатишь, так и убытку с тебя никакого. А мне тут жить, и слава дурная ни к чему.

– Резонно. Держи, – протянул он ему серебряную монетку в десять копеек. – Комнату-то сыщешь?

– Поди не маленький, разберусь, – деловито ответил тот.

Договорившись об охране своего имущества, Михаил отправился на пробежку. Оно бы неплохо и в броне потренироваться, но пока рано. Для начала хватит и того, что путешествует в ней. Тренироваться и приучать тело к нагрузкам нужно постепенно. А то ведь сдуру можно сломать и то, что костей не имеет в принципе.

Пробежка удалась на славу. Прежние тренировки наконец начали давать результат. И если не прекращать систематические занятия, то прогрессировать он будет быстро. Пока не дойдет до определенного уровня, когда развитие значительно замедлится. Так оно всегда. Но ему олимпийские достижения ни к чему. После этого потренироваться еще и по полной выкладке, а там уже только поддерживать форму.

Вернувшись, он удалился на задний двор, где размялся и приступил к гимнастическим упражнениям, в том числе и растяжке. Работники, возившиеся у конюшни и вообще по хозяйству, взирали на него не без любопытства. А то! Эдакое диво! Но Михаил не обращал на зевак никакого внимания. Пусть их смотрят.

Затем дело дошло до силовых упражнений. С этим имелись определенные трудности ввиду отсутствия спортивных снарядов. Но пришли на выручку подручные средства. Каменюка, бог весть за какой надобностью валяющийся у забора. Пара ведер, наполненных водой. Куда более объемная бадья…

Наблюдавший за телодвижениями Романова конюх подошел к бадье после него и эдак походя, с ленцой подхватил ее без видимого усилия. Снисходительно хмыкнул, кивнув троим зрителям в сторону горе-силача. И вразвалочку унес ее на конюшню, бросив через плечо, мол, коней поить надо.

Эта выходка вызвала насмешки со стороны троицы и абсолютно не задела Михаила. Ну силен конюх, хотя и не выделяется особой статью. Так и что с того? Зато даже без оружия, на кулачках Романов укатает его на раз-два. В чем он сам ничуть не сомневался. А коли так, то чего тогда яриться и бросаться что-то доказывать. Сильные люди в большинстве своем вообще снисходительны к уступающим им и пыжащимся что-то там доказать.

Под конец облился водой из колодца, окончательно взбодрившись. Ну и завершил столь славно начавшееся утро плотным завтраком. Не забыл прихватить кус копченого мяса, хлеб и крынку сбитня для мальца.

– Чего это? – тут же нахохлился тот, когда Романов предложил ему перекусить.

– Ты не петушись, Третьяк. Поди, плату получил сполна. Это просто угощение.

– Благодарствую.

– Вот это уже другое дело. А то гоношится, прямо куда бы деться. Я в детинец, может, получится на службу устроиться.

– В княжескую дружину?

– Ну а куда же еще. Ты не гляди, что я бадью, как конюх, таскать не умею, в драке злой и умелый.

При этих словах малец потупился и излишне энергично откусил от краюхи хлеба. Видел его в окне Михаил. И выражение лица приметил. А было оно таким, словно Третьяк хотел сказать, мол, дал же Бог такого хилого работодателя, которого за пояс всяк работник затыкает. Ну вот какой из него вой?

– Ладно, ушел.

– А броню? – удивился малец.

– К чему? Воинский пояс при мне, меч на боку, а больше мне и не нужно.

– Так на службу же поступать.

– Для этого броня совсем необязательна. Воин, он не в силе, не в оружии и не в броне. Он в голове, – постучав пальцем по лбу, произнес Михаил. – Коли ума тут нет, так никакое железо не поможет. Запомни, малой.

– Я взрослый уже, – вскинулся Третьяк. – Семья с меня кормится, как по весне батюшка помер.

– И много вас?

– Мамка и три сестренки, мал мала меньше.

– Н-да-а. Попал ты, парень.

– Куда попал? – не понял тот.

– Да это я так. Все, ушел.

Вчера он не дошел до детинца. Бог весть отчего, но банк находился вне его стен. Хотя, казалось бы, там куда безопасней. Впрочем, его здание само по себе тот еще крепкий орешек. Эдакий мини-замок внутри города. Вполне может выступить дополнительным узлом обороны. При Михаиле в Киеве, Пограничном и Новгороде они располагались именно в детинцах. Но, похоже, со временем появились причины, отчего решили отойти от такой практики.

Если улицы города были самыми обычными, в лучшем случае с деревянными тротуарами, то в детинце они выстланы бетонной плиткой. Деревянные башни и стены цитадели активно переодевались в камень. С углем в Червене, конечно, все очень сложно. Речного пути от Славутича к нему нет. Зато окрест хватает лесов, и цементный с кирпичным заводики активно дымят целыми днями.

– Куда? – с ленцой поинтересовался воин, несший стражу у ворот княжьего подворья.

Во двор детинца-то вход свободный, он, по сути, является престижным районом города. Тут тебе и главный собор города, и княжьи палаты, и дома бояр, и центральная торговая площадь. К слову, на ней так просто место в рядах не займешь. Даже торговать с возов может не всяк, кому вздумается. Все места застолбили раз и надолго. Ситуация один в один походит на рынок в его мире, где все давно определено и поделено.

Зато на княжье подворье вот так просто уже не попадешь. Впрочем, как и в любое другое. Но это и нормально. Иначе и быть не может.

– Мне в гридницу, Горазд Птаха звал.

– Что-то ты обличьем на воина не походишь, – хмыкнул тот, что стоял справа.

Михаил смерил его взглядом и вновь глянул на того, что слева. Коль скоро он начал разговор, то вполне возможно, что он и старший. Во всяком случае, по возрасту уж точно.

От ворот поворот Романов не примет. И дело тут вовсе не в самолюбии, а в возможном заговоре против великого князя. И нужно бы выяснить, показалось ему или так все и есть. Если же ошибается, то не беда. Со службы и уйти всегда можно. Вернуть серебро, и вся недолга. Тут за дезертирами не охотятся. Если не желаешь, чтобы вои от тебя уходили, заинтересуй их. Хотя за предательство спросят по полной.

– Елисей! – крикнул старший кому-то за спину.

– Чего? – появился совсем уж молоденький вой, а скорее новик.

Наемники, оно, конечно, хорошо. Но куда предпочтительней те, кто вырос под твоей рукой. К слову, «новик» не равно «дружинник». Так что их число не определяется указом Мономаха. Это Михаил выяснил. Зато возраст их ограничивается восемнадцатью годами, все, кто старше, либо в дружину, либо отсеиваются.

Романов без понятия, как дело обстояло в истории родного мира. Вполне возможно, что это уже изменение, вызванное его воздействием. Как и то, что привнесенные новшества не продержатся долго и будут нивелированы историей. Чего ему не хотелось бы. А потому он уж постарается сделать их необратимыми.

– Сходи за Птахой, – распорядился старший.

– Слушаюсь, – отозвался новик и умчался выполнять распоряжение.

Вскоре появился давешний здоровяк, которого сопровождал Зван. Оба в пропитанных потом рубахах. Не иначе как занимались на тренировочной площадке. Воинское искусство дело такое, требует постоянного оттачивания навыков. Вот так проявишь лень, а там не успел оглянуться, как с тебя уже стягивают броню на трофей.

– Пришел, стало быть, – окинув его взглядом с ног до головы, констатировал Горазд.

– Как видишь.

– Спишь долго.

– А мне торопиться некуда.

– Лежебок тут не привечают.

– Так я и не напрашивался. Нужен – веди на тренировочную площадку. Нет – так я пойду. Еще успею свой караван нагнать.

– Что-то мне кажется, что тебе эта служба не больно-то и нужна, – хмыкнул молодой стражник.

– Когда кажется, креститься надо. Но тут ты угадал. Я без работы не останусь. Ну так что, Горазд, идем или как?

– Ну пошли, глянем, кто ты есть таков.

Старший стражник хмыкнул и кивнул, мол, проходи. Михаил не стал заставлять себя уговаривать. Понабивал себе цену, и хватит. А то перебор выйдет. Главное он понял: воины князю и впрямь нужны. Иначе с ним пререкаться никто не стал бы. Вот бог, а вот порог. Еще и пинка выписали бы. В смысле, могли бы попробовать. Да только кто же им такое спустит. Уж не он, это точно.

Гридница дружины расположена в стороне от княжьих палат. Представляет собой широкое и длинное одноэтажное кирпичное здание, с высокой двускатной черепичной крышей. Там помимо того, что проживают дружинники и новики, проходят пиры, празднества и торжественные мероприятия с большим стечением народа.

С тыльной стороны тренировочная площадка с различными тренажерами и спортивными снарядами. Все как полагается. Чугунные гири, гантели, штанги. Все это разнообразие изделий литейной Пограничного. Начали изготавливать еще при Михаиле. Под кого князьям не жалко денег? Ясное дело, под своих дружинников. Вот и не зацикливались литейни на печных наборах и посуде.

Только если двор и улица детинца вымощены тротуарной плиткой, то здесь песок. И падать не так травмоопасно, и ближе к реальности, потому как стоять на твердой поверхности куда проще. А тут и неровностей хватает, и опора не всегда надежная, нога может поехать.

На площадке сейчас тренировалось с полсотни бойцов. В основном новики с наставниками. Хотя без труда и сотня поместится, так чтобы не мешать друг другу. Особое внимание у дружинников уделяется именно индивидуальной подготовке, чего Михаил в свое время старался всячески избегать. Если только речь не об особистах. Опять же индивидуального бойца нужно готовить годами, а строевого вполне возможно подготовить и за год. Тут ведь вся соль во взаимодействии.

– А ты чего без брони явился? – поинтересовался Горазд.

– А чего в ней париться. Она, поди, не пушинка, – ответил Михаил.

– От ты чудак-человек. Нешто думаешь, что тебя без испытания в дружину возьмут? – задорно тряхнув светлыми кудрями, произнес Зван.

– Отчего же. Умения свои показать потребно. Только с чего ты взял, что я позволю к себе прикоснуться?

– На всякого умельца найдется другой умелец, – хмуро возразил Горазд.

– Не спорю. Но коли получу под ребра, так мне и надо. Иль испытывать станешь боевыми клинками?

– Отчего же. Учебными обойдемся. Может, тогда хоть стеганку накинешь?

– Это вонючую после сотни-другой учеников? Не, благодарствуйте. Я уж как-нибудь так.

– Я предупредил, – пожал плечами здоровяк.

Для начала вооружились щитами и короткими копьями. Надо сказать, сделано по уму. Вместо наконечника намотана пенька, так что и баланс сохранился, и если прилетит, то вполне безопасно. Даже если без защитной одежонки.

Против Михаила вышел сам Горазд. Чтобы не иметь преимущества, он также отказался от стеганки. Хотя скорее всего вызвано это было тем, что этот доспех стеснял движения, причем куда серьезней кольчуги или ламеллярного доспеха.

К слову сказать, в последних щеголяла вся дружина. И даже новики. Более того, в Европе все чаще этот доспех и шлем называли русским. Он уже значительно отличался от ромейского, хотя и являлся его логическим продолжением, был куда удобней и обладал лучшей защитой. На протяжении многих лет он активно вытеснял кольчугу, которая все больше становилась уделом ополчения.

Та же песня и с изогнутыми мечами с утолщением на треть к острию и гнутой рукоятью. Они также именовались русскими. Правда, если доспех у европейцев считался выгодным приобретением, от клинков они отказывались, отдавая предпочтение своим.

Михаил принял копье Горазда на щит, выставив его под углом. Будь здесь даже стальной наконечник, он всего-то выбил бы щепу. Ну и сам, в свою очередь, атаковал. Впрочем, с тем же результатом. Вот только останавливаться на достигнутом Романов не собирался. Предвидя это, он с ходу продолжил атаку, подбив опорную ногу противника.

Тот запнулся, лишь на мгновение потеряв устойчивость. Но именно в этот момент Романов атаковал его щитом, вложившись всей массой своего тела. Если бы дружинник стоял на ногах крепко, то ничего-то у новичка не получилось бы. Уж больно могуч противник. Однако Михаил атаковал, воспользовавшись неустойчивым положением Горазда, а потому опрокинул его на спину и тут же нанес удар копьем в грудь. Не в полную силу, а так, только чтобы обозначить укол.

Они еще дважды сходились, и оба раза Горазд бывал бит. Причем разными способами. После копий в их руках оказались учебные мечи. Не сказать, что смена оружия существенно помогла Птахе. Трижды они сшибались, и трижды схватка оставалась за Романовым. Он собирался произвести впечатление, а потому и не думал скромничать, выдавая все, на что был способен.

– А как насчет подраться со мной? – с задорной улыбкой вышел на площадку Зван.

Хм. В руках у него два учебных меча. Обоерукий против воина с щитом и мечом имеет преимущество, хоть и не сказать, что подавляющее.

– А мне два клинка можно или возбраняется? – поинтересовался Михаил.

– Не возбраняется, – послышался молодой и звонкий голос, явно привыкший отдавать приказы.

Михаил глянул на говорившего. Его ему раньше видеть не доводилось. Зато знавал его отца. Сынок сильно на него смахивает. Не одно лицо, но все же. И уж кому-кому, а Романову с его абсолютной памятью определить схожесть не составляет труда.

– Благодарю, князь, – с легким поклоном произнес Романов.

Он и Зван сошлись со стуком и треском. Деревянные мечи порхали, сливаясь в размытые силуэты так, словно и не были раза в полтора тяжелее стальных. Сшибка длилась не больше полминуты. Наконец на ногах остался только Михаил. Зван же стоял скрючившись на колене и, через раз дыша, ронял в песок тягучую слюну.

– Ну ты как? Цел? – поинтересовался Романов, опуская мечи.

– Н-не дож-ждешься, – прохрипел воин.

– Вот и хорошо. Извини, малость не рассчитал. Но и ты хорош, так-то наседать.

Это да. Зван оказался настоящим мастером обоерукого боя. Однозначно не такой сильный, как Горазд, но более подвижен и ловок. Михаилу пришлось приложить все свои умения, чтобы управиться с ним. И если бы не его навык вести бой отстранившись и управляя телом словно со стороны, то ему не управиться и со Званом. Но как бы он ни был ловок, а против машины, в которую по факту превращался в бою Михаил, оказался бессилен.

К этому моменту за испытанием наблюдали уже все собравшиеся на площадке, позабыв о тренировке. Михаил видел во взгляде князя желание самому сойтись с новичком. Но, наверное, он все же уловил, что никто ему делать поблажек не станет, а потому решил не ронять свой авторитет.

– Ну как, Горазд, лук и конный бой будем проверять? – поинтересовался Романов у своего вербовщика.

– Будем, – совершенно спокойно произнес Птаха.

Все испытания Михаил прошел с честью. Особенно всех поразило то, как он обращался с луком. Каждая стрела находила свою цель. Наблюдавшие за испытаниями – сами воины и способны оценить умения другого. Коль скоро новичок выдает такие результаты из незнакомого лука и со стрелами из обоза, на что же он способен, если в его руках окажутся изготовленные самолично?

– Как звать? – приблизившись, поинтересовался князь.

– Михайло, сын Романов, – представился он.

– Значит, ищешь службу, Михайло?

– Ищу, князь.

– Ко мне пойдешь?

– Коли плату добрую положишь, отчего бы и не пойти.

– Говор у тебя не наш. Лях?[3]3
  В 12 в. так называли поляков.


[Закрыть]

– Так, князь, – ответил Михаил.

– Дружинники у меня получают четырнадцать рублей в месяц.

– Прости, князь, но я пока плохо понимаю русские рубли. Сколько это в дирхемах?

– Шестьдесят.

– Достойная плата. Но в царьградской варанге я мог бы получать больше трех сотен монет. И это если служить не в стольном граде.

– Ну, Царьград далеко. До него еще добраться надо. Да и в варангу попасть не так просто, – и не подумал злиться князь.

Всякий уважающий себя воин знает себе цену. Если нет, то отчего к нему должны проявлять уважение другие. Так что ничего удивительного в поведении новичка не было.

– Я слышал, что не всякому те двери открываются. Но у басилевса и обычный вой не меньше полутора сотен дирхемов получает. А я вой не простой.

– Тот, кто тебе это рассказывал, сильно приукрасил. То плата не простого воя, а гвардейца, куда иноземцу путь заказан. В армии же получают девяносто дирхемов. При этом солдат сам должен внести в казну свое жалованье за три года службы, то есть три тысячи двести сорок дирхемов. Да еще выкупить доспехи и оружие, коими его снабдят. А это еще где-то тысяча сто пятьдесят монет. У тебя есть столько серебра?

– Я о таком не слышал.

– Потому что слушал только про варангу. А их, да, берут без взноса. Ромейский император полагает, что служить ему честь, за которую не грех и раскошелиться.

– Н-да. Чудны дела твои, Господи. Но и на столь малую плату, что предлагаешь ты, я согласиться не могу.

– Восемьдесят шесть дирхемов в месяц, это получается двадцать рублей. Плюс доспех, оружие и конь. Это мое последнее слово.

– Согласен, князь, – подумав для виду, наконец произнес Михаил.

– Вот и ладно. Горазд, ты его привел, к себе в десяток и забирай.

– Слушаюсь, князь.

– И у казначея вдвое больше против обычного возьмите.

– Эка тебе подвалило. Мне положили семнадцать рубликов, а тебе сразу двадцать, – заметил Зван, провожая взглядом князя.

– Так ты десятник? – глянув на Птаху, поинтересовался Михаил.

– Так и есть.

– А о чем князь вещал, насчет двойной оплаты? – решил уточнить Романов.

– За новичка, что приведем, плата от казны полагается в один рубль. За тебя положили два. Сегодня гуляем, – довольно осклабился Зван.

Глава 6
Тайное задание

Н-да. Понятие проставы на новом месте работы или службы придумано не вчера и не исчезнет никогда. В первый-то день они отправились в кабак всем десятком, пропивать два рубля, доставшиеся им за то, что привели Михаила. С жалованьем каждый поступал по своему усмотрению. Кое у кого и семьи имелись, и жили они не в гриднице, а в городе. А вот такой приработок непременно спускался в кабаке, что способствует сплочению. Но сегодня угощал Романов. И не имеет значения, что первое свое жалованье он еще не получил. Влейся в коллектив, и точка…

Сразу после испытаний Горазд отвел новичка на склад, где того облачили в полный русский доспех. Беглого осмотра оказалось достаточно, чтобы понять, что изделие особым качеством не блещет. В свое время Михаил облачал своих дружинников в сталь, как, впрочем, такую же поставлял и Мономаху. Эта же была из вороненых железных пластин. Защита получается куда серьезней кольчуги, но все же не то.

Зато меч из хорошей стали. Не самое лучшее из того, что ковали в Пограничном, но и не ширпотреб какой. А работу тамошних мастеров Михаил узнал. Вес, баланс, удобный хват. А главное, нашлись специальные ножны, позволяющие носить клинок за спиной и без труда выхватывать его из такого положения. К слову, у местных воинов популярностью такие не пользовались. Они искренне полагали, что мечу место на боку. Хотя настоящая причина крылась в том, что такое положение им было попросту непривычно. А вот Романову очень даже наоборот.

Определив обновы в гриднице, направился прямиком на постоялый двор. Видя, как наниматель собирает вещички, Третьяк всполошился было, но Михаил успокоил мальца, что плата остается у него в полном размере. Спустившись вниз, сторговал трактирщику свою конягу, после чего двинулся в оружейный конец.

Расторговав все лишнее имущество, Михаил решил, что коль скоро ему вести дела на Руси, значит, и деньги лучше иметь соответствующие. Поэтому опять посетил банк, где обменял серебряную гривну и браслеты на рубли. Причем серебром взял немного, всего-то сотню рублей. Остальное золотыми червонцами, благо те имелись в наличии.

С одной стороны, оно вроде как удобно, вес уменьшается в двенадцать с половиной раз, да и объем куда как скромней. Но, с другой, неудобно в расчетах – русичи предпочитали золоту серебро. Бог весть с чем это связано, но факт остается фактом.

Вечером того же дня состоялось бурное застолье, а наутро, проклиная свою тяжкую долю, весь десяток вывалил на тренировочную площадку. Бражничать бражничай, а физическую форму поддерживай на должном уровне. Никто не станет платить тебе жалованье за красивые глаза.

К концу недели сослуживцы начали намекать, что неплохо бы и проставиться. Благо завтра воскресенье, а значит, и день отдыха. Вот и бражничают, оглашая стены кабака громким гомоном, здравицами и смехом.

– Горазд, а что происходит в Червене? Я краем уха слышал, что не все вои остаются в княжьей гриднице. Многих отправляют прямиком куда-то на выселки.

– Ты от кого это слышал? – скосив взгляд на Михаила, поинтересовался десятник.

Захмелеть еще не успел, взгляд твердый и требовательный. Сразу видно, что неопределенный ответ он не примет. Еще один камушек в пользу того, что тут зреет заговор.

– Пересвет из второй сотни обмолвился, – и не думая запираться, ответил Михаил, прикладываясь к кружке с пивом.

– Уясни одно, Михайло. Твое дело – служба ратная. Остальное тебя не касается.

– Как скажешь, десятник, – пожав плечами, легко согласился Романов.

– А вот так и скажу.

В этот момент в кабак вошел уже знакомый Романову новик, Елисей. Паренек замер на секунду в дверях, после чего уверенно направился к бражничающим воям. Склонился к уху Горазда и что-то прошептал. Судя по кислой мине, сказанное явно не обрадовало десятника.

– Все, браты, пображничали, и будя.

– Как это – будя? Горазд, да мы только по две кружки пива испили, – сокрушенно произнес Зван.

– Все, я сказал. Собираемся. Поставь, – потребовал Птаха, вперив взгляд в одного из воев, который, похоже, решил добить остававшееся в кружке пиво.

Вообще-то вреда не будет. Пусть оно тут и покрепче, чем в мире Романова, но и мужики, что твои лоси, как на подбор. Да только это не имеет значения. Старший уже отдал приказ и вольностей не потерпит. Авторитет штука такая. Им не разбрасываются.

– Куда хоть отправляют? – со вздохом поинтересовался Зван.

– Не знаю. Велено прибыть на княжий двор. Пошли.

Так и не успевшие захмелеть дружинники с хмурым видом покинули кабак. Так хорошо начавшийся вечер был безнадежно испорчен. И ведь непонятно из-за чего. А так всегда обиднее всего.

Едва прибыли к княжьим палатам, как их направили на склад. Возиться там при лампе, пусть и с отполированным отражателем, то еще удовольствие. А выдать все потребное на дюжину воев, да так, чтобы не большое, не маленькое, а в самую пору, дело непростое. Тут ведь о размерном ряде и слыхом не слыхивали. Разве только изделия сразу делаются в расчете на подгонку.

К слову, времени едва на нее, родимую, и хватит. С рассветом облачившийся в кольчуги отряд должен выдвинуться в путь. А ведь все должно сидеть как влитое и не выглядеть снятым с чужого плеча. И вообще, плохо подогнанная броня не подспорье, а сущее наказание. Эдак ведь и голову можно сложить.

Михаилу повезло. С размером угадали сразу и можно обойтись без подгонки. Единственное, воронения не было, и, несмотря на сало, стальная рубашка успела покрыться легким слоем ржавчины. Пришлось попотеть, оттирая ее в песке. Но хотя бы до коррозионных раковин не дошло. Не то чтобы это сильно повлияло на прочность металла, железо не сталь, но отчищать такое изделие замучился бы.

После этого поместил кольчугу в затопленную русскую печь, а затем прогретый металл опустил в льняное масло. Простой и эффективный способ воронения. С его же легкой руки он уже лет тридцать как получил довольно широкое распространение, во всяком случае, на Руси.

– Ну и зачем ты это сделал? – глядя на его старания, поинтересовался Горазд.

– Да лениво мне что-то каждый раз бороться с ржой. А так хватит надолго.

– А кто тебе сказал, что мы отправляемся надолго?

– Горазд, мне вообще ничего не сказали. Я, конечно, понимаю, что мое дело маленькое – махать мечом и рубить того, на кого укажут. Но, чтобы служить исправно, мне нужно знать малость побольше. Вот только объяснять мне ничего не желают. А я привык подходить ко всему обстоятельно. Так и жить проще, и выжить сподручней.

– Понятно. А теперь иди на склад, верни эту кольчугу, возьми другую и приведи в должный вид.

– Я чистить брони на складах князя не подряжался, – покачав головой, возразил Михаил.

– Ты сделаешь так, как я сказал.

– Если объяснишь, в чем причина, может, и сделаю, – глядя в глаза десятнику, без тени сомнения в собственной правоте ответил Романов.

– Это мой приказ.

– Приказы нужно ставить четко и ясно, чтобы потом не возникло недопонимания. Я три часа убил на эту кольчугу и к своему труду имею уважение. Так в чем причина, Горазд?

– Причина в том, что воронят доспехи только на Руси.

Есть такое дело. Остальные предпочитают форсить в начищенных до блеска. Что Романову совершенно непонятно. И ладно бы он в свое время сохранил способ в секрете, но ведь ничего подобного. Однако европейцы, да и многие русичи, не желали ходить в черных доспехах, предпочитая броню, сверкающую на солнце.

– И кто, будучи в своем уме, не признает в вас русичей? – пожал плечами Михаил. – А что до меня, то я лях, и на это указывает мой говор. Я и прежние свои доспехи воронил, и где только меня не носило.

– Ну а то, что оно новое?

– Да без разницы. Но если тебя это беспокоит, сейчас обработаю песочком, живо состарится.

– Делай, – наконец сдался десятник.

Ночка выдалась короткой и толком отдохнуть не получилось. С рассветом весь десяток выстроился на заднем дворе, облаченный кто во что горазд, словно и не княжьи дружинники, а сборная солянка. Есть такое дело. Сегодня на Руси облачение и вооружение у дружины все больше однотипное. Что серьезно выделяет их в ряду других государств и выводит в один ряд с Византией. Хотя ни князьям, ни боярам никто это в обязанность и не вменяет.

Несмотря на ранний час, провожать их вышел лично князь. Подозвал к себе Горазда, о чем-то с ним потолковал, после чего обратился к остальным:

– Други мои, дело я вам поручаю серьезное и важное. Не удивляйтесь, что идете вы тайно, и тому, что называться будете не моими дружинниками, а дружиной наемников, пробавляющейся охраной караванов. То нужно для дела. И главное, помните: не просто так мой выбор пал именно на вас, а от большого доверия. Потому как в ком ином, может, и усомнился бы. Но только не в вас. С Богом.

Вот молодец какой. Повысил самооценку дружинников, подпустил немного лести. Взрослые мужики, прошедшие не одну сечу, забравшие многие жизни, не единожды посеченные, но, по сути, добродушные и наивные. А то как же! Князь добрым словом помянул. Доверие выказал. Не кому иному, а именно им. Вроде и немудреные слова, а вои готовы горы свернуть.

Только об этом и разговоров было, пока они покидали просыпающийся град. Михаил же отмалчивался, да вслушивался в разговоры. Время есть. Еще успеет задать наводящие вопросы. Пусть пока сами говорят. Глядишь, и всплывет что-то интересное.

Самому ему все же лучше держать рот на замке. Легенда у него шита белыми нитками. И уж тем более на фоне того, что направлялись они по торговому тракту, по которому он добрался до Червеня. Только теперь двигался в обратную сторону. Причем в небезызвестный городишко Тарнув, куда им предстояло добраться к исходу завтрашнего дня. А там его ведь могли и опознать, хоть и необязательно.

Помнится, в фильме его детства «Пограничный пес Алый» прапорщик, ставя задачу кинологам, сказал: «Собакам при необходимости давать десятиминутный отдых, себе специального отдыха не давать». Вот точь-в-точь их ситуация. Лошадям передышку еще давали, кроме того, несколько раз переходили на шаг, ведя их в поводу. О том, чтобы отдохнуть самим, не могло быть и речи.

Вот интересно, если они так спешат, отчего бы тогда было не выдвинуться одвуконь? Да они тогда это расстояние и вовсе за день покрыли бы. И не так вымотались бы, как сейчас. Но нет, отправились, имея по одной лошадке.

Впрочем, это ведь тайная операция, а они выступают в роли наемников в поисках работы. А в такой ситуации заводная лошадь смотрится более чем странно. Ну вот зачем она им при охране каравана, который и без того плетется со скоростью пешехода? То-то и оно, что не нужна. Зато требует ухода и дополнительных расходов на содержание.

На ночь встали километрах в сорока от своей цели, отмахав за день не меньше девяноста. Да еще и прежде, чем позаботиться о себе, обиходили лошадей. Этот живой транспорт насколько полезный, настолько же капризный. У нерадивого хозяина быстренько ноги протянет, ну или копыта отбросит, это уж как кому.

Управившись с лошадьми, приступили к приготовлению ужина. За день устали настолько, что ни о каком сне не могло быть и речи. Нужен минимум час, чтобы отдышаться, развеяться и сбросить напряжение. А то эдак завалишься и проворочаешься всю ночь.