Текст книги "Принцип без принципа"

Глава 6

Олеся, полусонная, пустила меня и попросила трахнуть нежно, пока она будет спать, что я и сделал, после чего мы окончательно заснули, и я точно знаю, кто был первым… Проснувшись, я прочитал пару смс, одну от Кристины, которая писала мне «Спасибо тебе, милый, чмоки-чмоки», и от Маши: «Я тебя ненавижу, Кристина не хочет со мной общаться, это ты виноват». Чтение удовлетворило меня, все шло по намеченному плану. Олеся еще спала, я вышел на кухню в поисках воды и невольно залюбовался бликами солнца на глади воды. Окна Олесиной квартиры чудесным образом выходили на Фонтанку, и под углом был виден замок, матово-коралловый, холодный и бесконечно прекрасный. Солнце играло на воде, создавая ощущение золотой слюды, почти острой и однозначно непрозрачной.

Я вспомнил свое студенчество, когда в безумном и бесконечном секс-марафоне путешествовал по городу, коллекционируя квартиры и комнаты, в которых я не спал, но обольщал и занимался сексом, а порою и любовью. Бессонницу и бесцеремонность моих чувств той эпохи можно сравнить лишь с ненасытной жаждой странника в пустыне, который в попытке напиться встречает только миражи.

Проснулась Олеся и, придя ко мне на кухню, обняла меня сзади. Ощущая спиной ее груди и живот, прижавшийся к моим ягодицам, я не мог не восхититься наполнившим меня почти мгновенно ощущением тихой радости и успокоения. Я повернулся к ней, и мы поцеловались, нет, не страстно, а очень по-утреннему, почти по-родственному. И я почувствовал, насколько она привязалась ко мне по-настоящему, без каких-либо условий и обязательств, даже без желания особо проявить эту привязанность, беззаветно и, можно даже сказать, бескорыстно. Хотя, конечно, последнее было иллюзией, в наших отношениях были деньги, нет. Конечно, не прямые, но я с удовольствием наполнял ее холодильник и ее гардероб в иные моменты.

Мое мнение о материальных отношениях мужчины и женщины формировалось, конечно же, под влиянием классических примеров из классической литературы, но реальность внесла свои коррективы, а практика и наблюдения подкрепили их фактами. Прямое денежное содержание женщины с одной стороны безусловно упрощало многие механизмы взаимоотношений, но с другой стороны заставляло ее находить в себе и проявлять все худшие черты сучной меркантильности, которая, подобно плесени, накрывала всю совместную радость досуга. Напротив же, преподнесение подарков, совместный шопинг и даже совместный отдых в качестве досуга, о котором заботится мужчина, задают ритм бесконечного флирта, заставляя женщину находиться не только в тонусе, но и в реальности, останавливая ее растущие потребности необходимостью изобретательно натолкнуть мужчину на нужную мысль о покупке.

Завтрак, который приготовила Олеся, был весьма кстати, поедая сырники, я поинтересовался ее мнением о Маше. Моя соратница была достаточно цинична, за что и любима мной, ее оценка в стиле «ябывдул» была понятна и лаконична. Почти машинально я в шутку начал подстрекать ее к этому розовому безумию. Она отнекивалась, но не слишком активно, и было заметно, что эта мысль не кажется ей такой уж странной. Решив усилить ее интерес, я рассказал ей о факте моей близости с Машей, а потом начал провоцировать ее по методу «слабо»:

– Знаешь, я понимаю, конечно, что ты просто теоретизируешь, потому что, насколько я знаю Машу, а знаю я ее достаточно хорошо (ухмылка наглая и заводная), она абсолютно гетеросексуальна в том самом смысле, который может быть заложен в этом почти ругательном нынче слове.

– Как говорит Анатоль, гетеросексуальности, как и гомосексуальности, не существует, каждый человек по сути своей бисексуален. Просто не каждый открывает в себе вторую сторону, если, конечно, ему не поможет опытный и терпеливый «друг», – она попалась на удочку и вступила в диалог.

Я налил себе кофе и продолжил:

– Не буду спорить с маэстро Анатолем, но в ситуации с Машей у тебя нет шансов вообще. Ей тяжело даже с мальчиками, а что уж говорить про девочек. Вопрос здесь не в сексе, вопрос здесь в том, что ее граница близости весьма крепко охраняется шаблонами и ложной моралью, и потом, после меня тебе точно нечего ловить. Сейчас там ад и пепелища, – я отвернулся от нее, не в силах сдержать улыбку провокатора, но она уже вцепилась в тему и ничего не замечала.

– Ну, вот тут ты как раз и не прав, когда там ад и пепелища, должен быть ангел утешения, который покажет ей путь и вынесет ее на своих розовых крыльях (она хихикнула) в «рай для девочек». Ты же не будешь против? – она с ехидцей посмотрела на меня. Было понятно, что эта миссия станет ее целью на ближайшее свободное время.

– Конечно, нет, я даже дам тебе ее телефон. Но только ты реально просто потратишь время и занизишь неудачей свою самооценку.

– Ты плохо знаешь меня, я не знаю поражений, и Маша будет «спасена» мною в ближайшее время.

– Как знаешь, – я отпустил диалог.

Методика «слабо» удалась. Я внутренне порадовался, ведь решались сразу две насущные задачи: нейтрализовать негатив в мою сторону со стороны Маши и занять Олесю игрой обольщения, тем самым ослабить ее возникающие ко мне глубокие чувства.

Глава 7

Выйдя на улицу, я на секунду остановился, в моих планах теперь была другая задача – Женя, девушка-искусствовед, сочетающая в себе безбашенность художника и рациональность лимитчицы. Ее нужно ловить на разрыве шаблона, на подготовленной неожиданности, на «задуманной случайности». Это требовало определенной подготовки, хотя по развивающемуся ритму событий на это у меня было не слишком много времени. Остаток воскресенья я провел в инете, изучая социальную активность Жени в «фб» и «вк». Ее страницы наводили на меня угрюмую тоску, стены были слеплены из мухинских интеллектуалов, с их претенциозными посылами и посланиями, с их нерешительной волокитой. Мальчики вились вокруг Жени неинтересные, лузеры или просто неумехи, как правило, с повышенным самомнением. Следы ее общения с ними открыли мне хорошо закамуфлированную прагматичность моей будущей жертвы. В целом почти до часу дня я мучился, насилуя себя анализом банальности, но судьба благоволила ко мне, и я среди 467 друзей увидел ту, которая была алмазной отмычкой в этой крепости. Анна-убьюнеглядя-Цирман была подругой Жени, и не просто подругой, она была предметом определенного поклонения со стороны последней, можно сказать, даже почти кумиром. Это было очень кстати и очень некстати одновременно.

Я не собирался встречаться с Аней, использовать ее и вообще уже оставил ее светлый облик глубоко в душе, в том самом Отделе Неприкосновенностей, который есть у каждого уважающего себя циника. Тем не менее меня порадовало такое стечение судеб, и, получив этот фарт, я даже открыл бутылку красного Château Petrus 2005 года, которое досталось мне по случаю. Наслаждаясь ярким послевкусием ноток спелых слив, ежевики, а также табака и трюфелей, я задумался о самом безболезненном способе подключения Анны в процесс, который мне был столь необходим.

В итоге, ничего нормального так и не придумав, я банально решил играть с ней втемную, максимально минимизируя физическое общение. Я написал ей смс в стиле «Не покажу, что скучаю и даже есть повод, но скучаю все равно». Ее ответ был слишком скорым, чтобы порадовать меня, она явно не спала в 3 часа ночи в воскресенье и явно была неприкрыто рада контакту со мной. Мы договорились «увидеться завтра, но сначала созвон, как проснемся», она счастливо или несчастливо была в Питере по своим помрежевским делам.

Засыпая, я продолжал чувствовать терпкий вкус крови долины Луары и отыгрывал бесконечный диалог с Цирман в попытке найти правильный ключ для ее сознания, не повредив в очередной раз ее сердце, но, кажется, так и не нашел, не помню. Был сон.

Пространство, в котором я спал, было почти твинпиксовским, только вместо привычных героев первого и второго плана были я в роли запутавшегося сыщика, слепая Кристина, белый медведь, Анатоль-мутант, потому что натурал, пьяная золотая рыбка и какой-то старик. Все было не то чтобы неприятно, но назвать этот сон удовольствием не получается.

Я начинал диалог с каждым из персонажей, пытаясь добиться какой-то вполне понятной для меня на момент сна цели, когда Кристина наткнулась на медведя руками, он стыдливо попятился от нее, тупя свою белую морду на вырез ее желтой футболки (да, да, сон был цветной!).

Я остановил ее вопросом, что она здесь делает, и дальше она потянула руки на мой голос, моргая белесыми слепыми глазами, это было почти неприятно, и я решил отвернуться от нее. Когда я это сделал, мир изменился, и, стоя на поле цветущего вереска, я увидел сидящего старика с аквариумом. Ветер слегка бередил вереск, создавая эффект сиреневой поземки, я подошел к старику и увидел золотую рыбку в аквариуме. Почему-то я понял, что в аквариуме не вода, а водка и рыбка мертвецки пьяна. Она моргнула своим выпуклым глазом и икая спросила:

– Чего тебе, ик… надобно, старче? – я затупил, потому что подумал, что я в какой-то сказке не той, но она была настойчива и следующим вопросом отправила меня в нокаут:

– Третьим, ик… будешь?

Я посмотрел на старика, он тянул мне пустую хрустальную стопку морщинистой старческой рукой и, беззубо улыбаясь, что-то бормотал непрерывно, машинально беря стопку, я смог расслышать «…традиции – это традиции, они живут в нас, но не умирают в нас, они, как паразиты, лишь живут в нас, перемещаясь к новым особям, когда мы умираем, убить традиции невозможно, можно лишь уничтожить носителей, но они затаятся, ожидая новых особей, которые возродят их сами того не ведая… а потом они как жит.. больны… странником…». Старик смешался, резко замолчал и, зыркнув на меня, вдруг резко и четко сказал:

– Давай выпьем, грех это, традицию нарушать.

Я черпнул из аквариума водки, золотая рыбка довольно булькнула, выпустив перегарный пузырь воздуха, старик поднял полную стопку и сказал «Будем…». Мы выпили, рыбка икнула, мне стало горько и захотелось плакать, я почему-то подумал, что я уже не буду ни здесь и нигде, я закрыл глаза. Кто-то стал тормошить меня за рукав, я приоткрыл правый глаз и увидел Анатоля-мутанта. Это был точно он, мой иногдаслуга, иногдадруг, иногдаподружка, только он был натуралом! Я не знаю, откуда, но я точно это знал во сне, и он, тормоша меня за рукав, спрашивал жалостливо так:

– За что? Кто они? Зачем они со мной так? Ты же знаешь, я добрый, а они…

Я открыл глаза, мы стояли с ним на танцполе клуба, было холодно и пустынно, клуб не работал. Я не знал, что сказать, но мне нужно у него было узнать какой-то секрет, но я понимал, что не отвечу на его «три загадки сфинкса», он мне путь не подскажет. Проблема была в том, что я не знал ответов и даже не представлял, какие они могут быть. Я машинально стряхнул его руку с моего рукава, и вдруг Анатоль стал трансформироваться в белого медведя, который открыл пасть и пошел на меня. Страшно не было, но я начал машинально отстраняться назад и вдруг понял, что падаю спиною в пропасть, и в этот момент я завыл одновременно от тоски и безысходности. Я падал и упал на пол, просыпаться я стал еще в падении от своего воя, но когда приземлился, то проснулся окончательно.

Было утро, пасмурное, но не раннее, я лежал на полу, мне было одиноко и пусто, болел копчик – я им ударился. Самое противное было то, что я точно помнил ощущение беспомощного падения назад и свои стылые эмоции. Попытавшись смахнуть все это, я встал и пошел в душ. Холодная вода, горячая вода, холодная вода, мир из простых контрастов начал ровнять меня. Когда я вышел из душа, мне показалось, что стало легче, и я ожесточенно сварил себе кофе, время было к полудню, пора было определяться с днем, но очень не хотелось.

На помощь пришла смс-ка от Анны, она сообщала мне, что готова к моему визиту на «Ленфильм», где нужно ее набрать, и мы пересечемся, а она уже там. Мое «ок» как заключенный контракт привело меня в боевой порядок, и, собравшись, я двинул на Петроградку.

Глава 8

Проходная «Ленфильма» встретила меня как всегда неопределенной суетливостью, надеждами ожидающих и деловитостью снующих с пропусками.

Она была крута, это было понятно по походке, по взгляду вахтеров и реакции окружающих. Конечно, не все, кто был на проходной, ее знали, но явно почти все чувствовали, что она из высшей лиги. Анна Цирман просто перешла Рубикон проходной, остановилась и, найдя меня глазами, почти улыбнулась. Когда я двинулся к ней, она не шевельнувшись просто смотрела на меня, и, почти дождавшись меня, она развернулась и пошла обратно «в недра», я просто пошел за ней, и самое удивительное, что достаточно боевые вахтеры пропустили меня беззвучно и без всяких прямых побуждений с ее стороны, они просто поняли, что она пришла именно за мной и такими мелочами, как пропуск, заморачиваться не будет. Завернув за угол, я догнал ее, и в полутьме коридора она позволила себе улыбнуться более открыто и радостно, поддержав это искренним «Рада тебя видеть». Я тоже был рад ее видеть, но причины моей радости были абсолютно другими. Прямо на ходу я стал подбивать клинья под проекты, в которых она участвует, расспрашивая ее а работе. Мы пересекли двор и зашли в одно отдельно стоящее невысокое здание. Анна умела излагать быстро и по сути, пока мы поднялись на второй этаж, я уже знал, как мы посотрудничаем в ее проектах. Оказалось, что ей нужно организовать презентацию пилота нового сериала, который уже почти отснят, а основные деньги на этот проект выделили кубанские табачники, которые тупо хотят в том числе и массовую презентацию с возможностью творческой рекламы продукции для приглашенных. Цирман сказала, что это абсолютно неформат для нее и она сейчас думает, на кого спихнуть организацию этого «артбыдлопати». Мы вошли в мелкую комнатушку, где был как обычно электрочайник, сахар-рафинад (белый), пакетированный чай, растворимый кофе и печенье типа «Мария». Существо, находившееся в комнате, было женщиной грустно невысокого роста, с телевизионной прической «на бигуди», синими тенями на глазах, неопределенного возраста за пятьдесят, с низким грудным голосом и явной привычкой курить. Иными словами, мы встретили классического телевизионного гоблина женского рода, который знает все, помнит всех и понимает, «как надо». Она икнула, увидев Анну, и нахмурилась, увидев меня, поскольку сделала она это одновременно, получилась мизансцена «икну и в бой». Не обращая на нее никакого внимания, Цирман, абсолютно машинально проверив температуру чайника, извлекла из тумбочки одноразовые чашки-кружки, бросила пакетики чая и залила их водой, рассуждая в этот момент о превратностях общения с инвесторами нового сериала. Бросив себе в чашку кубик сахара и протянув мне мою, она вышла в коридор, продолжая рассказ. Мы пришли в аппаратную по озвучке, за стеклом бесились несколько актеров и, видимо, режиссер, наверное отрабатывая какую-то сцену, звука не было, как и звукорежиссера, мы сели на продавленный диван, и Анна замолчала, закончив монолог ожидаемым «Как ты?». Я отхлебнул невкусного чаю и, машинально посмотрев на шоу за стеклом, без переходов просто сказал:

– Я могу организовать тебе эту презентацию. Как раз сейчас я почти свободен от дел, и потом, я умею из этого «формата» делать хотя бы не совсем унылое г…

Сказать, что Анна была удивлена, было бы слишком просто, она была почти напугана, а если быть точнее, восхищена от страха:

– Я никогда не думала, что можно вот так просто прийти и через пять минут найти себе проект. Ты же, встречаясь со мной, хотел именно чего-то такого и был уверен, что у меня есть. Как??

– Стечение обстоятельств, ты же веришь в единство времени и пространства. Я не знал, но я хотел. Мне правда интересно, и я знаю, как увязать все в единый узел. Тем более что у тебя наверняка есть наработки, которые тебе просто недосуг связать воедино, потому что душа не лежит.

Она улыбнулась и чуть расслабилась, додумав несказанное мною в свою женскую сторону. Потом, машинально поправив несуществующий беспорядок в прическе (явный признак сексуального подтекста), сказала:

– Ты как всегда прав, добавить нечего. Но у нас не очень бюджет на гонорар промоутера, а за бюджетом слежу я лично, поэтому левака не будет. Тебя это устроит? Хотя чего я спрашиваю, я знаю, тебя это устроит, – и улыбнулась уже уверенно.

Этап создания «интересного облака» начался, и я, занимаясь организацией вечерины, особое внимание уделил целевому освещению этой важной информации для Жени, разместив у нескольких ее друзей, а главное у Анны-убьюнеглядя-Цирман, новость о готовящейся феерии и моем деятельном участии в этом процессе. И главное – я кинул клич для «молодых и инициативных» на ее стене, со своим телефоном. Надо сказать, что Аня отнеслась к моей социальной интернет-активности сначала с подозрением, но когда ее кубанские спонсоры похвалили ее за подключку молодежи, даже похвалила меня.

Надо сказать, что сам процесс подготовки был простым и формальным, я делал такое тысячу раз, а учитывая то, что бюджет мне в этом случае пилить не давали, я особо не загружал голову и сбрасывал все денежные переговоры на Цирман, и она с этим отлично справлялась. Наши контрагенты были довольны договоренностями и делали свои маленькие кирпичики для общего «пати-счастья», мне оставалось лишь слегка педалировать ситуацию своими звонками и ждать Женю. Два дня понадобилось ей для того, чтобы разработать арт-концепт под сериальную историю, и потом раздался ее звонок. Я постарался на славу, она не знала, что звонит мне, и начало нашего разговора было очень забавным, а потом я «вдруг» узнал ее:

– Женя, так ты бы сразу сказала, что это ты, как тесен мир, не устаю этому удивляться.

Женя тоже обрадовалась, наивно и искренне, что меня внутренне даже растрогало, и затараторила, пытаясь счастливо рассказать концепт своего арт-проекта.

– Понимаешь, мне кажется, все давно устали от простых и дурацких псевдоконцептуальных композиций из серии «если вы не понимаете, что это, вы тупо не в теме» и хотят настоящего живого арта. Потом я почитала то, что вы с Анной, – здесь была чуть заметная благоговейная пауза, – и поняла, что на самом деле для сериала, а тем более для его презентации, важно сделать правильный месседж, который не будет вызывать вопросов, а будет лишь поднимать людей на новый культурный уровень. Хочешь, я пошлю тебе картинки и наброски, как я хочу это сделать, и ты, посмотрев и обсудив это с Анной, – опять пауза, – подкорректируешь мои мысли.

– Женя, я полностью согласен с тобой и рад, что именно ты откликнулась на наш призыв, потому что даже Кристина говорила, что ты суперталантлива в своем творчестве. Хочу сразу расставить некоторые акценты, просто чтобы ты понимала, Анна Цирман обратилась ко мне с этим проектом давно, но я раздумывал, браться ли. Потом она даже пригласила меня на студию и показывала несмонтированный пилот сериала. Честно говоря, я согласился только на третий раз, потому что она сказала, что не видит никого, кто сможет правильно промоутировать это кроме меня и понять так глубоко концепт, как это возможно. Поэтому все решения по тому, как это будет и кто это будет, принимаю только я. А ты с ней, что, тоже дружна?

– К сожалению, мы шапочно знакомы, но если честно, она делает такие проекты, в которых мне бы очень хотелось участвовать, потому что она, мне кажется, очень талантлива, и мне даже в чем-то хотелось бы у нее поучиться.

– Понятно, слушай, я могу, конечно, посмотреть на картинки, – тут я сделал слегка пренебрежительную паузу, – которые ты пришлешь, в компе, но я предпочитаю работать в реальном диалоге и понимать, чем «дышит» автор, когда делает что-то. Поэтому мне кажется, лучше это как-то лично сделать.

– Может, ты тогда приедешь ко мне, потому что я смогу тогда показать тебе еще наброски, которые не сканировала, в компе, и мы сможем даже что-то сразу поправить.

Создавая репутацию недоступной высоты, необходимо выбрать правильный темп развития, именно поэтому я сказал:

– Сегодня я занят, у меня звуковики и свет, можем попробовать завтра, но не утром, а ближе часам к пяти, если ты, конечно, можешь вечером…

– Могу, конечно, приезжай.

Записывая адрес, я пометил на листке комментом «завтра мы станем творческим коллективом, а потом и нечто большим» и еще нарисовал целый куст грибочков волшебных, пока она диктовала долго и занудно.

Пора было готовить Цирман к следующему акту милосердия или принуждения к арту Жени. Я позвонил ей и сказал, что есть отличная арт-инсталляция, настолько хорошая, что я готов отказаться даже от того минимума по гонорарам, чтобы заплатить за эту историю. Как и ожидалось, моя опытная УБЬЮ НЕ ГЛЯДЯ купилась на эту иллюзию самоотречения и сказала, что это не потребуется и есть резерв в бабках, которые можно будет потратить, если вещь достойная, но для этого нужна правильная презентация для нее, а может, и для «прокуренных кубанских спонсоров». Я, конечно же, подтвердил, что лично подготовлю авторов и саму презентацию для нее, потому что «вижу» это почти заглавной темой для говноартпространства. Аня оценила и юмор, и мою лояльность коротким, но выразительным смешком и прощальным «Будешь готов, звони». Хотелось ответить «Всегда готов», но это бы прозвучало в наших отношениях слишком двусмысленно и начало бы затягивать плоскость нашего общения в ту сторону, которой я очень хотел избежать.

Понимая то, что перед Кристиной я должен выглядеть ангелом, я встретился с ней, удовлетворил ее и свою похоть несколько раз в разных позах и ролях. Послушал ее глупые и наивно-туповатые истории про несправедливость мира и ее популярность среди мужчин, а потом, изобразив почти удивление, сообщил ей, что мы пересеклись с Женей по работе, когда она мне позвонила по одному из моих проектов. Кристина сначала слегка напряглась, но, слушая мои смешливые комментарии этого разговора, расслабилась и милостиво разрешила мне продолжить общение с ее теперь единственной подругой. Здесь я спросил ее про Машу, и она сказала, что ни слышать, ни видеть ее она не хочет и не понимает, почему Маша так подло с ней поступила. Мои сочувствия вместе с новыми ласками привели нас к новому раунду секса, и после оргазма, чуть всплакнув, Кристина сказала, что порвет любую, кто попытается меня у нее увести. За это я отшлепал ее по попе, со словами, что я не ее плюшевый мишка. Все опять превратилось в секс, мы были романтично-близки и почти заснули в объятиях друг друга, но мне не очень хотелось делить с ней свой сон, а потому я мягко ушел наливать ей вино, потом в душ и потом со словами «Мне так жаль, что нужно еще поработать, я поеду, моя прелесть» счастливо отвалил к себе.