Текст книги "Правовое положение неплатежеспособного должника. Монография"

Указанное означает, что правовое регулирование оспаривания сделок несостоятельного должника должно осуществляться с учетом необходимости обеспечения стабильности гражданского оборота. Поэтому задачей юридической науки является поиск системы признаков, которые позволили бы среди всего многообразия заключенных сделок в предвидении банкротства выделить те из них, в результате совершения которых кредиторы несостоятельного должника лишаются возможности удовлетворения своих требований.

Решение поставленной задачи позволит, с одной стороны, оспаривать исключительно недобросовестные сделки несостоятельного должника, а с другой – обеспечить защиту прав добросовестных контрагентов должника, что будет важной гарантией стабильности гражданского оборота.

В результате развития исследуемого института был выработан ряд признаков сделок, наличие которых позволяет суду признать ее недействительной. В зависимости от их состава, в доктрине сформировалось две теории, лежащие в основе опровержения сделок: субъективная и объективная. Субъективная теория, возникшая из римского Actio Pauliana (иск Паулиана), связывает возможность признания сделки недействительной с субъективным фактором, а именно – с желанием должника причинить вред правам кредиторов. Объективная теория, напротив, связывает возможность признания сделок недействительными с объективными факторами, например, с периодом времени, в течение которого заключена сделка, с видом сделки и т. п¹⁴⁰.

Принципиальное различие между указанными теориями сводится к степени вероятности признания сделок должника недействительными. Использование объективной теории облегчает процесс доказывания недействительного характера сделки. Это повышает вероятность признания сделки недействительной. Субъективный подход, напротив, затрудняет процесс доказывания оспариваемого характера сделки и, соответственно, понижает вероятность признания судом сделки должника недействительной.

Указанные свойства объективной и субъективной теорий по-разному влияют на обеспеченность прав и законных интересов кредиторов должника и на стабильность гражданского оборота. Применение объективной теории в большей степени отвечает имущественным интересам кредиторов должника, поскольку облегчает для них процесс признания сделок недействительными, но в меньшей степени обеспечивает стабильность гражданского оборота. Использование субъективной теории, наоборот, в меньшей степени обеспечивает защиту прав и законных интересов кредиторов, но в большей степени способствует сохранению стабильности гражданского оборота.

Применение одной из названных теорий будет влечь за собой либо ущемление прав и законных интересов кредиторов (при использовании субъективной теории), либо подрыв стабильности гражданского оборота (при использовании объективной теории).

В связи с этим более справедливым представляется правопорядок, который при выработке и закреплении норм, регулирующих признание сделок должника недействительными, сочетает объективную и субъективную теории. Это позволяет обеспечить максимальную защиту прав кредиторов должника, сохранив при этом стабильность гражданского оборота.

Суть названного сочетания сводится к тому, что в основе оспаривания сделок должника лежит объективная теория, применение которой ограниченно периодом подозрения. При этом, с целью недопущения ущемления прав кредиторов, сделки должника, которые были совершены вне периода подозрения, могут быть признаны недействительными по основаниям субъективной теории.

Анализ правового регулирования оспаривания сделок должника показывает, что современное законодательство о банкротстве сочетает в себе элементы объективной и субъективной теорий.

Согласно объективной теории, для признания подозрительных сделок¹⁴¹ должника недействительными требуется наличие следующих объективных признаков:

– уменьшение стоимости имущества должника. Данный объективный признак существует только на стороне должника и означает, что исполнение заключенной сделки повлекло или может повлечь уменьшение стоимости имущества должника.

Здесь следует различать понятия «уменьшение стоимости имущества должника» и «уменьшение размера имущества должника». Первая категория является более широкой по своему содержанию. Так, например, несостоятельный должник может обладать правом требования уплаты денежной суммы к третьему лицу, которое обеспечивается залогом. В предвидении банкротства договор залога расторгается. В данном случае мы видим, что в результате совершения сделки по расторжению договора залога уменьшения наличного имущества должника не произошло. Однако лишение права требования обеспечения влечет уменьшение его стоимости, что снижает возможность полного удовлетворения требований кредиторов должника.

Из содержания норм ст. 61.2. Закона о банкротстве следует, что в основу норм пункта 1 указанной статьи положен критерий «уменьшение размера имущества должника», а в пункте 2 – «уменьшение стоимости имущества должника».

В связи с этим возникает проблема выбора между указанными объективными признаками оспаривания сделки должника.

Думается, что описанная проблема выбора должна решаться в пользу критерия «уменьшения стоимости имущества», так как кредиторы несостоятельного должника, в конечном счете, получают удовлетворение своих требований не из имущества должника, а из его стоимости. Поэтому любые действия должника, влекущие уменьшение стоимости его имущества, могут причинить вред имущественным правам кредитора и должны подвергаться возможности их оспаривания.

Говоря об уменьшении стоимости имущества должника как об объективном признаке оспаривания, необходимо особенно отметить, что в результате совершения сделки должно происходить уменьшение стоимости именно такого имущества должника, на которое, в соответствии с действующим законодательством, может быть обращено взыскание. Это значит, что если в результате совершения сделки произошло уменьшение стоимости имущества несостоятельного должника, которое не подлежит включению в конкурсную массу, то данная сделка не может быть оспорена на основании норм Закона о банкротстве. Сказанное в особенности касается случаев, когда в качестве несостоятельного должника выступает физическое лицо.

Как правило, стоимость имущества должника может быть уменьшена в результате совершения сделки с неравноценным встречным исполнением обязательств другой стороной сделки; сделки, направленной на прекращение обеспечения прав должника (например, расторжение договора залога, которое обеспечивает право требования должника) или на обременение имущества должника (заключение договора залога с лицом, которое не является кредитором должника); безвозмездной сделки, исполняемой за счет должника (передача имущества должника в качестве вклада).

Таким образом, думается, что «уменьшение стоимости имущества должника» как объективный признак должно являться признаком оспаривания сделок должника в отношении всех подозрительных сделок. При его отсутствии теряется всякий смысл признания сделки недействительной, так как последствия такого признания не повлекут увеличения источника удовлетворения требований кредиторов.

Несмотря на это при регулировании отношений по оспариванию сделок несостоятельного должника признак «уменьшение стоимости имущества» не всегда учитывается. Это свидетельствует о неэффективности правового регулирования исследуемого вопроса и о создании угрозы стабильности гражданскому обороту.

Сказанное касается следующих положений Закона о банкротстве.

Во-первых, согласно п. 1 ст. 61.1 Закона о банкротстве, сделки, совершенные должником или другими лицами за счет должника, могут быть признаны недействительными в соответствии с ГК РФ, а также по основаниям и в порядке, которые указаны в Законе о банкротстве. Из содержания приведенной статьи следует, что арбитражный управляющий вправе оспорить любые сделки должника на основании норм ГК РФ, независимо от того, повлекло ли ее совершение уменьшение стоимости имущества должника. Сделанный вывод подтверждается п. 17 постановления Пленума ВАС РФ «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 ФЗ „О несостоятельности (банкротстве)“» от 23 декабря 2010 г. № 63¹⁴² (далее – постановление Пленума ВАС РФ № 63), согласно которому в порядке главы III.1 Закона о банкротстве (в силу п. 1 ст. 61.1) подлежат рассмотрению требования арбитражного управляющего о признании недействительными сделок должника как по специальным основаниям, предусмотренным Законом о банкротстве (ст. 61.2 и 61.3 и иные содержащиеся в этом Законе, помимо главы III.1, основания), так и по общим основаниям, предусмотренным гражданским законодательством (в частности, ГК РФ или законодательством о юридических лицах).

Подобное правовое регулирование, включая расширительное толкование Пленумом ВАС РФ нормы указанной статьи¹⁴³, представляется абсолютно необоснованным. Оно осуществляется без учета сущности института оспаривания сделок, который призван обеспечивать устранение негативных последствий недобросовестных действия должника, направленных на сохранение имущества за собой. Думается, что существующее регулирование создает серьезную угрозу стабильности гражданского оборота.

В связи с этим представляется оправданным, с целью повышения эффективности правового регулирования оспаривания сделок несостоятельного должника и защиты гражданского оборота, ограничить возможность признания сделок должника недействительными в соответствии с гражданским законодательством только случаями, при которых исполнение заключенной сделки повлекло или может повлечь уменьшение стоимости имущества должника, на которое, в соответствии с действующим законодательством, может быть обращено взыскание.

Во-вторых, как отмечалась выше, в основу регламентации законодателем норм п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве положен признак «уменьшение размера имущества должника». Подобное законодательное регулирование значительно ограничивает круг сделок должника, которые могут быть оспорены по принципу подозрительности на основе объективной теории. Сказанное подтверждается разъяснением Пленума ВАС РФ, который в п. 8 Постановления № 63 указал, что по названному основанию могут оспариваться только сделки, в принципе или обычно предусматривающие встречное исполнение; сделки же, в предмет которых не входит встречное исполнение (например, договор дарения) или обычно его не предусматривающие (например, договор поручительства или залога), не могут оспариваться на основании нормы п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве, но могут оспариваться на основании нормы п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве, конструкция которой основана на субъективной теории.

Закрепление в п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве в качестве объективного условия оспаривания сделок «уменьшения размера имущества несостоятельного должника» представляется неоправданным. Подобная практика делает невозможным оспаривание на основе объективной теории сделок должника, которые влекут уменьшение стоимости его имущества (например, сделки по внесению имущества в качестве вклада в уставный капитал другого юридического лица, сделки по прекращению обеспечения имущественных прав должника и т. д.). Это создает возможность для злоупотребления правом со стороны недобросовестных должников.

В связи с этим представляется целесообразным закрепить в п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве в качестве объективного признака оспаривания сделок должника «уменьшение стоимости имущества должника», а не «уменьшение размера его имуществ»;

– причинение вреда имущественным правам кредиторов в форме утраты возможности удовлетворения требований кредиторов. Под данным объективным признаком следует понимать такой вред правам кредиторов, который выражается в форме полной или частичной утраты возможности удовлетворения их требований. Вред, причиненный имущественным правам кредиторов, имеет легальное определение, согласно которому под указанным вредом следует понимать уменьшение стоимости или размера имущества должника и (или) увеличение размера имущественных требований к должнику, а также иные последствия совершенных должником сделок или юридически значимых действий, приводящие к полной или частичной утрате возможности кредиторов получить удовлетворение своих требований по обязательствам должника за счет его имущества (абз. 32 ст. 2 Закона о банкротстве). Соглашаясь в целом с приведенным определением, следует отметить, что при раскрытии содержания категории вреда главный акцент следует делать на том, что это – полная или частичная утрата возможности получить удовлетворение требований, вызванная действиями должника, а не наоборот.

Причинение вреда правам кредиторов, как и условие об уменьшении стоимости имущества должника, является обязательным объективным признаком, наличие которого необходимо для признания сделки несостоятельного должника недействительной. Это связано, прежде всего, с тем, что возникновение и развитие института оспаривания сделок должника было вызвано недобросовестными действиями должника, имущество которого было недостаточно для удовлетворения требований взыскателя при исполнительном производстве или кредиторов должника при конкурсном процессе.

Анализ действующего законодательства показывает, что законодатель не учитывает обязательный характер такого признака оспаривания сделки, как причинение вреда имущественным правам кредиторов. Это свидетельствует о неэффективности данного института и создает угрозу стабильности гражданского оборота.

Сказанное касается положений п. 1 ст. 61.1 и п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве, согласно которым сделки должника подлежат признанию судами недействительными даже в том случае, если они не причинили вреда имущественным правам кредиторов.

Несостоятельность подобного подхода можно продемонстрировать на следующем.

Если при заключении сделки с неравноценным встречным исполнением обязательств и ее оспаривании арбитражным управляющим судом будет установлено, что имущества должника достаточно для удовлетворения кредиторов должника, то подлежит ли признанию недействительной сделка, несмотря на то, что вред имущественным правам кредиторов должника не причинен? Думается, что с позиции действующего законодательства следует на поставленный вопрос дать положительный ответ.

Сказанное выше позволяет прийти к выводу о том, что одного факта совершения должником действий, направленных «на оставление имущества за собой», не достаточно для признания сделки недействительной, так как это не всегда влечет за собой утрату для кредиторов возможности получить удовлетворение своих требований. Следовательно, не все сделки должника, которые влекут уменьшение стоимости его имущества, должны оспариваться по специальным основаниям законодательства о банкротстве, а только те, которые повлекли причинение вреда имущественным правам кредиторов.

Думается, что сделанный вывод должен найти свое отражение в действующем законодательстве, в частности в нормах п. 1 ст. 61.1 и п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве.

Перечисленные выше объективные признаки являются обязательными при оспаривании подозрительных сделок должника и положены в основу объективной теории, действие которой всегда ограничивается периодом подозрения.

Между тем нередки случаи, когда должник может совершить сделки «по оставлению имущества за собой» вне указанного периода. Такие сделки также могут быть оспорены, но на основе субъективной теории.

Согласно субъективной теории, недействительными могут быть признаны подозрительные сделки должника при наличии не только перечисленных выше объективных обстоятельств, но и следующих субъективных условий:

– наличие определенной цели при совершении сделки со стороны должника. В юридической науке распространено мнение, что в качестве субъективного признака оспаривания сделки на стороне должника выступает его намерение причинить имущественный вред правам кредиторов¹⁴⁴. По указанному пути также идет действующее законодательство. Так, согласно п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве, сделка может оспариваться в случае, если она совершена должником в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов.

Приведенная позиция в доктрине и подход законодателя представляются спорными. В данном случае не учитывается, что «должник, причиняющий актом ущерб кредиторам, конечно, имеет в виду не это обстоятельство, а свою собственную выгоду; этот ущерб – лишь неизбежное последствие акта; должник не может избежать порога, который необходимо перейти для того, чтобы получить известную выгоду, очень может быть, что иногда акты совершаются в ущерб кредиторам из-за одной злобы, но эти случаи исключительные»¹⁴⁵.

Таким образом, представляется более правильным под субъективным признаком оспаривания подозрительных сделок на стороне должника понимать его намерение уменьшить стоимость своего имущества, а не причинять вред имущественным правам кредиторов, так как последнее является лишь последствием его истинного желания избавить свое имущество от взыскания кредиторов путем совершения подозрительных сделок.

Вопрос о том, что понимать под намерением должника уменьшить стоимость своего имущества, является в доктрине спорным. Существующие мнения сводятся к двум теориям: теории желания и теории сознания. Согласно первой теории, под намерением должника следует понимать его прямое желание уменьшить свое имущество. Следует согласиться с мнением, что такое понимание намерения чрезвычайно удобно и в практическом, и в теоретическом смысле. Ни судье, ни ученым не приходится затрудняться при разрешении массы вопросов. Однако при использовании названной теории окажется ничтожным количество случаев, когда можно будет доказать, что целью сделки было именно уменьшение стоимости имущества. В соответствии с теорией сознания, действия должника считаются совершенными с намерением уменьшить свое имущество не только тогда, когда именно такова цель должника, но и тогда, когда он сознавал, что последним его действием будет уменьшение его имущества. Желал он этого или нет – не имеет значения. Использование данной теории способно внести шаткость в гражданский оборот. Подобное понимание намерения должника будет являться дамокловым мечом, «висящим» над сделкой в течение всего срока давности¹⁴⁶.

Таким образом, более обоснованным представляется мнение ученых, которые считают, что для установления намерения должника недостаточно одного сознания им, что он своими действиями уменьшит стоимость имущества, – необходимо его явное выражение воли. Теория желания в большей степени соответствует исключительному характеру института оспаривания сделок несостоятельного должника и обеспечивает устойчивость гражданского оборота.

Анализ действующего законодательства показывает, что в основе правового регулирования данного субъективного условия оспаривания сделки лежит теория желания. Здесь следует отметить, что недостаток данной теории, связанный с затруднительностью доказывания явного намерения должника, нивелируется за счет установления законодателем презумпций, направленных на облегчение процесса доказывания субъективных условий оспаривания. В частности, согласно п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве, устанавливается, что цель причинения вреда имущественным правам кредиторов предполагается, если на момент совершения сделки должник отвечал признаку неплатежеспособности или недостаточности имущества и сделка была совершена безвозмездно или в отношении заинтересованного лица либо направлена на выплату (выдел) доли (пая) в имуществе должника учредителю (участнику) должника в связи с выходом из состава учредителей (участников) должника и т. д.;

– знание о цели должника его контрагентом. Другим необходимым условием признания сделки должника недействительной является знание контрагента о намерении должника при заключении сделки.

В данном случае использование названного субъективного признака оспаривания сделки должника также значительно осложняет процесс доказывания ее недействительности. Поэтому с целью обеспечения прав и законных интересов кредиторов законодатель установил ряд презумпций, обеспечивающих интересы кредиторов.

Другую группу недобросовестных действий, совершение которых возможно должником в предвидении банкротства, составляют действия, направленные на создание преимущественного положения для других кредиторов. Данные сделки оспариваются как сделки, совершенные с предпочтением.

В предвидении банкротства должник может совершить действия, которые могут дать некоторым из его кредиторов преимущества в конкурсном процессе. В связи с этим возникает вопрос: с кем должник может заключить подобную сделку? Раз преимущество предоставляется одному из кредиторов должника, то сделка с предпочтением может быть заключена только с лицом, которое на момент заключения сделки уже является кредитором должника, и если заключаемая сделка касается уже существующего права требования к должнику. Все остальные сделки, включая сделки, в результате совершения которых контрагент должника только приобретает статус его кредитора, не могут оспариваться на основании предпочтения.

Между тем указанная особенность оспаривания сделок должника не учитывается законодателем.

Так, п. 1 ст. 61.3 Закона о банкротстве гласит, что сделка, совершенная должником в отношении отдельного кредитора или иного лица, может быть признана арбитражным судом недействительной, если такая сделка влечет или может повлечь за собой оказание предпочтения одному из кредиторов перед другими кредиторами в отношении удовлетворения требований. Из содержания приведенной статьи следует, что недействительной может быть признана сделка, которая была заключена должником не только с его кредитором, но и с иным лицом.

Сделанный вывод подтверждается судебной практикой.

Конкурсный управляющий ООО «Авто Риджен» в порядке ст. 61.1–61.3 Закона о банкротстве обратился в Арбитражный суд Кемеровской области с заявлением о признании недействительным беспроцентного договора займа, заключенного до возбуждения дела о банкротстве между должником и ЗАО «Компания Коул Риджен».

Суды трех инстанций пришли к выводу о том, что сделка является недействительной, так как заключение договора займа повлекло возникновение текущего обязательства у должника перед ЗАО «Компания Коул Риджен», которое подлежит погашению вне очереди за счет конкурсной массы преимущественно перед кредиторами¹⁴⁷.

Таким образом, из данного дела мы можем увидеть, что признается недействительной сделка, которая была заключена между должником и лицом, не являющимся его кредитором. При этом при разрешении дела суды трех инстанций пришли, по существу, к выводу о том, что все сделки, на основании которых возникли текущие требования к должнику, подлежат оспариванию как сделки с предпочтением.

Кроме того, согласно п. 1 ст. 31 Закона о банкротстве, учредителями (участниками) должника, собственником имущества должника – унитарного предприятия, кредиторами и иными лицами в рамках мер по предупреждению банкротства должнику может быть предоставлена финансовая помощь в размере, достаточном для погашения денежных обязательств и обязательных платежей и восстановления платежеспособности должника (санация).

На фоне существующего недостатка правового регулирования оспаривания сделок с предпочтением и формирующейся судебной практики думается, что предоставление финансовой помощи будет являться маловероятным, так как лица, желающие ее оказать, будут обременены риском признания их действий недействительными.

Таким образом, указанный недостаток правового регулирования создает серьезную угрозу стабильности гражданского оборота и может оказаться барьером на пути развития системы мер по восстановлению платежеспособности. Поэтому представляется обоснованным указать в Законе о банкротстве, что оспариванию по принципу предпочтительности подлежат исключительно сделки, заключенные должником с отдельным его кредитором.

Правовое регулирование сделок с предпочтением, как и подозрительных сделок, основано как на объективной, так и на субъективной теории.

В качестве объективного признака признания сделки недействительной выступает «предпочтение одному из кредиторов перед другими кредиторами».

Вопрос о содержании данного условия в юридической литературе является дискуссионным¹⁴⁸.

При определении приведенной категории следует учитывать, что создать предпочтительное положение отдельным кредитором возможно двумя способами:

– путем «улучшения» его правового положения в деле о банкротстве;

– путем преимущественного удовлетворения его требования до возбуждения дела о банкротстве.

При регулировании оспаривания сделок с предпочтением законодатель учитывает указанное обстоятельство и в качестве предпочтительных называет сделки, которые создают как предпочтительное положение кредиторов в деле о банкротстве, так и сделки, которые влекут предпочтительное удовлетворение требований кредиторов.

Анализ сложившейся судебно-арбитражной практики показывает, что такой способ создания предпочтительного положения кредитора, как преимущественное удовлетворение его требований, понимается правоприменительными органами неверно.

В связи со сказанным показательна следующая судебная практика.

Конкурсный управляющий обратился в суд с требованием о признании недействительной сделки по перечислению денежных средств в счет погашения задолженности предприятия-должника за услуги связи. Требования удовлетворены, поскольку заключение сделки повлекло предпочтительное удовлетворение требований одного кредитора перед другими¹⁴⁹.

Конкурсный управляющий обратился в суд с требованием о признании недействительным соглашения о прекращении обязательства зачетом и применении последствий недействительности сделки. По мнению управляющего, соглашение о зачете повлекло предпочтительное удовлетворение требований общества перед иными кредиторами должника. Суд удовлетворил иск, поскольку преимущественное удовлетворение оспариваемой сделки общества установлено¹⁵⁰.

Конкурсный управляющий обратился с заявлением о признании недействительными действий судебного пристава-исполнителя по передаче нереализованного имущества должника кредитору. Заявленное требование удовлетворено, поскольку передача приставом нереализованного имущества должника взыскателю, совершенная в течение месяца до принятия судом заявления о признании должника банкротом, повлекла за собой предпочтительное удовлетворение требований кредитора перед другими кредиторами должника¹⁵¹.

Приведенная судебная практика показывает, что судебные органы не делают различия между понятиями «удовлетворение требования» и «преимущественное удовлетворение требования». Нормы ст. 61.3 Закона о банкротстве позволяют признавать недействительными именно сделки, создающие предпочтение в удовлетворении требования, а не сделки, которые влекут удовлетворение требования. Так, например, в случае, если должник заключает соглашение со своим кредитором о досрочном исполнении обязательства, данное соглашение следует квалифицировать как сделку с предпочтительным удовлетворением, так как в результате ее совершения кредитор получает не просто удовлетворение требования, а досрочное (предпочтительное) удовлетворение требования до начала конкурсного процесса. В этом и заключается его предпочтение перед другими кредиторами. Если же должник заключает со своим кредитором соглашение о зачете, не изменяя при этом первоначально согласованного срока удовлетворения требования, то данная сделка не создает для кредитора преимущества, так как он получает удовлетворение в сроки, которые были ранее согласованы.

Действия должника, которые направлены исключительно на удовлетворение требования кредитора, в том числе зачет, новация, отступное, нельзя квалифицировать как предпочтительное удовлетворение. В противном случае все действия должника по удовлетворению требований кредиторов, включая кредиторов I и II очередей, совершенные в течение месяца до принятия судом заявления о признании должника банкротом, должны быть признанными недействительными, поскольку всякое удовлетворение кредитора вне дела о банкротстве является благоприятным для кредиторов.

Таким образом, с целью повышения эффективности законодательства о банкротстве и обеспечения стабильности гражданского оборота, в действующем законодательстве необходимо прямо указать, что действия должника и сделки по удовлетворению требований кредиторов как таковые не могут быть оспорены по правилам ст. 61.3 Закона о банкротстве.

Сделанный вывод особенно касается положений п. 3 ст. 61.1 Закона о банкротстве, согласно которому правила об оспаривании могут применяться к оспариванию действий, направленных на исполнение обязательств и обязанностей, возникающих в соответствии с гражданским, трудовым, семейным законодательством, законодательством о налогах и сборах, таможенным законодательством РФ, процессуальным законодательством РФ и другими отраслями законодательства РФ; к действиям, совершенным во исполнение судебных актов или правовых актов иных органов государственной власти, применяются также правила об оспаривании. Подобные правила содержались в ст. 28 Закона о банкротстве 1992 года, которая утратила силу.

Такое законодательное регулирование представляется неоправданным и создающим серьезную опасность для стабильности гражданского оборота.

Перечисленные действия формально¹⁵² могут быть признаны недействительными только по правилам сделок с предпочтением.

Оспаривание актов исполнения в соответствии с правилами подозрительных сделок невозможно даже формально, поскольку для этого требуется оценка всей сделки, которая в условиях оспаривания действий должника или иного лица остается всегда действительной. Например, как оценить действия по исполнению сделки на предмет ее неравноценного встречного исполнения? Если необходимо соотнести указанное действие по исполнению со встречным исполнением, то налицо основание для признания недействительным сделки в целом. Каким образом действия по исполнению сделки могут повлечь предпочтительное удовлетворение права требования кредитора при условии, что сама сделка не влечет таких последствий? Действия по исполнению сделок также не могут быть признаны недействительными по основаниям, установленных ГК РФ.

Это значит, что подозрительной может быть сделка в целом, но не акт по ее исполнению. Сделанный вывод также касается сделок с предпочтением. При правильном толковании данного понятия можно заметить, что предпочтительной является всегда сделка в целом, а не отдельные действия по ее исполнению. В рамках сделки без предпочтения невозможно совершить действия именно по предпочтительному удовлетворению требования кредитора, а не просто действия по удовлетворению кредитора. При этом в случае несоответствия исполнения правилам, содержащимся в законе или договоре, с точки зрения теории и права, его следует квалифицировать как неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства, а не как недействительность исполнения обязательства.