Текст книги "Империя. Третий Рим. Книга 2"

Эпоха дворцовых переворотов

Незадолго до кончины, в 1722 году, Петр I подписал указ «О престолонаследии», согласно которому монарх мог сам выбрать себе наследника. Этот документ появился на свет в связи с угрозой прекращения мужского потомства Петра. Старший, нелюбимый, сын царя от первой жены Евдокии Лопухиной – 28-летний Алексей Петрович – умер в тюрьме в 1718 году, обвиненный в измене отцу и Отечеству. Через год умер младший, любимый, 3-летний Петр Петрович, сын Марты Скавронской, будущей Екатерины I, объявленный наследником еще при жизни Алексея. Согласно принятому порядку престолонаследия, в случае смерти Петра корона Империи должна была перейти его внуку, сыну Алексея, тоже Петру (будущему Петру II).

Императорская корона Екатерины I (гравюра из книги А.Ф. Малиновского «Историческое описание древняго российскаго музея, под названием Мастерской и Оружейной палаты, в Москве обретающагося»)

Однако Петр не любил ни своего сына Алексея Петровича, ни Петра Алексеевича, своего внука. В 1724 году он короновал Екатерину как императрицу – факт, невиданный доселе в истории: русские царицы никогда не короновались особо, являя собой образец христианской жены, достойной своего титула только в качестве царской супруги. Несмотря на эти очевидные шаги в пользу Екатерины, Петр так и не успел выразить на смертном одре свою последнюю волю относительно престолонаследника, как он сам предписывал указом от 1722 года.

В результате после смерти Петра в 1725 году престол зашатался: родовитые соратники покойного государя, Голицыны и Долгорукие, стояли за Петра-внука, а безродные во главе с Меншиковым и иностранцы во главе с Остерманом были за Екатерину. Судьбу Империи решила гвардия: явившись на заседание Сената двумя, Преображенским и Семеновским, полками, гвардейцы встали на защиту «матушки Екатерины».

Так гвардия на целый XVIII век стала решающей силой в борьбе за престол Империи. И это не удивительно. Гвардия повторяла путь преторианцев в Риме. В языческой Империи императором становился тот, кого поднимала на щит армия в Риме, элитой которой были преторианцы. Сенат редко отваживался перечить вооруженным солдатам. В Новом Риме, православном Константинополе, на пути гвардейского произвола стояла Церковь. Без миропомазания на царство в Святой Софии никакой солдатский кумир не мог стать законным императором. Петр разрушил симфонию Русского Царства и Русской Церкви, низведя последнюю до уровня казенного ведомства, и сам принял титул императора в 1721 году из рук сената под грохот пушек и барабанов, подобно римским языческим императорам.

Казармы Преображенского полка (Санкт-Петербург)

Со дня воцарения Екатерины I на протяжении XVIII века Россия видела еще пять дворцовых переворотов, в результате которых судьба престола оказывалась в руках гвардии. Скверная политическая традиция завершилась лишь сто лет спустя, в декабре 1825 года, когда масоны использовали гвардию для попытки последнего, на сей раз неудачного, переворота.

Помимо гвардии судьба короны Российской Империи в XVIII веке зависела также от интриг монарших фаворитов и иностранных агентов при дворе. Шаткость престола приводила на него в основном женщин, манипулировать которыми было легче. Придворная, неродовая аристократия, получившая свое высокое положение только благодаря расположению ныне здравствующего монарха, рисковала потерять все при следующем. Поэтому именно фавориты – от Меншикова при Екатерине I до Платона Зубова при Екатерине II – были основными инициаторами заговоров на протяжении всего столетия.

В свою очередь многочисленные могущественные иностранцы при петербургском дворе оставались в сфере влияния своих земляков и единоверцев из Европы. Таким образом европейские дипломаты и шпионы легко вербовали агентов среди вельмож иностранного происхождения, слабо связанных с русской культурой и тем более никак не разделявших идеи о самобытном пути развития православной России.

В 1725 году именно эти силы вооруженной рукой возвели на престол вторую жену Петра I под именем императрицы Екатерины I. И Екатерина, и ее фаворит Меншиков отлично осознавали, кто на самом деле является легитимным наследником престола, однако всеми силами они стремились сохранить позиции своего клана. Незадолго до смерти императрицы в 1727 году при участии «полудержавного властелина» было составлено завещание, в котором наследником назначался внук Петра I, сын умерщвленного Алексея Петровича. При этом Екатерина требовала, чтобы новый император обручился с дочерью Меншикова. При дворе Петра II началась ожесточенная борьба двух аристократических партий: служилая, «петровская», партия вельмож (Меншиков, Остерман, Миних) столкнулась с родовой знатью (князья Долгоруковы, Голицыны, Трубецкие). Долгоруковым удалось сорвать брак царя с дочерью Меншикова и добиться ареста и ссылки генералиссимуса. Новой невестой государя стала Екатерина Долгорукая. Недолгий период господства родовой русской знати был отмечен возвратом к традиции: столица вернулась в Москву, а коронация императора прошла в Успенском соборе Кремля. Это была первая коронация всероссийского императора, задавшая тон всем последующим. Духовенство по сравнению с Петровской эпохой получило послабления, и наконец заговорили о восстановлении патриаршества. Феофан Прокопович, покровительствовавший распространению в России протестантизма, попал под огонь критики. Однако тенденции, которые могли бы с течением времени вернуть Империю к осуществлению миссии Третьего Рима, оказались полностью пресечены ранней смертью Петра II. Молодой император скоропостижно скончался от оспы в январе 1730 года и стал единственным императором петербургского периода, погребенным в Москве.

В том же 1730 году к власти была приведена Анна Иоанновна, вдова герцога Курляндии, дочь царя Ивана V, старшего брата и соправителя Петра I. Ее восшествие на престол также сопровождалось своего рода переворотом, пусть и носившим чисто политический характер.

Дело в том, что после кончины Петра II соратники Петра Великого отложили в сторону взаимную неприязнь, составили «Верховный совет» и решили ввести в России олигархическое правление по примеру таких ханаанских монархий, как Польша или Швеция. Так, после смерти Карла XII его сестра, став королевой, подписала «кондиции» (лат. condicio – «договор», «соглашение»), ограничившие права короны в пользу магнатов. Но реализовать ханаанскую модель в России не получилось. Анна Иоанновна, при поддержке всесильной гвардии, разорвала «кондиции» и разогнала олигархический «Верховный совет». Гвардия, хотя и являлась наследием Первого Рима, но уж к Карфагену никакого отношения точно не имела. Служить олигархии она не была готова никогда.

АННА ИОАННОВНА (1730–1740)

Однако очень скоро императрица передала власть под почти полный контроль «немецкой партии», состоявшей из нескольких вельмож-протестантов, равнодушных к миссии Империи и прямо враждебных православию. К их числу принадлежал тот же Остерман, фаворит императрицы Эрнст Иоганн Бирон, граф Карл Густав Лёвенвольде и полководец Бурхард Миних.

Главную роль при дворе играл Бирон. Он установил режим арестов и многочисленных бессудных расправ. Для заключения под стражу было достаточно лишь малейшего подозрения. Тысячи людей подвергались пыткам и казням, заточению в тюрьмах и ссылке в Сибирь. Особенно много испытаний в эпоху бироновщины выпало на долю Церкви. Как выразился протоиерей Георгий Флоровский, «в Аннинское время, то есть при Бироне, отношение власти к Церкви было особенно острым»[125]125
  Флоровский Г. В. / протоиерей Г. В. Флоровский. Пути русского богословия. – Москва: Институт русской цивилизации, 2009. – 848 с. – (Русская цивилизация).


[Закрыть].

На протяжении 10 с половиной лет царствования Анны Иоанновны Церковь целенаправленно разоряли, над архиереями устраивали показательные суды, монашеству наносили удар за ударом. Возможность иноческого пострига была ограничена высоким возрастным цензом, представителям же некоторых сословий и вовсе было запрещено уходить в монастыри. Фактически правительство вело дело к тому, чтобы совершенно уничтожить монашество, как это было сделано в протестантской Европе.

Воронежский архиепископ Лев (Юрлов) за ничтожную провинность подвергся лишению сана и был отправлен на север для содержания под караулом. Пытавшиеся его защитить митрополиты Георгий (Дашков) и Игнатий (Смола) также лишились сана и были сосланы. Та же участь постигла еще нескольких архипастырей, другие были заточены в тюрьмы. Особенно свирепствовал на этой ниве известный гонитель православия Феофан Прокопович, неоднократно добивавшийся судебного преследования в отношении русских архиереев. Так, от него жестоко пострадал архиепископ Феофилакт (Лопатинский), опубликовавший полемический богословский труд своего учителя митрополита Стефана (Яворского) «Камень веры», где обличались протестантские лжеучения, «вдохновлявшие» Феофана Прокоповича. Феофилакту инкриминировали измену, его самого взяли под стражу, а соратников пытали.

После смерти Анны Иоанновны в 1740 году Бирон пытался сохранить за собой всю полноту прежней власти, но его сокрушил Миних. На недолгий срок воцарился государь-младенец Иоанн Антонович (правнук Ивана V) при регентстве матери, Анны Леопольдовны. Однако в 1741 году это непопулярное правление прекратил очередной дворцовый переворот. Русская гвардия и французская дипломатия возвели на трон императрицу Елизавету Петровну.

По оценке митрополита Иоанна (Снычева), «судорожная эпоха Петра, разметавшая русскую старину в погоне за европейскими новшествами, сменилась господством чреды временщиков, мало любивших Россию и еще меньше понимавших неповторимые особенности ее характера и мировоззрения… Православная Церковь была унижена и ослаблена: ликвидирована каноническая форма ее управления (патриархат), изъятием церковных земель подорвано благосостояние духовенства и возможности церковной благотворительности, резко сокращено количество монастырей – светочей христианской духовности и православного образования. Самодержавие как принцип правления (предполагающий религиозно осознанное отношение к власти как к церковному служению, послушанию) все более искажалось под влиянием идей западноевропейского абсолютизма»[126]126
  Иоанн Снычев. Самодержавие Духа: очерки русского самосознания / Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев). – Санкт-Петербург: Царское дело, 1995. – 352 с.


[Закрыть].

Елизавета Петровна. Православное возрождение

В 1741 году царь-младенец Иоанн Антонович и регентша Анна Леопольдовна были свергнуты. Очередной гвардейский переворот привел к власти дочь Петра I и Екатерины I Елизавету Петровну. Ее воцарение воспринималось русским обществом как избавление от власти иностранцев и иноверцев. По выражению архиепископа Новгородского Амвросия, Елизавета «сынов Российских из неволи высвободила». Елизавета была популярна в народе и одновременно сумела построить добрые отношения с гвардейским офицерством. Она правила Россией 20 лет, и ее царствование завершилось мирной кончиной от болезни в 1761 году.

Елизавета Петровна была человеком высоких душевных достоинств, благодаря которым Россия и Русская Церковь получили немало благ. Прежде всего, Елизавета Петровна отличалась искренней и сильной верой в Бога. Причем ее вера имела все черты истинного благочестия. Императрица любила ездить в богомольные поездки по монастырям, строго постилась, приближала к себе странников и юродивых, прислушивалась к советам духовника.

Следуя своим православным убеждениям, Елизавета ввела мораторий на смертную казнь: она искренне, как добрая христианка, стремилась к исполнению Божьей заповеди «Не убий!». По той же причине государыня ввела штрафы за уличное сквернословие.

Впервые после нескольких правителей, целенаправленно угнетавших Церковь, монаршая узда на русском православии была ослаблена. Елизавета Петровна относилась к Церкви с подобающей почтительностью и природной добротой. Фактически на протяжении двух десятилетий ее царствования в Российской Империи происходило «православное возрождение». Елизавета Петровна не упразднила Синод и не вернула патриаршество, однако сделала несколько важных шагов навстречу Церкви. Она не изменила принципов церковно-государственного устройства, рожденных Петровской эпохой, но, как пишет историк Церкви А. Карташов, личное религиозное настроение Елизаветы Петровны «вносило иной дух в отношения между Церковью и государством… Синод вхож был к императрице без всякого посредства. Она сама интересовалась делами Синода»[127]127
  Карташов А. В. Очерки по истории русской церкви. В 2 т. / А. В. Карташов. – Париж: Ymca-press, 1959.


[Закрыть].

Другом духовенства был также и вышедший в графы фаворит Елизаветы Алексей Григорьевич Разумовский. По словам историка А. Васильчикова, Разумовский, «призренный в младенчестве духовенством, возросший под его крылом, смотрел на служителей Церкви с чувствами самой искренней и глубокой благодарности и был предан им всем своим честным и любящим сердцем»[128]128
  Цит. по Карташов А. В. Очерки по истории русской церкви. В 2 т. / А. В. Карташов. – Париж: Ymca-press, 1959.


[Закрыть]. После тайного бракосочетания с Елизаветой влияние его сделалось огромным: «Все его почитали и с ним обращались, как с супругом императрицы. Разумовский не любил вмешиваться в государственные дела, но, говорит биограф Разумовского, „было два вопроса, которые его задевали за живое. Для них он забывал и природную лень, и отвращение от дел и смело выступал вперед, не опасаясь докучать государыне”. На первом месте стоял для него вопрос жизни Церкви и духовенства»[129]129
  Там же.


[Закрыть].

ЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА (1741–1761)

Результатом поворота в церковной политике стало тесное сближение Синода с верховной властью. Благодаря тому, что синодальные архиереи получили возможность непосредственного общения с правительницей и ее окружением, жесткий чиновничий контроль обер-прокуроров над Синодом уже не мог иметь прежней силы. Засилье немецких администраторов времен бироновщины ушло в прошлое. Архиепископ Феофилакт (Лопатинский) был освобожден из узилища, приглашен в Санкт-Петербург и восстановлен в архиерейском звании. Свободу также получили митрополит Игнатий (Смола) и святитель Лев (Юрлов).

Новгородский владыка Амвросий (Юшкевич) славил императрицу за избавление от немецкого ига, носившего явный антиправославный характер: «Преславная победительница избавила Россию от врагов внутренних и сокровенных. Такие то все были враги наши, которые, под видом будто верности отечество наше разоряли и смотри какую дьявол дал им придумать хитрость! Во-первых, на благочестие и веру нашу православную наступили. Но таким образом и претекстом, будто они не веру, но непотребное и весьма вредительное христианству суеверие искореняют. О, коль многое множество под таким притвором людей духовных, а наипаче ученых истребили, монахов поразстригали и перемучили! Спроси же, за что? Больше ответа не услышишь, кроме сего: суевер, ханжа, лицемер, ни к чему негодный. Сие же все делали такою хитростью и умыслом, чтобы во всей России истребить священство православное и завести свою ново вымышленную беспоповщину»[130]130
  Цыпин В. А. История Русской Православной Церкви. Синодальный и новейший периоды, (1700–2005) / протоиерей Владислав Цыпин; Учеб. ком. при Священном Синоде Русской Православной Церкви, Сретенская духовная семинария. – 3-е изд., испр. – Москва: Сретенский монастырь, 2007. – 815 с.


[Закрыть].

Дворец графа Алексея Разумовского в окрестностях Петергофа

© Zabotnova Inna / shutterstock.com

Чрезвычайно важным аспектом отношения Елизаветы Петровны к Церкви стало снятие с монастырей убийственного бремени правительственных ограничений. Иноческие обители, подвергшиеся страшному разорению и моральному уничижению в предыдущие десятилетия, особенно при Анне Иоанновне, вновь воспрянули духом. Как сообщает историк протоиерей В. Цыпин, «возобновились постриги юных послушников. В 1749 году вышел указ, по которому семинаристам постриг разрешался с 17 лет, а в 1761 году было дозволено свободно постригать выходцев из всех сословий. Монастырям возвратили их вотчины. На средства казны восстановили две древние северные обители, пришедшие при Анне в полный упадок, – Валаамскую и Коневскую. Троице-Сергиев монастырь, который пользовался особым почитанием царицы, в 1744 году был возведен в степень лавры. Елизавета делала лавре щедрые пожертвования. Денежная помощь из средств государственной казны оказывалась и другим монастырям». Новый Иерусалим, грандиозный проект царя Алексея Михайловича и патриарха Никона, как столицы Третьего Рима, обрел второе дыхание.

Императрица официальным указом передала суд над духовными лицами Синоду. Это правило распространялось даже на тех представителей духовенства, которые обвинялись по «политическим статьям». На монетах времен Елизаветы Петровны, после долгого, с 1720-х годов, перерыва, вновь появилась православная символика – святой Георгий Победоносец, поражающий копьем змея. Возвратился к православному канону и облик церковных зданий. Стиль петровских соборов, напоминавших протестантские кирхи, был оставлен навсегда. Для великолепных храмов эпохи «елизаветинского барокко» характерно традиционное древнерусское пятиглавье.

Троице-Сергиева лавра (Сергиев Посад)

Нельзя сказать, чтобы добрый нрав и твердая вера императрицы повлияли исключительно на дела церковные. Елизавета Петровна разумно подбирала себе помощников, а те с успехом служили государству Российскому. Правительство возглавил граф Петр Шувалов. Он впервые в Европе отменил внутренние таможни и сделал русскую артиллерию сильнейшей в Европе. Историк Е. Анисимов пишет: «Благодаря идеям Шувалова, в России, раньше, чем в других странах, были ликвидированы внутренние таможни, унаследованные от средневековья и мешавшие складывавшемуся всероссийскому рынку…»[131]131
  Анисимов Е. В. Елизавета Петровна / Евгений Анисимов. – [Изд. 4-е]. – Москва: Молодая гвардия, 2005. – 425, [1] c. – (Жизнь замечательных людей).


[Закрыть] Тот же исследователь отмечает, что «в 1753 г. таможни дали 1,5 млн руб., а в 1761 г. – 2,7 млн руб. – и это в условиях войны!»[132]132
  Анисимов Е. В. Россия в середине XVIII века: Борьба за наследие Петра / Е. В. Анисимов. – Москва: Мысль, 1986. – 237, [2] с.: ил.


[Закрыть]. По указу императрицы Елизаветы, выдающимся русским ученым Михаилом Ломоносовым был основан Московский университет. Императрица и ее фаворит Иван Шувалов, двоюродный брат графа Петра Шувалова, неизменно поддерживали начинания Ломоносова, стремившегося сделать изучение русской истории и словесности уделом прежде всего отечественных исследователей, а не немцев, контролировавших Академию с момента ее основания Петром I.

В 1756 году началась Семилетняя война, ставшая глобальной схваткой нового Ханаана, обосновавшегося в Великобритании, со своим основным соперником – католической Францией. Великобританию поддержал прусский король Фридрих II, прозванный Великим и считавшийся непревзойденным военачальником. На стороне Франции выступила Россия, Священная Римская империя австрийских Габсбургов (исключая Ганновер, родину английских королей), Швеция и позднее Испания. Таким образом, впервые против всемирной ханаанской олигархии Лондона объединились наследники главного врага Ханаана в Европе XVI века, то есть Священной Римской империи германской нации Карла V, – Испания и Австрия, главный враг Ханаана XVIII столетия – Франция и будущий враг Ханаана – Российская Империя.

Дипломатические комбинации века «пера и шпаги» привели к поистине метафизической всемирной войне Империи и Ханаана. Это противостояние не закончилось разгромом Ханаана только из-за смерти императрицы Елизаветы Петровны в 1761 году. Русские войска, несмотря на то что каждый год их прежний главнокомандующий сменялся новым, продемонстрировали Европе свою непобедимость. Пруссаки Великого Фридриха были трижды биты русскими солдатами: под Гросс-Егерсдорфом, Цорндорфом и Кунерсдорфом. Берлин был взят, а Восточная Пруссия с Кенигсбергом (ныне Калининград) объявлена провинцией Российской Империи.

Реверс и аверс двухкопеечной монеты (грошевика) времен Елизаветы Петровны

Поражение Фридриха неминуемо привело бы к изоляции Великобритании и, несмотря на неудачи французов в Америке и Индии, а также провал десанта в Англию, в конечном счете позволило бы антиханаанской коалиции сильнейших стран континентальной Европы одержать победу.

Однако наследник Елизаветы Петр III, сын ее старшей сестры Анны, выросший в Голштинии (Северная Германия) и с детства боготворивший Фридриха, остановил победоносное наступление русской армии и объявил о выходе из коалиции победителей. Он заключил с Пруссией мир, а затем и военный союз. Армия и гвардия восприняли этот союз с врагом как измену. Ненависть солдат, у которых украли победу, стала той силой, которая помогла нелюбимой жене императора-германофила, урожденной принцессе крохотного немецкого княжества Ангальт-Цербст Софии, свергнуть своего супруга, чтобы затем попустить его убийство и, при поддержке гвардии, воцариться на российском престоле под именем Екатерины II.

Екатерина II. Европейская Империя

Царствование Екатерины II (1762–1796) напоминает своей двуликостью правление Петра I.

Внешними победами оно блистательно. Поддавшись этому блеску, историки и поэты воспевали «век золотой Екатерины II». Успехи екатерининского времени видны прежде всего во внешней политике и грандиозных архитектурных проектах. Имеет смысл прежде поговорить о них и лишь позднее перейти к внутренней сути эпохи.

Итак, при Екатерине II ярко проявился талант множества великих полководцев и флотоводцев России. Среди них такие знаменитые фигуры, как генералиссимус А. В. Суворов, генерал-фельдмаршалы П. А. Румянцев-Задунайский и М. Ф. Каменский, адмиралы Г. А. Спиридов, Ф. Ф. Ушаков, С. К. Грейг, В. Я. Чичагов. Военная история России екатерининской эпохи украшена множеством побед на суше и на море.

В годы правления Екатерины II Российская Империя решила несколько крупных геополитических задач, давно стоявших перед страной. Особенно значительными были достижения на юге. Еще в середине XVIII столетия Киев являлся пограничным городом России. В двух Русско-турецких войнах (1768–1774 и 1787–1791) к Империи были присоединены колоссальные территории, а между войнами было сокрушено Крымское ханство, давно изнурявшее южнорусские земли набегами, и приобретен Крым. Новая Русско-турецкая граница прошла по реке Днестр.

На Черном море появился российский флот, четырежды нанесший туркам поражение. В короткие сроки на присоединенных территориях Новороссии были основаны такие крупные города как Екатеринослав, Хер сон, Николаев, Севастополь, Одесса и Тирасполь. Значительная заслуга в стремительном освоении огромных южных пространств, равных по территории Испании, принадлежит фавориту Екатерины II, выдающемуся государственному деятелю Г. А. Потемкину.

В начале второй Русско-турецкой войны жестокий шторм близ Варны нанес Черноморскому флоту России значительный ущерб. Потемкин, фактически оставшись без защиты от турецких военно-морских сил, усомнился даже в самой возможности сохранить Крым. Императрица ответила ему в письме: «На оставление Крыма… согласиться не могу. Об нем идет война и, если сие гнездо оставить, тогда и Севастополь, и все труды и заведения пропадут, и паки восстановятся набеги татарские на внутренние провинции»[133]133
  Цит. по Павленко Н. И. Екатерина Великая / Н. И. Павленко. – 3-е. изд. – Москва: Молодая гвардия, 2003. – 495 с. – (Жизнь замечательных людей: ЖЗЛ: Сер. биогр.; Вып. 1060(860)).


[Закрыть]. Русская эскадра быстро оправилась от последствий стихийного бедствия и через несколько лет уже сама угрожала турецким берегам.

Более того, еще раньше, в 1770 году, русские боевые корабли впервые оказались в тылу у турок. Эскадра адмирала Спиридова и графа Орлова достигла Архипелага, как тогда назывались острова Эгейского моря. Здесь, окруженная со всех сторон османскими владениями, она дважды нанесла тяжелые поражения турецкому флоту: при Чесме и в Патрасском сражении. Чесменская битва закончилась для османов катастрофой – их флот полностью сгинул в огне.

Форты Севастополя (литография 1853–1856 гг.)

Одесса (гравюра 1840–1860 гг.)

© Willet-Holthuysen collection / Amsterdam Museum

Современники, во всяком случае наиболее образованные среди них, отлично понимали, что Российская Империя решает задачи, унаследованные ею от Константинопольской Империи. Так, на благодарственном молебне после Чесменской победы архимандрит (в будущем митрополит) Платон (Левшин) сошел с солеи Петропавловского собора, подошел к гробнице Петра Великого и обратился к нему, как к живому: «Встань теперь, Великий Монарх, отечества нашего отец! Восстань и воззри на любезное изобретение твое! Оно не истлело от времени и слава его не помрачилась. Восстань и насладись плодами трудов твоих. Флот, тобою устроенный, уже не на море Балтийском, не на море Черном, не на океане Северном. Но где? Он – на море Медитерранском, в странах восточных, в Архипелаге, близ стен константинопольских. В тех то есть местах, куда ты нередко обращал око свое и гордую намеревался смирить Порту. О, как бы твое, Великий Петр, сердце возрадовалось, если бы… но слыши, мы тебе как живому вещаем, слыши: флот твой в Архипелаге, близ берегов Азийских, до конца истребил Оттоманский флот. Российские высокопарные орлы, торжествуя, именем твоим наполняют весь Восток и стремятся предстать пред стены Византийские!»[134]134
  Цит. по Карташов А. В. Очерки по истории русской церкви. В 2 т. / А. В. Карташов. – Париж: Ymca-press, 1959.


[Закрыть]

Еще один грандиозный успех екатерининского царствования – раздел Речи Посполитой. За полтора века до того в ходе Смуты поляки оккупировали Москву и засели в Кремле. Однако к середине XVIII века Польша утратила былую мощь, превратившись усилиями магнатов-олигархов в ханаанскую декоративную монархию. Страну без конца сотрясали смуты и мятежи, и никто не был способен навести в государстве порядок. В итоге три державы – Пруссия, Австрия и Россия – разделили Речь Посполитую между собой, полностью уничтожив ее суверенитет. В ходе трех разделов Речи Посполитой, происходивших в 1772, 1793 и 1795 годах, Российская Империя вернула земли, входившие в состав еще домонгольской Киевской Руси Рюриковичей, а также присоединила значительные территории в Прибалтике.

ЕКАТЕРИНА II (1762–1796)

Наконец, России удалось отразить угрозу со стороны Швеции, в 1788 году развернувшей военные действия против Империи на фоне начавшейся годом ранее Русско-турецкой войны. С помощью западноевропейских противников России шведский король Густав III создал мощный флот, оперировавший в непосредственной близости от Санкт-Петербурга. Однако стремительная мобилизация всех ресурсов позволила России с невероятной быстротой создать на Балтике флот, ничуть не уступавший шведскому. В решающем сражении у Выборга, состоявшемся 3 июля 1790 года, адмирал Чичагов нанес королевскому флоту страшные потери, лишившие его боеспособности. Густав III отныне потерял возможность высадить десант у Санкт-Петербурга и вынужден был свернуть военные действия.

Итак, при Екатерине II Российская Империя стала одной из великих держав Европы. Фактически Россия превратилась в европейскую страну; даже ее элита говорила больше по-французски, чем по-русски. Единственным существенным отличием России от европейских государств оставалось православие, но именно в годы правления Екатерины II положение Русской Церкви вновь крайне ухудшилось.

Одна из важнейших черт екатерининского правления состоит в том, что императрица была вынуждена заискивать перед дворянством большую часть своего царствования, которое началось с переворота и узурпации власти. Супруг Екатерины, император Петр III, был свергнут и убит. Да, он проводил антицерковную и антинациональную внешнюю политику, не желал короноваться по православному обряду и похитил у армии победу в войне с Пруссией, а потому утратил уважение подданных. Однако это никак не оправдывает цареубийства, открывшего Екатерине путь к власти. Поэтому она справедливо опасалась, что переворот, вознесший ее на российский престол, мог вызвать у дворянства, а особенно у гвардии, желание вновь повторить этот опыт уже в отношении ее самой.

Петр III «Манифестом о вольности дворянства» 1762 года разрешил русским дворянам не служить. Екатерина II не только полностью подтвердила это право в «Жалованной грамоте дворянству» 1785 года, но и признала неотъемлемой собственностью дворянства все поместья, выданные ранее за службу, и все земельные «прирезки», самовольно отторгнутые дворянством в свою пользу от государственных земель. В результате несколько поколений спустя родовое дворянство большей частью уже не служило Отечеству, а стремительно проматывало свои поместья. Долг и честь царской службы уже в первой половине XIX века перестали быть для него нравственными ориентирами.

Дворянству позволялось очень многое, в том числе бесконечные путешествия по Европе, из которых «просвещенные» пилигримы привозили масонские революционные идеи и свободно распространяли их в России. Уже Петр III находился под всецелым влиянием «братьев». Его секретарь, масон Д. В. Волков, фактически писал указы вместо государя. Что касается Екатерины II, то она, считая себя передовой монархиней, переписывалась с масоном Вольтером и оправдывалась перед ним за отсталость русского народа.

Памятник Екатерине II (авторы: К. К. Кубышкин, И. Т. Яворский-Линник; Симферополь)

© Gregories / shutterstock.com

При Екатерине масонство в Российской Империи стремительно набирает силу и влияние. Масоны занимают высшие государственные и военные посты, решают ключевые кадровые вопросы. Среди них высшие администраторы, такие как сенатор Р. И. Воронцов и канцлер (руководитель внешней политики Империи) А. А. Безбородко, представители родовой аристократии, многие генералы и офицеры гвардии. Один из крупнейших масонов России – Н. И. Панин, наставник Павла Петровича, наследника российского престола. Поэт А. Сумароков, историки М. Щербатов и И. Болтин – масоны. И, разумеется, весьма высокое место в их иерархии занимает главный «просветитель», журналист и издатель Н. И. Новиков.

Масонство буквально пронизывает весь образованный класс России сверху донизу. Таможенник А. Радищев пишет несуразную и лживую книгу «Путешествие из Петербурга в Москву», в которой сцены американских работорговых аукционов выдаются за реалии русской жизни. Со страниц своего памфлета он прямо и недвусмысленно призывает к насильственному изменению государственного строя России. Книга выходит во время Русско-шведской войны, а потому подстрекательство к бунту, содержавшееся в ней, было не чем иным, как актом государственной измены. И все же радикально настроенная часть русского дворянства быстро превращает Радищева в кумира, духовного светоча и фактически «гражданского святого».

Большой Царицынский дворец (Москва)

Даже на должность обер-прокурора священного Синода Русской Церкви назначают масонов. Так, с 1763 по 1768 год «духовной коллегией» руководил И. И. Мелиссино, предлагавший упразднить монастыри и отменить посты. После него в течение еще шести лет функции обер-прокурора исполнял П. П. Чебышев, публично заявлявший о своем атеизме. Впрочем, такое унижение Синода не выглядит столь удивительным, поскольку Екатерина, урожденная лютеранка и вольтерьянка по духу, относилась к православию весьма скептически. Она возобновила гонения на Церковь, начатые еще Петром, но прекращенные Елизаветой.

Протоиерей Г. Флоровский подчеркивал: «Екатерина II утверждала, что нет „почти никакого различия” между православием и лютеранством»[135]135
  Флоровский Г. В. / протоиерей Г. В. Флоровский. Пути русского богословия. – Москва: Институт русской цивилизации, 2009. – 848 с. – (Русская цивилизация).


[Закрыть]. И это вовсе не свидетельство непонимания православия со стороны императрицы, но, напротив, сознательное стремление сделать из православия некое подобие родного протестантизма.

Историк Церкви А. Карташов писал по этому поводу: «Екатерина была убежденной секуляристкой. Ей нужно было только в первые моменты утверждения во власти не обидеть духовенства. Ведь и его благосклонности она обязана была гладкостью своего воцарения. Отсюда несколько двусмысленных заявлений ее в первые месяцы правления. Несколько позднее, оглядываясь назад, Екатерина писала: „Я водворена была на престол для обороны православного закона. Мне приходилось иметь дело с народом благочестивым, с духовенством, которому не возвращены были его имения и которое вследствие такой дурно приноровленной меры не знало, чем ему пробавляться”. В своем указе 1762 года Екатерина писала о действиях Петра III: «Кажется надобность состояла не только в том, чтоб отобрать у духовных имения, а чтоб осмотрительные взять меры о порядочном и, как для церкви и духовного чина безобидном, так и для отечества полезном, управлении – о том и не думано… не имеем мы намерения и желания присвоить себе церковные имения, но только имеем данную Нам от Бога власть предписывать законы о лучшем оных употреблении на славу Божию и пользу отечества»[136]136
  Карташов А. В. Очерки по истории русской церкви. В 2 т. / А. В. Карташов. – Париж: Ymca-press, 1959.


[Закрыть]. Однако несмотря на собственные заверения императрица со всей решительностью принялась за изъятие церковных земельных владений.