Текст книги "Сербия на Балканах. XX век"

Итак, в результате первых многопартийных выборов власть в Сербии сохранили бывшие коммунисты, ставшие социалистами. Антикоммунистической «бархатной революции» в этой республике не произошло. В то же время в условиях начавшихся преобразований в странах Восточной Европы сербские власти не могли ничего не менять. Процесс трансформации затронул и Сербию, однако в условиях сохранения старой властной номенклатуры шел здесь крайне медленно и непоследовательно. Но в отличие от прошлых лет в Сербии все-таки существовала, хотя и деформированная, многопартийная парламентская система, полусвободная пресса, оппозиция периодически могла проводить акции протеста, принимавшие иногда массовый характер. Однако власть и правящая партия полностью контролировали армию, полицию, в значительной степени экономику (прежде всего денежные потоки) и т. п.

На наш взгляд, в Сербии существовал режим личной власти с элементами парламентаризма. Впрочем, в историографии можно найти разные точки зрения. Говоря о природе милошевичевского режима, Д. Стоянчевич называет его «постмодерным тоталитаризмом», когда государство разрешает своим гражданам все, что не угрожает самой власти. Это, по ее словам, была «своего рода разновидность политического апартеида, когда две противостоявшие стороны, власть и ее противник, жили друг рядом с другом, но без взаимных коммуникаций и без возможности влияния друг на друга»[171]171
  Стоjановић Д. Уље на води: политика и друштво у модерној историји Србије // Димић Љ., Стоjановић Д., Јовановић М. Србија 1804–2004… С. 145–146.


[Закрыть]. Соглашаясь в целом с наблюдениями сербской исследовательницы, отметим, что режим Милошевича был все-таки авторитарным, но никак не тоталитарным (пусть даже с добавлением определения «постмодерный»). Он являлся даже менее авторитарным, чем «самоуправленческий» режим Тито, который также следует квалифицировать как авторитарный, но не тоталитарный.

В данном случае мы разделяем позицию сербского политолога В. Цветковича, назвавшего режим Милошевича «мягким авторитаризмом», приправленным, «с одной стороны, примесями посткоммунистической криминальной “братковой” системы, а с другой стороны – цинизмом “международного сообщества” и его глуповато-подлыми санкциями»[172]172
  Цветкович В.Н. Снова в начале // Сербия о себе. С. 310.


[Закрыть]. В то же время следует заметить, что режим Милошевича с его попытками трансформации не был каким-то уникальным явлением для Восточной Европы. Во многих республиках Советского Союза никаких «бархатных революций» не произошло и власть сохранили бывшие коммунистические функционеры. Но это не помешало, скажем, Украине или Казахстану начать общие для постсоциалистических стран преобразования. Специфика Сербии была в другом. Становление нового государства было здесь полностью деформировано, и во многом из-за международных экономических санкций.

Санкции против Союзной Республики Югославии были введены 30 мая 1992 г. (резолюция СБ ООН № 757) в наказание за участие Югославской народной армии (ЮНА) в военных действиях в Боснии и Герцеговине. Санкции вводились без каких-либо временных ограничений и затем только ужесточались – в том же 1992 г. (резолюция № 787) и в 1993 г. (резолюция № 820). Антисербские санкции предусматривали запрет на торговлю, включая нефть и нефтепродукты, замораживание научно-технического сотрудничества и культурных обменов, сокращение штатов посольских и консульских представительств Югославии за рубежом, запрет на участие в международных спортивных состязаниях, блокирование воздушного сообщения и замораживание югославских авуаров в зарубежных банках. Санкции, принося страдания простому народу, объективно способствовали сохранению власти в руках у Милошевича – внешняя угроза, как всегда, сплачивала нацию вокруг правящего режима. Кроме того, санкции вели к криминализации всей сербской экономики, ведь обходить их приходилось с помощью нелегальных контрабандных методов.

Но, несмотря на все ухищрения, экономическое положение страны неуклонно ухудшалось. В 1993 г. Сербию захватила невиданная гиперинфляция, бившая все мировые рекорды. Курс югославского динара по отношению к немецкой марке падал каждый час. В обращении была купюра достоинством 500 млрд. динар (5 и одиннадцать нулей!). Правительство было вынуждено перейти к нормированию основных продуктов питания.

От полного коллапса экономику Сербии спасла «Программа монетарной реконструкции и экономического оздоровления», реализованная главой Югославского национального банка 75-летним профессором Д. Аврамовичем. Фактически его реформа была частью трансформации сербской экономики.

Д. Аврамович считал себя приверженцем экономической школы Дж. Кейнса, которая допускает умеренную инфляцию для оживления производства. Однако в югославских условиях он был вынужден обратиться к идеям противоположной, монетаристской школы М. Фридмана. Но главное, что Аврамович действовал творчески, не придерживаясь слепо классических рекомендаций. Так, считается, что сначала нужно сбалансировать бюджет, подготовить достаточные золотовалютные запасы и лишь потом вводить фиксированный курс национальной валюты. Аврамович поступил наоборот. Он пошел на закрепление курса динара при сохранении бюджетного дефицита, что считается его личным вкладом в теорию борьбы с инфляцией. В тех условиях другого выхода у него просто не было. Более чем скромный золотовалютный запас Югославии стремительно уменьшался. Из-за блокады страна к тому времени потеряла уже около 45 млрд. долларов, включая югославские средства, замороженные в зарубежных банках. Думать про какие-то иностранные кредиты в условиях санкций также не приходилось.

В середине января 1994 г. в Югославии перестали печатать старые деньги, а 24 января началась сама реформа: был введен в обращение «новый динар», жестко привязанный в соотношении 1:1 к немецкой марке. Новые динары печатались небольшими порциями, а их эмиссия была обеспечена валютными резервами. Некоторое время в обращении были и старые, и новые динары, но курс старой национальной валюты также был фиксированным. Характерно, что новые деньги тоже вводились в оборот не по классическому образцу. Новые динары шли прежде всего на выплаты пенсий, пособий, зарплат бюджетникам. Получатели этих выплат находились в столь плачевном положении, что не могли конвертировать новые динары в марки, а сразу тратили их на приобретение самого необходимого.

Были предприняты и другие меры. В частности, крупные изменения претерпела налоговая система. Величина налоговых ставок была уменьшена при одновременном расширении налоговой базы и сокращении времени взимания налогов. Особенно заметно, на четверть, снижались налоги на оборот товаров, составлявших потребительскую корзину, и налоги на прибыль в случае ее реинвестирования. Акцизы были введены только на 6 групп товаров: нефть, алкоголь, табак, кофе, автомобили и предметы роскоши. Любопытно, что программа Аврамовича не предусматривала замораживание цен или заработной платы.

Первый и основной этап реформы продолжался шесть месяцев, до 24 июля 1994 г., когда, как и предполагалось, прекратилось дефицитное финансирование бюджета. Впервые за долгие годы цены оставались стабильными, наблюдались даже дефляционные процессы. Оживилось производство. Начался рост заработной платы. Если до реформы она в среднем составляла всего несколько немецких марок, то летом – уже около 180 новых динар (тех же немецких марок). В целом уровень жизни повысился в 2–3 раза. Конечно, не все было столь гладко. Оставались очень серьезные проблемы. К тому же вскоре началось постепенное отступление от фиксированного курса нового динара. Как это часто бывает, автор «югославского экономического чуда» был отправлен в отставку[173]173
  О реформе Д. Аврамовича см., например: Костик В. Искушена чудотворца // НИН. 1994. Бр. 2294. 16 decembra; Kalajic D. Avramovicevo politicko cudo // Duga. 1995. Br. 1608. Оd 4 do 17 februara.


[Закрыть].

Повторим, что фактически реформа Аврамовича была составной частью трансформации сербской экономики. В специфических сербских условиях такая частичная трансформация началась еще до победы «бархатной революции». И уже тем самым трансформационные процессы были извращены не только антисербскими санкциями, но и нерешенностью вопроса о власти.

В 1990-х годах социалистам Милошевича достаточно успешно удавалось удерживаться у власти, создавая различные коалиции с Сербской радикальной партией (СРП) В. Шешеля. Ведущими оппозиционными партиями были Сербское движение обновления (СДО) В. Драшковича, Демократическая партия (ДП) З. Джинджича и Демократическая партия Сербии (ДПС) В. Коштуницы. Демократические силы также формировали хрупкие коалиции, самыми значительными из которых были: Демократическое движение Сербии – ДЕПОС (1992 г.), объединение «Вместе» (1996 г.) и Демократическая оппозиция Сербии – ДОС (2000 г.). В целом в Сербии на протяжении всех 1990-х годов на политической арене и в парламенте существовали три политических течения: социалистическое (СПС, Югославские левые – ЮЛ), демократическое (ДП, ДПС, сДо) и националистическое (СРС).

Однако парламент не играл в 1990-е годы определяющей роли. Поэтому самые важные события в политической жизни Сербии происходили не в стенах парламента, а на улице. Одновременно история оппозиции Сербии в указанное десятилетие – это в известном смысле «хроника уличных демонстраций»[174]174
  Tomas R. Op. cit. S. 295, 423.


[Закрыть]. Первый 50-тысячный митинг сербской оппозиции прошел в июне 1990 г., еще до многопартийных выборов, последний – в октябре 2000 г., когда оппозиция пришла, наконец, к власти.

Уже в 1993 г. С. Милошевич начал пересматривать прежнюю политику, отходить от поддержки хорватских и боснийских сербов, что выразилось в его согласии сначала на план урегулирования боснийского кризиса, получивший название плана Вэнса-Оуэна, а затем и на план Контактной группы. Однако в Сербии далеко не все политические силы поддержали этот поворот. Кроме правящей Социалистической партии, за подписание плана Контактной группы выступали председатель Сербского движения обновления В. Драшкович и лидеры ряда мелких демократических партий, вроде Гражданского союза Сербии (В. Пешич); против – вождь радикалов В. Шешель и два лидера демократической оппозиции – З. Джинджич и В. Коштуница. Против поворота в политике Милошевича, отказа от помощи соотечественникам за Дриной была влиятельная Сербская Православная Церковь. И даже руководители югославской армии и спецслужб восприняли новую политику без энтузиазма.

После фактического отказа боснийских сербов от плана Контактной группы югославское руководство 4 августа 1994 г. прервало все связи с Республикой Сербской и даже ввело против нее, перекрыв все границы, экономическую блокаду. Руководителям боснийских сербов был запрещен въезд в СРЮ. Позже Милошевич принял активное участие в переговорном процессе в Дейтоне и своим давлением на боснийских сербов фактически способствовал реализации Западом своих целей.

В определенной мере С. Милошевич достиг своей цели. Во-первых, одно время он стал рассматриваться на Западе как «фактор мира» и «гарант стабильности» на Балканах. Во-вторых, в октябре 1996 г., через 10 дней после официального объявления результатов выборов в Боснии и Герцеговине, Совет Безопасности ООН принял резолюцию № 1074 об отмене продолжавшихся 52 месяца антисербских санкций. Правда, осталась так называемая «внешняя стена» санкций. США отказались включить в резолюцию пункт, предусматривавший автоматическое восстановление Союзной Республики Югославии в ООН и других международных организациях. США также воспрепятствовали налаживанию связей СРЮ с Международным валютным фондом, Всемирным банком и другими финансовыми институтами. Оставались замороженными авуары экс-Югославии в западных банках.

В ноябре 1996 г. состоялись новые парламентские и муниципальные выборы. Правящая коалиция (Сербская социалистическая партия С. Милошевича, ЮЛ его супруги М. Маркович, а также партия «Новая демократия» Д. Михайловича) получила 48,5 % голосов, или 64 из 138 мест в парламенте. Новая оппозиционная коалиция «Вместе» – Сербское движение обновления (В. Драшкович), Демократическая партия (З. Джинджич) и Гражданский союз (В. Пешич) – получила 23,9 % голосов, или 22 места. В то же время на местном уровне оппозиция победила во всех крупных городах.

Центральная избирательная комиссия попыталась оспорить итоги выборов. В результате несколько месяцев в Югославии происходили многотысячные уличные манифестации оппозиции, протестовавшей против «кражи голосов». Демонстранты забрасывали правительственные учреждения сырыми яйцами, поэтому эти зимние протестные шествия назвали еще «яичной революцией». Протест оппозиции получил международную поддержку, в частности со стороны ОБСЕ. Более того, в борьбе государства с оппозицией «международное сообщество стало третьим игроком»[175]175
  Ibid. S. 305.


[Закрыть]. Причем игроком, игравшим на стороне оппозиции.

С. Милошевич был вынужден кое в чем уступить. Так, мэром Белграда на короткое время стал лидер Демократической партии З. Джинджич. Но главное – «яичная революция» осенью-зимой 1996–1997 гг. помогла оппозиции поверить в свои силы и во многом стала репетицией и прообразом будущих революционных событий в Белграде в октябре 2000 г.

В июне 1997 г. С. Милошевич, который не мог больше баллотироваться в президенты Сербии, стал президентом Югославии и сохранил в своих руках всю полноту власти. Но передышки для него не наступило. Уже с начала 1998 г. стал резко набирать обороты конфликт в Косово и Метохии. Относительно умеренные албанцы во главе с И. Руговой были оттеснены боевиками из так называемой Армии освобождения Косово (ОАК) во главе с полевым командиром Х. Тачи, которые фактически начали вооруженный бунт против центральной власти. Ответные действия сербской полиции и спецназа дали повод международному сообществу в лице ООН, ОБСЕ, Контактной группы развернуть кампанию по защите прав человека в Косово.

Весной 1998 г. Югославии было предложено заключить трехгодичное соглашение, по которому НАТО получала возможность ввести в Косово 30 тыс. военнослужащих для обеспечения мира и демократических выборов. Это было расценено югославскими властями как вмешательство во внутренние дела государства. Но уже в октябре 1998 г. С. Милошевич после многодневных изнуряющих переговоров был вынужден заключить соглашение с американским представителем Р. Холбруком, по которому небо над Косово предоставлялось для патрулирования натовским самолетам-разведчикам, а в сам край вводилось 2 тыс. наблюдателей ОБСЕ. Кроме того, из Косово выводился сербский спецназ.

Однако и этого Западу показалось мало. В феврале 1999 г. во Франции в замке Рамбуйе под эгидой Контактной группы начались переговоры между властями Сербии и представителями косовских албанцев по поиску вариантов выхода из кризиса. Но они ничего не дали. Югославское руководство было наотрез против ввода в Косово войск НАТО. Ничего не дал и второй раунд переговоров в марте 1999 г.

Тем временем ситуация в Косово еще больше обострилась. В ответ на боевые действия косовских албанцев в край была введена 40-тысячная сербская армия. Совместно с полицией она приступила к ликвидации баз ОАК, что сопровождалось жертвами и среди мирного населения. Многие албанские семьи были вынуждены покинуть край и перебраться в Албанию и Македонию, где были развернуты специальные лагеря беженцев. Не ожидая формального окончания переговоров в Рамбуйе, НАТО во главе с США приступила к подготовке ракетно-бомбовых ударов по территории Югославии, хотя это и нарушало основополагающие принципы международного права.

Агрессия НАТО против Союзной Республики Югославии под кодовым названием «Союзническая сила» началась 24 марта 1999 г. и продолжалась 78 дней, до 10 июня. Ударам с воздуха подвергалась вся территория страны, включая Белград и другие крупные города, были разрушены многие предприятия, больницы, мосты. Погибло более 2 тыс. югославских граждан, в том числе стариков и детей, а общий ущерб, по некоторым данным, составил около 100 млрд. долларов.

При посредничестве России СРЮ была вынуждена сдаться – согласиться на вывод своих войск из Косово и на ввод туда многонациональных международных сил под руководством НАТО. Эти силы (около 50 тыс. чел.), созданные по аналогии с силами СФОР в Боснии, получили название КФОР. В них вошли и российские военнослужащие (3 тыс. чел.), которые не получили отдельной зоны ответственности. Формально, согласно специально принятой резолюции СБ ООН № 1244, Косово оставалось в составе Югославии, однако фактически край оказался под оккупацией военных сил НАТО и под управлением специально созданной гражданской миссии ООН (УНМИК).

В то же время не все пункты этой резолюции были выполнены, в частности, возвращение в край ограниченного контингента югославских полицейских и пограничных войск, разоружение боевиков ОАК. В результате в Косово начались массовые насилия, бесчинства, убийства мирных жителей, поджоги и разграбления имущества неалбанского населения, разрушения культурно-исторических памятников. Край были вынуждены покинуть 250 тысяч сербов и других жителей неалбанского происхождения. Произошла новая гуманитарная катастрофа. Насилие и терроризм стали выплескиваться за административные границы края – в южную Сербию (в долину Прешево-Буяновац-Медведже, где шириной в 5 км была создана сухопутная буферная демилитаризованная зона) и в Македонию, в приграничные районы с преобладающим албанским населением.

Революционные потрясения в Восточной Европе в 1990-е годы характеризовались возникновением сразу нескольких так называемых самопровозглашенных, или непризнанных, государств[176]176
  До этого современная Европа знала лишь одну самопровозглашенную Турецкую Республику Северного Кипра.


[Закрыть]. Это напрямую касалось постюгославского пространства. В результате сербская государственность в те годы существовала не только в рамках сербско-черногорского объединения, получившего название Союзная Республика Югославия.

Конечно, многие современные государства прошли в своем развитии этапы самопровозглашения и непризнанности. Ту же Советскую Россию в течение десятка лет не признавали многие государства, включая США. Да и сами США возникли в результате самопровозглашения после кровопролитной войны за независимость.

Однако в 90-е годы прошлого века самопровозглашенные государства в Европе возникали не в связи с предшествующей национально-освободительной борьбой и/или революцией, а вследствие распада двух федераций – СССР и Югославии. Этот распад проходил по внутренним административным границам, существовавшим между национальными республиками. Добившись независимости, эти республики на короткое время стали самопровозглашенными государствами. Во время и после получения республиками международного признания происходила уже их собственная этническая фрагментация. Новые государственные образования внутри республик уже не получили признания у «международного сообщества» и остались в статусе самопровозглашенных.

Всего в бывшей Югославии во время хорватской и боснийской войн и косовского кризиса возникло пять самопровозглашенных государств – по одному в Хорватии и Сербии и сразу три в Боснии и Герцеговине. Ими являлись Республика Сербская Краина в Хорватии; Республика Сербская, Хорватская республика Герцег-Босна и Республика Западная Босния (Цазинская краина) в Боснии и Герцеговине и Республика Косово в Сербии. Таким образом, сербы создали два непризнанных государства – Республику Сербскую Краину и Республику Сербскую.

Судьба у самопровозглашенных государственных образований на территории бывшей Югославии была различной. Республика Сербская Краина и Республика Западная Босния были уничтожены в ходе боев, Герцег-Босна – вошла в состав Федерации Боснии и Герцеговины и официально упразднена согласно Дейтонским соглашениям, а для Республики Сербской в тех же Дейтонских соглашениях был найден правовой статус. Наконец, Республика Косово, провозгласив в одностороннем порядке независимость, получила признание от США, большинства европейских и многих других стран.

Но все-таки косовский вариант – исключение. Он возник в результате прямого военного вмешательства извне. И нигде больше ни на постюгославском, ни на постсоветском пространстве Запад столь открыто не поддерживал ни одно из самопровозглашенных государственных образований. И нет никаких признаков того, что поддержит впредь. Тенденция – скорее противоположная, направленная на ликвидацию этих гособразований.

Более универсальная модель – дейтонская, примененная по отношению к Республике Сербской, хотя и в Боснии и Герцеговине не обошлось без прямого военного вмешательства НАТО. Но именно здесь был найден известный компромисс, который в определенной мере может распространиться и на другие самопровозглашенные государства. Боснийские сербы, не имевшие даже автономии в довоенной БиГ, хотя и не добились независимости (присоединения к Сербии), но все же получили международное признание своей Республики Сербской в составе Боснии и Герцеговины.

Однако в настоящее время дейтонская модель вызывает больше вопросов, чем ответов. И главная проблема – реализация этой модели на практике. Дело в том, что еще не высохли чернила на Дейтонских соглашениях, а уже раздались голоса с требованием их пересмотра. И все годы существования дейтонской Боснии со стороны западных государств продолжается политика, направленная на создание централизованной унитарной Боснии. Эта политика проводится посредством посланных в Боснию и Герцеговину для выполнения соглашения Высоких представителей ООН и многотысячного военного контингента.

В то же время, если Босния и Герцеговина – государство, которого никогда в истории не существовало, – и имеет право на жизнь, то уж никак не в унитарной форме. В такой сложной по этническому составу стране, в стране с такой сложной, часто трагической историей, в стране, пережившей совсем недавно кровавую межэтническую войну, – возможно только федеративное или даже конфедеративное устройство.