Текст книги "Воспитание человека. Избранное"
Автор книги: Константин Ушинский
Жанр: Педагогика, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Дети
А, попалась, птичка, стой!
Не уйдешь из сети;
Не расстанемся с тобой
Ни за что на свете!
Птичка
Ах, зачем, зачем я вам,
Миленькие дети?
Отпустите полетать,
Развяжите сети!
Дети
Нет, не пустим, птичка, нет!
Оставайся с нами:
Мы дадим тебе конфет,
Чаю с сухарями…
Птичка
Ах, конфет я не клюю,
Не люблю я чаю:
В поле мошек я ловлю,
Зернышки сбираю…
Дети
Там замерзнешь ты зимой
Где-нибудь на ветке;
А у нас-то в золотой
Будешь жить ты клетке!
Птичка
О! Не бойтесь: в теплый край
Улечу зимою.
А в неволе – светлый рай
Будет мне тюрьмою.
Дети
Птичка, птичка! Как любить
Мы тебя бы стали!
Не позволили б грустить:
Все б тебя ласкали.
Птичка
Верю, детки; но для нас
Вредны ваши ласки:
С них закрыла бы как раз
Я навеки глазки.
Дети
Правда, правда! Птичка, ты
Не снесешь неволи…
Ну, так Бог с тобой – лети
И живи на воле!
* * *
Губа не дура, язык не лопатка – знает, что горько, что сладко. – Глаз видит, да зуб неймет. – У слепого глаза на пальцах. – Не видна душа, а всем телом ворочает. – Платье – на год, тело – на время, душа – на век.
Вторая после азбуки книга для чтенияВокруг да около
Говорит мальчик отцу: «Купи мне, тятя, очки: я хочу по-твоему книги читати».
«Хорошо, – ответил отец, – я куплю тебе очки, только детские» – и купил мальчику азбуку.
Выплыло на небо красное солнышко и стало рассылать повсюду свои золотые лучи – будить землю.
Первый луч полетел и попал на жаворонка. Встрепенулся жаворонок, выпорхнул из гнездышка, поднялся высоко-высоко и запел свою серебряную песенку: «Ах, как хорошо в свежем утреннем воздухе! Как хорошо! Как привольно!»
Второй луч попал на зайчика. Передернул ушами зайчик и весело запрыгал по росистому лугу: побежал он добывать себе сочной травки на завтрак.
Третий луч попал в курятник. Петух захлопал крыльями и запел: ку-ку-реку! Куры слетели с нашестей, закудахтали, стали разгребать сор и червяков искать.
Четвертый луч попал в улей. Выползла пчелка из восковой кельи, села на окошечко, расправила крылья и – зум-зум-зум! Полетела собирать медок с душистых цветов.
Пятый луч попал в детскую, на постельку к маленькому лентяю: режет ему прямо в глаза, а он повернулся на другой бок и опять заснул.
Прибежал Митя в сад, выхватил у своей маленькой сестры Тани куклу и поскакал с куклой по саду, верхом на палочке. Таня стояла и плакала.
Выбежал из дому старший брат Мити – Сережа. Сереже показалось весело возить куклу по саду, и он отнял у Мити куклу и лошадь.
Митя побежал жаловаться отцу; а отец сидел у окна и все видел.
Что сказал Мите отец?
Захворала мать Тани, и доктор прописал больной горькое лекарство. Видит девочка, что мать пьет с трудом, и говорит ей: «Милая мама! Дай я выпью лекарство за тебя».
Сережа, как проснется, так и начнет свои вещи разыскивать: один чулок у него на стуле, другой под столом; один сапог под кроватью, а другого и в комнате нет. Возится Сережа каждое утро, возится… и опоздает в класс.
Забежал Коля к соседу и увидал, что у него в доме нехорошо: дети грязны, в изорванных рубашонках, с нерасчесанными головками. Меньшие валяются по грязному полу, двое других дерутся, а старшенький лежит болен, и некому за ним присмотреть. Вспомнил тут Коля, что у соседа недавно жена умерла, вспомнил и свою мать, побежал домой и крепко обнял родимую.
Что делает мать для своих детей?
Спи, дитя мое, усни!
Сладкий сон к себе мани!
В няньки я тебе взяла
Ветер, солнце и орла.
Улетел орел домой;
Солнце скрылось под горой;
Ветер после трех ночей
Мчится к матери своей.
Ветра спрашивает мать:
«Где изволил пропадать?
Али звезды воевал?
Али волны все гонял?»
«Не гонял я волн морских,
Звезд не трогал золотых,
Я дитя оберегал,
Колыбелечку качал».
Без пищи человек умер бы от голода; без питья умер бы от жажды. Человек употребляет в пищу растения, мясо животных и соль; пьет он воду, молоко, квас, чай, кофе. Самая необходимая пища – хлеб. Самое необходимое, здоровое питье – чистая вода.
Что вы едите и что пьете?
Хлеб пекут или сами хозяева, или хлебники. Пекут хлеб из теста.
Тесто месят из муки, воды и дрожжей. Муку мелет мельник на мельнице из хлебных зерен. Хлебные зерна созревают на полях, в колосьях хлебных растений. Поля обрабатываются крестьянами. Крестьяне пашут поле и сеют хлеб; но Бог его растит. Бог посылает лето, дождь, тепло и ясное солнце.
Из чего, кем и как делается хлеб?
Дадут хлебца, дадут и дельца. – Проймет голод, появится и голос. – Голодный француз и вороне рад. – Нива – божья ладонь: всех кормит. – Калач приестся, а хлеб никогда. – Гречневая каша – матушка наша, а хлебец ржаной – отец наш родной.
Без воды не может жить самое маленькое насекомое, не может расти самая маленькая травка.
В безводных местах виден только камень и песок. Такие места называются пустынями. Вода находится в колодцах, реках, озерах и морях. В морях вода горько-соленая; в реках и озерах – пресная. Хорошая вода прозрачна, не имеет ни запаха, ни вкуса. От жары вода кипит и превращается в пар; от холода замерзает и делается льдом.
Какую воду вы пьете? Где еще бывает вода?
Сиротой остался Ваня, сиротой круглым. Некому сиротиночку кормить-поить; некому сиротиночку обуть-одеть. У сиротки головка нечесаная; у сиротки рубашка невымытая. Кто его, бедного, приголубит? Кто его на ночь перекрестит, в теплую постельку уложит? Кто его, малого, от худа укроет, уму-разуму научит?
Что бы сделали для Вани его родители, если б они были живы?
Подружилась лиса с журавлем и зовет его к себе в гости: «Приходи, куманек, приходи, дорогой! Уж вот как тебя угощу!»
Пришел журавль на званый обед; а лиса наварила манной каши, размазала по тарелке и потчует журавля: «Кушай, куманек, кушай, голубчик! Сама стряпала». Журавль хлоп-хлоп! носом по тарелке: стучал, стучал – ничего не попадает. А лиса лижет себе да лижет кашу, так всю сама и скушала. Съела лиса кашу и говорит: «Не обессудь, куманек, больше потчевать нечем».
«Спасибо, кума, и на этом, – отвечает журавль, – приходи завтра ко мне».
На другой день приходит лиса к журавлю, а журавль наготовил окрошки, наклал в высокий кувшин с узким горлышком, поставил на стол и потчует: «Кушай, кумушка, кушай, милая! Право, больше потчевать нечем». Вертится лиса вокруг кувшина: и так зайдет, и этак, и лизнет-то кувшин, и понюхает – все ничего не достанет. А журавль стоит на своих высоких ногах да длинным носом из кувшина окрошку таскает: клевал да клевал, пока все не съел. – «Ну, не обессудь, кумушка, больше угощать нечем». Пошла лиса домой несолоно хлебавши. На этом у них и дружба с журавлем кончилась.
Собака собаку в гости звала. – «Некогда, недосуг». – «Что так? – «Хозяин завтра за сеном едет: надо вперед забегать да лаять».
«А ну-ка, Бишка, прочти, что в книжке написано!» Понюхала собачка книжку, да и прочь пошла. «Не мое, – говорит, – дело книги читать; я дом стерегу, по ночам не сплю, лаю, ворон да волков пугаю, на охоту хожу, зайку слежу, уточек ищу, поноску тащу – будет с меня и этого».
Что делает собачка? Сравните вашу собачку с той, что на картинке.
Котичек-коток – серенький лобок. Ласков Вася, да хитер, лапки бархатные, ноготок остер. У Васютки ушки чутки, усы длинны, шубка шелковая.
Ласкается кот, выгибается, хвостиком виляет, глазки закрывает, песенку поет, а попалась мышка – не прогневайся! Глазки-то большие, лапки что стальные, зубки-то кривые, когти выпускные!
Сравните кошку с собакой.
Молодая мышка сказала старой: «Как зол и скуп наш хозяин! Завел котов, наставил везде мышеловок и всячески хочет нас извести. А много ли нам нужно? Кусочек сальной свечки, корочка хлебца, два-три зернышка – вот я и сыта».
«Правда твоя, – ответила старая мышка, – каждой из нас нужно немного, да нас-то много».
Вчера я отворил темницу
Воздушной пленницы моей:
Я рощам возвратил певицу,
Я возвратил свободу ей.
Она исчезла, утопая
в сиянье голубого дня,
И так запела, улетая,
Как бы молилась за меня.
«Соседка! Слышала ль ты добрую молву? – вбежавши, крысе мышь сказала. – Ведь кошка, говорят, попалась в когти льву? Вот отдохнуть и нам пора настала!» – «Не радуйся, мой свет, – ей крыса говорит в ответ, – и не надейся по-пустому. Коль до когтей у них дойдет, то верно льву не быть живому: сильнее кошки зверя нет».
Как у наших у ворот
Стоит озеро воды.
Ой, люли, ой люли!
Стоит озеро воды.
Молодец коня поил,
К воротечкам приводил.
Ой люли, ой люли!
К воротечкам приводил.
К вереюшке привязал,
Красной девке приказал.
Ой люли, ой люли!
Красной девке приказал.
Красна девица-душа!
Сбереги добра коня.
Ой люли, ой люли!
Сбереги добра коня,
Сбереги добра коня,
Коня семитысячного.
Ой люли, ой люли!
Коня семитысячного.
Не сорвал бы повода,
Не сломал бы удила,
Ой люли, ой люли!
Не сломал бы удила.
Некрасива коровка, да молочко дает. Лоб у ней широк, уши в сторону; во рту зубов недочет, зато рожища большие; хребет – острием, хвост – помелом, бока оттопырились, копыта двойные. Она травушку рвет, жвачку жует, пойло пьет, мычит и ревет, хозяйку зовет: «Выходи, хозяюшка; выноси подойничек, чистый утиральничек! Я деточкам молочка принесла, густых сливочек».
Сравните корову с лошадью.
Не гони коня кнутом, а гони коня овсом. – Добр конь, да копыта отряхивает. – Вол налогом берет, конь урывом. – У коровы на языке молоко.
Корова, лошадь и собака заспорили между собою, кого из них хозяин больше любит.
– Конечно, меня, – говорит лошадь, – я ему соху и борону таскаю, дрова из лесу вожу; сам он на мне в город ездит; пропал бы он без меня совсем.
– Нет, хозяин любит больше меня, – говорит корова, – я всю его семью молоком кормлю.
– Нет, меня, – ворчит собака, – я его добро стерегу.
Послушал хозяин этот спор и говорит: «Перестаньте спорить по-пустому: все вы мне нужны, и каждый из вас хорош на своем месте».
Какую пользу приносит людям лошадь? Корова? Собака? Кошка?
Бежала лиса, на ворон зазевалась – и попала в колодец. Воды в колодце было немного: утонуть нельзя, да и выскочить тоже. Сидит лиса, горюет. Идет козел, умная голова; идет, бородищей трясет, рожищами мотает; заглянул от нечего делать в колодец, увидел там лису и спрашивает: «Что ты там, лисанька, поделываешь?»
«Отдыхаю, голубчик, – отвечает лиса. – Там наверху жарко, так я сюда забралась. Уж как здесь прохладно да хорошо! Водицы холодненькой – сколько хочешь».
А козлу давно пить хочется. «Хороша ли вода-то?» – спрашивает козел.
«Отличная! – отвечает лиса. – Чистая, холодная! Прыгай сюда, коли хочешь; здесь обоим нам место будет».
Прыгнул сдуру козел, чуть лису не задавил, а она ему: «Эх, бородатый дурень! И прыгнуть-то не умел – всю обрызгал».
Вскочила лиса козлу на спину, со спины на рога, да и вон из колодца.
Чуть было не пропал козел с голоду в колодце; насилу-то его отыскали и за рога вытащили.
Плавает гусь по пруду и громко разговаривает сам с собою: «Какая я, право, удивительная птица! И хожу-то я по земле, и плаваю-то по воде, и летаю по воздуху: нет другой такой птицы на свете. Я всем птицам царь!»
Послушал гуся журавль и говорит ему: «Прямой ты гусь, глупая птица! Ну можешь ли ты плавать, как щука, бегать, как олень, или летать, как орел? Лучше знать что-нибудь одно, да хорошо, чем все, да плохо».
Ходит по двору петушок: на голове красный гребешок, под носом красная бородка. Нос у Пети долотцом, хвост у Пети колесцом; на хвосте узоры, на ногах шпоры. Лапами Петя кучу разгребает, курочек с цыплятами созывает:
«Курочки-хохлатушки! Хлопотуньи-хозяюшки! Пестренькие-рябенькие! Черненькие-беленькие! Собирайтесь с цыплятками, с малыми ребятками: я вам зернышко припас!»
Курочки с цыплятками собирались, раскудахталися; зернышком не поделились – передралися.
Петя-петушок беспорядков не любит – сейчас семью помирил: ту за хохол, того за вихор, сам зернышко съел, на плетень взлетел, крыльями замахал, во все горло заорал ку-ку-ре-ку!
Сравните петуха с кошкой и с курицей.
Из-за лесу, лесу темного
Вылетало стадо лебединое,
А другое гусиное.
Отставала лебедушка
Прочь от стада лебединого;
Приставала лебедушка
Что ко стаду да серых гусей.
Не умела лебедушка
По-гусиному кричати.
Стали ее щипать и рвать,
А лебедушка просити:
«Не щипите, гуси серые!
Не сама я залетела к вам,
Не своею я волею,
Занесло меня погодою».
Чижа захлопнула злодейка-западня: бедняжка в ней и рвался, и метался; а голубь молодой над ним же издевался. «Не стыдно ль, – говорит, – средь бела дня попался! Не провели бы так меня, за это я ручаюсь смело». Ан смотришь, тут же сам запутался в силок! И дело! Вперед чужой беде не смейся, голубок.
Голуби-голубочки, мохноногие воркуночки, на крыше сидючи, друг на друга глядючи, целуются, милуются, друг другом любуются, носики обчищают, перышки выправляют. Вот по полю полетали, пшенички поклевали, зобки понабили, деткам кашу приготовили; а в гнездышке детки, бесперые голубятки, лежат – пищат, кушать хотят: носики раскрывают, мягкой кашки поджидают.
Сравните голубя с курицей.
Простой цветочек дикий попал в один букет с гвоздикой. И что же? От нее душистым стал и сам. Хорошее знакомство – в прибыль нам.
Было у старика трое сыновей: двое умных, а третий – Иванушка-дурак: день и ночь дурачок на печи валяется.
Посеял старик пшеницу, и выросла пшеница богатая, да повадился ту пшеницу кто-то по ночам толочь и травить. Вот старик и говорит детям: «Милые мои дети, стерегите пшеницу каждую ночь, поочередно: поймай-те мне вора!»
Приходит первая ночь. Отправился старший сын пшеницу стеречь, да захотелось ему спать: забрался он на сеновал и проспал до утра. Приходит утром домой и говорит: всю ночь-де не спал, иззяб, а вора не видал.
На вторую ночь пошел средний сын и также всю ночку проспал на сеновале.
На третью ночь приходит черед дураку идти. Взял он аркан и пошел. Пришел на межу и сел на камень: сидит, не спит, вора дожидается.
В самую полночь прискакал в пшеницу разношерстный конь: одна шерстинка золотая, другая – серебряная; бежит – земля дрожит, из ноздрей дым столбом валит, из очей пламя пышет. И стал тот конь пшеницу есть: не столько ест, сколько топчет.
Подкрался дурак на четвереньках к коню и разом накинул ему на шею аркан. Рванулся конь изо всех сил – не тут-то было! Дурак уперся, аркан шею давит. И стал тут конь дурака молить: «Отпусти ты меня, Иванушка, а я тебе великую сослужу службу». – «Хорошо, – отвечает Иванушка-дурачок, – да как я тебя потом найду?» – «Выйди за околицу, – говорит конь, – свистни три раза и крикни: «Сивка-бурка, вещий каурка! Стань передо мной, как лист перед травой!» – я тут и буду». Отпустил коня Иванушка-дурачок и взял с него слово – пшеницы больше не есть и не топтать.
Пришел Иванушка домой. «Ну что, дурак, видел?» – спрашивают братья. «Поймал я, – говорит Иванушка, – разношерстного коня; пообещал он больше не ходить в пшеницу – вот я его и отпустил». Посмеялись вволю братья над дураком; но только уж с этой ночи никто пшеницы не трогал.
Скоро после этого стали по деревням и городам бирючи от царя ходить, клич кликать: собирайтесь-де, бояре и дворяне, купцы и мещане и простые крестьяне, все к царю на праздник, на три дня; берите с собой лучших коней, и кто на своем коне до царевнина терема доскочит и с царевниной руки перстень снимет, за того царь царевну замуж отдаст.
Стали собираться на праздник и Иванушкины братья: не то, чтобы уж самим скакать, а хоть на других посмотреть. Просится и Иванушка с ними. «Куда тебе, дурак, – говорят братья, – людей, что ли, хочешь пугать? Сиди себе на печи да золу пересыпай».
Уехали братья, а Иванушка-дурачок взял у невесток лукошко и пошел грибы брать. Вышел Иванушка в поле, лукошко бросил, свистнул три раза и крикнул:
«Сивка-бурка, вещий каурка! Стань передо мной, как лист перед травой!» Конь бежит, земля дрожит, из очей пламя, из ноздрей дым столбом валит; прибежал – и стал перед Иванушкой как вкопанный. «Ну, – говорит конь, – влезай мне, Иванушка, в правое ухо, а в левое вылезай». Влез Иванушка коню в правое ухо, в левое вылез – и стал таким молодцом, что ни вздумать, ни взгадать, ни в сказке сказать.
Сел тогда Иванушка на коня и поскакал на праздник к царю. Прискакал на площадь перед дворцом, видит – народу видимо-невидимо; а в высоком терему, у окна, царевна сидит, на руке перстень – цены нет; собой – красавица из красавиц. Никто до нее скакать и не думает: никому нет охоты наверняка шею ломать. Ударил тут Иванушка своего коня по крутым бедрам: осерчал конь, прыгнул – только на три венца до царевнина окна не допрыгнул. Удивился народ, а Иванушка повернул коня и поскакал назад; братья его не скоро посторонились, так он их шелковой плеткой хлестнул. Кричит народ: «Держи! держи его!» А Иванушкин уж и след простыл.
Выехал Иван из города, слез с коня, влез к нему в левое ухо, в правое вылез и стал опять прежним Иванушкой-дурачком. Отпустил Иванушка коня; набрал лукошко мухоморов и принес домой:
«Вот вам, хозяюшки, грибков!» – говорит. Рассердились тут невестки на Ивана: «Что ты, дурак, за грибы принес? Разве тебе одному их есть!» Усмехнулся Иван и опять залег на печь.
Пришли братья домой и рассказывают отцу, как они в городе были и что видели; а Иванушка лежит на печи да посмеивается.
На другой день старшие братья опять на праздник поехали, а Иванушка взял лукошко и пошел за грибами. Вышел в поле, свистнул, гаркнул: «Сивка-бурка, вещий каурка! Стань передо мной, как лист перед травой!» Прибежал конь и стал перед Иванушкой как вкопанный. Перерядился опять Иван и поскакал на площадь. Видит, на площади народу еще больше прежнего; все на царевну любуются, а прыгать никто и не думает: кому охота шею ломать? Ударил тут Иванушка своего коня по крутым бедрам: осерчал конь, прыгнул – и только на два венца до царевнина окна не достал. Поворотил Иванушка коня, хлестнул братьев, чтоб посторонились, и ускакал.
Приходят братья домой, а Иванушка уж на печи лежит, слушает, что братья рассказывают, и посмеивается.
На третий день опять братья поехали на праздник; прискакал и Иванушка. Стегнул он своего коня плеткой. Осерчал конь пуще прежнего: прыгнул и – достал до окна. Иванушка поцеловал царевну в сахарные уста, схватил с ее пальца дорогой перстень, повернул коня и ускакал, не позабывши братьев плеткой огреть. Тут уж и царь, и царевна стали кричать: «Держи, держи его!» А Иванушкин и след простыл.
Пришел Иванушка домой: одна рука тряпкой обмотана. «Что это у тебя такое?» – спрашивают Ивана невестки. «Да вот, – говорит, – искавши грибов, сучком накололся». И полез Иван на печь. Пришли братья, стали рассказывать, что и как было; а Иванушке на печи захотелось на перстенек посмотреть: как приподнял он тряпку, избу всю так и осияло. «Перестань, дурак, с огнем баловать! – крикнули на него братья. – Еще избу сожжешь, пора тебя, дурака, совсем из дому прогнать!»
Дня через три идет от царя клич, чтобы весь народ, сколько ни есть в его царстве, собирался к нему на пир и чтобы никто не смел дома остаться; а кто царским пиром побрезгует, тому голову с плеч.
Нечего тут делать: пошел на пир сам старик со своей семьей. Пришли, за столы дубовые посадилися; пьют и едят, речи гуторят. В конце пира стала царевна медом из своих рук гостей обносить. Обошла всех, подходит к Иванушке последнему; а на дураке-то платьишко худое, весь в саже, волосы дыбом, одна рука грязной тряпкой завязана… просто страсть! «Зачем это у тебя, молодец, рука обвязана? – спрашивает царевна. – Развяжи-ка!» Развязал Иванушка руку, а на пальце царевнин перстень – так всех и осиял. Взяла тогда царевна дурака за руку, подвела к отцу и говорит: «Вот, батюшка, мой суженый».
Обмыли слуги Иванушку, причесали, одели в царское платье, и стал он таким молодцом, что отец и братья глядят – и глазам своим не верят. Сыграли свадьбу царевны с Иванушкой и сделали пир на весь мир. Я там был, мед, вино пил; по усам текло, а в рот не попало.
Пестрая сорока прыгала по веткам дерева и без умолку болтала; а ворон сидел молча. «Что же ты молчишь, куманек? Или ты не веришь тому, что я тебе рассказываю?» – спросила, наконец, сорока.
«Плохо верю, кумушка, – отвечал ворон, – кто так много болтает, как ты, тот, наверно, много врет!»
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
