Текст книги "Эльнара-3. Опасности Востока. Первый русский любовно-эротический роман"

Венчание короля и графини Ангалесской

И вот настало утро. Старательно отводя взгляд от приоткрытой двери гардеробной, где намедни портнихи аккуратно разложили на сундуках её подвенечное платье, Эльнара нехотя встала с постели. Угадав каким-то удивительным чувством её пробуждение, в комнату тотчас впорхнула новая фрейлина графини, дабы пожелать госпоже доброго утра. Вслед за этим расторопная девушка внесла серебряный кувшин с теплой водой и небольшой таз для умывания. Покончив с утренним туалетом и завтраком, Эльнара села на пуф перед большим четырехугольным зеркалом. Несколько девушек без промедления окружили графиню Ангалесскую. Одна принялась колдовать над густыми черными волосами госпожи, другая прикладывала примочки к её утомленному после бессонной ночи лицу, третья втирала душистое масло в кожу рук, четвертая, пристроившись на полу, сминала ступни ног в преддверии долгого и трудного дня.

Спустя два часа в замок Ангалесских прибыл празднично украшенный королевский кортеж. В первую карету, на крыше которой была прикреплена изящная фарфоровая статуэтка с двумя белыми лебедями, сели графиня Ангалесская с кардиналом Сарантоном. Во втором экипаже кормилица Анна с нянькой везли Его Высочество принца Эдгара. Третью карету заняли друзья невесты – Султан и Мари и, прибывшее на свадьбу из Фаркона семейство Басонов, а в четвертой разместились лейб-медик и несколько фрейлин. Сопровождали свадебную процессию десять стражников. Они ехали на конях, по одному человеку с обеих сторон каждой из карет, а двое двигались непосредственно перед самым первым экипажем, дабы расчищать путь королевскому кортежу. Тем не менее, дорога во дворец заняла более часа.

Графиня Ангалесская первой покинула кортеж. Ей необходимо было как можно скорее увидеться с Генрихом, чтоб рассказать ему странную историю со старухой, которую ей давеча поведал Пабло. Поднимаясь по ступенькам широкого беломраморного крыльца, она вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Удивленно обернулась и тотчас увидела в первых рядах толпы, теснившейся перед крыльцом в ожидании торжественного выхода жениха и невесты, смуглолицего мужчину с черной окладистой бородой. Незнакомец сделал вид, будто он не смотрел на неё, а потом и вовсе начал продвигаться вглубь толпы, словно хотел покинуть королевский двор. Сердце Эльнары тревожно забилось. Она впервые видела этого мужчину, но, судя по его внешности, он явно был родом с Востока и к тому же имел бороду, то бишь вполне мог быть тем самым бородачом, о котором в своём рассказе упоминал Пабло, да и вел себя незнакомец довольно-таки странно. По-видимому, он не желал привлекать к себе внимание Красы Востока и невольно стушевался, когда понял, что ему это сделать не удалось. Задумчивая тень сомнений и тревог легла на лицо невесты.

На первом этаже её встретили две очаровательные малышки. Нарядно одетые, голубоглазые, с пышными золотыми локонами и румяными личиками они напоминали спустившихся с небес херувимов. С радостными улыбками и оживленным щебетанием, сделав изящный реверанс, девочки поднесли Красе Востока по букету цветов. Встрепенувшийся при появлении государевой невесты мажордом почтительно доложил, что Его Величество король Генрих VI находится сейчас в Голубой гостиной.

Сердце графини Ангалесской болезненно заныло при приближении к Голубой гостиной, где состоялась её предпоследняя встреча с рыцарем Пантоки, во время которой между ними едва не произошло объяснение, однако этому помешало неожиданное возвращение с войны Генриха Бесстрашного. С тех пор минуло сорок дней, которые многое изменили в судьбе Красы Востока. Погрузившись в воспоминания, Эльнара невольно замедлила шаг, как вдруг дверь комнаты неожиданно распахнулась, и навстречу ей стремительной походкой вышла женщина в богатом платье, расшитом по краям загадочно мерцающими изумрудами. Лицо женщины прикрывала вуаль, но, судя по гладкой холеной коже рук, плеч и шеи, она была достаточно молода и хороша собой. Бросив на графиню Ангалесскую быстрый взгляд и обдав её душистым ароматом тонких благовоний, запах которых пробудил в душе Эли какие-то смутные воспоминания, женщина поспешно удалилась. При этом из её груди вырвался короткий вскрик, как, если бы незнакомка вдруг испытала чувство сожаления или досады.

Донельзя удивленная Эльнара переступила порог Голубой гостиной. Посреди комнаты стоял одетый в расшитый драгоценностями наряд государь и на его губах блуждала легкая улыбка. Он имел вид человека, услышавшего невзначай добрую весть, либо получившего несказанное удовольствие от соприкосновения с чем-то прекрасным.

– О, душа моя, как я счастлив тебя видеть!

В голосе Генриха Бесстрашного звучала неподдельная радость, а его пронзительные синие глаза излучали свет, что, как известно, свойственно людям, по-настоящему влюбленным.

– Клянусь честью, наш грешный мир ещё не видел невесты более восхитительной и прекрасной, чем ты!

– Да дарует тебе Всевышний долгие лета, государь!

Краса Востока сделала грациозный реверанс.

– Однако я, признаться, никак не ожидала, что ты будешь доволен мной после того, как тебя посетила женщина, которая может посоперничать в красоте со многими известными мне дамами.

– О, так ты видела мою гостью?!

На губах монарха заиграла довольная улыбка.

– Мельком, – пожала плечами графиня Ангалесская. – Она быстро шла, к тому же лицо дамы прикрывала вуаль, но всё равно она не могла скрыть упругости кожи и красивой формы губ прекрасной незнакомки. А больше всего меня поразила исходившая от неё абсолютная уверенность в себе и какая-то хищная чувственность, от которой у меня просто мурашки по коже побежали. Наверное, от таких женщин мужчины чаще всего теряют голову.

– Да, в этой даме чувствуется большая внутренняя сила и определенный шарм, – согласился государь. – Однако красивых женщин много, а мудрых – единицы, и лично меня в моей гостье особенно привлекли её мудрость и прозорливость. С ней очень приятно было беседовать. Уверен, вам было бы о чем между собой поговорить. Жаль, что она спешила в дорогу, из-за чего даже не смогла остаться на наше венчание, а ведь я так хотел тебя с ней познакомить!

– Но где ты познакомился с этой редкостных достоинств дамой? – полюбопытствовала Эли.

– Ты не поверишь, родная, наше знакомство произошло благодаря моему кузену Карлу! – с улыбкой сказал Генрих. – Зухра-ханум, кстати, тоже родом с Востока, сейчас путешествует по странам Европы. В ходе этого вояжа она оказалась во Франции, где подружилась с Карлом, а также с его фавориткой. Да, ты, наверное, милая, не знаешь, графиня Померанская вернулась к Карлу, он её простил, и они опять воркуют, как голубки.

– Зухра – ханум?.. – переспросила побледневшая Эльнара.

– Да, милая. А что тебя в её имени так удивляет?

– Мне оно как будто знакомо… – медленно произнесла Краса Востока.

– Боюсь, ты ошибаешься, родная. Во всяком случае, Зухра-ханум о тебе впервые услышала от Карла. Кузен рассказал ей о нашем венчании и пожаловался на то, что я нигде не могу отыскать для тебя священника, который благословил бы тебя на брак, согласно обычаям твоей веры. Пожалуй, в истории Ватикана такое произойдет впервые, когда жених и невеста будут венчаться каждый по законам исповедуемой ими веры. Мне до сих пор не верится, что Его Святейшество Папа Римский согласился на это. Однако я немного отвлекся…

– Ты остановился в своём рассказе на том, что Карл Прекрасный поделился с этой дамой твоей озабоченностью по поводу муллы, которого ты нигде не мог найти.

В голосе Эльнары звучали безмерная усталость и какая-то пугающая отрешенность, но, возбужденный предстоящим венчанием, Генрих ничего не заметил и оживленно продолжал:

– Так вот, узнав об этом, Зухра-ханум тут же предложила помощь восточного священника, сопровождавшего её в поездке. Просто невероятная удача! Вчера утром они вместе с Карлом прибыли в Ласток, а после обеда мы отправились осматривать место для охоты. Я имел возможность достаточно обстоятельно побеседовать с дамой, отважившейся в наши смутные времена отправиться в столь далекое путешествие.

– Похоже, ты от неё, Генрих, в восторге? – задумчиво произнесла Краса Востока.

– Единственная женщина, которой я буду восхищаться до конца дней своих, находится рядом со мной, – ответил король, – однако беседа с умным человеком для меня всегда была сродни чтению хорошей книги, из которой я могу почерпнуть для себя полезные знания. Ведь в тебе, милая, я ценю не только красоту, но также ум и доброе сердце.

– Я нынче плохо спала, Генрих. Прости, если говорю что-то невпопад.

– Наверное, тебя утомил мой рассказ? Думаю, будет лучше, если ты немного отдохнешь, душа моя, до нашего торжественного выхода.

– Нет-нет, продолжай! Я внимательно тебя слушаю.

– Собственно, мой рассказ уже подошел к концу. Единственное, о чём я не успел тебе сообщить, родная, так это то, что в лице священника, помощь которого нам столь любезно и своевременно предложила Зухра—ханум, мы с тобой ещё нежданно-негаданно обрели мудрого наставника для нашего сына.

– Но у Эдгара есть наставник! – воскликнула Эльнара. – Как же ты мог об этом забыть?

– Я ничего не забыл, – невозмутимо ответил государь.

– Разве плохо, если у престолонаследника будут два наставника, каждый из которых будет стремиться передать ему свой накопленный опыт и знания? Правда, я ещё не разговаривал на эту тему с кардиналом Сарантоном, но, полагаю, он будет только рад дополнительной помощи, к тому же, она носит временный характер, ведь священник Зухры – ханум рано или поздно уедет к себе на родину.

– Прости, Генрих, но, по-моему, эта путешественница просто заморочила тебе голову!

– Милая, я не понимаю причин твоего волнения? Всё дело в том, что, когда я вкратце поведал Зухре-ханум историю королевства Ланшерон, она так сильно этим прониклась, что, даже не раздумывая, великодушно предложила мне, чтобы Абдулла, так зовут сопровождающего её в этом путешествии священника, остался на какое-то время в Ластоке, дабы помочь в воспитании наследного принца, ведь в жилах нашего сына течет и восточная кровь.

– Абдулла?.. – медленно, как будто бы пытаясь что-то вспомнить, переспросила Эли. – О, нет, его зовут не Абдулла, а Абуталип! Да-да, это он, чернобородый слуга-араб Черной колдуньи из Перистана! Я не сразу его узнала: прошло несколько лет, да и в лице Абуталипа что-то изменилось, кажется, искривилась форма носа и, по-моему, он пополнел, раздался в плечах. Выходит, Пабло рассказал мне правду? Ничего не придумал и не напутал? Ах, где же мой сын? Генрих, надеюсь, ты не показывал им Эдгара?

– Милая, что с тобой? Прошу тебя, успокойся. Сейчас тебе принесут Эдгара. Разумеется, я никому его не показывал, он же был всё это время в замке! Всё хорошо, слышишь? Тебе нельзя, родная, так волноваться. А, вот и принц!

В гостиную вошла нянька с Эдгаром на руках.

– Сыночек, родненький, я люблю тебя, я очень сильно люблю тебя и никому не дам в обиду!

Эльнара страстно прижала к груди розовощекого младенца.

– Какое счастье, что ты есть на свете! Ах, как же я испугалась! Но теперь мы вместе, и моя душа спокойна.

– Милая, ты сейчас задушишь сына в своих объятиях. Прошу тебя, объясни, что всё это значит?

Взгляд Генриха выражал неподдельную тревогу.

Не дождавшись от Эльнары какого-либо вразумительного ответа, государь нахмурил брови и приказал замершей у порога няньке:

– Унесите Его Высочество обратно в его покои. Графиня Ангалесская нынче чересчур сильно взволнована, ей необходимо немного побыть одной.

– Простите, Ваше Величество, но мне нужно убедиться, что с сыном всё в порядке. Я хочу лично осмотреть его комнаты, а Вы, пожалуйста, распорядитесь поставить у входа в покои Его Высочества надежную стражу!

С этими словами Эли вышла из Голубой гостиной, но не прошло пяти минут, как графиня вернулась в невероятно-взволнованном состоянии.

– Генрих, пойдем скорее со мной, она там… их нужно остановить, слышишь?

– О ком ты говоришь, душа моя? Что произошло? На тебе просто лица нет!

– Я потом всё объясню, нам нужно поторопиться. Ты сам сейчас убедишься, что я говорю правду. Эти люди опасны!

К несказанному удивлению государя, Краса Востока привела его в покои Эдгара. Ласково улыбнувшись встрепенувшемуся при их появлении малышу, Эльнара без промедления подвела короля к окну, выходившему в сад. Под окном стояла высокая худая старуха в черном одеянии. Она что-то негромко говорила мужчине с черной окладистой бородой. Почтительно наклонив голову, он молча её слушал. Старуху Генрих видел впервые в жизни, а вот в мужчине без труда тут же признал Абдуллу-священника, сопровождавшего Зухру-ханум в путешествии, которого она ему вчера представила за ужином, отрекомендовав, как мудрого и очень нравственного человека.

– Тебе знакомы эти люди? – взволнованно спросила Эльнара.

– Женщину я не знаю, – признался государь, – а её собеседник – это тот самый Абдулла, о котором я тебе рассказал, когда мы находились в гостиной.

– Не понимаю, милая, – пожав плечами, продолжил Генрих, – причин твоего волнения? Люди решили удалиться в сад, наверно, для того, чтобы побеседовать о чём-то важном, ведь двор до отказа заполнен народом. Там сейчас стоит такой шум, что невозможно друг друга услышать, и я не вижу ничего удивительного в том, что Абдулла…

– Генрих, настоящее имя этого человека – Абуталип, и он вовсе не мулла, поверь мне!

Сложив умоляюще руки на груди, Краса Востока неотрывно смотрела на монарха.

– Он – верный слуга Черной колдуньи из кочевого племени пушуров, что издавна живут в Великой Степи!

– О чём ты говоришь, милая? Разве тебе неизвестно, что колдуньи бывают только в сказках?

Похоже, государь уже начинал тяготиться этим разговором.

– В Великой Степи, откуда я родом, с незапамятных времен кочует племя пушуров.

Эли всё ещё не теряла надежды убедить Генриха в правдивости своих слов.

– Они предпочитают не сближаться с другими народами, ведут весьма замкнутый и обособленный образ жизни, из-за чего пользуются не очень доброй славой среди жителей Великой Степи, однако главная причина нелюбви степняков к этому племени заключается в том, что чары пушурских колдуний считаются в Степи самыми сильными и неотвратимыми. Черная колдунья из Перистана ведет двойную жизнь, перевоплощаясь в дневные часы в молодую красивую знатную даму, но с наступлением сумерек она принимает свой истинный облик. Я не знаю, зачем она отправилась в Европу, как не знаю, почему, покинув нынче твой дворец в образе прекрасной женщины, она опять превратилась в старуху, ведь на дворе ещё стоит день?..

Эльнара обернулась к окну и вдруг вскрикнула:

– Генрих, смотри!

Изумлению Генриха Бесстрашного не было предела, когда он увидел, что старуха, по-видимому, закончив разговор, направилась к протекавшему в саду небольшому пруду и, не снимая с себя одежды, босая вошла в воду. Потом простерла руки вверх, кажется, она при этом что-то бормотала себе под нос, ибо её узкие, словно нитки, губы начали шевелиться. Внезапно какая-то невероятная сила подняла старуху над водой и, подобно вихрю, закружила в воздухе, после чего отвратительная бабка в зловещем черном одеянии бесследно испарилась, а у пруда откуда ни возьмись появилась Зухра-ханум в богатом платье, расшитом по краям изумрудами, и в элегантной шляпе с вуалью. Легкой стремительной походкой Зухра-ханум направилась к выходу из сада, а чернобородый мужчина с невозмутимым видом последовал за ней. Приблизившись к гранитной арке, отделявшей королевский двор от сада, Абуталип вдруг обернулся и встретился взглядом с Эльнарой. В жгучих, черных глазах преданного служителя колдуньи вспыхнул неудержимый гнев. Затем он увидел в окне Его Величество короля Генриха VI. Приложив правую руку к сердцу, Абуталип в знак приветствия наклонил голову и, уже не поднимая глаз, поспешно покинул сад.

– Теперь ты веришь, что Зухра-ханум – вовсе не молодая знатная дама, надумавшая ради стремления познать мир отправиться в путешествие по странам Европы, а самая что ни на есть настоящая колдунья, способная принести людям большое зло? – воскликнула Краса Востока, едва Абуталип вместе со своей госпожой скрылся с глаз.

В ответ, донельзя потрясенный увиденным, государь лишь кивнул головой, а графиня Ангалесская обратилась к нему с просьбой как можно скорее послать стражу на поиски Черной колдуньи и её слуги, после чего они вернулись в Голубую гостиную, предварительно наказав стражникам, охранявшим покои Его Высочества принца Эдгара, никого близко не подпускать к комнатам престолонаследника.

Оставшись наедине с Генрихом, Краса Востока рассказала ему, как около пяти лет тому назад по заказу корыстолюбивой мачехи Черная колдунья из Перистана опоила её отца колдовским зельем, как потом волею случая она сама оказалась в доме этой колдуньи, поскольку так же, как и Генрих, приняла её за молодую знатную даму, ведущую светский образ жизни, не ведая, что злая колдунья вознамерилась сделать из дочери лекаря Пехлибея пособницу в своих темных делах, а, когда Эли стала известна её тайна, попыталась принести юную девушку в жертву некоему повелителю зла Ахуру, которому поклонялись пушурские колдуньи, однако пленнице удалось бежать.

Всё более волнуясь, Эльнара поведала Генриху Бесстрашному рассказ Пабло, случайно услышавшего обрывок разговора между Черной колдуньей и её слугой, из которого стало ясно, что отцу Эли угрожает серьезная опасность. Краса Востока призналась государю, что история, рассказанная бывшим мажордомом, показалась ей настолько невероятной, что она даже поначалу решила, что Пабло что-то напутал, либо преувеличил, но теперь у неё не осталось никаких сомнений, что её бедному отцу, а также мудрому и справедливому правителю хоршиков – хану Тани, грозят большие беды, если кто-то вовремя не остановит Черную колдунью, готовую ради наживы на любое зло.

Их разговор прервал осторожный стук в дверь. Предварительно откашлявшись и вытянув руки по швам, начальник королевской стражи доложил, что несмотря на объединенные усилия стражников, глядельщиков и тайных агентов, им нигде не удалось обнаружить чужестранцев, прибывших намедни в Ласток вместе с Его Величеством королем Франции Карлом Прекрасным. «Как в воду они канули», – в завершение своего доклада развел руками донельзя обескураженный начальник королевской стражи. При этих словах графиня Ангалесская и Генрих Бесстрашный невольно переглянулись, поскольку оба тотчас вспомнили, как на их глазах высокая, худая, немного сутулая старуха в зловещем черном одеянии вошла в воду и буквально в одно мгновение превратилась в красивую молодую даму, одетую в изысканное и богатое платье. После ухода начальника королевской стражи Его Величество первым возобновил прерванный разговор.

– Если я правильно понял, душа моя, после рассказа твоего приятеля ты призадумалась относительно нашего венчания? Тебя гложет смешанное чувство некоей вины и страха. Я всё могу понять, но за что ты коришь себя, скажи на милость?

– Меня тревожит судьба моего бедного отца. Сама не знаю, Генрих, причем тут наше венчание, однако, со слов Пабло, старуха несколько раз повторила, что, как только это произойдет, лекарь Пехлибей тут же опять лишится памяти и на сей раз навсегда. Выходит, как ни крути – ни верти, в беде моего отца повинна я…

– Но ведь она запросто могла и солгать!

– Зачем ей лгать, Генрих? К тому же, колдунья не знала, что Пабло слышит их разговор. Скорее я поверю, что она наложила на моего отца заклятье, каким-то образом связанное с нашим венчанием. Некий вельможа пообещал ей хорошую награду, если она поможет ему свергнуть с трона хана Тани, и Черная колдунья рада бы ему помочь, но боится, что я или мой отец можем ей помешать, она якобы читала об этом в какой-то древней книге. Я понимаю, что всё это похоже на пустые небылицы, а вдруг в словах колдуньи есть зерно истины? Как я смогу себя простить, если с моим отцом, каким-то чудом сумевшим избавиться от чар пушурской колдуньи, случится новая беда? О, это ужасно, Генрих! – всхлипнула Эли.

– Не плачь, родная, ведь, к счастью, никакой беды пока не случилось. А ещё есть надежда, что нам всё же удастся отыскать и злую колдунью, и её слугу. Стража продолжает поиски, поверь, не всё потеряно, нужно просто набраться терпения и верить в лучшее.

– Мне страшно, Генрих!

На глаза Красы Востока вновь навернулись слезы.

– Я не знаю, что делать, не представляю, чем помочь отцу? На его долю и так выпало немало испытаний и лишений, и вот очередной удар… Будучи ребенком, я надеялась, что, когда вырасту, смогу сделать своего отца более счастливым, да не тут-то было…

– В таком случае остается только один выход: отложить наше венчание до лучших времен, – сказал Генрих. – Я не могу позволить, родная, чтобы ты шла под венец вся в слезах и с тяжкой кручиной на сердце.

– Но как ты объяснишь своё решение нашим многочисленным гостям, съехавшимся на торжества со всей Европы? – воскликнула Эльнара.

– Что могут подумать придворные? Что станут говорить в народе? Будь это в любой другой день, но в канун венчания…

– Я никому не намерен что-либо объяснять, – сказал король. – В жизни порой возникают обстоятельства, которые никак невозможно предугадать и, с которыми нельзя не считаться. А сейчас, увы, я вынужден, душа моя, тебя ненадолго оставить. Мне нужно повидать кардинала Сарантона, дабы он поднялся на помост и объявил собравшимся о переносе даты венчания на некоторый, пока неопределенный срок. Заодно я хочу распорядиться, чтобы трубадуры, бродячие артисты и фокусники до самой ночи нынче не покидали улиц и площадей столицы, чтоб у народа была возможность хоть немного отвести душу, ведь он настроился на праздник и не готов так сразу от этого отказаться. Народ, что дети: ему всегда требуются хлеб и зрелища!

Развернув плечи, неторопливой величественной поступью Генрих VI вышел из Голубой гостиной, а графиня Ангалесская подошла к распахнутому настежь окну. Некоторое время она стояла, устремив вдаль затуманенный воспоминаниями взгляд, и не замечая толпы, заметно оживившейся при появлении в окне государевой невесты.

Просторный королевский двор был заполнен празднично наряженными людьми, которые бестолково суетились и возбужденно сновали между двором и главной площадью столицы, практически вплотную примыкавшей к высоким белокаменным стенам и огромным, настежь открытым воротам, ведущим во владения короля Ланшерона. По площади нынче также невозможно было пройти, чтоб не задеть кого-либо локтем, или не наступить кому-нибудь на ноги. Народ стремился не только увидеть любопытное зрелище, но и оказаться непосредственно в самой гуще событий, дабы потом в течение достаточно длительного времени смаковать все подробности, попутно приписывая от себя какие-нибудь невинные небылицы, ибо другого способа хоть как-то разнообразить свои унылые серые будни он обычно не знал, а точнее, не шибко и хотел, ведь это требовало определенных усилий мысли, что для простого люда было тяжело и даже немыслимо.

Тем временем взгляд графини Ангалесской привлек намедни возведенный на главной площади и празднично украшенный помост. Он был высоким и довольно широким. Задняя часть помоста была оформлена в виде балдахина. За полупрозрачным, наполовину раздвинутым пологом находился королевский оркестр, который сейчас, в ожидании торжественного выхода жениха и невесты, развлекал публику веселыми и незамысловатыми мелодиями. К помосту вела высокая, украшенная множеством цветов лестница. По этой лестнице в назначенный час должны были подняться жених и невеста, дабы на глазах жителей и многочисленных гостей столицы быть обвенчанными, согласно канонам исповедуемой каждым из них веры.

Вид празднично украшенного помоста вызвал в душе графини Ангалесской какие-то смутные воспоминания. Эльнара не могла избавиться от странного ощущения, будто когда-то давно она уже видела и этот помост, и королевский оркестр, игравший за пологом из красивой полупрозрачной материи, и лестницу, украшенную цветами, и площадь, заполненную народом.

– Такого не может быть, – подушечками тонких пальцев сжимая виски, мысленно говорила себе Краса Востока. – Если на моей памяти в Ластоке и возводили помост, то только на День трубадура, и в другой раз по случаю королевского суда над Султаном, когда он попал в тюрьму за нарушение Указа короля о запрете азартных игр на территории королевства Ланшерон. Да и то я точно помню, что в одном случае помост был возведен внутри королевского двора, не на площади, а во втором он не был так торжественно украшен… Наверное, я что-то путаю, хотя ощущение, что в моей жизни это уже было, упорно не покидает меня.

И вдруг на помост поднялся кардинал Сарантон, одетый в белоснежные просторные одежды. Шум на огромной площади мгновенно стих. Одарив присутствующих светлой, вселяющей на сердце неизъяснимую радость улыбкой, кардинал сообщил, что в связи с некоторыми непредвиденными обстоятельствами, которые никак не связаны с личными отношениями жениха и невесты, венчание Его Величества короля Генриха VI и графини Ангалесской переносится на некоторое время. Недоуменно переглядываясь между собой, народ тихо зароптал, будучи явно разочарован тем, что его надеждам на доброе веселье и бесплатное угощение не суждено сбыться. А кардинал Сарантон с невозмутимым видом поднял вверх правую руку, призывая собравшихся к тишине, после чего всё тем же благожелательным тоном заявил, что, поскольку ввиду двух войн, которые, начиная с осени прошлого года, раз за разом пришлось вести королевской армии, до сих пор в Ланшероне не было надлежащим образом отмечено появление на свет долгожданного престолонаследника, что наверняка в известной степени огорчало, как государя, занятого делами государственной важности, так и его верных подданных, готовых разделить со своим королем и печаль, и радость.

В ответ на это весьма любопытное заявление с разных концов площади раздались несколько несмелых выкриков: «Виват, король!» Дождавшись абсолютной тишины, кардинал торжественно объявил волю Его Величества короля Генриха VI, согласно которой народ Ланшерона в течение двух дней будет праздновать появление на свет продолжателя благородной династии Асторов, которая вот уже третье столетие мудро и справедливо правит их славным королевством. Собравшаяся на главной площади толпа в едином порыве дружно взревела: «Виват, король!», но вновь была остановлена величественным движением руки кардинала Сарантона:

– Безусловно, я счастлив убедиться, дети мои, в вашей глубокой и искренней любви к Его Величеству королю Генриху Бесстрашному. Однако сейчас я хочу вас попросить должным образом поприветствовать виновника сегодняшних торжеств: Его Высочество принц Эдгар Астор!

Возбужденный предстоящим увеселением народ тут же с готовностью подхватил призыв кардинала: «Виват, принц!», «Виват, король!», «Виват, династия Асторов!» Смущенно улыбаясь и прижимая к груди младенца, завернутого в голубое одеяльце, на помост поднялась кормилица Анна, дабы подданные видели своего будущего правителя. Следом за ней шли две очаровательные малышки. Каждая несла в руках позолоченный поднос, усыпанный лепестками алых роз. Поднявшись на помост, одна из них встала сбоку от кардинала Сарантона, другая – рядом с кормилицей Анной. С радостной улыбкой на ангельских устах девочки бросали в толпу лепестки роз, пока кардинал, приняв из рук Анны Его Высочество принца Эдгара, держал престолонаследника в высоко поднятых руках. Это были те самые девчушки, что с цветами встретили на нижнем этаже графиню Ангалесскую, когда нынешним утром она прибыла во дворец.

Глядя на кардинала Сарантона, на кормилицу Анну, на двух девочек, удивительно напоминавших собой спустившихся с небес херувимов, на королевский оркестр, исполнявший красивую лирическую мелодию, Краса Востока внезапно поняла, что она действительно однажды уже видела эту картину, но видела не наяву, а во сне. Этот необычный сон приснился ей полтора года тому назад, накануне Дня трубадура. Только теперь Эльнара догадалась, почему при знакомстве с кормилицей, которое состоялось в середине нынешнего лета, лицо Анны показалось ей знакомым, хотя она никак не могла видеть её раньше, поскольку Анна до переезда в Ласток в качестве кормилицы принца Эдгара, проживала в небольшой деревушке, где графиня Ангалесская никогда не была. Правда, в увиденном Эльнарой сне, Анна не передавала младенца кардиналу Сарантону, а девочки не бросали в толпу лепестки роз. Однако сон этот всё же можно было признать вещим, ведь в нём, как и в жизни, Генриху не суждено было обвенчаться с Красой Востока, во всяком случае, не суждено было сделать это с первого раза. Во сне жениха и невесту внезапно разделил образовавшийся между лестницей, по которой поднимался король, и помостом, на котором находилась Эльнара, бушующий водопад. А затем графиня Ангалесская в подвенечном платье под торжественный бой курантов вдруг вознеслась на небеса, слившись с белоснежными облаками.

– От судьбы не уйдешь, – вновь погрузившись в свой мир, размышляла про себя Краса Востока. – Это действительно был вещий сон, ведь всё совпало, включая рождение сына и появление в нашей жизни кормилицы Анны. А моё вознесение на небеса, по всей видимости, означает только одно, что уже в скором времени мне предстоит покинуть сей грешный мир и присоединиться к Мелиссе Эстуаль. Конечно, не хочется расставаться с жизнью в столь молодом возрасте, но зато я смогу узнать у своей бывшей фрейлины, что значило её предсмертное признание и, испытывал ли к ней Сержио такие же сильные чувства, которые, похоже, питала к нему Мелисса?

В этом месте размышления графини Ангалесской были неожиданно прерваны появлением в гостиной Его Величества короля Генриха VI. На самом дне его красивых синих глаз затаилась глубокая печаль, но он старался не выдавать своих душевных страданий и, едва переступив порог, тепло и ободряюще улыбнулся Эльнаре, всё ещё задумчиво стоявшей у окна.

– Не переживай, милая, за сына, – окинув быстрым зорким взглядом площадь, молвил король. – Стража не спускает с Эдгара глаз. Вот увидишь, всё будет хорошо!

– Благодарю, дорогой, за заботу, терпение, – голос расчувствовавшейся Красы Востока предательски дрогнул. – Ты – удивительный, на редкость великодушный и благородный человек, а я вечно приношу тебе, помимо своей воли, одни тревоги и хлопоты.

– Ты приносишь мне, родная, несказанную радость уже тем, что ты есть на белом свете!

С любовью и нежностью государь поднес к своим губам руку Эльнары.

– Сейчас я понимаю, что до встречи с тобой моя жизнь, по большому счету, не имела смысла.