Текст книги "Молния (''Д.П.О.''). Файл №305"

– Мама, сходи в театр, ты давно не была в театре, – устало сказал Дарин. Посмотрел на телевизор. Экран мигнул и погас.

Женщина встала и, держась за сердце, побрела к кровати.

«Всегда она так», – с раздражением подумал Дарин. Достал из ящика пятерку, собираясь пойти купить пива.

– Эй, ты дома? – раздался крик за окном. Дарин прошел по коридору, распахнул дверь на улицу. Зеро охнул и, держась за разбитый лоб, отступил на шаг.

– Ну?

– Пошли пиво пить, – очухался Пустышка.

– Не пойду я с тобой, – зло ответил Да-рин.

– Ну, тогда отгадай, кто ко мне сегодня приходил. Кстати, про тебя спрашивали.

Зеро отхлебнул из бутылки и протянул ее Дарину. Тот взял, подержал в руках и отдал обратно, даже не попробовав.

– Агенты ФБР.

– А откуда знаешь? – искренне удивился Зеро.

– Они приходили и ко мне, Ты же сам их натравил, – Дарин злобно посмотрел на друга.

– Я? Да я им ни слова не сказал! Клянусь! Ты мне не веришь? Они про вчерашнего ублюдка расспрашивали, так я и то им ничего не сказал, – Зеро стукнул себя кулаком в грудь. – А про тебя им кто-то другой накапал. Кто тебя мог видеть?

– Ты! – Дарин сбежал с крыльца и быстро пошел по тропинке.

– Да говорю я тебе! Молчал… – Пустышка семенил сбоку, как гуляющая болонка.

– Отойди, Пустышка, – Освальд мотнул головой, словно бык, увидевший красное.

– Ты не понимаешь…

– Отойди! – заорал Дарин. – Убью! У меня сейчас настроение кого-нибудь поджарить, – он попытался говорить спокойней.

– Только не коров! Дарин, прошу, только не коров. Опять ты…

Слова потонули в порыве налетевшего ветра.

Они взбежали на холм. Ветер, спавший весь вечер, проснулся и принялся за работу. Заскрипели огромные деревья, грозно качая черными ночными кронами. Тучи осели, стали похожими на грязный слипшийся войлок.

– Ладно, я слушаю, – Дарин замер, руки безвольно опущены, голова задрана вверх.

Тучи на небе зашевелились, поползли чернильной манной кашей. Дом у подножия холма засветился всеми окнами.

– Я пришел… Отвечай! – заорал Освальд.

Поднял руки, стараясь дотянуться до неба, ухватиться за край грозы, нависающий над головой.

– Ну, же! Давай! Давай, сволочь! Зеро постоял, потом вдруг развернулся и помчался вниз, перепрыгивая через кочки и ямы.

– Я тебя не боюсь! – Дарин закружился, словно разговаривая с неведомым противником, который почему-то все время оказывается за спиной.

Порыв ветра рванул полы куртки, взвихрил волосы. Застонал тополь, огромная верхушка хрустнула и, окруженная ворохом сорвавшихся черных листьев, полетела вниз. Свет в доме погас, в мире остался только черный свет.

– Хочу!.. – вой пронесся над холмом, человеческий, но в чем-то звериный.

Горизонт вспыхнул, огромная ветвистая молния осветила холм, мокрую от росы траву, стадо перепуганных коров. Извилистая полоса электрического огня ударила в одинокую фигурку на вершине. Человек покачнулся, но устоял, в своем языческом блаженстве похожий на черную молнию. Следующая вспышка осветила лицо: губы прикушены, струйка густой крови стекает по подбородку, глаза широко раскрыты и кружево порванных сосудиков оплетает огромный бездонный зрачок. Ноздри трепещут, бьются рвущейся на волю птицей. Волосы шевелятся, словно живут самостоятельной жизнью.

Третья молния обожгла вершину холма, веером полоснула по стаду. Глупые животные шарахнулись, а старый бык замешкался, не понимая, почему не встают и не убегают молодые самки, упавшие на сочную зеленую траву. Острый запах озона ударил в ноздри, грохот прокатился по холму, захлестнув притихший дом. Бык рванулся и, уже не сдерживая себя, побежал.

Пустышка, прятавшийся у подножия холма, помчался наверх, с трудом выпутывая ноги из травы. Порыв ветра сбил его с ног. Он вскочил, почувствовал, как что-то холодное расплескалось по лицу. Следующая крупная капля ударила по руке. А затем, сорвавшись с надоевшей цепи, дождь хлынул ручьями, потоком побежал вниз по склону. Зеро поскользнулся. Пополз, цепляясь за корни. Потом встал на четвереньки, с трудом оторвал руки от земли. Заковылял, стараясь не упасть снова. Мокрые волосы не давали рассмотреть…

Дарин лежал на самой верхушке, вокруг спекшейся лысиной чернело сожженное пятно. Зеро упал на колени, коснулся груди приятеля, пытаясь услышать, бьется ли сердце. Освальд медленно открыл глаза.

– Ты жив! – радостно выдохнул Зеро.

– Куда ж я денусь? – Дарин криво усмехнулся.

Пустышка влюбленно рассматривал некрасивое, почти детское лицо.

– Дарин, с тобой все в порядке? – спросил Зеро. Налетевший порыв ветра унес его слова, кинул в лицо пригоршную стылой воды. Пустышка хотел что-то сказать, но мокрые пряди волос залепили рот, мешая говорить.

– Как ты себя чувствуешь? – прокричал Зеро, пытаясь перекрыть вой несмолка-ющего ветра.

– Как никогда хорошо! – Дарин поднялся, голубые глаза, казалось, налились мертвенным светом.

Словно лампочки в морге.

Шериф выбрался из машины и сразу увяз сапогами в мокрой после вчерашнего дождя глине. Суетливый помощник принялся что-то рассказывать. Доклад был явно не готов, да и не нужен – шериф собирался все осмотреть сам. Мокрая трава скользила под ногами, и Сампсон сильно запыхался, пока поднимался на вершину.

Уставившись на него остекленевшими глазами, лежала корова. А рядом, в каких-то пяти метрах, еще одна. А вон там, у кустика шиповника, третья. Эта куда-то бежала, перед тем как умереть. Грустное стадо сгрудилось у подножья. Шериф подошел к погибшей корове, присел рядышком. Положил руку на холодную шею. Сквозь короткую, грязно-белую шерсть просвечивала сеть кровеносных сосудов, отчего все тело казалось покрытым татуировкой.

– Опять молния? – шериф поднял голову, посмотрел на стоявшего рядом помощника.

– Так же, как в прошлый раз, – помощник криво ухмыльнулся, его некрасивое лицо стало еще некрасивей. – У нас завелся какой-то Зевс-мясник.

– И вы тоже верите в эту чушь?

– Я не знаю, как насчет чуши, но в прошлый раз коровы погибли от молнии, когда на небе не было ни тучки. Сейчас-то хоть действительно гроза была. Да и парни эти… Четверо за полгода! Не много ли? – Помощник переминался с ноги на ногу; было видно, что ему неприятно спорить с начальником, но и не сказать, что думает, он не мог.

– И многие так считают?

– Те, кто знает о коровах и парнях, – почитай, все.

– Ну, хорошо хоть круг компетентных лиц ограничен,…… шериф поднялся с корточек, посмотрел на помощника. – Видимо, придется лишить вас квартальной премии – за распространение слухов, не соответствующих реальности.

– Есть, сэр, – помощник вытянулся в струнку, лицо окаменело, не выдавая никаких чувств.

– Вот это уже лучше. А то забыли даже слово такое – дисциплина.

Шериф направился ко второму трупу. В спину ему донеслось чуть слышное бормотание:

– Дохлые коровы – вот это реальность. А слухи… Да какие слухи, когда все так думают!

Шериф рассматривал молодого бычка, уткнувшегося розовым, когда-то теплым носом, в след от копыта. Вода налилась в ямку, и если бы не судорога, скрутившая теленка перед смертью, могло показаться, что он пьет. Шерифу стало неловко, словно он чем-то провинился перед животным.

Телефонный звонок вывел шерифа из раздумий.

– Алло! – в телефоне зашипело.

– Фредерик Сампсон? – пожилой голос говорил почти без интонаций.

– Да, это я, – ответил шериф.

– С вами говорит профессор Дональд Грейндельсберг из Аркоидской обсерватории.

– Да, я слушаю.

– Вы просили сообщать вам все о молниях. Так вот, вчера вечером рядом с городом ударило несколько молний. Точнее, три штуки. – Грейндельсберг говорил так, словно читал скучнейшую лекцию, давно надоевшую ему самому и слушателям, но которую надо дочитать до конца.

– Огромное спасибо, Дональд, вы нам очень помогли. Опять погибло несколько коров, на всех следы удара молнии.

– Не за что. Но если честно, я не понимаю, почему молнии убивают так часто.

– Но вы же сами рассказывали мне про ионизационные столбы и исследования, связанные с электричеством! – Фредерик на секунду почувствовал себя мальчиком, которому сказали, что никакого Деда Мороза нет, а добряк, раздававший подарки, – это папа, нацепивший ватную бороду.

– Я не собираюсь отказываться от своих слов. Просто мы фиксируем все проявления атмосферного электричества. Так вот, аппаратура зарегистрировала шесть всплесков активности. Четыре раза молнии попадали в человека, два – в животных. И ни разу в дерево или хотя бы в громоотвод. Кстати, если уж на то пошло, по логике, грозы должны были греметь над обсерваторией, а не над противоположной стороной города. – Дональд закашлялся в трубку.

Шериф молча подождал, пока он закончит. Потом спросил:

– Ну хорошо. А если не молния, то что?

– Мы пытаемся понять. Никакая земная техника не способна управлять электричеством такой мощности. Значит, либо есть неизвестные нам естественные причины, либо придется признать, что все-таки это совокупность случайностей. Либо… – Грейндельс-берг замолчал.

– Либо что?

– Либо мы имеем дело… – Дональд замялся. – Либо мы имеем дело с чем-то сверхъестественным, паранормальным.

Шериф засмеялся. Профессор подождал, пока он замолчит, и сухо поинтересовался:

– Я сказал что-то очень смешное? Прошу прощения, но мне ваше поведение кажется не совсем приличным.

Фредерик почувствовал себя нашкодившим студентом и, давясь хохотом, извинился:

– Дональд, умоляю, не сердитесь на меня, просто вы мне напомнили моего помощника. Тот тоже говорил о свихнувшемся Зевсе, раскидывающем молнии направо и налево.

– Может быть, ваш работник и не так уж не прав, как кажется. Меня ждут дела, я вынужден прервать наш разговор. Я сообщу, если станет известно что-нибудь новое. Надеюсь на такую же откровенность с вашей стороны.

В трубке раздались гудки. Шериф закрыл мембрану и спрятал телефон в карман пиджака. «Они что, сговорились?» – устало подумал он.

Тем временем распогодилось. Давно вставшее солнце медлсчно сушило землю. Согревшиеся мухи кружились возле погибших, животных, садились им на морды и, разочарованные, улетали – высохшие глаза напоминали стекло.

Приехала машина, четверо грузчиков ловко подхватили мертвого бычка и потащили к грузовику.

– Может, действительно не молния? – задумчиво произнес Фредерик. – Да ну, чушь… Что это еще может быть?

Сампсон поднял голову и увидел машину, подъезжающую к холму. «Шевроле», новенький. Из салона вышли двое, в строгих костюмах, мужчина и женщина.

«Федералы, – раздраженно подумал шериф. – И чего им неймется? Сидели бы себе в главном управлении и не совались в наши дела. Спрашивается, чего им надо? Четверо умерли от удара молнии. Ну и что? Или они тоже ищут сумасшедшего Зевса, подрывающего устои нашего общества? Или, наверно, считают, что это происки Моссада и КГБ. Бред какой-то, КГБ в Коннервиле…»

Шериф плюнул, норовя попасть в лужицу в отпечатке копыта.

Двое, коротко переговорив с водителем грузовика, стали карабкаться вверх по склону.

«Чтоб ты поскользнулся!» – злобно подумал шериф.

Мужская фигурка качнулась, выставила руки, спасая пиджак от грязи. Фредерик снова сплюнул, давя в себе желание перекреститься. «Вот и не верь после этого…» Он отвернулся и пошел к своему «пикапу». Залез в теплый пыльный салон, включил радио. Печальная, плавная мелодия заставила закрыть глаза, расслабиться, ощутить всего себя, до последней жилки, до родинки на голени и царапины около плеча. Почувствовать, как давит на грудь одежда, осознать прикосновение ткани, теплого воздуха, света, пролезшего в машину через боковое окошко. Шериф медленно вздохнул, кровь стучала в расслабленных пальцах.

За окном раздался голос. Сампсон сбросил оцепенение и открыл глаза. Те двое уже поднялись и теперь подходили к оставшемуся трупу. Шериф тронул шелкового ската, парившего у лобового стекла, рядом с зеркалом. Игрушка качнулась пару раз и замерла, слегка колыхаясь. Фредерик последний раз вздохнул и выкарабкался навстречу незваным гостям.

– Доброе утро, – женщина наклонила голову, здороваясь. Мужчина кивнул.

– Не совсем оно доброе, – шериф понял, что грубит, но остановиться не смог. – А для кого-то и последнее.

– Вы, случайно, не расскажете нам, что произошло? – Мужчина выступил вперед.

Шериф мучительно пытался вспомнить, как же его зовут. Странная какая-то фамилия, то ли Мойзер, то ли Молдмен.

– Не расскажу. К сожалению, я сам не знаю. Известно, что погибло три коровы. Вы видели трупы.

– Знаете, коровы обычно не умирают просто так, – женщина уловила язвительные интонации шерифа и теперь отвечала в тон. – У них очень слабо развиты суицидальные наклонности, их, знаете ли, не преследует Танатос.

Фредерик с некоторым раздражением понял, что, как зовут женщину, он тоже не помнит. Он постоял, рассматривая свои сапоги, потом перевел взгляд на ботинок мужчины.

– Простите мистер… э…

– Молдер, Фокс Молдер.

– И… – шериф повернулся в сторону Скалли.

– Дэйна Скалли.

«Ну вот, теперь можно разговаривать», – подумал Фредерик.

– Вы, конечно, мне не поверите, но… – шериф выдержал длинную паузу.

– Я, кажется, догадываюсь. Вы хотите сказать, что их всех убила молния, – Молдер смотрел на шерифа, тот радостно расплывался в улыбке.

– Хорошо! Вы все за меня сказали.

– А какие-нибудь доказательства? – тихо спросила Скалли.

– А что-нибудь противоречащее этому объяснению? Вы подумайте, молния ударила в холм и попала в стадо коров. Пошаговое напряжение, мокрая трава… Трех ближайших к точке попадания животных убивает. Что в этом необычного? – шериф смотрел на агентов, благожелательная улыбка застыла на лице.

– Ничего, если не считать, что это шестой случай за полгода.

– Вы что! – искренне возмутился Сам-псон. – Коров убивало только дважды.

– Да, в остальных случаях гибли люди. Невинные люди и невинные животные, – холодно произнес Молдер.

– Вы что, думаете, я знаю о каком-то таинственном преступнике и сейчас выгораживаю его? – шериф сузил глаза, всматриваясь Молдеру в лицо.

– Конечно, мы так не думаем. Но все-таки, у вас есть какие-нибудь доказательства, хотя бы косвенные, подтверждающие, что это была молния, а не маньяк с электрошоком? Берете стандартный электрошок, а к нему присоединяете аккумуляторы для электросварки. Не случалось у вас такого? – Скалли говорила, наклонившись в сторону шерифа, ветерок трепал рыжие волосы, шевелил ткань юбки. – Я вас убедила?

– Не случалось, – ответил Фредерик на первый вопрос – У меня маньяков не водится.

Они помолчали, стоя друг напротив друга: агенты ФБР, молодые, здоровью, полные энергии и интереса к работе, – и усталый, начинающий седеть шериф, привыкший ловить преступников, а не молнии, падающие с неба. Подошел помощник, поклонился Скалли и Молдеру и, повернувшись к Сампсону, сухо спросил:

– Сэр, что делать с трупами?

– Ну откуда я знаю? Спросите на бойне. Если им не нужно, то действуйте по инструкции. И вообще, спрашивайте у владельца стада. Это его собственность, – шериф замолк, а потом некстати добавил: – Про премию я пошутил, прошу прощения за неудачную шутку.

Заметно повеселевший помощник побежал отдавать распоряжения. Шериф вспомнил про своих гостей и обернулся к ним.

– Вы знаете, что молнии разговаривают по радио? – Сампсон усмехнулся, чем-то напомнив Молдеру учительницу младших классов.

– Да, – Молдер кивнул, – молния передает сигнал на определенной частоте. Его можно поймать даже обычным приемником.

– Вы, я вижу, хорошо учились в школе, – Фредерик запустил руку в волосы, провел по голове, размял затекшую шею.

– Неплохо, – вежливо ответил Фокс.

– Я попросил моих друзей из обсерватории регистрировать все передачи на этой волне. Вчера они зафиксировали три всплеска.

Три молнии. В конце концов вы можете сами посмотреть…– Рука шерифа указывала на пятно выжженной травы.

Молдер и Скалли подошли к пятну, опустились на корточки. Песок сплавился в комки стекла, земля покрылась пеплом. Фокс протянул руку, коснулся уже остывшей поверхности.

– Боюсь, что ваша работа в нашем городе закончилась, – произнес шериф.

Скалли с неудовольствием отметила, что Фредерик сделал ударение на слове «нашем». Правильно, он считает, что со своими проблемами они разберутся сами и нечего агентам ФБР соваться куда не положено.

– Молдер, видимо, он прав. Мы не можем вечно гоняться за молниями, – Дэйна прикоснулась к руке Фокса.

– Ты тоже считаешь, что здесь виноваты слепые силы природы? – саркастически бросил Молдер.

– А если нет, то что?

– Не знаю, но думаю, что-нибудь прояснится.

– Пока мы будем ждать этого «чего-нибудь», нас выгонят с работы – за халатное отношение и преступное бездействие. – Скалли поднялась, одернула юбку и подошла к человеку, стоявшему поодаль. Согласно бэд-жику на кармане, перед Дэйной находился помощник шерифа, некто Бенджамин Остер-ли.

– Доброе утро, Бен, – поздоровалась Скалли. – Я Дэйна Скалли, из Федерального Бюро Расследований. Если я не ошибаюсь, то вы первым прибыли на место происшествия.

Она обратила внимание, что говорит слишком официальным тоном, и, пытаясь исправиться, мило улыбнулась. Настырный ветер портил прическу, и приходилось все время придерживать волосы, чтобы они не лезли в глаза.

– Доброе утро, агент Скалли. Я действительно приехал первым. Позвонил пастух и сказал, что кто-то убил его коров. Сампсон был тогда в управлении, и пришлось ехать мне. Да и вообще, это моя обязанность, – Остерли полез в карман брюк, но потом вспомнил, что это невежливо, и поспешно спрятал руки за спину. Через секунду он припомнил, что это тоже невежливо.

– Как вы думаете, отчего погибли животные? – спросила Скалли.

– Честно говоря, я не ветеринар… – Бен потер руки, не зная, куда их деть, наконец уцепился за пуговицу на пиджаке и облегченно стал ее откручивать.

– Ну хоть какие-то соображения? Может быть, вы заметили что-то необычное? – Скалли вцепилась в Бенджамина, как клещ, и неуклонно вытягивала из него ответы.

– Все считают, что коровы погибли от удара молнии… но… – помощник замялся; нитки наконец порвались, и пуговица осталась в кулаке.

– Но – что? – настаивала Дэйна.

– Но я так не считаю. За последние полгода погибли четверо. Я уже двенадцать лет работаю в Коннервиле, так до этого не погиб ни один. Странно, не правда ли?

– Вы не пробовали говорить это шерифу? – спросила Скалли.

– Пробовал, он чуть было не лишил меня ежеквартальной премии… За распространение слухов, порочащих звание полицейского… – Остер ли криво усмехнулся.

Скалли поблагодарила помощника и, понурившись, вернулась к Молдеру.

– Ничего интересного, – она кивнула в сторону Бена. – Придется нам возвращаться с полностью проваленным делом.

Молдер, все еще сидевший на корточках возле горелого пятна, поднял голову.

– Тебе часто случалось видеть, как молния попадает в ботинок? – спросил он.

– Я вообще не видала молний, попадавших куда бы то ни было. – Дэйна хотела засмеяться, но что-то в голосе Молдера удержало ее.

– Посмотри! – Фокс поднял с земли кусок спекшейся стекловидной массы. – Это след от ботинка. А вот здесь, – он ткнул пальцем, – видна даже резина с подошвы. Понимаешь? Кто-то стоял, любовался ночным небом, спинку почесывал… И тут вдруг гром, вспышки… Миллионы вольт по телу бегут. Вот обувка и попортилась… Так сказать, изоляция перегорела…

– Не ехидничай! – Скалли одернула Молдера. – Ты думаешь – Дарин?

– Случайных совпадений не бывает… А когда они происходят, значит, они не случайны…

– Глубокомысленно, нечего сказать… – Скалли поджала губы. – Что ты предлагаешь? Воровать у Дарина ботинки и выискивать на них следы высокотемпературного воздействия? Ни один суд не станет нас даже слушать!

– Суд нас слушать не станет. А вот психиатрическая больница…

– О, конечно! Тебя любая психиатрическая больница примет в распростертые объятия. И предложит неплохое помещение и трехразовое питание. Не забудь, у твоего нового белья будут очень длинные рукава… Так-то, Молдер… – голос Скалли стал печальным.

– И все-таки давай проведем анализ…

– Погоди-ка. А это что такое? – Скалли подняла с земли что-то похожее на застывшую смолу. – Это какая-то органическая дрянь. Не минерал… Знаешь, поехали-ка в лабораторию.

Они попрощались с шерифом, пообещав зайти к нему перед отъездом из города.

Здание лаборатории пустовало. Пылились штативы, на стенке висел забытый плакат, изображающий вскрытый череп. Дэйна Скалли, склонившись над микроскопом, разглядывала гипсовый оттиск.

– Армейский полуботинок, подошва из черной резины. Верх – видимо, кожа. Размер – восемь с половиной. Носится давно. Обладатель этой обуви, скорее всего, шаркает при ходьбе…

– Потрясающе! И все это – только по следу каблука! Да ты у нас гений. Ну как можно было догадаться, что у него размер восемь с половиной? – Молдер наклонился, пытаясь заглянуть в микроскоп.

– Отойди от прибора. Там не на что глядеть. Все видно и так. А размер, между прочим, написан на подошве. Гораздо интересней, что же представляет собой найденная нами субстанция. Мне самой не разобраться, я отдала ее на анализ, – Дэйна протерла микроскоп и поставила его в шкаф. – Теперь придется долго ждать результатов.

– Боюсь, что долго ждать у нас не получится. – Молдер в сомнении покачал головой.

– Я попросила сделать побыстрее. Но за сколько они управятся… Может быть, мы получим данные уже завтра. – Скалли заперла шкаф, глянула в зеркало, проверяя прическу. – Пойдем, не забудь ключ.

Белая дверь лаборатории захлопнулась, запах тления, жавшийся по углам, выполз на середину. Обвился вокруг ножки, взобрался на стол, пропитал собой гипс и обгорелый песок.

Аромат Дэйниных духов сражался несколько секунд, но вскоре смешался, растворился в пыльном дыхании старого помещения.

Спекшийся песок, в котором отпечатался след, рассыпался горсткой. По песчинкам гуляли голубые сполохи, отлично видимые в полумраке. Тихо потрескивал воздух.

Перекресток был затянут пыльной дымкой. От вчерашней грозы остались только воспоминания. Желтая трава хрустела под ногами, а над асфальтом струился жаркими волнами перегретый воздух.

Рядом с дорогой стоял огромный деревянный рекламный щит. Старые доски почти сгнили, никто уже не вешал на них плакаты, зато голуби и мальчишки облюбовали помост, тянувшийся вдоль щита. Шаткая высокая лестница с трухлявыми ступенями только добавляла романтики.

Наверху, свесив ноги над зарослями полыни, сидел ребенок. Тщедушная фигурка напоминала ворону. Тусклый взгляд маленьких голубых глаз скользил по дорожному покрытию, серым кустам, разметке.

Присмотревшись, можно было разглядеть худое лицо, редкую, неряшливо выбритую щетину, тонкие синеватые губы. Юноша – а это все-таки был юноша – болтал ногами и длинно сплевывал на траву.

– Эй, Дарин! Я тебя везде ищу! – обрадованный Пустышка подбежал к щиту.

Остановился внизу, разглядывая подошвы бо– . тинок. Острый кадык скользил по тонкой шее. Медленно опускался после каждого вздоха, а потом, словно повешенный, дергался вверх. Дарин посмотрел на запрокинутое лицо приятеля. Пробормотал что-то неразборчивое, сплюнул, целясь ему под ноги.

– Нашел. И что?

– Слушай, Дарин… – Пустышка полез по хлипкой лестнице, придерживаясь за столб.

– Не хочу, – монотонно ответил Освальд.

– А чего хочешь? Пиво будешь? Пустышка вытащил из кармана бутылку пива, открыл зубами. Хлынувшая пена залила штаны. Парень дернулся, спасая одежду, испуганно замахал руками. Край помоста оказался совсем рядом. Дарин протянул руку, спокойно схватил Пустышку за свитер. Тот, наконец обретя равновесие, тяжело задышал; мелкая дрожь пробежала по телу липкой душной волной запоздалого страха.

– Не буду, – сказал Дарин, выпустив из руки край свитера.

– Что не будешь? Пиво не будешь? – Зеро пришел в себя и теперь растерянно потирал руки.

– Ничего не буду.

– Да ладно тебе! Чего выделываешься? Ты бы лучше смотался куда-нибудь из нашего затхлого города! Поехали бы в Лас-Вегас или в Монте-Карло. Ты ведь там им такого устроишь! У них все рулетки одно число показывать будут. Или на Голливуд? Прикидываешь, сколько денег отвалят? Да тебе столько за всю жизнь не заработать. И честно. А слава!!! Будешь сидеть, пиво потягивать через трубочку. А вокруг тебя репортеры, журналисты… Будешь им раз в месяц молнию под зад пускать. А какие у тебя будут телки! Да у нас в городе таких просто нет. За штуку – любая твоя. Прикидываешь? – Пустышка замолк, глаза его разгорелись, животик подергивался от судорожного дыхания.

– Не поеду. – Дарин уныло смотрел на дорогу.

– Из-за Шэрон?

– Я сказал, что не поеду, – значит, не поеду.

– Ну, подумай. Она ведь тебе еще тогда все объяснила. Она тебя не любит.

– Неправда! – Дарин вскочил, щит закачался и подозрительно заскрипел. – Она просто не знает, как я к ней отношусь! Не догадывается, что я чувствую. Если б она знала, то полюбила бы меня.

– Нет, ты все-таки пошевели извилинами. Она тебя старше, – Зеро посмотрел на Дари-на. – Ты сядь, успокойся, а то грохнемся и не заметим. Так вот, она тебя гораздо старше, красивая, умная. С ногами-руками все в порядке, все округлости на месте. И ты хочешь, чтоб такая женщина полюбила тебя, сопляка? – Зеро удивился, откуда у него появился такой учительский тон, но остановиться не смог и, все больше впадая в роль, продолжил:

– Ей нужен кто-то поумнее, взрослый, с достатком. Типа нашего босса. Своя мастерская, квартира, машина. И сам не урод, хоть и болван. В общем ей требуется человек особенный.

– А я и есть особенный! – Дарин опять вскочил, колыхнув помост. – Я.знаешь чего могу?

– Дарин, прошу, только не надо!

Но было уже поздно. Светофор на перекрестке неожиданно мигнул и резко, пропустив желтый, загорелся призывным зеленым огнем. Водитель, уже собиравшийся нажать на тормоза, вместо этого вдавил газ. Машина дернулась и пошла быстрее. До Коннер-виля оставалось четыре километра, и водитель, спешивший на свидание, еще успел порадоваться случайному «зеленому».

Скрежет металла, стекло осыпается мелкими осколками. Ремень безопасности, просто накинутый на плечи, соскальзывает. Руль ударяет по рукам, врезается в грудь. Приборная доска дергается к лицу…

Две машины на перекрестке врезались почти под прямым углом. Водитель первой, пожилой таксист, успел нажать на тормоза, но было слишком поздно. Машина пошла юзом и со всей скоростью, набранной на пригородном шоссе, врезалась в другую. Обе, уже совершенно искореженные, вылетели на обочину.

– Ух ты! – выдохнул Пустышка, с болезненным интересом смотревший на происходящее. – Ни фига себе… Как ты их?

– Сложно, что ли, – Дарин пожал плечами. – Я эти драндулеты с утра столкнуть пытаюсь, а они все, заразы, притормозить успевают. А сейчас не успели.

– Ты что, за ними охотился? – Зеро удивленно расширил глаза. – А зачем? Пускай себе едут.

– Думаешь, я совсем дурак? Ради развлечения? Ошибаешься… Ох, ошибаешься. Вы меня все за идиота держите, а я не идиот. Я все продумал. Шэрон меня почему не любит? Да потому, что она хорошая и замужем. А хорошие мужу не изменяют… Сообразил?

– Э-эм… – пробормотал Зеро.

– Вот произошла авария. Кто приедет разбираться?

– Полиция, – ответил Пустышка не задумываясь.

– Ну, полиция, это само собой. «Скорая помощь», попятное дело, а еще кто?

– Рабочие, разбитые машины увозить… – Зеро потер лоб. – Ты что же, босса ждешь? Так поехал бы прямо к нему. Зачем человека угробил?

– Тебе ли говорить, – отмахнулся Дарин. – Да и не убивал я никого. Я только светофор переключил. И вообще, кто меня вынудил? Кто говорил, мол, ничего во мне особенного? – Дарин, сжав кулачки, наступал на Зеро.

Зеро отступил на шаг, примиряюще протянул бутылку пива. Они посидели молча, прихлебывая из бутылки. Потом Пустышка не выдержал и развернулся к Дарину:

– Что ты с ним хочешь сделать?

– С кем? – Дарин отломал щепочку и кинул ее вниз.

– С боссом.

– Поджарить. Медленно и больно.

– Ты с ума сошел? – Зеро приподнял брови. – Он же твой начальник. Он тебя на работу взял, деньги тебе платит. Нельзя так по-свински. Он тебе работу, а ты его за это поджаривать!

– Не за это, – Дарин отвечал так, словно очень хотел спать, а ему мешали болтовней.

– Тогда за что? … – За Шэрон.

– Мне наплевать на твоего босса. Но Шэрон! Она ведь станет ненавидеть тебя после этого. Как она сможет полюбить убийцу своего мужа? Вот если бы ты его спас от смерти! Вот тогда… Тогда бы ты стал героем. Этаким суперменом. Человек-молния! Стремительная вспышка! Земной громовержец! Детишки говорили бы мамам: «Я хочу быть похожим на Дарина, укротителя электричества». Да Шэрон к тебе сама бы прибежала, заплакала бы на груди, засучила ножками: «Возьми меня, любимый, возьми». А ты снизошел бы до нее…

– Замолчи.

Зеро посмотрел на серое лицо Дарина. Кровь сочилась из прокушенной губы, в глазах застыло обреченное выражение.

– Эй, ты чего? Что-то случилось? Пустышка хотел схватить Освальда за руку, но тот вывернулся и стал спускаться по лестнице. Зеро посмотрел на дорогу. Между полицейской машиной и «скорой» стоял джип техпомощи. Джон Кавит о чем-то беседовал с шерифом. Пустышка вздохнул.

Новенький взятый напрокат «шевроле» подкатил к невысокому двухэтажному дому. Колеса прошуршали по гравию и, мягко притормозив, замерли около калитки. Хлопнула дверца. Деревянное крыльцо обижершо заскрипело под ногами входящих. Задребезжал звонок, когда-то украденный в школе.

– Добрый вечер. Вы мать Дарина Питера Освальда? – представительный брюнет, затянутый в строгий костюм и слегка придушенный галстуком, стоял в дверях.

– Здравствуйте, я. А что случилось?

– Мы хотим поговорить о вашем сыне… – рыжеволосая женщина отодвинула мужчину и вошла в коридор.

– А вы кто такие? Это моя собственность, я регулярно плачу налоги. Сын у меня тоже послушный.

– Фокс Молдер. ФБР, – представился мужчина, протянув жетон. – А это мой напарник, Дэйна Скалли. Тоже агент Бюро.

– Извините… Проходите, пожалуйста. Простите, что у меня не убрано, я женщина старая, со здоровьем у меня плохо. Сын работает… А что он натворил? Нет, нет, не разувайтесь… – толстая женщина суетилась, загораживая собой проход.

– Не беспокойтесь, ничего страшного не случилось, – успокаивающе произнес Молдер.

– Скажите, вы не замечали за своим сыном каких-либо странностей? Необычного поведения? Не говорил ли он вам, что может сделать что-нибудь сверхъестественное, – выпалила Скалли.

– Я ничего не знаю. Дарин, может быть, глуповат, но он никого не обидит. Мухи не тронет… Очень тихий ребенок. А из сверхъестественного – он говорит, что его полюбит красивая женщина. Вот это действительно невозможно. Такого уродливого и тупого… – женщина дребезжаще засмеялась.

– Я думаю, что личные дела нас не интересуют. Простите, вы не покажете нам комнату Дарина.

– Проходите сюда. Вот здесь.

Они остановились напротив ярко выкрашенной двери. Фанерка, прибитая снаружи, была истыкана ножиком. Приглядевшись, можно было различить и круги, нарисованные карандашом. Ребенок развивал меткость.