Текст книги "Корабль-призрак. Файл №219"

– Хватит! – неожиданно рявкнул Трондхайм, вскочив со своего места на откидном сиденье. – Я больше не собираюсь слушать брехню этого пьяницы! Это он убил Хальверссона, а сейчас плетет какие-то небылицы и думает, что ему поверят!

– Трондхайм, заткнитесь! – не выдержал Молдер.

Шкипер подскочил к агенту, затем резко остановился и как-то сразу сник.

– Ладно, если вы хотите, то можете продолжать слушать эти небылицы и дальше. А мне недосуг. Там Хальверссон лежит… – Он не договорил и вышел из рубки, хлопнув дверью. В помещении повисла тягостная тишина.

– У этого викинга явно не все в порядке с нервами, – после долгой паузы произнесла Скалли. – По-моему, он чего-то очень боится… Мистер Баркли, продолжайте, пожалуйста, ваш рассказ.

– А чего там рассказывать? – пожал плечами капитан и еще раз отхлебнул из стакана, который держал в руке. – В какой-то момент радиоприемники вдруг ожили, из них послышался шум и треск, а экраны локаторов начали показывать что-то совсем несусветное. С правого мостика кто-то крикнул, что видит в тумане силуэт большого судна, и лейтенант Харпер отдал приказ спускать шлюпки…

Здесь капитан Баркли вновь закашлялся. Скалли забрала у него стакан, вновь долила туда воды и добавила лекарства. Старик выпил и молча уставился куда-то в угол рубки.

– Что же произошло дальше? – спросил Молдер, когда пауза слишком затянулась.

Капитан поднял на него тоскливый взгляд:

– Я запретил Харперу грузиться в шлюпки и покидать корабль, пока не будет разбужена остальная команда. Но он ответил, что любое промедление подобно смерти, и он не желает обрекать на гибель тех, кого еще можно спасти. После этого они… они уплыли, а я остался один…

Молдер хотел задать еще вопрос, но Скалли предостерегающе подняла руку. После долгого молчания капитан Баркли вновь посмотрел на агентов ФБР.

– Вы хотите спросить – а что же стало с остальными членами экипажа, которые остались на корабле? Но думаю, вы уже обошли каюты и все увидели сами… Большинство из них даже не проснулось. Время будто сошло с ума. Поверьте, это было жуткое зрелище – наблюдать, как спящий человек стареет, умирает и разлагается у тебя на глазах. Тем, кто спал, еще очень повезло, но несколько человек успели пробудиться…

Капитан опять закашлялся и вновь припал губами к стакану. Отхлебнув несколько глотков, он перевел дыхание и горько усмехнулся:

– Мне тридцать пять лет, и вы хорошо видите, как я выгляжу. Но боюсь, что если вам придется задержаться на этом корабле еще некоторое время, с вами может произойти то же самое…

Постепенно голос капитана становился все глуше, а язык начинал заплетаться. Казалось, его клонило в сон. Молдер незаметно посмотрел на Скалли. Та кивнула ему в ответ и аккуратно забрала из ослабевшей руки старика пустой стакан. Затем прислушалась к дыханию, ставшему ровным и негромким, и сделала Молдеру знак рукой – выйти из рубки.

Снаружи царило все такое же безветрие, хотя воздух заметно потеплел. Все вокруг по-прежнему тонуло в тумане, сквозь который нельзя было разглядеть даже верхушки мачт. На носу полуразмытой тенью вырисовывалась сквозь мглу передняя орудийная башня. Закрыв дверь рубки, Скалли повернулась к Молдеру.

– Я дала капитану Баркли снотворное, пусть поспит. С его организмом действительно творится что-то странное. Очевидно, нечто подобное произошло и с лейтенантом Харпером. Более всего это напоминает мне ускоренное старение ткани при нарушении репликации клеточной ДНК…

– Так это действительно результат ускоренного течения времени или всего лишь какие-то тканевые нарушения?

Скалли пожала плечами, ее лицо выражало высшую форму растерянности.

– Честно говоря, я сама пока ничего не могу понять. Психологически с момента катастрофы капитан Баркли прожил то же самое время, что и мы, – двенадцать дней. Однако состояние его организма соответствует биологическому возрасту от семидесяти до девяноста лет. Я взяла у него анализ крови и пробу клеток с кожи и собираюсь подробнее изучить их под микроскопом. Боюсь только, что до электронного микроскопа нам удастся добраться очень нескоро, так что пока придется воспользоваться моим экспедиционным. Если капитан действительно крепко заснул, надо будет сделать ему местную анестезию и взять на анализ спинномозговую жидкость. Думаю, что завтра я смогу поставить более внятный диагноз.

Скалли замолчала. Молдер немного помедлил, затем нерешительно спросил:

– А что ты думаешь насчет… этого предсказания?

– Какого предсказания?

– О том, что с нами может произойти то же самое, что с Баркли, Харпером и остальной командой.

Скалли надолго задумалась.

– Честно говоря, не знаю, – осторожно произнесла она после долгой паузы. – Пока еще ничего сказать не могу. Кстати, обрати внимание – лейтенант Харпер и люди в его шлюпке постарели менее чем за сутки, а с капитаном то же самое произошло за несколько дней. Мы находимся на корабле уже часов шесть-семь, однако пока не ощущаем ничего подобного. Возможно, проклятие уже перестало действовать…

– Ты называешь это проклятием? – улыбнулся Молдер.

– Хорошо, давай называть его… ну, к примеру, «фактором Баркли». Или «синдромом Харпера». Как ни назови, ситуация не изменится. Ладно, я пойду в рубку, посмотрю, как там капитан.

– О'кей. А я пока спущусь на палубу и найду Трондхайма. Кажется, он собирался похоронить тело юнги, надо будет ему в этом помочь…

Похоже, туман за бортом продолжал плотнеть и густеть. Казалось, вытяни руку – и не увидишь даже своих пальцев. Трондхайм подтащил завернутое в истлевший брезент тело к самому краю борта, выпрямился, перевел дыхание и безуспешно попытался вспомнить хоть какую-нибудь молитву.

– Ты был правильным парнем и отличным юнгой, – наконец пробормотал Трондхайм. – Наверное, со временем ты стал бы хорошим моряком. Жалко, что этого так и не случилось. Прощай, бедняга Халь-верссон. Аминь!

Более никаких возвышенных слов ему в голову не пришло, поэтому он снова нагнулся и перевалил труп через борт, а затем широко перекрестился, глядя вниз – туда, где, предполагалось, была вода. Через пару секунд снизу донесся всплеск. Значит, корабль все еще держался на воде, а не плыл по воздуху…

Из-за спины раздался негромкий шум, и краем глаза Трондхайм заметил что-то, метнувшееся к нему. Последовавший затем удар сбил его с ног, и шкипер лишь чудом удержался на палубе, ухватившись правой рукой за леерную стойку. Следующий удар металлической трубы, которой был вооружен нападавший, пришелся в палубный настил. Трондхайм извернулся, пытаясь ногами подсечь противника под колени. Маневр не удался, но враг вынужден был отскочить, и теперь его можно было разглядеть целиком. Высокий белокурый парень в грубом свитере и черных штанах. Шкиперу показалось, что где-то он его уже видел.

Парень примерился получше и поднял трубу, намереваясь опустить ее прямо на голову Трондхайма. Тот попытался приподняться, держась за стойку, – и в этот момент от надстройки раздался спокойный голос Молдера.

– Брось трубу, подними руки вверх и не двигайся! Чуть дернешься – получишь пулю.

Парень нерешительно замер с приподнятой трубой, затем попытался осторожно обернуться. Увидев направленный на него ствол пистолета, он без дальнейших разговоров выпустил свое оружие, глухо звякнувшее о палубу. Молдер шагнул ближе, внимательно разглядывая лицо бандита. И в этот момент белокурый в высоком замахе ударил его ногой по руке, пытаясь выбить пистолет. Молдер нажал на курок, но пуля ушла вверх, а бандит уже подскочил вплотную и взмахнул правой рукой. В кулаке блеснуло длинное тонкое лезвие. Но Молдер изловчился и парировал удар левым предплечьем, так что лезвие лишь рассекло рукав, слегка задев кожу. Расстояние между противниками было слишком мало, чтобы можно было нанести полноценный удар ногой, поэтому Призрак применил иной прием. Его тяжелый правый ботинок с силой опустился на ступню врага, круша кости плюсны. Парень вскрикнул и пошатнулся, на миг потеряв равновесие. В следующий момент левый локоть Молдера попал ему прямо в лицо. Парировать судорожный взмах ножом снизу не составляло уже никакого труда, а далее Молдеру оставалось только отскочить назад и многозначительно поднять пистолет на уровень груди.

Белокурый все понял правильно и не стал больше рыпаться, мгновенно присмирев. Он лишь слабо откинул руку назад – и нож, серебряной рыбкой мелькнув в воздухе, канул за борт. Вся схватка заняла не более пары-тройки секунд, однако оба противника тяжело переводили дух, как будто имел место по крайней мере получасовой бой.

И тут поднявшийся на ноги Трондхайм метнулся к задержанному и вцепился ему в горло.

– Ах ты, сволочь!…

– Трондхайм, спокойно! – В голосе Молдера звучали металлические нотки. – Прекратите истерику, выпустите этого человека и помогите мне его связать. Сейчас мы выясним, кто он, откуда и как здесь появился.

– Молдер, у нас беда! – сказала Скалли, как только мужчины вошли в рубку. – Капитан Баркли умер…

– От чего? – быстро спросил Молдер.

– Очевидно, от старости. Я сделала ему спинномозговую пункцию и поместила жидкость в культуру, но исследовать ее можно будет только завтра… Так, а это еще кто с вами?

– Военнопленный, – коротко бросил Молдер.

– Это тот ублюдок, который убил Хальверссона, а только что пытался прикончить меня, – громко ответил Трондхайм. – Кстати, сдается мне, я его знаю.

– Вот даже как? – удивился Молдер. – Где и когда вам довелось пересекаться?

– Да все там же, в кабачке «У Старого Боцмана». Пару раз я видел этого типа в компании Одноглазого Гуннара. Это известный в окрестностях Тронхейма браконьер и контрабандист.

– Вы действительно уверены в том, что неизвестный из компании Одноглазого Гуннара и этот человек – одно и то же лицо?

Трондхайм удивленно воззрился на Молдера:

– Кажется, мы пока не в суде, а вы – не прокурор. Или мне еще и присягу дать? Так Библии поблизости нет… А что до этого типа, то такую волосатую рожу вряд ли с кем-то легко спутаешь.

«Пленный» действительно обладал весьма примечательной внешностью. Длинные светлые волосы и вытянутое лошадиное лицо резко контрастировали с брезгливо поджатыми тонкими губами. Войдя в рубку, он обшарил ее глазами и сразу же уселся на откидное сиденье – боком, так, чтоб не мешали связанные за спиной руки, и при этом еще умудрившись закинуть ногу на ногу. Весь его вид демонстрировал неизъяснимое презрение.

– Как вас зовут? – обратился Молдер к задержанному. Тот криво усмехнулся, но все же соизволил разжать губы

– Можете называть меня Зигфридом, – произнес он по-английски.

– Сдается мне, что звали его не совсем так… – пробормотал Трондхайм. Молдер бросил взгляд в его сторону, но ничего не сказал.

– Это вы убили юнгу Хальверссона?

– Не знаю, как его там звали, но парнишку действительно пристукнул я.

– Зачем вы это сделали? Молчание.

– Что вы вообще делаете на этом корабле?

Молчание.

– Вы будете отвечать на мои вопросы? Молчание, сопровождаемое презрительной улыбкой.

– Да что мы вообще с ним цацкаемся? – не выдержал Трондхайм. – Прикончить подонка, и дело с концом! Всем спокойнее будет.

– Что делать с задержанным – решаю я! – резко сказал Молдер. – Наша обязанность – передать преступника в руки правосудия.

И тут Зигфрид рассмеялся негромким лающим смешком.

– Вы уверены, что вы доживете до этого самого правосудия? – отсмеявшись, произнес он. – Учтите, жить вам осталось в лучшем случае неделю. Бедный пьяница капитан, насколько я понимаю, уже умер? Не беспокойтесь, скоро и вы последуете за ним. А я уйду – так же, как и пришел сюда.

После этих слов в рубке воцарилась мрачная тишина.

– Ладно, – прервал затянувшееся молчание Молдер. – Мы еще посмотрим, кто умрет раньше. А пока хорошо бы поспать. Поскольку на корабле могут оказаться приятели нашего друга Зигфрида, предлагаю установить ночное дежурство. Нас трое, поэтому будем дежурить в три смены. Первым остаюсь я.

Борт «Карнарвон», еще четыре часа спустя

Летняя ночь в этих широтах практически ничем не отличалась от другого времени суток. Туман вокруг слегка потемнел, но и только. В рубке было почти так же светло, как и днем, и для того, чтобы разобрать записи в вахтенном журнале, его достаточно было поднести поближе к окну.

Сначала Молдер развлекался чтением судового журнала, затем раскрыл лежавший на штурманском столике рядом с микроскопом дневник записей Скалли и попытался ознакомиться с результатами исследований, но так ничего и не понял. Потом он вышел на мостик и некоторое время стоял у леерного ограждения, вглядываясь в туман. Вокруг царило безветрие и полная тишина, море было абсолютно спокойным, эсминец лишь слегка покачивало слабой зыбью. Ни шума волны, ни плеска рыбы, ни птичьих криков. Казалось, что окружающий мир стареет и умирает вместе с кораблем.

Так прошло несколько часов. Когда Молдер понял, что его всерьез начинает клонить в сон, он пошел будить напарницу. Это оказалось не таким простым занятием – Скалли свернулась в капитанском кресле под своей оранжевой курткой и ни за что не хотела просыпаться. Но, наконец, она все-таки открыла глаза.

– Что, уже четыре часа утра? А мне казалось, я только что заснула… О, господи, Молдер, что с тобой случилось?

Молдер машинально поднес руку к лицу и ощупал свой подбородок – не выросла ли там за несколько часов трехдневная щетина. Тем временем Скалли подняла голову со спинки кресла, тряхнула ею и попыталась поправить рукой спутанные волосы. Ее лицо оказалось в полосе рассеянного света, и тут уже Молдеру пришел черед охнуть.

– Скалли, по-моему, с тобой что-то не в порядке!

Он осекся и замолчал. Некоторое время они настороженно вглядывались друг в друга.

Затем Молдер нерешительно произнес:

– Кажется, там, на боковой стенке, было маленькое зеркало. Пойду, гляну в него…

Результат изучения своей физиономии в зеркале был неутешителен. Да, после бессонной ночи, последовавшей за сутками приключений, человек вряд ли может выглядеть бодрым, отоспавшимся и полным сил. Однако то лицо, что глянуло на него из зеркала, Молдер лишь с большим трудом мог принять за свое. Высохшая кожа, глубоко запавшие и потерявшие блеск глаза, длинные глубокие морщины, пробороздившие лоб и щеки в разных направлениях. Кажется, с ним начало происходить что-то очень нехорошее – то же самое, что случилось с лейтенантом Харпером и капитаном Баркли…

Когда Молдер вернулся к Скалли, та уже сидела в кресле, зябко кутаясь в накинутую на плечи куртку. Ее лицо за ночь тоже постарело, хотя и не так сильно, и лишь волосы остались все такими же ярко-рыжими и густыми.

– Что с нами случилось, Скалли?

– Я выгляжу так же, как и ты? – полувопросительно-полуутвердительно произнесла Скалли вместо ответа.

– Нет, несколько лучше. Это не комплимент, я говорю совершенно серьезно. Но что это может быть такое?

Скалли задумалась, подбирая слова.

– На обезвоживание организма это не похоже, – медленно произнесла она наконец, – Преждевременное старение – звучит слишком наукообразно, но абсолютно ни о чем не говорит. В конце концов, мы хорошо знаем, что прошло всего несколько часов. Конечно, науке известны ситуации, когда биологическое время может не совпадать с психологическим или астрономическим, но не до такой же степени!

– Значит подобное ускоренное старение все-таки возможно? – быстро спросил Молдер.

– Теоретически отрицать его нельзя. Тем более, что химические реакции с неорганическими веществами на этом корабле тоже выглядят слишком уж ускоренными. Посмотри, сколько вокруг ржавчины и других признаков окисления – например, патины на латунных деталях. А с предметами из органических материалов вообще происходит что-то странное. Пластик на столах буквально расползается под пальцами, а в одном месте он вообще превратился в жидкую кашицу…

Молдер вспомнил о книге с пожелтевшими хрупкими страницами, которую он нашел в каюте, но не стал ничего говорить.

– Таким образом, с нашими организмами происходит нечто, что можно охарактеризовать как патологически ускоренное старение тканей, – подытожил Молдер. – На чем же может быть вызвано такое явление?

– А вот это для меня самая большая загадка. Я уже говорила тебе про чрезмерно ускоренную репликацию клеточной ДНК. Но тут обнаружился еще один фактор. Понимаешь, вода из всех жидкостей и тканей, которые я исследовала, проявляет одно странное и необычное свойство – она чрезмерно насыщена свободными ионами. Такое впечатление, что это не вода, а электролит в полностью заправленном аккумуляторе.

– И что из этого следует? – заинтересовался Молдер.

– В частности, то, что жидкость в клетке организма будет вести себя совсем не как обычная вода. Я предполагаю, что при этом до предела повысится проницаемость липидных мембран – а соответственно, можно ожидать обезвоживания клеток организма. Они потеряют тургор, станут вялыми и дряблыми, а затем постепенно прекратят выполнять свои функции. Внешне это тоже будет очень напоминать старение.

– Ладно, с живыми тканями все понятно, – задумчиво произнес Молдер. – Но как быть с неживой органикой? И с ускоренной коррозией всех металлов?

– С металлами как раз все очень просто. Повышение количества ионов и свободных радикалов в жидкости приводит к усиленному окислению. Меня гораздо больше волнует другое: отчего с водой произошли такие странные изменения, до сих пор не известные современной науке?

– Так уж и не известные? – Молдер сел на табуретку-разножку и склонил голову набок. – Ты уверена, что яйцеголо-вые в своих секретных лабораториях не занимались подобными экспериментами? Я смутно припоминаю, что в каком-то из отчетов об испытаниях гигантских электромагнитных ускорителей говорилось как о побочном явлении о похожих изменениях свойств воды в сильном магнитном поле.

– Но ты представляешь, какой мощности магнитное поле должно действовать здесь, чтобы вызвать такую реакцию? Хотя, если вспомнить, что неприятности на «Карнарвоне» начались именно с выхода из строя радиоаппаратуры и других электронных приборов…

– Вот-вот! – подхватил Молдер. – Я, конечно, понимаю, что эта гипотеза безумна – но все же не более безумна, чем то, что происходит с нами. Представь себе, что в некоторой точке пространства каким-то образом было создано электромагнитное поле невероятной силы, захватившее в зону своего действия несколько десятков квадратных миль морской поверхности. Не будем пока считать количество энергии, которое на это потребуется, заметим только, что с расстояния в полсотни миль это явление будет расцениваться как значительная магнитная аномалия, но не более того. К примеру, большой затонувший корабль на глубине в полтысячи фунтов. Или подводное месторождение железной руды. В самом деле, откуда человеку, зафиксировавшему наличие этой аномалии, знать, что до ее эпицентра не полмили, а пятьдесят миль?

– Да, а ведь в приложении к оперативной сводке, присланной Скиннером в Тронхейм, действительно говорилось что-то про магнитную аномалию в этом районе! – вспомнила Скалли. – Причем уточнялось, что эта аномалия была обнаружена всего лишь несколько лет назад!

– Очень интересно. Жалко только, что эту сводку я так и не успел прочитать. Но я сейчас не о том. Скалли, как ты думаешь, может описанное тобой явление возникнуть в подобных условиях?

Скалли задумалась. Наконец, она подняла голову и взглянула на Молдера:

– Думаю, что да. Но откуда здесь взяться электромагнитному полю, тем более такой мощности?

– Ты забыла про Филадельфийский эксперимент. Если это место действительно каким-то образом связано с опытами по переносу массы в сотни и тысячи тонн через пространство и время, то при этом вполне могут иметь место самые разнообразные побочные явления. Ну, например, один и тот же корабль, находящийся в разных временных фазах, начинает действовать как два полюса гигантского электромагнита. Несовпадение этих двух точек во времени и в пространстве может служить причиной возникновения разницы потенциалов, а вихревые кольца плазмы будут действовать как обмотка электромагнита. Вот тебе и аналог гигантского синхрофазотрона или ускорителя элементарных частиц! В конце концов, подобные эксперименты касаются самой структуры мироздания, а это уже область компетенции Господа Бога. Подозреваю, что тут способны проявиться такие силы, по сравнению с которыми атомная бомба покажется детской игрушкой…

– Что это вы тут говорили про атомную бомбу? – раздался голос Трондхай-ма. Шкипер тоже проснулся и выбрался из своего угла, и сейчас держал в руке осколок зеркала. – Это что, такая болезнь? И она происходит от действия радиации?

Скалли заметила, что руки Трондхайма слегка дрожали, а голос был сиплым и сорванным. Если вчера шкипер находился близко к истерике, то сейчас он поблек и побледнел – будто вместе со старением к нему пришли усталость и равнодушие.

– Скорее всего, радиация тут ни при чем, – осторожно ответил Молдер.

Но тут взгляд Трондхайма упал на Зигфрида, сидевшего на стуле со стянутыми за спиной и прикрученными к спинке руками. Пленный тоже не спал – глаза его были открыты и насмешливы.

– Смотрите! – в голосе Трондхайма слышался суеверный ужас – А он вовсе не постарел!

Действительно, Зигфрид выглядел точно так же, как и вчера, – молодой сильный парень с длинными светлыми волосами и наглыми водянистыми глазами. Скалли поднялась с кресла, подошла к пленному и внимательно осмотрела его лицо.

– Действительно, никаких изменений, – подытожила она. – Он и в самом деле ничуть не постарел. Значит, существует способ избежать этого.

– Так, – пробормотал Молдер, осматривавший потолок рубки. – А вот это очень интересно. Скалли! – позвал он.

– Что случилось, Призрак?

– Кажется, у меня возникла некая идея. Но нам придется совершить еще одну экспедицию в недра корабля. Трондхайм, ваша задача – проследить за пленным в наше отсутствие. Я думаю, мы вернемся через пару часов.

– А почему это вы уходите, а я остаюсь? – с подозрением спросил шкипер. – Может быть, лучше пойду я, а дежурить останется кто-нибудь другой?

Молдер глубоко вздохнул.

– Никто больше остаться не может, – успокаивающим тоном произнес он. – Скалли мне нужна как исследователь, а сторожить пленного лучше всего вам. Вы сильный мужчина, и уж от вас он никак не сбежит. Мы вернемся не более чем через пару часов – и, возможно, принесем ответ на вопрос, как остановить свалившуюся на нас напасть.

– Так что такое ты там увидел? – спросила Скалли, когда они спустились по внутренней лестнице на главную палубу.

Молдер помедлил с ответом, обшаривая лучом фонарика потолок и стены коридора.

– Видишь вот эту желтую трубу? – спросил наконец он. – Обрати внимание, в отличие от всех остальных она практически не проржавела!

Выкрашенная в желтый цвет труба действительно выделялась своим видом на общем фоне ржавых стен, облупленных трубопроводов и обвисших кабелей с полуистлевшей изоляцией. Она тянулась вдоль стены на уровне человеческого роста и уходила куда-то в темноту коридора.

– По этой трубе явно течет какая-то жидкость, – констатировал Молдер, прижав к трубе ладонь. – И эта жидкость препятствует сверхбыстрому окислению веществ, или как ты там еще называешь это явление. То есть нам необходимо отыскать, откуда идет эта труба и куда она ведет.

Труба оказалась весьма длинной. Она тянулась вдоль всего коридора по направлению к корме корабля, затем спускалась палубой ниже и вместе с другими трубами разного диаметра уходила в колодец, ведущий к машинным отсекам. Рядом в наклонной переборке имелся небольшой люк. На крышке люка Молдер обнаружил заросшую патиной бронзовую табличку с плохо различимой надписью: «Коллектор замкнутого цикла».

– Что это такое может быть? – недоуменно спросил он. – Сточные воды?

Скалли удивленно подняла брови:

– Ты забыл, что мы находимся на военном корабле. То есть здесь просто обязана быть система защиты от оружия массового поражения. В такую систему обычно входит и замкнутый цикл водоснабжения. При нормальных условиях для технических, гигиенических и пищевых нужд корабль использует забортную воду, пропущенную через опреснительные установки. Но при переходе на работу по системе NBCD note 1Note1
  NBCD (nuclear, biological & chemical defense) – стандартная аббревиатура, обозначающая систему защиты от оружия массового поражения


[Закрыть] один раз уже использованная вода очищается в специальном коллекторе и используется по второму разу. Таким образом исключается попадание в систему зараженной воды.

– То есть сейчас в этом коллекторе находится вода, обладающая нормальными свойствами и могущая уберечь организм от ускоренного старения?

– Вполне возможно, что так. Поэтому надо бы нам туда спуститься и взять пробу. А когда мы вернемся обратно в рубку, я обязательно проведу сравнительный анализ нашей питьевой воды, воды отсюда и воды из наших организмов. Кстати, у вас с Трондхаймом тоже придется взять анализ мочи.

Молдер откинул крышку люка и посветил фонарем вниз. Железная лестница упиралась в пол, на котором поблескивала вода.

– Подержи, пожалуйста. – Он протянул фонарь Скалли, – Я спущусь и посмотрю, что там есть.

Молдер взялся руками за ржавые края люка и осторожно нащупал ногами первую ступеньку. Она казалась достаточно крепкой. Скалли передала ему фонарь, и голова Призрака скрылась в темном проеме. Некоторое время оттуда не доносилось ничего, кроме гулкого стука ботинок по металлу, плеска воды и какого-то позвякивания. Потом из люка вновь появилась голова Молдера.

– Весьма занятное местечко! – объявил он. – Из крана подтекает немного воды, и возле нее копошится масса крыс. На вид все отъевшиеся, здоровые и никуда с корабля бежать не собираются. Похоже, они хорошо чувствуют, какую воду можно пить, а какую – нет. Кроме того, в закутке с водяными резервуарами между трубами натянут гамак с одеялом. Видимо, наш друг Зигфрид обитал именно здесь. И самое главное – смотри, что я там у него обнаружил.

Скалли взяла в руку протянутый Молдером предмет. Это оказались ножны от кинжала – деревянные, с широкой стальной обоймой, почти не тронутой ржавчиной. По верхней полоске металла шла какая-то гравировка. Скалли вгляделась в изображение и охнула:

– Бог мой, да это же орел со свастикой. И две рунические молнии!

– Угу, – подтвердил Молдер – Совершенно верно, это ножны от форменного эсэсовского кортика. Причем, судя по тому, что изготовлены они из дерева, а не пластика, это еще довоенная партия.

– Выходит, наш Зигфрид и в самом деле чистокровный ариец?

– Судя по всему, самой высшей пробы. Племенной экземпляр.

– Знаешь, Молдер, не поторопиться ли нам обратно в рубку? А то у меня как-то неспокойно на душе.

– А что случилось? – удивился Молдер.

– Ничего конкретного. Просто я с какого-то момента перестала доверять Трондхайму. Сначала он чересчур нервничал, срываясь до истерики, – что отнюдь не подобает мужчине его профессии и происхождения. Затем он откровенно испугался и даже не особо пытался это скрыть. А сейчас он притих и, по-моему, находится в жуткой депрессии. Не попытался бы этот племенной ариец как-нибудь запудрить нашему шкиперу мозги…

– Послушай, шкипер, а ведь ты можешь спастись!

Зигфрид говорил по-норвежски. Голос его был спокойным, равнодушным и ни к чему не обязывающим – будто белокурый бандит беседовал сам с собой. Трондхайм демонстративно отвернулся и уставился сквозь переднее стекло в туман.

– Шкипер, ты меня слышишь?

– Я не хочу с тобой разговаривать! – громко сказал Трондхайм.

– Не хочешь – не надо. Но как ты думаешь, куда пошли эти двое? И почему они бросили тебя здесь?

Трондхайм ответил не сразу, но по его виду было ясно, что он ждет продолжения разговора.

– Я понимаю, куда ты клонишь, – наконец мрачно пробормотал он. – Сейчас ты скажешь, что американцы нашли способ сбежать с корабля, а меня бросили здесь.

– Нет, я этого не скажу. Отсюда нельзя уйти. Точнее – нельзя уйти без моего разрешения.

На этом Зигфрид многозначительно замолчал.

– Врешь ты все, – тоскливо сказал Трондхайм, не дождавшись продолжения. – Если бы ты хотел отсюда уйти, то давно бы это сделал. Иначе зачем тебе торчать на этой проклятой посудине, набитой мертвецами?

– Между прочим, мертвецы – самое интересное на этом корабле… Но мы уклонились от темы. Я могу покинуть этот корабль в любой момент, но у меня еще остались здесь кое-какие дела. А вот ты отсюда уже не уйдешь. Ты не проживешь даже пяти дней – уже послезавтра тебе суждено превратиться в такую же старую развалину, как покойный капитан Баркли.

– Ты врешь! – Голос Трондхайма был сиплым и срывающимся.

– Я говорю правду, и ты это знаешь очень хорошо. Посмотри на себя, потом посмотри на меня и ответь, какая между нами разница? Правильно, ты стареешь, а я нет. Проклятие этого корабля действует на тебя, но я ему не подвластен. А знаешь, в чем причина?

– В чем? – хрипло спросил Трондхайм.

– Развяжи меня, и я тебе объясню…

– Так что же все-таки произошло? Ведь ты должен был за ним наблюдать!

Молдер был в ярости. Скалли сидела в своем кресле, и вид ее выражал глубокую усталость. Трондхайм сидел понурившись и сложив руки между колен, теперь он походил на двоечника в кабинете директора школы.

– Ну ладно, заснул – могу понять. Если бы Зигфрид каким-то образом развязал веревки – тоже не было бы ничего удивительного. Но ведь веревка была перерезана!

– Видимо, у него был нож.

– Свой нож он выбросил в море во время драки.

– Значит, у него был еще один. И вообще, чего вы ко мне привязались? Я не обязан подчиняться вам и отчитываться перед какими-то американцами за свои действия! Убирайтесь в свою страну и командуйте там неграми, если вам это нравится. А меня оставьте в покое!

– Молдер, в самом деле, оставь его в покое, – подала слабый голос Скалли. – Сейчас уже бесполезно выяснять отношения. Надо думать о том, что делать дальше.

– По-моему, это достаточно ясно. В первую очередь необходимо найти на камбузе подходящую посуду, перелить в нее как можно больше воды, а потом принести сюда. Пока по кораблю бродит этот Зигфрид, любые прогулки в одиночку смертельно опасны. Ты можешь примерно прикинуть, сколько незараженной воды осталось в той цистерне?

– Не могу сказать точно, но, по-моему, не так много.

– Тем более надо поторопиться. А кроме того, я бы хотела, чтобы вы оба сдали мне анализы крови и мочи.

– Это еще зачем? – вскинулся Трондхайм.

– Для исследования. Мы, кажется, нашли средство приостановить ускоренное старение, но мы до сих пор не знаем ни механизмов этого заболевания, ни способа его лечения. Кроме того, у нас нет никакой гарантии того, что вода подействует успешно и на всех.

«С момента нашего появления на корабле прошло тридцать четыре часа тридцать минут, а с момента первого появления симптомов ускоренного старения – около восемнадцати часов. Исследование воды из коллектора замкнутого цикла показало, что содержание ионов и свободных радикалов в ней практически не отличается от нормы. В то же время результаты анализов мочи и плазмы крови дают еще одно подтверждение гипотезе о том, что феномен ускоренного старения вызван забортной водой. Несмотря на то, что эта вода прошла через опреснительные установки корабля и полностью лишена хлорида натрия, она обладает рядом очень странных особенностей, в том числе свойствами сильнейшего электролита. У неорганических материалов (в частности, металлов) такая вода способствует ускоренной реакции окисления.