Текст книги "В сетях страсти"

Крис Кеннеди
В сетях страсти

Kris Kennedy

DECEPTION

Печатается с разрешения автора и литературных агентств Baror International, Inc. и Nova Littera SIA.

Серия «Шарм» основана в 1994 году

© Kris Kennedy, 2012

© Перевод. С. А. Горячева, 2015

© Перевод. Т. А. Перцева, 2016

© Издание на русском языке AST Publishers, 2017

Пролог

Трабзон, 1289

Пламя неистовствовало; его голубовато-розовые языки, пробираясь сквозь стены, лизали и поглощали все, что оказывалось на их пути, – сундуки с шелком и специями, ларь, забитый документами… и лежавшего на полу человека.

Со стороны дверного проема доносились мужские голоса:

– Расписки у тебя?!

– Да-да!..

– А его мы оставим здесь?

– Он все равно обречен на смерть, – послышалось после недолгого молчания. – А ты, если хочешь, оставайся здесь и гори. Что же до меня, то я еду к Козимо.

Через несколько мгновений раздался стук копыт – его едва можно было расслышать за бешеным воем пожара.

Лежавший на полу человек внезапно открыл глаза. Увидев бушевавшее вокруг пламя, он шевельнулся, а затем поднялся на ноги – поднялся как раз в тот момент, когда с потолка упала первая горящая балка.

Глава 1

Ласт-Феллз, Англия, 1294,

несколько лет спустя.

Итак, наконец дошло и до этого.

Но София Дарнли знала: так и должно было случиться рано или поздно. Это было столь же неизбежно, как половодье весной или солонина зимой. Увы, она погружалась все глубже и глубже в мир порока – и лишь вопрос времени, когда она погрязнет в этом окончательно…

Не было ничего постыдного в том, чтобы совершить ошибку, или даже в том, чтобы повторить одну и ту же ошибку дважды из-за собственной опрометчивости или глупости. Никто и никогда не назвал бы ее поведение смелым или честолюбивым, поскольку она была женщиной и, следовательно, занимала в мыслях людей то же место, что и другие явления, приводившие в замешательство и внушавшие страх, – например, блуждающие звезды или кораблекрушения, неизменно поглощавшие чей-либо товар.

Но нет, ничто из перечисленного не составляло для нее проблемы.

А вот когда ты торопишься по вымощенным булыжником улицам богатого портового городка Ласт-Феллз в контору одного из самых уважаемых менял во всей Англии, чтобы украсть (нет, возвратить, напомнила себе София) толстый гроссбух, который мог привести к падению многих могущественных людей в королевстве, – вот тогда у тебя поневоле зарождается подозрение, что жизнь среди преступного мира не совсем то, чего тебе хотелось бы. И эта мысль отрезвляла.

Поскольку ее уже предостерегали и поскольку сама София твердо решила, что это дело не должно было повлечь за собой новое убийство… В общем, ей оставалось только одно – прибегнуть к хитрости.

К счастью, хитрости Софии было не занимать. Во всяком случае когда-то так было.

Что же касается ее нынешнего дела…

«Ваше имя здесь никому не известно, но о предприятиях, на которые Вы по неразумию ссылаетесь, этого, к несчастью, не скажешь, – сообщалось в коротком послании менялы Томаса. – Но я не стану обращать на это внимание, поэтому отвечаю: войти в мое предприятие можно исключительно по рекомендации Леди Шелк, а порог мой переступают лишь те, кому позволено его переступить. И мне трудно представить, что это может относиться к Вам, – продолжал он с откровенным вызовом. – Мой мир опасен и не слишком благосклонен к разного рода заговорам. Лучше возвращайтесь к своему положению вдовы и своей торговле шелком. И больше со мной не связывайтесь».

«А может, это послание вовсе не вызов», – спрашивала себя София.

Впрочем, это не имело значения. Ведь она уже почти добралась до нужного ей места. Или… может, еще не поздно уйти?

Нет-нет. Ведь когда соседи сообщают тебе, что какие-то мужчины объявились в твое отсутствие у твоих дверей с оружием в руках… да еще задают вопросы, которые задавать не следовало бы, – тогда ты понимаешь, что время пришло. А когда твой шелковый склад сжигают дотла, пригвоздив к ближайшему дереву записку с угрозами – записку, которую ты читаешь сквозь пепельные клубы дыма, поднимавшиеся струйками в небо от склада, – что ж, тогда ты понимаешь, что настала пора вооружиться.

Но главное сейчас – гроссбух.

…Конечно, здравомыслящая женщина на ее месте посмотрела бы в лицо правде и, возможно, даже увидела бы во всем этом свою выгоду, однако же…

А что, может, просто отдать им гроссбух – и все?

Нет-нет, ни за что! Впрочем, она, возможно, и отдала бы, так как была и здравомыслящей, и рассудительной, и практичной, но к несчастью, она сейчас была охвачена гневом.

Мысль о том, что ее лишили средств к существованию, – эта мысль прямо-таки ужасала и сводила с ума. Проклятье, эти люди, грабившие и отнимавшие чужое имущество, эти стервятники в роскошных одеждах, эти негодяи, облаченные в парчу, – они были хуже, чем моровое поветрие. Люди, подобные ее отцу…

Ей следовало найти какое-нибудь средство защитить себя, иначе…

Итак – гроссбух!

София остановилась, оправила тунику и осмотрелась. Наверное, самое время дать меняле Томасу понять, что она не из тех женщин, с которыми можно шутить, к которым можно относиться пренебрежительно – и отбрасывать их в сторону словно деревянную ложку, после того как ею размешали жаркое. Ему следовало согласиться на встречу с ней с самого начала, – а ведь она, между прочим, писала ему трижды. Так что можно было почти с уверенностью утверждать: он сам был виноват в том, что дело дошло до этого.

София ступила на мост, на котором располагалась его лавка, и едва заметив у дверей часового, изобразила заметную, нет, сразу бросающуюся в глаза хромоту.

Подойдя поближе, она наткнулась на часового, после чего откинула с лица непокорную прядь волос и взглянула на воина с робкой улыбкой – как бы извиняясь. Тот заморгал и уставился на нее в изумлении. После чего улыбнулся в ответ.

Глава 2

Первое, что увидел Кир, была ее изящная шея – глядя вниз из окошка над лестницей, он почти ничего больше не мог разглядеть.

Эта женщина стояла спиной к нему, о чем-то тихо беседуя с часовым. Однако на какое-то мгновение она чуть приподняла покрывало со своих густых, забранных в сетку волос, обнажив при этом бледную шею – на редкость изящную и красивую. О, бесспорно, уже одно это должно было послужить ему предостережением – трубным гласом, сигналом тревоги, оповещающим о грядущей битве. Но прошло слишком много времени, слишком много воспоминаний осталось в прошлом и к тому же… Ведь речь шла всего лишь о шее!

Кир находился наверху, когда услышал какой-то шум. Склонившись над очередным открытым сундуком, он перебирал лежавшие в нем гроссбухи, быстро просматривал их, а затем снова убирал на место, надеясь отыскать в другом сундуке нужную ему книгу – отыскать до того, как появится меняла Томас; вряд ли тому пришлось бы по вкусу, что он, Кир, рылся в его вещах.

Да и всем прочим менялам это не пришлось бы по вкусу. Хотя… Томас во многом отличался от своих собратьев по ремеслу; он был как бы князем купцов, не являясь при этом ни князем, ни купцом. А вот кем он действительно являлся, так это настоящим мастером по части обращения с деньгами; он точно знал, у кого имелись деньги, кто в них нуждался и как свести этих людей на условиях, наиболее выгодных для него, Томаса. Короли, принцы, графы, рыцари, купцы – именно меняла Томас вкладывал капиталы в их рискованные предприятия и зарабатывал на этом. Ну… может, не всегда, но очень часто.

Но Кира все это нисколько не интересовало; он хотел лишь одного – иметь доступ к сведениям, которыми располагал Томас; он хотел знать тех людей, которые предпочитали действовать в тени и которым нравилось коллекционировать разные разности – драгоценные камни, редчайшие шелка, красивых женщин, разорившихся принцев или же погрязших в долгах королей. Эти люди питали лишь ничтожную долю верности своим сюзеренам и исполняли обеты при помощи не мечей, но звонкой монеты и заемных писем, благодаря которым деньги легко перемещались от жарких песков Палестины до туманных холмов Йорка. То была целостная картина, настоящая грамматическая структура, язык которой был един и понятен всем, а назывался он «власть».

И действительно, должники становились весьма выгодным капиталовложением – уж Кир-то об этом знал.

Он как раз закончил обыскивать очередной сундук и аккуратно закрыл его украшенную резьбой крышку, когда вдруг услышал голоса. Кир насторожился и приподнял голову. Что это?.. Для уличных торговцев слишком рано, и даже мальчишки-водоносы вряд ли могли появиться в такой час.

Быстро и бесшумно он скользнул к окну, коснулся ладонью ставен и посмотрел вниз.

Часовой Томаса стоял у двери – на том же самом месте, что и час назад, когда Кир только прибыл сюда. А рядом с ним была та самая женщина с изящным изгибом шеи. Но все, что он мог сейчас увидеть – это тонкая женская ручка, прикрытая светлым богатым на вид плащом, – ручка, явно указывавшая на что-то. А перед женщиной стоял охранник с шишковатым носом; глупо ухмылялся и кивал в ответ на ее слова. И было ясно, что она отвлекала часового от его прямых обязанностей, причем делала это с большим изяществом и выдумкой – не то что он, Кир. Сам-то он просто затеял драку, а когда поднялась суматоха, подобрал ключ к замку и проскользнул внутрь.

– Ах да, «Горлышко жаворонка»! – воскликнул часовой, явно гордившийся знакомством с этой жуткой харчевней, располагавшейся чуть дальше по дороге. – Превосходное заведение, где…

«Превосходное для пиратов», – подумал Кир. Он бросил последний взгляд на макушку женщины – насколько он мог судить, у нее была прелестная головка, – а затем вернулся к сундукам; ему еще предстояло найти гроссбух.

Спустя несколько мгновений тишина сделалась оглушительной – голоса умолкли.

Кир запер последний сундук (он так и не нашел гроссбух ни в одном из них) и, движимый любопытством, снова подкрался к окну. Приоткрыв ставни, выглянул наружу.

Часовой куда-то исчез. А женщина осталась. Подавшись вперед, она присела на корточки перед замочной скважиной и засунула туда булавку.

Кир с удивлением таращился на нее. Что же это такое?

Не может же быть, чтобы сразу двое пытались проникнуть в контору менялы Томаса в один и тот же день? А впрочем… Ведь он же проник…

В этот момент женщина приподняла голову, и на одно короткое мгновение ее лицо осветили лучи рассветного солнца. И в тот же миг Киру показалось, будто кто-то с силой ударил его кулаком в грудь. Отпрянув от окна, он затаил дыхание. Это была она! И следовательно, приближалась битва.

Стиснув зубы, Кир направился к лестнице.

Глава 3

Стараясь не привлекать к себе внимания, София проникла в полутемную комнату и тотчас же захлопнула за собой дверь.

Жар сразу ударил ей в лицо; в разгар лета эта комната, закрытая на всю ночь, напоминала только что вырытую раскаленную солнцем могилу. Она заметила столбики пыли, поднимавшиеся от устилавших пол стеблей тростника. В дальнем конце комнаты располагался длинный стол; к стенам же были придвинуты скамьи, уставленные сумками и тюками с товаром. А в одном из углов притаилась дверь – она словно пыталась остаться незамеченной. Очевидно, то была лестница, ведущая на верхние этажи.

Единственное окно, забранное ставнями, прорезало дальнюю стену, и бледные лучи рассвета едва проникали внутрь. Узкие полоски света падали на край стола и на огромные сундуки, прятавшиеся под ним. И казалось, что в затхлом воздухе витало звонкое слово «деньги»!

Пенни и полпенни, а также денье, сольди и золотые флорины, то есть монеты всех могущественных империй – Англии, Франции, Италии, Флоренции…

София сделала шаг в сторону сундуков. Они были массивные и тяжелые, с резными крышками, обитыми железом, и с крупными затейливыми висячими замками – по два на каждом.

При виде замков она в изумлении замерла. Два? Всего по два замка на сундук? Едва ли этого достаточно. Да и какой здравомыслящий человек станет закрывать свои сундуки на два замка, когда в них – такие несметные богатства?!

Богатство, разумеется, заключалось не только в звонкой монете, но и в вещах, главным образом в гроссбухе судьи Дарнли; в нем содержался полный отчет обо всех незаконных сделках, в которые был вовлечен ее отец, а также имелись сведения о многих других богатых и влиятельных мошенниках. Причем в гроссбухе было записано абсолютно все, со всеми мельчайшими подробностями (то есть можно было узнать детали всех мошеннических сделок). И счета, свидетельствовавшие о самых тяжких преступлениях, хранились в одном из этих сундуков – в том, на котором имелась тройная железная обивка (София тотчас же его узнала – когда-то он принадлежал ее отцу).

Затаив дыхание, она подкралась к сундуку и, опустившись на колени, вынула булавку из волос.

Она почти тотчас же открыла все замки, а затем, отодвинув в сторону мешочки с деньгами и драгоценными камнями, запустила руку поглубже и ухватила давно знакомый ей на ощупь пухлый гроссбух, хранивший множество ужасных тайн. Еще мгновение ушло на то, чтобы закрыть и запереть крышку сундука, подняться на ноги и повернуться к двери.

Внезапно она почувствовала чей-то пронзительный взгляд, нацеленный прямо на нее словно смертоносная стрела. «Беда!» – промелькнуло у нее. И в тот же миг раздался голос:

– Напрасно ты все это затеяла.

Глава 4

Этот тихий и мрачный голос прозвучал всего в нескольких футах от нее, и София медленно обернулась. «Мрачный, пожалуй, не вполне подходящее слово, – подумала она. – Скорее угрожающий».

В полумраке было трудно что-либо разглядеть, кроме очертаний мужской фигуры. Этот человек неподвижно сидел за столом, скрестив на животе руки и вытянув перед собой ноги в башмаках. Волосы же были перехвачены лентой и заплетены в косичку, а с бедра свисал меч.

Человек властный и решительный, с некоторой сдержанностью в манерах, внушавших, однако же, не столько чувство безопасности, сколько ощущение, будто тебя преследует хищник, готовый ждать, – вот кто сидел сейчас перед ней с улыбкой на губах.

София отступила на шаг. Ноги у нее ослабели, но гроссбух по-прежнему был прижат к груди, а пальцы сжимали булавку – жалкое, но все же оружие.

– Вы, сэр… Кто вы такой и что вы тут делаете, прячась в тени? – пробормотала она.

– Ты уверена, что это лучший способ начать нашу беседу?

У незнакомца был низкий и гулкий голос – так, наверное, звучал бы голос волка, если бы волки умели говорить. София еще сделала шаг назад – и прижалась спиной к стене.

– Прошу прощения, сэр. Я испугалась. А вы… Кто вы такой?

В ответ – молчание.

– Я не предполагала, что здесь кто-то есть, – продолжала София. – Я думала… думала, что пришла слишком рано.

– Так и есть, – послышалось в ответ.

– Да, конечно, но я… – Она окинула взглядом погруженную в полумрак комнату. – Мы оба пришли слишком рано.

– Ну да, – отозвался он рыкающим голосом хищника. – Только я пробрался сюда первый.

София насторожилась. Слова этого человека могли быть просто замечанием, но могли быть и угрозой. И вообще, кто он такой и как объяснить его поведение? Может, он отчаянный головорез?

Собравшись с духом, София заявила:

– Грабить меня бесполезно. У меня все равно ничего нет.

Незнакомец усмехнулся и проговорил:

– Благодарю за сообщение.

И тут словно что-то щелкнуло у нее в голове, совсем как тот замок на сундуке, который она только что открывала. Конечно, пока еще ничего не прояснилось, однако забрезжила какая-то догадка…

София скользнула вдоль стены, пытаясь пробраться к двери на случай, если незнакомец и впрямь окажется головорезом.

– У меня дело к Томасу, – пробормотала она. Вернее к его сундукам.

– А я-то думал, ты явилась сюда, чтобы кое-что украсть.

– Я не собираюсь ничего красть.

Украсть – это взять то, что не принадлежало тебе по праву, и у Софии никогда не было намерений совершить столь ужасный поступок. Однако меняла Томас мог смотреть на дело иначе. А равно и король Эдуард[1]1
  Эдуард I Длинноногий (1239–1307) – король Англии в 1272–1307 гг. (Прим. перев.)


[Закрыть].

Глаза, смотревшие на нее из темноты, внезапно вспыхнули, и незнакомец проговорил:

– Да, конечно, ты просто отвлекаешь внимание часовых и открываешь булавкой замки.

София бросила взгляд сначала на дверь, затем на сундук.

– Это… это не в моих правилах. Обычно я не вскрываю чужие замки.

– И тем не менее у тебя это превосходно получается, – заметил ее странный собеседник.

София почувствовала, что его мрачный взгляд переместился на дверь у нее за плечом – он как бы оценивал расстояние, которое ей придется преодолеть, чтобы добраться до нее.

– Уж не хотите ли вы напасть на меня? – яростно прошептала София.

В ответ – молчание. Но затем все же послышался голос:

– А ты бы закричала?

– Да.

– Тогда не нападу. – Длинные ноги говорившего торчали из полумрака. Вид у него был вполне непринужденный, однако это нисколько не успокаивало, скорее наоборот. – И что же заставило тебя опуститься до преступления? – задал он очередной вопрос.

– А вас? – прошептала молодая женщина.

– Ты ошибаешься. Я не преступник?

София в ответ фыркнула, словно выражая недоверие.

А ее собеседник улыбнулся – она заметила ослепительную вспышку белых зубов на погруженном в полумрак лице.

И тут Софию снова охватило странное чувство; ей казалось, что она знала этого человека.

А он вдруг поднялся на ноги и проговорил:

– Так вот, девочка, давай вести себя тихо.

И в тот же миг дверь ее памяти внезапно распахнулась – и на Софию нахлынули образы прошлого, нахлынули столь внезапно, что у нее перехватило дыхание. Она непроизвольно шагнула в сторону этого мужчины и шепотом произнесла:

– Вы Кир?..

Да-да, конечно же, это был Кир. Такой мужчина, как он, – один в целом свете. И именно он пять лет тому назад осторожно и очень умело извлек сердце из ее груди, вывалял его в грязи – и выбросил. После чего тотчас же скрылся, исчез столь внезапно и драматически, как и появился, бросив Софию на произвол ее преступного отца и его сообщников.

Глава 5

Кир молча выжидал. Преображение Софии происходило в точности так, как он и предполагал. Сначала она его узнала. Затем вся кровь отхлынула от ее лица – и она в ярости набросилась на него. Проворная, как кошка, она метнулась к нему и принялась колотить его кулаками в грудь с такой силой, что он невольно попятился. «Сколько же силы в ее ударе…» – подумал он с удивлением.

– Ты! – Ее яростный шепот был подобен крику.

– Да, это я.

Она снова его ударила.

– Ты человек вне закона, понял?!

Кир отступил еще на шаг.

– Но я же…

– Ты предал!

– Но я…

– Ты обесчестил!

– София…

– Ты скрылся!

Ее глаза пылали гневом, и она продолжала колотить его в грудь.

– Преступник, разбойник, вор, ублюдок!.. – прошипела София целую череду обвинений, и все они, к несчастью, были правдой – все, кроме последнего.

– И тебе тоже доброго утра, – произнес Кир с усмешкой. – А теперь успокойся. – Он взял ее за плечи, привлек к себе, причем проделал это столь стремительно, что только дурочка могла бы не понять предостережения.

София Дарнли никогда не была дурочкой и потому тотчас же замерла. Тем не менее она все же высвободила руки и приподняла их, словно защищаясь.

А Кир окинул ее взглядом и нахмурился. Ему не понравилось то, что он сразу же обратил внимание на ее изящные руки и ощутил знакомый жар, исходивший от ее тела. Более того, он даже заметил непокорные пряди волос вокруг ее чуть приоткрытых губ…

София же смотрела на него в упор, и в ее пылавших зеленых глазах бушевал пожар чувств, среди которых преобладали гнев и замешательство. Да-да, она была охвачена гневом, и казалось, что даже ее растрепавшиеся темно-рыжие волосы подрагивали от ярости. Щеки же сделались пунцовым, а туника приподнималась с каждым ее прерывистым вдохом.

– Значит, ты помнишь меня, – тихо произнес Кир.

– Неужели ты думал, что я…

– Вот и хорошо, – перебил он.

– Хорошо?! – отозвалась она шепотом, больше походившим на крик. – Ты сказал… «хорошо»? – В ее глазах снова закипала ярость.

В эту минуту Кир был ужасно рад тому, что София не умела орудовать мечом. А она между тем продолжала:

– Ты ошибаешься. Нет ничего хорошего ни в нашем знакомстве, ни в том, что мне случалось вспоминать о тебе время от времени, ни в том, что ты… ты…

София умолкла, но Кир не сомневался: она могла бы говорить до бесконечности, перечисляя все его пороки. И она была права, права решительно во всем.

Теперь оба молчали, никто из них не произнес ни слова. Они стояли так довольно долго, безрассудно долго, если учесть, где именно они находились и что делали. А день между тем уже занимался, и на улицах появлялись люди.

Наконец София шумно выдохнула и отступила на несколько шагов. Все еще прижимая к груди гроссбух, который держала под мышкой, она спросила:

– Что ты здесь делаешь?

Кир пожал плечами и кратко ответил:

– Дело.

– Ну конечно… – презрительно фыркнув, протянула София. – Там, где есть люди с деньгами, там всегда можно найти Кира.

– Я никогда и не утверждал обратного, – тихо произнес он.

– Верно, никогда. – София отступила поближе к двери. – Не знаю, какое недоразумение свело нас сейчас, но я абсолютно уверена: это твое дело такое же нечестное, как и все твои дела в прошлом. Но меня-то, Кир, оставь в покое, ясно?

Он сделал шаг вперед и заявил:

– К несчастью, София, это дело связано с тобой.

Она замерла на мгновение, потом пробормотала:

– Со мной?

– Да.

– Но каким образом?

Кир со вздохом кивнул в сторону гроссбуха.

– Он ведь принадлежал твоему отцу, верно? Большой гроссбух Дарнли…

София побледнела и отступила еще на шаг.

– Но что ты знаешь об этом гроссбухе?

Кир тихо рассмеялся. Что он знал о гроссбухе, в который были занесены все нечистоплотные сделки, заключенные судьей Дарнли с влиятельнейшими людьми королевства? Что знал о гроссбухе, в котором, по слухам, содержались самые неприятные подробности из жизни некоторых наиболее состоятельных представителей английской аристократии? О гроссбухе, который мог стоить человеку жизни, если его найдут в чужих руках?

– Девочка, да кто же в Англии о нем не знает? Вернее, кто из виновных о нем не знает?

– Не называй меня девочкой! – заявила София. – И чем же тебя так заинтересовал гроссбух?

– Тебя это не касается, – ответил Кир, оценивая расстояние до двери. Софии понадобилось бы пять-шесть шагов, чтобы добраться до нее. А ему, Киру, требовалось всего три шага.

Тут на щеках Софии снова проступили пятна румянца, и она тихо сказала:

– Поскольку в данный момент гроссбух в моих руках, меня это очень даже касается.

– Но София, ты же не хочешь, чтобы…

– Напротив, очень хочу.

Они опять уставились друг на друга. Затем Кир сделал шаг вперед и протянул руку.

– Я заберу его немедленно.

– Нет.

Глаза его превратились в узкие щелочки.

– София, я пока еще прошу тебя об этом вежливо…

– Вежливо?

– Ты же не хочешь, чтобы я стал настаивать.

Однако его слова лишь заставили ее покрепче прижать к груди гроссбух. И София, сделав еще один шаг в сторону двери, заявила:

– Я дам тебе, Кир, все, о чем ты попросишь, но лишь после того, как все реки Англии превратятся в лед, а свиньи научатся летать. Кроме того, хорошенько запомни следующее: я сделаю все возможное, чтобы разрушить твою жизнь так же ловко, как ты в свое время разрушил мою.

Он долго молчал, потом, наконец, произнес:

– Тогда у нас есть проблема, София. И не думаю, что тебе понравится то, как я намерен ее решить.

Внезапно пряди ее растрепавшихся волос заплясали рядом с губами, а зеленые глаза гневно сверкнули. В следующее мгновение она резко развернулась и бросилась к двери.