Текст книги "Месть моя сладка"

– Расступитесь! – послышался вдруг мужественный голос. – Я ветеринар.

Ветеринар? Да, конечно, в какую-то минуту Барри мне самой казался орангутангом, но все же сейчас я не слишком четко понимала, какую помощь ему способен оказать звериный врачеватель.

А тот, похоже, свое дело знал. Опустившись рядом с бьющимся в судорогах Барри, он принялся не мешкая оказывать первую помощь. Перекатил на спину, раскрыл ему рот и запустил внутрь пятерню, проверяя, не мешает ли что-либо нормальному дыханию. Ноги Барри перестали дергаться, да и тело заметно расслабилось. Я решила, что он, быть может, и не испустит дух.

– Эпилепсия, – уверенно провозгласил ветеринар, убедившись, что жизни его пациента больше ничто не угрожает. – Из-за мелькающих огней, наверное. А вы разве не знали, что ваш приятель страдает эпилепсией?

Перехватив укоризненный взгляд коровьего доктора, я догадалась, что вопрос обращен ко мне.

– Он вовсе не мой приятель, – с обидой возразила я. – Мы с ним без году неделя знакомы. Я даже не знаю, кто он такой.

– С кем он сюда пришел? – осведомился ветеринар, обводя глазами толпу.

– Понятия не имею.

– Это мой брат, – сказала девушка с длиннющими, как у Барри, руками.

Пока она проталкивалась к нему, я воспользовалась всеобщим замешательством и улизнула.

Ни Джулии, ни Айрин поблизости не было, но меня, признаться, это ни капельки не волновало. Мне хотелось лишь одного: сбежать отсюда. Бросив напоследок прощальный взгляд на распростертого на полу Барри, я вдруг увидела, что ветеринар смотрит прямо на меня. Даже в темноте можно было заметить, что глаза у него иссиня-голубые. По спине у меня пробежали мурашки. Мне вдруг захотелось поверить в то, что эти глаза я вижу не в последний раз.

Только я, по-моему, способна знакомиться с привлекательными мужчинами при столь нелепых обстоятельствах. Синеглазый кошачий лекарь наверняка подумал, что лишь последняя стерва может столь трусливо бежать, оставив дружка на поле брани.

Домой я потопала пешком. Путь был не близкий, особенно если учесть, что первые полмили я ухитрилась проделать в противоположном направлении. Потом зарядил дождь. Сначала на голову падали редкие, но крупные капли, а затем полило как из ведра. Мне вдруг стало совершенно наплевать на то, что я вырядилась в столь легкое платье. Меня обуяло страстное желание подхватить пневмонию. Причем непременно двустороннюю. Я подумала, как замечательно было бы отдать Богу душу прямо на месте. Но в следующий миг я представила рыдающую на моих похоронах Джулию, ее лицемерные речи о том, какой замечательной подругой я была при жизни. И тогда решила: дудки! Назло останусь жить, чтобы отомстить этой бестии.

– Что с тобой стряслось, черт возьми? – спросила Эмма, когда я ввалилась в квартиру, промокшая до нитки. – Участвовала в конкурсе по обливанию? Между прочим, Джулия звонила. Она крайне обеспокоена твоим исчезновением. Сказала, что ты в ночном клубе врача вызывала. У тебя, надеюсь, шов не разошелся?

– Нет, со мной все в порядке, – заверила я. – Не нужно мне было идти на танцы с девчонками со службы. Наверное, не доросла я еще до таких развлечений. Представляешь, с парнем, который со мной танцевал, вдруг эпилептический припадок ни с того ни с сего случился.

– Какая жалость, – посочувствовала Эмма, ставя на плиту чайник. – Внешне-то он хоть как, ничего?

– Так себе, средней паршивости.

– Тогда не жалко.

– Зато ветеринар, оказавший ему первую помощь, был очень даже ничего.

– Ветеринар? А разве плохо стало какому-то слону? – изумилась Эмма. Заметив отразившееся на моем лице неудовольствие, она замахала руками. – Ладно, ладно, не буду больше! Значит, говоришь, ветеринар тебе приглянулся? А как его зовут, ты хоть спросила?

– Нет, конечно! – возмутилась я. – Ты можешь представить, что там творилось? Да и потом, я еще, наверное, не созрела для новых знакомств. Дэвид из головы не идет. Все остальные ему, похоже, и в подметки не годятся. Боюсь, мне суждено умереть старой девой.

– А ты не гони лошадей, – посоветовала Эмма, обнимая меня. – И не позволяй Джулии Адаме сводничать. Если, конечно, не готова лобзаться с приматами. Поверь, настанут и для тебя лучшие денечки.

Что ж, возможно, Эмма права. Я решила, что поступлю мудро, если запасусь терпением.

Глава 4

Настало тридцатое января. Без Дэвида я прожила целый месяц и пять дней. Я уже поздравляла себя с тем, что в последние двадцать четыре дня о нем не думала (правда, постоянно напоминала себе, что я о нем забыла, но это не в счет), когда доставили почту. На коврик под дверью шлепнулись сразу три конверта. Два из них, коричневого цвета, были адресованы Эмме. На третьем, белом, было аккуратно напечатано мое имя.

Это меня поразило. Я никогда не получала писем. Прежде мне присылали только банковские выписки об остатках средств на кредитной карточке да еще напоминания о необходимости своевременной уплаты налогов. Может, это из «Ридерз дайджест» сообщают, что я наконец выиграла какую-нибудь читательскую викторину? Вдруг чек на целый фунт стерлингов прислали?

Однако на конверте не было логотипа «Ридерз дайджест».

Я ахнула, узнав фирменную виньетку «Совершенной женщины», этой библии любой современной дамы, известной так же, как журнал для девушек, которые любят прикидываться, что занимаются не только тем, что терпеливо дожидаются, пока их возьмут замуж.

«Уважаемая мисс Харрис! – начиналось письмо. – Мы рады известить Вас, что Вы стали победительницей конкурса и выиграли полностью оплаченный двухнедельный отдых в „Санта-Боните“ на сказочном острове Антигуа».

О Господи! Я победила! Я вмиг оказалась на седьмом небе. Отдых на сказочном острове – именно этого мне недоставало после месяца кошмарного прозябания без Дэвида Уитворта. От радостного возбуждения меня пробила мелкая дрожь.

Но до конца письмо я еще не дочитала. Вот что следовало дальше: «Весь коллектив редакции журнала был глубоко тронут стоическим поведением Вашего жениха, который денно и нощно не отходил от Вашей постели после тяжелой операции. Ни у одного из нас нет и тени сомнения: Вы и Дэвид Уитворт – безусловно, самая романтическая пара Великобритании 1998 года! В самое ближайшее время наша сотрудница позвонит Вам, чтобы договориться о времени фотосъемки. Ваше фото с женихом будет сопровождать статью о Вашей счастливой жизни. Еще раз поздравляем».

И тут до меня дошло. Дэвид! Вот мерзавец!

– Ха!

Я разорвала письмо пополам и швырнула обрывки на ковер, словно они жгли мне руки.

Можно удавиться от злости. Представляете, выиграть полностью оплаченное путешествие на двоих и добровольно от него отказаться из-за проклятого изменника по имени Дэвид Уитворт! Я принялась яростно топтать половинки злополучного письма.

За этим занятием и застала меня спустившаяся из спальни Эмма.

– Телефонный счет? – осведомилась она, позевывая.

– Нет. Оплаченная путевка на двоих на Антигуа.

У Эммы глаза полезли на лоб. Сон как рукой сняло.

– Что?! – взвизгнула она. – Какого рожна ты тогда изображаешь пляску святого Витта? – Эмма отважно бросилась за обрывками письма и выдернула их прямо у меня из-под ног. – Какого черта? – спросила она, разглаживая их. – Что это?

– Я же сказала, – процедила я. – Я выиграла конкурс «Совершенной женщины», путевку на Антигуа для самой романтической пары Великобритании.

– Врешь! – Эмма быстро пробежала письмо глазами, желая убедиться, что я не вожу ее за нос и что спасенные ею бумажки – это действительно не телефонный счет. – Черт, это ведь и правда путевка на Антигуа, – ошалело промолвила она. – Трахни меня, если это не так!

– Я бы с радостью «трахнула» тебя, – невесело усмехнулась я. – Ведь тогда мы могли бы отправиться на Антигуа вместе.

– Они хотят сфотографировать тебя вместе с женихом, – сказала Эмма, дочитав письмо.

– Увы.

– Бедняжка Эли, – вздохнула Эмма. – Ну и невезуха!

Ну и какой, скажите, смысл был в том, чтобы целый месяц не думать о Дэвиде? Из-за треклятого письма воспоминания нахлынули на меня с новой силой. Я в полном одиночестве провела сочельник, как последняя дура вьщумывая, почему лучше Дэвида Уитворта нет никого на всем белом свете, а этот гнусный предатель тем временем изменял мне с Лайзой Браун.

Как он посмел? И как посмела эта подлая тварь воспользоваться моей беспомощностью? Я уже забыла, как сама в свое время увела Дэвида у Лайзы, пока она была в командировке в Боснии.

Я не видела Дэвида с Рождества, однако моя сестрица Джо злорадно сообщила, что встретила Дэвида с Лайзой возле ювелирного магазина «Ретнерс». Когда же я поинтересовалась, почему она такая вредная, Джо ответила, что просто не хочет, чтобы я забывала, какая Дэвид сволочь.

Обручальное кольцо я до сих пор хранила у себя, хотя с пальца давно сняла. Теперь изящное колечко с бриллиантом покоилось в изящной, в виде сердечка с цветами, керамической шкатулке, которую Дэвид подарил мне в День святого Валентина. Я не раз подумывала о том, чтобы заявиться к Дэвиду и бросить колечко ему в рожу или на худой конец спустить в унитаз прямо в его присутствии, но Эмма меня отговорила. По ее мнению, тем самым я уронила бы свое достоинство. Куда лучше было бы просто заложить кольцо в ломбарде, а на вырученные деньги махнуть в Рио. С ней на пару, само собой разумеется. Славная получилась бы месть. Но совету подруги я не последовала. И не потому, что сочла его неразумным, нет. Просто в глубине души меня терзали сомнения: вдруг в ломбарде мне скажут, что камень в кольце, преподнесенном Дэвидом, вовсе не бриллиант, а цирконий?

– Так что ты собираешься делать с Антигуа? – осведомилась Эмма.

Я грустно усмехнулась:

– Боюсь, придется позвонить в редакцию и отказаться. Скажу, что они пальцем в небо попали.

– Может, они над тобой сжалятся? – мечтательно предположила Эмма. – И разрешат взять с собой меня.

– Это невозможно, – простонала я. – Они рассчитывают сделать настоящее шоу из нашего путешествия. Не могут же они сообщить своим читателям, что, к сожалению, «самая романтическая пара Великобритании» распалась и теперь они рекомендуют полюбоваться фотографией очаровательной Эли Харрис в обществе любимого кота.

– А ты попытайся, – посоветовала Эмма. – Вдруг выгорит? Кто знает, может, они тебя все-таки пожалеют?

– Терпеть не могу, когда меня жалеют! – огрызнулась я. – Нет, Эмма, не хочу я ни канючить, ни за нос их водить. Пусть отдадут мой приз второй паре.

– Тоже мне, альтруистка выискалась! – неодобрительно проворчала Эмма.

Придя на службу, я мигом убедилась, что весть о том, как я, развлекаясь в ночном баре, бросила на произвол судьбы своего стоявшего одной ногой в могиле партнера, уже облетела всю нашу компанию. Джулия с Айрин встретили меня осуждающими взглядами.

– Хотела бы я знать, как там этот горемыка? – громко спросила Джулия. Подойдя ко мне, она облокотилась о мой стол. – Ты нас ужасно напугала! – с фальшивой заботливостью провозгласила она. – Сбежала, даже не попрощавшись. Что мы могли подумать, по-твоему?

– Мне захотелось подышать.

– Мы бы тебя проводили. Этот парень, который откачал несчастного Барри, тоже про тебя расспрашивал. Сказал, что его встревожил твой вид. Он боялся, что у тебя шок.

– Честно? – встрепенулась я.

– Абсолютно. Он сказал, что хотел отвезти тебя в ближайшую больницу, чтобы там проверили, все ли с тобой в порядке. В итоге он меня до дома подвез. Очень славный малый. Ветеринар, как ни удивительно. Никогда еще не встречалась с ветеринаром, – с мечтательным видом вздохнула она. – Впрочем, это, наверное, то же самое, что с настоящим доктором встречаться. Даже лучше – те же деньги, но не нужно психовать из-за того, что он целый день на бабские сиськи пялится. А вымя и копыта я бы ему, так и быть, простила. Между прочим, я рассказала ему про твой аппендицит и про размолвку с Дэвидом. И добавила, что ты из-за этого такая бледная.

– Спасибо.

– Кстати, сегодня ты тоже отвратно выглядишь, – заявила Джулия.

Молодец, знает, как подбодрить подругу.

Позже, когда дрожащим пальцем набирала номер редакции «Совершенной женщины», я, видимо, вообще как смерть выглядела. Ответила мне сотрудница по имени Аманда.

– Я… видите ли… – сбивчиво начала я.

– Да? – терпеливо переспросила Аманда.

– Я… м-м-м… конкурс выиграла.

– Какой конкурс, милочка? Наша редакция их много проводит.

– Э-э… я имею в виду «Самую романтическую пару».

– Самую романтическую пару! – воскликнула она. – Что же вы сразу не сказали? Какая прелесть! Значит, вы Эли Харрис? Как я рада, что вы позвонили! – Мне показалось, что Аманда вот-вот замурлыкает от счастья. – Вы даже не представляете, как растрогала нас ваша история! Ей-богу, я чуть не разрыдалась, когда до конца дочитала. Как вы сейчас себя чувствуете, милочка? Вы поправились?

– Да, – уныло ответила я. – Теперь все замечательно.

– Представляю, как вам хочется отдохнуть. Антигуа именно то, что вам сейчас требуется. Да и Дэвиду нужно силы восстановить. Он у вас настоящий герой. Надо же, фактически в одиночку вас выходил!

– Угу, – промычала я. (Теперь могу признаться, что немного преувеличила, расписывая свои страдания. Да и недуг изобрела весьма экзотический. Аппендицит по сравнению с моим «заболеванием» был не страшнее банального насморка.)

– Вы уже решили, когда полетите на Антигуа? – спросила Аманда. – Учтите, в феврале на островах Карибского моря настоящий рай. Можете даже успеть на празднование Дня святого Валентина. Здорово, да?

– Да, – пискнула я.

– Впрочем, я вас, кажется, совсем заболтала. Вы сами с Дэвидом решайте, когда вам удобнее лететь. Все, что от вас потребуется, это по возвращении показать нам ваши снимки. Кроме самых интимных, разумеется. Ха-ха!

– Послушайте, Аманда… – Я замялась, не зная, как помягче отказаться, не огорчая эту славную женщину.

– Что, милочка? Хотите, мы прямо сейчас договоримся, когда приедете к нам на фотосъемку? У нас тут всем просто не терпится с вами познакомиться. У вас еженедельник под рукой?

– Дело в том. Аманда, что я…

– Приезжайте в нашу студию, милочка. Или, если вам это сложно, мы можем выслать фотографа прямо к вам домой. Я понимаю, вы, наверное, еще не совсем оправились после такой тяжелой болезни.

Я решила, что пора уже с этим кончать, и, собравшись с духом, сказала:

– Видите ли, Аманда, для меня все это стало полной неожиданностью. Точнее, для нас с Дэвидом. Дело в том, что после операции я выгляжу далеко не лучшим образом. Нельзя ли, учитывая это, отложить съемки до лучших времен? Пока я не приду в норму.

– Эли, – мгновенно откликнулась Аманда, – такие пустяки не должны вас беспокоить. У нас в штате есть совершенно потрясающая гримерша, которая из любого инвалида цветущего здоровяка сделает. Она раньше в лондонском морге работала. Шучу, ха-ха! Может, согласитесь воспользоваться ее услугами, милочка? Вы даже не представляете, какие чудеса творит современная косметика!

– Аманда, я вам лучше завтра позвоню, – поспешно заявила я. Краешком глаза я заметила приближающуюся к моему столу Джулию.

– Хорошо, милочка, обдумайте все не торопясь, – прочирикала Аманда. – В вашем распоряжении двадцать четыре часа. Ха-ха! Мурр-мурр! И пожалуйста, передайте привет своему замечательному другу. Мы все просто сгораем от нетерпения – так хотим познакомиться с вами!

Я положила трубку и тут же почувствовала, что меня прошиб холодный пот. Джулия вывалила в мою ячейку для входящих бумаг целую кипу документов и смерила меня пытливым взглядом.

– Эли, ты жива? – осведомилась она. – Вид у тебя такой, будто ты только что на том свете побывала. Надеюсь, это не сама-знаешь-кто был?

– Кого ты имеешь в виду? – спросила я в полном недоумении.

– Этого хмыря на букву «Д», – пояснила Джулия. – Я бы на твоем месте воздержалась ему звонить, дорогуша. Чем больше бегаешь за этими фруктами, тем быстрее они от нас улепетывают.

– Нет, это не Дэвид, – сварливо отрезала я. – Что бы ты обо мне ни думала, Джулия, уверяю тебя: я еще не докатилась до того, чтобы звонить бывшему жениху и умолять его вернуться.

– Вот и прекрасно, – сухо сказала Джулия. – Однако как секретарь директора должна тебе напомнить, что любые личные разговоры в рабочее время у нас строго запрещены. Конечно, в безвыходной ситуации это допускается, но…

И она удалилась, поскольку возникла как раз такая ситуация. Звонила ее подруга Стелла, которая интересовалась, во что им лучше вырядиться по случаю сегодняшнего похода в ночной клуб.

Глава 5

Спасибо друзьям, которые приходят на помощь в трудную минуту. В данном случае моральную поддержку мне оказал Марвин Нейлор, пригласив на дружескую вечеринку.

Лично я давно уверилась: Марвин Нейлор звал на свои вечеринки женщин лишь для того, чтобы они ему готовили. Не раз случалось, что Марвин приглашал меня и других дам на целый час раньше остальных гостей. Приходя, мы неизменно заставали беспомощного хозяина на кухне. С ног до головы он был обсыпан мукой, а в раковине громоздилась годами не мытая посуда.

– Девочки, выручайте! – жалостливо хныкал он. – Я уже с ног валюсь. Хотел удивить вас – суфле приготовить. Почему никто не предупредил меня, что это такая безнадежная затея?

После чего мы, похвалив страдальца за стремление угостить нас чем-то более оригинальным, нежели переваренными спагетти по-болонски, засучив рукава принимались за работу. И так повторялось несколько раз, пока в один прекрасный день Эмма не обратила внимание на то, что ни в сковородах, ни в кастрюлях нет никаких следов суфле или какого-либо иного лакомства. Тогда мы поняли, что пройдоха Марвин специально обсыпается мукой к нашему приходу, и решили, что впредь ему придется обходиться без нас.

Что же касается этого вечера, то я при всем желании не смогла бы объявиться раньше. Мстительная Джулия подсунула мне скучнейший и длиннющий отчет, который я послушно перепечатывала до семи часов.

К тому времени, когда я с ним покончила, я мечтала лишь об одном: добраться до дома и проваляться в постели до самой пенсии, уплетая бисквиты и проливая горючие слезы над мыльными операми. Правда, Марвину все-таки удалось выманить меня из теплой норки. Он пообещал, что в награду за приход на его вечеринку меня будет обхаживать по меньшей мере один не обремененный семьей молодой человек. Хорошо воспитанный, не разукрашенный татуировками, не кичащийся мобильным телефоном и не бьющийся в припадках эпилепсии при первой же возможности. Да, ну и вдобавок еще этот юноша не гомик.

Увлеченная подобной перспективой, я задумалась над тем, во что одеться, чтобы произвести на своего суперкавалера сногсшибательное впечатление. Поразительно, но, несмотря на более чем сомнительную диету, основу которой составляли шоколадные лакомства типа «Вэгон уил» и сигареты «Кэмел лайт», после Рождества я ухитрилась немного сбавить в весе. Ума не приложу, как это могло случиться, хотя моя мамочка и предположила, что лишние жировые клетки вымываются слезами. Как бы то ни было, но в результате все мои любимые наряды висели на мне мешком. Эмма вошла в ту самую минуту, когда я, надев свое лучшее платье, стягивала талию витым шнуром, которым обычно подвязывала портьеры в спальне.

– Как, ты хочешь надеть это?! — вопросила она неподражаемым тоном, который иногда пускала в ход, чтобы спросить: «Ты это ешь?» – стоило мне, например, заказать себе пиццу с тунцом и анчоусами.

– Да, и еще хочу подпоясаться, – ответила я.

– Тебе только этого и не хватало, – с расстановкой произнесла Эмма. – Эли, это не платье, это катастрофа. В таких рубищах раньше ведьм на кострах сжигали.

– Но Дэвиду я в нем нравилась, – убитым голосом выдавила я.

– Не сомневаюсь, – отрезала Эмма. – Хочешь знать почему? Дэвид ревнив, а в таком платье ни один нормальный мужик тебя не заметит.

– Да ты что? – Слова Эммы меня огорошили.

– Можешь не сомневаться. Но теперь времена изменились, и тебе нужно, чтобы мужики тебя замечали. В таком виде я тебя никуда не пущу. Вот, примерь это! – И она бросила мне облегающее красное платьице размером с носовой платок.

– Но я в нем буду похожа на дешевую шлюху! – возмутилась я.

– И чудесно, – заявила Эмма. – Марвин признался мне, что его другу именно шлюхи и недостает.

– И ты считаешь, что я на это соглашусь? – взвилась я. – Да ни за какие коврижки!

– Брось ты, – отмахнулась Эмма. – Расслабься хоть на один вечер и оттянись как следует. Ты это заслужила. – Она принялась меня причесывать перед зеркалом, что вдруг напомнило мне кошмарную сцену в дамском туалете. – Ну вот! – торжествующе сказала она, когда моя всегда аккуратная голова стала напоминать веник, побывавший в зубах у пары расшалившихся такс. – Теперь совсем другое дело!

Я присела перед трюмо и осмотрела себя критическим взором. Пушистик, воспользовавшись моим замешательством, запрыгнул ко мне на колени, разорвав очередные колготки. В конечном итоге я все-таки уступила Эмме, и мы отправились к Марвину. Хозяин, с ног до головы обсыпанный мукой, сам открыл дверь.

– Куда, черт побери, вы все запропастились?! – обиженно возопил он. – Полдевятого уже! Мы, кажется, на половину седьмого договаривались!

– Ты прав, – согласилась Эмма, мило улыбаясь. – Но прежде мы всегда приходили, когда ты был по самые уши погружен в стряпню. Сегодня мы решили, что не будем мешать и путаться у тебя под ногами. Чем, кстати, ты собираешься нас сегодня попотчевать, дорогой?

– Чем-чем? Спагетти по-болонски, конечно, – огрызнулся Марвин.

– Кто из гостей уже здесь? – полюбопытствовала Эмма, пока мы шествовали по темному коридору в гостиную.

– Фред, Тиффани, Эндрю и Пита.

– Питер? – переспросила Эмма. – Это и есть твой загадочный друг?

– Нет, Пита – девушка, – усмехнулся Марвин. – Загадочный друг еще не подошел.

Мы вошли в ярко освещенную гостиную. Марвин впервые разглядел мое мини-платье, и глаза его полезли на лоб.

– О, Эли! – пискнул он. – Ты выглядишь просто… потрясно! Может, только колготки темноваты.

«Убью Пушистика, заразу!» – подумала я.

– Настоящая секс-бомба, – добавил Эндрю и присвистнул.

Мой рейтинг в собственных глазах тут же вырос вдвое. Марвин послал мне воздушный поцелуй и с понурым видом побрел на кухню.

– Угадайте, чем на этот раз собирается удивить нас Марвин? – шепотом спросила Тиффани.

– Я знаю, – сказала Эмма. – Спагетти по-болонски, чем еще? А что, ты тоже опоздала?

– Еще бы! – Глаза Тиффани вспыхнули. – Видела бы ты пятно, которое я посадила на свое новое платье идиотскими замороженными цуккини на прошлой вечеринке! Этот прохвост мне даже фартука не дал!

– А мне до смерти надоело выслушивать, как Марвин поносит меня, – призналась Пита. – В последний раз не успела я порог переступить, как он поволок меня шинковать лук, а потом еще посмел наорать на меня за то, что я, дескать, нарезаю слишком толсто. Я так разревелась, что у меня тушь потекла. Да и вообще не могу взять в толк, почему Марвин вечно пытается выпендриться? Что он, про «Маркса и Спенсера» не слышал? Они, насколько я знаю, удвоили выпечку vol-au-vents[2]2
  волован, слоеный пирожок (фр.).


[Закрыть].

– О вечеринках Марвина давно легенды ходят, – вставил Эндрю.

– Да, но вовсе не из-за жратвы, – возразила Пита. – Какая разница, что на стол подают, если хватает выпивки и компания славная? Пора ему наконец образумиться.

– Надеюсь, ты не изменишь мнения, отведав его фирменные спагетти, – сказала Эмма, хихикая.

– Ну так что, все в сборе? – спросила Тиффани.

– Кроме одного, – сказала Эмма, – таинственного незнакомца для Эли.

Все как по команде уставились на меня. Я почувствовала, как щеки мои залились румянцем – в тон моему платью.

– Ты брось эти штучки, Эмма! – с горячностью заявила я. – Можно подумать, будто я только что овдовевшая индианка, которая должна либо выйти замуж прямо не сходя с места, либо кинуться в погребальный костер усопшего супруга. И вообще, в этой комнате я не единственная девица на выданье.

– Верно, – кивнула Эмма.

Она тоже еще не вкусила прелестей семейной жизни, хотя с Марвином роман у нее был весьма затяжной. Они еще в колледже познакомились. Эмма сразу по уши влюбилась в Марвина, который всегда был горазд на выдумку по части совершенно невероятных костюмов. Идя на занятия, он мог вырядиться, например, в малиновый бархатный пиджак в сочетании с желтыми замшевыми туфлями на высоких каблуках. К сожалению, вскоре оказалось, что только в этом и состоит его разительное отличие от остальных студентов.

В одну ужасную ночь по чувствам Эммы был нанесен страшный удар. Их с Марвином пригласили на одну из тех студенческих вечеринок, где дозволено присутствовать лишь «в двух предметах одежды», а при условии, что один из предметов – шляпка, девушки всю ночь напролет получают выпивку бесплатно. Эмма попыталась там его соблазнить. Однако, увидев надвигающуюся на него Эмму в одном леопардовом купальнике, Марвин до того перепугался, что рыбкой вынырнул из встроенного шкафа и кинулся наутек, словно за ним черти гнались. Эмма, уязвленная до глубины души, не разговаривала с ним целых три дня. Затем они помирились и, как ни странно, зажили душа в душу. Даже сообщили всем о своем платоническом романе. С тех пор Эмму все считали девушкой Марвина.

Эмма божилась, что после той кошмарной ночи навеки излечилась от любви к Марвину, но я голову на отсечение не дала бы, что это так. Правда, дружки с тех пор у нее то и дело заводились. На любой вкус. Приятной наружности, но какие-то рыхлые. Внешне полные уроды, но зато натуры художественные. Богатые выскочки. Бедные чудаки. Ни один из них особенно не задерживался, хотя некоторые годами продолжали плакаться мне в жилетку, обвиняя в своих бедах вероломно бросившую их Эмму. Было даже время, когда я пыталась причесываться и одеваться, как моя подруга, в надежде на то, что кто-нибудь из отвергнутых ею воздыхателей разглядит во мне подходящий объект для ухаживания. Считая себя нескладехой и даже дурнушкой, я настолько привыкла оставаться неприметной и никому не нужной, что целых полгода не замечала, что на меня наконец обратили внимание.

– Между прочим, по тебе сохнет Дэвид Уитворт!

До сих пор помню, как Эмма ошеломила меня этими словами. Мы с ней выпивали и мирно беседовали у стойки бара в «Ротонде». Причем в старой доброй «Ротонде», к которой еще не прикасались руки новых владельцев, не оставивших камня на камне от уютного заведения, которое мы так любили. В те дни можно было преспокойно торчать у стойки бара, не опасаясь выколоть глаз какой-нибудь дурацкой железякой, «украшающей» полку, на которой прежде были расставлены пивные кружки. Как сейчас помню, что я стояла и неторопливо потягивала эль, когда Эмма взорвала свою бомбу.

– Дэвид Уитворт? – изумилась я. – Но ведь он обручен!

– Ну и что тут такого? – усмехнулась Эмма, пожимая плечами.

«А в самом деле, – подумала я. – Что тут такого?» Эмма тут же подозвала Дэвида к нам и начала непринужденный разговор про его машину, старенький «эскорт». Потом вдруг ни с того ни с сего выпалила про проклятый цистит, который совсем ее замучил. Добила же меня подруга тем, что преспокойно провозгласила: «Я пописать пошла!» – и исчезла, оставив меня с глазу на глаз с Дэвидом.

– Как поживает твоя невеста? – с места в карьер рубанула я, втайне довольная, что Эмма ушла. Она бы мне всю плешь проела за такие вопросы.

Ответ Дэвида меня ошеломил.

– Она мне больше не невеста, – заявил он.

Тут он слегка погрешил против истины. Лайза Браун оставалась его невестой до тех самых пор, пока мы с ним впервые не побарахтались на диване, обтянутом серым бархатом. Между прочим, происходило это в их общей с Лайзой квартире. Невеста Дэвида служила в полиции оператором мини-АТС, и смена ее в тот день заканчивалась в одиннадцать. К сожалению, вышло так, что она вернулась домой гораздо раньше. Какой-то псих вылил на нее такой поток брани по телефону, что начальство, желая помочь своей сотруднице справиться со стрессом, сочло необходимым отправить ее домой пораньше. Знало бы оно, какое потрясение ждет Лайзу дома!

Так вот, невестой Дэвида Лайза Браун перестала быть именно в тот вечер. Признаться честно, особых угрызений совести по поводу устранения соперницы я не испытывала. Пораженная моим жестокосердием, Эмма почти месяц называла меня не иначе, как Элисон-разлучницей. Разумеется, теперь, побывав в шкуре Лайзы, я поняла, что она тогда чувствовала, но раньше меня это не волновало.

– Эли, ты меня слышишь? – Голос Эммы вывел меня из оцепенения. – Я рассказывала Тиффани, что наш домовладелец наотрез отказался отремонтировать протекающий потолок в ванной. Я позвонила в фирму, через которую мы снимали жилье, но и от них толку нет. Какого черта, спрашивается, а? Чтобы заполучить наши денежки, они костьми готовы лечь, а потом, когда их о чем-нибудь попросишь, делают вид, что видят нас впервые!

С глубоким вздохом я вспомнила предрождественскую неделю, затишье перед бурей, славное и благословенное время, когда у нас впервые протек потолок. Тогда меня это мало волновало, поскольку я предвкушала, как в апреле, после свадьбы, мы с Дэвидом переберемся на новую квартиру. В результате вышло так, что мы с Эммой продлили срок аренды квартиры, расположенной прямо над мясной лавкой, еще на полгода. Для меня этот поступок был символическим: я как бы утверждалась в роли брошенной невесты, которой в ближайшие шесть месяцев радикальное изменение личной жизни не грозит.

– Да, снимать квартиру – это не сахар, – согласилась Тиффани. – Но вы, наверное, не видите смысла в том, чтобы купить жилье. Мы вот с Эндрю – другое дело. Мы друг без друга никак не обошлись бы.

– Кто знает, может, в один прекрасный день мы с Эли купим себе уютную берложку на двоих, – засмеялась Эмма. – Как тебе эта мысль, Эли? – спросила она, лукаво подмигнув. – Заживем, как две старые девы. Еще и кота заведем.

Из кухни вынырнул Марвин.

– Леди и джентльмены! – провозгласил он, вытирая обсыпанную мукой руку о штанину. – Ужин будет вот-вот готов. А пока предлагаю заморить червячка изысканными канапе моего собственного приготовления.

И он поставил перед нами блюдо с какой-то подозрительной стряпней. Мне эти «канапе» показались треугольничками плохо пропеченного теста. Намазаны они были чем-то вроде селедочного масла с джемом.

– Спасибо, Марвин, – вежливо поблагодарила Эмма гостеприимного хозяина, который, откланиваясь, пятился в коридор. – Может, помочь тебе спагетти помешивать? – предложила она ему. – Нет? Что ж, я была уверена, ты без меня управишься.

Эндрю с опаской взял канапе. Я быстро убедилась, что не обманулась в своих ожиданиях, – Эндрю с перекошенной физиономией выплюнул откушенный кусочек и поспешно наполнил стакан вином, чтобы запить.

– Полегче, Эндрю! – взмолилась Тиффани. – Тебе еще меня домой везти, а ты и так уже много выпил. Или ты хочешь, чтобы остаток вечера я пила одну воду?