Текст книги "Месть моя сладка"

– Видишь, в том, что ты одна, тоже есть свои преимущества, – шепнула мне на ухо Эмма.

Я грустно улыбнулась, твердо решив, что приму окончательное решение на сей счет только после того, как увижу таинственного гостя. А тем временем выпила еще вина, решив не отставать от Эндрю. По крайней мере, как я надеялась, оно придаст мне храбрости. Вскоре я проглотила уже столько спиртного, что храбрости с лихвой хватило бы на целую футбольную команду.

В дверь трижды уверенно позвонили.

– Ага, это наверняка и есть загадочный приятель Mapвина, – сказала Тиффани. – Я, между прочим, даже не представляю, кто он. А вы?

– Марвин держит себя так, словно ждет в гости по меньшей мере самого Мика Джаггера, – заметила Пита. – Хотя готова поспорить, что это один из его кошмарных дружков, промышляющих травкой.

От волнения у меня поджилки затряслись, а по спине поползли мурашки. Нет, даже не мурашки, а гусеницы. Ящерицы. А вдруг я не понравлюсь этому незнакомцу? Или он мне не понравится? И я дала себе зарок, что он устроит меня даже в том случае, если окажется конопатым коротышкой с бородой и в очках с толстенными линзами. Картавым. В черных туфлях с белыми носками. Представляете, до чего я докатилась?

– Привет! – донесся из прихожей голос Марвина. – Как дела? Ты вовремя: я чуть ли не с полудня на кухне горбачусь, пока все остальные баклуши бьют. Как всегда.

В ответ гость проворчал нечто невразумительное. По-прежнему ни у кого не возникло никаких предположений по поводу его личности. Все замерли в ожидании. Я не раскрывала рта, опасаясь, что от волнения мой голос сорвется и я себя выдам. Послышались шаги: Марвин вел гостя по коридору. Они шли бесконечно долго. «Сколько же это может продолжаться?» – подумала я.

Наконец дверь распахнулась. Я затаила дыхание.

Вошел Марвин, а по пятам за ним проследовал…

– Господи, Марвин, ты что, очумел?! – визгливо закричала Эмма. – Мерзавец, да тебя убить мало! Я тебе башку оторву!

Эмма с бешеной скоростью протащила меня через всю гостиную и затолкнула в ванную. Лишь когда она заперла за нами дверь, я окончательно поняла: загадочный гость Марвина не кто иной, как мой бывший суженый.

Глава 6

– Ну, будет тебе, Эли, успокойся, – приговаривала Эмма, промокая мои глаза туалетной бумагой, хотя я и не думала плакать. – Одно твое слово, и нашего духа в этом доме больше не будет. Даже представить не могу, о чем думал этот придурок Марвин, пригласив сюда его!

– Так это действительно Дэвид? – тупо спросила я. Почему-то полной уверенности у меня не было. Эмма в такой спешке утащила меня из гостиной, что у меня до сих пор голова кружилась.

– Собственной персоной, – ответила моя подруга с кривой усмешкой. – Вот мерзавец! Да останься в нем хоть капля порядочности, он бы на порог этой квартиры не ступил.

– Может, он не знал, что здесь буду я? – предположила я.

– Держи карман шире! – отрезала Эмма. – Уж ему-то отлично известно, что без нас с тобой ни одна вечеринка у Марвина не обходится. Кто ему всю посуду перемоет? Где он еще таких дурочек найдет? Мы у него вместо рабынь.

В этом была толика правды.

– Сейчас пойду и выложу Марвину все, что о нем думаю, – пообещала она. – Он это нарочно подстроил, козел блудливый! А ведь как я его утешала, когда его Марко бросил! (Марко был последней пассией Марвина – они где-то на отдыхе познакомились.)

– Послушай, Эмма… – сказала я, пытаясь унять свою не в меру разбушевавшуюся приятельницу. – А вдруг Map-вин мне добра желал? Может, он надеялся, что мы с Дэвидом помиримся? Мужчины ведь в любви ничего не смыслят, да и чувств наших не понимают.

– Вот как раз Марвин все прекрасно понимает! – с горячностью возразила Эмма. – Педик чертов! Пойду прикончу паразита!

– Эмма! – Я крепко прижала ее к груди, не давая вырваться. – Прошу тебя, не устраивай сцену. Хотя бы ради меня. Остынь.

– Сцену?! – завопила Эмма, тщетно пытаясь высвободиться. – Да я им целый спектакль закачу! Пусть знают наших!

– Но ведь они, возможно, именно этого и добиваются, – сказала я, решив сменить тактику. – Предположим на секунду, что Марвин и правда такой мерзавец, что хочет меня унизить. Тогда он будет торжествовать. Если же мы выйдем отсюда как ни в чем не бывало и прикинемся, что рады-радешеньки встрече с Дэвидом, то Марвин останется с носом.

– Эли, ты кое-чего не понимаешь! – провизжала Эмма, пытаясь вырваться.

– Нет, это ты не понимаешь, – жестко отрезала я. – Между прочим, Дэвид – мой бывший жених, а не твой. Так что мне решать, как себя с ним вести.

Для вида она еще немного побрыкалась, но теперь мне уже не составило труда с ней справиться.

– Какое унижение! – сказала она, качая головой. – Негодяй просто не понимает, как это больно!

– Эмма! – Я не выдержала и повысила голос. – Кого из нас бросил Дэвид? Тебя или меня? – Эмма посмотрела на меня, и я готова была поклясться, что в глазах ее блеснули слезы. – Меня, верно? И я, как ты помнишь, перенесла этот удар достаточно стойко. Так вот, предлагаю выйти отсюда с высоко поднятыми головами и посмотреть, может, эта сволочь поперхнется марвинскими спагетти?

Губы Эммы растянулись в подобии улыбки.

– Ты права, – сказала она, кивая. – А если не подавится, я сама его задушу!

– Ну как, все в порядке? – простодушно осведомился Марвин, когда мы с гордым видом вплыли в гостиную.

– Да, спасибо, – ответила я, старательно делая вид, что ничего не случилось. – Эмме соринка в глаз попала.

Я уселась на прежнее место и тут же с ужасом заметила, что изменник Дэвид устроился напротив меня. Перехватив мой взгляд, он неуверенно улыбнулся.

– О, привет, Дэвид! – пролепетала я. – Давненько не виделись.

– Как твой аппендикс поживает? – брякнул он.

– Понятия не имею, – чистосердечно ответила я. – Мне ведь его вырезали.

Я чувствовала, что все буквально пожирают нас глазами.

– Платье у тебя красивое! – сказал вдруг Дэвид.

Я невольно потупилась и посмотрела на свое декольте, доходящее почти до пупка.

– Спасибо. Мне его Эмма одолжила.

– Точно, – подтвердил Марвин.

И все вдруг как по команде вздохнули с облегчением, осознав, что кровопролития не предвидится.

– Ужин подан! Надеюсь, спагетти все любят? Прошу вас, леди и джентльмены, накладывайте себе сами. Я просто с ног валюсь. – С этими словами он плюхнул на стол две здоровенные кастрюли. Одна была до краев наполнена спагетти. Я с ужасом заметила, что Марвин даже не удосужился слить воду. Во второй, с кроваво-красным соусом, плавали какие-то черные ошметки. Позже я узнала, что это подгоревшая мука с самого дна кастрюли.

– Соуса тебе подлить? – заботливо поинтересовался Дэвид, когда я ухитрилась отковырять кусочек от плотного и крайне неаппетитного комка макарон.

Я робко протянула ему тарелку, и на мгновение мне показалось, что я стала участницей сцены дешевого сентиментального фильма, когда все разговоры внезапно затихают. Зрителям слышно только, как гулко колотится сердце героини, пока герой, воспользовавшись удобным случаем, украдкой прикасается к ее руке.

Но магия этого мгновения тут же рассеялась. Тиффани, потянувшись за хлебом, толкнула Дэвида, и мои драгоценные спагетти, отвоеванные с таким трудом, очутились на полу. Обернувшись, я встретилась с круглыми, как плошки, глазами Эммы.

– Он погладил тебя по руке! – прошипела она.

– Сама знаю, – шепнула в ответ я.

По счастью, аппетита у меня все равно не было.

Признаться, первую встречу с Дэвидом после разлуки я представляла совершенно иначе. Думала, мы встретимся на автомобильной стоянке возле супермаркета и молча обменяемся принадлежащими друг другу вещами. Спор вспыхнет разве что из-за программки утренней премьеры «Бриолина»[3]3
  Знаменитый бродвейекий мюзикл, на основе которого снят одноименный фильм с Джоном Траволтой и Оливией Ньютон-Джон.


[Закрыть], которую мы посмотрели на первом свидании. На программке расписались почти все актеры. Разумеется, Дэвид мне ее уступит. Впрочем, потом, когда он поедет забирать Лайзу со службы, я все равно разорву программку в клочья. Просто так, символически.

Вместо этого судьбе в лице Марвина было угодно столкнуть нас лицом к лицу за кастрюлей со спагетти. Причем Дэвид держался совершенно непринужденно, словно это не он искалечил мою жизнь. Коварный изменник как ни в чем не бывало точил лясы с Эндрю. Что-то там про моторы с карбюраторами. Точь-в-точь как в старые добрые времена. И вдруг Дэвид повернул ко мне голову и… улыбнулся. Как улыбался миллион раз и прежде. Всем своим видом давая понять, как опостылел ему собеседник. И не только. Эта улыбка обычно значила еще кое-что. А именно то, что Дэвиду не терпится сорвать с меня одежду, едва мы доберемся до дома.

Я покраснела до корней волос и сделала вид, будто разглядываю что-то в тарелке, но уже в следующий миг, к своему глубокому разочарованию, убедилась, что тарелка пуста. Я подняла голову и снова поймала многозначительный взгляд Дэвида. И почти тут же почувствовала, как его ступня, уже без туфли, пытается раздвинуть мои коленки.

Я просто рот открыла от удивления. Как он посмел? Да, конечно, прежде мы с ним всегда проделывали это во время вечеринок. Дэвид ласкал ступней мою промежность, пока я от возбуждения не лишалась дара речи. Но это было давно. В другой жизни. Теперь же подобную выходку можно было расценить как крайнюю наглость. Я угостила его грозным взглядом.

Дэвид ответил мне невинной улыбкой. Всегда умел ягненком прикинуться, зараза!

Эмма наклонилась ко мне, чтобы взять солонку, и я поспешно прикрыла его ступню салфеткой.

– Ты жива? – озабоченно спросила Эмма, видя, что со мной творится нечто неладное. – Вид у тебя престранный, старушка.

– Ж-жарко тут, – выдавила я. – Ты разве не чувствуешь?

– Нет. – Эмма посолила несъедобные макароны и – благодарение Богу – возвратилась к прерванному разговору с Тиффани.

Я с трудом проглотила кусочек черствого хлеба и вдруг почувствовала, как зашевелились пальцы на ноге Дэвида. Поначалу почти незаметно, но затем все увереннее и увереннее. Салфетка, прикрывающая мои бедра, явственно задвигалась. Я метнула на Дэвида яростный взгляд, но он, делая вид, что увлечен беседой с Эндрю, не обращал на меня внимания.

Что ж, выбора у меня не было. Нахала следовало проучить. Дэвид Уитворт давно лишился права возбуждать меня подобным образом.

Я схватила вилку и изо всей силы всадила ее в салфетку.

– Ой, блин!

Эндрю свалился со стула и принялся с воем кататься по полу, сжав обеими руками ступню.

Глава 7

– Блин! Блин! Блин!

– Что случилось, Эндрю?

Тиффани, насмерть перепуганная, вскочила со стула и кинулась ему на выручку.

– В чем дело, дорогой? – щебетала она. – У тебя судорога, что ли? Может, «скорую» вызвать?

– Ужалила какая-то сволочь, – морщась от боли, выдавил Эндрю. – Под столом. Оса, наверное.

Все в ужасе заглянули под стол.

Оса? В январе? Это остроумно. Давясь от смеха, я бросилась в ванную. Заперлась изнутри, прислушиваясь к доносившимся из гостиной звукам. Тиффани, похоже, билась в истерике.

– Я не могу найти жало! – вопила она. – Должно быть, оно слишком глубоко. Эндрю нужно срочно в больницу доставить. Господи, кровищи-то сколько! Неужели это аллергия? Да вызовите же «скорую»! Быстрее, черт бы вас побрал!

Бедняга Эндрю, подумала я, устраиваясь на сиденье унитаза и закуривая. Знай я, что это он, обошлась бы с ним не столь жестоко. Так, слегка кольнула бы, и все. Хотя мужики, которые так и норовят смутить девушку за столом, заслуживают того, чтобы их какой-нибудь залетный шершень цапнул.

Я уже тушила окурок о мыльницу Марвина, когда в дверь ванной постучали.

– Сейчас иду, – откликнулась я.

– Эли, это я, Дэвид, – послышалось из-за двери. – Можно войти?

Я отодвинула задвижку и чуть приоткрыла дверь.

– Вообще-то, Дэвид, наша помолвка расторгнута, – напомнила я. – Теперь тебе уже неприлично писать в моем присутствии.

– Я не собираюсь писать, – ответил он с усмешкой. – Я с тобой поговорить хочу.

Меня поразило, что в квартире царила подозрительная тишина.

– А чем все остальные занимаются? – осведомилась я.

– Как чем? Они в больницу укатили.

– Все? — изумилась я.

– Ну да. Эндрю как «ужаленный», – сказал он не без ехидства. – Фред за рулем. Тиффани слишком расстроилась и не могла вести машину, но хотела во что бы то ни стало поддержать Эндрю морально. Пита никуда без Фреда шагу не делает, но и его от себя не отпускает. Что же касается Эммы с Марвином, то они просто не могли упустить случая поглазеть на молоденьких травматологов.

– Неподражаемая парочка! – рассмеялась я.

– Итак, мы остались одни, – заключил Дэвид. – Можешь даже выйти.

– Не могу сказать, будто очень рада, что мы с тобой одни, – заявила я, покидая свое убежище. На всякий случай я снова закурила. Дэвид этого на дух не выносил, и я рассчитывала, что сигарета позволит мне держаться от него подальше.

– Вижу, ты опять куришь, – с упреком заметил он.

– Ты очень наблюдателен, – съязвила я. – А что, тебе не нравится?

– Да, и ты это отлично знаешь. Терпеть не могу, когда при мне курят. Хотя, наверное, я больше не имею права запрещать тебе это. Да?

– Разумеется, – с готовностью подтвердила я.

Мы присели на верхнюю ступеньку лестницы. Подол моего микроплатьица задрался почти до пупка, как ни старалась я его одернуть.

– В этом платье ты просто сногсшибательна, – произнес Дэвид, пожирая глазами мои оголившиеся бедра.

– Неужели? – переспросила я, соблазнительно откидывая волосы за плечи.

– Да. Красное тебе просто бешено идет. Не знаю, почему ты раньше так не одевалась. И к волосам твоим этот цвет подходит. – Тут он как бы невзначай зацепил прядь упомянутых волос и принялся поигрывать ими.

Я отклонилась.

– Не стоит ко мне подлизываться, Дэвид, – сказала я и напомнила: – Ты, кажется, хотел о чем-то со мной поговорить?

– Да, Эли, у меня к тебе серьезный разговор, – подтвердил он. – Прежде всего я хотел бы извиниться за свой свинский поступок.

– Так, для начала неплохо, – подбодрила его я.

– Я и в самом деле вел себя непростительно, – с покаянным видом продолжил Дэвид. – Только последний мерзавец мог так испортить тебе Рождество, не говоря уж о том, что ты была в больнице, операцию перенесла и все такое…

Я кивнула. Но мне хотелось услышать нечто более значительное, в противном случае я собиралась спустить незадачливого ухажера с лестницы.

– Нам всегда было хорошо вместе, – напомнил Дэвид, смиренно потупив взор. – Мы ведь были больше, чем просто любовники… Мы были настоящими друзьями, Эли. Уже потому хотя бы я не должен был так с тобой поступать. Но я сбежал как последний трус. Сам не знаю, что на меня нашло. Какое-то помрачение рассудка. Меня завертело в бешеном водовороте чувств…

– Красочно изъясняешься, – не удержалась я.

– Это чистая правда, – обиделся Дэвид. – Именно так все и было. Я совершенно не понимал, что со мной творится. Я был как парусник, лишившийся мачт после шторма. Меня безудержно влекло по течению. Наверное, я все же должен был потерпеть, пока ты поправишься. Я был обязан предвидеть все последствия. О тебе подумать. Увы, теперь мне нет прощения.

Я потушила сигарету о ковер. Но в следующую секунду с ужасом сообразила, что нахожусь в гостях вовсе не у Дэвида, а у Марвина, и, стало быть, должна срочно замаскировать прожженную дырку.

– Я давно собирался тебе позвонить, – добавил Дэвид.

Я кивнула, всем своим видом демонстрируя полное безразличие. У нас, женщин, с веками выработалась безупречная схема поведения в подобных случаях.

– Честно, – горячился Дэвид. – Чтоб мне с этого места не сойти! Только очень трудно решиться было. Я не знал, с чего начать. Ты даже не представляешь, как я страдал!

Он это мне рассказывал!

– Думаю, все-таки меньше, чем я, когда пошла в магазин, чтобы вернуть подвенечное платье, – ядовито сказала я. – И меньше, чем я, когда обзванивала полторы сотни человек, чтобы отменить приглашение на свадьбу. Не говоря уж о том, что я потеряла тысячу фунтов, которые внесла в качестве залога владельцу ресторана. Между прочим, за медовый месяц на Барбадосе тоже залог внесли.

Дэвид понуро разглядывал свои туфли.

– Я уже откладываю деньги, чтобы с тобой расплатиться, Эли, – пробубнил он. – Ей-богу.

– Сейчас это не имеет большого значения, – со вздохом сказала я. – Не хотелось бы все сводить лишь к материальным потерям. Не в деньгах счастье, сам знаешь.

Дэвид внезапно выпрямился и схватил мои руки.

– Я знал, Эли, что ты воспримешь все именно так! – пылко произнес он. – У тебя завидное самообладание. Никакая другая женщина на твоем месте не выдержала бы подобного удара. Да еще с таким достоинством. Когда мы расстались с Лайзой, она вообще готова была руки на себя наложить.

– Прошу тебя не произносить при мне ее имени, – потребовала я.

– Да, извини, – поспешно согласился Дэвид. – Так вот, Эли, когда я увидел, с какой отвагой ты держишься, как великодушно ведешь себя по отношению ко мне, гаду ползучему, я понял, что был последним дураком, расставшись с тобой.

Я стиснула его руки, но затем отпустила. Какие там, к дьяволу, отвага и достоинство? Я чувствовала, что таю с каждым мгновением.

– Не говори так, – попросила я. – От этого мне только хуже становится.

– Эли, – промолвил Дэвид, взяв меня за подбородок и повернув лицом к себе. – Ты ведь сама знаешь, как много для меня всегда значила. В глубине души я всегда только тебя любил. И всегда буду любить. Я и сейчас тебя люблю. Даже сейчас. Хотя злая судьба нас разлучила.

– О Дэвид! – простонала я. – Не говори так! – Самообладание вмиг оставило меня. За ним последовали отвага, достоинство, выдержка и прочие качества, из которых складывается здравый смысл. – Почему ты меня бросил?

Ответом был поцелуй. Пылкий и страстный. Поцелуй, в котором без остатка растворилась бравая, независимая и самодостаточная женщина, какой, как мне казалось, я стала в последнее время. В следующее мгновение, напрочь позабыв о том. что передо мной мужчина, которого еще полчаса назад я была готова изжарить без масла на медленном огне, я каталась в его объятиях по ковру. Руки Дэвида проникли под платьице, одолженное мне Эммой для совращения таинственного незнакомца, и я лишь тихонько поскуливала от удовольствия и счастья.

Все же мы нашли в себе силы выскользнуть из квартиры, взять такси и назвать адрес Дэвида. Правда, пока мы барахтались на заднем сиденье, таксист, по-моему, обвез нас вокруг города раза четыре. Во всяком случае, лишнюю десятку с Дэвида содрал.

– Может, не надо, Дэвид? – вяло спросила я, пока он вставлял ключ в замочную скважину.

– Ну что ты, Эли! – возразил Дэвид, целуя меня. – Ведь это так естественно. Не следует противиться зову природы.

Не следует так не следует, решила я. Тем более что зову этому за последние три года мы с Дэвидом следовали уже не одну сотню раз.

И все же, заглянув в ванную, чтобы опорожнить мочевой пузырь, я не сумела воспротивиться другому зову, не менее властному и естественному. На полке с туалетными принадлежностями я не преминула заметить пару безвкусных золотых сережек. В последний раз, когда я чистила здесь зубы, никаких сережек над раковиной не было.

«Дуреха, он ведь сейчас с Лайзой шуры-муры крутит! – завопил мне в ухо мистер Здравый Смысл. – Вот тебе и доказательство. Беги отсюда, пока не поздно! Сматывайся! Скорее!»

Но тут в дверях появился Дэвид, облаченный в одни лишь часы. Обезоруживающе улыбнувшись, он спросил:

– Ты что копаешься? Я замерз.

Я быстро вынула из ушей собственные сережки с цирконием, а узурпаторские драгоценности швырнула в унитаз и спустила воду. «Поделом тебе, Лайза, – мстительно подумала я, следуя за голым Дэвидом в спальню. – Мне не впервой вырывать его из твоих когтей, и на сей раз, милочка, тебе не видать его как своих ушей. И как сережек», – сообразила я, разражаясь беспричинным (как показалось Дэвиду) смехом.

Пробуждение на следующее утро было окрашено для меня в сюрреалистические тона. Поразительно, но все казалось совершенно привычным и нормальным. Так и должно было быть. Собственно говоря, так оно и было в последние годы. Каждое утро я просыпалась в объятиях Дэвида. Однако кое-что было все-таки совсем ненормально. Да, я лежала в постели Дэвида, но мы с ним уже не были помолвлены и ни о какой свадьбе речь не шла. Более того, насколько я знала, он сожительствовал с другой женщиной, а раз так, значит, сейчас изменял ей со мной.

Дэвид еще не проснулся. Он сладко посапывал, лежа на спине и временами всхрапывая.

Я осторожно опустила ногу на ковер. Когда мы с Дэвидом были обручены и я ночевала в его доме, под кроватью всегда были мои тапочки. Повинуясь годами выработанной привычке, я наклонилась и заглянула под кровать.

Тапочек там не было. Как и следовало ожидать.

К своему ужасу, обшарив всю ванную, я убедилась, что и зубная щетка моя бесследно исчезла. Фирменная, марки «Снупи». По мере того как я осматривалась, настроение мое стремительно ухудшалось. Не улучшили его принадлежащие Лайзе бритвенные лезвия для особо чувствительной кожи, а вконец угробила контрацептивная паста.

«Но ведь, несмотря на это, он привел тебя сюда, – убеждал меня внутренний голос. – И никто не мешает тебе избавиться от всех следов ее присутствия».

Окрыленная этой мыслью, я почистила зубы щеткой Дэвида и побрызгала себе под мышками его дезодорантом. Это мне приходилось проделывать и прежде.

Затем я прошлепала босиком в комнату и потрясла Дэвида за плечо.

Проснувшись и увидев меня, он испуганно вздрогнул, чем изрядно меня разочаровал, но затем, когда испуг на его лице сменился блаженной улыбкой, я сменила гнев на милость – Дэвид был прощен.

– Привет, – прогнусавил он, зевая.

– Привет. Послушай, Дэвид, мне пора на службу. Мы сегодня увидимся?

Вместо ответа Дэвид обхватил меня за талию и попытался повалить на кровать.

– Отстань, – с шутливым гневом отбивалась я. – Успеем еще, вечером.

– Вечером так вечером, – согласился он.

– Во сколько? – поинтересовалась я. – Ты сегодня (сак работаешь?

В страховой компании Дэвида служащие для удобства клиентов работали посменно.

– Сегодня у меня вообще выходной, – ответил он. – После двух ночных смен.

– Понятно, – сказала я, усаживаясь на стул и натягивая колготки. Потом подумала, что неплохо бы и мне взять отгул. Провела бы целый день с Дэвидом. Желательно в постели. Мы крепче спаяли бы наши отношения. А Джулии можно наврать, что у меня вырезанный аппендикс разболелся. И все-таки, поразмыслив, я решила, что делать этого не стоит. За время разлуки я твердо пообещала себе, что если мне суждено будет когда-либо вновь сойтись с Дэвидом, то он увидит меня слегка изменившейся. Более независимой. Не готовой по первому его зову бросить все и мчаться к нему сломя голову.

Словно читая мои мысли, Дэвид спросил:

– Может, тебе тоже отгул взять?

То, что предложение это исходило от него, решило дело.

– Нет, – ответила я твердо, но с признательностью. – У меня сегодня работы по горло. Приходится наверстывать упущенное.

– Да, я понимаю, – вздохнул Дэвид, любовно поглаживая меня по пузику. – Не болит больше?

– Нет, – ответила я, отпихивая его руку, пытавшуюся скользнуть ниже. – Веди себя прилично, и тогда мы вечером увидимся.

– Приходи сразу после работы, – попросил он.

– Посмотрим, – неопределенно (как мне казалось) бросила я.

Хотя прекрасно знала, что приду. Примчусь!