Текст книги "Джо Варвар и Чвокая Шмарь"

7

Когда незнакомец подошел поближе и скинул капюшон, Джо с удивлением увидел знакомое лицо.

– Кралли! – воскликнул Рэндальф. – Как приятно снова тебя увидеть!

Но торговец глянул на него почти неприязненно.

– Я же говорил, Рэнди, что для тебя я господин О’Грабили, – сказал он. – А ты все вокруг да около шатаешься? И твой герой-воитель при тебе, как я вижу. И вы, конечно, полностью готовы к сражению!

– Ла-ла-ла…

– Естественно! – важно, ничуть не смутившись, ответил Рэндальф. – А здесь мы по поручению Рогатого Барона. И дело у нас весьма серьезное, верно, Джо?

Джо промолчал. Нахмурившись, он прислушивался к странному пению.

– Ла-ла-ла…

Звуки, похоже, доносились из длинного свертка, который О’Грабили нес под мышкой.

– Пока что мы держим путь к Людоедским Холмам, – вещал между тем Рэндальф.

– Ну что ж, я вам не завидую, – заметил О’Грабили, скорчив рожу.

– О, Кралли, я совершенно доверяю тебе и полагаю, что купленные в твоем магазине доспехи отлично нам послужат! – пылко заверил его Рэндальф.

– Что заплатил, то и получил, – пожал плечами О’Грабили.

– Ты прав, – кивнул Рэндальф. – Но до чего я все-таки невежлив! Норберт, помоги-ка мне спуститься на землю.

– О, не стоит так трудиться из-за меня, – сказал О’Грабили. – Я, если честно, уже и так опаздываю.

– Ла, ла, ла, ла, ла. – Монотонные звуки, доносившиеся из свертка, стали еще громче. «Неужели никто больше этого не замечает?» – недоумевал Джо.

– Опаздываешь? – Рэндальф сочувственно поцокал языком. – Но скажи, что ты делаешь здесь, так далеко от Гоблинтауна?

– Ла-ла-ла…

– Я тоже выполнял одно важное поручение Рогатого Барона, – сказал О’Грабили, подхватывая свой уже несколько обтрепавшийся «музыкальный» сверток. – Уж он и заставил меня побегать! Я просто все углы на свете обшарил! – Торговец вздохнул и прибавил сердито: – А все из-за баронессы…

– Из-за Ингрид? – переспросил Рэндальф.

– Насколько я знаю, у Рогатого Барона только одна жена! – раздраженно сказал О’Грабили. – И ей во что бы то ни стало потребовались на окна поющие шторы! Я, например, о таких даже не слышал, но она честью клялась, что видела их в МОЕМ каталоге. А уже если Ингрид чего захочет, она это получит, будьте уверены! – Рэндальф понимающе покивал. – В общем, где я только ни бывал, но, к счастью, у меня имеются кое-какие связи… – И О’Грабили задумчиво почесал кончик носа. – В общем, мне удалось достать некую волшебную ткань… В высшей степени редкая вещь, смею заверить! И теперь я спешу в Гоблинтаун, чтобы мне поскорее сшили занавески для баронессы.

– Ла, ла, ла…

– И это ты называешь пением? – спросила Вероника. – По-моему, больше похоже на грустное мычание теленка…

– Заткнись, Вероника! – велел Рэндальф и повернулся к О’Грабили. – Кралли, дорогой, я уверен: Ингрид занавеси очень понравятся!

– Надеюсь, – пробормотал тот и поспешно раскланялся. – Я очень на это надеюсь!

* * *

Местность вокруг становилась все более каменистой и бесплодной: они приближались к Людоедским Холмам. Колючие кустарники сменились кочками жесткой колючей травы и низенькими суккулентами с толстыми листьями, перед которыми Норберту было явно не устоять.

– М-м-м, – причмокивал он, – а вот и еще один, – и резко наклонялся, чтобы сорвать очередной сочный росток и отправить его в рот. При этом он не обращал ни малейшего внимания на отчаянные крики «седоков». Каждый раз, как он наклонялся, Вероника, хлопая крыльями, взлетала в воздух, а Джо изо всех сил прижимал к себе Генри, чтобы тот не грохнулся на землю.

– До чего же я проголодался! – бормотал Норберт, брызгая слюной.

– Норберт, немедленно прекрати жрать траву! – резким тоном велел ему Рэндальф. – Ты же нас уронишь!

– Прости, господин мой, – чавкая, извинился Норберт, – но я, наверное, сто лет мармеладной травы не ел! Я уж и вкус ее забывать стал, а ведь я ее так люблю!

– Ну, по-моему, ты уже достаточно ею полакомился, – сказал Рэндальф. – Знаю я тебя! Вечно ты остановиться не в силах, особенно если любимое кушанье увидишь. Смотри в розового смердуна не превратись!

– Хорошо, я больше не буду, – пообещал Норберт. – Прости, господин мой.

– Прощаю. А теперь – вперед!

И они снова двинулись вперед. Округлые Людоедские Холмы стали видны теперь совершенно отчетливо.

– Людоеды должны быть уже где-то поблизости. Внимательнее смотрите вокруг: ищите овец, выжатых как лимон, – предупредил своих спутников Рэндальф.

Джо вытаращил глаза: «Интересно, что значит «овца, выжатая как лимон»?» – думал он и нечаянно произнес это вслух.

– Именно то самое и значит, – мрачно откликнулась Вероника.

– Хм? – Джо не знал, что ответить. – Видишь ли, я пока вообще ни одной овцы не видел, ни выжатой, ни обычной. По-моему, тут, кроме скал да камней, ничего и нет.

– А ты смотри внимательней, – повторил Рэндальф. – И ты, Вероника, не отвлекайся.

– Ну, если ты настаиваешь… – пожала плечами Вероника. – Хотя местность действительно ужасная: сушь, пыль… Настоящая пустыня! И какой псих захочет жить в таком месте?

– Вот я, например, как раз здесь и жил! – сказал Норберт с улыбкой. – И мне здесь очень даже нравится: здесь пахнет домом!

– Да, Норберт, чем-то здесь, безусловно, пахнет! Особенно если ты готов камень считать подушкой, а яму в песке – постелью, – съехидничала Вероника.

– Постель в песчаной яме? – не понял Норберт. – Но это же настоящая роскошь! И мне, и всем моим двадцати братьям приходилось и на острых камнях спать. А за каменную подушку мы тогда все на свете отдали бы! Пучок колючей травы – вот что нам заменяло подушку! А если кому-то среди ночи требовалось – до ветру…

– Все, Норберт, достаточно воспоминаний, – остановил его Рэндальф. – Лучше высматривай овец.

– Вон там одна! – возбужденно вскричал Джо, указывая вперед. – Вон! Смотрите!

– Ты уверен, что это не камень? – спросил Рэндальф.

– Она движется, – сказал Джо.

– Да, верно, – согласился Рэндальф. – Быстрее, Норберт.

Вблизи стало ясно, что это действительно овца, и вид она имеет совершенно несчастный. Овца, как ненормальная, упорно ходила по кругу, и шерсть у нее на плечах и на крупе сбилась в странные пучки, а на спине – будто прилипла и лежала совершенно плоско. Больше всего формой своей овца походила на спортивную гантель – только с ногами и покрытую шерстью. Заметив Норберта, решительно топавшего прямо к ней, она пронзительно заблеяла и мгновенно исчезла в клубах пыли за ближайшим холмом.

– Эта овца определенно была выжата! – заявил Рэндальф. – За ней!

Норберт развил бешеную скорость, но перепуганная овца сумела от них уйти. Вскоре Вероника высмотрела еще двух таких же овец с перекрученной шерстью, пугливых, дрожащих, с диким выражением глаз.

– Вот вам свежевыжатые овечки! – воскликнула Вероника, хлопая крыльями.

– Молодец! – похвалил ее Рэндальф. – Если мы потихоньку последуем за ними, они, скорее всего, приведут нас к тому, кто это сделал – то есть к самому Энгельберту Необъятному!

Джо нервно сглотнул слюну и тихо признался:

– Я что-то немного нервничаю.

– Ну-ну, Джо, малыш, – Рэндальф старался успокоить его, точно младенца, – не надо бояться! Ты вспомни: у тебя ведь есть Трезубец Хитрости! О, этот наводящий ужас Трезубец! И еще – Боевой Колпак Сарказма. Ты даже не представляешь себе, как он может сбить врага с толку! Нам ведь всего и нужно – показать негодяю Энгельберту, кто здесь хозяин. А кто у нас здесь хозяин, Джо? Кто хозяин?

– Я? – неуверенно спросил Джо. И повторил: – Я!

Норберт упорно шел по овечьему следу. Спускаясь и поднимаясь по каменистым склонам холмов, он все глубже уходил в страну людоедов. Время от времени им встречались пещеры, из их разверстых входов доносились храп и сонное бормотание людоедов.

– Мамочка… – хрипло ворчал один.

– Тепленькая моя подушечка! – бормотал другой глухим низким басом.

И из каждой пещеры вместе с могучим храпом доносилось громкое причмокивание, ибо, как известно, все людоеды во сне сосут большой палец.

– Как ты думаешь, м-мы уже близко? – дрожащим голосом спросил Джо.

Рэндальф кивнул.

– Судя по тому чудовищному беспорядку, который здесь царит, – сказал он, – именно в этих местах и были выжаты встреченные нами овечки. Так! Помолчите все!

Даже ветер вдруг стих, и воздух стал совершенно неподвижен. Норберт осторожно спустил Джо и Рэндальфа на землю, и Джо тут же взял Генри на поводок. Вероника, взъерошившись, уселась Рэндальфу на шляпу. Путешественники старательно прислушивались.

– Все тихо, – сказала Вероника шепотом. – Слишком даже. И мне это не нравится!

– Помолчи, Вероника, – прошептал в ответ Рэндальф, у которого в голове бродили точно такие же опасения.

– А что, собственно, мы должны услышать? – шепотом спросил Джо.

И тут по окрестным холмам разнеслось громкое отчаянное блеяние, и очередная «выжатая как лимон» овца с выпученными глазами и скрученной шерстью вихрем пронеслась мимо них и скрылась в каменистой долине.

– Какого?.. – начал было Рэндальф.

– НЕ ТА! – прогремел чей-то рассерженный голос. – ЭТО СОВСЕМ НЕ ТА ОВЦА!

Джо в ужасе посмотрел в ту сторону, откуда доносились не только сердитые вопли, но и чья-то тяжкая неровная поступь; вскоре появилось густое облако пыли.

– НУ, И ГДЕ ЖЕ ОНА? – вопрошал из этого облака все тот же громовой голос. – КУДА ОНА УБЕЖАЛА?

– К-как т-ты думаешь, э-т-то и есть Энгельберт? – заикаясь, прошептал Джо.

– Вряд ли я сильно ошибусь, если скажу: да, это он! – шепотом ответил Рэндальф.

– Судя по голосу, он… просто НЕОБЪЯТНЫХ размеров!..

– Ну, я уверен, что на самом деле он окажется не НАСТОЛЬКО необъятным, – поспешил успокоить его Рэндальф. – Идем же, Джо Варвар! Подними повыше свой Трезубец Хитрости, поправь Боевой Колпак Сарказма, и пусть Поножи Могущества приведут тебя к победе!

– КТО-ТО ОПРЕДЕЛЕННО ЕЕ УКРАЛ! – В голосе великана слышалась бешеная злоба. – ОХ, УЗНАЮ Я, КТО ЭТО СДЕЛАЛ, И УЖ Я ЕГО!..

– Пора, Джо Варвар! – сказал Рэндальф, подталкивая Джо. – Смелее! Дай ему должный отпор! Победа непременно будет за тобой, я уверен!

Держа Трезубец в одной руке, а собачий поводок – в другой, Джо двинулся вперед. Колени у него подгибались. Генри трусливо поскуливал и жался к нему.

И вдруг над вершиной холма кто-то появился. Да, это был настоящий великан! Его голова более чем в два раза превосходила по размеру голову Норберта! При виде ее Джо просто окаменел. Вслед за огромной головой показались широченные плечи, грудь, похожая на сорокаведерную бочку, и огромное брюхо. Ноги великана напоминали стволы деревьев, а ступни – лодки-плоскодонки. Наконец Энгельберт Необъятный возник перед Джо во всей своей красе. Джо от страха даже пальцем не мог пошевелить.

Людоед что-то яростно проревел и двинулся дальше, легко отбрасывая ногой крупные камни и заглядывая под них.

– ГДЕ ЖЕ ТЫ? – ревел он, и его физиономия все сильнее багровела от гнева, а налитые кровью глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. – ГДЕ? – Слюна блестела и пузырилась на страшных скрежещущих клыках. Вдруг все три глаза Энгельберта уставились на Джо; он остановился и замер. Джо показалось, что прошла целая вечность.

– Ах, – шептал взволнованно Рэндальф, – этот негодяй, похоже, весьма раздражен!

– Но, я надеюсь, с Джо все будет в порядке? – взволнованно спросил Норберт.

Джо храбро поднял свой Трезубец Хитрости. «Психология! – напомнил он себе. – Все зависит от твоего психологического настроя, Джо», – и он смело встретил ужасный взгляд людоеда.

– Я… герой-воитель из далекой страны! – громко крикнул он. – Мое имя – Джо Варвар! И… э-э-э… немедленно прекрати свои безобразия, иначе мне придется как следует тебе наподдать!

Людоед молчал и только глазами хлопал.

Джо оглянулся на своих спутников и пробормотал:

– Ну что ж, попробуем воспользоваться Боевым Колпаком Сарказма? – И он, поправив на голове кастрюлю с ручкой, весьма нахально заявил людоеду: – Между прочим, я уверен: никто до сих пор не осмелился сказать, что физиономия у тебя – в точности как задница розового смердуна!

Энгельберт Необъятный откинул назад огромную голову и захохотал так, что затряслись все Людоедские Холмы.

– Ну, и что мне делать дальше? – пискнул Джо, оборачиваясь к Рэндальфу.

– Теперь остается только одно: БЕЖАТЬ! – шепотом посоветовал Рэндальф.

8

И они бросились бежать. Сердце выскакивало из груди, волосы моментально покрылись толстым слоем пыли, время от времени панические вопли непроизвольно срывались с их уст. Наконец Рэндальф, бежавший из последних сил, остановился, согнулся пополам и стал хватать ртом воздух.

– Но ведь оставалось совсем немножко! – с упреком сказала Вероника, изящно присаживаясь Рэндальфу чуть пониже спины.

– Это точно! – подтвердил Норберт, с топотом подбегая к ним.

– Все было так…

– Ах, Вероника, заткнись! – нетерпеливо попросил ее Рэндальф; он все еще не мог отдышаться. Потом с трудом разогнул спину и покачал головой. – Это же нечто совершенно небывалое! Я в жизни не видел БОЛЕЕ разъяренного людоеда! И он, должно быть, просто растерялся, увидев, как наш славный герой-воитель…

– Какой герой-воитель? – спросила Вероника.

– Как какой? Джо, конечно! Эй, Джо! – окликнул его Рэндальф. – Джо… Ох, только не это! Где же он?

– Джо! – крикнул Норберт. – Где ты, Джо? Джо, отзовись!

– Кричите, кричите! Хоть во все горло! Эх, Рэндальф! – презрительно глянула на волшебника Вероника. – Стоило тебе почуять беду, как ты махнул хвостом и был таков! А мальчика бросил на растерзание этому чудовищу!

– Но он ведь бежал буквально за мной по пятам! – оправдывался Рэндальф, беспомощно озираясь вокруг. – И я точно помню, что отдал приказ бежать. Не моя вина, что он меня не услышал. Должно быть, Боевой Колпак Сарказма ему на уши съехал…

– Теперь пропал наш Джо! – причитал Норберт. – И Генри тоже!

– Ну что ж, весьма типичная судьба для героя-воителя, вызванного Рэндальфом! – заявила Вероника. – В итоге все происходит примерно так же, как с Квентином Кондитером!

– Мы непременно должны вернуться, – твердил Норберт, заливаясь слезами.

– Во-первых, не будем спешить, – нервно перебил его Рэндальф. – Вы видели, как настроен этот людоед? Он ведь смеялся! Кроме того, хорошо бы хоть немного улеглась эта пыль… А через недельку-другую можно было бы попробовать…

– Между прочим, – гневно прервала его Вероника, – это ведь ты привел парнишку сюда, на Людоедские Холмы! Ты не имеешь права бросить его одного в беде! Ты же себе этого никогда не простишь, Рэндальф!

Рэндальф внимательно рассматривал ногти на руках.

– Ну, в общем, мне уже не по себе…. Не мучай меня, Вероника! Мы все виноваты! Но если рассуждать здраво…

– Бедный Джо! Бедный Генри! – завывал Норберт. – И бедный дорогой Квентин! У-у-у!

– «Верь мне, я ведь волшебник» – вот что ты ему твердил! – безжалостно продолжала Вероника. – И он тебе верил! Джо Варвар верил тебе, а как ты отплатил ему за доверие? Бросил на съедение людоеду! – Она укоризненно щелкнула клювом. – Ты нас опозорил! Ты ведешь себя отвратительно, и, если мы немедленно не отправимся назад, я от тебя уйду!

– О, пожалуйста, господин мой, пожалуйста! – Норберт зарыдал еще громче. – Давай вернемся и проверим: вдруг есть еще надежда…

Рэндальф вздохнул.

– Ну хорошо, – сказал он. – Ваша взяла! А я, к сожалению, слишком мягкосердечен! Порою я прямо-таки сам себе враг… Ладно, пошли! И давайте поскорее покончим с этим. Следуйте за мной, не отставайте. – Он повернулся и, подобрав свой плащ, решительно двинулся в обратную сторону.

Из осторожности они старались ступать практически в собственные следы, хорошо видимые в пыли, а Вероника, усевшись на самый верх остроконечной шляпы волшебника, внимательно следила за тем, что впереди.

– По-моему, мы уже совсем близко, – вскоре сообщила она и махнула крылом. – Взгляните на эти гигантские отпечатки ног! Да и пыль здесь вся перемешана…

Рэндальф грустно кивнул. Норберт опять заныл.

– Ш-ш-ш! – зашипел на него Рэндальф, прижимая палец к губам. – Ты ведь не хочешь…

– Ох, нет! Только не это! – однако же взвыл Норберт, указывая на погнутый металлический предмет. – Вы посмотрите!

Увы! В пыли валялся скрученный спиралью Трезубец Хитрости. Рэндальф поднял его и содрогнулся.

– И вон там, смотрите! – крикнула Вероника и приземлилась прямо на покрытые пылью Поножи Могущества.

Норберт захлебывался от слез.

– Ах, Джо! – причитал он, в отчаянии прижимая к груди высокий резиновый сапог, должно быть, свалившийся с ноги несчастного «героя-воителя». – Это, наверное, когда людоед… его… – Норберт выпрямился, озираясь в поисках хоть каких-то следов своего друга и последнего героя-воителя Чвокой Шмари. Но кроме огромных следов Энгельберта Необъятного, что вели на вершину холма и скрывались за ним, больше ничего в пыли видно не было. – ДЖО! – рыдал Норберт. – ДЖО!

Его отчаянный призыв эхом разносился по бесплодным холмам и затихал вдали, не получая ответа.

– ДЖО!

Вероника взлетела ему на плечо.

– Вряд ли Джо может тебя услышать, – мягко сказала она.

– Никогда нельзя знать наверняка, – возразил Норберт, и в его скорбном голосе послышались нотки надежды. – Если меня хоть чему-то и научил мой двоюродный прадед Ларри Неудачник, так это тому, что никогда нельзя терять надежду. «Всегда какой-нибудь выход да подвернется!» – так говорил он, пока его, увы, не сожрал дракон.

– Боюсь, на сей раз уже ПОДВЕРНУЛОСЬ, – тихо промолвил Рэндальф и протянул Норберту плоский дискообразный предмет тускло-серебристого цвета.

– А… это еще что такое? – И Норберт весь задрожал.

Рэндальф указал ему на согнутую черную ручку, торчавшую с одной стороны, и прошептал:

– По-моему, Боевой Колпак Сарказма…

– Нет!.. – задохнулся Норберт. – Не может быть! Неужели ты хочешь сказать, что…

– Как справедливо заметил твой приятель О’Грабили, которого ты упорно называешь Кралли, – с упреком глянула на Рэндальфа Вероника, – «что заплатил, то и получил»! – Она возмущенно поцокала клювом. – Неужели тебе не жаль мальчика, толстокожий?

– Нет, ЭТО никак не может быть его шлемом, – бормотал Норберт, ощупывая и осматривая смятую в лепешку кастрюлю. – Ну, скажите, прошу вас, ведь не может?

– Боюсь, что может, Норберт. И, по-моему, это как раз и есть его БЫВШИЙ шлем, – сказал Рэндальф и покачал головой. – Совершенно плоский! Можно сказать, даже более плоский, чем взорвавшаяся газовая лягушка…

– Прекрати! – взвыл Норберт и ладонями закрыл уши. – Прекрати! Прекрати! Прекрати!

– Ну-ну, Норберт, – Рэндальф ласково потрепал людоеда по плечу, – все хорошо, все в порядке.

– Нет, все НЕ хорошо и все НЕ в порядке! – вдруг рассвирепел Норберт. – Ничуть не в порядке! Сперва Квентин! Теперь Джо! – Он вытащил из кармана грязный носовой платок и громко высморкался. – Я так больше не могу!

Вероника покружилась над Рэндальфом и пронзительно крикнула:

– И виноват во всем ты! Я сразу сказала, что Джо для таких дел не годится. Нашел героя-воителя, тоже мне!

– Но он действительно настоящий герой! – запротестовал Рэндальф. – И я призвал его с помощью…

– Ты и Квентина с помощью этого заклятия призвал! – прервала его Вероника. – И вспомни, что с ним стало?

– Ой-ой-ой! – снова запричитал Норберт.

– Норберт, немедленно успокойся! – велел людоеду Рэндальф. – Ничего, мы попробуем вызвать другого героя-воителя, еще лучше прежних…

– ОЙ-ОЙ-ОЙ!

– Третий раз счастливый, да? – ядовито заметила Вероника. – Черт возьми, Рэндальф! Ты порой бываешь совершенно бесчувственным. Почему бы тебе, кстати, не прихватить с собой и дурацкий трезубец, и сплющенную кастрюлю? – противным голосом предложила она. – Возможно, О’Грабили возместит тебе убытки!

– Да? А это идея… – задумчиво промолвил Рэндальф.

– Ой-ей-ей-ей-ей! – Норберт даже ногами затопал.

– Но идея плохая! – торопливо прибавил волшебник. – Разумеется, я и не мечтал…

– И правильно делал, – заметила Вероника. – О’Грабили никогда тебе ни гроша назад не вернет!

– Вероника! – резко воскликнул Рэндальф. – Я тебе просто удивляюсь. А ты, Норберт, ее не слушай!

– И все же, что нам теперь делать, господин мой! – плачущим голосом спросил Норберт.

– Ну, здесь-то нам оставаться никак нельзя, – сказал Рэндальф. – И мне совсем не хочется возвращаться к Рогатому Барону с пустыми руками. Если мы сообщим ему, что не только не уничтожили людоеда-буяна, но и потеряли героя-воителя… – Норберт тут же снова начал сморкаться и всхлипывать. – Перестань, Норберт!.. В общем, страшно даже представить себе, как он будет… огорчен!

* * *

– Я чрезвычайно огорчен! – воскликнул Рогатый Барон, меряя шагами огромный зал. – О, как я несчастен! – Похоже, он очень старался привести себя в соответствующее моменту настроение.

Во-первых, его весь день донимала Ингрид, требуя свои драгоценные поющие шторы, – а он, между прочим, ни словечка не получил от О’Грабили с тех пор, как вручил ему целый кошель серебряных монет! Во-вторых, ему осточертели бесконечные жалобщики – гоблины, эльфы и тролли, – которые сетовали на то, что кто-то вытаптывает их посевы, уносит тростниковые крыши с домов и выжимает овец как лимоны. И все они задавали один и тот же вопрос: что он, Рогатый Барон и правитель Чвокой Шмари, намерен с этим злом делать?

– Я уже предпринял все возможные меры, – повторял барон в ответ на их жалобы, – и в настоящий момент как раз знаменитый волшебник вместе с героем-воителем, прекрасно владеющим всеми искусствами боя, находятся в пути, намереваясь дать отпор отвратительному людоеду-разбойнику.

Но даже сам барон отлично понимал, сколь неубедительно звучат его слова.

– Рэндальф Мудрый, как же! – ворчал он про себя. – Да мои подштанники куда мудрее!

Он в десятый раз за последние десять минут посмотрел на часы и в десятый раз подошел к окну.

– Ах, как невыносимо ждать! – простонал он. – Главная беда собственного могущества и значимости в том, что полжизни ждешь, пока твои приказы выполнят другие!

– УОЛ-ТЕР!

Пронзительный голос Ингрид вспорол воздух, как тупой ржавый нож. Рогатый Барон даже зубами заскрежетал. Потом закрыл глаза и медленно сосчитал до десяти. На какое-то мгновение ему удалось даже совершенно позабыть о своей жене, что, однако, всегда называлось с его стороны неразумным.

– УОЛТЕР! – завизжала она. Хрустальные канделябры откликнулись тихим звоном. – Ты меня слышишь?

– Девять… десять. – Рогатый Барон открыл глаза. – Отлично, отлично слышу, мой сладенький блинчик! – откликнулся он.

– Нечего называть меня «сладеньким блинчиком», – крикнула Ингрид. – Где мои поющие шторы? Ну, говори! Где они, Уолтер?

– Я сделал все, что нужно, – уверенно сказал Рогатый Барон, – и жду, что их доставят буквально с минуты на минуту.

– То же самое ты говорил час назад! – возмущенно заявила Ингрид. – Но пока что являются только жалобщики, у которых искалечили несчастных овец!

– Потерпи еще совсем немножко, дорогая! – ласково попросил барон.

– Ох, не ври, Уолтер! – И в тихом голосе Ингрид послышалась нескрываемая угроза. – Помнишь, что было, когда я в последний раз поймала тебя на лжи?

– Еще бы! – И Рогатый Барон нежно пригладил несколько растрепавшиеся усы, с которых уже почти сошла зеленая краска.

– Учти, в следующий раз я вылью на тебя всю бутылку! – пообещала Ингрид.

Взгляд Рогатого Барона стал твердым как сталь.

– Ну, О’Грабили, если вздумаешь меня провести, то уж для тебя в моих донжонах найдется преотличное местечко – рядом с Рэндальфом! – процедил он сквозь зубы.

– Уолтер!

– И темницу я выберу самую тесную, без окон!..

– УОЛТЕР!

– И собственноручно отберу двадцать розовых смердунов – тебе для компании!

– Там кто-то стучится, Уолтер! Неужели ВСЕ должна делать я одна?

– А еще тебя будет регулярно посещать баронесса! – Последнюю угрозу Рогатый Барон пробормотал уже совершенно неслышно, направляясь к дверям. – Я уже открываю, моя прелесть!

– Ну, наконец-то! – ехидно заметила сверху Ингрид. – И ради твоего же блага, Уолтер, пусть это будут все-таки поющие шторы! Меня уже тошнит от бесконечных разговоров о выжатых как лимон овцах! Я хочу, чтобы меня нежно баюкали, Уолтер. Я хочу, чтобы меня утешали…

– Да убаюкают тебя, убаюкают, хворост мой сахарный, – проворчал барон и открыл дверь.

На верхней ступеньке крыльца стоял маленький и хрупкий эльф в полосатой одежонке и с дурацким пером на шляпе.

– Я гонец из Гоблинтауна! – сообщил он. – Принес вам привет от мистера О’Грабили.

– А какого-нибудь пакета вместе с приветом ты не принес? – с надеждой спросил Рогатый Барон.

– Нет, только привет и устное послание, – сказал эльф, потупившись и сокрушенно качая головой.

Рогатый Барон закатил глаза.

– Ну, и каково же это послание? – спросил он.

Эльф тяжело вздохнул, откашлялся и начал довольно громко:

– «Скитаясь по Чвокой Шмари, я, господин О’Грабили из Гоблинтауна, сумел раздобыть штуку волшебной материи, из которой в данный момент шьют поющие шторы – такие, каких никто и никогда еще не видывал прежде!»

– Слава богу! – пробормотал Рогатый Барон.

– «Однако же…» – продолжал эльф.

Рогатый Барон поднял руку.

– Что «однако же»? – сказал он. – Мне даже слышать эти слова противно.

– В таком случае я могу сразу перейти к «желаю тебе, господин мой, всего наилучшего», – предложил эльф-гонец.

– А в послании ничего не говорится о том, когда поющие шторы будут готовы? – спросил Рогатый Барон.

– Говорится, но как раз в той части послания, которая начинается с «однако же», – отвечал эльф.

Рогатый Барон с отвращением поцокал языком, отлично слыша, как со все возрастающим нетерпением топает Ингрид у него над головой.

– Хорошо, – вздохнул он. – Тогда начинай с «однако же» и далее по порядку.

– «Однако же возникли непредвиденные обстоятельства, а потому для изготовления поющих штор потребуется несколько больше времени, чем я рассчитывал. И тем не менее я постараюсь вручить их баронессе, возможно, уже завтра, самое позднее к пятичасовому чаю…»

– Завтра к пяти? Да еще «возможно»? – Рогатый Барон прямо-таки задыхался от негодования, но эльф продолжал как ни в чем не бывало:

– «Магазин господина О’Грабили также пользуется случаем, чтобы принести уважаемому заказчику свои извинения за все причиненные неудобства…»

– Все! Да он и о половине «причиненных мне неудобств» понятия не имеет! – фыркнул Рогатый Барон. – Ну и как прикажешь мне теперь объяснить все это баронессе? – Он сокрушенно покачал головой. – Ты закончил?

Гонец кивнул и протянул руку:

– Вам только нужно уплатить за доставку послания: три медных гроша.

– Что? – удивился Рогатый Барон. – Ты хочешь сказать, что О’Грабили послал гонца, не купив почтовую марку?

– Ах да! – воскликнул эльф. – Я и забыл, извините. Марка у меня есть, и ее стоимость можно вычесть из моего окончательного гонорара. Это уж как договоримся.

– Из окончательного гонорара? – вскричал Рогатый Барон. – Договоримся? Сейчас я с тобой договорюсь! Этот О’Грабили у меня мигом очутится в донжоне в обществе двадцати розовых смердунов и одного никудышного волшебника! С него, я думаю, будет вполне достаточно.

– Значит, именно это мне и передать в ответ? – спросил эльф-гонец.

– Да я!.. – Рогатый Барон смутился, нахмурился и погладил подбородок. – Нет, конечно, – решительно сказал он.

– Нет?

– Нет, – подтвердил Рогатый Барон. – Передай О’Грабили благодарность за труды и скажи, что я с нетерпением жду его прибытия…

– УОЛТЕР! – донеслось сверху.

– ОЧЕНЬ СКОРОГО прибытия! – прибавил барон.

– Ладно, – сказал эльф-гонец, – хотя мне лично больше понравилось то послание, в котором говорилось о розовых смердунах. – И он снова выразительным жестом протянул барону раскрытую ладонь.

Рогатый Барон вздохнул и обронил в эту ладонь три медных гроша. Эльф-гонец извлек из кармана почтовую марку, облизал ее и прилепил себе на лоб. Затем повернулся, скатился по лестнице вниз и мгновенно исчез из виду. На секунду Рогатый Барон вдруг вообразил себя таким вот эльфом-гонцом, который носится себе по белу свету, ни о чем не заботясь…

– УОЛ-ТЕР!

Неосторожные видения барона тут же умчались прочь. Он закрыл за эльфом дверь и откликнулся на призыв супруги:

– Да, моя радость?

– Это были мои шторы?

– Не совсем, – уклончиво ответил Рогатый Барон.

– Что значит «не совсем»?

– Это было известие о твоих шторах, прелесть моя, – пояснил Барон. – Возникла небольшая заминка с их изготовлением…

– ЗАМИНКА? – переспросила Ингрид. – Я терпеть не могу слово – «заминка», ты же прекрасно знаешь!

– Знаю, моя голубка, – кротко промолвил барон, тщетно пытаясь ее успокоить. – Но тем не менее возникли непредвиденные обстоятельства… Ты же знаешь, как это бывает! О’Грабили обещает доставить шторы завтра к пяти.

– ЗАВТРА! – взвизгнула Ингрид. – Но, скажи на милость, как же мне провести сегодняшнюю ночь? Я же глаз не сомкну! А тебе лучше других известно, какой я могу быть, если не высплюсь…

– О да, еще бы! – устало сказал Рогатый Барон.

– Ах, я буду такой отвратительно ворчливой, Уолтер, что ты меня просто не узнаешь! – пообещала она.

– Надеюсь, все-таки узнаю, – буркнул он себе под нос. – Послушай, Ингрид, – громко крикнул он, задрав голову, – ты же должна понимать, что такие вещи не делаются впопыхах. Ты только представь себе: поющие шторы! Да еще сшитые в полном соответствии с модой и из самой лучшей волшебной материи! Да к тому же украшенные бахромой и магическими блестками! Их шьют вручную самые умелые эльфы-портные. Прошу тебя, потерпи! Подожди еще совсем немного, и шторы действительно доставят сюда, поверь моему слову…

– ЕСЛИ доставят! – выкрикнула Ингрид, и весь замок вздрогнул, так громко она захлопнула дверь своей спальни, где вскоре вновь возобновились шарканье ног и приглушенные рыдания.

Рогатый Барон только головой покачал.

– Это все твоя вина, О’Грабили! – сказал он. – Ну какого черта тебе понадобилось помещать проклятое объявление насчет распроклятых поющих штор в своем проклятом каталоге, если на самом деле у тебя их не было ни в магазине, ни на складе и нужно было искать их по всей Чвокой Шмари? Черт меня побери, но так дела не делаются! – Барон злобно прищурился. – Да, О’Грабили, ты очень огорчил меня и мою дорогую Ингрид! А когда я так огорчен…

* * *

– Рогатый Барон будет очень доволен! – воскликнул О’Грабили.

– Это ты уже говорил, – проворчал гоблин-портной, вдевая нитку в своего «швейного» эльфа. – Два раза.

– Но он действительно страшно обрадуется! И мне просто не терпится поскорее увидеть его счастливое лицо…

– Ла, ла, ла! – пропела ткань.

Портной взял в руки огромные блестящие ножницы и, разложив материю на столе для кройки, стал разрезать ее пополам.

– Ла-ла… Ой-ой-ой!

– Немедленно прекрати! – разозлился гоблин и, с грохотом швырнув ножницы на стол, повернулся к О’Грабили. – Нет, ты слышишь? Как только я пытаюсь разрезать ее пополам, она устраивает мне концерт! И эта дрянь отлично умеет добиваться своего! Так я еще долго буду с ней возиться. Кстати, ты уверен, что тебе эти шторы необходимы? Я бы для тебя отличные жалюзи мог сделать!