Текст книги "В тёмном костре рябин"

– Спать будешь на верху, – говорила она, – Потому что я боюсь высоты.

– А я боюсь потерять тебя, – произнёс он, вставая рядом с Катей.

Катя обернулась, простынь выпала из её рук на пол. Миша, всегда радостно и шумно бросающийся к нему на шею при каждой встрече, тоже обескураженно смотрел на него.

– Матвей… Как ты здесь… – Катя не договорила, прижалась к его груди, закрыла глаза. Он обхватил её руками, прислонился щекой к её макушке.

– Да никуда я тебя не отпущу, беглянка маленькая, – произнёс он, затем чуть отстранил от себя девушку и прижал к себе Мишу.

– Я знал, что ты нас найдёшь! – счастливо рассмеялся мальчик, – Мы вместе поедем, да? Это так здорово!

– Да, Миха, здорово. А теперь вот что. Мне с твоей мамой надо поговорить. Мы ненадолго уйдём, а ты смотри за вещами. Вот видишь, я тебе свой рюкзак оставляю. Чтобы всё в порядке было, когда мы вернёмся.

– Да понял, – отозвался мальчик, устраиваясь возле окна, – Идите!

Матвей поднял упавшую простынь, положил её на полку, затем взял Катю под локоток и повёл за собой в конец вагона. Она шла за ним и ничего не спрашивала. Какая разница, куда он её ведёт и что скажет. Да пусть злится, сколько хочет! Главное, он рядом! Матвей завёл девушку в тамбур, где уже было накурено, и закрыл дверь, стремительным нетерпеливым движением прижал Катю спиной к стене, обнял, начал ласкать её горячими ладонями. Катя от неожиданности не сопротивлялась, а когда опомнилась, то вдруг с удивлением осознала, как ей приятны его прикосновения. От его жадных рук её тело вздрагивало и горело огнём, сердце выпрыгивало из груди, голова кружилась, а мысли все были только об одном – Боже, как хорошо! Его губы обжигали её шею, его шумное прерывистое дыхание заставляло её так же шумно дышать в ответ.

– Моя… – говорил он, – Наконец-то, моя. Только моя.

Он развернул её к себе спиной, его ладони накрыли её грудь. Движения Матвея были жадными, даже грубыми, но Катя и не думала сопротивляться, она почувствовала возбуждение сразу же, как к ней прикоснулся этот мужчина. Вдруг дверь в тамбур открылась, и какой-то пассажир уже хотел войти, но увидев их, смутился. И в этот момент Катя осознала, что если бы Матвей сейчас овладел ею здесь, ей бы не стало стыдно. До того ей не хотелось никуда из его объятий… Матвей даже из рук её не выпустил.

– Не мешай, потом зайдёшь, – проговорил он, и мужчина, усмехнувшись, вышел и закрыл дверь. И вот его руки уже под подолом её платья, он прикоснулся губами к её уху и насмешливо сказал, уже более спокойно, – И не надейся, Катруся, здесь между нами ничего не произойдёт. Как бы тебе не хотелось. Подождём до дому.

– А где наш дом? – задыхаясь, спросила Катя, нисколько не обидевшись на его насмешливый тон.

– Где-нибудь найдём, Катруся, найдём… – прошептал он ей в самое ушко, а его рука задрала подол её платья, обнажая её левую ногу. И в этот момент Катя почувствовала, как резко напряглось его тело, как в нём мгновенно произошла резкая перемена. Она поймала его застывший взгляд и посмотрела на свою коленку, исцарапанную в кровь. Его голос прозвучал со злобой, – Это он сделал? Ты поэтому сбежала, Катя?

Матвей стремительно задрал подол её платья и посмотрел на её ноги. Обе коленки в кровоподтёках, на бёдрах тёмные синяки.

– Убью… – произнёс он сквозь зубы, – Убью его.

– Нет! – Катя вздрогнула, отшатнулась, – Не надо! Я сама… Я сама позволила ему… Он хотел увезти Мишу в город.

Она не договорила, расплакалась, а Матвей осторожно прижал её к себе, стал успокаивать.

– Прости меня. Забудь, – наконец произнёс он, – Больше не тронет. Никто не тронет. А сейчас вернёмся к Михе.

Он помог ей поправить платье, вывел из тамбура, а когда они оказались в своём купе, начал по-хозяйски расправлять постели, принёс три кружки чаю, познакомился с соседями. Катя помалкивала, она не могла отойти от потрясения. И к счастью не могла привыкнуть. Ведь счастье может ошарашить не меньше, чем беда. Она наблюдала, как Матвей открыл банку тушёнки, нарезал хлеба, как Миха намазывал тушёнку на хлеб и пил чай, что-то распрашивал, что-то расказывал, полный впечатлениями от своей первой поездки на поезде. Наконец, когда все улеглись спать, а Миха с удовольствием забрался на верхнюю полку, Катя опомнилась.

– А где твоё место, Матвей? – спросила она.

– В одиннадцатом вагоне, верхняя боковая полка, – спокойно ответил он, – Мне сейчас уйти, Катя?

– Нет! – девушка испуганно схватила его за руку, – Не уходи!

– Хорошо, тогда посидим, поговорим, – он устроился возле окна, обняв Катю за плечи и уложив её к себе на колени. Катя смотрела в окно, за которым мелькали огни каких-то станций, и наслаждалась счастьем. Она не думала о том, что где-то придётся выходить. И теперь уже не было разницы, где это делать. Хоть до самого Владивостока ехать можно. Чем дальше, тем лучше. И хорошо, что на край света. На соседней полке спала пожилая женщина, её сон был ровным, глубоким. Так спят только счастливые люди. А вот её муж на верхней полке не спит, прислонился лбом к стеклу и что-то пытается там разглядеть в тёмном ночном окне.

– Да, я сбежала, – призналась, наконец, Катя.

– Знаю. Я этого давно ждал. И теперь не бойся, мы вместе что-нибудь придумаем. Посмотри, Катенька, какая большая наша страна, мы уедем далеко, где-нибудь найдём себе место.

– Мне так страшно было садиться в этот поезд, – пожаловалась Катя.

– Знаю. А мне страшно было потерять тебя. Как только Вика позвонила, с ума начал сходить, метался и метался.

– Так всё-таки Вика… – улыбнулась девушка, удобнее устраиваясь на его груди, – Она обещала меня не выдать.

– Ты, наверно, устала, спать хочешь? Ложись, а я тут посижу.

– Нет! – испуганно произнесла Катя, – Не отпускай меня…

Так они и просидели долго-долго, вслушиваясь в стук колёс, и ощущая тепло друг друга. И уже когда Катины глаза начали слипаться, она почувствовала, как Матвей осторожно улаживает её и накрывает одеялом.

– Не уходи! – взметнулась она, и сон как рукой сняло. Он понял, лёг рядом на узкую полку, прижался к ней, и она обвила его руками, спрятала лицо на его груди, произнесла неожиданно, как в ледяную воду прыгнула, – Я тебя давно люблю.

– Если бы я это знал, ни за что не оставил бы там с ним. Зачем ты молчала, Катенька? – с упрёком произнёс он и прижался к её холодному лбу горячими губами, а она не ответила на вопрос, тогда Матвей продолжил, – Хотя я сам виноват… Злился, ревновал как сумасшедший, отпугивал тебя. Не мог иначе… Мне же так больно было…

– Я такая глупая! Зачем я нужна тебе такая глупая?

– Вот такая и нужна… Вся как есть. И вся моя, – она почувствовала, как он улыбается, прикасаясь губами к её волосам.

А колёса стучали, вогон покачивало, и поезд мчался на восток, туда, где зарождается новый день.

Пролог. На другом краю земли

А он от неё тает,

Как снег от лучей нежных.

И всё, что о ней знает,

Что чувства её безбрежны…

За прошлым закрыв двери,

Он с нею не будет строже.

Он просто в неё верит,

Она, в него, кстати, тоже…

Пусть даже осудят люди…

Едва ль это их встревожит.

Он просто её любит,

Она его, кстати, тоже…

Ирина Самарина «Кстати»

Кате казалось, что она никогда не была так счастлива, как сейчас. Даже в детстве в ожидании подарка к Новому году она не чувствовала и половины того волнительного восторга, который захватил её сейчас. Поезд вёз их через всю Россию, мелькали города, большие, как Пермь, Екатеринбург и Новосибирск, и маленькие – Барабинск, Тайшет, Нижнеудинск, Тулун, проносились мимо селения и полустанки. И чем дальше ехали на восток, тем становилось холоднее. Даже природа за окном менялась – плакучие развесистые берёзы сменились тонкими берёзками, высокие могучие сосны исчезли, уступив место более низким лиственницам и низким сосёнкам. Но Катю не тревожило ничего, ей нравилось всё – долго зачарованно смотреть в окно на мелькающие пейзажи, пить чай с высоких стаканов, которые приносила проводница. Девушке нравилось лежать на верхней полке и читать книжку, которую для неё купил Матвей в одном из привокзальных киосков на станции. Матвей и Миша шумно играли в карты, устроившись на нижней полке. На больших станциях они все вместе гуляли по перрону, покупали в киосках еду и кроссворды, рассматривали здание вокзала. Матвей легко сходился с людьми, перезнакомился практически со всеми пассажирами вагона и знал, кто куда едет. И уже на четвёртый день их спонтанного путешествия стала известна конечная цель их поездки.

Через три дня проезжали Байкал. Это легендарное озеро поразило путешественников своим великолепием. Они не отходили от окна, пока железнодорожное полотно шло по берегу озера, огибая его. Но после Байкала пейзаж изменился – унылые забайкальские степи тянулись бесконечно, навевая тоску, уныние и скуку. Глазу не за что было зацепиться, только бескрайний горизонт и пожухлая трава. У Кати начала подниматься тревога, она стала чаще задумываться о бесцельности этой поездки, глядя в окно на унылую степь, где только маленькая грязная речка тянулась вдоль железнодорожного полотна. В Чите в их вагон села шумная группа разновозрастных мужчин, впрочем, одетых почти одинаково – в тёмные рабочие куртки и тёмно-синие брюки. Проводница, проверяя билеты, устало вздохнула:

– Вахта. Теперь покоя не жди до самой Амурской области, а то и до Хабаровского Края.

С этими парнями и познакомился Матвей, когда пошёл в тамбур покурить, а вернувшись, отозвал Катю из купе в коридор, сказал ей тихо:

– Катенька, через день выходим вместе с ними.

Катя распахнула глаза, в которых промелькнул одновременно испуг и любопытство.

– А куда они едут?

– Вот иди сюда, – парень подвёл Катю к купе проводника, где на двери висело расписание станций, провёл пальцем сверху вниз по списку, – Видишь, Катюш, вот здесь уже нет крупных городов, начиная от Читы и до Хабаровска. Выйдем вот на этой станции.

– А что там? – с замиранием сердца спросила Катя.

– Там – ничего. Просто дальше поедем автобусом на север, где нет железнодорожной ветки. Доберёмся до Олёкмы, там прииск. Видела среди этих парней бородатого дядьку? Он главный механик на прииске. Когда он узнал, что мы едем, куда глаза глядят, то предложил мне присоедениться к ним. Я, правда, предупредил, что управлял хлебоуборочным комбайном, а он сказал – нормально, бульдозеристом будешь.

– А жить где? – спросила Катя, тревожно вглядываясь в незнакомое название станции в списке, ведя пальчиком вниз.

– Там общежитие есть. Они же тоже на сезон едут.

– Сезон уже, наверно, заканчивается, – предположила Катя, – Скоро осень.

– Сезон – да, а в гараже технику будут ремонтировать и подготавливать.

– Если ты так решил, Матвей, тогда выходим здесь, – пальчик Кати достиг названия станции и замер, – Только скоро зима, а зимних вещей у нас нет. Это же север! Я всю жизнь прожила на юге.

Матвей рассмеялся, пригладил выбившуюся прядку волос за ушко девушки и произнёс:

– Ты так говоришь, Катерина, как будто бабушка восьмидесятилетняя! Ничего, продюжим!

С появлением конкретной цели Катя вдруг успокоилась. Через день вышли на небольшой станции, а уже к вечеру добрались до прииска, где их приютили временно в небольшом вагончике. Катя собиралась уже как-то обустроить их временное жильё на следующий день, но в тот же вечер каким-то образом весь посёлок узнал, что приехала учительница. И уже на следующее утро начальник прииска вызвал Катю к себе. В просторном, отделанном деревом кабинете Катя растерялась, но черноусый невысокий и уже лысеющий мужчина приветливо представился:

– Пётр Васильевич, – и сразу же поинтересовался, – Работать к нам приехали? Это правильно! Вас сам бог нам послал, не иначе! Вы только представьте себе, Катерина Евгеньевна, учебный год начался, четверть первая подходит к концу, а моя внучка Валюша больше дома сидит, чем учится. Учителя так и не нашли! Кто её класс возьмёт, тот и учит – то математичка, то физрук, то географичка. Ну что это за дело?! А то вообще, районный семинар, учителя разъехались, первый класс отправили домой на несколько дней – учить некому. Я уже с Ксенией Андреевной связался, это директор нашей школы, так она обрадовалась, сразу попросила – распорядись, говорит, Пётр Васильевич, насчёт машины и шофёра выдели, вези учительницу сразу ко мне, пусть сегодня же на работу выходит.

– Как сегодня? – опешила Катя и взглянула на большие настенные часы, циферблат которых показывал без десяти восемь утра.

– Сейчас, – подтвердил начальник, – Катерина Евгеньевна, дети ждут, Андреевна ждёт, шофёр ждёт. Поехали!

Вот так, сумбурно и без подготовки начался рабочий день Кати – в небольшой деревянной школе среди таёжного посёлка, среди незнакомых людей. Через несколько дней новой учительнице выделили квартиру в ведомственном доме на две семьи. Дом деревянный с печным отоплением, с небольшим двориком и огородом понравился Кате.

– Всё равно нужно приобрести своё жильё, – решил Матвей, – Иначе получается, что в этом доме мы можем жить, только пока ты работаешь в школе. Нам это не подходит, мы не должны зависеть от таких обстоятельств. Этот дом – только временное решение проблемы.

Катя была согласна, но всё равно очень довольна новым жилищем. Своё место – впервые в её жизни – где она сама хозяйка, где она может делать всё так, как хочет сама, а не чтобы угодить тётке или свекрови. Теперь Матвею приходилось вставать раньше, чтобы уехать на прииск, куда каждое утро рабочих отвозил вахтовый автобус. А Кате до работы было рукой подать. Когда она вела уроки, ей нравилось подходить к большому окну в деревянной раме и смотреть на сельскую улицу, где через дорогу виднелись огороды.

Скоро выпал первый снег, для Кати удивительно рано – в начале октября, когда дома (откуда они приехали в этот посёлок) ещё багрели ягоды рябин и цвели осенние цветы. Здесь, в таёжном посёлке, ветви деревьев стояли уже голые, листья все облетели, цветы побиты морозом. Суровый северный край. Но в сердце не было холода, в нём, вопреки всем метеоусловиям, поселилась весна. Катя и представить не могла, что с мужчиной ей может быть так хорошо. Она всё ещё испытывала тревожный страх, когда Матвей сказал:

– Тебе не будет больно, Катенька. Со мной – не будет.

И Катя опять удивилась реакции своего тела. Она, всегда такая сдержанная, холодная и бесчувственная в постели с Олегом, выгибалась как кошка и бесстыдно стонала в руках Матвея. Каждое его прикосновение огнём обжигало, от поцелуев кружилась голова, и опухали губы. Горячее тепло волной разливалось по телу, так что на груди, шее и щеках появлялись красные пятна, а вся она дрожала до кончиков пальцев ног. Иногда она даже теряла на какой-то миг сознание, и Кате казалось, что её душа летит в волшебную даль. Это было потрясающе. И так потрясающе было каждую ночь с любимым мужчиной. Катя себя не узнавала, она и предположить не могла, что в ней скрыта такая чувственность. При любой возможности молодые люди уединялись и никак не могли насытиться друг другом. И ей это безумно нравилось! Ей это нравилось как развратной маленькой шлюшке. Она так и призналась в этом Матвею, а он посмотрел на неё шальным взглядом и довольно рассмеялся. А когда она смутилась, обнял и прошептал в самое ушко:

– Катенька… будь шлюшкой для меня… Для меня одного!

Катя почувствовала, как его руки нетерпеливо раздевают её, а она уже была готова принять его даже без предварительных ласк. Утром она стыдливо отводила глаза, щёчки вспыхивали ярким румянцем от смущения, а душа радостно выпрыгивала из груди.

Катя даже не сразу заметила, что обычных женских недомоганий не было уже как три месяца. Молодая женщина, испугавшись, что больна, поспешила на приём к гинекологу.

– Чего ты удивляешься? – поверх очков усмехнулась пожилая врачиха, сразу перейдя с юной пациенткой на ты, – Девочка, ты уже на тринадцатой неделе беременности.

– Не может быть… – потрясённо прошептала Катя, резко встряхнула плечами, – Этого не может быть! Мне ставили бесплодие…

– Такое бывает, – снисходительно улыбнулась докторша, – Вот меняет женщина полового партнёра, начинает испытывать оргазмы и, пожалуйста,… беременность!

– Но я же… Я могу родить?! – Катя недоверчиво смотрит на пожилую докторшу и всё ещё не верит ей.

– А куда ты, милая, денешься? – весело засмеялась врачиха, а затем уже серьёзно пояснила, – Да ты не переживай. Родишь сама, твой ребёночек не будет крупным, он приспособится к твоей маленькой комплекции. Беременность твою я сама вести буду. У меня уже рожала тринадцатилетняя девочка, ещё меньше тебя в размере. Но ничего, родила сама. Правда, потом от ребёночка отказалась, – вздохнула осуждающе женщина и по-деловому продолжила, – Ко мне на приём будешь приходить раз в неделю. Я сейчас напишу направление на анализы. И, главное, не переживай. Я и роды у тебя сама приму. Конечно, можно кесарево, но я уверена, ты сама родить сможешь. А я в своих прогнозах никогда не ошибаюсь.

Когда Катя сообщила о результате визита к врачу, Матвей тревожно посмотрел девушке в глаза, взял её за руку, непроизвольно сжал и неожиданно произнёс:

– Теперь шесть месяцев я буду сходить с ума. Я боюсь, Катенька.

– Доктор сказала, всё будет хорошо, – Катя поспешила успокоить Матвея.

– Она может говорить, что угодно. А я буду бояться за тебя все эти шесть месяцев, – последовал его ответ.

Вика узнавала все сельские новости в очереди за хлебом. И в этот раз сосед Васиевских дядя Слава Переселенко делился событиями:

– У Олега-то Васиевского большую недостачу обнаружили, сняли с начальников. Теперь долг на нём висит большой.

Вика отмахнулась от дяди Славы, слушать про своего бывшего любовника ей было не интересно. Пусть хоть всему посёлку будет должен. Ей то что?

Следующей новостью с ней поделился уже Сергей.

– Занял Олег денег, чтобы отдать недостачу, да у каких-то серьёзных людей в городе, – рассказывал Сергей вечером за ужином, – И вовремя отдать не смог. Приезжали они к нему, избили сильно, ногу и рёбра сломали. Сейчас он в больнице.

Вика слушала молча, вопросов не задавала. Ей было неприятно всё, что связано с её бывшим любовником.

После того, как Олега выписали из больницы, Татьяна Борисовна пошла на пенсию. Из-за переживаний о сыне у пожилой женщины начало подниматься давление. Олег не мог устроиться на работу, приходилось жить на пенсию матери. Постепенно Олег опять начал выпивать, забирая у матери деньги, отложенные ей на продукты.

Всё это Вика знала, когда вдруг ей позвонил Матвей.

– Как ты там, Виктория? – весело поинтересовался парень, – Мы получили Катино свидетельство о разводе, которое ты выслала по почте. И сразу же подали заявление.

– Поздравляю, – искренне обрадовалась Вика, – У меня тоже всё хорошо. Мы с Сергеем свадьбу сыграли, такая весёлая свадьба получилась! Жаль, тебя на ней не было…

– Ничего, Вика, я рад за тебя, моя девочка. Ты была самой красивой невестой, я уверен, – произнёс Матвей, и Вика почувствовала, как он улыбается.

– И я жду ребёнка, – продолжила Вика.

– Вика! Да это же самое главное! Чего ж ты молчала?

– Так я и говорю…

– Вик, а я стал отцом, – счастливым голосом произнёс Матвей, – Катенька мне дочку родила месяц назад.

– И ты молчал?! – возмутилась девушка, – Ну знаешь… Поздравляю, Матвей! А как назвали дочку?

– Марьянка. Вот так, теперь у меня сын Мишка и доченька Марьянка, – с радостью в голосе ответил Матвей и вдруг стал серьёзным, – Вик, скажи, а как там брат и мать?

– Как обычно. У них всё хорошо, – беспечно отозвалась Вика, – Олег с какой-то женщиной встречается, Татьяна Борисовна одобрила. Привет им передавать?

И не стала Вика уточнять, что «какая-то женщина» – это пятидесятидвухлетняя алкоголичка Дашка Петренко, работавшая в школе уборщицей, которую Татьяна Борисовна безуспешно пыталась выгнать из дома каждый раз, когда она с бутылкой приходила к её старшему сыну. Олег за Дашку заступался, даже как-то раз руку на мать поднял. После этого Татьяна Борисовна прекратила попытки выгнать собутыльницу сына из дома.

– Нет, не стоит передавать мои приветы, Вик, – ответил ей ничего этого не знающий Матвей, – Я рад, что у них всё хорошо.

Вика попрощалась с Матвеем, положила телефон на подоконник и посмотрела в окно, где пламенели ягоды рябин. Тёмный костёр рябин. Если Матвей узнает, что случилось с Олегом и матерью, он и денег пришлёт, и сам приедет, как бы далеко сейчас не находился от них. Но он не узнает. Только она одна знает, где сейчас Матвей и Катя, и об этом никому, даже Сергею, не известно. А уж она, Вика, не скажет никому об этом. И Матвею не скажет правду. Не нужно Матвею ничего знать, он и так многое сделал для своей семьи, которая этого не оценила. И она, Вика, так отомстит Олегу.

Олег забыл одну старую истину: «Нельзя обижать женщин и слонов. У тех и у других долгая память». Вика действительно долго ждала, когда придёт её черёд делать ход. Она отомстила Олегу и, наконец-то, чувствовала удовлетворение.

 
Только она на краю у обрыва
Просто рискнула и сделала шаг…
Крылья раскрылись и стала счастливой
В любящих, самых желанных руках…
 
 
Стоит ли жить, никогда не летая,
Каждый, конечно же, должен решать…
Даже когда всё вокруг умирает,
Только любовь продолжает дышать…
 
 
Ирина Самарина