Текст книги "В тёмном костре рябин"

– Всем привет! – весело заговорил Матвей, – Как мы вовремя.

– Мам, я не хочу. Я в школе ел. Можно я чуть-чуть мультики посмотрю, а потом сяду за уроки, – Миша бросил портфель в угол дивана, скинул ботинки и побежал в комнату.

– Миша, переоденься и помой руки! – крикнула ему вслед Катя, обернувшись к вошедшим.

Матвей сразу увидел искусанные губы Кати, синяки на нежной коже, выступающие из под воротничка платья. В ушах зашумело, кровь прилила к голове.

– Это он сделал? – спросил Матвей, повернувшись лицом к брату. Катя ничего не успела ответить, а Олег – понять. Матвей направился к брату, на ходу растёгивая пряжку ремня. Ещё секунда, и Олег не успел увернуться, ремень просвистел над его ухом, а металлическая пряжка ударила в нос, из которого сразу же закапала кровь. Олег схватился руками за лицо, пытаясь остановить кровь. Татьяна Борисовна вскочила с кресла, подбежала к младшему сыну, пытаясь схватить его за руки.

– Что же ты творишь, мерзавец! На брата родного руку поднял!

– Мать, уйди, – Матвей откинул её руку.

– Нет! Не позволю! – завопила женщина. Матвей, у которого от злости побелели костяшки пальцев на руках, отстранил мать, взяв её за плечи и сдвинув со своего пути.

– Не прячься за спину матери, – произнёс он и, схватив брата за ворот рубахи, вытолкал его из-за стола, бросил на пол, снова замахнулся ремнём и начал яростно хлестать старшего брата.

– Я тебя отучу руки распускать! – приговаривал Матвей, когда хлестал Олега по рукам, шее, голове, которую его старший брат пытался прикрыть руками. Затем отбросил ремень в сторону и начал лупить его кулаками. Татьяна Борисовна истошно кричала. Катя вжалась в угол между холодильником и буфетом, Миша выбежал из комнаты и застыл на пороге, наблюдая за дракой. Олег уже не мог сопротивляться, он только пытался защищаться от ударов.

– Это тебе за Катю. За то, что руку на неё посмел поднять.

Матвей пнул брата в бок, а Татьяна Борисовна завизжала от страха:

– Ты же его искалечишь! Остановись! Я вызову полицию!

Матвей яростно оттолкнул стонущего брата в угол, Олег упал, ударившись головой, а мать поспешно подбежала к нему.

– Вызывай полицию, мать. Заодно вспомним дело, которое я замял недавно. Серёга будет рад его возобновить, – Матвей взглянул на стонущего согнувшегося на полу брата и произнёс, – Если ещё раз тронешь Катю, я вернусь и переломаю тебе руки или башку пробью. Ты меня достал.

Матвей прошёл в свою комнату, потирая костяшки пальцев. Его трясло, всё тело сводило нервной дрожью, даже, казалось, зуб на зуб не попадал. Он попытался снять с себя белую рубашку, но пуговицы посыпались на пол. Чёрт, придётся покупать новый костюм Тарасычу, а ещё лучше отдать деньги Таисии, пусть сама купит. Матвей сел на кровать, сжав голову ладонями. Да что они за люди такие! Звери, а не люди. Ни матери, ни брата, ни семьи – ничего для него нет! А Катя! Сколько раз он говорил ей, умолял, упрашивал уйти из этого гадюшника! Пусть теперь живёт, как знает, ему уже всё равно сейчас. Хватит с него! Хватит! Хватит этого безумия! Матвей вскочил, яростно начал запихивать вещи в рюкзак, а когда выскочил из комнаты, наткнулся на мать, которая искала бинты в аптечке.

– Да за что же ты это так?! – закричала она, – Он ведь брат тебе родной!

– Мать, а ты почему его не остановила, когда он начал руки распускать?

– Это же их дело. Он муж, имеет право!

– Мать, да она девочка ещё совсем, а он мужик здоровый. Почему ты не пыталась её защитить? Или ты убеждена, что всё в этом мире существует, чтобы прислуживать твоему Олежке?!

– Да что ты несёшь! Постесняйся!

– Всё, я ухожу. Прощай, мать. Я сюда больше не вернусь. Живи с ним как хочешь. Я от всего этого устал. Меня всё достало!

Он вышел из дома, не обращая внимания ни на кого, одержимый злобой и вырвавшейся наружу яростью. Хлопнул дверями, затем так же сильно хлопнул калиткой, чуть не снеся её с петель.

А когда он ушёл, в доме наступила тишина, тяжёлая, мучительная. Катя увела Мишу в его комнату и просидела там с ним до следующего утра. Татьяна Борисовна ещё долго причитала, обрабатывала раны сыну и не отходила от него ни на шаг.

Что значит лишиться смысла жизни – Катя поняла с уходом Матвея. Нет, Олег к ней и подойти боялся, помня угрозы младшего брата, но и Татьяна Борисовна делала вид, что не замечает её. Катя заняла комнату Матвея, ушла туда от мужа. Так они и жили, как чужие. Ночами она долго не могла заснуть, прижималась щекой к подушке, хранившей слабый запах его кожи, которая всегда пахла солнцем. Где он сейчас? Пусто и одиноко стало в доме, в её душе.

Катя шла по пыльной дороге, которая огибала фермерские поля и вела к реке. С полей, бесконечных и уходящих за горизонт, был снят урожай. Но страда ещё не закончилась, и Катя торопилась на ферму. Никогда раньше она там не была, но это единственное место, где она могла найти Матвея. Ведь и эти бесконечные поля обрабатывал его комбайн, это благодаря его труду, зерно уже убрано. Девушка вспомнила, как Миша пришёл с фермы, полный впечатлений и долго с восторгом рассказывал Кате, как был в кабине комбайна и о том, какая это была кабина:

– Ты представляешь, там есть радио!

Кроме радио в кабине есть кондиционер, и даже рация, по которой можно переговариваться с другими комбайнёрами. А машина сама потом сортирует зерно и солому. Солома с другим мусором выбрасывается через турбину комбайна, а зерно накапливается во внутреннем отсеке. Электроника сама говорит комбайнёру, сколько зерна намолочено. А потом через специальную трубу под давлением, словно вода, зерно льётся в кузов грузовика. Водитель грузовика покрывает зерно брезентом и отвозит на элеватор. Всё это рассказал мальчику Матвей, когда водил его по ферме и по полю, показывая, как убирают хлеб.

– Ведь здорово, да? Я тоже хочу стать комбайнёром, когда вырасту! – восхищался Миша.

Теперь, конечно, на ближних полях вся пшеница убрана, теперь убирают на дальних полях. Но Катя и на дальние поля пойдёт, она не вернётся домой, не увидев Матвея.

Первого, кого она встретила на ферме, это соседа дяду Славу, тракториста. Он что-то чинил в своём тракторе, что-то подкручивал, и заметил её первый:

– О! Катруся! Як справы?

– Да всё хорошо, дядя Слава. Где мне Матвея найти?

– Страда у нас. Не найдёшь его здесь. Не шукай! Завтра к обеду вернётся из дальних полей, что за покосами. Пешком, Катруся, до них не дойдёшь.

– А где он живёт сейчас? Ночует где?

– Так у Приходько Назара, у нашего зоотехника. Его хата возле выезда из села. Её все знают, там всегда дым коромыслом.

– А, да, знаю. Спасибо, дядя Слава, – девушка метнулась назад, скоро стемнеет, нужно успеть вернуться в посёлок.

На следующий день, подождав, когда Миша вернётся из школы, Катя попросила его пойти с ней. Они быстро отыскали дом Назара Приходько, ветхий, наполовину ушедший в землю, с покошенными ставнями и даже кое-где выбитыми окнами. На месте стёкол были вставленны старые рваные подушки. Калитка давно слетела с петель и поэтому теперь всегда была гостепреимно распахнута. Во дворе куча мусора, среди которой много пустых бутылок, рваные тряпки, ржавые вёдра. Катя помедлила, заглянула на веранду. Дверь заскрипела. Назар лежал на старом продавленном диване и курил, даже не обратив внимания на дверной скрип.

– Добрый день, мне нужен Матвей. Он здесь? – робко поинтересовалась девушка. Миша стоял позади неё и тоже робко посматривал на хозяина.

– Туточки, – кивнул зоотехник, поднялся с дивана и прошёл в дом. По тому, насколько нетвёрдая у него походка, Катя поняла, что он нетрезв.

Через несколько секунд в дверях показался Матвей, босой, в рабочих штанах и лёгкой хлопковой рубахе, небрежно расстёгнутой на все пуговицы.

– Невестка пожаловала, – произнёс он без радости в голосе, затем заметил ребёнка и оживился, подошёл, протянул в приветствии ладонь, – Миха! Привет, приятель!

– Матвей! Когда мы пойдём на рыбалку? Ты же обещал! А теперь и домой не приходишь… – с лёгкой обидой и упрёком произнёс ребёнок.

– Так, Миха. Слухай сюда. Завтра я захожу до твоей школы в это же время, забираю тебя и пойдём. Не забудь!

– Я не забуду, – с горячностью пообещал Миша.

– Выйдем во двор, Матвей, а ты, Миша, подожди меня за оградой, – попросила Катя.

И когда они вышли на крыльцо, Катя с тревогой посмотрела на парня, спросила у него:

– Матвей, ты что, пьёшь опять? Ты поэтому из дома ушёл? У вас здесь каждый вечер попойки, люди говорят!

– Выпил немного, но это с устатку, после работы. Уже спать прилёг, да ты пришла, помешала, чего хотела-то?

– Матвей, ну пожалуйста, прошу тебя, не начинай пить! Пойдём домой. Ну, прошу тебя! – Катя в порыве схватила его за рукав рубашки, бросив взгляд на сильную мускулистую грудь, смутилась, отвела глаза, отпустила ткань его рубашки.

– А с чего бы мне туда возвращаться, невестка? Меня там видеть не горят желанием, ни матушка, ни брат.

– Это твой родной дом, Матвей. Зачем тебе быть здесь?

Матвей прищурился, взглянул на Катю как-то странно, не как всегда. Сейчас в его взгляде не было усмешки, но это был холодный презрительный взгляд, и Катя содрогнулась.

– А тебе реально хочется это знать? Хорошо, я скажу. Я здесь, чтобы не видеть тебя, потому что смотреть на тебя не могу, противно.

– Что?.. – Катя замерла от неожиданности, затем попятилась и шагнула с крыльца на дощатый пол, – За что ты так?..

– А вот за что, – Матвей сплюнул прямо на крыльцо и со злой усмешкой произнёс, – Раньше, когда я смотрел на тебя, то красоту в тебе видел и любовался, глаз отвести не мог. А теперь… смотрю и вижу, как его грязные руки тебя лапают, как грязь на тебе оставляют. Смотрю и вижу, какой жалкой ты стала. Смотрю и представляю, как он тебя во всех позах трахает. А ты как, привыкла уже подстилкой быть, уже не отказываешь ему по ночам?

Катя беспомощно оглянулась туда, где за околицей её терпеливо дожидался Миша.

– Не подходи… – начала она и почувствовала, как ей не хватает воздуха, – Не смей подходить к моему ребёнку! Я запрещаю!

– Мужу своему будешь запрещать тебе ноги раздвигать, а мне не надо тут приходить и что-то запрещать, – Матвей ещё раз бросил на девушку злой взгляд и зашёл в дом, плотно закрыв дверь.

Катя почувствовала, что дрожит, что ноги не слушаются её. Она присела на крыльцо и сжала ладони в кулаки. Только бы не расплакаться. Только бы взять себя в руки, успокоиться и пойти к Мише. Только бы вернуться домой и никогда-никогда больше не сталкиваться с Матвеем!

Такого оскорбления от Матвея она вынести не могла. Не могла и продолжала думать о нём. Вспоминала каждую минуту, которую они провели вместе в этом доме. Вспоминала и злилась на себя за эти воспоминания. Все эти дни Татьяна Борисовна делала вид, что не замечает невестку, и лишь однажды она зашла в её комнату, вернее комнату Матвея, которую теперь заняла Катя.

– Выйди, к тебе пришли, – с недовольным видом обратилась свекровь.

На веранде за столом сидела Эмма Марковна, она приветливо улыбнулась Кате и поздоровалась:

– Добрый день, Катерина! Вот пришла к тебе сама с такой просьбой. В общем, когда ты ушла, Надежде Дмитриевне пришлось твой класс взять, так и тянула два класса в две смены. А сейчас она в больнице с сыном, на плановую операцию его повезла, да и после операции восстанавливаться необходимо. Катя, тебе нужно выйти на работу и выручить нас! Если я кого на замену поставлю, ну просто физически никто же не сможет три класса тащить одновременно.

– Конечно, Эмма Марковна, – начала Катя, но свекровь резко перебила её, вмешавшись в разговор:

– А это нужно у мужа спросить, Катерина. Как он решит, так и будет.

Девушка отвела взгляд, неловко присела на краешек стула.

– Я бы помогла вам, Эмма Марковна. И два класса могу взять. Но мне действительно сначала нужно поговорить с мужем.

– Ну что ж, понимаю… – Эмма Марковна выразительно взглянула на её свекровь и поднялась из-за стола, – Жду твоего ответа до завтра. Ты мне очень нужна, Катерина. Надеюсь, твой муж правильно поймёт ситуацию.

– Я обязательно прямо сегодня же и поговорю с ним, – пообещала Катя.

Татьяна Борисовна раньше Кати успела рассказать Олегу о том, что приходила Эмма Марковна и лично уговаривала Катю выйти на работу и взять второй класс, где заболела учительница.

– А что Катя? – поинтересовался Олег, взглянув на жену, которая чистила для компота яблоки и с напряжением вслушивалась в их разговор, даже плечи поджала и склонилась над столом ниже.

– Она быстренько согласилась, да я вмешалась вовремя. Сказала – так мол и так, надо у мужа спросить. А я вот, что думаю, Олежка, ерунда это всё. За то, что твоя жена целыми днями на работе пропадать будет и замещать эту пенсионерку, которая по санаториям лечиться будет, ей выплатят копейки. Стоит ли вообще соглашаться?

Катя подняла на мужа глаза, с надеждой посмотрела на него.

– Ты же не будешь против? Это ненадолго, всего на одну четверть. И дома я по-прежнему успею помочь.

– Надо подумать, Катя, – задумчиво произнёс Олег, – Видишь ли, в последнее время мне не очень нравится твоё поведение. И мама права. Эта временная работа может помешать тебе выполнять свои обязанности, как моей жены. В последнее время ты стала об этом забывать, пренебрегать этим.

– Я всё успею, Олег, – запальчиво пообещала девушка.

– Сначала нам стоит обсудить это, прежде чем я приму окончательное решение насчёт тебя. Пошли в нашу комнату, Катя, и обсудим, – сказал Олег, и Катя послушно направилась за ним в комнату.

Хотя никто не стал бы им мешать, Олег запер дверь на щеколду и развернул жену за плечи к себе лицом.

– Ну так поговорим… – начал он, – Настоящая жена никогда не пренебрегает своими обязанностями, своим супружеским долгом. А что делаешь ты, Катя? Ты ведёшь себя как маленькая девочка, прячешься от меня, постоянно выдумываешь какие-то глупые детские уловки. А ведь я пошёл в своё время тебе на уступки, на серьёзные уступки, когда разрешил привезти совершенно постороннего мальчишку в мой дом. А ведь могу посадить его в машину и увезти обратно туда, где ты его взяла. Это первое. А второе… Твоя работа. Если ты так хочешь эту работу, в ущерб семье, я могу запретить. То есть, ты зависишь от моих решений. Я оставляю здесь мальчика, разрешаю тебе устроиться на эту работу, а что получаю взамен, Катя? Какова будет твоя благодарность мне?

Девушка смутилась.

– Что ты хочешь от меня?

– Чтобы ты вела себя как примерная жена, только и всего. И в обязанности хорошей жены входит умение удовлетворять своего мужа всеми способами, которыми он захочет. Готова ли ты, Катя, сделать это ради меня? Или будешь продолжать эгоистично вести себя, как маленькая избалованная девочка? Я понимаю, что взял в жёны почти девочку, но так ты и учиться ничему не хочешь. Не хочешь вести себя так, как взрослая женщина. То, что я прошу, заметь, прошу, а не требую! То, что я прошу, я имею право требовать с тебя.

– Мне остаться сегодня с тобой? – несмело спросила девушка.

– Не только. Этого мало – просто остаться. Ты лежишь, как неживая, как кукла. А я хочу от тебя инициативы. И я имею право это требовать от тебя как от жены, а если нет… Тогда забудь о работе и попрощайся с ребёнком, я его увезу на днях обратно в приют.

– Нет! Нет… – уже мягче повторила Катя, – Я твоя жена. Всё, что ты потребуешь, я сделаю…

Олег снисходительно кивнул, затем произнёс:

– Сейчас я это проверю. Разденься.

Девушка начала снимать с себя платье, нижнее бельё. Олег удовлетворённо кивнул, рассматривая её худое обнажённое тело, затем велел ей сесть на край кровати, встал перед ней, обхватив ладонями её лицо.

– Возьми в рот мой палец и пососи, – велел он, направляя свою руку к её губам и выпячивая большой палец. Катя послушно взяла его в рот. Мужчина почувствовал, какой нежный у неё язычок, как влажно и горячо внутри, он продвинул палец глубже и произнёс уже хриплым от нарастающего возбуждения голосом, – Теперь тебе придётся очень хорошо поработать ротиком, моя дорогая, как это умеют делать все хорошие жёны.

Мужчина намотал пряди её волос в кулак, оттянул её голову назад и посмотрел в её испуганные глаза, затем свободной рукой расстегнул ширинку на брюках и приспустил их.

– Соси его так же, как сосала палец, – потребовал он, направляя большой член в её рот. Катя разжала губы и зажмурила глаза. Она содрогнулась в рвотном позыве и интуитивно попыталась отстраниться, но мужчина крепко обхватил свободной рукой её затылок, не давая увернуться, и принялся быстрыми движениями бёдер вводить его вперёд и назад. У девушки непроизвольно потекли из глаз слёзы, а тело отреагировало мучительными рвотными позывами, но мужчина не обращал на это внимания. Дыхание Олега стало прерывистым, тяжёлым, он глухо постанывал.

Это было отвратительно. Кате не хватало воздуха, она упёрлась руками в его бёдра, задыхаясь и содрогаясь от рвотных спазмов. Она и не предполагала, что может стать ещё хуже, чем есть. Член вдруг стал увеличиваться в размерах в её горле, пульсировать и биться. Девушка испуганно замычала, но тут же безжалостная рука очень сильно дёрнула её за волосы, а вторая с такой же силой надавила на горло, сжала пальцами тонкую шею. В это время в её горло брызнула горячая кисло-солёная струя, а голос мужа потребовал:

– Глотай!

И Катя, давясь и вздрагивая от отвращения, проглотила сперму. Затем он отстранился от девушки, а она, всхлипывая, вытирала мокрое лицо ладонями. Она думала, что это всё, и на сегодня достаточно, но у Олега были другие планы.

– На полу… как суку хочу… – возбуждённо прошептал он, стащил девушку за волосы на пол и заставил встать на четвереньки. Она не сопротивлялась, зачем это пытаться делать сейчас, когда он уже унизил её? Он пристроился сзади, обхватил её ягодицы с такой силой, чтобы намеренно оставить синяки, и резко вошёл в её узенькое влагалище, начал вдалбливаться быстро с сумасшедшим ритмом, по-животному грубо. Катя не сдержалась, заплакала по-настоящему в голос с громкими всхлипами. Но это не помогло вызвать в мужчине жалость. Он как одержимый входил в неё и входил, мощно, ударами и не знал устали. Изодранные в кровь коленки девушки болели, локти тоже, а между ног отвратительно хлюпало, вбивалось, звонкий шум шлепков наполнил комнату, а ещё мужские утробные стоны. Наконец, мощная струя влилась в её истерзанное нутро, и мужчина отстранился от неё. Катя тоже поднялась, пошатываясь, рухнула на постель, закрыла глаза, чтобы не смотреть, что её коленки натёрлись до кровавых полос. Олег лёг рядом, накрыл её потной тяжёлой рукой. Через некоторое время девушка поняла, что он уснул, и даже начал похрапывать. Его рука давила её невыносимой тяжестью. Кате было мерзко и противно ощущать его прикосновения на себе, но ещё омерзительней для себя была она сама. Кем она стала? Безвольная, жалкая тень той жизнерадостной девушки, что была раньше, до приезда в этот дом… Теперь её даже имеют не как женщину, а как суку. Слёзы опять набежали на глаза, но Катя вдруг резко отстранила лежащую на ней руку мужа, встала с постели, подобрала с пола вещи, оделась и вышла из комнаты. Ей отвратительно было лежать в этой постели, находиться рядом с этим мужчиной. Уж лучше спать где-нибудь во дворе, замёрзнуть, но только не с мужем, не в этой комнате.

Глава одиннадцатая. Отчаянное решение

«Любовь никогда не ведает глубины своей до часа расставания»

Джебран Халиль Джебран

В ночном саду тихо и прохладно, тени деревьев узорами ложатся на влажную от росы дорожку. Катя дрожала, но не могла понять – от холода или от отвращения к самой себе. Она села на лавочку под яблоней. Совсем некстати вспомнилось, сколько раз они вдвоём с Матвеем сидели на этой лавочке под этой яблонькой. Они секретничали, что-то обсуждали, она доверяла ему свои страхи и боль, Матвей её утешал, когда она плакала. От этих светло-грустных воспоминаний стало ещё невыносимей и горше. В тёмном небе всходила яркая полная луна, она плыла сквозь кусты, освещая таинственным блеском сад. « Угождать тётке – одно, а угождать мужику – другое», – вдруг неожиданно вспомнились слова её подруги. Теперь – то Катя поняла, что подружка права. Сразу же память услужливо предложила ей слова Матвея, сказанные им с презрением к ней: « Раньше, когда я смотрел на тебя, то красоту в тебе видел и любовался, глаз отвести не мог. А теперь… смотрю и вижу, как его грязные руки тебя лапают, как грязь на тебе оставляют. Смотрю и вижу, какой жалкой ты стала». А сколько раз он просил её уйти от мужа! Но не прислушивалась Катя к его словам, пока он был рядом, пока он был с ней. Она же знала, что он поможет, защитит. А теперь… Может и правильно, что он её презирает. Она этого заслужила, безвольная, трусливая глупышка. Катя закрыла лицо руками. Когда она бежала в сад, хотелось разрыдаться, а вот теперь слёз нет. Зато появилась холодная решимость. Нет, она не безвольная. Да, напугалась. Да, растерялась. Да и как было не напугаться и не растеряться, когда она осталась одна с ребёнком в большом городе без жилья, без работы, без семьи и родственников? Можно, конечно, вернуться к дяде Вите. Но, во-первых, появлению Миши они будут совсем не рады, а во-вторых, она опять будет вести в доме дяди бесправную жизнь бедной приживалки, какую она ведёт здесь. Нужно решаться. Нужно уходить. К тому же, деньги, которые Матвей перевёл на её карточку, не потрачены. Она ни копейки не брала. Эти деньги помогут ей продержаться первое время. Нужно куда-нибудь уехать, в какой-нибудь город. Конечно, в большом городе легче затеряться, но зато и жильё там стоит дороже. Нужно поехать в небольшой городок, снять жильё, найти работу. Хорошо бы, конечно, в школу. Но если не получится, Катя может и полы мыть, и прачкой, и посудомойкой пойти. Пусть копейки получать будет, зато сама себе хозяйка. И не нужно больше будет угождать ни тётке, ни свекровке, ни сносить издевательства мужа. Да что она работу себе, в конце концов, не найдёт? Найдёт. Наоборот, у неё появится шанс снова заняться любимым делом, и никто не запретит, не заставит насилу написать заявление на увольнение. Нужно только немного поверить в себя. Да, это трудно, когда привыкаешь к тому, что всю жизнь чувствуешь себя виноватой, ненужной. У тётки она была лишним ртом, здесь она забитая бесправная невестка. Нет, нет, нужно решиться. Господи, дай, пожалуйста, только знак, куда ехать! Так Катя молила провидение, тревожно всматриваясь в лунное сияние сквозь кроны яблонь.

Всю ночь девушка просидела в саду, а когда ранняя заря начала едва заметно окрашивать восток в светлые тона, Катя вернулась в дом, но в комнату не стала заходить, осталась на веранде, прилегла на старый маленький диванчик и задремала.

А когда утром вышла на кухню приготовить завтрак, то услышала, как в открытое окно из соседнего двора доносится песня. У соседей работало радио, звучала старая песня в исполнении несравненной Аллы Борисовны:

 
    Прибрежные огни, меня зовут они,
    Когда туманы падают на плечи.
   И я иду сюда, где спят в порту суда
   И в темноте мерцают, словно свечи.
 
 
   Владивосток, Владивосток, Владивосток,
  А знаешь, я еще приеду, дай мне срок.
  Владивосток, Владивосток, Владивосток,
  На маяке твоем не гаснет огонек.
  Владивосток, Владивосток, Владивосток.
 
 
     Большие корабли со всех концов земли
     Приходят в бухту Золотого рога.
     Но время настает, и снова их зовет
     Бескрайняя, бурлящая дорога.
 

«Вот, вот куда нужно сбежать!» – решила внезапно Катя. Нет, конечно, она не собиралась в крупный портовый город, но бежать нужно на другой край земли. В тот же день она уже съездила в город на вокзал и купила билеты на поезд « Москва-Владивосток» до конечной остановки. Ей повезло, билеты были на следующий день. И в этом Катя тоже увидела хороший знак. Само провидение подталкивало её и руководило её действиями. «Значит, я всё делаю правильно», – поняла Катя, и от сознания этого стало спокойно, она почувствовала уверенность и дальше действовала уже с холодным рассудком.

– Миша, пока Татьяна Борисовна на работе, нам нужно собрать наши вещи. Хорошо, что их немного, – сказала Катя, после того, как Миша вернулся из школы. А потом она сама ходила к Эмме Марковне, объяснила, что уезжает и забрала Мишины документы.

– От мужа уходишь? – понимающе поинтересовалась она, – Это правильно. Я понимаю твоё решение. Жаль, конечно, что прощаемся, но для тебя, действительно, так лучше.

А потом, взглянув как-то ласково, не как всегда, Эмма Марковна с чувством добавила:

– Удачи тебе, донечка, с Богом! Пусть у тебя всё хорошо сложится. Главное, не отступай от своего решения.

Получив поддержку, Катя вернулась домой за Мишей и вещами. Всего две сумки – его и её. И хорошо. В пути будет легче. Только где-то переночевать нужно. И тут, как всегда бывает, когда в экстремальных обстоятельствах сознание начинает принимать быстрые и чёткие решения, Катя вспомнила про Вику. И не дав себе время на сомнения и размышления, направилась с Мишей к её дому.

Вика подметала двор. Увидев её, не удивилась, открыла калитку, позвала в дом.

– Нам переночевать только, Вика… Больше не к кому… – произнесла Катя.

– Заходите, там, на плите ужин, разогрей. А я закончу и приду, – просто сказала Вика.

Уже поужинав и уложив Мишу спать, Катя попросила хозяйку дома:

– Вика, никто не знает, что я у тебя…

– Да поняла уже, – усмехнулась молодая женщина, – Брось посуду, потом помоешь, сядь, поговорим.

Катя присела на диван рядом с Викой. Молодая женщина взглянула на неё с сочувствием и произнесла:

– Что, совсем невмоготу стало? А я ведь предупреждала тебя! Надеюсь, он с тобой не вытворил того, что и со мной? Или вытворил?

– Чего вытворил, Вика? – с робостью спросила девушка.

– Матвей тебе не рассказал, что ли? Я же его просила.

– Рассказал кое – что… – замялась Катя.

– И ты как, после такого всё равно с ним жила?

– Прости, Вика. Он тебя силой взял…

– Да мне-то за что тебя прощать? Да, он меня не просто силой взял. Он поиздевался надо мной тогда.

Широко открытыми застывшими глазами, неподвижная от шока, Катя смотрела посмотрела на молодую женщину.

– Ты не представляешь, какую адскую боль он мне причинил, какое унижение заставил пережить… Как будто на части меня живьём раздирал…

Катя поморщилась, воскликнула умоляюще:

– Не надо! Хватит! Не надо! Не рассказывай! – и вдруг, не ожидая от себя, расплакалась сильно, не в силах остановиться.

Они просидели допоздна, и даже приехавший с работы Сергей не стал им мешать. В кухне при тусклом свете ночника Катя делилась с Викой своими планами.

– Билеты купила до Владивостока. Дорого, конечно. Но мне так спокойней. Выйду раньше на какой-нибудь станции, в каком-нибудь городке. Поспрашиваю у проводников, они же часто по стране ездят.

– А Матвей? Что, даже ему ничего не скажешь?

– Потом, Вика, не сейчас. Сейчас не могу… Мы плохо расстались, поругались сильно. Потом, когда хоть немного освоюсь на новом месте, сама ему позвоню. Ты так и скажи ему, когда увидишь, что обязательно позвоню ему и скажу адрес. Я знаю, он меня не выдаст.

– И мне позвони, уж я-то твоему мужу ни за что не скажу. Олег – мой первый и единственный враг, понимаешь? И я ещё тогда поняла, когда в первый раз тебя с ним увидела, что должна предупредить, что он из себя представляет. Подлый и хитрый. Так что не бойся, я тебя не выдам, ни ему, ни его мамаше. Запишешь мой номер в свой телефон и позвонишь, как устроишься. И если что-то не срастётся там у тебя, тоже звони, обещаешь?

– Обещаю, Вика. Скажи, ты в Олега влюблена была?

– Да какой там! – отмахнулась Вика, – Понимаешь, Матвея посадили, а мне три года ждать тогда показалось очень обидным. Обидным в том смысле, что молодость уйдёт, а мне нагуляться хотелось, Олег сам ко мне прибился. Вот и нагулялась, теперь на всю оставшуюся жизнь хватит. Если бы Сергея не встретила, пропала бы, уж поверь, так и было бы! Олег бы не отпустил, он превращал меня в забитое, безмолвное существо, во всём ему покорное. И мне не хотелось бы, чтобы и ты такой стала. И ещё вот что, у Сергея тётка родная в Загсе работает. Ты мне ксерокопии своих документов оставь, заявление какое надо там напишешь, и она разведёт вас. А свидетельство о разводе я тебе потом по почте вышлю, куда ты скажешь. Да не бойся, с нашей почты отправлять не стану, в город съезжу.

На том и решили, с утра Сергей свозил их в город к своей тётке, а потом на железнодорожный вокзал, где они и простились. До поезда оставалось не больше часа.

Как только Сергей отвёз в город Катю и Мишу, Вика набрала номер Матвея.

– Привет, подруга! – услышала она его голос в трубке.

– Матвей, слушай внимательно и не перебивай. Это важно и касается Кати, – начала она.

– Что с ней? – голос парня мгновенно стал тревожным.

– Она ночевала у меня, но никто в вашей семье этого не знает.

– Понятно, – мрачно ответил он, – Я сейчас к тебе подъеду, пусть Катя ждёт меня.

– Ты недослушал, Матвей. Она купила билет на поезд «Москва – Владивосток» на сегодня, девятый вагон. Слушай, поспеши, до вечера успеешь её догнать. Они с Сергеем уже в городе.

– Понятно. Спасибо, Вика, – Матвей отключился, а молодая женщина довольно взглянула в зеркало на своё отражение. Как бы там Катя не говорила, как бы ни храбрилась, а пропадёт ведь одна. Да и только слепой не заметит, как блестели от боли её глаза, когда она вспоминала Матвея.

Матвей взял машину бригадира Тарасыча, пообещав припарковать её на платной стоянке возле вокзала. До города доехал на предельно допустимой скорости и сразу помчался к билетным кассам. Правда, купить билет в девятый вагон не получилось, места все уже распроданы, зато нашлось свободное верхнее боковое место в одиннадцатом вагоне.

– Мне всё равно, где место будет, главное в этот поезд попасть. Там девушка моя поедет, и мне нужно с ней во что бы то ни стало встретиться, – сказал он билетерше, протягивая ей свой паспорт и деньги. Пожилая кассирша подняла ставший заинтересованным взгляд и одобрительно кивнула в ответ.

– Сделаем тебе билет, сынок, не переживай, – решительно произнесла она.

До поезда оставалось несколько часов, и Матвей вспомнил, что надо бы купить продуктов в дорогу. С собой он взял свой армейский рюкзак, в который накидал в беспорядке наспех вещей, в основном одежду. В рюкзаке ещё оставалось место. Очень хорошо. Он заехал в супермаркет, купил продуктов, которые не испортятся при долгом путешествии – сухое молоко, консервы, печенье, овсяную кашу для быстрого приготовления. Всё остальное можно купить на крупных станциях по ходу следования поезда. Потом сидел в машине, играло авторадио, но Матвей его не слушал. Он смотрел на время и волновался. И когда, наконец, объявили прибытие поезда, он взял рюкзак и вышел из машины. На перроне в толпе возле девятого вагона он увидел Катю и Мишу. Сердце его предательски застучало, но он, до того, как его заметят, заскочил в одиннадцатый вагон. Потом с таким же тяжело и громко бьющимся сердцем ждал, когда тронется поезд. Вот, наконец– то, состав дёрнулся, и медленно задвигалось здание вокзала, удаляясь всё дальше и дальше. Поезд набирал скорость. Матвей бросился в тамбур, стремительно и быстро миновал десятый вагон, остановился перевести дыхание, чтобы зайти в девятый… Эх, жаль, не спросил у Вики, какие места указаны в билетах! Он нашёл их быстро, не пройдя и середину вагона. Миша стоял в проходе, а Катя заправляла ему постель на верхней полке.