Текст книги "Убери луну"

4
Лорен

20 ноября

За три месяца

Милый папа!

Как дела в Великом Запределье? Прошу, скажи, что умеешь летать. Если мне не достанется способность подниматься в воздух, я сильно расстроюсь. Еще мне бы хотелось научиться спасать людей. Ну, ты ведь видел репортажи, когда счастливчики заявляли: «И как только этот грузовик меня не задел! Я думал, мне конец». Надеюсь, именно этим мы с тобой и займемся. Будет круто!

В общем, мы вернулись с полуострова Кейп-Код. В межсезонье там довольно тихо, а еще холодно и слегка тоскливо. Не слишком весело гулять по пляжу, когда ветер так и норовит тебя сдуть. Это чересчур утомительно, хотя все же захватывающе.

Папа, Себастьяну исполнилось четыре! Мы с Джошем подарили ему самый большущий грузовик из всех, что продавались в магазине. Малыш пришел в восторг, ведь игрушка бибикает и издает кучу скрежещущих звуков. Октавии шесть месяцев. У нее уже выросли два милых крошечных зубика, при этом острых, словно бритва. А слюней она пускает столько, что вполне могла бы избавить пару маленьких стран от засухи. Честно говоря, я и не представляла, что у человека бывает столько слюней.

У мамы все в порядке, хотя она жутко грустит и не понимает жизненного принципа «держать хвост пистолетом». Кстати, хочу тебя порадовать: мы ужинаем вместе каждый вторник, только вдвоем, поскольку… ну, чтобы маме было о чем вспоминать.

После летнего отдыха на Кейп-Коде мне стало хуже. Не критично, но… теперь ИЛФ в самом деле стал реальностью. Я постоянно пользуюсь кислородным баллончиком и почти каждый день на работе бесстыдно дремлю после обеда в кабинете, который выделил мне Брюс. Часто я тружусь из дома и все же стараюсь не расслабляться, чтобы, как ты и учил, оставить после себя след. Однако я две недели провалялась с простудой, пять дней провела в больнице с очередным коллапсом легких и слабо выраженной пневмонией. Ладно хоть на этот раз обошлось без интубации. Вы с мамой явно сэкономили на моих легких, грош им цена. Надо было брать модель Усэйна Болта[1]1
  Ямайский легкоатлет, восьмикратный олимпийский чемпион и одиннадцатикратный чемпион мира в беге на короткие дистанции. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть].

Когда я лежала в больнице, доктор Беннет упомянула о пересадке легких. У Джоша чуть не случился сердечный приступ. Он тут же вышел из палаты, а когда вернулся, целый час молчал. Если новости не радуют, муж как будто закрывается.

Папа, дело в том, что после пересадки легких включается новый отсчет. Это как сдерживающие греков триста спартанцев. В победу этих выдающихся, храбрых воинов веришь всем сердцем, вот только они терпят поражение. Отчего-то легкие воспринимают пересадку хуже, чем прочие органы, и речь не идет об излечении. На сайте клиники Мейо, где я черпаю медицинскую информацию, сообщается: «В некоторых случаях люди с пересаженными легкими живут десять и более лет, однако лишь половина пациентов спустя пять лет после такой операции остается в живых».

Так что, получив новые легкие, я с вероятностью 50 % смогу протянуть лет пять. Не слишком радужная перспектива. Страшно подумать, что это может оказаться еще не самым худшим вариантом.

Сейчас я уже ощущаю разницу. Джош разбирается в показателях: скорость воздушного потока, объем легких, пульсовая оксиметрия, легочная диффузия, он замечает мою усталость и отлично обо мне заботится. Однако я избегаю разговоров вроде: «Милый, как прошли переговоры с Сингапуром? Кстати, сегодня у меня опять проблемы с дыханием». Джош одержим поиском лекарства, и это вроде как помогает ему верить, что существует способ все исправить. В моем представлении «фиброзная ткань», как зовет ее доктор Беннет, похожа на спутанный клубок воздушной пряжи, розовый, словно пепто-бисмол[2]2
  Отпускаемый без рецепта лекарственный препарат, предназначенный для лечения распространенных желудочных расстройств.


[Закрыть]. Но где крошечный экскаватор, способный проникнуть туда, выгрести все лишнее и вернуть моим легким первоначальный вид? Или микроскопический огнемет, который может выжечь болезнь, не повредив при этом здоровые ткани?

Прошедшие весна и лето принесли мне много радости. На Кейп-Коде я чувствовала себя лучше, так что проводила много времени с друзьями или просто смотрела на бескрайнюю водную гладь. Отчего-то близость океана позволяет взглянуть на собственную жизнь под другим углом. И дарит надежду.

Не хочу думать о болезни, но она ежедневно напоминает о себе. Благодаря легочной терапии я научилась кое-каким приемам: задержать воздух в легких, потом выдохнуть и повторить снова. А еще почаще мысленно представлять здоровые розовые воздушные мешочки, которые расширяются и сжимаются. Однако мне все труднее справляться с мелочами. Порой даже душ сильно утомляет, а прогулки в обеденный перерыв с Сантино и Луизой становятся все короче. Знаю, это глупо, и все же не могу отделаться от смущения: мне только двадцать восемь, а я устаю, сделав всего один кружок вокруг квартала.

По большей части силы приходится тратить дозированно – например, после душа и бритья ног требуется двадцатиминутный отдых. Встречи с Себастьяном и Октавией выматывают по полной, а значит, перед походом в гости сперва нужно вздремнуть, и по возвращении домой тоже, да и на следующий день я, скорее всего, буду не в форме. Посещение туалета на работе тоже требует особого подхода. До него примерно тридцать шагов, и если долго терпеть, а после двигаться в спешке, то дыхание вернется в норму лишь минут через десять.

Держать Октавию становится все труднее – дрожат руки, но я не в силах совсем от этого отказаться. Во время чтения Себастьяну приходится, глядя на страницу книги, планировать время следующего вдоха, ведь малыш расстраивается, если мне не хватает воздуха. Папочка, он очень умный. Понимает, что я болею, и чуть что – сразу пугается и начинает плакать, мой сладкий. Ужасное зрелище, поэтому рядом с ним я держусь изо всех сил. Себастьян – настоящий ангел, хотя порой и ведет себя как маленький дьяволенок. Папа, ты бы его просто обожал! Я вот точно не могу перед ним устоять. Безумно люблю и его, и Октавию.

Итак, жизнь меняется и уже не будет прежней. В этом вся «прелесть» ИЛФ – с каждым новым рубцом легкие работают все хуже, и этот процесс необратим. Дрянная перспектива, но нет смысла попусту тратить время на горечь. Боже, ей здесь точно не место! Всякий раз, когда становится страшно, я просто смотрю на Джоша или думаю, как же здорово, что мы нашли друг друга. Сентиментальная глупость? Возможно. Хотя Джош твердо верит, что ему повезло. Он обожает меня, чтит, холит и лелеет, как обещал в день свадьбы.

Что ж, мне пора. Люблю тебя, папа. Присмотри за мной, ладно? Рада, что ты там. Не думай, что я не любила своих бабушек и дедушек (передай им от меня привет). Просто ты мой отец, и я знаю, что, когда придет время, смогу на тебя положиться.

С любовью, Лорен.

Умница Пебблз научилась приносить пульт от телевизора. Всякий раз, как Лорен лежала на диване, псина шелковистым клубком коричнево-белого меха сворачивалась рядом, грея ее вечно холодные ноги.

– И как мы раньше жили без этой собаки? – спросила Лорен.

– В те времена, когда я был любовью всей твоей жизни? – с усмешкой отозвался готовивший ужин Джош.

– А был ли? Или я просто ждала Пебблз? – заявила она, и он рассмеялся.

Поглаживая собаку по голове, Лорен подумала, что задача рассмешить мужа смахивала на завоевание медали на Олимпийских играх. Его разум ученого не слишком сочетался с юмором, поэтому его смех и редкие шутки очень радовали Лорен.

– Верно, Пебблз? – прошептала она. – Стоит освежить запас острот, дорогуша.

– Пока мы не сели за стол, – проговорил Джош, выключая плиту, – хочу тебе кое-что подарить.

– Ура! Лошадь?

– Э-э… нет, но вообще-то на нем тоже можно кататься. Забавная вещица.

Джош скрылся в кабинете и миг спустя появился, везя за собой… электроскутер для инвалидов.

В горле тут же встал ком.

«Только не плачь! Не плачь! Не плачь!» – твердила она про себя, сжав руки в кулаки. Ну какая в нем нужда? Ведь ей нет и тридцати! Лучше бы он купил чертову лошадь. Или мотоцикл.

Джош улыбался, однако в его темных глазах Лорен заметила отсвет печали. Он и сам понимал, что подарок ужасный, но без него не обойтись.

Прекрасный умный ход, ведь благодаря скутеру им обоим станет намного проще.

И Лорен широко, искренне улыбнулась.

– Чертовски сексуальный скутер, – заметила она.

– Надеюсь, ты будешь ездить на нем в кожаной одежде?

– Конечно! В красной коже.

Поднявшись с дивана, Лорен обошла инвалидный скутер кругом. Как ни странно, выглядел он первоклассно и казался вполне изящным, спереди даже слегка походил на мотоцикл. Джош явно пытался свести унизительность происходящего к минимуму.

Лорен накрыла волна любви к мужу, на глазах выступили слезы. Даже не пытаясь их скрывать, она поцеловала Джоша в шею, а после обняла.

– Мне нравится. Назову его Годзиллой, ведь каждому байку нужно имя. Давай-ка его опробуем.

Лорен забралась на скутер, нажала на кнопку и рассмеялась, когда транспортное средство дернулось вперед.

– Здорово! – заявила она, нарезая небольшие круги по гостиной, пока Пебблз с лаем прыгала рядом. – Милый, это забавно! Попробуй сам.

Джош не стал отказываться. Он вырулил в коридор, где попытался развернуться, но застрял, и оба хохотали до слез.

С тех пор прогулки сделались немного легче. Простота передвижения перевешивала реальную потребность в скутере. Как-то вечером в гости заглянула Сара, украсила спинку сиденья сердечками и подарила клаксон, чтобы пугать невнимательных прохожих.

Лорен с Джошем принялись исследовать Провиденс в поисках хороших дорожек – и отыскали бульвар Блэкстоун с усыпанными гравием тропинками, Ботанический центр в парке Роджера Уильямса, парк Индиа-пойнт и симпатичный кампус колледжа Провиденс. Несмотря на скутер и кислородный баллончик, на улице Лорен меньше ощущала себя инвалидом. Ей всегда нравился холодный воздух, да и дышать им было легче, а Годзилла подарил возможность проводить больше времени вне дома, и это была победа.

Лорен нравилось мчаться вперед на предельной скорости, а после, развернувшись, возвращаться к Джошу или Джен с детьми и призывать их поторопиться. Себастьян любил кататься у нее на коленях. С чего вообще Лорен взяла, что скутер равноценен признанию поражения? Благодаря Годзилле она стала выглядеть еще круче в глазах племянника, а большего и не требовалось.

Как-то вечером Лорен, одетая в розовое шерстяное пальто, шарф, шапку и перчатки, в компании Джоша каталась по бульвару Блэкстоун. Они разглядывали рождественские украшения и любовались великолепными домами, когда к ним подбежала знакомая девушка со светлыми волосами, собранными в конский хвост.

– Привет, Сара! – воскликнула Лорен.

– Привет! Как дела? – остановившись, поинтересовалась подруга.

– Отлично! А ты в хорошей форме, – заметила Лорен. Сара в обтягивающем черном спортивном костюме походила на Женщину-кошку.

– Как поживает Годзилла? – улыбнулась подруга.

– Потрясающе. Хочешь прокатиться?

– Да!

– Вперед. Я с радостью немного пройдусь. – Лорен слезла с сиденья и достала из корзины Годзиллы портативный кислородный баллончик.

– Увидимся позже, неудачники! – помахала им рукой Сара и на полной скорости рванула вперед. – Потрясающе! – крикнула она через плечо.

– Теперь мы можем прогуляться как нормальные люди, – заметила Лорен, взяв Джоша за руку.

– Нормальных людей переоценивают, – отозвался он. – Но это здорово.

Прошло много времени с тех пор, как они в последний раз бесцельно бродили по городу, держась за руки. Стоял чудесный осенний вечер. Под ногами шуршали листья, в прохладном воздухе разливался запах дыма от горящих очагов.

– Мне нравится этот дом, – произнес Джош, останавливаясь перед большим особняком в викторианском стиле.

В окнах горел свет, двор уже со вкусом украсили к грядущим праздникам и аккуратно обвили несколько деревьев гирляндами из белых фонариков. Этот уютный, роскошный, гостеприимный дом словно сошел с рождественской открытки. И все же Лорен подозревала, что муж остановился, просто чтобы устроить ей передышку, и была за это благодарна. «Осторожно, не спеша, наполняй легкие, насколько сможешь».

– А нам с тобой какой нужен дом? – спросила она.

– Что-то вроде этого вполне подойдет.

– В городе?

– Где захочешь, милая.

В голове со скоростью колибри промелькнула мысль, что ей не суждено дожить до покупки дома.

– Этот мне нравится, – отозвалась она. – Или тот кирпичный по соседству. Очень внушительный, под стать моему гениальному мужу.

– Согласен, он большой. В этом доме можно завести десяток детей.

– Десяток? Мужской подход к делу. Наверное, нескольких все же придется усыновить.

– Меня это устроит. – Джош поцеловал жену, ощущая, как идеально совпадают их губы, и Лорен крепко его обняла.

– Ну хватит, голубки, – раздался голос Сары. – А то я начну ревновать.

– Может, поужинаем где-нибудь втроем? – предложила Лорен. – И руки прочь от Годзиллы. Если сломаешь, я тебя прибью. К тому же он по мне скучает. – Сегодня вечером она сильно устала, но домой пока не хотелось.

Поменявшись местами, они направились в ирландский бар «У Деклана» на Хоуп-стрит. Муж и подруга шагали впереди в сгущающейся темноте, и Лорен вдруг подумала, что, возможно, когда-нибудь Сара станет держать Джоша за руку и выйдет за него замуж. Хорошо бы во второй раз он взял в жены милую, умную, заботливую женщину, знакомую с Лорен, которая поймет, что первая супруга навсегда останется в его сердце.

Ну что за мысли? Она закатила глаза и заставила Годзиллу ехать немного быстрее. «Не сегодня, сатана. Не сегодня».

5
Джошуа

Март

Спустя три (или четыре?) недели после похорон Лорен

После похорон жены потянулась вереница ничем не примечательных дней, и Джошуа Парк, обладатель степени бакалавра в области промышленной инженерии (с отличием), магистра по биомедицинскому дизайну (аналогично) и доктора в сфере проектирования оборудования, смотрел телевизор. Не привычное телешоу «Лучший пекарь Британии» или сериал «Звездный путь», а кулинарные программы, от участников которых требовалось быстренько сбегать в продуктовый магазин и приготовить блюдо из арбуза и гремучей змеи. Или документалки о древних битвах, золотоискателях с Аляски и разборе вещей в домах людей, страдающих патологическим накопительством. От них клонило в сон, чего он, собственно, и добивался, поэтому с радостью приветствовал охватившее его оцепенение. Все отлично, так и надо.

Переходя из крайности в крайность, Джош то с жадностью поглощал пищу, то вообще ничего не ел. Он мог за один присест прикончить целую пиццу, а потом следующие двенадцать часов бороться с тошнотой, либо целыми днями, сливавшимися в размытые пятна, не брать в рот ни крошки, замечая ход времени лишь по дате на экране телефона. Приходилось заводить будильник с напоминанием покормить Пебблз, чтобы собака не умерла с голоду. О собственном питании он особо не волновался. До знакомства с Лорен Джош тоже был крайне неорганизованным и ел лишь ради того, чтобы не протянуть ноги, не получая от пищи никакого удовольствия. Когда они начали встречаться, Лорен из-за этого ужасно бесилась и уже к третьему свиданию взялась приводить его быт в порядок. Пора бы ей опять этим заняться. Пусть возвращается и приступает к работе.

Окинув взглядом гостиную, Джош пришел в ужас от царившего вокруг беспорядка. Лорен бы это не понравилось. Она была очень аккуратной и расстроилась бы, увидев квартиру в таком состоянии. Пришлось взяться за уборку. Лишь сорок пять минут спустя он понял, что убирается ради нее. На случай, если жена вернется домой.

Когда ему звонили, Джош говорил, что неплохо держится и со всем справляется, а сам, как и Пебблз, продолжал поглядывать на дверь. Несчастная псина не понимала, что хозяйка больше не придет. Обычно собака спала вместе с ними, однако Джош никак не мог заставить себя ночевать в кровати, которую прежде делил с женой. Поэтому теперь они с Пебблз заняли комнату для гостей.

Работать Джошу не хотелось, он перестал интересоваться происходящим в стране и в мире. Выключил компьютеры и настроил автоматический ответ на входящие электронные письма, сообщая всем, что в связи со смертью близкого родственника берет небольшой отпуск.

Джен и Дариус с детьми пришли на следующий день после похорон, чтобы отдать ему Пебблз. Маленький Себастьян принялся бегать по квартире, открывать двери и заглядывать в шкафы и под диван.

– Где тетя? – настойчиво спрашивал он. – Прячется? Она ведь не умерла! Не может быть! – И Себастьян с криками принялся биться в истерике.

Джош прекрасно понимал чувства малыша. Дариус, извинившись, увел детей на улицу.

Оказалось, что горевать в одиночестве легче, чем в обществе других людей. Джош мучился от жгучей боли, заставлявшей сгибаться пополам и прикрывать голову руками, словно защищаясь от удара. Однако при виде Джен, всхлипывающей в полотенце в ванной или нюхающей любимый свитер Лорен, сердце просто разлеталось на части, как кусок стекла. Глядя на дрожащие губы Донны, которая, словно разом постарев на двадцать лет, поглаживала фотографию дочери, Джош будто разрывался изнутри. Его собственная мать с опухшим от постоянного плача лицом протирала кухонную столешницу, пытаясь скрыть слезы. Бен молча сжимал его плечо, а сам отводил повлажневшие глаза от их свадебной фотографии – в тот день он был шафером.

Да, одиночество его определенно устраивало. Когда поблизости не было ни родственников Лорен, ни его собственных родных, ее смерть казалась менее реальной, и Джош, сидя вечером на диване с Пебблз при выключенном свете, вполне мог притвориться, что жена вот-вот вернется домой.

Это утомляло, точно плавание в горячей черной смоле. Джош беспокоился за Донну и Джен, прежде уже потерявших Дэйва, любимого отца Лорен. Тревожился о собственной матери, которая поначалу переживала, что ее мальчик никогда не найдет себе пару, и так обрадовалась, когда он встретил Лорен, а теперь скорбела вместе с тридцатилетним сыном-вдовцом. Волновался за Пебблз – вдруг собака умрет от тоски? Страшился собственной смерти, где не будет ничего: ни Великого Запределья, ни загробной жизни, ни воссоединения, а потом думал – может, все-таки стоит рискнуть?

Как бы то ни было, его жизнь кончена.

Джош резко просыпался по ночам и тянулся к краю кровати, чтобы проверить, нормально ли дышит Лорен, и лишь потом осознавал, что в этом нет смысла – она мертва. По утрам ставил чайник, чтобы заварить ей чай, а как-то ночью, забыв о случившемся, даже позвал ее из коридора. Порой, пробуждаясь от сна, Джош задавался вопросом, не приснился ли ему этот брак.

Умерла. Само слово звучало жестко и безжизненно, отдавало мрачностью и холодом.

С тех пор как Лорен поставили диагноз, забота о ней занимала все его время. Да, Джош успел закончить разработку медицинского изделия и продал его «Джонсон энд Джонсон», но по большей части только пытался ее спасти. Прочитал все научные статьи об ИЛФ, беседовал с врачами, фондами, пациентами и исследователями в области фармакологии, тратя на отчаянные поиски приемлемых результатов по несколько часов в день.

А после окружал жену заботой: готовил еду, хлопотал по хозяйству, получал лекарства по рецептам, спорил со страховой компанией, возил ее на бесчисленные приемы к врачам и гулял с ней по городу, проводил дыхательную терапию, следил за уровнем кислорода в крови. А когда от лекарств у Лорен началась сильнейшая диарея, поддерживал на унитазе, поскольку из-за слабости она не могла сидеть самостоятельно. Последние полгода Джош почти ежедневно помогал ей принимать душ, следил, чтобы жена вовремя пила лекарства, хорошо питалась, достаточно спала, а в баллончике всегда хватало кислорода. А еще развлекал ее, любил и делал счастливой.

Он скучал по этим временам и согласился бы отрезать себе руку, чтобы вернуться в прошлое.

Сейчас Джош ощущал себя абсолютно потерянным. Мужа Лорен больше не существовало, от него осталась лишь тень.

Он выходил из квартиры только ради Пебблз, а порой, когда сил на общение с внешним миром не хватало, водил псину на крышу и позволял гадить там. Они с Лорен провели наверху немало приятных вечеров; жена обычно сидела ближе к краю, Джош – в центре, поскольку не любил высоту, и сейчас он с горечью наблюдал, как столь памятное место превращалось в собачий туалет, однако на большее был просто не способен. Чайка – та самая, что наблюдала за сжиганием одежды после похорон, – по-прежнему торчала здесь, и во взгляде птицы чудилось осуждение. Какая жалость. Но ведь сейчас зима и жутко холодно. Или уже пришла весна? Кто знает. Да и какая разница.

Вскоре прислали биоурну, а с ней почву, добавки, саженец. Неужели он сам все это заказал? Впрочем, наверное – ведь Лорен добавила нужную страницу в закладки на его ноутбуке. Окинув взглядом столешницу с присланным набором, он посмотрел на прах жены и взялся за дело.

Лорен любила растения. В горшках на крыше выращивала травы и цветы и даже купила подвесные корзины для дома, арендованного на полуострове Кейп-Код. В квартире растения были повсюду, и Джош между делом вспомнил, что неплохо бы их полить. Огляделся вокруг. Нет, слишком поздно. Похоже, все засохли.

Следуя инструкциям, он смешал прах жены с почвой и добавкой, присланными вместе с урной, и поймал себя на мысли, что почти доволен результатом. Потом представил, как в комнату входит Лорен.

«Что ты делаешь, милый?»

«Сажаю твое дерево».

«О, здорово! Только постарайся не повредить корни».

– Как скажешь, детка, – ответил он вслух, и Пебблз повернула к нему голову.

Только бы растение не погибло – иначе останется только покончить с собой.

Ощутив внезапный приступ паники, Джош включил ноутбук и заказал прибор, чтобы отслеживать влажность почвы, уровень рН, освещенность, содержание азота, фосфора, калия, а после прочитал, в каких условиях лучше растут кизиловые деревья. Больше всего для саженца подходила спальня.

Значит, придется все-таки туда зайти.

Джош не стал сопротивляться, однако не задержался внутри ни на миг дольше необходимого, а затем уснул на диване, надеясь увидеть во сне жену.

Лорен часто снилась ему после смерти. В одном из снов он, вернувшись домой, застал ее за уборкой на кухне. «Я совсем ненадолго, – заявила она. – Боже, ну и беспорядок!» В другой раз Джош увидел жену в доме ее матери, где она собиралась подняться на чердак. «Лорен!» – позвал он, входя в комнату, и супруга со смехом бросилась в его объятия.

Самый страшный сон почти полностью повторял последние часы ее жизни, проведенные в больнице, о которых Джош запретил себе вспоминать. Однако во сне Лорен села на кровати и проговорила: «Мне уже лучше. А ты как?»

Проснувшись, он ощущал боль в груди, словно от удара бейсбольной битой. Что за жестокость? Зачем Господь посылает ему такие сны? Джоша воспитывали как христианина-лютеранина, и хотя он не слишком верил в Бога, сейчас был готов винить всех и вся и не отказался бы пнуть Творца по яйцам. «Вот уж спасибо. Так и знал, что тебя не существует».

Джен ежедневно присылала сообщения. Лишь ее одну Джош хоть как-то терпел, и только потому, что Лорен сильно любила сестру. Раз в четыре дня звонил Дариус, спрашивал, не хочет ли приятель выбраться из квартиры, и предлагал составить компанию. Донна оставляла слезливые сообщения на автоответчике, и он покорно ей перезванивал, пока Джен в конце концов не попросила мать на время оставить его в покое. Теща очень расстроилась, а у Джоша просто не хватало сил беспокоиться о ее чувствах.

Когда волосы стали липкими, он залез под душ, однако даже не понимал, холодная или горячая льется вода. К чему все это? Ах да, гигиена. Шампунь и гель для душа Лорен по-прежнему стояли на полке. Джош снял колпачок и вдохнул запах. Боль от потери нахлынула с новой силой, и он повалился на пол душевой кабины, громко и неудержимо рыдая. Измученный, выжатый как лимон, Джош так и заснул под душем, очнувшись, лишь когда вода стала ледяной. Лорен пришла бы в ужас, увидев его в таком состоянии. Ну и ладно. Пусть она войдет и скажет: «Господи, Джош, что ты творишь? Милый, хватит вести себя как неудачник!» Жена часто повторяла эти слова, но всегда в шутку, с любовью.

Как-то раз Джош поймал себя на том, что рассматривает фотографии в рамках, развешанные женой по всей квартире. Их свадьба; отдых на Гавайях; канун Нового года, когда они устроили здесь настоящую вечеринку – первую в его жизни. Вот Лорен держит Себастьяна на плечах, или вот она с матерью мальчика на ее дне рождения, а здесь – с родными на свадьбе. А тут они вдвоем – в Париже, на Карибах, в больнице с Октавией на руках, с только что появившейся в их жизни Пебблз.

Знать, что ему не по силам остановить ее болезнь, – это одно, а верить в это – совсем другое. Разве Джош не закончил с отличием Род-Айлендскую школу дизайна и Брауновский университет? Не получил докторскую степень в Массачусетском технологическом институте? Черт, да за последние десять лет он продал девять патентов на медицинские изделия, пять из которых уже поступили на рынок! Настоящий гений, у которого главная цель в жизни – быть мужем Лорен и ее защищать, но Джош не справился.

«Наверное, стоит поесть», – подумал он, отводя взгляд от очередной фотографии, однако вместо этого лег на диван и уснул.

Лорен шла далеко впереди него по пляжу. Они явно были на Кейп-Коде, но из океана выпрыгивали длинноносые дельфины, которые водятся на Гавайях. Лорен бросилась вперед, чтобы получше их рассмотреть, а Джош, постоянно увязая в песке, никак не мог ее догнать. Волны у кромки берега ритмично разбивались о камни. Длинный розовый сарафан Лорен почти затерялся вдали, а тихое постукивание все нарастало, сменяясь шумом, грохотом, лаем…

Он резко проснулся. Под аккомпанемент лая Пебблз кто-то барабанил в дверь.

– Тихо! – прикрикнул Джош на собаку и, когда она послушно замолчала, ощутил себя жестоким и безжалостным тираном.

Стук внезапно прекратился.

– Джош, это Сара, – донеслось из-за двери.

Вот черт! Видеть никого не хотелось, особенно подругу жены, так и пышущую здоровьем. Почему не на ее долю выпало…

– Джош, это важно, – не сдавалась она.

Он заставил себя встать с дивана и запутался ногами в одеяле.

– Э-э… я сейчас не готов принимать гостей, – сказал он через дверь, не узнавая собственный голос.

– Знаю. И все же открой дверь.

– Может, лучше зайдешь… э-э… на следующей неделе?

– Нет.

Он привалился к двери и провел рукой по лицу.

– Джошуа, – не отставала Сара, – открой, или я позвоню в девять-один-один. Пусть проверят, как ты там. – Она работала в социальной службе, так что вряд ли это была шутка. – Джош, я звонила тебе чуть ли не каждый день, но ты ни разу не ответил. Пожалуйста, открой дверь. Последний месяц не только ты один страдал.

Господи, с момента смерти Лорен прошел месяц? А кажется, что лет десять. Или всего тридцать секунд.

Он открыл дверь. Сара вздрогнула, потом обняла его. Джош похлопал ее по плечу, желая вырваться из объятий.

– От тебя ужасно пахнет, – заметила она, крепче прижимая его к себе.

– Извини, – буркнул он, поспешно отступая.

Сара вошла в квартиру и наклонилась, чтобы погладить Пебблз.

– Привет, милашка! Я по тебе скучала!

Псина в ответ радостно завиляла хвостом, и Джошу стало обидно. Это ведь собака Лорен. Так почему кто-то другой гладит Пебблз и называет милашкой?

Он и сам понимал, что ведет себя глупо.

Выпрямившись, Сара вытерла глаза и огляделась.

– Боже мой.

Задернутые шторы не пропускали в комнату лучи солнца, повсюду валялись картонные упаковки – пустые и с остатками еды. Из-под кофейного столика торчала коробка от пиццы с отгрызенным углом. Наверное, ее стащила Пебблз. Неужто совсем оголодала?

– Что ж. – Сара уперла руки в бока. – Слушай… может, сходишь в душ? А я пока немного приберусь и открою окна, чтобы проветрить.

– Я собирался вздремнуть.

– Ступай в душ.

Он хотел было что-то возразить, но не нашел в себе сил спорить и поплелся в ванную.

Когда их впервые представили друг другу, Сара не слишком-то ему понравилась. Они с Лорен дружили с начальных классов, но вряд ли сумели бы поладить, если бы познакомились уже взрослыми. По крайней мере, так казалось Джошу. Было в Саре что-то такое, некая едва уловимая обида на Лорен, сверкавшая, точно осколок стекла на песке. Джош ее сразу увидел и замечал всякий раз, как они собирались вместе, во время помолвки и даже на свадьбе. И пусть в тот день Сара вела себя подобающим образом, она однозначно завидовала Лорен.

Да и кто бы удержался? Его жена всегда была ярчайшей звездой на небосклоне.

Однако, узнав о диагнозе, Сара превратилась в идеальную подругу для Лорен и даже стала помогать Джошу.

Он залез под душ и вяло намылился, потом натянул относительно чистую одежду и вышел в гостиную. Сара явно чувствовала себя как дома: раздвинув шторы, она распахнула окна, выбросила все коробки, а теперь с помощью странной маленькой швабры принялась собирать с пола собачью шерсть. Сара точно знала, где что лежит, и это раздражало.

Впрочем, надо признать, собачьей шерсти оказалось много. Сняв со швабры насадку, Сара стряхнула собранный мусор в ведро и ловко вернула ее на место.

– Что за важное дело, Сара? – поинтересовался Джош, усаживаясь на диван, и вдруг заметил, как та вытирает глаза. Ну да, она все же потеряла лучшую подругу. Стоило быть немного добрее. Хотя бы в память о Лорен. – Рад тебя видеть, – солгал он.

Глубоко вздохнув, Сара опустилась в кресло напротив. Пебблз, поскуливая, села рядом с гостьей, и Джош ощутил себя виноватым.

– Во-первых, собака немного растолстела, – начала она.

– Да, я… наверное, ее перекармливаю.

– Или ей стоит чаще бывать на улице.

Не поднимая взгляда, Джош кивнул. Пебблз в самом деле заслуживала лучшего отношения.

– Тяжело находиться здесь без нее, – добавила Сара дрогнувшим голосом.

– Да. – Он пытался придумать, что еще сказать. – Как дела?

– Дерьмово. Одиночество и горечь меня убивают. Ну, ты и сам знаешь.

– Точно.

Собрав длинные светлые волосы на одну сторону, Сара перекинула их через плечо. Такое чувство, что блондинки боготворят собственные локоны и всегда привлекают к ним внимание. Правда, смотрятся они и в самом деле красиво. А вот у Лорен были густые и блестящие темно-рыжие пряди. Джош не знал, как правильно назвать их цвет. Каштановые? Бордовые? Красноватые, как шерсть ирландского сеттера? Всяко интереснее, чем белокурые. По крайней мере для него.

Кончиками пальцев Сара вытерла вновь выступившие слезы, и Джош, взяв со столика коробку бумажных салфеток, протянул ей.

– Спасибо. – Она промокнула глаза и высморкалась, а после сунула салфетку в сумку. – Тут такое дело, Джош, – вновь заговорила Сара. – Лорен просила кое-что для тебя сделать.

Что именно? Убирать в доме? Стать его лучшим другом? Нет уж, спасибо. Ему от Сары ничего не нужно. Не дай бог еще решит, что должна перебраться к нему или взять на себя готовку… а то и предложит родить ему ребенка. Господи, да что вообще происходит?