Текст книги "Последний Намсара. Боги света и тьмы"

9

Не успела Аша постучать, как парадная дверь дома Джарека открылась. Седая служанка, сгорбившись, стояла на пороге. Ее морщинистые щеки блестели от слез. Присутствие старухи в доме командующего удивило Ашу. По закону, после захода солнца все дворцовые слуги должны находиться на пашнях.

– Мне нужен командующий, – сказала она и, распахнув дверь шире, прошла в роскошный холл.

В воздухе витал аромат розовой воды, узорчатые ковры мягко касались ее ног, в свете масляных ламп стены отливали яркой бирюзой. По дому разносился яростный крик, сопровождаемый звуком, который ни с чем не спутаешь: резким свистом шаксы – скрученной из нескольких веревок плетки с привязанными на концах костяными осколками. Аша слышала, как плеть снова и снова ударяет по телу.

Старая невольница всхлипнула за ее спиной. Не останавливаясь, она прошла через холл и открыла тяжелые двери из кедра, богато украшенные слоновой костью и бронзой, что вели в личные покои хозяина.

Пройдя несколько комнат, она вышла в маленький внутренний дворик в самом центре дома командующего, где ее окутал тяжелый аромат магнолий. И там Аша увидела невольника.

Он стоял пошатываясь в неглубокой чаше фонтана. В дрожащем свете фонарей, висевших в галерее, она заметила, что руки скралла привязаны к статуе. По его спине стекала кровь, окрашивая воду в темно-розовый цвет. Джарек неторопливо прохаживался перед фонтаном, спиной к ней. Он снял тунику; мускулы перекатывались под лоснящейся от пота кожей.

– Ну что, скралл, – невнятно бормотал он, – это того стоило?

Аша отступила назад и прижалась спиной к стене, пытаясь унять колотящееся сердце.

Да, она Искари. Она охотится на драконов и приносит их головы, но Джарек контролирует армию ее отца. Все солдаты в городе безраздельно ему преданы. И по абсолютно непонятной причине он совсем ее не боится.

Аша могла бы развернуться и уйти. Она вовсе не обязана это делать. В конце концов, невольник сам виноват. Ему не стоило ее трогать.

– Пожалуйста, Искари…

Аша вздрогнула. Служанка, не смея поднять головы, отчаянно протянула к ней трясущиеся руки. Губы ее дрожали.

– Пожалуйста, помоги ему…

Джарек гортанно выкрикнул, и шакса снова со свистом рассекла воздух. Аша с опаской оглядела двор. В углу валялась лежанка с отломанной ножкой, над которой нависали кусты с распустившимися цветами. «Очаруй его, – предложил Дакс. – Соблазни».

Но Аша не знала, как это делать. Она была всего лишь охотницей. Она знала все об убийствах, но ничего – об обольщении. Аша вспомнила, как невольник прикоснулся к ней в лазарете, как он поймал ее во дворе на приеме у отца, как осторожно держал у своей груди: будто совсем не боялся. Ей стало стыдно. Если даже он не боялся – ни Аши, ни закона, ни того, что хозяин забьет его до смерти, – как же может бояться она? Она же носит имя Искари.

Джарек сплюнул себе под ноги и, шатаясь, двинулся к лежанке. Вытерев полотенцем лицо и шею, он вернулся к своей жертве. Чем дольше Аша будет ждать, тем быстрее невольник распрощается с жизнью.

Плетка заработала с новой силой. Мучительные стоны невольника заставили Ашу содрогнуться и прикрыть глаза. Раненой рукой она вытянула серп из-за спины. Каждое движение причиняло тупую боль, но Аша лишь стиснула зубы и сильнее сжала пальцы вокруг рукоятки.

Как только Джарек в очередной раз занес шаксу над головой, готовясь ударить, она шагнула вперед и поймала взметнувшуюся плеть на острие серпа. Рука Джарека дернулась назад, он резко обернулся и прищурился. Лицо его исказилось от злобы. Мутным взглядом он обвел двор, и Аша поняла, что он пьян.

– Кто здесь?

Чаша фонтана была залита кровью. Звук тихо журчащей воды казался неуместным.

– Хватит, – сказала Аша и сама удивилась твердости в своем голосе. – Ему достаточно.

Лицо Джарека потемнело.

– Я прекрасно знаю свои права, – прорычал он, снова пытаясь взмахнуть шаксой, но та не поддалась.

– Ты его убьешь.

Как Аша ни старалась, голос предательски дрогнул, и Джарек вдруг успокоился.

– С каких это пор тебя волнует здоровье моих невольников? – он перевел взгляд с Аши на скралла и скривился. – Думаешь, я забыл, что у вас это семейное?

Три медленных удара сердца – и она поняла, что он имеет в виду: Райан, ее дядя, юноша из драксоров, влюбленный в девушку из скраллов.

– Может, мне стоит учесть это, когда мы поженимся? – Джарек пошатнулся, но ухватился за ствол лимонного деревца и выпрямился. – Моя жена флиртует с моими слугами в моем собственном доме?

Она постаралась, чтобы ее слова прозвучали как можно спокойнее:

– Ничего глупее этого я от тебя не слышала.

Джарек взглянул на полумертвого невольника.

– Отвратительно.

Бросив шаксу, он схватился за нож, висевший на поясе.

– Я не буду этого терпеть, – прорычал он и двинулся к фонтану.

Сердце Аши екнуло. Она бросила серп с намотанной шаксой и достала из ножен второй. Рука вновь дала о себе знать, но это ее не остановило.

Аша оказалась у фонтана быстрее Джарека хотя бы потому, что, в отличие от него, была трезвой. Она встала между ним и слугой, подняв серп. Даже будучи пьяным, Джарек был намного сильнее ее. Еще и больная рука… Поэтому она сделала первое, о чем подумала. Едва он обрушился на нее, Аша со всей силой ударила рукояткой серпа ему в висок.

Они с такой силой рухнули на каменные плиты двора, что Аша задохнулась. Джарек, оглушенный ударом, пригвоздил ее своим телом к земле, словно груда камней, сошедшая на охотничью тропу в горах. Одни сплошные мускулы. Аша лежала под ним, одной щекой прижимаясь к холодному камню, а другой – к горячей, потной коже его груди. Она пыталась вздохнуть и не могла. Он придавил ее.

Она пиналась и дергалась, пытаясь столкнуть его с себя. Серп валялся в нескольких шагах, но она не могла до него дотянуться. Аша задыхалась, в глазах темнело. Из последних сил она пыталась перевернуться – тело не слушалось. Она уже начала терять сознание, как вдруг две руки схватили Ашу за плечи и попытались вытащить из-под командующего. Старые, сморщенные, трясущиеся руки.

У служанки не получилось вытащить Ашу из-под Джарека, и тогда она с удивительной, неженской силой столкнула его тело с нее. Она хватала воздух ртом. Джарек лежал на полу без сознания.

На волосах вокруг его виска показалась кровь, но он был жив. Аша видела, как вздымается его грудь и пульсирует вена на шее. Она не имела ни малейшего представления, опасна ли его рана и сколько он может пролежать в отключке, поэтому быстро поднялась, подобрала свои серпы и сунула их в ножны. Подняв с пола нож Джарека, она бросилась к фонтану. Прошлепав по кровавой воде, она рассекла ножом веревки, удерживающие руки слуги. Едва те лопнули, скралл рухнул в воду. Аша швырнула нож в чашу фонтана и склонилась над ним, пытаясь закинуть его руку себе на плечо.

– Помоги мне.

Он взглянул в ее лицо, но не ответил. Глаза его медленно закрылись, словно он начал терять сознание.

– Нет, держись.

Невольник открыл глаза.

– Искари, – прошептал он потрескавшимися губами, – я сплю?

– Положи руку мне на плечо.

Он послушался.

– Теперь держись крепче и вставай.

Аша не ждала ответа, лишь удерживала его, помогая подняться. Его шатало, пока они брели к краю чаши, а когда он попытался перелезть через него, чуть не упал. Она едва удержала его искалеченной рукой, которую снова пронзила боль.

– Слушай, – прошипела она сквозь зубы, – пошевеливайся, если хочешь выйти отсюда живым.

Он кивнул и шумно вдохнул воздух, собираясь с силами. Каждый шаг давался ему с трудом, он спотыкался и тяжело наваливался на Ашу. Им нужно было уходить, пока Джарек не пришел в себя и не наступил рассвет. При свете дня Аша не сможет незаметно пройти по улицам города, таща на себе полуживого слугу своего жениха. Люди увидят и сразу же начнут судачить. Нужно двигаться быстрее.

Старая служанка откуда-то принесла багряный плащ Джарека и накинула невольнику на плечи, заодно прикрыв голову капюшоном.

– Куда ты поведешь его, Искари?

Аша не знала. Прятать его во дворце нельзя, на пашнях – тоже: сейчас там кишат солдаты. Пока они шли по коридору к выходу, Аша отчаянно пыталась придумать безопасное место, такое, где никто не будет его искать. Она подумала о своих секретах и местах, что их хранили.

Горы Расселины. Но они очень далеко. И Аша не собиралась добавлять к списку своих преступлений еще и освобождение невольника.

– Храм, – пробормотал слуга.

Аша удивленно уставилась на него. Долгие годы обитатели храма враждовали с королем драконов, но она сомневалась, что его стражи могли бы зайти так далеко и приютить беглого слугу.

– Искари, – прошептал он, – доверься мне.

У нее не было ни одной причины доверять ему, кроме той, что он хотел жить сильнее, чем хотела этого она. И Аша согласилась.

Она вывела его на пустынную улицу. Легкий ветерок обдувал его истерзанное тело, соленый запах пота смешался с тошнотворным привкусом крови. Чем скорее она отведет его в тайное убежище, тем быстрее расскажет брату, заберет кольцо матери и уйдет на поиски Кодзу.

Аша сосредоточивалась на этой мысли на протяжении всей дороги до светлой громады храма, высящейся в предрассветной темноте.

* * *

Когда-то храм был одним из самых высоких сооружений в городе. Он возвышался в сердце Фиргаарда, встроенный в отвесный обрыв горы. Но вскоре его затмил королевский дворец, храм пришел в запустение и теперь напоминал пустую раковину. Святыня обветшала и отживала свой век.

По дороге к храму их застал дождь. Если бы Аша верила в силу молитв, она бы точно вознесла одну небесам. Дождь смыл кровавый след, тянувшийся за ними. Кроме того, ее парализованная рука начала покалывать, словно кто-то втыкал в кожу тысячи иголок. К тому времени, как они добрались до храма, она могла поклясться, что способна пошевелить пальцами.

В голову пришла мысль о серпах за спиной. Их можно использовать только для исправления ошибок.

Аша присмотрелась к слуге, бредущему рядом. Челюсти его были сжаты, переносицу прорезала глубокая морщина. Он терпел боль и время от времени прикрывал глаза. Видя, как он пытается сохранить равновесие, с каким трудом продолжает двигаться дальше, она подумала, что, возможно, была неправа.

Да, он нарушил закон. Да, прикоснулся к дочери короля драконов. Но не сделай он этого – она бы разбила голову о каменные плиты. Хотя если бы он ничего не сделал, разве Джарек стал бы так жестоко его наказывать? Не лучше ли было бы ему оставаться на месте?

– Все хорошо, – рука Аши крепче обняла его. – Я не дам тебе упасть.

Невольник взглянул на нее: хмурый лоб разгладился, мучительная скованность слегка отступила.

У стен храма, покрытых потрескавшейся белой штукатуркой, не встретилось ни одного солдата; окружающие улицы были пусты и безмолвны.

Аша со своим спутником поднялись по обваливающимся ступеням к огромной арочной двери из кедра. В самом центре в древесину был врезан знак Седого Ольна: отлитый из железа дракон с кроваво-красным стеклянным сердцем, имитирующим огонь. Возникла проблема: одной рукой Аша держала невольника, другая не двигалась – она не могла постучать в дверь.

– Эй! – позвала она.

Никто не отозвался. Она крикнула громче. Дверь приоткрылась. Женщина, закутанная в темно-красное одеяние, держала свечу, но капюшон скрывал ее лицо. Судя по одежде, она была храмовой жрицей, одной из тех, что принимают роды и проводят священные ритуалы: свадебный обряд или сожжение умершего.

Когда жрица поняла, кто стоит на пороге, она в замешательстве отступила назад.

– Искари…

– Когда-то этот храм был убежищем, – сказала Аша. – Пожалуйста, ему нужна помощь.

Женщина переводила взгляд с невольника на дочь короля. Аша изнемогала под тяжестью израненного тела, колени дрожали, она едва не падала. Когда сил у нее уже не осталось, женщина подхватила невольника под другую руку и завела их внутрь. Тяжелая дверь с глухим стуком захлопнулась за ними.

– Идемте, – тихо произнесла жрица.

В храме пахло воском и старой штукатуркой. Они медленно двигались по затемненным коридорам мимо сводчатых проходов, уводящих куда-то вглубь храма. В стенных нишах мерцали свечи; длинные тени путников метались по стенам, их шаги разносились гулким эхом по лабиринту комнат.

Наконец жрица привела их к узкому пролету старой лестницы, поднявшись по которой они остановились перед небольшой дверцей. На изъеденных жучком досках сохранилось изображение цветка с семью лепестками: намсара, древний знак мест для исцеления, лазарет.

Жрица повернула ключ в замке и вошла, освещая путь тусклым светом своей свечи. Уверенно двигаясь в темноте, она подвела невольника к кушетке и отпустила его руку только тогда, когда убедилась, что тот устроился.

– Что с ним случилось? – спросила она, ставя возле кушетки бронзовый канделябр и зажигая свечи.

– Это командующий, – кратко ответила Аша, без сил опускаясь на пол.

Жрица тем временем осторожно сняла с раненого плащ, и, хотя ее движения были плавными и медленными, он застонал от боли, когда пропитанная кровью тяжелая шерстяная ткань вновь разбередила его раны.

Пот градом катился с его лица, кровь капала на пол. Он обеими руками вцепился в край кушетки, трясясь всем телом. Ссадины на запястьях кровоточили, как и голая грудь.

– Я Майя, – жрица откинула капюшон, и Аша разглядела ее худощавое лицо с резко очерченными скулами и широко посаженными глазами, ярко блеснувшими в свете свечей. – Мне нужно сходить за водой и снадобьями. Я скоро вернусь.

Все время, пока ее не было, невольник не отрываясь смотрел на Ашу. Он даже старался не мигать, как будто боялся упустить Искари из виду, словно ее образ был единственным, что удерживало его на границе сознания и забытья. Какой смысл приказывать ему отвернуться теперь?

– Почему? – прохрипел вдруг он, еле двигая пересохшими губами.

Аша нахмурилась.

– Что?

– Почему ты это сделала?

Перед глазами Аши встал Дакс, протягивающий кольцо матери.

– Меня попросил брат.

– Ты никогда ничего не делаешь по указке своего брата.

Губы Аши приоткрылись от удивления. Откуда он это знает?

Поморщившись, он наклонился чуть вперед. По тому, как он моргал и щурился, она поняла, что картинка перед его глазами мутнеет и расплывается.

– Назови истинную причину.

Она взглянула на него в упор.

– Я это только что сделала.

Его взгляд скользнул к ее обездвиженной руке. Она посмотрела на пальцы и попыталась пошевелить ими. К ее удивлению, она смогла это сделать: пальцы согнулись, но лишь слегка. Невольник смотрел, как она пытается поднять руку, беспомощно лежащую на колене, но пока все усилия были тщетны. Рука еще не слушалась ее в полной мере.

Скрипнула дверь, и невольник выпрямился, оторвав взгляд от Искари, сидящей на полу возле кушетки. Вошла Майя, неся посудину с горячей водой, бинты и чашку с какой-то мазью.

Аша решила, что ей пора и незачем здесь оставаться. Нужно возвращаться во дворец. Но все ее тело налилось такой тяжестью, что сама мысль о том, что придется встать и идти, снова пригвождала обратно к полу. Так что, пока жрица обмывала и обрабатывала раны скралла, Аша свернулась клубком на полу, прижав к груди онемевшую руку. Она думала немного отдохнуть.

Она совсем не собиралась засыпать.

10

– Искари, скоро полдень.

Аша открыла глаза и увидела склонившуюся над ней Майю. Капюшон ее накидки был откинут, мягкий свет ночника выхватывал мелкие морщинки, лучами разбегающиеся по лицу.

Все тело Аши ломило. Усталость никуда не исчезла, и ей понадобилось сделать над собой усилие, чтобы сесть. Сначала она решила проверить, как себя чувствует обожженная рука, и уже привычная боль быстро согнала остатки сонливости. Тогда она без раздумий переключилась на парализованную конечность.

Аша вздрогнула и замерла. Сидя на полу, она без труда подняла руку к лицу, согнула один за другим все пальцы. Рука больше не была безжизненной плетью. От онемения не осталось и следа.

Но дивиться чуду не оставалось времени. Сейчас перед ней встала задача поважнее: вся ее одежда была заляпана засохшей кровью. В таком виде она не может покинуть храм, во всяком случае, не средь бела дня.

– Позади храма течет ручей, – сказала Майя, проследив за ее взглядом. – Там устроена купальня для жриц.

Она протянула Аше свернутый узел.

– Можешь надеть эту мантию, она чистая.

– Почему ты помогаешь мне? – спросила Аша, с трудом поднимаясь на ноги. – Я ворвалась в дом собственного жениха, оглушила его, украла его собственность. Я преступница.

– Но ты же сама сказала, – губы Майи слегка тронула улыбка, – этот храм – убежище.

Аша взглянула на невольника, вытянувшегося на кушетке. Его голый торс был обмотан бинтами, сквозь которые уже начала просачиваться кровь. По стенам поднимались полки, до отказа забитые древними свитками, намотанными на резные деревянные палочки-держатели. Аша вспомнила, как Майя поворачивала ключ в замке, как долго они шли запутанными коридорами, чтобы добраться до этой комнаты. Что же за сведения таятся в этих свитках, если их нужно так оберегать?

– Искари, тебе нужно умыться и уходить. Весь город собирается на арене.

– Объявили бой?

Майя кивнула. Брат будет там. Нужно сказать ему, что она выполнила его просьбу. Тогда можно будет наконец вернуться в горы.

Аша взяла узел из рук жрицы.

– Покажи купальню.

* * *

Арена высилась в другом конце города, возле южных ворот. Ее построили во времена правления бабушки Аши. Мрачные зубчатые стены вздымались в небо, центральный вход разверзся открытой пастью, а на площади перед воротами, как обычно, толпились драксоры, протестующие против боев. Всего пару месяцев назад один такой протест был столь бурным, что солдаты не смогли удержать толпу, рвавшуюся на арену, и бой пришлось отменить.

Сейчас протестующие бросались в солдат камнями и кричали оскорбления в лица зрителям, проходящим на трибуны. К тому времени, как Аша добралась до арены, более половины их уже были закованы в кандалы. Один из них уставился на Ашу, но тут же был схвачен солдатом.

Те драксоры, что хотели дать скраллам свободу, пришли бы в ярость, если бы узнали о планах Аши убить Кодзу. Они считали: древний уклад следует вернуть, а не уничтожать. Они были не лучше лестонгов.

Но все понимали, что случится, если скраллы получат свободу: они вернут своих бывших правителей и закончат то, зачем пришли во времена старой королевы, – заберут Фиргаард себе. Эти драксоры глупы, если считают, что будет как-то по-другому.

Аша прошла внутрь и тут же поняла, что выделяется из толпы, как лестонка, в своей простенькой синей мантии, без вышивки и бисера, фасон которой к тому же уже много лет как вышел из моды. Хуже мантии было только отсутствие оружия: оба своих серпа Аша забыла в храме, и после боя ей придется туда вернуться.

Вокруг нее грохотали взрывы аплодисментов, пахло потом, кожей, железом и горячим песком. Трибуны были заполнены наполовину, зрители волновались и вскакивали со своих мест, наблюдая за схваткой внизу.

Но весть о появлении Искари облетела арену быстрее урагана, и вскоре крики стихли, уступив место нервным перешептываниям. Ладони сжались в кулаки. Головы поворачивались, провожая ее недобрыми взглядами. Толпа рассеивалась перед ней: никто не хотел находиться рядом с девчонкой, вызвавшей драконий огонь на их жилища и укравшей жизни их возлюбленных.

– Эй, – тихо раздалось за ее плечом.

Аша оглянулась и увидела глаза кузины. Сафира послушно опустила взгляд под ноги, на пол трибуны, усеянный оливковыми косточками и скорлупой от фисташек. Капюшон нового плаща скрывал ее лицо, помогая слиться с толпой.

– Где ты была? Мы волновались.

– Я в порядке, – ответила Аша.

Они прошли мимо клеток с невольниками, осужденными на бой. «Интересно, в чем они провинились?» – подумала Аша.

– Где Дакс? – спросила она.

Сафира кивнула на ярко-красный навес, сооруженный в центре самой высокой трибуны.

Поле арены было словно камешек, брошенный в бассейн, – от него во все стороны кругами расходились ряды для зрителей, а ложа короля драконов возвышалась над всеми трибунами. Оттуда открывался лучший вид на происходящее внизу.

Они начали подниматься по наклонному проходу, ведущему в обход клеток с невольниками. Толпа густела, зрители продолжали прибывать, и когда они окружили их со всех сторон, Сафира вплотную подошла к Аше и тихо сказала ей на ухо:

– Поползли слухи, – она бросала быстрые взгляды на людей вокруг, ища подслушивающих, – будто кто-то ворвался в дом командующего, напал на него и сбежал с одним из его невольников.

Покалывающий холодок пробежал по коже Аши. Она подумала о брате, прижатом к яркому шерстяному ковру в одном из залов дворца. Увидела мощные руки Джарека вокруг горла Дакса, безуспешно пытающегося бороться, его дергающиеся ноги. Джареку не нравится, когда берут его вещи.

Она сосредоточила взгляд на шатре, шелковое полотнище которого хлопало и раздувалось на ветру. Все, что ей нужно сделать, – это сказать Даксу, а потом она сможет уйти.

Большинство зрителей отошло в сторону, когда две сестры приблизились к шатру. Аша вошла внутрь, Сафира осталась у входа.

Отец сидел на позолоченном троне. Он кивнул Аше, и она прочитала немой вопрос в его глазах: почему ты еще здесь, а не на охоте?

Она хотела ответить, что пытается, но вместо этого посмотрела на Дакса, сидящего рядом с лестонкой перед троном. Все тот же шарф свободно укрывал ее плечи, на голове красовалась шляпка. В пустыне они повязывали эти шарфы, чтобы защититься от ветра и песка, холода и жары.

Аша смотрела, как Дакс склоняется к девушке, вцепившись в край скамьи. Он кусал губы, не сводя с нее глаз, хмурился и дергал коленом. Когда дело доходило до девушек, Дакс обычно излучал уверенность и вел себя развязно. Он знал, что говорить в таких случаях: слова, от которых девушка вспыхнет, а потом будет каждый раз вспоминать, засыпая.

Но здесь… было что-то еще. Роя выглядела напряженной. Она сидела, выпрямившись и сцепив ладони на коленях, словно не получала никакого удовольствия. Казалось, лестонка даже не замечала Дакса. Она пристально вглядывалась куда-то вдаль, за пределы арены. Белый сокол застыл на ее плече, а ее мысли будто бы вились вокруг сотни других вещей, но не вокруг молодого человека, сидящего рядом.

«Может, она раздумывает, как бы прирезать всех фиргаардцев во сне?» – подумала Аша. Опасно было привозить ее сюда, так близко к королю.

Вдруг кто-то вырос перед Ашей, загородив Дакса и Рою. Она подняла голову и взглянула в лицо своему жениху. Блестящие волосы, мощная челюсть, свежевыбритые щеки. Одно портило его образ – расползшийся по виску темный синяк.

– Аша.

Он схватил ее за запястья, словно скрутил веревкой, и ей стало ясно, что, несмотря на опьянение, он все помнит.

– Где ты была?

На лбу Аши выступил пот.

– Спала, – ответила она, стараясь соответствовать его тону. – У меня выдался тяжелый вечер.

Он наклонился к ней, и ее тело непроизвольно напряглось, как бывало каждый раз перед нападением дракона.

– Отдай его, – губы Джарека легко коснулись ее щеки, не покрытой шрамом. – И мы забудем все, что случилось вчера.

Аша попыталась освободить руки, но он лишь крепче их сжал. Джарек говорил так мягко, что любой стоявший поблизости мог подумать, что он нашептывает ей на ухо слова любви.

– Если ты сейчас этого не сделаешь, то, когда я его найду – а я его найду, – я заставлю тебя смотреть на его смерть от начала до конца.

Внезапно Ашу поразила мысль: «Он думает, я чувствую к невольнику то же самое, что Райан чувствовал к Лилиан!».

– Попробуй, – бросила она.

Джарек отпустил ее руки, заметив взгляд короля. Аша увидела его озабоченность и покачала головой, прося не беспокоиться. Она прошла мимо Джарека и уселась на скамью рядом с братом, незаметно вытерев вспотевшие ладони о старенькую ткань мантии Майи.

Джарек ничего не выиграет от обнародования ее проступка. Он хотел получить Ашу. Он хотел обладать ею все равно что самой дорогой саблей или самым горячим скакуном. Он хотел завоевать ее и сделать своей собственностью. И, если слухи были верны, если Джарек действительно планировал захватить трон, их свадьба значительно облегчила бы ему задачу. Он не стал бы сводить все шансы на нет, обвиняя Ашу в преступлении. Этого он делать не будет, тем более что есть и другие способы ее наказать.

Джарек прошел за ней и сел рядом, прижав свою ногу к ее. Увидев это, Дакс напрягся и встретился с сестрой взглядом. Прежде чем Аша успела сказать ему, что сделала то, о чем он ее просил, командующий снова наклонился к ней.

– Солдаты сказали, ты уходила вчера охотиться.

Аша выпрямилась.

– Они сказали, ты вышла одна.

Если Джарек узнает правду, если он поймет, что́ отец обещал ей в обмен на голову Кодзу…

– Может быть, она выходила всего лишь подышать свежим воздухом, – прозвучал медовый голос.

Аша вскинула голову на лестонку, которая пристально разглядывала ногу Джарека. Его глаза сузились.

– Я спрашивал твое мнение, лестонка?

Сокол Рои раздул белую грудь, уставившись серебристыми глазами на командующего.

– У нас в Редколесье не нужно просить женщину высказать свое мнение. Обычно она делает это свободно.

Аша глянула на Дакса. Ему следовало предупредить Рою о том, что происходит, когда Джареку бросают вызов.

– Вот поэтому, – насмешливо усмехнулся тот, – твой народ никогда не поднимется из той грязи, в которой живет.

Глаза Рои потемнели. Но она больше ничем не выдала того, что слова ее задели. Дакс же, напротив, кипел гневом. Его тонкая фигура дрожала, переполненная безрассудной, опасной энергией, появлявшейся всякий раз, когда брат вставал на пути Джарека и когда он ставил под удар себя, защищая других.

Пока он не сделал этого снова, она наклонила голову к его плечу.

– Он в храме, – прошептала она ему на ухо. – Спроси жрицу по имени Майя.

Это сработало.

Дакс вскинул глаза, и спустя мгновение его молчаливое негодование сошло на нет. Аша смотрела в лицо брата, в очередной раз отмечая про себя, как он похудел. Кожа натянулась, скулы выступили и заострились. Словно она смотрела в лицо матери, доживающей последние дни.

– Спасибо, – произнес он одними губами.

Затем, вспомнив их уговор, снял с пальца резное кольцо. Его рука слегка подрагивала, когда он передавал украшение Аше.

Аша надела кольцо на безымянный палец. Оно не было прекрасной драгоценностью. Но присутствие его на пальце означало, что владелец обладает некой силой, такой же, какой обладал голос матери в темноте. Или ее руки, держащие лицо Аши, когда она говорила ей: «Ничего не бойся». Кольцо было напоминанием: люди не должны бояться касаться ее или любить. Его тяжесть на пальце успокаивала.

Дакс поднялся. Роя глянула на Ашу, перед тем как тоже встать, а затем они оба исчезли в толпе. Джарек кивнул двум солдатам, стоявшим возле навеса, и они двинулись вслед за парой.

Аша уже хотела броситься за ними и предупредить о слежке, как вдруг толпа на трибунах заревела. Драксоры вскочили с мест, некоторые залезли на скамейки, и все как один закричали туда, вниз, на арену. Джарек встал, держа одну руку на рукоятке сабли, а другой прикрывая глаза от солнца.

Аше незачем было смотреть. Она знала, что происходит: на арене собирались убить невольника. Аша потеряла интерес к боям, когда в них перестали участвовать драконы. После того как на них была объявлена охота, их осталось совсем немного. Утыканные шипами металлические решетки, окружающие арену, сейчас использовались как защита для пьяных драксоров, так и норовящих свалиться вниз головой на песок. Во времена драконьих боев их опускали, чтобы твари не могли улететь.

– Возможно, тебя заинтересует происходящее, – сказал Джарек.

Еще один взрыв криков прошелся волной по трибунам. Аша похолодела. Поднявшись и взглянув на поле, она увидела, как юный скралл выбил меч из рук пожилой невольницы. Та рухнула на колени. Несколько седых прядей выбилось из толстой косы, она поправила их морщинистой рукой. При взгляде на служанку Аша оцепенела.

– Прошлой ночью в мой дом проник незваный гость. Он ударил меня и украл моего слугу.

Джарек кивнул на старую невольницу на арене и громко произнес, чтобы все вокруг услышали:

– Этого гостя впустила Грета.

Аша перестала дышать.

– Все, что ей нужно было сделать, – это рассказать мне, куда они ушли. Но она отказалась, – продолжал Джарек. – Так что, боюсь, я буду вынужден ее наказать.

Аша сжала кулаки.

– Еще не поздно, – он повернулся и посмотрел ей в глаза. – Она может сказать, где мой невольник, прямо сейчас, и я ее прощу.

Первой мыслью Аши было вскочить и крикнуть, что служанка ни при чем, во всем виновата только она, дочь короля, и что невольник, которого они разыскивают, прячется в храме. Но даже если она сейчас все это скажет, Грета все равно умрет: она помогла Аше совершить преступление. Джарек может говорить о прощении, но он никогда никого не прощает. Как только Аша признается, в то же мгновение слуга Джарека будет убит. И Майя, жрица храма, – возможно, тоже. Аша крепко сжала губы. Она смотрела на поле арены не отрываясь.

Юный невольник и Грета знали друг друга, поэтому их бой продолжался так долго. Если бы они не были знакомы, все бы закончилось гораздо быстрее.

Парень медлил: ему было неимоверно трудно поднять руку на старую женщину, которую он знал. Грета отбросила свой нож. Сверкнув лезвием, он отлетел и воткнулся в красный песок. Мальчик опустился на колени перед старухой. Свободной рукой он дотронулся до ее затылка. Аша видела, как шевелятся его губы: он что-то у нее спрашивал.

Грета кивнула.

Мальчик провел лезвием по ее горлу.

Алая кровь залила его пальцы и грудь невольницы. Он крепко прижал ее к себе и держал до тех пор, пока жизнь не покинула ее тело.

Арена разразилась криками восторга и разочарования – в зависимости от того, какова была ставка. Те драксоры, что поставили на победу юного невольника, спешили за своим выигрышем. Другие угрюмо пялились на залитый кровью песок и неподвижное тело.

Аша в оцепенении смотрела, как мальчик, повесив голову, сидит, склонившись над Гретой. Какое-то время он не двигался, а затем поцеловал ее в лоб и пробормотал что-то вроде молитвы. Солдаты подняли тело и унесли прочь с арены.

Тогда юный невольник вонзил нож в свое собственное сердце.