Текст книги "World of Warcraft: Джайна Праудмур. Приливы войны"

Глава вторая

Въезжая в огромный город Оргриммар в сопровождении небольшой свиты, Бейн Кровавое Копыто беспокойно огляделся по сторонам. Единственное чадо усопшего, весьма любимого и оплакиваемого всеми тауренами верховного вождя Кэрна Кровавое Копыто, Бейн взял на себя власть, много лет принадлежавшую отцу, лишь недавно. К подобной ответственности он никогда не стремился и принял ее покорно, искренне сожалея о смерти отца. С тех пор мир изменился – и эти перемены были разительными.

Его личный мир рассыпался вдребезги в ту самую ночь, когда погиб отец. Кэрна убил Гаррош Адский Крик на ритуальном поединке мак`гора. Гаррош, которого Тралл недавно назвал вождем Орды, собирался биться честно, но кое-кто другой этого не желал. Магата Зловещий Тотем, шаманка, давно питавшая ненависть к Кэрну и стремившаяся править тауренами сама, вместо простого оружейного масла смазала лезвие топора Гарроша, Кровавого Воя, ядом, и Кэрн, живший с честью, умер преданным.

После этого Магата предприняла откровенную попытку покорить тауренов силой оружия. От возникшего конфликта Гаррош устранился. Победив узурпаторшу, Бейн отправил ее и всех, кто отказался присягнуть ему на верность, в изгнание, и сам дал клятву верности Гаррошу, как вождю Орды. Причин на то было две: во-первых, этого хотелось бы отцу, а во-вторых, Бейн знал: иначе его народ от бед не уберечь.

С тех пор Бейн Кровавое Копыто в Оргриммаре не бывал. Не хотелось. Вот и теперь он всей душой жалел, что не может уклониться от визита.

Что ж, Гаррош призвал к себе правителей всех рас Орды, и Бейн, поклявшийся поддерживать сына Грома Адского Крика во всем, пришел. Пришли и остальные. Неповиновение могло привести к открытой войне.

Бейн со свитой направили своих кодо в проем исполинских ворот. Подергивая ушами, таурены глядели на высокие леса и движущуюся над головами стрелу подъемного крана во все глаза. Разумеется, Оргриммар никогда не был местом столь же пасторальным, как Громовой Утес, но теперь столица Орды будто бы надела латы. Простые деревянные хижины сменились грозными железными строениями – тяжеловесными, черными, зловещими. «Для предотвращения новых пожаров», – как сказал Гаррош. И, как прекрасно понимал Бейн, для напоминания о так называемой былой славе Орды. Чтобы и после хаоса Катаклизма, и после ужаса, что принес в Азерот Смертокрыл, все вокруг не забывали: с орками, а, следовательно, и со всею Ордой, шутки плохи. На взгляд Бейна, все эти жуткие перемены силы не олицетворяли. Скорее уж, «новый» Оргриммар олицетворял собой превосходство. Завоевания. Подчинение. От твердого, холодного, угловатого металла веяло угрозой, а не покоем. Здесь Бейн не чувствовал себя в безопасности. Наверное, здесь не чувствовал себя в безопасности никто на свете, кроме, разве что, орков.

Даже крепость Громмаш, со времен Тралла и основания города стоявшую на Аллее Мудрости, Гаррош перенес на Аллею Силы. «Вот решение, отражающее характер обоих вождей, будто зеркало», – подумал Бейн.

По пути к крепости к тауренам присоединился отряд эльфов крови в малиновых с золотом одеждах. Встретившись взглядом с Бейном, Лор’темар Терон – длинные светлые волосы собраны в узел на макушке, от нижней губы тянется вниз узенькая бородка – сухо кивнул, и Бейн ответил ему тем же.

– Дружище Бейн! – с льстивой, преувеличенной радостью воскликнули справа.

Бейн обернулся и опустил взгляд. С мостовой ему оживленно махал рукой разжиревший, жуликоватого вида гоблин в слегка потрепанном цилиндре и с толстенной сигарой в зубах.

– Должно быть, ты – торговый принц Джастор Галливикс, – сказал Бейн.

– Да-да, так и есть, это я, – с энтузиазмом подтвердил гоблин, расплывшись в зубастой, несколько хищной улыбке. – И несказанно – как, не сомневаюсь, и ты – рад быть сегодня здесь! Мой первый официальный визит ко двору вождя Гарроша!

– Не знаю, подходит ли тут слово «двор», – заметил Бейн.

– Почему нет? Сойдет, вполне сойдет! Такая радость! Ну, как делишки в Мулгоре?

Бейн смерил гоблина холодным взглядом. Нет, он не питал неприязни ко всем гоблинам вообще, как некоторые. Наоборот, он был многим обязан Газлоу, главе гоблинов портового города Кабестан. Когда к Громовому Утесу подступили силы Магаты, именно Газлоу оказал Бейну неоценимую помощь – дирижаблями, вооружением и какими-никакими, а воинами, и все – за ничтожную (по гоблинским меркам) плату. Бейн просто не испытывал никакой любви именно к этому гоблину. Как, согласно его сведениям, и все остальные, даже собственный народ Галливикса.

– Мы восстанавливаем столицу и отражаем набеги свинобразов, покушающихся на наши земли. Недавно Альянс уничтожил Лагерь Таурахо. Но мы закрыли проход в Мулгор Великими вратами, так что дальше им не пройти, – сказал Бейн.

– О-о, ну что ж, мои соболезнования… и поздравления! – расхохотался Галливикс. – Удачи в делах!

– Э-э… благодарю тебя, – отвечал Бейн.

Несмотря на незначительную величину, гоблины как-то ухитрились протолкаться сквозь поток прочих рас Орды и войти в крепость Громмаш первыми. Бейн дернул ухом, вздохнул, спешился, отдал поводья ожидавшему его орку и вошел в крепость сам.

Как и весь «новый» Оргриммар, новое воплощение крепости – вплоть до трона вождя Орды – оказалось куда более воинственным и обезличенным, чем прежнее. Во времена правления Тралла латы и череп демона Маннорота, чья кровь некогда осквернила орков, после чего демон пал, поверженный доблестным Громмашем Адским Криком, висели у всех на виду, на стволе огромного дерева при входе в крепость. Гаррош предпочел украсить символами величайшей победы отца собственный трон, превратив памятник, воздвигнутый Траллом во славу всей Орды, в нечто вроде личного трофея. Даже велел пустить часть клыков Маннорота на свои наплечники. Видя это, Бейн всякий раз слегка прижимал уши от обиды.

– Бейн, – грубовато, с хрипотцой окликнули его сзади.

Оглянувшись, Бейн в первый раз с той минуты, как покинул Громовой Утес, почувствовал искреннюю радость.

– Эйтригг, – приветливо сказал он, обнимая старого орка.

Похоже, из прежних, первых советников Тралла, при вожде остался только он – только этот почтенный, заслуженный ветеран. Эйтригг служил Траллу верой и правдой и по его просьбе стал советником Гарроша. Значит, Гаррош не измыслил причины отставить Эйтригга от дел… Это слегка обнадеживало. Ведь это Эйтригг первым заметил следы яда на лезвии Кровавого Воя, именно он сказал юному вождю, что тот обманом вовлечен в бесчестное убийство. Бейн всегда относился к Эйтриггу с немалым уважением, но этот поступок окончательно сделал его преданным другом старого орка.

Оценив выражение его лица, Бейн сузил огромные карие глаза и как можно тише (нелегкая задача для таурена!) спросил:

– Как я понимаю, предмет сегодняшнего разговора тебе не по нраву?

– Мягко сказано, – скривившись, подтвердил Эйтригг. – И не мне одному.

С этими словами он хлопнул юного правителя тауренов по плечу и отступил назад, указывая, что Бейну надлежит проследовать к традиционному месту своего народа, слева от трона вождя. Что ж, по крайней мере, Гаррош не пытается отодвинуть тауренов на задний план… На ходу Бейн подметил, что справа от вождя на сей раз расположился Лор’темар, а сразу же за толпой эльфов крови в малиновом и золотом зеленеют физиономии гоблинов. Сильвана с Отрекшимися сидела напротив орка, а Вол’джин и его тролли уселись рядом с Бейном. Выпала честь присутствовать на совете и оркам – по большей части Кор’кронской страже, личной охране вождя. Эти стояли навытяжку, окружив собравшихся плотным кольцом.

Бейн вспомнил, что рассказывал о таких вот собраниях в Оргриммаре отец. На тех собраниях не только беседовали да спорили о делах: было там место и пиршествам, и смеху, и шумному веселью. Сегодня на стол никаких угощений не подали. «Хорошо, – подумал Бейн, глотнув тепловатой воды из бурдюка на поясе, – что мы догадались запастись питьем». В самом деле: иначе в этом пустынном, насквозь пропеченном солнцем городе, в раскаленных железных стенах, таурены уже изнемогли бы от жажды.

Шло время. Мало-помалу собравшимся правителям и их спутникам наскучило ждать. В рядах Отрекшихся поднялся тихий ропот. Да, сколько бы неупокоенные ни повторяли свое извечное, назидательное «терпение, терпение», похоже, поголовным терпением они вовсе не отличаются… Но вот острое ухо таурена уловило резкий, шипящий шепот Сильваны, и ропот стих.

Вперед выступил орк в мундире кор’кронской стражи. На одной из его рук не хватало двух пальцев, через всю морду тянулся к горлу длинный рваный шрам, мертвенно-бледный на более темном фоне. Щеки и мускулистые руки украшала боевая раскраска, алая, будто потеки крови, однако сощуриться на новоприбывшего Бейна заставило иное, а именно – цвет кожи меж алых мазков.

Темно-серый.

Это означало две вещи. Во-первых, орк принадлежал к клану Черной Горы, многие члены которого снискали крайне дурную славу. Во-вторых, он многие годы не видел дневного света, а стало быть, обитал в недрах Черной Горы и служил врагу Тралла.

В памяти Бейна тут же всплыли те имена, что с ужасом в голосе перечислял отец, Кэрн. Чернорук Разрушитель, вождь Орды, тайный член Совета Теней, предложивший шаманам отказаться от духов предков и стать первыми чернокнижниками среди своего народа… Сын его, Дал’ренд по прозвищу Ренд, долгое время скрывавшийся в глубинах Черной Горы, не признавая правления Тралла… Тех, о ком Тралл отзывался с уважением, среди орков клана Черной Горы насчитывалась лишь жалкая горстка – жалкая горстка среди многих и многих. И тот факт, что этому опытному, закаленному в битвах ветерану доверили честь открыть церемонию, отдав ему предпочтение перед всеми другими кор’кронскими стражами, внушал Бейну нешуточную тревогу. Что-то последует дальше?

Ветеран величественно простер руку. Повинуясь его жесту, вперед выступили несколько зеленокожих орков с длинными, изысканно украшенными рогами химеры в руках. Слаженно поднеся инструменты к губам, они наполнили легкие воздухом и дунули, что было сил. Долгий, протяжный, заунывный рев наполнил зал, эхом отразился от стен, и Бейн, несмотря на все тревоги, неожиданно для самого себя, всем сердцем откликнулся на призыв к порядку.

Едва рев рогов стих, трубачи вновь отступили в тень, а орк из клана Черной Горы заговорил. Сиплый, но громкий голос ветерана разнесся по всему залу:

– Ваш предводитель, всесильный Гаррош Адский Крик, приближается! Воздайте ему надлежащие почести!

С этими словами орк повернулся к входу в крепость Громмаш лицом и гулко ударил уцелевшей рукой в широкую грудь.

Смугло-коричневая кожа Гарроша была сплошь покрыта татуировками. Черный узор окаймлял даже нижнюю челюсть. На могучих плечах красовались наплечники из исполинских клыков Маннорота, усеянные острыми шипами. Талию перетягивал пояс с резным изображением черепа, очень напоминавшим череп великого демона, что украшал трон вождя. В высоко поднятой руке он сжимал Кровавый Вой, легендарный топор отца. Огромный зал зазвенел от приветственных воплей и криков «ура». На миг Гаррош замер, упиваясь всеобщим ликованием, а затем опустил топор и заговорил.

– Добро пожаловать, – сказал он, широко, словно в попытке обнять всех разом, раскинув руки. – Вы – верные слуги Орды. Ваш вождь призвал вас, и вот вы здесь.

«Будто ученые волки», – подумал Бейн, старательно, но безуспешно пряча недовольство. Вот Тралл – тот никогда не говорил так со своим народом…

– Многое произошло с тех пор, как я надел мантию вождя, – продолжал Гаррош. – Немало выпало на нашу долю тягот и лишений, немало угроз всему миру и нашему образу жизни. Однако мы устояли. Мы – Орда. Ничто на свете не сломит наш дух!

Тут он вновь вскинул вверх Кровавый Вой. Собравшиеся орки ответили громогласным воинственным кличем. К их хору присоединились и прочие, включая Бейна: ведь это – в поддержку непобедимой Орды, к которой принадлежат они все. Тут Гаррош говорил верно: дух тех, кто зовется Ордой, не сломить ничему на всем свете – ни Катаклизму, ни безумству бывшего Аспекта, ничему.

Ни даже убийству отца.

Обнажив клыки в широкой улыбке, Гаррош одобрительно закивал, подошел к трону и вновь поднял руки, призывая к тишине.

– Вы меня не разочаровываете, – сказал он. – Вы – лучшие представители своих рас, правители и военачальники. Вот потому я и созвал вас сюда.

Усевшись на трон, он махнул рукой в знак того, что и собравшиеся гости могут сесть.

– Угроза нависает над нашими головами невесть сколько лет. Настало время искоренить ее без пощады. Многие годы, до самых недавних времен, смотрели мы на нее сквозь пальцы, ошибочно полагая, будто малая толика позора могучей Орде нипочем. Но я говорил и скажу снова: любая рана – серьезная рана! Любой позор – великий позор! И больше мы его не потерпим!

Бейн разом вспомнил, как отреагировал Эйтригг на его вопрос, и спину словно бы обдало холодом. Да, он подозревал, что хочет сказать Гаррош, когда тот велел предводителям Орды собраться в Оргриммаре. Подозревал… но надеялся, что ошибается.

– Нам надлежит выполнить предначертанное, – продолжал орк. – Но путь к этой цели преграждает препятствие – преграда, которую мы должны раздавить сапогом, точно жалкую, ничтожную букашку. Слишком уж долго – хотя нет, такого нельзя терпеть ни минуты! – язва Альянса, не довольствуясь господством над Восточными Королевствами, крадется, проникает сквозь наши границы в наши земли. В Калимдор.

Бейн на секунду прикрыл глаза. Сердце его защемило от боли.

– Растаскивая наши ресурсы, оскверняя своим присутствием саму землю, они душат нас, не дают нам расти, мешают достичь тех высот, которых мы – в этом я убежден – способны достичь без труда! Я всем своим сердцем верю: наша судьба – не в том, чтоб унижаться, чтоб пресмыкаться перед Альянсом с просьбами о мире. Власть в Калимдоре по праву принадлежит нам. Калимдор наш и останется нашим!

Орки Гарроша одобрительно заревели. Если и не все, то большинство – те, кто стоял рядом с Кор’кронской стражей и орком из клана Черной Горы. Некоторые что-то забормотали себе под нос. Многие члены Орды последовали примеру кор’кронцев и завопили с тем же энтузиазмом, но прочие, как отметил Бейн, вовсе не разделяли их пыла. Сам Бейн остался сидеть на месте, а что до его тауренов – лишь несколько захлопали в ладоши и застучали копытами оземь. Разумеется, недавние перемены коснулись и их. Купившись на ложные сведения, будто таурены замышляют нападение, силы Альянса выдвинулись из крепости Северной Стражи и уничтожили Лагерь Таурахо. Теперь среди руин городка обитали лишь мародеры. Немало тауренов погибло в той битве, другие же перебрались в Лагерь Вендетты, откуда время от времени нападали на разведчиков из крепости Северной Стражи, либо в Лагерь Уна’фе – то есть, в Лагерь Беженцев.

В ответ на агрессию Бейн сделал то, что счел лучшим для безопасности своего народа. Некогда дорога в Мулгор была открыта, теперь же массовым вторжениям со стороны Альянса преграждала путь стена и ворота, окрещенные Великими вратами. Большинство тауренов этим вполне удовлетворились и мести не жаждали, но находились и те, кто до сих пор вспоминал о нападении с болью в сердце. Что ж, упрекнуть их было не в чем. Бейн правил народом мягко, отнюдь не «железной рукой», а таурены любили его и охотно ему повиновались – возможно, по большей части из уважения к отцу, однако с открытым сердцем. Те, кто, подобно многим Зловещим Тотемам либо тауренам, продолжавшим набеги на Альянс из Лагеря Вендетты, не соглашался с решениями Бейна, были изгнаны из Громового Утеса, но других наказаний не понесли.

Мало-помалу одобрительные вопли стихли, и Бейн вернулся мыслями к настоящему.

– Для этого я решил повести Орду в битву, которая вернет нас на правильный путь, – продолжал Гаррош, неторопливо обводя взглядом лица собравшихся и оценивая положение. – Целью первой атаки станет крепость Северной Стражи. Ее мы сровняем с землей. А как только вернем эти земли себе, двинемся дальше. Следующий шаг – Терамор!

Бейн и не помнил, как поднялся, однако в следующий же миг обнаружил, что стоит на ногах. И не он один. Конечно, одни закричали «ура», но и крики протеста звучали немногим тише.

– Вождь, но леди Джайна слишком могущественна! – выкрикнул кто-то – судя по голосу, один из Отрекшихся. – Долгое время она сидит тихо и ничего не предпринимает. Разбуди ее – и тут же вспыхнет война! Война, к которой мы не готовы!

– Она уже не единожды поступала честно, хотя могла бы прибегнуть к силе или обману! – закричал и Бейн. – Ее дипломатические старания, ее решение сотрудничать с вождем Траллом спасли без счета жизней! Неспровоцированное нападение на ее земли не принесет Орде доброй славы, да и разума в этом – ни на грош!

Многие одобрительно зароптали. Другие правители Альянса подобных симпатий никому не внушали, но леди Джайну в Орде уважали. Этот ропот обнадеживал, однако следующие же слова Гарроша снова ввергли Бейна в отчаяние.

– Во-первых, – прорычал Гаррош, – Тралл передал главенство над Ордой мне. Что он делал, а что – нет, больше уже неважно. Я – вождь, все вы клялись в верности мне, и слушать должны меня. А те, кто торопится осудить мой план, просто не знают, в чем он состоит. Молчите и слушайте!

Ропот стих, однако не все из поднявшихся уселись по местам.

– Послушать вас, так завоевание Терамора – наша конечная цель. Так вот, я говорю: это – только начало! Речь не об одном уничтожении плацдарма людей в Калимдоре. Речь также – и даже в первую очередь – о ночных эльфах. Пусть бегут в Восточные Королевства, а мы разрушим их города и заберем себе их ресурсы!

– Выгнать их всех? – ошарашенно переспросил Вол’джин. – Да они же здесь дольше нашего! Попробуй их тронь – весь Альянс слетится на нас, как пчелы на мед! Они ж только повода и ждут, а тут ты сам им его – нате, пожалуйста!

Гаррош неторопливо повернулся к вождю племени Черного Копья. Бейн мысленно вздрогнул. После гибели Кэрна Вол’джин порицал Гарроша откровеннее прочих, так что особой любви между правителями орков и троллей не было. Гаррош вытеснил Черное Копье в трущобы Оргриммара. Возмущенный таким оскорблением, Вол’джин велел троллям покинуть столицу и теперь возвращался сюда только в ответ на призыв.

– Меня с души воротит от всех этих перетягиваний каната, что начались в Ясеневом лесу едва не с тех пор, как нога орка впервые ступила в этот мир, – прорычал Гаррош. Очевидно, орк никак не мог забыть недавнего поражения, которое потерпел в тех краях от сил Вариана Ринна. – Но еще отвратительнее мне наше собственное нежелание понять, что мы должны и можем сделать. Ночные эльфы кичатся своей мудростью и состраданием, но убивают нас, стоит нам только срубить какую-то жалкую пару деревьев, чтобы построить жилье! Долго они здесь царствовали, так пусть же теперь останутся только в скверных воспоминаниях. Настало время Орды царствовать в Калимдоре, и Калимдор будет нашим! А Терамор – это ключ ко всему континенту. Ну, понимаете? – Теперь Гаррош взирал на членов Орды, точно на малых детей. – Мы сокрушим Терамор, и подкреплений с юга Альянсу больше не видать. Вот тогда мы и ночным эльфам воздадим по заслугам.

– Вождь! – раздался над столом женский голос, мелодичный, и в то же время холодный, как лед.

Поднявшись на ноги, Сильвана Ветрокрылая, бывшая предводительница следопытов высших эльфов, а ныне – правительница Отрекшихся, устремила взгляд на Гарроша. Глаза ее мерцали ярким багровым огнем.

– Возможно, Альянс в самом деле не пришлет подкреплений. По крайней мере, немедля. Но вместо этого они обратят гнев на тех из нас, кто живет в Восточных Королевствах – на мой народ и син’дорай, – продолжала она, обратив едва ли не умоляющий взгляд в сторону Лор’темара.

Лицо правителя эльфов крови осталось бесстрастным.

– Вариан двинет войско к моим границам и уничтожит нас!

Эти слова были обращены к Гаррошу, однако Сильвана продолжала смотреть на Лор’темара. Бейн сочувствовал ей от всей души: Сильвана надеялась на поддержку того, кто вполне мог бы ее оказать, но Лор’темар непреклонно молчал.

– Вождь! Позволь и мне сказать слово, – заговорил Эйтригг, с должным почтением повернувшись к правителю орков.

– Тебя, мой советник, я уже слышал, – откликнулся Гаррош.

– А мы – нет, – заметил Бейн. – Эйтригг был другом моего отца и советником Тралла. Он знает Альянс, как немногие. Разумеется, ты не станешь возражать против того, чтобы и мы послушали, что скажет об этом столь мудрый старик?

Взгляд, брошенный Гаррошем на Бейна, мог бы расплавить камень. Таурен смотрел в глаза орка с обманчивым благодушием, однако тот кивнул Эйтриггу.

– Можешь говорить, – отрывисто бросил он.

– Верно, для восстановления после Катаклизма Орда сделала многое, – начал Эйтригг. – И сделано это было под твоим началом, вождь Гаррош. Ты прав: титул за тобой, значит, тебе и решать. Но и ответственность – на тебе. Задумайся же на минуту о возможных последствиях.

– Ночных эльфов не станет, Альянс побоится развязать войну, и Калимдор останется за Ордой. Вот какими будут последствия… старик.

Последнее слово прозвучало не уважительно, но едва ли не с презрением. Отметив это, двое-трое орков нахмурились, явно не одобряя тона вождя, и устремили взгляды на Эйтригга в ожидании его ответа.

– Нет, – сказал Эйтригг, скорбно покачав головой. – Это всего лишь надежды. Ты надеешься начать завоевание этого континента. Да, это в твоих силах. Но в то же время ты развяжешь войну, в которой столкнутся друг с другом армии всего мира, войска Орды и Альянса. Войну, что унесет немало жизней, не говоря уж о множестве ресурсов. Неужели нам мало недавних смертей и убытков?

Орки, внимательно слушавшие Эйтригга, согласно закивали. В одном из них Бейн узнал известного оргриммарского торговца, другой же, как ни странно, принадлежал к страже, пусть и не к славным кор’кронцам.

– Убытков? – переспросил чей-то слегка скрипучий голос. – Дружище Эйтригг, я не припомню, чтобы вождь Гаррош хоть слово сказал об убытках.

Разумеется, то был торговый принц Галливикс. Он тоже поднялся на ноги, хотя заметить это сумел бы не каждый: над столом виднелась только верхушка его цилиндра, оживленно покачивавшаяся, приплясывавшая в такт словам.

– Лично я слышу только о прибылях для каждого из нас, – продолжал он. – Отчего бы нам не расширить владения, забрав себе ресурсы врага и в то же время оттеснив его прочь? Даже война – превосходное дельце, если, конечно, подойти к ней с умом!

Вот тут Бейн вышел из себя. Насмешка алчного, себялюбивого гоблина над кровью врагов и героев Орды, что прольется ради наживы, разгневала его так, что он и думать забыл о благоразумном молчании.

– Гаррош! – заговорил он. – Здесь не найдется никого, кто мог бы сказать, будто я не люблю Орды. Как и тех, кто мог бы сказать, будто я не уважаю твой титул.

Гаррош молчал. Он прекрасно помнил, что не пришел Бейну на помощь в минуту нужды, однако этот таурен до сих пор признает его вождем. Мало этого: однажды Бейн даже спас Гаррошу жизнь, а потому заставить его замолчать орк даже не попытался… до поры.

– Я знаю эту леди. Ты – нет. Она неустанно трудится на благо мира и вполне понимает, что мы не чудовища, но разумные существа – такие же, как и те, что составляют Альянс, – продолжал Бейн, окинув острым взглядом толпу.

При виде этого все возможные склочники, кто мог бы поддаться соблазну возмутиться тем, что он почитает людей, ночных эльфов, дворфов, дренеев, воргенов и гномов «такими же разумными существами», почли за лучшее придержать языки.

– В ее доме я получил помощь и приют. Она помогла мне в то время, когда на подмогу не пришли даже члены Орды. Она не заслуживает подобного предательства. Она…

– Бейн Кровавое Копыто! – рявкнул Гаррош, вскочив с трона и в несколько шагов приблизившись к верховному вождю тауренов вплотную. Бейн возвышался над ним, словно башня, но Гарроша это ничуть не смутило. – Советую последить за языком, если не желаешь отправиться по стопам отца!

– То есть, умереть преданным? – парировал Бейн.

Гаррош взревел. Верховный друид Хамуул Рунический Тотем и Эйтригг разом шагнули вперед, но между Бейном и Гаррошем встал кое-кто третий – орк из клана Черной Горы. Нет, Бейна он даже не коснулся, однако вождь тауренов едва не почувствовал жгучую ярость, вспыхнувшую в его груди. Глаза серокожего орка блестели, как лед, но холод их ничуть не умалял жара гнева – скорее, усиливал его. В душе Бейна зашевелилась тревога. Кто же он таков, этот орк?

– Малкорок, отойди, – велел Гаррош.

Казалось, орк из клана Черной Горы не двигался с места целую вечность. Столкновения Бейн не желал: сейчас для этого было не время и не место. Подняв руку на Гарроша либо на серокожего воина, очевидно, назначенного его защищать, он только усугубит ярость юного вождя, и тогда тот тем более не прислушается к голосу разума. Наконец Малкорок, презрительно фыркнув, повиновался приказу.

Гаррош сделал еще шаг вперед и оказался с Бейном нос к носу.

– Сейчас не время для мира! Настало время войны – и настало оно давным-давно! Разве не твой народ пострадал от ничем не спровоцированного вторжения Альянса на территорию тауренов? Если кому и желать разрушения хотя бы крепости Северной Стражи, то ему – в первую очередь! Ты говоришь, однажды Джайна Праудмур тебе помогла. И что, теперь твоя верность принадлежит ей и Альянсу, истребившему твоих подданных… или могучей Орде и мне?

Набрав полную грудь воздуха, Бейн медленно выдохнул через ноздри, склонил голову так, что от Гарроша его отделяло не более дюйма, и сказал ему одному:

– Знай, Гаррош Адский Крик: если бы я решил отвернуться от Орды и от тебя, то сделал бы это раньше. Если не веришь ничему другому, поверь хоть этому-то.

На миг Бейну показалось, будто на смуглом лице Гарроша мелькнула гримаса стыда, однако тот сразу же вновь злобно оскалился и повернулся к собравшимся.

– Такова воля вашего вождя, – без обиняков сказал он. – Таков наш план. Вначале – крепость Северной Стражи, затем – Терамор, а затем мы гоним прочь ночных эльфов, и все, что принадлежало им, становится нашим. Что до любых возражений Альянса… – тут он бросил взгляд в сторону Сильваны, – …то будьте уверены: с ними мы живо покончим. Рад вашему повиновению в этом вопросе, однако ничего иного я от великой Орды и не ждал. Теперь возвращайтесь по домам и готовьтесь. В скором времени я вновь призову вас к себе. За Орду!

Сей клич, испускаемый столь часто, и всякий раз с неизменной страстью, загремел на весь зал. Присоединился к общему хору и Бейн, хотя никакого воодушевления вождь тауренов не чувствовал. План Гарроша не только был угрожающе безрассуден (а уже одного этого с лихвой хватало, чтоб усомниться в нем), но, вдобавок, основан на давней вражде и предательстве. Подобной затеи Мать-Земля не благословила бы ни за что.

Гаррош в последний раз взмахнул над головой Кровавым Воем, так что рассекаемый воздух запел, засвистел в отверстиях, прорезанных в стальном лезвии, и топор опустился вниз. Следом за вождем, прежде Эйтригга, прежде даже самих кор’кронцев, двинулся к выходу орк из клана Черной Горы – Малкорок, как назвал его Гаррош. Окружавшие собравшихся орки встали навытяжку и покинули крепость следом за предводителем.

Толпа гостей начала редеть. Углядев среди уходящих синекожего рыжеволосого правителя троллей, Бейн поравнялся с ним и замедлил шаг.

– Поддел ты его, поддел, – сказал Вол’джин, не тратя времени на предисловия.

– Верно. Пожалуй, зря. Неразумно.

– Что да, то да. Потому-то я и молчал. Надо же и о своем народе подумать.

Жившие поблизости от Оргриммара, тролли могли пострадать от гнева Гарроша прежде всех остальных, и упрекнуть Вол’джина было не в чем.

– Понимаю, – сказал Бейн, искоса глядя на тролля. – Но знаю, что подсказывает тебе сердце.

Вол’джин помрачнел и со вздохом кивнул:

– Скверный нам путь предстоит, скверный.

– А скажи: не знаешь ли ты, кто такой этот Малкорок?

Тролль сердито нахмурился.

– Из клана Черной Горы. Говорят, по сю пору не любит дуротарского солнца – так долго сидел под землей, у Ренда на службе.

– Так я и подозревал, – проворчал Бейн.

– Он повинился в тех преступлениях, что совершил, служа Ренду, и попросил о прощении. И Гаррош простил его вместе с другими, поклявшимися служить ему до конца дней. И заполучил себе на службу превосходного зубастого сторожевого пса.

– Но… как же ему можно доверять?

Вол’джин насмешливо хмыкнул:

– Кое-кто мог бы сказать: а как доверять Зловещим Тотемам? Однако ты же позволил тем, кто поклялся в верности, остаться в Громовом Утесе.

Бейн вспомнил о Таракоре, черном быке, служившем Магате. Таракор был послан убить Бейна, но после испросил помилования для себя и своей семьи. И слово держал, подобно всем прочим, получившим прощение. Вот только этот Зловещий Тотем казался Бейну совсем не таким, как орки из клана Черной Горы.

– Может, это и предрассудки, – сказал Бейн, – но о тауренах я склонен думать лучше, чем об орках.

– Сегодня, – негромко, оглядевшись, не слышит ли кто, откликнулся Вол’джин, – и я с тобой соглашусь.

Гаррош ждал снаружи: пусть те, кто захочет, пользуясь случаем, присягнуть ему на верность, сделают это без лишних препон. Он как раз слушал воркотню какой-то гоблинши, преклонившей перед вождем колени, и тут Малкорок сказал:

– Вон он.

Подняв взгляд, Гаррош увидел невдалеке Лор’темара.

– Приведи его.

Прервав излияния гоблинши, вождь благосклонно потрепал ее по макушке и со словами «я принимаю твою клятву» прогнал ее взмахом руки. В этот момент к нему, ведя с собою правителя эльфов крови, вернулся Малкорок.

Приблизившись, Лор’темар почтительно склонил голову.

– Ты желал меня видеть, вождь?

– Да, – подтвердил Гаррош, отводя его в сторону, чтобы поговорить без лишних ушей.

Заботясь о том, чтобы их не потревожили, Малкорок заслонил обоих собой и скрестил мускулистые серые руки на широкой груди.

– Из всех правителей, кроме, пожалуй, Галливикса – да и тот поддержал меня только потому, что видит во всем этом возможность для наживы, – ты единственный не усомнился в своем вожде. Даже в тот момент, когда Сильвана пыталась сыграть на твоем сочувствии. Это достойно уважения, эльф. Знай: твоя преданность не осталась незамеченной.

– Орда приняла и поддержала мой народ, когда все прочие нас отвергли, – откликнулся Лор’темар. – Я этого никогда не забуду. Посему и я, и весь мой народ храним верность Орде.

Последнее слово эльф слегка подчеркнул, и в сердце Гарроша шевельнулась тревога.

– Я – вождь Орды, Лор’темар. Выходит, я и есть Орда.

– Да, ты ее вождь, – охотно согласился Лор’темар. – Это все, чего ты хотел от меня? Моим людям не терпится вернуться домой и начать подготовку к грядущей войне.