Текст книги "Улица Светлячков"

Глава одиннадцатая

День благодарения в семействе Маларки – то еще развлечение. Каждый год из восточной части штата приезжают тетя Джорджия и дядя Ральф с запасом провизии, которого хватило бы на весь город. Когда-то они брали с собой и детей, всех четверых, но теперь дети повзрослели и иногда проводили День благодарения с другими семьями. В этом году Джорджия и Ральф приехали одни и, казалось, сами были потрясены этим фактом. Джорджия, едва ступив за порог, первым делом налила себе выпить и только потом принялась со всеми здороваться.

Кейт сидела на подлокотнике протертого до дыр старого вишневого дивана, который был частью этой гостиной столько, сколько она себя помнила. Талли устроилась по-турецки на полу, в ногах у мамы. Как и всегда на семейных праздниках. Она предпочитала не отходить слишком далеко от женщины, которую считала идеальной матерью. Мама заняла уютное папино кресло, Джорджия уселась напротив, на диване.

Это традиционное женское заседание называли «разговорами о своем». Традицию придумала Джорджия много лет назад, когда никаких детей еще и в планах не было, – так, во всяком случае, гласила семейная легенда. Каждый раз, когда семья собиралась вместе по случаю очередного праздника, мужчин отправляли смотреть футбол, а женщины устраивались с коктейлями в гостиной и целый час болтали и обменивались новостями. Они, разумеется, знали, что скоро их ждут титанические труды на кухне, но на шестьдесят минут позволяли себе забыть об этом.

В этом году мама впервые налила по бокалу белого вина для Кейт и Талли. Кейт, уютно устроившись на подлокотнике дивана и по глотку отпивая из бокала, чувствовала себя страшно взрослой. В проигрывателе уже крутилась первая рождественская пластинка этого года. Элвис, разумеется, – поет себе про мальчика из гетто.

Удивительно даже, сколько воспоминаний может быть связано с одной пластинкой или даже песней. Кейт была почти уверена, что ни одно их семейное сборище, будь то Рождество, Пасха или День благодарения, ни одна летняя вылазка на природу не обходились без Элвиса. Без него уже не то, нет духа семьи Маларки. Уж об этом мама и тетя Джорджия позаботились. После его смерти мало что поменялось, разве что теперь, выпив как следует, они иногда обнимались и вместе оплакивали потерю.

– Вы просто не поверите, что мне доверили сделать на этой неделе. – Талли от воодушевления даже на колени встала. «Будто молится на маму, – подумала Кейт, – и ждет от нее благословения». – Слышали про маньяка из Спокана? В общем, – продолжила Талли многозначительным тоном, привлекая всеобщее внимание, – арестовали они там одного парня. Так его мать наняла какого-то мужика, чтобы убить судью и прокурора. С ума сойти, да? И Джонни, это мой начальник, разрешил мне сделать первый черновик репортажа. Они даже потом целое предложение из него взяли! Так круто. А на следующей неделе меня берут на интервью с одним чуваком, который изобрел какие-то там новые компьютеры.

– Семимильными шагами двигаешься к цели, Талли, – сказала мама с улыбкой.

– Не только я, миссис М., – ответила Талли. – У Кейт тоже все получится. Я еще добьюсь, чтобы ее взяли на стажировку, вот увидите. Уже потихоньку им намекаю. Будете еще нас с ней по телику смотреть. Станем первыми в истории женщинами – ведущими новостей, которые работают в паре.

– Нет, ты только представь, Марджи, – мечтательно протянула тетя Джорджия.

– Ведущими? – переспросила Кейт, выпрямляясь. – Я думала, мы корреспондентами собираемся работать.

Талли ухмыльнулась:

– Это с нашими-то амбициями? Шутишь, что ли? Нет уж, мы с тобой доберемся до самой вершины, Кейти.

Вот сейчас – сейчас надо ей сказать. Ситуация выходит из-под контроля, да и момент как раз удачный. Все выпили, расслабились.

– Я тут хотела…

– Станем популярнее Джин Энерсен, миссис М., – со смехом заявила Талли. – И уж точно богаче.

– Интересно, каково это, быть богатым, – произнесла мама.

Тетя Джорджия похлопала Кейт по бедру:

– Мы все ужасно тобой гордимся, Кейти. Прославишь нашу семью.

Кейт вздохнула. Ну вот, снова упустила свой шанс. Она встала с дивана и, пройдя через всю комнату, мимо того угла, в котором уже совсем скоро нарядят елку, остановилась у окна, глядя на расстилавшееся перед домом поле. Оно посверкивало, укрытое тонким белым покрывалом, а на опорах изгороди серебрились пушистые шапки. Залитый лунным светом, пейзаж окрасился в ледяные оттенки синего и белого и смотрелся на фоне бархатного черного неба точно картинка с рождественской открытки. Ребенком она месяцами ждала первого снега, молилась о нем Богу – и ведь было о чем молиться. Окутанная снежным покровом улица Светлячков казалась сказочной страной. Такой, в которой все всегда хорошо и любая девочка может просто взять и рассказать своим родным, что передумала работать на телевидении.

В последние два месяца учебы все шло просто идеально. Хотя Талли почти по тридцать часов в неделю пропадала на своей стажировке, а Кейт столько же времени проводила на подработке в «Старбаксе», новой дизайнерской кофейне на Пайк-плейс-маркет[77]77
  Рынок в Сиэтле, один из старейших в США, существует с 1907 года.


[Закрыть], по выходным они всегда находили время, чтобы побыть вместе, – играли в бильярд под пиво в «Голдиз» или слушали музыку в баре «Блю Мун»[78]78
  Blue Moon Tavern – старейший бар на территории университетского квартала в Сиэтле, существует с 1934 года.


[Закрыть]. Талли частенько ночевала у Чеда, но Кейт на это закрывала глаза. Сказать по правде, сама она так много ходила на свидания и получала от этого столько удовольствия, что времени цепляться к Талли по поводу Чеда просто не оставалось.

Единственной проблемой в жизни Кейт – и, надо сказать, немаленькой – был надвигающийся день выпуска. В следующем месяце она получит диплом с отличием и степень по коммуникациям и тележурналистике, а сама до сих пор никому не сказала, что вовсе не мечтает работать по специальности.

Теперь время точно пришло, сегодня она во всем признается. Устроившись в одной из телефонных комнат на третьем этаже – пришлось в три погибели сложиться, чтобы туда влезть, – она набрала домашний номер Маларки.

Мама ответила после второго гудка:

– Алло.

– Привет, мам.

– Кейти! Какой чудесный сюрприз. Ты нам сто лет не звонила среди недели. Ты просто экстрасенс какой-то, мы с папой только из магазина. Видела бы ты, какое я платье купила на выпускной. Красота несусветная. И чего все стонут, что в «Джей-Си Пенни» не найдешь нормальной одежды?

– Расскажи, какое оно? – Кейт тянула время, вполуха слушая, как мама расписывает свое платье. И неожиданно для самой себя, между «подплечниками» и «люрексом», выпалила: – Мам, я тут отправила резюме в «Нордстром»[79]79
  JC Penney, Nordstrom – американские сети универмагов среднего и высокого ценовых сегментов соответственно.


[Закрыть]. В отдел рекламы.

На другом конце провода повисла тишина, затем раздался щелчок зажигалки.

– Я думала, вы с Талли станете…

– Я знаю, – Кейт прислонилась спиной к стене, – станем тележурналистками. Прославимся на весь мир и разбогатеем.

– Что происходит, Кейтлин?

Кейт попыталась подобрать слова, чтобы объяснить свое решение. Она ведь и сама не знала, чем хочет заниматься в жизни. Надеялась, что миру есть что ей предложить, что где-то ее ждет собственная дорога, собственный, уникальный путь к счастью, но где его искать?

– Я не Талли, – сказала она наконец, впервые произнося вслух то, что давным-давно осознала. – Это она дышит новостями, бредит работой на телевидении, она, а не я. Ну да, мне ставят «отлично», и преподаватели меня любят, потому что я всегда сдаю домашку вовремя, но настоящая журналистика, неважно, газеты или телевидение, – это же джунгли. И меня там сожрут – хищники вроде Талли, которые ради сенсации на все готовы. Я не справлюсь, это факт, и глупо его отрицать.

– Факт? Факт – это то, что нам с твоим папой приходится экономить, потому что ему урезали смены на заводе. Еще один факт: я, женщина в общем неглупая, могу работать только за минимальное жалованье, и все потому, что не получила образования, всю жизнь только тем и занималась, что растила детей. Поверь мне, Кейти, в твоем возрасте не время оглядываться на факты. Успеешь еще. Сейчас время мечтать и ставить перед собой высокие цели.

– Я просто совсем другого хочу.

– И чего же?

– Хотела бы я знать.

– Ох, Кейти, а по-моему, ты просто боишься потянуться за журавлем в небе. Не бойся.

Не успела Кейт ответить, как раздался стук в дверь.

– Занято! – крикнула она.

Дверь распахнулась, на пороге появилась Талли.

– Вот ты где. А я по всему дому бегаю тебя ищу. С кем разговариваешь?

– С мамой.

Талли выхватила у нее телефон.

– Здрасьте, миссис М., я похищаю вашу дочь, мы перезвоним. До свидания. – Она повесила трубку и повернулась к Кейт: – А ты едешь со мной.

– Куда?

– Увидишь.

Вместе они вышли из дома на парковку, где стоял новый «фольксваген-жук» Талли.

Всю дорогу до центра Кейт не переставала спрашивать, куда они едут и что вообще происходит. Наконец Талли затормозила возле небольшого офисного знания.

– Тут я работаю, – сказала она, заглушив мотор. – Поверить не могу, что ты ни разу не приезжала в гости. Ну что ж, теперь вот приехала.

Кейт закатила глаза. Теперь она наконец поняла, в чем дело. Талли не терпелось поделиться очередной историей своего триумфа – показать пленку, или кассету, или какой-нибудь репортаж, который все-таки пошел в эфир. А Кейт, как всегда, покорно плелась следом.

– Слушай, Талли, – начала она, шагая по унылому коридору к маленькому тесному офису, в котором помещался сиэтлский филиал KCPO, – мне надо кое-что тебе сказать.

Талли распахнула дверь.

– Ага. Давай потом. Кстати, это Матт.

Она указала на патлатого здоровяка, который, ссутулившись у окна, выдувал наружу сигаретный дым.

– Здороґво. – В качестве приветствия здоровяк едва заметно шевельнул пальцем.

– Кэрол Мансур, наша корреспондентка, сейчас на заседании городского совета, – сказала Талли, подходя к закрытой двери какого-то кабинета.

Можно подумать, Кейт не знала, кто такая Кэрол Мансур, – да ей про нее все уши прожужжали.

Остановившись у двери, Талли постучала. Когда мужской голос ответил, она открыла дверь и втащила Кейт внутрь.

– Джонни? Это моя подруга Кейт.

Незнакомый мужчина оторвал взгляд от бумаг на столе и взглянул на Кейт:

– Значит, вот вы какая, Кейт Маларки?

Это был, без преувеличения, самый красивый мужчина, какого Кейт когда-либо видела. Постарше их с Талли, но ненамного, лет, может, на пять или шесть. Длинные темные волосы, густые и чуть вьющиеся на концах, зачесаны назад. Острые скулы, аккуратный подбородок – будь в нем хоть капля женственности, его, пожалуй, можно было бы назвать смазливым. Но лицо его было неоспоримо мужественным. Когда он улыбнулся, Кейт резко втянула ртом воздух, вдруг ощутив такое мощное физическое притяжение, какого никогда прежде не испытывала.

А она, как назло, в своей будничной одежде – скучных джинсах, туфлях на плоской подошве и свитере с вырезом уголком. Волосы в последний раз укладывала вчера вечером, все кудри давно выпрямились, да и накраситься утром не подумала.

Талли за это еще получит.

– Ну, оставлю вас наедине, – сообщила Талли и, выскользнув из кабинета, закрыла за собой дверь.

– Присаживайтесь, – сказал он, указывая на стул напротив.

Кейт осторожно примостилась на краешке сиденья.

– Талли говорит, вы гений.

– Ну, она моя лучшая подруга.

– Повезло вам, она человек особенный.

– Да, сэр, вы правы.

Он расхохотался, и, услышав его смех, глубокий, заразительный, Кейт тоже заулыбалась.

– Пожалуйста, не надо звать меня «сэр». Я уж подумал, у меня за спиной стоит какой-то старикан. – Он наклонился к ней через стол: – Так что скажете, Кейт?

– О чем?

– О работе.

– Какой работе?

Он взглянул на дверь, пробормотал: «М-м, очень интересно», затем снова повернулся к ней.

– У нас есть вакансия администратора. Раньше Кэрол отвечала на все звонки и работала с документами, но теперь она уходит в декрет, и наш жмот-менеджер наконец-то раскошелился на отдельного сотрудника.

– Так ведь Талли…

– Она решила продолжать стажировку. Говорит, что в деньгах благодаря бабушке не нуждается. Ну и, между нами, на звонки она отвечает так себе.

Все происходило слишком быстро. Всего час назад она наконец-то решилась признаться, что не хочет работать на телевидении, а теперь ей предлагают работу, за которую любой из ее однокурсников душу продаст.

– А зарплата какая? – спросила она, пытаясь выгадать время.

– Минималка, разумеется.

Кейт быстро прикинула в уме. Если считать чаевые, в «Старбаксе» она получает почти в два раза больше.

– Да ладно вам, – сказал он, улыбаясь. – Как можно отказаться от такого предложения? Работать секретаршей в уродливом офисе за гроши – разве не об этом мечтают все выпускники университетов?

Не сдержавшись, она рассмеялась.

– Когда вы так это описываете, звучит и правда заманчиво.

– А то. Первые шаги в гламурном мире теленовостей.

Его улыбка завораживала Кейт, смешивала в кучу все мысли.

– А он правда такой? Гламурный?

Его, казалось, удивил этот вопрос, и впервые за весь разговор он по-настоящему внимательно на нее посмотрел. Его фальшивая улыбка угасла, взгляд голубых глаз сделался жестким, циничным.

– Не в этом офисе.

Рядом с ним Кейт теряла волю. Сама не понимала, почему ее так сильно к нему тянет. К парням из университета она никогда ничего подобного не чувствовала. Лишняя причина отказаться.

За спиной у нее распахнулась дверь, в кабинет, едва ли не подпрыгивая на ходу, ворвалась Талли:

– Ну что, ты уже согласилась?

Соглашаться на работу только потому, что втрескалась в начальника, – это же бред.

С другой стороны, ей всего двадцать один, а перед ней открывают дорогу в мир телевидения.

На Талли она старалась не смотреть. Знала, что если посмотрит, тут же почувствует, что предает себя, снова идет на поводу, и причины у нее для этого самые идиотские.

Но как можно отказаться? Что, если, устроившись на настоящую работу, она обнаружит в себе и талант, и страсть к журналистике? Чем больше она об этом думала, тем сильнее в это верила. В универе же все понарошку. Может, поэтому она так и не почувствовала вкуса к своему делу? А теперь у нее будет возможность рассказывать миру настоящие новости, которые имеют значение.

– Конечно, – сказала она наконец. – Я попробую, мистер Райан.

– Зови меня Джонни.

Его улыбка привела Кейт в такое смятение, что она поспешно отвела взгляд. Ей казалось, он видит ее насквозь, слышит, как колотится ее сердце.

– Хорошо, Джонни.

– Вот и славно! – Талли хлопнула в ладоши.

Кейт заметила, как внимание Джонни немедленно переключилось на ее подругу. Он сидел неподвижно, разглядывая Талли.

Только тут Кейт поняла, какую ошибку совершила.

Кейт изучала свое отражение в зеркале над комодом. Свои длинные, осветленные и тщательно выпрямленные волосы она зачесала назад и убрала под черный бархатный ободок. Бледно-голубые тени и два слоя зеленой туши для ресниц отлично подчеркивали цвет глаз, розовые румяна и блеск для губ придавали лицу свежесть.

– Ты полюбишь новости, – пообещала она отражению. – И ты не просто подыгрываешь Талли.

– Кейт, давай там поживее. – Талли постучала в дверь ее комнаты. – Нельзя опаздывать на работу в первый же день. Жду на парковке.

– Ну ладно, может, немножко подыгрываешь.

Подобрав с кровати свой портфель, Кейт выскочила из комнаты и побежала вниз по ступенькам.

Стояла последняя неделя учебного года, в доме было не протолкнуться – всюду готовились к экзаменам, прощались, собирали вещи. Кейт не без труда протиснулась сквозь подвижную толпу и вышла на парковку позади дома, где стоял, урча мотором, «фольксваген-жук» Талли.

Машина сорвалась с места, едва она закрыла за собой дверь. Крошечные динамики надрывались «Пурпурным дождем» Принса. Талли приходилось перекрикивать музыку.

– Офигенно, да? Наконец-то работаем вместе.

Кейт кивнула:

– Ага.

Надо признать, она и правда чувствовала воодушевление. В конце концов, она выпускница университета – вернее, скоро станет выпускницей – и уже нашла отличную стартовую позицию по специальности. Подумаешь, эту работу для нее выбила Талли, подумаешь, она, как обычно, волочится хвостом за лучшей подругой. Работать она все равно будет не жалея сил и, что самое главное, сможет наконец решить, хочет ли делать карьеру на телевидении.

– Расскажи мне про нашего начальника, – сказала она, сделав музыку потише.

– Джонни? Ой, ну он настоящий профессионал. Был военным корреспондентом. То ли в Сальвадоре, то ли в Ливии, кто их там разберет. Говорят, он скучает по войнам, но продюсер из него что надо. У него многому можно научиться.

– А тебе никогда не хотелось с ним замутить?

Талли рассмеялась.

– Я, конечно, переспала с преподом, но это ж не значит, что я буду подкатывать ко всем начальникам без разбора.

Кейт испытала такое громадное облегчение, какого эта новость явно не заслуживала. Хотела спросить, женат ли Джонни, – ей уже неделю не терпелось задать этот вопрос, – но не смогла подобрать слов. Стоит об этом завести речь, Талли сразу догадается.

– Приехали.

Талли остановилась на парковке перед зданием канала. Поднимаясь по лестнице, шагая по коридору, она непрерывно болтала о том, как круто будет работать вместе, но, едва оказавшись в тесном, захламленном офисе, направилась прямиком к Матту и принялась что-то с ним обсуждать.

Кейт так и осталась стоять посреди комнаты, прижимая к груди портфель из искусственной кожи и пытаясь понять, что же ей теперь делать.

Она как раз остановилась на мысли, что можно бы для начала снять пиджак, когда в офис ворвался Джонни – божественно красивый и, судя по всему, чертовски злой.

– Матт! Кэрол! – проорал он, хотя оба стояли в двух шагах от него. – Эта новая фирма, «Майкрософт», собирается что-то там презентовать. Понятия не имею что. Майк сейчас пришлет инфу. Хочет, чтобы вы поехали к ним в офис и постарались взять интервью у босса. Билл Гейтс его зовут.

Тут же подскочила Талли:

– А мне можно поехать?

– Да мне насрать. Это ж хрень какая-то, а не новости, – ответил Джонни и, хлопнув дверью, скрылся в своем кабинете.

Следующие несколько мгновений Кэрол, Талли и Матт лихорадочно носились туда-сюда. Собрав свои вещи и оборудование, все трое выскочили за дверь.

Кейт снова осталась стоять одна посреди опустевшего, погрузившегося в тишину офиса, по-прежнему не понимая, ей-то что делать?

За спиной у нее зазвонил телефон.

Она стащила с себя пиджак, повесила его на спинку стула и, усевшись за стол, сняла трубку.

– KCPO, меня зовут Кейтлин, чем я могу вам помочь?

– Привет, солнышко, это мама и папа. Просто хотели пожелать тебе отличного первого рабочего дня. Мы ужасно тобой гордимся.

Кейт нисколько не удивилась. Некоторые вещи в жизни не меняются. Например, ее родители. За это она их и любит.

– Спасибо, мам, пап.

На удивление, следующие несколько часов она работала без перерыва. Телефон звонил поминутно, а лоток для входящих у нее на столе выглядел так, будто к нему лет сто не прикасались. Кругом валялись кучи неразобранных документов.

Она так увлеклась, что потеряла счет времени, а когда взглянула на часы, оказалось, что уже час дня и она умирает с голоду.

Обед-то ей, наверное, полагается? Она встала из-за стола и, пройдя через весь офис, в котором заметно прибавилось порядка, остановилась у двери в кабинет Джонни. Постояла немного, набираясь смелости, чтобы постучать, но не успела и поднять руку, как услышала из-за двери его голос. Он с кем-то спорил по телефону, кричал в трубку.

Лучше не влезать. Она включила автоответчик на телефоне и побежала в ближайший магазин с готовой едой. Взяла себе сэндвич с ветчиной и сыром. Затем, поддавшись порыву, схватила с полки суп с морепродуктами и еще один сэндвич – с беконом, помидорами и салатом. Ну и пара банок колы не помешает. Сложив еду в бумажный пакет, она вернулась в офис, снова включила телефон.

Затем подошла к кабинету Джонни, прислушалась – вроде тихо.

Робко постучала.

– Войдите.

Кейт приоткрыла дверь.

Джонни сидел за столом, вид у него был усталый. Волосы растрепанные, будто он раз тысячу провел по ним рукой, откидывая выбившиеся пряди с лица. На столе навалены десятки газет – столько, что даже телефона под ними не видно.

– А, Маларки, – вздохнул он, – черт, забыл, что у тебя сегодня первый день.

Кейт хотела ответить что-нибудь смешное, но язык во рту едва ворочался. Она болезненно остро ощущала его присутствие и, поняв, что он до сих пор даже не вспомнил о ее существовании, испытала смутный укол досады.

– Заходи. Что это у тебя там?

– Обед. Подумала, ты захочешь перекусить.

– Ты принесла мне обед?

– А не надо было? Прости, я…

– Садись, – он указал на стул напротив. – Спасибо огромное, правда. Не помню, когда в последний раз ел.

Она подошла к столу, стала распаковывать еду. И непрерывно чувствовала на себе его взгляд, чувствовала, что эти обжигающе-синие глаза следят за каждым ее движением. Так разнервничалась, что чуть суп не пролила.

– Горячий супчик, – сказал он негромко, почти интимно. – Значит, ты из этих.

Она села, глядя на него, не в силах отвести взгляда.

– Их каких?

– Заботливых. – Он взял ложку. – Дай угадаю, выросла в счастливой семье? Двое детей, собака. Никаких разводов.

Она рассмеялась.

– В точку. А ты?

– Собаки не было. Да и счастья тоже.

– Ясно. – Она отчаянно попыталась придумать, что бы такого еще сказать. – А ты женат? – Вопрос соскочил с языка как-то сам собой.

– Не-а. И никогда не был. А ты замужем?

Она улыбнулась.

– Нет.

– И слава богу. С нашей работой не до семьи.

Кейт почувствовала себя самозванкой. Расселась в кабинете начальника, пытается сочинить что-нибудь этакое, чтобы ему понравиться, а сама даже в глаза ему посмотреть не может. Что за бред. Да и не такой уж он неземной красавец. Но что-то в нем цепляет так сильно, что мысли в стороны разбегаются.

– Думаешь, интересный получится репортаж про «Майкрософт»? – сказала она наконец.

– Израиль вчера ввел войска в Ливан. Ты знала? Оттеснили палестинцев в Бейрут. Вот настоящие новости. А мы таскаемся по каким-то сраным офисам, рассказываем про сраные компьютеры. – Он вздохнул. – Извини. Дерьмовый день просто. У меня дерьмовый, у тебя первый. – Губы его растянулись в улыбке, но взгляд остался холодным. – А ты еще и суп мне принесла. Завтра буду вести себя как нормальный человек, обещаю.

– Талли говорила, ты раньше был военным корреспондентом.

– Ага.

– Любил эту работу?

Что-то промелькнуло в его взгляде – что-то очень похожее на печаль, но откуда ей знать наверняка?

– До безумия. Во всех смыслах.

– А почему бросил?

– Молодая еще, не поймешь.

– Да уж не сильно моложе тебя. Ты попробуй.

Он вздохнул.

– Иногда жизнь может надавать по башке, вот и все. Помнишь, как у «Роллингов» было? «Не всегда получаешь то, чего хочешь».

– Но иногда взамен получаешь то, что нужно. Так там вроде дальше поется.

Джонни взглянул на нее, и она поняла, что сумела, пусть и на мгновение, по-настоящему завладеть его вниманием.

– Тебе хоть нашлось чем заняться сегодня?

– В документах у вас был полный кавардак. Во входящих тоже. Еще я разобрала и расставила на полках кассеты, которые в углу валялись.

Он рассмеялся. Лицо его преобразилось, сделалось таким красивым, что она чуть не ахнула.

– Мы полгода пытались заставить Талли этим заняться.

– Я не хотела…

– Не волнуйся, не подвела ты ее. Поверь мне, я знаю, чего ждать от Талли.

– И чего же?

– Страсти, – коротко ответил он, заталкивая обертку от сэндвича в пенопластовый стаканчик из-под супа.

Кейт вздрогнула от его тона и тут же поняла, как сильно влипла. Можно сколько угодно себе напоминать, что он начальник, – это не сработает. Не изменит ощущений, которые накрывают ее с головой, едва он оказывается рядом.

Будто летишь в пропасть. Иначе и не описать.

Остаток дня она отвечала на звонки, сортировала документы и без конца проигрывала в голове эти последние секунды у него в кабинете, его простой, честный ответ: страсти.

И никак не могла стереть из памяти восхищенную улыбку, с которой он произнес это короткое слово.