Текст книги "Жена банкира"

Двадцать минут спустя тот же молодой человек появился на ступеньках библиотеки. На улице было уже темно; стояла тишина. Он огляделся по сторонам. Аннабель Уэрнер исчезла.

Перейдя улицу Кандолле, молодой человек вынул мобильный.

– У нее был очень насыщенный день, – сказал он в трубку. – Сначала она была в полиции Берна, у агента Блоха. Он дал ей фотографии с места крушения. Всю пачку. Они и сейчас у нее в сумке. Потом она несколько часов просидела в библиотеке.

– Что она там искала?

– Она вышла оттуда с распечаткой газетной статьи. О прошлогодней авиакатастрофе. С аналогичными данными. Тоже G450. Тоже разбился в Альпах. Выживших тоже не осталось.

– Зачем это ей, как думаете?

– Возможно, она заподозрила, что агент Блох был с ней не до конца откровенен в том, что касается подробностей случившегося.

– С агентом Блохом что-то не так, – сказал Йонас Клаузер. – Я найду кого-нибудь, чтобы с этим разобраться. Копия статьи у вас есть?

– Да, сэр.

– Принесите ее мне. И продолжайте за ней следить. Я хочу знать о каждом ее шаге. Где бывает, с кем разговаривает. Я хочу знать, о чем она думает. – Помолчав, он добавил: – Есть какие-то новости о компьютере Мэтью?

– Нет, сэр. Его не нашли.

– Тогда, видимо, Мэтью взял его с собой в самолет.

– Не думаю. По словам членов службы безопасности Амиров, когда он уезжал в аэропорт, компьютера с ним не было.

– Хорошо. Продолжайте искать. И не спускайте глаз с его жены.

С этими словами Йонас повесил трубку. А Андре Ламонт вскочил на свой мопед и скрылся в ночной темноте.

Марина

Марина не могла припомнить, когда еще видела такое количество сотрудников службы безопасности, как сейчас в аэропорту имени Шарля де Голля. Куда бы она ни посмотрела, везде были полицейские в синих беретах. Были здесь и военные в полевой форме, которые с пугающе огромными автоматами на груди патрулировали территорию парами.

– Как думаешь, что тут происходит? – шепнула Марина Гранту, пока они стояли в очереди, чтобы пропустить через рентгеновский сканер свою ручную кладь. – Это место сейчас похоже на военную базу.

Грант пожал плечами.

– А меня это обнадеживает. По крайней мере, видно, что к вопросам безопасности здесь относятся серьезно.

Марина кивнула, но все равно не могла отделаться от ощущения, что что-то пошло не так. В наэлектризованном воздухе аэропорта напряжение чувствовалось едва ли не физически.

– Эта очередь уже десять минут не движется с места. – Марина кивнула в сторону людей, стоявших перед ними.

Она приподнялась на цыпочки, надеясь выяснить причину задержки.

– Тебе нужно расслабиться. – Грант положил руку ей на плечо и большим пальцем нажал на акупунктурную точку. – Ты просто устала. Прости, что мы летим так поздно. Но мне удалось достать билеты только на этот рейс.

Марина застонала:

– О боже! Как приятно…

– На завтра я заказал в отеле массаж для нас обоих. Но, поскольку мы уезжаем, я попросил Рейчел организовать то же самое уже в Нью-Йорке. Подумал, что после перелета тебе это понравится.

Марина прищурилась с выражением шутливой подозрительности на лице.

– Что с тобой не так?

– А что?

– Нет, я серьезно. Должен же быть какой-то подвох. Ты красивый, умный, веселый, да еще и, вероятно, самый рассудительный мужчина на земле. Определенно есть какой-то подвох.

Грант хмыкнул:

– У меня масса недостатков.

– Назови хотя бы один.

– Например, я слишком волосатый.

– Мне это нравится. Ты напоминаешь пушистого домашнего питомца.

– Я почти каждый вечер съедаю по пинте мороженого.

– Это тоже меня умиляет.

– Я слишком много работаю.

– Кому ты это рассказываешь! Я сама такая.

– Мне нужно больше заниматься собой.

Марина покачала головой:

– Парни, которые постоянно торчат в тренажерных залах, слишком скучные. А ты в прекрасной форме. В идеальной, можно сказать. У тебя самый красивый зад из всех, что я видела.

– Посмотрела бы ты на него, когда я служил во флоте!

– Так я же видела. Однажды. Когда набивалась к тебе на свидание. Припоминаешь?

– Давай, проходи. – Грант легонько шлепнул ее по ягодицам. – Очередь продвинулась. Не задерживай.

Марина подмигнула и шлепнула его в ответ. На душе у нее стало легче. Можно даже сказать, что она была счастлива: Грант действовал на нее именно так. Марина сняла сумочку с плеча и положила ее на конвейер рентгеновского сканера.

Багаж Гранта выплыл из сканера первым. Марина видела, как он надел свои туфли и засунул ноутбук обратно в наплечную сумку. Пара, стоявшая позади них, тоже забрала свои вещи и уже направилась к терминалу. Марина нахмурилась. Лента конвейера теперь двигалась бодро, но ее сумки видно не было.

– Excusez-moi, – обратилась она к охраннику за экраном сканера. – Ou est mon sac?[7]7
  Простите. Где моя сумка? (фр.)


[Закрыть]

– Я уверен, что через минуту она появится, – сказал Грант, обняв невесту за талию.

Но Марина не обратила на него внимания и шагнула к сканеру.

– J’ai besoin mon sac[8]8
  Мне нужна моя сумка (фр.).


[Закрыть], – сказала она на этот раз громче.

В этот момент Марина почувствовала, как кто-то коснулся ее плеча. За спиной у нее со строгим видом стоял офицер полиции.

– Мадам, – сказал он, мельком продемонстрировав ей значок национальной полиции, – пройдите, пожалуйста, со мной.

Грант решительно шагнул вперед:

– А в чем, собственно, проблема?

Но офицер смотрел только на Марину:

– Вам необходимо пройти со мной.

Марина набрала побольше воздуха в легкие. Люди вокруг глядели на них.

– Все хорошо, – сказала она Гранту. – Я уверена, ничего серьезного.

– Я пойду с тобой, – заявил Грант.

– Как хотите, – ответил офицер.

Грант взял Марину за руку, и они молча проследовали за французским полицейским в неприметную белую дверь. Тот жестом указал на скамейку.

– Вы можете подождать здесь, – сказал он Гранту, а потом обратился к Марине: – Следуйте, пожалуйста, за мной.

Грант трижды сжал ее руку: Я люблю тебя.

В ответ она сжала его руку дважды: Я тоже.

– Не волнуйся, – сказала она жениху.

– Через сорок минут начинается посадка на наш рейс, – заметил Грант, обращаясь скорее к офицеру, чем к Марине.

Она улыбнулась ему, стараясь выглядеть спокойной. Идя за полицейским в маленькую комнатку, Марина прокручивала в голове возможные сценарии развития событий. Ее могли с кем-то перепутать или, возможно, выбрали случайно для какой-то дополнительной тщательной проверки в целях безопасности. Могло быть, что она по ошибке положила что-то не то в свою ручную кладь и это их насторожило. Маникюрные ножнички. Баллончик с аэрозолем.

Самая тревожная версия – это могло быть связано с флешкой. Марина попыталась в точности вспомнить все, что сказал ей Марк. Пароль – russell1. На флешке содержится информация личного характера. Фотоснимки. Ничего связанного с работой.

– Присядьте, пожалуйста, – пригласил полицейский, жестом указывая на металлические стулья возле маленького столика.

Настенные часы над головой мерно отсчитывали секунды. «До посадки тридцать семь минут», – мысленно отметила Марина. Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь расслабиться.

– Bonsoir[9]9
  Добрый вечер (фр.).


[Закрыть], мисс Турно.

Марина подняла глаза. В комнатку вошел худощавый мужчина в очках с тонкой металлической оправой и плохо сидящем на нем форменном пиджаке. Под мышкой у него был большой блокнот, а в руке – ее сумка из ручной клади.

– Антуан Фурнье. Национальная полиция.

Марина встала и с улыбкой пожала ему руку.

– Уверен, вы сейчас теряетесь в догадках, почему здесь находитесь.

– Верно.

– Мисс Турно, с какой целью вы прибыли в Париж?

– Я отмечаю здесь свою помолвку.

– Не по работе?

– Нет.

– А когда вы, мисс Турно, в последний раз разговаривали с Данканом Сандером?

– Он звонил мне пару дней тому назад; наша беседа длилась всего несколько минут.

– О чем вы говорили?

– Он пожелал мне приятного пути.

– А о работе вы с ним не беседовали?

– Нет. Я ведь в календарном отпуске. А Данкан – в творческом.

– Вам, безусловно, известно, что вскоре после этого звонка мистер Сандер погиб?

– Да. Именно поэтому я и возвращаюсь домой раньше срока – на его похороны. Так вы ведете расследование убийства мистера Сандера?

– Нет, мадам. Он американский гражданин. Однако у нас есть основания полагать, что мистер Сандер планировал приехать в Женеву и мог попытаться нелегально получить инсайдерскую информацию об одном швейцарском банке.

Марина нахмурилась:

– Это кажется мне бессмысленным. Данкан последнее время не работал. Как я уже сказала, он был в творческом отпуске.

– В таких отпусках, мисс Турно, люди продолжают трудиться.

– Возможно. Я только не понимаю, какое все это имеет отношение ко мне. Да и к вам, кстати говоря, тоже.

– Речь идет о конфиденциальной информации, украденной гражданами Франции. Так что ко мне это имеет прямое отношение.

– Простите, но тут я ничем не могу вам помочь. Я уже много недель не говорила с Данканом о работе.

– Вы встречались с кем-нибудь во время вашего пребывания в Париже, мисс Турно?

– Да, мы обедали вместе с другом моего жениха – они вместе учились в колледже.

– Больше ни с кем?

– Нет.

– А не приносили ли вам что-нибудь в отель? И не просили ли передать это мистеру Сандеру?

– Нет. Я бы предложила вам обыскать мою сумочку, но, полагаю, вы это и так уже сделали.

Фурнье улыбнулся и записал что-то в свой блокнот.

– Вы покупали что-нибудь в Париже?

– Почти нет. Сделала несколько фотографий и купила маме шарф фирмы «Гермес». – Марина с тревогой глянула на часы. – Послушайте, скоро начнется посадка на мой рейс.

– Я в курсе.

Фурнье даже не оторвался от своего блокнота. Марина следила за тем, как он пишет, а потом подумала, что он не показал ей своих документов. Интересно, кто он такой и на кого работает? «Ох, Данкан, во что же ты вляпался?» – подумала она, нервно заерзав на стуле.

– Ну хорошо, мисс Турно. Спасибо за сотрудничество. Но у меня есть к вам еще один, последний вопрос.

– Слушаю.

– Говорил ли мистер Сандер с вами когда-нибудь о «Свисс юнайтед бэнк»?

– Я такого не припомню.

– Не показалось ли вам, что в настоящее время он работает над каким-то материалом?

– Это уже второй вопрос.

Фурнье снова улыбнулся.

– Нет, не показалось, – ответила Марина. – Честно сказать, у Данкана были проблемы с алкоголем. И в последнее время ситуация обострилась. В журнале его отправили в отпуск по состоянию здоровья. И, откровенно говоря, я не верю, что у Данкана были время и силы для работы.

Фурнье кивнул и встал. Марина последовала его примеру.

– Спасибо, что уделили нам время, мисс Турно, – сказал полицейский, протягивая ей руку.

– Не за что. Могу я забрать свою сумочку?

– Да, разумеется.

Марина взяла сумку и повесила ее на плечо. Она не могла не обратить внимания на то, что змейка застегнута до самого конца, чего не было, когда она клала сумочку на ленту конвейера. Стараясь держаться как ни в чем не бывало, Марина открыла ее и, сунув туда руку, нашла внутренний карман, куда она положила флешку. Пальцы нащупали знакомый пластмассовый корпус, и женщина облегченно вздохнула.

Грант нервно расхаживал по коридору.

– А вот и ты! – воскликнул он, увидев Марину. – Я уже начал волноваться.

– И напрасно. – Она заставила себя улыбнуться, хотя ее сердце продолжало учащенно биться. – Прости, что задержала.

Когда они торопливо шли к выходу на посадку, Марина взяла Гранта за руку.

– Чего они хотели? – спросил он.

– Я толком не поняла. Думаю, меня с кем-то перепутали.

– Странно.

– Да, пожалуй, немного странно.

Посадка еще не началась, а за стойкой на выходе почему-то не было никого из служащих аэропорта. Марина изумленно огляделась по сторонам. В углу зала перед телевизионным экраном собралась большая толпа.

– Что происходит? – прошептала Марина Гранту. – Что-то мне это не нравится.

– Стадион Стад-де-Франс атаковали террористы, – сказала женщина, стоявшая неподалеку. – Говорят, это были смертники с взрывчаткой, явившиеся на футбольный матч. Там присутствовал президент Олланд.

– О господи! – в ужасе прошептала Марина. – Есть пострадавшие?

– Пока что неизвестно. – Женщина кивнула на телевизор. – Этот репортаж – прямая трансляция с места событий.

– Вот и объяснение такого количества охраны, – заметил Грант.

Он обнял Марину и крепче прижал ее к себе.

Она кивнула. Не в состоянии что-либо сказать, Марина не отрывала взгляда от экрана. Он был небольшой и находился далеко, так что рассмотреть что-либо было трудно – только дым и какие-то люди, бегущие врассыпную.

– В каком сложном мире мы живем, – тихо сказал Грант, сокрушенно качая головой.

– Да, ужас. – Марина прижалась головой к его плечу.

Справа она заметила нескольких солдат в полевой форме, окруживших выход на посадку по периметру. Хотя теперь Марина вроде бы понимала, зачем они здесь, она все равно не могла убедить себя в том, что ее допрос и террористическая атака никак не связаны между собой. Тщательный досмотр ее вещей был не случайным: Антуан Фурнье, кем бы он ни был, ждал именно ее. Он подозревал – и был прав, нужно сказать, – что она собирается покинуть эту страну с чрезвычайно ценной информацией. Тут могло быть два варианта: либо он не удосужился проверить ее флешку, либо не смог отыскать там скрытые данные. Марина решила, что второе более вероятно. Если бы он что-нибудь обнаружил, она до сих пор сидела бы в маленькой комнатке с белыми стенами и металлическими стульями. Они могли заковать ее в наручники и посоветовать срочно связаться со своим адвокатом. При этой мысли Марина испуганно содрогнулась всем телом. Почувствовав это, Грант обнял ее двумя руками и поцеловал в макушку.

– Я здесь, – шепнул он. – И я тебя прикрою.

– Знаю, – отозвалась Марина.

Она лгала, конечно. Грант никак не мог ее защитить. Наверное, теперь это не мог сделать никто. Если Антуан Фурнье так быстро ее нашел, наверняка это удастся и другим. А они, скорее всего, в своих расспросах будут более настойчивыми, чем он.

Аннабель

Через шесть дней после катастрофы в доме Клаузеров в Колоньи состоялась поминальная служба в честь Мэтью Уэрнера. Аннабель ничего не планировала. Организацией этого мероприятия занимался Джулиан. Йонас Клаузер позаботился о том, чтобы пригласить всех сотрудников фирмы, а также наиболее важных клиентов. Эльза Клаузер взяла на себя цветы, пригласительные и ресторанное обслуживание приема после церемонии. В утро панихиды снова пошел снег, и всю усадьбу Клаузеров укрыло белым одеялом. Вдалеке над вершинами гор повисли черные тучи. Аннабель задумчиво смотрела на них, пока отец Моро, священник, с которым она познакомилась всего за день до этого, произносил панегирик в честь усопшего. Он говорил в основном о Боге и очень мало о самом Мэтью. Аннабель почти сразу же перестала его слушать. Все это казалось ей сюрреалистичным, как будто она смотрит кино о чьих-то поминках, а не присутствует на настоящей панихиде, где отпевают человека, за которого она вышла замуж всего несколько лет назад. Люди вокруг нее роняли слезы, но Аннабель ощущала лишь странное оцепенение: это удивляло и беспокоило ее.

На последовавшем за этим приеме все дружно согласились, что церемония получилась очень красивой, элегантной и была безупречно организована – достойная дань уважения памяти Мэтью Уэрнера. Когда Аннабель говорили об этом, она лишь одобрительно кивала, но произнести ничего не могла. Для нее это был кошмар, от которого хотелось поскорее очнуться.

– За все это время она не вымолвила почти ни слова, – услышала Аннабель позади себя чей-то тихий голос.

– Ее можно понять, – последовал ответ.

– Так она теперь в Женеве совсем одна?

– Думаю, да. Я уверена, что она уедет обратно в Нью-Йорк, и очень скоро.

Женщины, сказавшие это, проследовали мимо Аннабель к столику, где подавали напитки. Они не видели ее. Как бы там ни было, большинство собравшихся она не знала. В основном эти люди были связаны со «Свисс юнайтед», были его сотрудниками или клиентами. Плюс несколько женевских знакомых. Из Нью-Йорка прилетела тетя Мэтью с его кузенами; Аннабель прежде видела их всего пару раз. Сестра Аннабель, Джаннин, до сих пор жила на севере штата Нью-Йорк. Мать-одиночка с двумя маленькими детьми, она не могла позволить себе перелет в Женеву, да Аннабель и не хотела ее видеть. Они с сестрой никогда не были близки. Существовавшая между ними трещина превратилась в бездонную пропасть после того, как Аннабель поселилась в Нью-Йорке и вышла замуж за юриста. Если Джаннин завидовала жизни сестры на Манхэттене, то можно было представить, что она думает о ее жизни в Женеве. Аннабель почувствовала огромное облегчение, когда Джаннин извинилась за то, что не сможет приехать, и догадалась, что и та испытала облегчение, когда Аннабель сказала ей, что все понимает.

Клаузеры не спросили адреса их друзей из Нью-Йорка, а сама Аннабель не вызвалась кому-то что-либо сообщать. Ей просто очень хотелось, чтобы это суровое испытание закончилось как можно быстрее и как можно безболезненнее. Ей была ненавистна мысль о том, что кто-то приедет и надолго поселится у нее дома. Или о том, что кто-то остановится в пятизвездочном отеле в Женеве, а на следующий день пригласит ее в ресторан и, заглядывая в глаза, будет повторять, что, если ей что-нибудь понадобится, она может звонить по любому поводу – вообще по любому. А потом они станут звонить ей раз в месяц, затем все реже и реже, просто чтобы знать, что они что-то сделали для нее, что были рядом с ней в таком горе. Дома же они будут рассказывать всем, как все это ужасно, но они все равно рады, что поехали, потому что так было нужно и это был правильный поступок.

– Кто все эти люди? – спросила Аннабель у Джулиана. – Почему я их не знаю?

– Здесь много клиентов банка. На самом деле просто поразительно, сколько людей прилетело сюда, чтобы отдать дань памяти Мэтью. – Джулиан показал на группку мужчин у бара. – Вот это Виталий Абрамович. Ему принадлежит крупнейшая нефтяная компания в России. Он разговаривает с Клайвом Карри – хозяином большой звукозаписывающей фирмы. Клайв недавно продал Виталию свой бизнес в Челси.

– Что-то из недвижимости?

– Футбольную команду.

– А это кто? – Аннабель кивнула в сторону мужчины, которого она уже однажды встречала. Однако она была не уверена, что он ее вспомнит, и поэтому хотела, чтобы Джулиан их познакомил.

– Вон тот человек рядом с Йонасом? Это Рохан Агарвал, стальной магнат. Живет в Монако.

– Нет, другой. Вон там. Тот, что говорит с Зои.

– А. Лоренцо Мора. Он клиент банка. Наследник крупнейшей сахарной империи в мире.

– Он клиент Мэтью?

– Думаю, Йонаса.

– Представь меня ему.

Джулиан удивленно поднял брови, но ничего не сказал. Аннабель знала, что он подумал. Лоренцо Мора был ослепительным красавцем: сложенный, как Мэтью, высокий, широкоплечий, с густыми волнистыми волосами цвета воронова крыла. Его улыбка была идеально несовершенной: два передних зуба немного выступали вперед, а ямочка появлялась только на одной щеке. Несмотря на то что день был пасмурный, на Лоренцо были темные очки и шарф, завязанный под подбородком, как будто Мора не хотел быть узнанным даже в такой узкой компании, как эта. Поскольку он наследовал громадное состояние сахарных магнатов Мора, Аннабель не сомневалась, что очень многие женщины просили познакомить их с Лоренцо. Однако ее не интересовали ни его внешность, ни его деньги. Она хотела поговорить с ним о Мэтью.

Джулиан кивнул и повел Аннабель туда, где курили Зои и Лоренцо. Уже не впервые Аннабель отметила про себя, какая Зои хорошенькая и молодая. Ее бледная кожа и полупрозрачные голубые глаза выглядели еще более изысканно на фоне синевато-серого неба за окном. Белокурые волосы были уложены в узел на затылке, а лицо обрамляли локоны. Не похоже, чтобы она пользовалась косметикой, да она Зои и ни к чему. Аннабель знала, что эта девушка очень молода – года двадцать четыре или, может быть, двадцать пять, совсем недавно окончила университет. Все секретарши в «Свисс юнайтед» выглядели как Зои: элегантные, молоденькие, достаточно изящные и тоненькие, чтобы незаметно, беззвучно появляться в залах для переговоров, заполненных мужчинами, и точно так же исчезать. Аннабель сказала об этом Мэтью, когда впервые побывала у него в офисе. Он лишь пожал плечами и ответил, что это просто оптический обман. Оптический обман. Последние два года Аннабель много думала над этими его словами. Как много из того, что происходило в «Свисс юнайтед», было просто оптическим обманом?

– Привет, Зои. – Аннабель потянулась к секретарше, чтобы поцеловать ее в щеку, и вдруг оказалась в ее объятьях.

– Ох, Аннабель, я так за тебя беспокоилась! – выдохнула Зои ей в ухо, и Аннабель почувствовала, как к ней прижимается стройная фигурка.

Когда она отстранилась, секретарша взяла ее под руку. По встревоженному выражению ее лица Аннабель поняла, что Зои говорила искренне, и почувствовала угрызения совести. Она всегда была несколько холодна с секретаршей мужа. Несмотря на то что та казалась хорошим профессионалом и была добра, Аннабель не могла отделаться от тревожной мысли о том, что ее муж проводит свой бесконечный рабочий день рядом с такой привлекательной юной особой. Они даже в командировки ездили вместе, и это волновало Аннабель больше всего.

– Надеюсь, вы заказываете отдельные номера, – иногда пыталась она шутить. – Или администратор на ресепшн думает, что Зои – твоя дочь?

Но шутки на эту тему получались не веселыми, а какими-то опасными и пропитанными детской обидой, так что Аннабель потом всегда о них жалела.

Мэтью несколько раз упоминал при случае, что у его секретарши есть бойфренд, француз-адвокат, «прекрасный», «очаровательный» парень, по его словам, который ради Зои может бросить свою жену – но может, правда, и не бросить. Мэтью сказал, что переживает за Зои, потому что это может разбить ей сердце. Теперь каждый уик-энд она разъезжала со своим возлюбленным по Европе, а иногда даже в пятницу ускользала с работы пораньше, надеясь, что Мэтью этого не заметит. Но он сказал, что это заметили другие сотрудники банка, что такое поведение предосудительно и он опасается, что Зои уволят. Даже сам Йонас говорил ему что-то по этому поводу.

Аннабель подозревала, что на самом деле Мэтью не волновало отсутствие Зои на рабочем месте. Он говорил о бойфренде своей секретарши просто для того, чтобы как-то успокоить подозрения жены по поводу этой девушки. Но это не сработало. Да и могло ли сработать? Может ли женщина чувствовать себя более спокойной и уверенной, если ее муж частенько болтает о своей хорошенькой сотруднице? Наоборот, с точки зрения Аннабель, наличие бойфренда у Зои было минусом. Секретарша Мэтью встречается с человеком, с которым познакомилась на работе, и к тому же он был женат. Не с этого ли начинается большинство любовных связей? Аннабель подозревала, что в «Свисс юнайтед» такое происходит на каждом шагу. Мужчины здесь работали с утра до вечера. Как правило, они ужинали у себя в офисе. По выходным их куда-то вызывали или велись какие-то бесконечные телефонные разговоры, а если этого не происходило, они были рассеянны и не могли поддерживать связный разговор, если речь шла о чем-то, кроме обменных курсов валют, лазеек в налоговом законодательстве и биржевых цен на золото. Сотрудники банка постоянно пропускали дни рождения своих близких и прочие мероприятия. Приняв душ и одевшись, еще затемно они выскальзывали из дому, до восхода солнца, не сказав женам даже «до свидания». А хорошенькие секретарши в «Свисс юнайтед» были не просто оптическим обманом. Они были привилегией, приманкой и бальзамом на душу мужчин, которые по шестнадцать часов в день проводили в конференц-залах, согнувшись над кипами трастовых соглашений и налоговых деклараций. Мужчины вроде французского адвоката, с которым встречалась Зои, каждый день бросают своих жен. С таким же успехом на его месте мог быть и Мэтью. А возможно, и был. И Аннабель была решительно настроена выяснить это для себя.

– Прости, что не позвонила, – сказала она Зои.

– Прошу тебя, не нужно ничего объяснять. Я все понимаю. Просто хочу, чтобы ты знала: я думаю о тебе и всегда готова помочь, если это в моих силах.

– Спасибо. Ты очень добра.

– Я хотела бы прийти к тебе, если ты не возражаешь.

Зои смотрела на Аннабель так пристально и многозначительно, что та отвела глаза. Пробормотав что-то утвердительное, она повернулась к Лоренцо:

– Я Аннабель Уэрнер. Жена Мэтью.

– Да-да. – Лоренцо протянул ей руку. – Лоренцо Мора. Я искренне сочувствую вашему горю, миссис Уэрнер.

– Мы с вами уже встречались, мистер Мора. Но вы, наверное, этого не помните.

– Что вы, разумеется, помню. И, пожалуйста, зовите меня Лоренцо.

Он снял темные очки и часто заморгал от дневного света. Аннабель задумалась, действительно ли он ее запомнил или же это было сказано из вежливости. Первая их встреча длилась каких-то пять минут, а может, и того меньше. Однажды вечером, около девяти часов, Аннабель натолкнулась на Лоренцо с Мэтью на бульваре Хельветик. Она была удивлена, встретившись с мужем глазами через улицу. Аннабель возвращалась из кинотеатра, где в одиночестве смотрела какой-то фильм. Мэтью был с мужчиной и женщиной, все они весело смеялись. Мужчина как раз открывал дверь в «Гриффинс клаб» – заведение с шикарным рестораном только для своих и ночным клубом, где за дружеской беседой под музыку всемирно известных диджеев любили встречаться в приватной обстановке различные селебрити и супербогачи. На мгновение Аннабель показалось, что Мэтью сейчас нырнет в открытые двери, сделав вид, будто не заметил ее. Но вместо этого он помахал Аннабель рукой. Переходя улицу, она чувствовала, как учащенно бьется ее сердце, и мысленно готовилась к не самому приятному разговору.

Но Мэтью улыбался, как будто все было нормально и ничего особенного не происходило. Либо он был очень искусным лжецом, либо действительно не считал, что поступает неправильно. «Может, его рабочий день все еще продолжается? – подумала Аннабель. – Просто рабочее место перенесено в «Гриффинс клаб»?

– Вот так сюрприз! – воскликнул Мэтью. – Это моя жена – Аннабель. Аннабель, это клиенты Йонаса. Сам он неважно себя чувствует и попросил меня помочь нашим гостям хорошо провести сегодняшний вечер.

Аннабель улыбнулась в ответ; натянутая улыбка – это был максимум, на что она оказалась способна при сложившихся обстоятельствах. Она сразу же обратила внимание, что Мэтью не пригласил ее к ним присоединиться, и они вчетвером застряли в неловкой паузе у входа в дорогой клуб, слыша раскатистый отзвук басов, раздававшихся изнутри.

– Я хочу домой, – наконец сказала Аннабель, коротко кивнув. – День выдался долгим, и я устала.

Ей показалось, что гости Мэтью при этих словах с облегчением переглянулись. А возможно, у нее уже начала развиваться паранойя.

– Я тоже скоро буду дома, – отозвался Мэтью и поцеловал жену в щеку – эдакий сдержанный, несерьезный поцелуй, – после чего открыл перед гостями двери клуба.

Только теперь Аннабель сообразила, что Мэтью так и не назвал их имен. Но сейчас она узнала его спутников: это были Лоренцо Мора и Фатима Амир.

– Лоренцо, можно с вами немного пообщаться? Желательно с глазу на глаз.

– Может быть, подвезти вас домой? Если вы уже собираетесь уходить, разумеется.

– Благодарю вас, – кивнула Аннабель. – На самом деле я совсем выбилась из сил. И мне бы хотелось уехать домой прямо сейчас, если это возможно.

– Аннабель, здесь очень много людей, которые хотели бы с тобой поговорить, – возразил Джулиан и положил руку ей на плечо. – Да и Клаузеры…

– Йонас и Эльза все поймут. Этот день выдался очень тяжелым для меня.

– Они обязательно все поймут, – вмешалась Зои. – Поезжай, Аннабель, отдохни. А я скажу им, что ты уходишь, и все объясню.

– И, пожалуйста, поблагодари их за все от моего имени.

– Конечно. – Зои обняла Аннабель на прощанье. – Скоро я тебя навещу, – заговорщически шепнула она ей на ухо, прежде чем отпустить.

Аннабель расцеловала Джулиана в обе щеки и последовала за Лоренцо к подъездной дорожке. Тихо подкатил серебристый мерседес, и Лоренцо придержал открытую для нее дверцу. Аннабель чувствовала, что нервничает; она хотела, чтобы никто не слышал их разговора – даже водитель. Однако, как только она продиктовала свой адрес, Лоренцо нажал какую-то кнопку и поднявшееся затемненное стекло отделило задние сиденья от передних. Наконец-то они с Мора остались наедине.

– Спасибо вам, – начала Аннабель. – Вы не представляете, как мне хотелось убраться оттуда.

– Не за что. Вы помните меня, не так ли? Ту нашу встречу перед «Гриффинс клаб». Я был тогда с вашим супругом и Фатимой Амир.

– Да, помню.

– И сейчас вы хотите расспросить меня о Фатиме, я не ошибся? Поэтому и подошли ко мне.

– Я… – Аннабель умолкла в нерешительности. – Сначала я просто вас узнала, но не могла припомнить, где мы виделись.

– Вы ведь знаете, к какой семье я принадлежу, миссис Уэрнер?

– Пожалуйста, зовите меня просто Аннабель. А что касается вашего вопроса, я отвечу – нет. Вернее, да. Но мне известно только то, что рассказал Мэтью, когда я поинтересовалась у него, кто вы такой.

– И он сообщил вам, что мой дядя был главой картеля Мора?

Глаза Аннабель удивленно округлились.

– Нет! – воскликнула она. – Нет-нет. Ничего подобного. Мэтью говорил мне, что вашей семье принадлежит крупнейший в мире сахарный бизнес.

Лоренцо рассмеялся.

– Ну, этим мы тоже занимаемся, – сказал он.

Аннабель не могла определить, говорит ли он серьезно или шутит, и поэтому натянуто улыбнулась. Здесь в Женеве она научилась говорить о деньгах весьма осторожно. Денег тут было очень много, и они не всегда были чистыми. Поэтому разумнее было воздерживаться от лишних вопросов.

– Наша семья занимается одновременно несколькими направлениями. «Мора интернэшнл» стала многоголовым чудищем. Я руковожу «Мора кристалс», сахарным бизнесом. Вам приходилось бывать в Доминиканской республике?

– Нет, никогда.

– Я живу на одном небольшом островке у ее южного побережья. Он называется Исла Альма. Это самое красивое место на земле. У нас там есть частный клуб «Кейн Бэй». Бо́льшую часть времени я нахожусь в разъездах: Майами, Нью-Йорк, Париж, Панама. Но когда я думаю о своем доме, то вспоминаю это место. А наши сахарные плантации расположены на главном острове.

– Звучит очаровательно.

– И не только звучит. Исла Альма действительно очаровательный уголок. Знаете, поля сахарного тростника – суровое место. И чтобы заниматься сахарным бизнесом, нужно быть человеком определенного склада. Человеком, который чувствует себя комфортно, ведя дела железной рукой.

Аннабель не знала, что на это ответить, и поэтому просто кивнула. У нее даже промелькнула мысль, что, возможно, она совершила ошибку. Она оказалась в автомобиле наедине с очень опасным человеком, и все ради чего? Чтобы расспросить его подробнее о какой-то случайной встрече на улице?